CC BY
46© ФГБУ «НМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России, 2018 УДК 340.6+616.89-008.485
Для корреспонденции
Горинов Виктор Васильевич - доктор медицинских наук, главный научный сотрудник Отделения психогений и расстройств личности, ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России
Адрес: 119034, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23 Телефон: +7 (495) 637-34-79 E-mail: viktor-gorinov@yandex.ru
В.В. Горинов, Д.Н. Корзун, С.А. Васюков
Потенциальная опасность обвиняемых с расстройствами личности
Научный обзор
ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, Москва, Россия
В обзоре рассмотрены современные подходы к оценке риска совершения агрессивных и аутоагрессивных действий обвиняемых с расстройствами личности. Проведен анализ результатов исследований иностранных и отечественных авторов о роли психических расстройств в криминальном поведении. Анализируются стандартизированные опросники оценки риска криминального поведения и результаты их применения. Шкалы по оценке риска совершения криминальных действий предлагается рассматривать как вспомогательный инструмент повышения доказательности экспертных выводов.
Ключевые слова: судебно-психиатрическая экспертиза, стандартизированные опросники, принудительное лечение, расстройство личности
V.V. Gorinov, D.N. Korzun, S.A. Vasyukov
The potential danger of defendants with personality disorders
Review
V. Serbsky National Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology, Moscow, Russia
This scientific review analyzes the modern approaches to assessing the risk of committing aggressive and self-directed aggressive actions of defendants with personality disorders. We carry out the analysis of the results of the studies, conducted by foreign as well as domestic authors, on the role of mental disorders in criminal behavior. The standardized questionnaires for assessing the risk of criminal behavior, as well as the results of their use, have been analyzed by us. Scales for assessing the risk of committing criminal acts are proposed to be considered as an auxiliary tool to further the evidence-based nature of expert conclusions.
Keywords: forensic psychiatric examination, standardized questionnaires, compulsory treatment, personality disorder
Начиная с 2014 г. в Российской Федерации фиксировался значительный рост числа судеб-но-психиатрических экспертиз (на 11,5% в 2014 г. и 19,4% в 2016 г.), что связано с внесением в ст. 196 УПК РФ нового пункта 3.2, в соответствии с которым назначение и производство судеб-но-психиатрической экспертизы обязательны, если необходимо установить психическое или физическое состояние подозреваемого (обвиняемого), когда имеются основания полагать, что он является больным наркоманией. Общий объем экспертной работы, выполненный судебно-психиатрическими экспертными учреждениями Российской Федерации в 2016 г., составил 266 тыс. судебно-психиа-трических экспертиз. Психические расстройства диагностированы у 137,5 тыс. подэкспертных, из них умственная отсталость - в 22,9% случаев, органические психические расстройства - в 20,6%, наркомания - в 22,1%, расстройства личности -в 15,5%. Из числа освидетельствованных в 2016 г. ограниченно вменяемыми (ст. 22 УК РФ) были признаны 3918 человек. Их нозологический состав: органические психические расстройства - 45,7%, умственная отсталость - 38,6%, шизофрения -9,8%, расстройства личности - 5,9% [1].
Обязательной задачей экспертного исследования ограниченно вменяемых обвиняемых является оценка необходимости применения в отношении них принудительного наблюдения и лечения у врача-психиатра в амбулаторных условиях (ч. 2 ст. 22 УК РФ). В соответствии с ч. 2 ст. 97 УК РФ принудительные меры медицинского характера должны применяться в отношении тех лиц, психическое расстройство которых связано с возможностью причинения ими «иного существенного вреда либо с опасностью для себя и других лиц». Согласно ч. 2 ст. 99 УК, к ним может быть применено принудительное наблюдение и лечение у врача-психиатра в амбулаторных условиях. Этот вид принудительного лечения существенно отличается от одноименной меры, применяемой в отношении лиц с тяжелыми психическими расстройствами (освобождаемых от уголовной ответственности или наказания). Отличие состоит в том, что она применяется одновременно с исполнением наказания. М.М. Мальцева и соавт. [2] подчеркивают, что в правовом и медицинском отношениях ее следует рассматривать как самостоятельный вид принудительного лечения. В порядке исполнения меры много неясного и противоречивого. Это касается механизмов реализации, соотношения продолжительности принудительного лечения и сроков наказания, подходов к оценке опасности таких лиц и др.
Одним из наиболее сложных является вопрос отграничения сферы профессиональной компетенции врача судебно-психиатрического эксперта при оценке опасности ограниченно вменяемых лиц. В соответствии со ст. 8 Федерального закона
от 31.05.2001 № 73-Ф3 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» эксперт проводит исследования «в пределах соответствующей специальности». Экспертный вывод об ограниченной вменяемости обвиняемого (ч. 1 ст. 22 УК РФ) выносится при установлении нарушения произвольности поведения в силу психического расстройства во время совершения инкриминируемого деяния [3]. Принудительные меры медицинского характера могут быть рекомендованы лицу, у которого во время совершения инкриминируемого ему деяния (либо в период производства экспертизы) психическое расстройство обусловило нарушение осознания и регуляции поведения. Исключение из этого правила составляет только законодательная норма, касающаяся педофилии (п. «д» ч. 1 ст. 97 УК РФ). Поскольку законодатель увязывает применение норм ст. 22 УК РФ с нарушением способности обвиняемого к осознанию и регуляции юридически значимого поведения, это означает, что при обосновании рекомендации применения амбулаторного принудительного лечения эксперт должен оценить вероятность нарушения такой способности в будущем. Иными словами, задачей экспертизы становится прогнозирование совершения ограниченно вменяемым агрессивных, аутоагрессивных либо других действий, влекущих иной существенный вред, которые связаны с нарушениями произвольности поведения вследствие психического расстройства. При констатации расстройства личности такими состояниями могут являться различные динамические сдвиги с присоединением аффективных расстройств, сверхценных образований. Оценка опасности, обусловленная личностными установками, криминальным опытом, вовлеченностью в преступные группировки, лежит за пределами психиатрической компетенции.
