CC BY
448
УДК 711.5 ГАЙКОВА Л. В.
Потребительское зонирование при формировании городских общественных пространств
В статье исследуются актуальные вопросы формирования общественных пространств крупных городов. Оценка значимости потребностей и потребительского поведения горожан при функционировании городских общественных пространств позволяет иначе рассматривать вопросы градостроительного программирования, функционально-планировочного конструирования и архитектурно-пространственного насыщения городских общественных пространств. Предлагается использовать метод потребительского зонирования.
Ключевые слова: общественные пространства крупных городов, потребности горожан, потребительское поведение, потребительское зонирование, функционально-планировочное конструирование общественных пространств крупных городов.
GAIKOVA L. V.
CONSUMER ZONING WHEN FORMING OF URBAN PUBLIC SPACES
Actual issues of urban public spaces forming are researched. Assessment of significance of urban community needs and consumer behaviour when functioning of urban public spaces allows considering architectural programming, function-planning design and architectural satiation of urban public spaces in a different way. The method of consumer zoning is proposed to use.
Keywords:public spaces of large cities, urban community needs, consumer behaviour, function-planning design of urban public spaces.
Гайкова
Людмила
Валентиновна
кандидат архитектуры, доцент кафедры Архитектурного проектирования Института архитектуры и дизайна Сибирского федерального университета
e-mail: gaykova_ludmila@ mail.ru
Город — это сложноорганизованная пространственная система, элементами которой являются территории различного назначения, объединяемые транспортными, энергетическими, информационными и другими связями. Эта система находится в постоянном развитии, которое осуществляется на уровне взаимодействия городских территорий. Важнейшую роль в ней играют городские общественные пространства. Сегодняшние тенденции развития российских городов требуют изменения подходов к вопросам градостроительного программирования, функционально-планировочного конструирования и архитектурного насыщения городских общественных пространств.
Общемировая практика знает немало примеров эффективных градостроительных преобразований. Эти качества детально исследуются зарубежными и отечественными специалистами — социологами, архитекторами, урбанистами. Изучая город как социокультурный феномен, они рассматривают общественные пространства города как множество открытых и общедоступных для населения территорий, где осуществляются социальные контакты и проявляется истинный смысл городской жизни. Эта тема красной нитью просматривается в работах
Л. Лофланд, Р. Сеннета, Д. Джекобс, Ш. Зукин, К. Линча, Я. Гейла, М. Кармоны, Р. Коолхаса и др. Российские специалисты также оценивают общественные пространства как важнейшую составляющую городской жизни. Об этом пишут А. В. Иконников, В. Л. Глазычев, А. В. Крашенинников, С. Ситар, Е. Г. Трубина, А. Г. Раппопорт, Е. В. Асс, Л. Б. Коган и др.
Важно отметить, что отечественные эксперты сегодня уходят от однозначности в вопросе организации общественных пространств. Однозначность здесь означает отношение к общественному пространству как к территории, отведенной для размещения объектов общественного назначения. Советский опыт формирования городской застройки базировался именно на таком принципе. Ступенчатая система организации общественного обслуживания регламентировала вид и наполняемость общественных территорий, определяя место расположения по радиусам доступности. Положительные и отрицательные результаты такого подхода известны. При этом отношение к вопросу формирования городских общественных пространств в нашей стране сегодня осталось практически таким же. Это хорошо видно по ситуации в микрорайонах и характеру жизнедеятельности исторически
© Гайкова Л. В., 2013
33
сложившихся общественных территорий городов. Кроме того, в российском законодательстве отсутствует определение понятия «общественное пространство». В градостроительном СНиПе (42.13330.2011) есть термин «общественно-деловая зона» с перечислением объектов недвижимости, которые могут здесь размещаться. Там же можно увидеть определения «зона застройки», «городской узел», «улица, площадь», «пешеходная зона», но все они носят утилитарный характер, так как документ «...составлен с целью повышения уровня безопасности людей в зданиях и сооружениях и сохранности материальных ценностей.» и более удобен для зонирования, чем для наполнения городских территорий конкретным содержанием. Кодекс РФ об административных правонарушениях (от 30.12.2001 № 195-ФЗ) применяет термин «общественные места» и относит к ним организации, оказывающие социальные услуги населению, транспорт и рекреационные зоны.
