CC BY
143РЕГИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ИСТОРИИ ПОВСЕДНЕВНОСТИ
УДК 94 (574/575):930 ГРНТИ 03.23 История России
С.Н. Брежнева
Повседневная жизнь населения Кокандского ханства в описании русского посла (по книге и рукописи Ф. М. Назарова)
В статье речь идет о наблюдениях русского посла Ф.М. Назарова за повседневной жизнью населения Кокандского ханства в начале XIX в. В течение полутора лет нахождения в Кокандском ханстве переводчик Назаров сумел составить представление о народах как кочевых, так и оседлых, населяющих самое молодое из государственных образований Средней Азии. Быт и нравы далекой и малоизвестной страны существенным образом отличались от жизни в России. Многие детали повседневной жизни кокандского населения удивляли и шокировали русских подданных. Результатом наблюдений Ф. Назарова стала сначала рукопись, а затем публикация его «Записок», переизданных уже в советское время в 1968 г. Это было одно из первых описаний незнакомых в России народов, которым предстояло через полвека войти в состав Российской империи.
Ключевые слова: Средняя Азия, Российская империя, дипломатические связи, Кокандское ханство, русское посольство, повседневная жизнь населения.
S.N. Brezhneva
Everyday life of the Kokand khanate population in the description of the Russian Ambassador (by F. M. Nazarov's book
and manuscript)
The article deals with the observations of the Russian Ambassador F. M. Naza-rov on the daily life of the Kokand khanate population in the early XIX century. During one and a half years of stay in Kokand khanate translator Nazarov managed to get an idea of the people, both nomadic and settled, inhabiting the youngest of the state formations of Central Asia. Life and mores of a distant and little-known country differed significantly from life in Russia. Many details of everyday life of Kokand population surprised and shocked Russian nationals. The result of observations of F. Nazarov was at first the manuscript, and then the publication of his "Notes", reprinted in Soviet times in 1968. It was one of the first descriptions of unfamiliar in Russia peoples, which had half a century to become a part of the Russian Empire.
© Брежнева С.Н., 2018 © Brezhneva S.N., 2018
Key words: Central Asia, Russian Empire, diplomatic relations, Kokand khanate, Russian Embassy, daily life of the population.
Исторические связи между Россией и азиатскими территориями насчитывают несколько сот лет до начала планомерного наступления России на среднеазиатские ханства в XIX в. Они существовали еще в IX в., хотя у историков есть основания полагать, что начались они гораздо раньше. Средняя Азия (Центральная Азия) всегда интересовала Россию, маня ее своей загадочностью и неповторимостью, суля новые торговые контакты и расширение территорий.
В XVIII в. в Средней Азии окончательно сложились три основных государственных объединения - Хивинское и Кокандское ханства и Бухарский эмират. Российское правительство было уверено в прочности своих торговых связей со Средней Азией, поскольку не было конкуренции со стороны других государств. Но во второй половине XVIII в. положение изменилось. Вытеснение к 1764 г. из Индии Франции и утверждение там Англии встревожило российское правительство.
Опасаясь английской конкуренции, русское правительство усилило внимание к Средней Азии, где в 1770-1780 гг. возникли благоприятные условия для торговли. Заинтересованное в торговле со Средней Азией правительство Екатерины II в 1780 г. направило в Бухару переводчика Бекчурина, а в 90-х гг. XVIII в. в Хиву - майора Бланкеннагеля. Им предстояло выяснить возможность торговли и открытие торговых контор. Бекчуриным была составлена записка «Известие о Большой Бухарии», содержащая подробные сведения о развитии Бухарского эмирата [1. Л. 1-9].
За период 1796-1797 гг. российскими властями было отправлено несколько грамот, в которых говорилось об установлении между Россией и Хивой торговых связей, о размерах взимаемых пошлин и т. д. [2].
Что же касается взаимоотношений России с самым молодым из среднеазиатских ханств - Кокандским (1709-1876), то они были развиты слабо. Положение изменилась после завоевания Кокандом Ташкентского владения в 1808 г. Ташкент в разное время находился в зависимости от Бухары, Коканда или государственных объединений, существовавших в казахской Степи. В бытность существования Ташкентского независимого государства (1784-1807) его правитель Юнус-ходжа в 1892 г. отправил письмо императрице Екатерине II, сообщив о союзе, заключенном им с рядом казахских племен, и просил ее направить русских купцов в Ташкент, а также специалистов горного дела для разработки рудных месторождений близ Ташкента [3. Л. 2 об.]. После смерти императрицы Юнус-ходжа обратился с аналогичной просьбой к ее преемнику Павлу I. Русский канцлер
А.А. Безбородко вскоре письмом уведомил ташкентского правителя о согласии императора Павла I оказать ему покровительство и прислать опытных специалистов для исследования открытых там рудников [4. Л. 7-7 об.].
Вскоре наладился широкий обмен товарами между Ташкентом и русскими городами. В 1796 г. в Ташкент прибыло первое русское посольство во главе с подпоручиком Дмитрием Телятниковым. В рапорте командующего сибирскими войсками генерала Г.Г. Штрандмана императору Павлу I и генеральному прокурору А. Самойлову о целях посольства говорилось: «...для ознакомления с месторасположением Ташкента, с населением, образом правления, торговлей, ископаемыми» [5. Л. 2].
Посольство положило начало дипломатическим отношениям Ташкентского владения с Российской империей. Характер этих отношений свидетельствовал о зарождении новых тенденций в развитии связей между среднеазиатскими народами и Россией. В ответ в Петербург были отправлены ташкентские посланники Мулла Джан Ахун и Ашур Али Бахадур. В 1800 г. была удовлетворена просьба Юнус-ходжи. В Ташкент были отправлены горные инженеры М. Поспелов и Т. Бурнашев [3. Л. 18-18 об.]. Это было начало нового периода, особенностью которого стало установление более тесных отношений Средней Азии с Россией.