Одна из актуальных задач, стоящих перед судебной психиатрией, - повышение доказательности экспертных выводов. Среди путей решения проблемы основными являются разработка и внедрение в практику психометрических шкал, формализованных опросников и других инструментов, позволяющих объективизировать данные клинико-психопатологического метода. Применительно к обоснованию необходимости амбулаторного принудительного лечения у психиатра, сопряженного с исполнением наказания, шкалы должны быть ориентированы на прогнозирование вероятности динамических сдвигов при расстройствах личности и оценку риска совершения агрессивных и аутоагрессивных действий.
Как справедливо отмечают О.А. Макушкина и С.В. Полубинская [4], механическое внедрение зарубежных формализованных инструментов оценки риска опасного поведения в практику отечественной психиатрии невозможно не только по-
тому, что эти методики были разработаны в иных социальном, культурном и правовом контекстах, но и по причине их нацеленности на прогноз вероятности насилия. Российской уголовное законодательство и судебная психиатрия исходят из более широкого понимания опасности лица с психическими расстройствами, включающего возможное совершение любых общественно опасных деяний. Заложенный в них принцип определения потенциальной опасности на основе статистически значимых критериев можно отнести к факторам, обеспечивающим сопоставимость результатов и повышающим объективность оценки. Перспективной задачей профилактики является разработка методик прогнозирования риска опасного поведения с систематизацией факторов по клиническим, личностным, патопсихологическим, социальным и адаптационным основаниям. На этом пути необходим анализ зарубежных взглядов на проблему опасности субъектов с расстройствами личности и психическими расстройствами в целом.
S. Fazel и J. Danesh [5] на основании обобщения результатов обследований 23 тыс. заключенных в 12 странах сделали вывод о том, что распространенность (как среди мужчин, так и среди женщин) в тюремных популяциях расстройств личности значительно выше, чем в общей популяции.
J. Peterson и соавт. [6] провели обследование условно-досрочно освобожденных. Среди факторов совершения повторных правонарушений выявлены паттерны враждебности, импульсивности и особенностей реагирования. Лишь у 5% лиц с тяжелыми психическими расстройствами обнаружена прямая связь между заболеванием и криминальным поведением. Авторы сделали вывод о том, что для эффективного снижения рецидивизма необходимо целенаправленно работать с другими криминогенными факторами. J. Junginger и соавт. [7], по результатам обследования 113 арестованных, выявили связь психического расстройства и криминального деликта лишь в 8% случаев. М. Grann и соавт. [8], G.T. Harris и соавт. [9, 10] полагают, что надежными предикторами опасности лиц с психическими расстройствами являются те же демографические факторы, что и в группе психически здоровых преступников. По их мнению, слабыми предикторами оказались клинические факторы - диагноз и личностные характеристики. Окончательное решение об опасности остается за судами, которые должны добиваться сбалансированного решения социальных и моральных вопросов, делая выбор между свободой человека и общественной безопасностью. Аналогичной точки зрения придерживаются R.J. Menzies и соавт. (1994) [11], J. Monahan и соавт. (2000) [12], которые считают, что лучшим предиктором является криминальное поведение в прошлом. Проявление
агрессии в разных ситуациях позволяет предполагать агрессию и в будущем независимо от наличия психического расстройства [12, 13].
В иностранных источниках высказываются различные, порой противоположные суждения относительно криминогенности тяжелых психических расстройств. S. Fazel и соавт. [14] на основании изучения шведских национальных реестров выявили, что в общей популяции доля лиц, совершивших хотя бы одно насильственное преступление, составляла 5,1%, в то время как среди больных шизофренией - 8,5%. При условии сочетания шизофрении и злоупотребления психоактивными веществами (ПАВ) она возрастала до 27,6%. В другом исследовании S. Fazel и соавт. [14] указывают, что доля лиц, совершивших хотя бы одно насильственное преступление, в общей популяции составила 3,4%, среди пациентов с биполярным расстройством - 4,9% и среди пациентов, злоупотребляющих ПАВ, - 21,3%. Эти данные позволили авторам сделать вывод о том, что риск насилия гораздо более тесно связан со злоупотреблением ПАВ, чем с наличием психического расстройства. О.А. Макушкиной и соавт. [15] также были получены данные, свидетельствующие о повышении риска совершения противоправных действий лицами, злоупотребляющими наркотическими средствами и зависимыми от них.
Несмотря на критические высказывания, статистические инструменты для оценки риска в течение некоторого времени использовались в пенитенциарной системе США, чтобы помочь принимать решения в отношении условно-досрочного освобождения «под честное слово» [16, 17]. Примерами могут служить Базовая оценка прогноза (Base Expectancy Score), Опросник для оценки уровня надзора (Level of Supervision Inventory), Показатель по основному фактору (пересмотренный) (Salient Factor Score) и Шкала оценки статистической информации о рецидивах (Statistical Information on Recidivism Scale). В Соединенном Королевстве были разработаны аналогичные методы количественной оценки для определения показателей риска повторного осуждения [18, 19].