Следует отметить, что российские урбанисты и социологи, кроме упомянутых нами выше, используют понятия «городская среда», «архитектурное пространство», «городское пространство», «открытое пространство», «публичное пространство», «общественное пространство», что в данном вопросе имеет ключевое значение. Так, социолог А. А. Желни-на, изучая проблемы общественных пространств в Санкт-Петербурге, констатирует, что публичные пространства играют роль обучающей, наблюдательной площадки, на которой люди видят и изучают друг друга, набирают информации о существующих социальных группах, образцах поведения и т. п. Смысл и границы территории пребывания обнаруживаются в практике социальной жизни: социальные взаимодействия формируют определенные пространства, и когда они привязаны к конкретной территории, образуются общественные пространства, отмечает доктор социологии А. Ф. Филиппов. Архитектор Д. В. Земов, анализируя значимые общественные здания и комплексы в крупных городах, говорит, что современное общественное пространство — это пространство социальной активности человека. Рассматривая картины городского обновления в современной Москве и оценивая социальную ткань столицы, американский социолог К. Макарова отмечает явную реструктуризацию городской среды в виде дифференцированности общественного и приватного пространств.
Хотя в настоящее время вопрос терминологии остается открытым, этот факт не сказывается на профессиональных дискуссиях по вопросам современного формирования общественных пространств в российских городах. А. В. Иконников высказывает сомнение по поводу применения в сегодняшних условиях принципов средового подхода: «При несомненной его плодотворности, средовой подход как бы внутри себя несет многие ограничения. Его концепция основывается на отношениях субъекта и объекта, рассматриваемых как бы изнутри системы» [1, 17]. Среда, по А. В. Иконникову, — это «.взаимодействие некой системы объектов, предметно-пространственного окружения и субъекта, который актуализирует такую систему» [Там же]. Автор считает целесообразным обратиться к ключевому понятию «пространство», сыгравшему определяющую роль в архитектуре XX в.: «.операционным полем становится не абстрагированная от человеческого восприятия и отношения идеальная математическая трехмерность, а противоречивая сложность конкретного пространства бытия, места или системы мест» [1, 57]. Для анализа конкретных мест, идей и ситуаций предлагается дополнить исходное определение архитектурного пространства аналитическими моделями, отражающими свойства реального, «физического» пространства. Это концептуальное, перцептивное, экзистенциальное, художественное отображение качеств пространства, при котором система значений основных смыслонесущих элементов обогащается их внутренней соотнесенностью [Там же]. В. Л. Глазычев, разбираясь в природе городского планирования и исследуя сопряженность физической организации городского пространства с мировоззренческими позициями, экономическими и управленческими правилами, отмечает важность искусности связывания вместе социального, экономического, географического и других начал [2].
Результат достигается только когда город предстает в полноте своей сущности, воспринимаемой всеми чувствами и воплощаемой в комфортности бытия и комфортности видимого образа. Это подразумевает обширную гамму составляющих — от восприятия города издалека и до вида рисунка мощения на тротуаре. Это утверждение подкрепляется предложенным автором «словарем искусства градоформи-рования», который оперирует двумя десятками классических элементов городской структуры, воспринимае-
мыми горожанами как среда обитания [2, 146]. В группу элементов, являющихся городскими общественными пространствами, автор включил главные улицы, бульвары, площади, парки, набережные, мосты и водоемы и т. п. Как инструменты их формирования отмечены замощенные поверхности земли, зеркальные стены зданий, монументы и фонтаны, силуэт и пластика архитектурных объемов и пр. При этом В. Л. Глазычев указывал на обязательное наличие значительного числа людей в общественных пространствах как один из признаков городского существования. Давая определение городского пространства как совокупности субъективных аспектов жизненной среды, Л. А. Радионова [3] выделяет его социокультурные характеристики и предлагает рассматривать в следующих измерениях: информационном, нормативном, поведенческом, коммуникативном, ментальном. Анализируя каждый из видов, автор приходит к выводу, что город, как социокультурный феномен, представляет собой единство и взаимопере-ход территории, социокультурного пространства, образа жизни и типа личности. Другой вывод — город есть взаимопроникновение техногенных, социогенных и ментальных аспектов человеческой деятельности. Поэтому важной задачей становится обеспечение субъектного восприятия города как реального условия жизнедеятельности горожанина. Способы самоидентификации человека должны стать необходимым условием структурирования городского пространства.