Однако в 1808 г. кокандский правитель Алим-хан (1800-1809) завоевал западную половину Ферганской долины, и подчинил себе Ташкент и Чимкент. Завоевав Ташкент, он сделал его наместником сына Юнус-ходжи Хамид-ходжу. Но стремление последнего к независимости послужило поводом для нового похода Алим-хана на Ташкент. Поскольку Алим-хан стал употреблять ханский титул, то со времени его правления Кокандское государство стало именоваться ханством. На одной из своих печатей Алим назвал ханом не только себя, но и своего отца Нарбуту-бия [6, с. 286, 287], хотя тот таковым не являлся. У кочевников Центральной Азии слово «бий» в прошлом являлось дополнением к имени и присуждалось лишь судьям.
Чтобы утвердить свое государство, Алим-хан устранил своих соперников, а затем жестокостью стремился усилить свою власть, за что его прозвали «залим» (тиран) и «шир-гаран» (лютый тигр). Следствием его суровой политики стал заговор против него. Первая попытка его убийства закончилась тяжелым ранением. Но во время похода против казахов в 1809 г. он был убит заговорщиками в 7-8 км от Коканда. Престол занял его брат Омар-хан (Умар-хан), принимавший участие в заговоре.
В противоположность своему брату Омар-хан (1809-1821) изображается историками как государь благочестивый и справедливый. Он пришел к власти при активной поддержке военно-
феодальной знати и духовенства и в продолжение своего царствования проводил политику, защищавшую интересы этих слоев, сохраняя прочный союз с ними. Поэт в душе и покровитель поэтов и учёных, он, по-видимому, был более склонен к мирной, чем к воен-
V V V ^ V
ной жизни; по крайней мере, он не желал ссориться с Бухарой. Он заключил союз с бухарским эмиром Хайдаром. Однако позже все же пошел походом на Туркестан, принадлежащий Бухаре, и присоединил к Кокандскому ханству земли казахов до устья Сырдарьи. На пересечении дорог из Ташкента, Бухары и Хивы Омар-хан построил укрепление Ак-Мечеть, завоеванное в 1853 г. оренбургским и самарским генерал-губернатором В.А. Перовским и переименованное в Перовск.
Омар-хан проводил крупное ирригационное строительство. При нем был сооружен большой канал Янги-арык [7, с. 198]. Чтобы обеспечить поддержку представителей знати, Омар-хан жаловал нужным ему людям пожизненно селения.
Усиление Кокандского ханства обусловило необходимость оформления власти хана как главы независимого государства. Омар-хан потребовал от духовенства фетвы на право называться владыкой правоверных («эмир ул-муслимин»). Кокандские законоведы разъяснили, что этот титул имеет право носить владыка, у которого на иждивении находилось не менее 12 тыс. человек. Хан приказал по книге записей посчитать, сколько у него таких лиц. Их оказалось как будто около 40 тысяч. Таким образом, титул был закреплен за ним. Теперь он имел право чеканить монету со своим именем и упоминаться на пятничной молитве [8, с. 68]. Была введена административная система, аналогичная существовавшей в Бухарском эмирате, и вскоре Кокандское ханство было оформлено юридически.
Ташкент, находящийся теперь на территории Кокандского ханства, был крупным торговым городом, через него шла быстроразви-вавшаяся торговля России со Средней Азией. Возникла необходимость закрепить отношения с Российской империей. С этой целью в 1812 г. Омар-хан направил посольство в Санкт-Петербург.
На обратном пути из Петербурга ханский посланник со свитой в ожидании попутного каравана задержался в Петропавловской крепости на Сибирской линии. Она представляла собой часть укрепленных линий, возведенных в ХУШ-Х1Х вв. для обеспечения защиты южных границ от набегов кочевников. Здесь и начинается главная интрига, приведшая к отправке русского посольства в Кокандское ханство, благодаря чему мы и имеем возможность познакомиться с повседневной жизнью населения данного государства.
Вот как описывал само событие автор «Записок о некоторых народах и землях средней части Азии» Ф.М. Назаров: «Возвращавшиеся в 1812 году от высочайшего двора его императорского величества коканские посланники остановились в крепости Петропавловской; один из них в сем месте умер от болезни, а развратная жизнь другого среди распутных женщин завела его в сообщество сосланного на поселение солдата, который, заманив его в баню, убил в надежде воспользоваться его деньгами и кинул в реку» [9, с. 18-19].
Во избежание разрастания международного конфликта начальник Сибирской линии генерал-лейтенант Г.И. Глазенап принял решение отправить в Коканд вместе с оставшимися в живых спутниками погибших своего личного посланника, в «отвращение различных толков, могущих дойти до Коканского владения» [9, с. 19].
Григорий Иванович Глазенап (1751-1819), кавалерийский генерал, будущий сибирский генерал-губернатор (с 1815 г.), прибыл в Омск с Кавказа, где он участвовал в военных действиях. В Сибири деятельность Глазенапа была направлена на мирное развитие края и благоустройство Сибирского казачьего войска. В то же время он принимал меры к поощрению сибирского купечества и развитию караванной торговли с Востоком. С этой целью им был отправлен купеческий караван в Ташкент. В Кокандское же ханство для улаживания возникшего инцидента, «для объяснений по поводу случившегося в Петропавловске убийства кокандского посланника, возвращавшегося из Петербурга» им решено было направить переводчика Ф. Назарова, о чем отмечено в «Памятной книжке Западной Сибири» [10, с. 91]. Как следует из записок Назарова, он сам предложил свою кандидатуру, так как хорошо знал тюркские языки.