Статистические прогнозирующие индексы могут объективно указывать на оптимальное решение, они противопоставляются клиническому прогнозу оценки риска [20, 21].
В Канаде был разработан опросник уровня услуг LSI, который является одним из самых популярных оценочных инструментов в учреждениях уголовной юстиции [22]. По данным метаанализа, М. Olver и соавт. (2014) [23] на основании обследования 137 931 правонарушителей с помощью шкалы опросника LSI и его модификации (LSI-R) пришли к выводу о возможности достоверного прогнозирования уровня общего и насильственного рецидивизма. Опросник LSI-R и подростковый Опросник
уровня услуг (YLSI) используются для выявления мишеней при работе с криминогенными потребностями [24].
В сравнении со статистическими инструментами более предпочтительной выглядит структурированная клиническая оценка, которая представляет собой сочетание эмпирических знаний и профессионального клинического опыта. Сторонники этой модели [25-27] утверждают, что точность клинического прогноза в отношении риска проявления насилия можно значительно повысить, если соблюдаются определенные процедуры:
• оценки осуществляются с помощью опубликованной схемы с четкими определениями;
• существует достаточная согласованность между экспертами, благодаря их подготовке, знаниям и опыту;
• прогноз осуществляется для определенного типа поведения в течение установленного периода;
• насильственные действия можно обнаружить и зарегистрировать;
• доступна вся относящаяся к делу и подтвержденная информация;
• статистические оценки корректируются только в том случае, когда это оправдано.
В соответствии с этими положениями было разработано несколько инструментов для оценки риска проявления насилия в клинических условиях. К ним относятся Шкала (20 пунктов) менеджмента анамнестических и клинических факторов риска (Historical/Clinical/Risk Management Scale -HCR), Критерии оценки риска нападения на супругу (Spousal Assault Risk Assessment Guide) и Шкала для оценки риска сексуального насилия (Sexual Violence Risk Scale).
На сегодняшний день наиболее часто используемым инструментом оценки риска является Шкала HCR-20 (Historical/Clinical/Risk/Management) [28]. Базис этой шкалы - 3 группы факторов: биографические, клинические и факторы будущего риска. Шкала содержит 20 пунктов. К числу биографических пунктов относится агрессивное поведение в прошлом - один из самых сильных предикторов опасности. Другой важный показатель - юный возраст во время совершения первого насилия. В связи с этим, чем в более раннем возрасте человек совершил первый криминальный деликт, тем с большей вероятностью модус поведения будет проявляться в будущем. К иным признакам относятся слабая адаптация к социуму в раннем возрасте, нестабильность интерперсональных отношений, отсутствие постоянного места работы, употребление ПАВ, наличие аффективных расстройств в анамнезе. Клинические признаки - это умственная отсталость, враждебность, открытая агрессия, психическое расстройство. В предсказании агрессивного поведения наиболее значимы
фантазии садистского содержания, суицидальная и гомицидная идеации. Факторы будущего риска связаны с условиями, в которых лицо окажется после освобождения из исправительного учреждения. Важными предикторами являются неспособность планировать и легкая подверженность стрессу, параноидные идеи, отсутствие самоконтроля и раскаяния, необычный характер насилия, склонность, не считаясь ни с чем, добиваться удовлетворения потребностей.
Одной из перспективных методик является Алгоритм оценки риска насилия (Violence Risk Assessment Guide - VRAG). Методика представляет собой комплекс из 12 переменных, которые были отобраны для прогнозирования опасного поведения. В число переменных включены такие характеристики, как разлучение субъекта с родителями до пубертатного возраста, психическое расстройство, делинквентное поведение в школе, ранний алкоголизм, симптомы расстройства личности. J. Bonta и соавт. [29] выявили 8 основных факторов риска, наиболее тесно коррелирующих с криминальным поведением: 1) антисоциальные установки; 2)антисоциальный микросоциум; 3)антисоциальный склад личности; 4) криминальный опыт (в анамнезе); 5) злоупотребление ПАВ; 6) семейные или супружеские факторы; 7) отсутствие достижений в образовании и трудовой деятельности; 8) отсутствие просоциальных видов досуга. Из них наиболее значимыми являются первые 4 фактора, для которых эта корреляция особенно высока.
Из работ, в которых при определении опасности приоритет отдается клиническим факторам, заслуживают внимания Пересмотренный контрольный перечень вопросов для оценки психопатии и Контрольный перечень вопросов для оценки психопатии: скрининговая версия [30, 31]. В этих перечнях важная роль отводится таким признакам, как чрезмерное чувство собственной значимости, потребность в стимуляции, импульсивность, отсутствие вины и раскаяния, склонность к манипулированию другими людьми, отсутствие реальных целей, неспособность взять на себя ответственность и т.д.
Внимания заслуживают также инструмент по созданию профиля правонарушителя для применения альтернативных санкций (COMPAS) [32], инструмент оценки статичного риска и потребностей правонарушителя (STRONG) [33], а также Система оценки риска, разработанная в штате Огайо (ORAS) [34].