А. В. Крашенинников под организацией территорий общего пользования понимает пространственную структуризацию пешеходного пространства на социально-пространственные комплексы микро-, мезо- и макроуровня [4]. Территория дифференцируется на микро-, мезо-, макропространства, определяемые различными диспозициями индивидуального и группового характера. Автором предлагается способ моделирования устойчивых систем из социальных субъектов и пространственных объектов, позволяющий прогнозировать и конструировать субъективные ситуации, т. е. поведенческие модели в общественном пространстве на разных его уровнях — от глобального до индивидуального. Качественная оценка социально-пространственных комплексов определяется понятиями «освоенность», «содержательность», «комфортность». Однако представляется, что заданная иерархичность делают данный подход удобным скорее
для проектирования общественных пространств, нежели для анализа уже существующих ситуаций.
Е. О. Фрейдин [5], рассуждая о городском развитии, ставит вопрос перехода от функциональной модели градостроительной деятельности к конфликтологической. Основываясь на теории конфликтов, он утверждает, что конфликтность — одна из характеристик любой градостроительной ситуации. Это конфликты между множеством участников градостроительного процесса (властью, бизнесом, горожанами), между предназначением территорий и их использованием, между потребностями горожан и реальными предложениями в текущий момент и т. п. Большинство проблем, считает автор, обусловлено применяемой на практике функциональной градостроительной парадигмой и разрешаются при ее замене на конфликтологическую парадигму. Последняя, кроме технологий традиционного градостроительного проектирования, включает социальное прогнозирование и программирование, теорию управления конфликтами, социопро-странственный анализ.
Е. О. Фрейдин ориентируется на методику, предложенную английским архитектором Б. Хиллером, описывающую городское пространство как систему связей, барьеров и узлов, что позволяет перейти от реальной территории к ее структурной схеме как социально-пространственной системе. Эти связи и барьеры имеют двойное назначение — организационное (потоки информации, транспортные, социальные взаимодействия, общение и др.) и пространственное (дорога, тротуар, стена, перепад рельефа и др.). В результате применения такого подхода структура любой градостроительной ситуации может стать принципиально иной — социально-пространственное взаимодействие придает структурным элементам свойства гибкости и адаптивности. Гибкость определяет устойчивость и способность элемента к изменениям, адаптивность — совместимость элемента ситуации с другими, что и делает градостроительную деятельность социально ориентированной, а общественное пространство привлекательным для населения.
О. В. Стахеев, С. М. Ремарчук [6] отмечают, что в сегодняшних условиях понятия «частная территория» и «общественная территория» разошлись с точки зрения ответственности (общественного контроля). Частник отвечает только за те объекты или те территории, которые принадлежат ему, а понятие «общественное» поте-
ряло былую силу и значимость. В силу этих обстоятельств городская среда изобилует участками, хаотично сформировавшимися в процессе застройки и характеризующимися прямо противоположными качествами (от малопривлекательных до комфортных и малодоступных). Общественные пространства характеризуются особым смешанным типом застройки, и поэтому очень сложно выдвигать стратегию их развития. Авторы поднимают вопрос о необходимости разработки нового метода градостроительного регулирования с учетом интересов и потребностей граждан на основе сочетания принципа «мобильности использования городского пространства» с методом социальнообоснованного градостроительного регулирования. Они считают, что начать необходимо с перехода территориально-плоскостной системы зонирования в объемно-пространственную градостроительную систему.
