CC BY
56
rial of the literatures of Kabardino-Balkaria and the Chechen Republic). A thesis submitted for the degree of Candidate of Philology]. Mahachkala, 2014, 20 p.
10. Ivanova N.B. Znamya, 2012, no. 7, pp. 202-208.
11. Gachev G D. Neminuemoe. Uskorennoe razvitie literatur [The inevitable. Accelerated development of literatures]. Moscow, Khudozh. lit., 1989, 430 p.
12. Galushko I. O nastoyashchem Shchukare [About the authentic Shchukar]. In: Shymkent «Leninskaya sme-na», July 31, 2002.
13. Sholokhov M.A. Podnyataya tselina [Plowed virgin soil]. Moscow, Khudozh. lit., 1986, 640 p., p. 500.
14. Kerashev T.M. Doroga k schast'yu: roman [Road to happiness]. Moscow, State Publishing House of the Artist. Lit., 1953.
15. Lomeshina V. Doroga k schast'yu. Ispolnyaetsya 70 let so dnya vykhoda v svet znamenitogo romana Tembota Kerasheva [Road to happiness. It is 70 years since the publication of the famous novel by Tembot Kerashev], available at: http://sovetskaya-adygeya. ru/index.php/stati/14045-doroga-k-schastyu-ispol-nyaetsya-70-let-so-dnya-vykhoda-v-svet-znameni-togo-romana-tembota-kerasheva (accessed May 18, 2018).
16. Yahutl', Yu.A. Literaturnoe obozrenie: istoriya i sovremennost', 2015, no. 5, pp. 152-154.
17. Khapsirokov Kh. Nekotorye voprosy razvitiya adyg-skikh literatur [Some issues of the development of Adygeyan literatures]. Stavropol, Book Publ. House, 1964, 143 p.
18. Huako F.A. Vestnik Adygeyskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Filologiya i iskusstvovedenie, 2007, no. 2, pp. 236-244.
19. Botasheva, Z.Sh. Vestnik Adygeyskogo gosudarstvennogo universiteta: setevoe ehlektronnoe nauch-noe izdanie, 2005, no 3, available at: www.vestnik. adygnet.ru (accessed March 28, 2018).
20. Hakuasheva M.A. Nauchnyy vestnikKubanskogo gosudarstvennogo universiteta. Mediakommunikatsiya, 2016, no. 1, pp. 53-60.
21. Literatura Urala: Istoriya i sovremennost'Sb. statey. Vyp. 5. Nacional'nye obrazy mira v regional'noypro-ektsii [Literature of the Urals: History and Modernity: Issue. 5. National images of the world in the regional projection]. Ekaterinburg, Ural University Press, 2010, 562 p.
22. Gachev G.D. Mental'nosti narodov mira [Mentality of the peoples of the world]. Moscow, Algoritm, EHKSMO, 2008, 541 p.
21 мая 2018 г.
УДК 821.161.1.0
ПОВЕДЕНИЕ ПЕРСОНАЖЕЙ В РИТУАЛЕ ПРИЕМА ПИЩИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А.П. ЧЕХОВА КАК ОТРАЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ КАРТИНЫ МИРА
Д.Л. Гаджибалаева
DOI 10.18522/2072-0181-2018-94-2-78-83
Одним из базовых ритуалов каждой культуры является ритуал приема пищи. Он включает в себя ряд значимых (вербальных и невербальных) элементов, в связи с чем представляет собой сложный символический комплекс. Пища выступает как один из важнейших элементов среды обитания «человека повседневного».
Целью статьи является осмысление и актуализация культурологического потенциала творчества А.П. Чехова путем лингвистического анализа различных ситуаций приема пищи, изображенных в произведениях писателя. В
Гаджибалаева Динара Лукмановна - аспирант кафедры русского языка Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 150, e-mail: kria@sfedu.ru, abduzhamalova-dinara@yandex.ru.
постижении национальной картины мира художественные произведения играют важную роль, так как в создаваемой писателем картине мира в центре могут оказаться значимые для этноса идеи, особенности национального миропонимания и мироощущения. Язык - хранитель нашей коллективной человеческой памяти [1].
Под ритуалом приема пищи понимается фрагмент реальной действительности, включающий участников, пищевые объекты, процессы, а также темпоральные и локальные параметры. В статье рассматривается поведение участников застолья (под застольем в работе понимается лю-
Dinara L. Gajibalaeva - Southern Federal University, 150, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: kria@ sfedu.ru, abduzhamalovadinara@yandex.ru.