В отечественной судебной психиатрии при оценке опасности лиц с психическими расстройствами используется преимущественно клинический подход. Сопоставление различных клинико-соци-альных особенностей больных с совершаемыми ими общественно опасными деяниями позволяет считать, что из клинических факторов наибольшее
влияние на вероятность совершения и характер общественно опасного деяния оказывает психопатологический синдром. Наиболее устоявшейся концепцией являются представления о психопатологических механизмах общественно опасных деяний - продуктивно-психотических и негативно-личностных [35]. Указывается, что в подавляющем большинстве случаев психопатологические механизмы остаются неизменными при всех общественно опасных деяниях [36]. Однако понятие психопатологического механизма вряд ли можно применить к ограниченно вменяемым обвиняемым, в том числе с расстройствами личности.
Клиническими признаками, дающими основание к применению ст. 22 УК РФ при расстройствах личности, являются динамические сдвиги в форме декомпенсаций психических расстройств, сопряженных с такими феноменами, как выраженные аффективные колебания депрессивно-дис-форического, гипоманиакального типа, признаки личностной незрелости. Эти признаки могут формироваться в условиях длительной психотравмиру-ющей ситуации, предшествующей криминалу [37].
И.А. Кудрявцев [38] отмечает, что роль психического расстройства в развитии или проявлениях инкриминированного противоправного деяния может быть транзиторной, связанной с трагическим стечением случайных ситуационных условий, с очень редкой констелляцией неблагоприятных патобиологических и патопсихологических обстоятельств, в систему которых включена психическая аномалия. В этом случае ее влияние на криминальный рецидив, сохраняющуюся общественную опасность личности обвиняемого, минимально. В связи с этим принудительные меры медицинского характера могут не применяться. В то же время социальная опасность может быть устойчиво высокой, связанной с более жестким, прямым, социально менее опосредованным, в существенной мере детерминирующим влиянием психического расстройства на поведение. Автор выделил структурно-динамические характеристики состояния лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, в отношении которых рекомендуется применение ч. 1 и ч. 2 ст. 22 УК РФ. К ним относятся частота и легкость возникновения динамических сдвигов, тенденция к колебаниям настроения, морально-этическое снижение, нарушение мотивации, прогностических способностей, антисоциальные ценностные ориентации, низкая фрустрационная толерантность. Наличие комплекса этих показателей свидетельствует о необходимости назначения судом принудительных мер медицинского характера, совмещенных с наказанием.
К факторам риска повторных опасных действий Ф.С. Сафуанов [39] относит психические расстройства, непосредственно влияющие на мотивацию преступления и способность
к избирательному поведению. Выявление криминогенных факторов предполагает определение механизмов криминальной агрессии, в которых решающее значение имеют стабильные индивидуально-психологические особенности, а также установление такого влияния аномалий, которое ограничивает способность к свободному выбору действий в ситуации. Этим критериям отвечает определение ограниченной вменяемости у обвиняемых, совершивших преступления по механизмам отсроченной агрессии; агрессии при неадекватной оценке ситуации вследствие недоразвития; агрессии в состоянии атипичного алкогольного опьянения; агрессии в структуре декомпенсации. Дисгармоничная структура личности, умственная отсталость могут обусловить опасность в нейтральных ситуациях. Повышают опасность частые декомпенсации состояния, которые облегчают проявления агрессии в широком диапазоне ситуаций - от фрустрирующих до нейтральных.
Клинико-катамнестические исследования [40-42], проведенные на контингенте лиц с расстройствами личности, позволили выделить клинико-психопатоло-гические критерии опасности:
• частота и легкость возникновения клинико-ди-намических сдвигов (аффективные фазы, декомпенсации состояния);
• расстройства влечений (злоупотребление ПАВ);
• высокая агрессивность;
• парциальная личностная незрелость, сопровождающаяся снижением критических способностей;
• подверженность средовым влияниям и зависимость от них, чувствительность к оценкам и критике;
• социальная дизадаптация;
• лечение в психиатрических стационарах, в том числе принудительное лечение;
• в анамнезе судебно-психиатрическое освидетельствование с заключением о невменяемости;
• неоднократное привлечение ранее к уголовной ответственности;
• преобладание в структуре совершенных правонарушений преступлений против личности;
• прямая ситуационная мотивация преступления.
В настоящее время исследователями активно
разрабатываются стандартизированные инструменты для оценки риска совершения общественно опасных действий. О.А. Макушкиной и Л.А. Муган-цевой (2016) [43] разработана и апробирована методика структурированной оценки риска опасного поведения (СОРОП) лиц, страдающих психическими расстройствами. Процедура оценки риска общественной опасности осуществляется в 4 этапа. На первом этапе оценивается наличие или отсутствие у больного каждого из 22 признаков, входящих в СОРОП, заполняется протокол обследования. Признаки ранжированы по 3 блокам: клиниче-
ские; связанные с историей жизни больного; характеризующие его социальную адаптацию. Среди клинических признаков выделяются, в частности, выраженные нарушения поведения и эмоциональные расстройства, выраженная прогредиент-ность психического расстройства, продуктивная психопатологическая симптоматика, зависимость от злоупотребления ПАВ, приверженность лечению. На втором этапе проводится подсчет суммы величин признаков в баллах. Далее анализируют иные факторы, которые отсутствуют в СОРОП, но могут способствовать либо препятствовать совершению опасных действий данным больным. На заключительном (четвертом) этапе курирующий больного психиатр совместно со специалистом, применявшем методику СОРОП, выносят обобщенное суждение о риске опасного поведения. При этом подчеркивается, что методику СОРОП целесообразно использовать как дополнение к клинической оценке состояния больного и кли-нико-динамическому наблюдению для скрининга потенциальной общественной опасности, выделения категории лиц группы риска по совершению общественно опасных деяний, требующих особого внимания специалистов, как в плане прогнозирования, так и в отношении профилактики их опасного поведения [44]. Поскольку методика СОРОП разработана на контингенте лиц, совершивших общественно опасные деяния в состоянии невме-
няемости, ее использование для оценки риска совершения агрессивных и аутоагрессивных действий ограниченно вменяемыми может потребовать адаптации.