О жизни Филиппа Назарова имеются очень скудные сведения. Советский историк В.А. Ромодин в предисловии ко второму изданию «Записок» Ф. Назарова в 1968 г. сообщает самые краткие данные, найденные им в некоторых источниках. Назаров служил по Министерству иностранных дел и в 1812 г. занимал должность переводчика восточных языков отдельного Сибирского корпуса. Неизвестными остаются даты рождения и смерти [9, с. 7].
Некоторые биографические данные сообщает о себе сам Ф. Назаров. Они содержатся в его рукописи «Записка о Кокане», которая с них и начинается: «По выпуске из Азиатского училища поступил я в 1804-м году переводчиком Тобольской губернии Иртышской линии Железинской дистанции в форпост Чарлаковской, откуда, будучи переводим в разные пограничные места и неоднократно командирован за границу, искал всегда случая показать ревность свою и усердие к службе его императорского величества,
долгое время я просил неотступно корпусного командира генерал-лейтенанта Глазенапа поручить мне особенную экспедицию, и к щастию (сохранена орфография автора - С. Б.) в 1813-м году представился удобный случай к исполнению моих желаний» [11. Л. 1].
В.А. Ромодин со ссылкой на «Памятную книжку Западной Сибири» сообщает, что Азиатское училище (или «Азиатская школа») было основано в Омске в 1789 г. В этом учебном заведении, готовившем (главным образом из детей привилегированных слоев казахского населения) переводчиков и писарей для местной администрации, кроме общеобразовательных дисциплин преподавалось несколько восточных языков. В 1828 г. «Азиатская школа» была соединена с открывшимся в 1813 г. в Омске Казачьим войсковым училищем, в дальнейшем в 1846-1847 гг. преобразованном в Сибирский кадетский корпус [9, с. 7].
Рукопись Ф. Назарова «Записка о Кокане» находится в отделе рукописей Российской Национальной библиотеки. При сопоставлении рукописи, датированной 8 июня 1820 г. и изданной в 1821 г. книги «Записки о некоторых народах и землях средней части Азии Филиппа Назарова, Отдельного Сибирского Корпуса переводчика, посыланного в Кокант в 1813 и 1814 годах» [12], обнаруживается некоторое несоответствие. В частности, книга существенным образом дополнена деталями и уточнениями. В рукописи отсутствует обзор природных условий, описание Туркестанского и Ташкентского владений. Цель некоторых литературных вставок явно направлена на то, чтобы придать большую эмоциональность повествованию. В.А. Ромодиным сделан вывод о том, что в издание были внесены дополнения и поправки, вероятно, с учетом пожеланий издателя. «Записки» Назарова были изданы на средства Н.П. Румянцева, старшего сына знаменитого фельдмаршала П.А. Румянцева, которому Назаров и посвятил свой труд, назвав его в посвящении «достойным сыном героя Задунайского».
16 мая 1813 г. Ф. Назаров отправился из Омска в Петропавловскую крепость, а оттуда с русским купеческим караваном из 100 верблюдов, нагруженных ценными товарами купцов и подарками хану, вместе с остатками свиты кокандского посланника и сотней казаков пустился в путь в далекую «Кокандию через Киргиз-Кайсацкую степь». В конце сентября он прибыл в Сузак, затем через Чимкент проследовал к Ташкенту, где торговый караван был задержан, а Ф. Назаров с сопровождавшим его казачьим отрядом продолжал свой путь и в первых числах октября приехал в Коканд. Во второй половине октября казачий отряд по приказу кокандского правителя был отправлен в Россию, а Ф. Назаров с пятью казаками вынужден был остаться. Здесь, в Ферганской долине он прожил около года, посетив ряд городов и селений, а затем через Ура-Тюбе и
Ходжент проехал в Ташкент, откуда в августе 1814 г. отправился в Россию с двумя кокандскими посланниками и 15 октября прибыл в крепость Петропавловскую.
Составленное в хронологическом порядке описание этого путешествия и послужило основой для книги Ф. Назарова. В издательстве Румянцевской библиотеки под присмотром автора и самого канцлера труд был переведен на французский и немецкий языки, историки и географы получили возможность изучать загадочную, даже для них страну. Преимуществом Ф. Назарова перед многими другими путешественниками было полученная им в Азиатском училище специальная подготовка и практическое знание восточных (во всяком случае тюркских) языков. Сам он писал об этом так: «...знание тамошнего языка как своего собственного доставило мне те средства, кои редко находят путешественники» [9, с. 17].
Поездка предстояла опасная и рискованная, о чем Назаров был предупрежден Глазенапом с самого начала. Однако, согласно рукописи, Назаров заявил, что готов пожертвовать своей жизнью «с охотой .по данной мною присяге государю императору и желая отличить себя» [11. Л. 1]. Простившись с близкими, Назаров начал свое путешествие из Омска через Петропавловскую крепость в Кир-гиз-Кайсацкую степь.
Филипп Назаров оказался наблюдательным и объективным исследователем. Он отдавал себе отчет в том, что народы, обитающие в этой части Азии, малоизвестны у него на родине, поэтому, по его словам он «старался замечать нравы, обычаи, положение мест и укрепления городов сих народов» [9, с. 18].
В труде Назарова содержатся сведения о казахах-кочевниках, которых он называет «киргизами». Данные эти основаны не только на путевых наблюдениях автора, но и на знакомстве с их жизнью, приобретенным за время многолетней службы его переводчиком.