бой прием пищи, будничный или приуроченный к какому-либо событию); в фокус исследования попадают речевые и физические действия, совершаемые персонажами во время приема пищи.
Поведение персонажей в структуре произведения представляет собой средний слой между реальной языковой структурой текста и идейным содержанием [2]. Реальная языковая структура текста, поведение персонажей и идейное содержание текста составляют целостную словесно-художественную систему и, конечно же, имеют большое значение для определения самой сути того или иного художественного произведения.
Наиболее ярко эта закономерность проявляется при анализе прозы А.П. Чехова, где были выявлены два типа поведения персонажей в условиях ситуации приема пищи: речевое поведение, или вербальное, и физическое, или невербальное.
Анализ речевого поведения в зоне персонажей А.П. Чехова позволил выявить отдельные ритуализированные формы речи в общении персонажей «за столом», отличающиеся большей частотностью. К таким относятся те, которые имеют постоянную природу и могут входить в любой тип диалога [3]. Данные речевые формы «настолько стандартны, что индивидуальная речевая воля говорящего проявляется только в выборе определенного жанра, да еще в экспрессивном интонировании его» [4]. Так, в произведениях А.П. Чехова в изображение ритуала приема пищи включаются следующие ритуализированные речевые формы: совет, просьба, приказ, тост, одобрение блюд и напитков.
Содержательное заполнение этих форм связано с упоминанием или обсуждением пищи. Тема пищи является «инструментальным воплощением события в тексте. Причем события всегда имеют свои цели, реализующиеся посредством этих тем» [5, р. 347]. Установление связей между участниками события приема пищи и темой пищи, актуализированной в нем, влияет в дальнейшем и на полное понимание текста. Возникает представление о том, что понимание в первую очередь возникает путем соотнесения, т.е. установления отношений [6, р. 321]. Выявленная сеть отношений представляет собой результат «схематизации» [7, р. 137]. Анализ полученных схем приводит интерпретатора к тому, что тема пищи в составе коммуникации участвует также и в «опредмечивании смыслов», значимых в формировании целостности текста.
Речевая форма просьбы, совета во время трапезы характеризуются размытой семантиче-
ской природой, свободным перетеканием друг в друга, их можно определить как вежливое побуждение к действию.
Оттенок совета реализуется в высказываниях, построенных на основе причинных или условных отношений, которые могут быть выражены как по смыслу, так и конструктивно, когда говорящий персонаж упоминает о значимости пищи, ее воздействии на организм человека:
«- Ешь, ешь. Тебе нужно больше есть, потому что у тебя труд умственный, а не физический... гм... не физический... Ты университант, головой работаешь» [т. 4, с. 248]*;
«- Пей, Марковна, с вареньем, — обращается Пелагея Ивановна к повитухе, — завтра пост великий, наедайся сегодня!» [т. 5, с. 84].
Оттенок речевого жанра просьбы появляется за счет повтора слов с одинаковой морфемой в корне слова:
«- Кушайте, Данило Семеныч! — угощала нянька извозчика. — Да что вы всё чай да чай? Вы бы водочки выкушали!» [т. 4, с. 135].
Обращаясь с просьбой во время приема пищи, персонажи А.П. Чехова могут использовать тактики похвалы своего собственного блюда для того, чтобы предвосхитить таким образом отказ:
«Анна Михайловна, войдя однажды к мужу, застала его за интересным занятием: он сидел за столом и с жадностью ел тертую редьку с конопляным маслом [...]
— Покушай-ка, Анюта! — предложил он. — Великолепие!» [т. 5, с. 176].
Иногда под просьбой в зоне персонажей А.П. Чехова завуалирован жанр приказа:
«- Это, господа, сам писатель, журналист! — продолжал хозяин. — Мы пьем, а они, видите ли, сидят в уголку, по-умному думают, да на нас с усмешкой посматривают. Стыдно, брат. Иди выпей — грех, ведь!»;
«Иван Никитич поднялся, смиренно подошел к столу и налил себе рюмочку водки» [т. 1, с. 180].
Представление перечисленных речевых жанров в произведениях А.П. Чехова указывает на понятие "гостеприимство", связывающего в рассмотренных случаях хорошую пищу и доброе слово.
Тост - еще одна ритуализированная речевая форма, относящаяся к диалогическим типам и представленная в произведениях А.П. Чехова в ситуациях застолья. Она представляет собой
* Здесь и далее примеры взяты из [8].