В заключение необходимо согласиться с мнением исследователей о том, что оценка потенциальной опасности совершения общественно опасных и аутоагрессивных действий лицами с расстройствами личности должна включать в себя как клинические, так и социальные факторы. Данный подход не противоречит психиатрической компетенции, поскольку синдромальные характеристики могут учитываться только во взаимодействии с личностными установками и ситуационными факторами. С учетом специфичности предмета исследования по обоснованию назначения принудительных мер медицинского характера, сопряженных с исполнением наказания, одной из актуальных задач судебной психиатрии является дельнейшая разработка оригинальных структурированных опросников и шкал, нацеленных на выявление риска совершения агрессивных и аутоагрессивных действий в условиях отбывания наказания. Такие стандартизированные инструменты будут способствовать объективизации экспертного вывода о рекомендации принудительного наблюдения и лечения у врача-психиатра в амбулаторных условиях.
Сведения об авторах
Горинов Виктор Васильевич - доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник Отделения психогений и расстройств личности ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России (Москва) РИНЦ AuthorlD: 508490; Scopus AuthorlD: 6506251538 E-mail: viktor-gorinov@yandex.ru
КорзунДмитрий Николаевич - доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник Отделения психогений и расстройств личности ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России (Москва) РИНЦ AuthorlD: 351042 E-mail: dnk-k@yandex.ru
Васюков Сергей Александрович - кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник Отделения психогений и расстройств личности ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России (Москва) РИНЦ AuthorlD: 286263 E-mail: vlm1960@mail.ru
Литература
1. Макушкин Е.В., Мохонько А.Р., Муганцева Л.А. Судебно-психиа-трическая экспертная служба Российской Федерации в 2016 г. // Российский психиатрический журнал. 2017. № 5. С. 3-15.
2. Мальцева М.М., Абрамов С.В., Булыгина В.Г. Амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра: показания, этапы, типология больных // Руководство по судебной психиатрии / Под ред. А.А. Ткаченко. М.:«Издательство Юрайт», 2013. С. 739-740.
3. Ткаченко А.А., Корзун Д.Н. Судебно-психиатрическая экспертиза. М.: «ГЭОТАР-Медиа», 2016. С. 233-238.
4. Макушкина О.А., Полубинская С.В. Значение оценки риска общественно опасного поведения психически больных для общей и судебной психиатрии // Судебно-психиатрическая диагностика / Под ред. Е.В. Макушкина, А.А. Ткаченко. М.: ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России, 2017. С. 516.
5. Fazel S., Danesh J. Serious mental disorder in 23 000 prisoners: a systematic review of 62 surveys // The Lancet. 2002. Vol. 359, № 9306. P. 545-550.
6. Peterson J.K., Skeem J.L., Hart E. et al. Comparing the offense patterns of offenders with and without mental disorder: exploring the criminalization hypothesis // Psychiatric Services. 2010. Vol. 61, № 12. P. 1217-1222.
7. Junginger J., Claypoole K., Laygo R. et al. Effects of serious mental illness and substance abuse on criminal offenses. Psychiatric Services, June 2006; 57, № 6. P. 879-882.
8. Grann М., Langstrom N., Tengstrom A. Psychopathy (PCL-R) predicts violent recidivism among criminal offenders with personality disorders in Sweden 11 Law Hum. Behav. 1999. Vol. 23. P. 205-218.
9. Harris G.T., Rice M.E., Cormier C.A. Psychopathy and violent recidivism // Law Hum. Behav. 1991. Vol. 15. P. 625-637.
10. Harris G.T. Violent recidivism of mentally disordered offenders: The development of a statistical prediction instrument // Crim. Justice Behav. 1993. Vol. 20. P. 315-335.
11. Violence and Mental Disorder: Developments in Risk Assessment / Eds: R.J. Menzies, H.J. Steadman. Chicago: University of Chicago Press, 1994. 322 p.
12. Monahan J., Appelbaum P.S. et al. Developing a clinically useful actuarial tool for assessing violence risk // Br. J. Psychiatry. 2000. Vol. 176. P. 312-320.
13. Fazel S., Langstrom N., Hjern A. et al. Schizophrenia, substance abuse, and violent crime // Journal of the American Medical Association. 2009. Vol. 301, № 19. P. 2016-2023.
14. Fazel S., Lichtenstein P., Grann M. et al. Bipolar disorder and violent crime: new evidence from population-based longitudinal studies and systematic review. Archives of General Psychiatry. 2010. Vol. 67, № 9. P. 931-938.
15. Макушкина О.А., Симбирцев А.А. Тенденции социальных и кли-нико-психопатологических характеристик психически больных с общественно опасным поведением // Российский психиатрический журнал. 2014. №3. С. 10-18.