Т. Н. Туманик [7] отмечает, что сегодня рассмотрение физической сущности городского организма как сочетания двух основных его структурообразующих начал — пространственно-планировочного каркаса и городской ткани — представляет собой слишком упрощенный подход. Это связано с тем, что в российских городах проявляются проблемы, разрешение которых возможно путем комплексных системных преобразований, а значит, имеют место усложненные процессы формирования каркаса и его окружения. Учитывая функциональные особенности этих составляющих, автор все же считает первичным элементом пространственно-планировочный каркас, но предлагает рассмотреть его под другим углом зрения, выделив архитектурно-пространственный и коммуникационнотехнический каркасы. Главное преимущество такой дифференцированной структуры заключается в разделении транспортного и пешеходного движения, обеспечении экологической и пространственной защищенности человека. Важным является то, что в сложившихся городских структурах эти две системы, рассматриваемые неразрывно, могут существовать раздельно и соприкасаться лишь в отдельных точках или на отдельных отрезках. Этим обеспечивается общая устойчивость одной системы при динамичных изменениях другой и способность городских пространств к частой реконструкции.
Н. В. Переверзева [8], рассматривая центральные планировочные районы городов, выделяет особый градостроительный объект «центральная
торговая зона» (ЦТЗ). Эта территория общественного назначения в центральном планировочном районе крупнейшего города, имеющая сложную функционально-планировочную структуру, включает в себя несколько взаимосвязанных территорий высокой концентрации торгового и сопутствующих видов обслуживания. ЦТЗ можно представить в виде системы функционально взаимосвязанных пространств с разной интенсивностью использования территорий, работающих по категориям: узлы, связи, зона «паузы-отдыха», зона «входа-выхода». Н. В. Переверзева доказывает необходимость выделения центральных торговых зон как многофункциональных территорий высокой социальной активности и рассмотрения их как самостоятельных градостроительных объектов. Целостность, относительная самостоятельность и предлагаемые механизмы существования новой планировочной единицы, на наш взгляд, делают возможным ее выделение и в других планировочных районах города. Это может стать инструментом упорядочивания локальных социально-территориальных образований, проявившихся в ходе естественного функционирования и индивидуализации программ территориальных преобразований.
Итак, во многих исследованиях по вопросам преобразования городских территорий общественного назначения речь идет о простран ст-ве общественного взаимодействия, социальной самоидентификации, о месте реализации материальных и ментальных устремлений горожан и, в более широком смысле, приобщения к миру человеческой культуры. Прежде чем искать пути формирования или преобразования общественных пространств российских городов, необходимо найти ответ на вопрос о побудительных мотивах, которые заставляют горожан своим поведением высказывать предпочтения тем или иным частям города (местам).
Эту побуждающую роль выполняют потребности. Философский словарь определяет эту категорию как «состояние организма, человеческой личности, социальной группы, общества в целом, выражающее зависимость от объективного содержания условий их существования и развития и выступающее источником различных форм их активности. Специфика человеческих потребностей определяется социальной природой деятельности человека. Потребности личности выражаются в мотивации ее поведения».
Проявившийся в последние годы интерес к процессам, проходящим в общественных пространствах, связан, прежде всего, с усложнением структуры потребностей населения. Сегодня потребление и на ми-кро- и на макроуровне трактуется как социокультурный процесс, выполняющий функции социализации и социальной идентификации личности в обществе [9]. Индивидуальное потребление выступает как способ социальной интеграции. Потребляя, индивид создает основу для социального взаимодействия, формирования социальных сетей, формальных и неформальных групп [10]. В условиях современного производства формируются не отдельные потребности индивидов, а «потребительские силы» общества, что, в свою очередь, становится стимулом для развития социума в целом [11]. Потребление следует рассматривать как направление развития человека, конструирования его идентичности, его социального воспроизводства в сложных соотношениях трех компонент (групп потребностей): материальной, утилитарной и символической. Соотношения между ними неоднородны, колеблются в зависимости от социального слоя, типа общества, экономико-политических условий и т. п. Это объясняется тем, что через потребление происходит социальная дифференциация, так как уменьшение, увеличение или изменение потребления в обществе, а также его стандартность или избирательность определяются экономической базой, социальными и культурными установками. Здесь следует говорить об образе жизни, укладе жизни, уровне и качестве жизни, культурных стереотипах, бытовых стандартах и т. п. (Л. А. Радионова, В. В. Радаев).