инициальный речевой жанр, сущность которого состоит в том, что говорящий персонаж произносит хвалебную речь в честь кого-то или чего-то, побуждая собравшихся тем самым разделить с ним акт причащения к миру посредством употребления спиртного напитка. Здесь следует упомянуть о существующей философии еды. Люди, употребляя еду, как бы принимают в себя окружающий мир, что приводит к стиранию границы между миром телесным и духовным. Таким образом, приглашая выпить за определенного человека, говорящий персонаж и все сидящие за столом способствуют приобщению, например, поздравляемого к тайнам бытия.
В речевой практике тост есть очень емкое высказывание, которое позволяет сосредоточить внимание собравшихся за столом людей на основной цели празднества. Он дает возможность автору в художественном произведении превратить его в конкретизатор основного смысла текста. Тост является приемом отвлечения людей от постоянного приема пищи, создает разнообразие. На основе рассмотренных текстов нами было выделено два типа тостов: здравицы и поминовения, внимание в которых концентрируется на одном человеке, обычно находящемся в роли виновника торжества:
«— ...заплачем и выпьем, — продолжал оратор, возвысив голос, — за здоровье нашего начальника, покровителя и благодетеля, Ивана ПрохорычаХалчадаева! Урраааа!» [т. 2, с. 81];
«Поднялся какой-то высокий господин [...] и провозгласил:
- Э-э-э... эп... эп... э предлагаю э выпить за процветание сидящих здесь дам!» [т. 2, с. 304];
«- Ну, что ж, господа? Рюмки-то ведь не ждут! А? Прокурор! Доктор! За медицину! Люблю медицину. Вообще люблю молодежь, тридцать три моментально. Что бы там ни говорили, а молодежь всегда будет идти впереди. Ну-с, будемте здоровы [т. 2, с. 324];
«- За здоровье достоуважаемых гостей! — провозгласил жених» [т. 3, с. 110].
Поминовение встретилось в рассказе «Сущая правда», но не в случае, связанном с действительной смертью. Ритуал приема пищи в данном рассказе определяется как «прощальный обед» для коллежского регистратора Канифоле-ва, так как он потерял свою должность из-за буйного поведения. Поэтому применение речевой формы поминовения в рассматриваемом случае носит ироничный характер, маркирует завершение пребывания в определенном статусе.
«Он слетел и теперь кушал прощальный
обед.
- Вечная тебе память, Алеша! — говорили чиновники перед каждой рюмкой, обращаясь к Канифолеву. — Аминь тебе!» [т. 2, с. 177].
Еще одной ритуализированной формой речи, которая встретилась в чеховском тексте в описании трапезы, является одобрение, а иногда и восхваление блюд и/или напитков. Говорящий воспроизводит свою оценку выпитого и/или съеденного в соответствии с общей тональностью ситуации, эксплицируя признак "вкусный":
Один помещик, зазвав к себе своего старого друга, велел подать полубутылку старого цимлянского...
- Ну, как ты находишь вино? — спросил он друга, когда вино было выпито. — Каков букет, какова крепость! Сейчас видно, что ему пятьдесят лет... [т. 3, с. 426].
- Суп сегодня хорош... — робко замечает гувернантка [т. 4, с. 113].
- Варенье очень даже отличное, - говорит она. - Вы, матушка, Пелагея Ивановна, сами изволили варить? [т. 6, с. 84].
Перечисленные типы речевых жанров непосредственно входят в любую беседу, придают действию особую эмоциональную наполненность и участвуют в сглаживании различий между участниками трапезы. Ритуализованное действие - процесс принятия пищи - сопровождается зачастую доброжелательной атмосферой, предусматривающей возникновение эмоциональной окрашенности речевого сообщения. В связи с этим доминирующую и связующую функцию выполняет модально-фатический блок, создающий особую тональность теплоты и заботы. Ритуализированные речевые формы чаще наделяются прагматической направленностью, являются ситуативно прикрепленными, конституируют актуальную коммуникацию [9] и побуждают слушающего к действию.
Под невербальным поведением понимаются ритуализированные действия, совершаемые персонажами А.П. Чехова во время приема пищи, которые в условиях художественного текста наделяются семантической интерпретацией. Следует отметить, что ритуал и сам по себе относится к числу символических форм поведения.
В процессе анализа произведений А.П. Чехова были выделены ритуализированные формы поведения, основанные на обычае, традиции, этикете, которые являются значимыми элементами национальной картины мира.