16. Bonta J., Law М., Hanson K. The prediction of criminal and violent recidivism among mentally disordered offenders: a metaanalysis // Psychol. Bull. 1998. Vol. 123. P. 123-142.
17. Salekin R., Rogers R., Sewell K. A review and meta-analysis of the Psychopathy Checklist and Psychopathy Checklist-Revised: Predictive validity of dangerousness // Clinical Psychology: Science and Practice. 1996. Vol. 3. P. 203-215.
18. Dolan М., Doyle M. Clinical and actuarial measures and the role of the Psychopathy Checklist // Br. J. Psychiatry. 2000. Vol. 177. P. 303-311.
19. Serin R.C. Psychopathy and violence in criminals // J. Interpersonal Violence. 1995. Vol. 6. P. 423-431.
20. Hartwell S. Prison, hospital, or community: community re-entry and mentally ill offenders // Community-Based Interventions for Criminal Offenders with Severe Mental Illness / Ed. William H. Fischer. Oxford, United Kingdom: Elsevier Science, 2003. P. 199-220.
21. Serin R.C., Amos N.L. The role of psychopathy in the assessment of dangerousness // J. Law Psychiatry. 1995. Vol. 18. P. 231-238.
22. Wormith J.S. The legacy of D.A. Andrews in the field of criminal justice: How theory and research can change policy and practice // International Journal of Forensic Mental Health. 2011. Vol. 10. P. 78-82.
23. Olver М.Е., Stockdale R.C., Wormith J.S. Thirty years of research on the level of service scales: a meta-analytic examination of predictive accuracy and sources of variability // Psychological Assessment. 2014. Vol. 26, № 1. P. 156-176.
24. Andrews D.A., Bonta J., Wormith S.J. The level of service/case management inventory (LS/CMI). Toronto: Multi-Health Systems, 2004.
25. Bond G.R., Drake R.E., Mueser K.T. et al. Assertive community treatment for people with severe mental illness: critical ingredients and impact on patients // Dis. Manage. Health Outcomes. 2001. Vol. 9. P. 141-159.
26. Cimino Т., Jennings J.L. Arkansas partnership program: an innovative continuum of care program for dually diagnosed forensic patients // Psychiatr. Rehabil. Skills. 2002. Vol. 6. P. 104-114.
27. Cosden M. Ellens J., Schnell J. et al. Evaluation of a mental health treatment court with assertive community treatment // Behav, Sci. Law. 2003. Vol. 21. P. 415-427.
28. Singh J.P., Desmarais S.L., Hurducas C., et al. International Perspectives of the Pratical Application of Violence Risk Assessment: A Global Survey of 44 Countries // International Journal of Forensic Mental Health. 2014. Vol. 13. P. 193-206.
29. Bonta J., Wallace-Capretta S., Rooney J. A quasi-experimental evaluation of an intensive rehabilitation supervision program // Criminal Justice and Behavior. 2000. Vol. 27, № 3. P. 312-329.
30. Grann М., Langstrom N., Tengstrom A. Psychopathy (PCL-R) predicts violent recidivism among criminal offenders with personality disorders in Sweden Law Hum. Behav. 1999. Vol. 23. P. 205-218.
31. Harris G.T. Violent recidivism of mentally disordered offenders: The development of a statistical prediction instrument // Crim. Justice Behav. 1993. Vol. 20. P. 315-335.
32. Brennan Т., Dietrich W., Oliver W. California Department of Corrections, Parole and Community Services Division: COMPAS Pilot Psychometric Report. Traverse City, Ml: Northpointe Institute for Public Management, Inc, 2006.
33. Barnoski R., Drake E.K. Washington's Offender Accountability Act: Department of Corrections' static risk instrument. Olympia, WA: Washington State Institute for Public Policy. March 2007. Retrieved from http://www.wsipp.wa.gov/rptfiles/07-03-1201R.pdf.
34. Latessa E., Smith P., Lemke R. et al. Creation and validation of the Ohio Risk Assessment System: Final report. Cincinnati, OH, 2009. Retrieved from http://www.uc.edu/ccjr/Reports/ProjectReports/ ORAS_ Flnal_Report.pdf.
35. Мальцева М.М., Котов В.П. Опасные действия психически больных (психопатологические механизмы и профилактика). М.: Медицина, 1995. 256 с.
36. Мальцева М.М., Абрамов С.В., Булыгина В.Г. Психопатологические механизмы общественно опасных действий больных с психическими расстройствами // Руководство по судебной психиатрии / Под ред. А.А. Ткаченко. М.: Юрайт, 2013. 696 c.
37. Банщикова Е.Г. К судебно-психиатрической оценке эмоционально-неустойчивого расстройства личности // Российский психиатрический журнал. 2001. №3. С. 38-44.
38. Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза. М.: Изд-во МГУ, 1999. С. 446-463.
39. Сафуанов Ф.С. Психологические механизмы криминальной агрессии: мотивационный аспект // Современная психология мотивации. М.: Смысл, 2002. С. 327-342.
40. Горинов В.В., Пережогин Л.О. Клинико-социальная характеристика испытуемых с расстройствами личности, к которым была применена ст. 22 УК РФ // Российский психиатрический журнал. 1999. № 4. С. 31-35.
41. Горинов В.В., Нохуров Б.А., Соколова Е.Ю. Критерии рекомендации принудительных мер медицинского характера подэкспертным с расстройствами личности (ч. II ст. 22 УК РФ) // Российский психиатрический журнал. 2005. № 3. С. 35-38.