«Киргизы» - собирательный образ всего казахского населения. Данный этноним был принят в Российской империи. Наиболее полно этот народ описан в труде историка и дипломата периода императорской России А.И. Левшина «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей» [13] в 1832 г. Ученый обратил внимание на то, что сами киргизы так себя не называют. Слово «киргиз-казак» («киргиз-кайсак») состоит из двух частей, вторая из которых является подлинным именем, первая дана русскими, чтобы отличить их от южнороссийских казаков. Настоящие же киргизы - это народ, враждующий с киргиз-кайсаками, и в источниках они известны как «кара-киргизы» («черные киргизы»), «закаменные» (т. е. горные) киргизы и «буруты».
Как же случилось, что казахов стали именовать киргизами не только в Российской империи, но и в Западной Европе? Ведущий
сотрудник Института истории и этнологии Министерства образования и науки Республики Казахстан И.В. Ерофеева объясняет это следующим образом. Во время приезда в Петербург в 1734 г. казахской делегации для закрепления условий подданства понадобилась рекламная публикация. Для этого корреспонденты «Санкт-Петербургских ведомостей» спешно перевели кусок произведения амстердамского купца и бургомистра Николая Корнелиуссона Витзена, находящегося в конце XVII в. по приглашению Петра I в России, «Северная и Восточная Тартария». Поскольку сами корреспонденты имели весьма туманное представление о местоположении казахских жузов и казахах вообще, то для перевода они взяли описание енисейских киргизов (будущих хакасов). Получалось, что казахи произошли от енисейских киргизов, хотя такой гипотезы у самого Витзена не было. Поскольку данная информация появилась в официальном органе царского правительства, она была воспринята как закон для употребления. И фактически с этого времени чиновники во всех официальных документах стали именовать казахов киргизами [14].
К концу XVIII в. гипотеза о енисейских киргизах, как предках казахов стала господствующей в русской и европейской научной литературе. Термины «киргиз», «киргиз-казак» или «киргиз-кайсак» надолго вошли в этнографический лексикон русских и европейских чиновников. Употребляет их и Ф. Назаров. Настоящих же киргизов, упоминания о которых неоднократно встречаются в «Записках», автор называет «черными киргизами», так же, как позже А.И. Левшин. В рукописи Назарова, а также в тексте первого издания встречается написание «закамененные». Ромодин отмечает, что именно на таком написании настаивал автор, судя по его правкам, в рукописи вместо обычного «закаменные киргизы», что понималось, как киргизы, живущие «за камнем», т.е. горным хребтом Заилийского Алатау. По предположению исследователя, возможно, Ф. Назаров употреблял название «закаменные» для передачи термина «горные киргизы».
Автор «Записок» внимательно всматривался в жизнь степняков: «Кочующие в сих степях киргизы по большей части среднего роста, смуглы, постоянный климат их делает здоровыми. Живучи целый век на воздухе и ведя кочевую жизнь, они способны переносить жару и холод; имеют грубую пищу, состоящую летом из кумыса и молока, а зимой из лошадиного мяса с разболтанной мукою. Занимаясь скотоводством, они пренебрегают хлебопашеством» [9, с. 20]. Назаров описывает киргизов, как славных наездников, приучающих своих детей с 4-летнего возраста к седлу. Он называет их честными, но чрезвычайно вспыльчивыми и мстительными. Отмечает, что они считают себя потомками некогда могучих монголов.
Описывая государственное устройство кочевых народов, Назаров подчеркивает разделение их на три орды (жузы) - большую, среднюю и малую. «Каждая орда разделяется на волости, заключающие в себе каждая от 3 до 5 тысяч юрт, под управлением султанов, а волость разделяется на аулы, имеющие каждый от 30 до 70 юрт, под управлением почетных биев, или старшин» [9, с. 20]. Далее он пишет о том, что они не платят никакой дани, так как кочующая жизнь избавляет их от какой-либо подчиненности. Ромодин считает это ошибкой [9, с. 13].
«Народ сей исповедует магометанскую веру, которая дозволяет им иметь столько жен, сколько кто в состоянии прокормить», пишет Назаров [9, с. 21]. Здесь, вероятно, автор также ошибается, так как А.И. Левшин, описывая в своем труде быт кочевников-киргизов как патриархальный, отмечал, что они лишь считались мусульманами из-за настойчивых посещений их кочевий муллами из Бухары, Хивы и Коканда. Это подтверждается сведениями, содержащимися в записке чиновника при оренбургском и самарском генерал-губернаторе М.Н. Галкина, написанной в 50-х гг. XIX в. «Некоторые замечания о киргизах, в отношении их к России»: «Киргизы не имеют никакой религии, но они считают себя мусульманами, однако, большая их часть не имеет представления об этой религии» [15. Л. 4].
Интересны замечания автора о киргизских (казахских) женщинах. Они статны, пригожи, сильны и здоровы и самым большим бесчестием для себя считают бесплодие. В то же время они прекрасные наездницы и сражаются вооруженными, наравне с мужчинами.
Интересен в описании автора обычай сватовства. Родители договариваются о свадьбе, еще когда жених с невестой находятся в младенческом возрасте. Отец мальчика посылает сватов к родителям невесты, обещая калым, состоящий из нескольких калмыков, лошадей и рогатого скота. Будущий тесть, дав согласие, ежегодно получает часть калыма. Когда будущие новобрачные подрастают, их знакомят друг с другом, а потом жених ездит гостить на неделю или на две к невесте.
Будущий тесть ставит для жениха отдельную юрту. «Женщины на каждую ночь приводят к нему невесту и оставляют с ним наедине, но скромность, можно сказать взлелеянная между сими грубыми дикарями, не дозволяет жениху употребить и самомалейшую дерзость против невесты» [9, с. 21].