Обычай - «общепринятый, установившийся, традиционный порядок, укоренившийся в быту того или иного класса с давних пор» [10, с. 387]. Но в рамках данного исследования мы расширим объем понятия тем, что рассмотрим обычай как совокупность отдельных ритуализированных действий, имеющих определенный порядок. Так, например, в рассказе «Барыня» изображается трапеза жителей деревни, во время которой проявляется явное распределение обязанностей мужчины и женщины. Трапеза совершается с соблюдением всех правил, существующих в этой сфере быта в русских семьях с патриархальным укладом жизни. Так, именно невестка должна накрывать на стол и убирать стол после трапезы. Если же невестки или дочери в доме нет, то эти обязанности должна была выполнять жена хозяина дома.
«Ужин подавала жена Степана, Марья. Щи съели молча.
- Принимай! - сказал Максим, когда были съедены щи. Марья взяла со стола пустую чашку, но не донесла ее благополучно до печи, хотя и была печь близко. Она зашаталась и упала на скамью [...] Старуха поднялась и сама подала на стол кашу» [т. 1, с. 255].
Действия во время трапезы тоже совершались с соблюдением определенных правил. Так, перед употреблением пищи участники трапезы в семье с патриархальным укладом жизни должны перекреститься и начать есть или пить только после того, как начнет есть или пить старший член семьи, ее глава.
«Марья с бледным, заплаканным лицом вышла и, ни на кого не глядя, подала старику ковш. Ковш заходил по рукам. Семен взял в руки ковш, перекрестился, хлебнул и поперхнулся» [т. 1, с. 256].
Таким образом, процесс приема пищи сводится не только к ее потреблению, но и к соблюдению определенных пищевых ритуалов, способствующих его реализации в полной мере. В данном случае можно говорить о том, что пища становится носителем культурной информации об укладе жизни русской патриархальной семьи. Изображение ситуации приема пищи дома репрезентирует сему "семейные устои".
Под традицией в статье понимается отдельное ритуализированное действие, привычка или устойчивый навык в деятельности персонажей. В контексте данной ритуализированной формы поведения следует отметить существующую у русских людей традицию закусывать после употребления спиртных напитков.
«Подошли к столу, налили и выпили. Закусили селедочкой, а на скоромное только взглянули» [т. 2, с. 128];
«Проворчав, дедушка сердито выпивает и закусывает колбасой» [т. 2, с. 159];
«— [...]Вот что, господа, пойдемте-ка и вы ко мне! Ей-богу! Выпьем по рюмочке, закусим чем бог послал» [т. 3, с. 47];
«Фролов пил одну водку и закусывал хлебом» [т. 6, с. 59].
Концепт закуски чрезвычайно существен для русской бытовой культуры. Существует стереотипное представление о том, как русские выпивают. В него входит не только идея большого количества выпитого, но и то, что выпивание сопровождается закуской и задушевным общением. Следует отметить не только речевое, но и физическое поведение персонажей. Связь закуски и общения не случайна, поскольку действительно представлена особая культура питья. Если человек выпьет мало, то он не достигает того состояния раскрепощенности и душевной распахнутости, которое рассматривается как специфически русское и оценивается положительно. Если же человек выпьет слишком много, то он рискует оказаться выключенным из общения. Закуска позволяет снизить этот риск [11].
«Выпили по четвёртой. Доктор выпил девятую, с остервенением крякнул и отправился в лес. Выбрав самую широкую тень, он лёг на травку, подложил под голову сюртук и тотчас же захрапел» [т. 1, с. 76].
Правда, русская картина мира включает и представление об умении пить без закуски как о проявлении удали.
«— А ты выпей... Жарче на душе ста-нет.Ну!
Савка подал Агафье кривой стаканчик. Та медленно выпила водку, не закусила, а только громко дунула» [т. 5, с. 29].
Еще один застольный ритуал, связанный с культурой питья, который был встречен в процессе анализа приема пищи - это традиция чокаться. Данное действие в зоне персонажей А.П. Чехова символизирует объединение и закрепление словесного договора.
«- Мне молодой супруги не надо, - сказал он. - Я человек пожилой, и мне нужна, которая такая... вроде как бы вы... степенная и солидная... и вроде вашей комплекции...
- И бог знает, что вы говорите... - захихикала сваха, закрывая платком свое багровое лицо.
- Что ж тут долго думать? Вы мне по сердцу и для меня вы подходящая в ваших качествах. Человек я положительный, трезвый, и ежели вам нравлюсь, то... чего же лучше? Позвольте вам сделать предложение!