Литература
42. Горинов В.В., Соколова Е.Ю. Клинические критерии рекомендации ч. II ст. 22 УК РФ // Материалы Всероссийской научной конференции «Современные тенденции организации психиатрической помощи: клинические и социальные аспекты». М., 2004. С. 425-426.
43. Макушкина О.А., Муганцева Л.А. Методика структурированной оценки риска опасного поведения лиц, страдающих психическими расстройствами // Психическое здоровье. 2016. № 10 (125) С. 18-26.
44. Макушкина О.А., Муганцева Л.А. Система комплексной оценки общественной опасности лиц, страдающих психическими расстройствами // Судебно-психиатрическая диагностика / Под ред. Е.В. Макушкина, А.А. Ткаченко. М.: ФГБУ «ФМИЦПН им. В.П. Сербского» Минздрава России, 2017. С. 516-534.
References
1. Makushkin EV, Mohon'ko AR, Muganceva LA. [Judicial Psychiatric Expert Service of the Russian Federation in 2016]. Rossiiskii psikhiatricheskii zhurnal [Russian Journal of Psychiatry]. 2017;(5):3-15. Russian.
2. Mal'tseva MM, Abramov SV, Bulygina VG. Ambulatornoe prinuditel'noe nablyudenie i lechenie u psikhiatra: pokazaniya, etapy, tipologiya bol'nykh. In: Ed. by Tkachenko AA. Rukovodstvo po sudebnoy psikhiatrii. Moscow; 2013. p. 739-40. Russian.
3. Tkachenko AA, Korzun DN. [Sudebno-psikhiatricheskaya ekspertiza]. Moscow; 2016. p. 351-352. Russian.
4. Makushkina OA, Polubinskaya SV. Znachenie otsenki riska obshchestvenno opasnogo povedeniya psikhicheski bol'nykh dlya obshchey i sudebnoy psikhiatrii. In: Ed. by Makushkin EV, Tkachenko AA. Sudebno-psikhiatricheskaya diagnostika. Moscow; 2017. 516 p. Russian.
5. Fazel S, Danesh J. Serious mental disorder in 23 000 prisoners: a systematic review of 62 surveys. The Lancet. 2002;359(9306):545-50.
6. Peterson JK, Skeem JL, Hart E, et al. Comparing the offense patterns of offenders with and without mental disorder: exploring the criminalization hypothesis. Psychiatric Services. 2010;61(12):1217-22.
7. Junginger J, Claypoole K, Laygo R, et al. Effects of serious mental illness and substance abuse on criminal offenses. Psychiatric Services. 2006;57(6):879-82.
8. Grann M, Langstrom N, Tengstrom A. Psychopathy (PCL-R) predicts violent recidivism among criminal offenders with personality disorders in Sweden. Law Hum. Behav. 1999;(23):205-18.
9. Harris GT, Rice ME, Cormier CA. Psychopathy and violent recidivism. Law Hum. Behav. 1991;(15):625-37.
10. Harris GT, Rice ME, Quinsey VL. Violent Recidivism of Mentally Disordered Offenders: The Development of a Statistical Prediction Instrument. Criminal Justice and Behavior. 1993;(20):315-35.
11. Menzies RJ, Steadman HJ (eds). Violence and Mental Disorder: Developments in Risk Assessment. Chicago: University of Chicago Press. 1994. 322 p.
12. Monahan J, Appelbaum PS, et al. Developing a clinically useful actuarial tool for assessing violence risk. Br J Psychiatry. 2000;(176):312-20.
13. Fazel S, Langstrom N, Hjern A, et al. Schizophrenia, substance abuse, and violent crime. JAMA. 2009 May 20;301(19):2016-23. doi: 10.1001/ jama.2009.675.
14. Fazel S, Lichtenstein P, Grann M, et al. Bipolar disorder and violent crime: new evidence from population-based longitudinal studies and systematic review. Arch Gen Psychiatry. 2010 Sep;67(9):931-8. doi: 10.1001/archgenpsychiatry.2010.97.
15. Makushkina OA, Simbirtsev AA. [Tendencies of social and clinical-psychopathological characteristics of mentally ill with socially dangerous behavior]. Rossiiskii psikhiatricheskii zhurnal [Russian Journal of Psychiatry]. 2014;(3):10-8. Russian.
16. Bonta J, Law M, Hanson K. The prediction of criminal and violent recidivism among mentally disordered offenders: a meta-analysis. Psychol Bull. 1998 Mar;123(2):123-42.
17. Salekin R, Rogers R, Sewell K. A review and meta-analysis of the Psychopathy Checklist and Psychopathy Checklist-Revised: Predictive validity of dangerousness. Clinical Psychology: Science and Practice. 1996;(3):203-15.
18. Dolan M, Doyle M. Violence risk prediction. Clinical and actuarial measures and the role of the Psychopathy Checklist. Br J Psychiatry. 2000 Oct;177:303-11.
19. Serin RC. Psychopathy and violence in criminals. J. Interpersonal Violence. 1995;6(4): 423-431. doi.org/10.1177/088626091006004002.
20. Hartwell S. Prison, hospital or community: community re-entry and mentally ill offenders. Community-Based Interventions for Criminal Offenders with Severe Mental Illness. Oxford, United Kingdom: Elsevier Science; 2003. p. 199-220.
21. Serin RC, Amos NL. The role of psychopathy in the assessment of dangerousness. Int J Law Psychiatry. 1995 Spring;18(2):231 -8.