Сдвигу в подходе истолкования социальной роли потребления также способствовали рост индустрии услуг, расширение возможностей получения и передачи информации, расширение креативной деятельности, появление новых организационно-потребительских форм общественного обслуживания. Например, сегодня прием пищи может превратиться в социальную церемонию (семейный обед, банкет, корпоративный ужин и т. п.), а «шопинг» понимается, прежде всего, как форма времяпрепровождения, а не просто процесс покупки. Многие исследователи считают, что процессы освоения придомовых территорий в жилой застройке и коллективное культурное потребление, обеспечиваемое музеями, галереями, библиотеками, концертными залами, театрами, созданием культурных или творческих
кварталов, тоже могут рассматриваться как отдельные явления.
Таким образом, сегодня можно говорить о росте доли символичности в потреблении, что обуславливает увеличение социального смысла в его практическом проявлении. Это объясняет процессы усложнения сферы массового потребления. Понятие «массовое потребление» сегодня связано не с количественными параметрами, т. е. «много», а с понятием «доступно». По мнению Л. Н. Банниковой, этот аспект объясняет множественность потребительских практик, в основе которых лежит многообразие моделей потребительского поведения, объективно определяющее качество общественных пространств.
Потребительское поведение — это комплекс факторов и процессов, определяющих действия горожан по приобретению и потреблению каких-либо товаров или услуг (исходные потребности, процесс принятия решения, факторы и условия, при которых происходит (или может произойти) выбор, процесс и способы потребления, факторы и параметры, определяющие субъективную оценку удовлетворенности потребителя товарами или услугами непосредственно в процессе потребления и после). Потребитель — это социальная роль, а потребительское поведение — это форма проявления социального действия в городской среде. Говоря об этом, А. Г. Голова [12] выделяет несколько факторов, стимулирующих интенсивность потребительского поведения. Это состояние и динамика развития инфраструктуры города, возрастание количества и роли свободного времени у горожан, коммерциализация и рационализация городской жизни, трансформация социальных связей и системы ценностей, социальная мобильность населения, вариабельность коммуникативных форматов (от инженерных структур до разнообразия социумов), информационное воздействие городской среды.
При детальном рассмотрении перечисленных факторов становится очевидным, что потребительское поведение лежит на пересечении градостроительных, экономических, социальных, культурных областей и служит интегральным индикатором различных процессов, происходящих в городском организме, — от общественного сознания до публичных пространств. Именно об этом говорит факт усложнения общественных зон городов, проявляющийся в «растекании» обслуживающих функций по территории, локализации их в го-
родских пространствах практически в свободной форме, устойчивое существование иногда в примитивных формах, уменьшении иерархической соподчиненности учреждений обслуживания и т. п.
Расширение и разветвление общественных зон отражает сложные пространственно-планировочные закономерности развития городских территорий на фоне трансформаций в сфере потребления. Это вызывает диверсификацию общественных пространств, их непрерывное изменение и усложнение внутренней организации. Необходимо изучение объективных закономерностей этого процесса для целенаправленного формирования условий взаимодействия городских сообществ.
Большинство теоретических и практических разработок российских специалистов, изучающих формирование и развитие общественных пространств в городах, демонстрирует скрытое или явное единство по следующим вопросам: общественное пространство, являясь неотъемлемой частью городского организма, проявляется как самостоятельное образование, обладающее своей сущностью и особыми формами ее проявления; в основу преобразований общественных пространств должны быть положены интересы человека как горожанина, являющегося при этом жителем, потребителем, клиентом и пр.; перспективные стратегии развития должны строиться на идее «простран-ственности», означающей не только трехмерность использования территориальных ресурсов, но и междисциплинарную связность архитектуры и градостроительства с другими областями знаний, прежде всего с социологией и психофизиологией.