Сваха прослезилась, засмеялась и, в знак своего согласия, чокнулась со Стычкиным» [т. 6, с. 279].
Этикет - «установленный порядок образа действий, поведения, форм обхождения (в высшем обществе, при дворе и т.п.)» [10, с. 790]; требует определенного отношения между участниками общения. Этикет - средоточие норм вербального и невербального типов поведения, целью которых является создание благоприятной атмосферы застолья. При таком условии иногда этикет требует от персонажей А.П. Чехова поведения, прямо противоположного их психологическому состоянию.
«Она, царица обеда, одета простенько, но ужасно дорого [...] Лицо ее сияет и льет на всю обедающую братию широчайшую улыбку. Она умеет улыбаться всем сразу, говорить сразу со всеми, мило кивать головой; кивок головы достается каждому обедающему» [т. 1, с. 240].
Неискренность в поведении персонажа в данном фрагменте подчеркивается употреблением в его характеристике глагола умеет.
«Сели обедать.
- Отличный редис! - заметил профессор.
- Где вы такой покупаете?
- Он теперь в Одессе... с этой женщиной!
- ответила Лидия Егоровна.
- Что-с?
- Ах... Я не о том! Не знаю, где повар берет... Что это со мной?
И Лидия Егоровна, закинув назад голову, захохотала над своей рассеянностью... После обеда пришла толстая профессорша с детьми. Сели за карты. Вечером приезжали гости из города...
Только в ночь, проводив последнего гостя и простояв неподвижно, пока не перестали слышаться его шаги, Лидия Егоровна могла ухватиться одной рукой за те же перила, покачнуться и зарыдать» [т. 2, с. 152].
Процесс принятия пищи в обоих случаях становится фоном, который задает определенные рамки во внешнем виде, в поведении для принимающих гостей.
Зачастую, изображая человека в явлениях повседневной жизни, А.П. Чехов обнажает психологическое состояние своих персонажей.
Контраст между поведением или проявлением персонажа и его настоящим эмоциональным состоянием или намерениями усиливается за счет включения в текст ритуализированных форм общения, сопровождающих прием пищи, которые направлены на то, чтобы регулировать коммуникацию чеховских персонажей, задавать определенные рамки в их поведении.
В художественных текстах А.П. Чехова персонажи в процессе приема пищи становятся носителями национальной культуры, отражают значимые для народа идеи, воплощают совокупность норм и традиций общения. Мастерство А.П. Чехова состоит в том, что он, как никто другой, в условиях малого жанра посредством изображения ритуала пищи раскрывает драму человека, запечатлевает многие существенные особенности картины мира русского народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Fantini A.E. Language and Worldview. The Journal of Baha'i Studies. 1989. Vol. 2. № 2. P. 143-153.
2. Wissenmann Н. Struktur und Ideenhalt von Gogol's «Mantel» // Stil und Formprobleme in der Literatur. Vortrage des VII. Kongresses der Int. Vereinigung fur moderne Sprachen und Literaturen. Heidelberg, 1959, 389 s.
3. См. подробно: Изотова Н.В. Диалогические коммуникации в языке художественной прозы А.П. Чехова. Ростов-на/Д: Изд-во: СКНЦ ВШ, 2006. 244 с.
4. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Изд-во: Искусство, 1979. 424 с. С. 258.
5. Wilensky R. A theory of the structure of stories in memory // Strategies for natural language processing / Eds. by W.G. Lehnert, M.H. Ringle. Hillsdale (N.J.); L.: Erlbaum, 1982. P. 345-374.
6. Franklin R. On understanding // PhPhR. 1983. Vol. 43. № 3. P. 307-328.
7. Fillmore C.J. Lexical semantics and text semantics // New directions in linguistics and semiotics / Ed. by J.E. Copeland A.: Benjamins, 1984. P. 123-147.
8. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Соч.: в 18 т. М.: Наука, 1974-1976.
9. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Речь москвичей: коммуникативно-культурологический аспект. М.: Русские словари, 1999. 396 с.
10. Ушаков Д.Н. Толковый словарь современного русского языка. М.: Аделант, 2013. 800 с. С. 387.
11. Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. Сборник статей. М.: Языки славянской культуры, 2005. 540 c. C. 267.