В день свадьбы сбираются родственники; невеста, находясь внутри юрты с поднятыми полами, протягивает жениху руку через отверстие ячейки каркаса. Мулла спрашивает их о согласии и затем, соединяя их руки, читает молитву. После чего они становятся супру-
гами. В случае если становится известно о неверности невесты, что, как отмечает Назаров, встречается крайне редко, то сваты «убивают убранную женихову лошадь, раздирают в лоскутки его платье и осыпают невестиного отца ругательствами» [9, с. 21].
Ф. Назаров замечает, что по состоянию юрт можно судить о состоятельности хозяина: у богатых хозяев юрты внутри украшены пестрыми шелковыми материалами. Женщины-казашки все время заняты: готовят пищу, доят, выделывают кожи, ткут, валяют войлок, а мужчины следят за скотом. К вечеру степняки собираются вместе. Молодежь устраивает спортивные состязания - борются, бегают взапуски, стреляют из луков в цель, а потом играют на своих музыкальных инструментах. Молодые девушки, сидя в ряд у решеток юрт, под незатейливую музыку поют песни. «Разговаривая с ними и вникая в их характеры, - писал Назаров, - мне казалось, что грабительство и жестокость сих народов отнести можно более к необузданному образу жизни и стремлению к мщению, нежели к чувствам природного их побуждения» [9, с. 22].
Подробно описывает автор «Записок» охоту, особенно с беркутом («беркутов сих они столь дорого ценят, что за одного отдают по несколько лошадей и даже пленных калмыков»), добычу соли местными жителями на озере Яман-Туз.
Назаров оставил описания погребения и поминок у степных киргизов-кочевников. Над могилами они строят деревянные четырехугольные надгробные памятники; у некоторых курганов были воткнуты копья и сидели вырезанные из дерева ястребы, что означает славного наездника, а ястреб-птицелова. Могилы они роют неглубокие, но зато сверху наваливают груды земли и камней. Путешественники столкнулись и с совсем необычными картинами. В морозные дни в некоторых южных селениях они увидели висящие на деревьях тела умерших, плотно завернутые в белую ткань и в кошму. Оказалось, их везли в Туркестан, чтобы похоронить рядом с родственниками в священной для мусульман земле, но помешали морозы, и траурные мероприятия отложены до потепления, когда оттает земля.
Назаров оставил и описание поминок у казахов-кочевников, которые он наблюдал в Средней орде Туртаульской волости. За два дня до прибытия группы Назарова был похоронен старший бий. Богатые родственники в память умершего устроили празднество, на которое приглашены были почетные люди поблизости кочующих волостей. Было расставлено 15 юрт, гости пили кумыс, «а жены покойника завывали, драли на себе волосы и царапали лицо, прославляя его храбрость, любовь к ним и верность» [9, с. 25]. Для поминок было зарезано 80 лошадей и 60 баранов. К вечеру началось конное состязание. Автор с ужасом описывает, как в результа-
те состязания многие лошади издыхали, другие с поломанными ногами лежали вместе со своими всадниками. По окончании состязания гости ели приготовленные кушанья, шумели, веселились и разошлись уже почти на другой день утром, «получа на память лоскутки разрезанного платья покойника» [9, с. 25-26].
По свидетельству Назарова, законов никаких казахи не соблюдают, опираясь на естественное право адата. Вот как он описывает степной суд: «Собранные по повелению хана старые бии, сидя с важностию на разостланных по траве коврах, приговорили преступника к смерти. Приговор исполнен был в одну минуту: на шею нещастного накинули аркан, привязали конец оного к лошадиному хвосту, и всадник скакал по степи, влача его за собою до тех пор, пока он не испустил дух в ужаснейших мучениях» [9, с. 24-25]. Назаров был очень удивлен, когда узнал, что несчастного казнили за кражу всего двух баранов, в то время, когда «самые же киргизы по поводу частной ссоры с соседями ездят по ночам в чужие волости и отгоняют целые стада рогатого скота и табуны лошадей, возвращая оные не иначе как через выкупы посредством нарочно собираемых на тот случай с обеих сторон биев» [9, с. 25]. Описыва-
и ^ и ^ / и и
емый автором обычай барымты (принудительный коллективный угон чужого скота, являющийся нормой адата) был очень распространен у казахов-кочевников.
Страшные последствия барымты тоже встречались путешественникам. У реки Кузукуч, там, где Нура соединяется с Ишимом (между нынешней Астаной и Карагандой), караван встретился с группой пеших казахов в разодранных рубищах, которые несли на себе детей. Это были едва живые жертвы барымты. У них угнали скот и оставили без пищи и крова. Живут они ловлей рыбы. Большая часть из них находится у кочующих поблизости киргизов в услужении. Несчастные люди вынуждены продавать проходящим караванам своих детей под видом пленных калмыков.
В конце сентября 1813 г. отряд Ф. Назарова подошел к городу Сузаку, принадлежащему Туркестанскому владению, недавно завоеванному Кокандским ханством. Назаров отмечает лучшие климатические условия по сравнению с казахской степью. Население отличается от казахов-кочевников. «Туркистанца видишь уже не таким свободным, вскормленным природою среди степей человеком, каков киргиз, - пишет Назаров, - он сжат, скрытен, надменен и уже знает различные ухищрения и обманы, к нещастию столь тесно соединенные с гражданскою жизнию» [9, с. 32]. Жители являются мусульманами, в супружество они берут по большей части киргизок из соседей, и каждую из жен своих помещают в особый дом.