Сказанное показывает необходимость системного моделирования общественных пространств, основывающегося на предпочтениях горожанина, моделях его поведения, деятельностных мотивах. Это должен быть подход, позволяющий системно анализировать, выявлять необходимые факторы и параметры, определять цели и задачи территориальных преобразований исходя из потребностей горожан. Процедуру такого моделирования можно трактовать как осуществление потребительского зонирования и рассматривать его как инструментарий для моделирования общественных пространств исходя из потребностей горожан. В этой связи, в качестве принципиальных, предлагаются понятия «потребительский поток», «потребительские нагрузки», «потребитель-
ский потенциал», «потребительский интерес». Эти категории применимы как на микроуровне (внутренние пространства общественных зданий и комплексов), так и на макроуровне (общественные пространства города). Только на микроуровне масштаб рассмотрения — человек или мини-группа людей, а на макроуровне — от группы до толпы. В соответствии с темой статьи нас интересует макроуровень и коллективное поведение. В этих условиях социальное вовлечение является фактором, определяющим поведенческий компонент для большого количества неорганизованных людей, контактирующих на ситуативной основе. При стремлении большого количества людей реализовать свои потребности (в прогулке, общении, покупках, решении какой-либо проблемы и т. п.) в том или ином месте, виде и объеме формируются потребительские потоки.
Потребительский поток — это устойчиво существующая группа людей, объединенных по общему признаку (схожести интересов, возрасту, виду и цели перемещения, количеству затрачиваемого времени по месту пребывания и т. п.), оказывающая заметное влияние на функционирование как отдельных предприятий обслуживания, так и целых территорий. Исследования показывают, что с точки зрения их существования в общественном пространстве потребительские потоки весьма разнообразны. Они различаются по времени существования, характеру движения, месту обслуживания, уровню доходов, демографическому составу, характеру потребления, частоте спроса и т. п. Кроме того, по составу потребительские потоки могут быть простыми и сложными, большими и маленькими, с высокой или низкой плотностью и т. п. Разнообразие потоков, их ритмичность и величина зависят от планировочных параметров конкретной территории, ее статуса и привлекательности в системе города, специализации, транспортной инфраструктуры и т. п.
Другим важным понятием рассматриваемого метода является понятие потребительского потенциала. Под этим понимается наличие источников, возможностей, средств и резервов общественных территорий, используемых для их общей организации и развертывания общественного обслуживания. Рассматриваются природные условия, физические и материальные резервы территории, характеристики антропогенного комплекса, демографические ресурсы,
статус и роль территории в системе города, функциональное освоение и фактическое использование земель. Потребительский потенциал позволяет определить возможности и направления интенсификации использования территорий и имеющихся объектов, определить пороги развития территорий с точки зрения социально-экономической эффективности.
Комплексная оценка помогает выявить потребительскую емкость — возможность территории воспринимать внешнее антропогенное давление без регрессивных последствий. Это давление может проявляться как увеличение числа потребителей и автомобильного парка, видоизменение обслуживающих функций, усложнение процесса обслуживания и увеличение его технического оснащения и т. д. Потребительская емкость определяется по максимальным и минимальным показателям воздействующих факторов (для выявления области допустимых значений) и не является постоянной величиной. В ряду антропогенных факторов важнейшим показателем является величина потребительских нагрузок.
Потребительские нагрузки — комплексный показатель, отражающий характер воздействия потребительских потоков на рассматриваемую территорию в течение суток, сезона или нескольких лет с выявлением обратимых и необратимых последствий, рационального или нерационального использования земель и зданий, роли участка в системе города и т. п. Выявление потребительских нагрузок, особенно высокой плотности, является симптомом потребительского интереса как показателя предпочтений горожан, наличия привлекательности территории и возможностей самореализации.