REFERENCES
1. Fantini A.E. The Journal of Baha'i Studies, 1989. vol. 2, no. 2. pp. 143-153.
2. Wissenmann H. Struktur und Ideenhalt von Gogol's «Mantel». In: Stil und Formprobleme in der Literatur. Vortrage des VII. Kongresses der Int. Vereinigung fur moderne Sprachen und Literaturen. Heidelberg. 1959, 389 p.
3. Izotova N.V. Dialogicheskie kommunikacii v yazyke hudozhestvennoj prozy A.P. Chekhova [Dialogical communication in the language of A.P. Chekhov's fictional prose]. Rostov-on-Don, NCSC HE, 2006, 244 p.
4. Bahtin M.M. Esstetika slovesnogo tvorchestva. Moscow, Iskusstvo, 1979, 424 p., p. 258.
5. Wilensky R. A theory of the structure of stories in memory. In: Strategies for natural language processing. Eds. by W.G. Lehnert, M.H. Ringle. Hillsdale (N.J.); L., Erlbaum, 1982, pp. 345-374.
6. Franklin R. PhPhR, 1983, vol. 43, no. 3, pp. 307-328.
7. Fillmore C.J. Lexical semantics and text semantics. In: New directions in linguistics and semiotics. Ed. by J.E. Copeland. Benjamins, 1984, pp. 123-147.
8. Chekhov A.P. Polnoe sobranie sochineniy i pisem [Collected works in 30 vols., Works in 18 vols]. Moscow, Nauka, 1974-1976.
9. Kitajgorodskaya M.V., Rozanova N.N. Rech'moskv-ichej: kommunikativno-kul 'turologicheskij aspect [The speech of the Muscovites: communicative and cultural aspect.]. Moscow, Russkie slovari, 1999, 396 p.
10. Ushakov D.N. Tolkovyy slovar' sovremennogo russ-kovo yazyka [Explanatory dictionary of the modern Russian language]. Moscow, Adelant, 2013, 800 p., p. 387.
11. Zaliznyak A.A., Levontina I.B., SHmelev A.D. Kly-uchevye idei russkoj yazykovoj kartiny mira [Key ideas of the Russian linguistic world view]. Moscow, Yazyki slavyanskoy kul'tury, 2005, 540 p., p. 267.
1 июня 2018 г.
УДК 811.11 - 112
ОСОБЕННОСТИ МЕТАФОРИЧЕСКОЙ НОМИНАЦИИ В СОВРЕМЕННОМ АНГЛОЯЗЫЧНОМ ЭКОНОМИЧЕСКОМ
МЕДИАДИСКУРСЕ
С.Г. Николаев, М.Н. Моргунова
DOI 10.18522/2072-0181-2018-94-2-83-88
Внимание исследователей в последние годы обращено к проблемам медиадискурса - одной из основных дискурсивных разновидностей, релевантных в коммуникативном контексте современного общества. Вслед за Т.Г. Добросклонской, одним из ведущих отечественных специалистов в области изучения современной английской медиаречи, под медиадискурсом мы понимаем «совокупность процессов и продуктов речевой
Николаев Сергей Георгиевич - доктор филологических наук, профессор, завeдующий кафедрой английской филологии Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федеральный университета, 344082, г. Ростов-на-Дону, пер. Университетский, 93, т. 8(863)2370376, e-mail: nikolaev_s@bk.ru;
Моргунова Марина Николаевна - кандидат филологических наук, доцент, Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федеральный университета, 344082, г. Ростов-на-Дону, пер. Университетский, 93, т. 8(863)2370376, e-mail: mnmorgu-nova@mail.ru.
деятельности в сфере массовой коммуникации во всем богатстве и сложности их взаимодействия» [1]. В качестве базовой единицы медиадискурса по сложившейся традиции рассматривается медиатекст (Т.Г. Добросклонская, А.В. Сме-танина, R. Barthes, M. Talbot и др.).
Среди огромного количества медиатопи-ков мы выбрали экономическую тематику по причине ее неуклонно возрастающей актуальности, обусловленной глобальной активизацией, а
Sergey Georgievich Nikoaev - Institute of Philology, Journalism, and Intercultural Communication of the Southern Federal University, 93 Universitetskiy Line, Rostov-on-Don, 344082, tel. +7(863)2370376, e-mail: nikolaev_s@bk.ru;
Marina Nikolaevna Nikolaeva - Institute of Philology, Journalism, and Intercultural Communication of the Southern Federal University, 93 Universitetskiy Line, Rostov-on-Don, 344082, tel. +7(863)2370376, e-mail: mnmorgunova@mail.ru.