Сузак, по свидетельству Назарова, включает до 500 каменных домов, «выстроенных столь плотно один к другому, что, войдя в
улицу, думаешь видеть ее огороженную каменным забором; окна в домах выстроены на двор, во всем городе одна токмо круглая улица, сделанная наподобие лабиринта» [9, с. 32]. Город стоит на возвышенном месте, обнесен высокою каменною стеною. Его охраняет гарнизон в 200 человек. В предместье его находятся пашни, поля, и юрты бедных казахов. Жители трудолюбивы, занимаются хлебопашеством и производят мену товаров с кочующими на реках Сарысу и Чу киргизами. Интересно следующее замечание автора: «Женщины их весьма ласковы и столь знакомиты (т.е. общительны - С.Б.), что приходили многие из них в караван наш» [9, с. 32]. Для бесправных мусульманских женщин - это довольно смело.
Владетель Сузака взял в виде пошлины сороковую часть товаров каравана и посоветовал идти наиболее безопасным путем. Через Киргиз-Кайсацкую степь, жители которой не причинили никакого вреда путешественникам, они прибыли в город Чимкент. Этот город выстроен на возвышенном месте и обнесен высокой стеной. Въезд в город со стороны реки по узкой дороге, на которой может поместиться только одна лошадь. «Вода, пущенная из реки чрез сделанные в стене окошки, наполняет ископанные в городе каналы, на коих построены мельницы» [9, с. 34]. Дома выстроены из нежженого кирпича, наподобие китайских, без окон, поэтому все двери растворены на улицу. «Женщины их довольно пригожи, обходительны и не скрываются от мужчин» [9, с. 34].
Через трое суток путешественники были в Ташкенте. «В сем месте самый лучший климат и, можно сказать, почти вечное лето. Земля производит все то, что может удовлетворять вкусу и взору самого роскошнейшего человека. Проезжая владение сие, везде видишь виноградники и фруктовые сады, в коих гранатовые, апельсиновые, персиковые и фиговые дерева сгибаются под тяжестию плодов своих, а безпрестанно встречаемые ключи, речки и искусственные водопроводы, осеняемые высокими тополями, кажется, призывают путешественника к прохладным струям своим» [9, с. 35]. Поэтому, считает автор, и жителей этого города отличает здоровье, беспечность, роскошь, веселье. Они любят музыку, «ласковы и страстны к женщинам». Жители беспрестанно веселятся, пляшут у ворот, или в своих садах наслаждаются музыкой. Ташкент предстал перед усталыми русскими путниками как «город-праздник». Назаров даже ошибочно полагал, что жители не платят никаких податей. О многочисленных податях и повинностях населения Кокандского ханства обстоятельно рассказывает в своей монографии «Очерки по истории Средней Азии (XVI - середина XIX в.)» [7, с. 187-189] советский историк П.П. Иванов, скончавшийся в блокадном Ленинграде в 1942 г.
Поскольку через Ташкент проходили торговые пути, то там всегда было большое скопление различных народностей. Ташкентцы -мусульмане. Женщин запрещается видеть под строжайшим наказанием, даже родные не имеют права входить в комнату родственниц. «Я женщин видел токмо на базарах, но под покрывалом; они стройны и одеваются весьма богато, накидывают на себя халаты, на головах носят чалмы, а на лицо спускают волосяную сетку, которая пришивается к халату», - писал Назаров [9, с. 35]. Он не знал, что сетка эта имеет название - чачван.
В Ташкенте торговый караван был задержан, а Ф. Назаров с сопровождавшим его казачьим отрядом продолжал свой путь в Ко-канд. Путь проходил через горы, и здесь путешественники познакомились с народом, который Назаров называет «гольчами, т. е. горскими народами, которые занимаются хлебопашеством и разведением фруктовых садов, лошадей не имеют и употребляют в работу одних верблюдов» [9, с. 37]. Это - горные ираноязычные (таджикские) народности Памира и Припамирья. В других местах своего описания Ф. Назаров называет их «горские персиане», или «восточные персиане». «Жители сии весьма свирепы, обходились с нами очень грубо. Они весьма равнодушны к женщинам и, не подражая обыкновениям ташкентским, позволяют им ходить с открытыми лицами», - писал о них Назаров [9, с. 37].
Далее, переправившись через реку Сырдарью, путешественники продолжили свой путь к Коканду через песчаные горы, где ничего не растет, через селения (кишлаки), жизнь обитателей которых также не осталась без внимания Ф. Назарова. Так, он подробно описывает селение Караполясан, жители которого занимаются хлебопашеством, разведением садов, шелковичных червей и посевом хлопка. В деревне до тысячи домов из глины, без полов, окон и печей, «в коих для холодного времени сделаны камины». В коканд-ских деревнях женщины от мужчин не скрывают лиц. Поселяне живут без нужды, рекрутских наборов не знают и идут в службу единственно по доброй воле. Земля у них, хотя глинистая и солонцеватая, но весьма хлебородная.
Наконец, отряд подошел к месту назначения - к Коканду. «В сем месте климат жаркий и, по мере приближения на восток, делается столь нестерпимым, что даже птицы, не будучи в состоянии переносить зноя, улетают далеко от сих мест» [9, с. 38]. Жители во многом были бы похожи с ташкентцами, но победы сделали их весьма надменными. «Роскошь, нега и удовольствия, основанные на сластолюбивом свойстве, заставляют их изобретать различные способы к чувственным наслаждениям, и я не знаю, должно ли приписать скромности женщин их или чему другому, что во всем Кокан-
ском государстве нет ни одного публичного дома, ни одной женщины, торгующей своими прелестями» [9, с. 40].
Встречи с ханом пришлось ожидать одиннадцать дней. Все это время «мы не имели покоя ни на минуту», - сетовал Ф. Назаров. «Стечение народа было столь велико, что все возвышенные места, дома, кровли, стены и заборы усеяны были любопытными зрителями ... Все хотели увидеть белых людей» [9, с. 41].