Рассмотренные выше категории содержат общую составляющую — привязку к человеку, потребителю. Очевидно, что необходимо учитывать психологические и физиологические ресурсы (возможности) человека. Частично этот аспект уже нашел отражение в имеющейся методике размещения учреждений общественного обслуживания. Речь идет о радиусах обслуживания, отражающих частоту спроса и время доступности (ступенчатая система общественного обслуживания). Однако эти категории более всего отражают «достигаемость» фокусов обслуживания и эффективны при жестком иерархическом подходе к размещению элементов общественного обслуживания. Но сегодня
большинство горожан интересует возможность выбора, разнообразие и комплексность, чем затрачиваемое ими время. Так, категория «потребительский спрос» дополняется (а может быть, заменяется?) категорией «потребительский интерес». Потребительские интересы определяются положением различных социальных групп, они могут иметь экономическую, социальную, политическую или духовную направленность. С точки зрения формирования общественных пространств речь скорее идет об интересе-возбуждении, чувстве захваченности, зачарованности, любопытства. У человека, испытывающего эту эмоцию, существует желание исследовать, вмешиваться, расширять опыт. Именно это оживление обеспечивает связь с познавательной и двигательной активностью, о которой говорит, к примеру, К. Э. Изард [13].
На основе сочетаемости категорий «потребительский спрос» и «потребительский интерес» общественные пространства можно продифференцировать по потребительским целям и выявить зоны, предназначенные для различных форм активности потребительского поведения. Зоны активности — это пространства с различными потребительскими нагрузками, которые формируются исходя из плотности людского потока (в разное время суток, недели или сезона), количества и вида имеющихся учреждений обслуживания (их пропускной способности, ранга, специализации) и характера обустройства территории (степени озелененности, удобства подъезда общественного транспорта, наличия зон отдыха, размещения парковок).
Изучение отечественного и зарубежного опыта, а также обследование общественных территорий Красноярска показало, что можно выделить три базовых типа зон активности. Первая зона (аванзона) отличается высокой посещаемостью, доступностью и инфраструктурной насыщенностью, характеризуется стабильным потребительским потоком. Пешеходное и транспортное движение достаточно динамично, так как здесь концентрируются все виды потоков и происходит их разделение по потребительским целям для дальнейшего перемещения. Эта зона несет информационно-распределительную нагрузку, обеспечивает условия адаптации и визуальной ориентации для пешеходов. Потребительский интерес здесь чаще всего отражается в желании быстрого и эффективного обслуживания «по пути»
с минимальными затратами времени. Здесь преобладают предприятия быстрого обслуживания и размещается большое количество предприятий повседневного спроса. Имея распределительное назначение, эта территория благоустраивается современными способами ландшафтной архитектуры и может принять рекреационные нагрузки.
Вторая зона (основная) — это пространство, ориентированное на потребителей, имеющих свободное время и возможность общения, обсуждения, подбора и опробования предложений в сфере обслуживания и т. п. Людские потоки здесь уже продифференцированы и потребители чаще всего склонны к созерцательному движению, сходному с экскурсией, или к длительному отдыху. Определение функционального наполнения этих пространств происходит на основе концентрации уникальных функций: здесь предпочтительно размещение крупных предприятий с пульсирующими нагрузками (кинотеатров, универсальных залов, музеев, театров), стабильными нагрузками (крупных универсальных торговых предприятий, торговых и развлекательных комплексов), некоторых видов деловых зданий и обязательно ландшафтных объектов (парков, садов, скверов). Эта зона может представлять собой набор специализированных планировочных узлов, обеспеченных стоянками, инженерными устройствами, элементами городского дизайна.
Третья зона (арьерзона) — это зона размещения основного объема стандартного обслуживания, ориентированного на обслуживание пешеходных потоков, проходящих в глубину жилых территорий. Это небольшие универсальные магазины, ремонтные мастерские, учреждения почтовой связи, мелкие филиалы банков, локальные рекреационные зоны, конторы ЖЭК и т. п. Пешеходное движение здесь регулировано, так как арьерзона — это зона-связка с жилыми территориями.