Наконец, состоялась долгожданная встреча с Омар-ханом. Назаров был удивлен его молодостью: «Владетель был не более 25 лет от роду, имел на себе китайского штофа на золоте блестящий халат, а на голове шаль с золотыми бахромами и кистями» [9, с. 42]. По свидетельству В.А. Ромодина, кокандскому правителю Омар-хану осенью 1813 г., когда его впервые увидел Ф. Назаров, было около 28 лет. Последовали красочные церемонии встречи посланника из далекого северного края, царские подарки эмиру, обмен халатами и по-восточному пышные речи. Однако хан решил точно узнать, что произошло в Петропавловской крепости, приказал вернуть отряд казаков домой, а на Сибирскую линию отправить своих посланцев. Филипп Назаров и четверо его казаков оставались заложниками у кокандского хана.
Потянулись тоскливые дни плена. Чиновники эмира не раз допрашивали Назарова, как он намерен расплатиться за убитого кокандского посланника: откупиться прибывшим в Ташкент караваном или принять их веру? Если примет их веру, то эмир обещает дать ему трех жен и трех аргамаков, а за убитого посланника с родственниками он расплатится из своей казны. Назаров смело отвечал, что караван принадлежит не ему, а российскому купечеству, и что изменять вере и своему государю он не собирается, и смерти не боится. В конце концов, чиновники смирились и отправили посланцев России вглубь страны, к персидской границе, чтобы не вздумали отважные русские убежать. Так началось непредвиденное путешествие Филиппа Назарова «по Кокандии».
Постепенно, сменив гнев на милость, кокандский хан разрешил показать гостю города Кокандского ханства. Назаров побывал во многих городах ханства - Маргилане, Андижане, Янакургане, Намангане, Урутюпа, Ходженте и др. Гораздо позже, в 60-х гг. XIX в. русский исследователь А.П. Хорошхин, описывая в «Очерках Кока-на» [16, с. 42] количественный и качественный состав населения Кокандского ханства, включил в его состав узбеков, кипчаков, киргизов, кара-киргизов и каракалпаков. Вероятно, Назаров наблюдал жизнь всех этих народностей, не подозревая об их названиях.
Вначале у Назарова сложилось впечатление о полном благополучии населения ханства: «Жители совершенно ни в чем не нуждаются и ведут жизнь, можно сказать, щастливую, имея у себя
большие фруктовые сады и пашни» [9, с. 49]. Но вскоре Ф. Назаров убедился, что нравы в Коканде еще суровее, чем в казахской степи. «Чиновников, хотя бы и первейших, за измену, лихоимство, заговоры и тому подобное наказывают смертной казнью, имения их описывают в казну, а жен и взрослых дочерей (отдают) в замужество простым солдатам; за воровство рубят руки и оставляют по-прежнему жить в обществе. Я видел, что за кражу 30 баранов отрубили у одного мечом кисть правой руки, обмакнули для остановле-ния крови в горячее масло и потом отпустили на волю. За смертоубийство отдают преступника в распоряжение родственников убитого, они могут его продать или взять выкуп за голову. Однажды, ходя по базару, я был очевидцем, что родные убиенного привели отданного им убийцу и требовали его смерти, ему тут же отрубили голову» [9, с. 53].
Ф. Назаров описал, как по улицам кокандских городков гоняют и бьют плетками голых торговцев, пойманных на обмане или обвесе покупателей, как на площадь набегают толпы правоверных коканд-цев, чтобы побить камнями русских «кафаров» [9, с. 50] или забить насмерть девушку, отвергнувшую нелюбимого жениха [9, с. 54]. Блюстители порядка не очень церемонятся, разгоняя толпы, и бьют по спинам и головам кого попало и чем попало. Оказалось, мужья держат жен в одной половине дома, а в другой - лошадей. Женщины носят паранджу, но и в суровом Кокандском ханстве (г. Марги-лане) они, когда не видели мужья, приподнимали сетки и, нахваливая русский закон, запрещающий многоженство, кокетничали с принаряженными по такому случаю казаками, а те поправляли амуницию и закручивали рукою свои длинные усы, гремя саблею [9, с. 50].
Сам Коканд автор описывает как большой и многолюдный город, что согласуется со свидетельствами более поздних авторов (Н.И. Потанина, В.В. Вельяминова-Зернова, А. Вамбери, А.Л. Куна и др.). Наиболее распространенным занятием жителей является выращивание шелковичных червей и хлопка, и шелкопрядение.
Только в марте 1814 г., почти через год после отъезда из родных краев, Филиппу Назарову удалось вернуться в Коканд. Он стал добиваться ответного письма хана императору России и возвращения на родину. В августе 1814 г. пленники с попутным семипалатинским караваном отправились в обратный путь. 15 октября 1814 г. -«через полтора лет странствий» - Филипп Михайлович Назаров в сопровождении кокандских стражей, пяти казаков и трех русских, освобожденных им из плена, прибыл в Петропавловскую крепость.
«Записки» Ф.М. Назарова представляют собой одно из первых описаний повседневной жизни населения Кокандского ханства. Он не был ни ориенталистом, ни географом или этнографом. Его запис-
ки - это наблюдения обычного человека, попавшего в экстремальные условия, за жизнью обычных людей незнакомой им земли. Тем не менее, эти записки являются ценнейшим историческим источником. Частично они были использованы известными востоковедами В.В. Бартольдом, П.П. Ивановым, а также советскими учеными, трудившимися над изданием фундаментального труда «История Узбекской ССР». По описанию об авторе складывается впечатление, как о бесстрашном патриоте - представителе императорской России. Остается поражаться мужеству этого человека, который, рискуя своей жизнью, оставил для потомков богатейший материал о жизни народов, которым предстояло через полвека влиться в состав Российской империи.