Существуя чаще всего неразрывно, зоны активности проявляются в разных сочетаниях по занимаемой площади, месту размещения (в том числе по вертикали), функциональному приоритету, этапам и формам развития и т. п. Они могут быть смежными или соединяться коммуникационными коридорами, которые также обустраиваются соответствующими элементами инфраструктуры.
Понимание природы потребительского интереса и групповых моделей поведения, а главное, учет комплекса объективных факторов психофизиологии человека позволяют выявить ориентиры, по которым возможно осуществление потребительского зонирования общественного пространства (выявление зон активности). Речь идет о формировании человеческого масштаба, при котором должно быть комфортно ходить пешком, ездить на велосипеде, общаться, отдыхать за счет «включения» в работу всех чувств человека. Известно достаточное количество объективных данных, которые можно брать за основу: параметры физического поля зрения человека, диапазон возможных скоростей пешеходного движения, антропометрические и эргонометрические параметры и пр. Положив в основу такие данные, можно моделировать общественные пространства и пешеходные потоки с учетом сложившейся природно-территориальной системы, материальной среды и комплекса устойчивых связей. Вот тут уже можно будет говорить о «конструировании ситуаций» по Анри Лефевру, французскому социологу и философу,
об «организованном разнообразии» доктора философии Елены Труби-ной, о «многоуровневой реальности» архитектора Натальи Татунашвили,
о «новых конфигурациях общественного и приватного» социолога Кати Макаровой и т. п.
Заключение
Реализация большей части потребностей людей, необходимых для постоянной жизнедеятельности, происходит на фоне социальных контактов в городских общественных пространствах и служит катализатором их развития. В большинстве российских городов зафиксировано структурное противоречие между городской планировкой и функционально-планировочными принципами организации общественных территорий, требующее скорейшего разрешения. Возникла необходимость пересмотра практики формирования общественных пространств. Предлагаемый методологический подход, базирующийся на целепо-лагании и интересах горожан, позволяет не только выявить качество территорий города, обозначить общественные зоны, требующие срочных преобразований, привести в соответствие градостроительные характеристики некоторых участков и их функциональное насыщение, определить перспективы дальней-
шего развития и другие параметры, необходимые для направленного использования общественных территорий, но и обозначить механизм их интенсификации, увязать социальное и пространственное развитие.
Список использованной литературы
1 Иконников А. В. Пространство и форма в архитектуре и градостроительстве. М., 2006.
2 Глазычев В. Л. Урбанистика. М., 2008.
3 Радионова Л. А. Город как социальная система : курс лекций. Харьков, 2008.
4 Крашенинников А. В. Градостроительное проектирование урбанизированных территорий : учеб. пособие. М., 2010.
5 Фрейдин Е. О. Градостроительная деятельность в конфликтном обществе: трансформация традиционной модели [Электронный ресурс]// Российский архитектурный портал. URL: http://archi. ru / lib / e_publication.html / (дата обращения: 17.04.2013).
6 Стахеев О. В., Ремарчук С. М. К вопросу о методе социальнообоснованного градостроительного регулирования городских пространств // Вестник ТГАСУ. 2007. № 1. С. 7.
7 Туманик Т. Н. Дифференцированная структура городского пространственно-планировочного каркаса // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Новосибирск, 2001. С. 139-140.
8 Переверзева Н. В. Регулирование организации центральной торговой зоны // Академический вестник УралНИИпроект РААСН. 2011. № 4. С. 14-20.
9 Радаев В. В. Социология потребления: основные подходы // Социологические исследования. 2005. № 1. С. 5-18.
10 Банникова Л. Н. Потребление как общесоциологическая категория: предметное поле и основные аспекты анализа [Электронный ресурс] // Известия Урал. гос. ун-та. Сер. Общественные науки. 2007. № 5. URL: izvestia_3@usu.ru.
11 Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры : пер. с фр. М., 2006.
12 Голова А. Г. Факторы, влияющие на потребительское поведение личности в мегаполисе // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011. № 5. С. 304-312.
13 Изард К. Э. Психология эмоций : пер. с англ. СПб., 2007.