Список литературы
1. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 109. Оп. 109/2. Д. 134.
2. АВПРИ. Ф. 125. Оп.125/3. Д. 36-40.
3. АВПРИ. Ф. 111. Оп. 111/1. Д. 1.
4. АВПРИ. Ф. 111. Оп. 111/1. Д. 3.
5. АВПРИ. Ф. 111. Оп. 111/1. Д. 5.
6. Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана // Сочинения. Т. II. Ч. 1. - М.: Академия наук СССР. 1963. - 643 с.
7. Иванов П. П. Очерки по истории Средней Азии. - М.: Изд-во восточной лит., 1958. - 247 с.
8. История народов Узбекистана. Т. 2. - Ташкент: ФАН, 1993. - 220 с.
9. Назаров Ф. М. Записки о некоторых народах и землях средней части Азии / предисл. и подготовка текста В.А. Ромодина; прим. В.А. Ромодина и В.А. Урвалова; указатели и карта составлены В.А. Урваловым. Институт народов Азии АН СССР. - М.: Наука, ГРВЛ, 1968. - 80 с.
10. Памятная книжка Западной Сибири. Т. 1. - Омск: Тип. Окруж. штаба, 1881. - 391 с.
11. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 1578. Азиатский департамент. Д. 28.
12. Назаров Ф. Записки о некоторых народах и землях средней части Азии Филиппа Назарова, Отдельного Сибирского Корпуса переводчика, посыланного в Кокант в 1813 и 1814 годах. - СПб.: Печатано при Императорской Академии наук, 1821. - 98 с.
13. Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких орд и степей. 2-е изд. - Алматы: Санат, 1996. - 656 с.
14. Как казахи стали киргизами. К истории одной терминологической путаницы. - иКЬ: http://www.kazakh.ru/news/articles/?a=363 (дата обращения: 21.03.2015).
15. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) Ф. 730. Оп. 1. Д. 341.
16. Хорошхин А. П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. -СПб.: Тип. и хромолит. А. Траншеля, 1876. - 583 с.
References
1. Arkhiv vneshnei politiki Rossiiskoi imperii (AVPRI) [Archive of foreign policy of the Russian Empire (AVPRI)] F. 109. Op. 109/2. D. 134.
2. AVPRI. F. 125. Op.125/3. D. 36-40.
3. AVPRI. F. 111. Op. 111/1. D. 1.
4. AVPRI. F. 111. Op. 111/1. D. 3.
5. AVPRI. F. 111. Op. 111/1. D. 5.
6. Bartol'd V.V. Istoriya kul'turnoi zhizni Turkestana [History of cultural life of Turkestan] // Sochineniya. T. II. Ch. 1. - M.: Akademiya nauk SSSR. 1963. - 643 s.
7. Ivanov P.P. Ocherki po istorii Srednei Azii [Essays on the history of Central Asia] - M.: Izdatel'stvo vostochnoi literatury, 1958. - 247 s.
8. Istoriya narodov Uzbekistana [History of the peoples of Uzbekistan]. T. 2. -Tashkent: Izd. «FAN» AN Respubliki Uzbekistan. 1993. - 220 s.
9. Nazarov F.M. Zapiski o nekotorykh narodakh i zemlyakh srednei chasti Azii [Notes on some peoples and lands of Central Asia] / Predislovie i podgotovka teksta V.A. Romodina; primechaniya V.A. Romodina i V.A. Urvalova; ukazateli i karta sostavleny V.A. Urvalovym. Institut narodov Azii AN SSSR. - M.: Nauka, GRVL, 1968. - 80 s.
10. Pamyatnaya knizhka Zapadnoi Sibiri [The memorable book of the Western Siberia]. T. 1. Omsk: Tip. Okruzh. shtaba, 1881. - 391 s.
11. Otdel rukopisei Rossiiskoi natsional'noi biblioteki (OR RNB) [Department of manuscripts of Russian national library (OR RNB)]. F. 1578. Aziatskii departament. D. 28.
12. Nazarov F. Zapiski o nekotorykh narodakh i zemlyakh srednei chasti Azii Filippa Nazarova, Otdel'nogo Sibirskogo Korpusa perevodchika, posylannogo v Ko-kant v 1813 i 1814 godakh [Notes on some peoples and lands of Central Asia Philip Nazarov, a separate Siberian Corps of translators, sent to Kokant in 1813 and 1814]. - SPb.: Pechatano pri Imperatorskoi Akademii nauk, 1821. - 98 s.
13. Levshin A.I. Opisanie kirgiz-kazach'ikh, ili kirgiz-kaisatskikh ord i stepei [Description of Kirghiz-Cossack or Kirghiz-kaisak hordes and steppes] Izd. 2-e. - Almaty: Sanat, 1996. - 656 s.
14. Kak kazakhi stali kirgizami. K istorii odnoi terminologicheskoi putanitsy [As the Kazakhs Kyrgyz. To the history of one terminological confusion]. uRL: http://www.kazakh.ru/news/articles/?a=363 (data obrashcheniya 21.03.2015).
15. Gosudarstvennyi arkhiv Rossiiskoi Federatsii (GA RF) [State archive of the Russian Federation (GA RF)] F. 730. Op. 1. D. 341. L. 4.
16. Khoroshkhin A. P. Sbornik statei, kasayushchikhsya do Turkestanskogo kraya [Collection of articles relating to the Turkestan region] - SPb.: Tip. i khromolit. A. Transhelya, 1876. - 583 s.