22. Wormith JS. The legacy of D.A. Andrews in the field of criminal justice: How theory and research can change policy and practice. The International Journal of Forensic Mental Health. 2011;10(2):78-82. http://dx.doi.org/10.1080/14999013.2011.577138
23. Olver ME, Stockdale RC, Wormith JS. Thirty years of research on the level of service scales: a meta-analytic examination of predictive accuracy and sources of variability. Psychol Assess. 2014 Mar;26(1):156-76. doi: 10.1037/a0035080. Epub 2013 Nov 25.
24. Andrews DA, Bonta J, Wormith SJ. The level of service/case management inventory (LS/CMI). Toronto: Multi-Health Systems. 2004.
25. Bond GR, Drake RE, Mueser KT, et al. Assertive community treatment for people with severe mental illness: critical ingredients and impact on patients. Disease Management and Health Outcomes. 2001 ;9(3):141-59.
26. Cimino T, Jennings JL. Arkansas Partnership Program: An Innovative Continuum of Care Program for Dually Diagnosed Forensic Patients. Psychiatr Rehabil Skills. 2002;6(1):104-14.
27. Cosden M, Ellens J, Schnell J, et al. Evaluation of a mental health treatment court with assertive community treatment. Behav Sci Law. 2003;21(4):415-27.
28. Singh JP, Desmarais SL, Hurducas C, et al. International Perspectives of the Practical Application of Violence Risk Assessment: A Global Survey of 44 Countries. International Journal of Forensic Mental Health. 2014;13(3):193-206. https://doi.org/10.1080/14999013.2014.922141
29. Bonta J, Wallace-Capretta S, Rooney J. A Quasi-Experimental Evaluation of an Intensive Rehabilitation Supervision Program. Criminal Justice and Behavior.2000;27(3):312-29. https://doi. org/10.1177/0093854800027003003
30. Grann M, Langstrom N, Tengstrom A. Psychopathy (PCL-R) predicts violent recidivism among criminal offenders with personality disorders in Sweden. Law Hum Behav. 1999 Apr;23(2):205-17.
31. Harris GT. Violent recidivism of mentally disordered offenders: The development of a statistical prediction instrument. Crim. Justice Behav. 1993;20(4):315-35. https://doi.org/10.1177/0093854893020004001
32. Brennan T, Dietrich W, Oliver W. California Department of Corrections, Parole and Community Services Division: COMPAS Pilot Psychometric Report. Traverse City, Ml: Northpointe Institute for Public Management, Inc. 2006.
33. Barnoski R, Drake EK. Washington's Offender Accountability Act: Department of Corrections' static risk instrument. Olympia, WA: Washington State Institute for Public Policy. 2007. Retrieved from http://www.wsipp.wa.gov/rptfiles/07-03-1201R.pdf.
34. Latessa E, Smith P, Lemke R, et al. Creation and validation of the Ohio Risk Assessment System: Final report. Cincinnati, OH, 2009. Retrieved from http://www.uc.edu/ccjr/Reports/ProjectReports/ORAS_ Flnal_Report.pdf.
References
35. Mal'tseva MM, Kotov VP. Opasnye deystviya psikhicheski bol'nykh (psikhopatologicheskie mekhanizmy i profilaktika). Moscow; 1995. Russian.
36. Mal'tseva MM, Abramov SV, Bulygina VG. Psikhopatologicheskie mekhanizmy obshchestvenno opasnykh deystviy bol'nykh s psikhicheskimi rasstroystvami. In: Ed. by Tkachenko AA. Rukovodstvo po sudebnoy psikhiatrii. Moscow; 2013. 696 p. Russian.
37. Banshchikova EG. [To forensic-psychiatric evaluation of emotionally unstable personality disorder]. Rossiiskii psikhiatricheskii zhurnal [Russian Journal of Psychiatry]. 2001;(3):38-44. Russian.
38. Kudryavtsev IA. Kompleksnaya sudebnaya psikhologo-psikhiatricheskaya ekspertiza. Moscow; 1999. p. 446-63. Russian.
39. Safuanov FS. Psikhologicheskie mekhanizmy kriminal'noy agressii: motivatsionnyy aspekt. Moscow; 2002. p. 327-42. Russian.
40. Gorinov VV, Perezhogin LO. [Clinical and social characteristics of subjects with personality disorders, to which art. 22 of the Criminal Code]. Rossiiskii psikhiatricheskii zhurnal [Russian Journal of Psychiatry]. 1999;(4):31-5.
Российский психиатрический журнал в 2017 году
По данным сайта журнала: http://rpj.serbsky.ru
41. Gorinov VV, Nohurov BA, Sokolova EJu. [Criteria for recomendation of compulsory measures of a medical nature under the expert's examination with personality disorders (part II, article 22 of the Criminal Code of the Russian Federation)] Rossiiskii psikhiatricheskii zhurnal [Russian Journal of Psychiatry]. 2005;(3):35-8. Russian.
42. Gorinov VV, Sokolova EJu. [Clinical criteria for the recommendation Part II. 22 of the Criminal Code]. Modern trends in the organization of psychiatric care: clinical and social aspects: Materialy Rossiiskoi konferencii. Moscow, 2004. p. 425-26. Russian.
43. Makushkina OA, Mugantseva LA. [A structured risk assessment methodology for the risk behavior of people with mental disorders]. Psikhicheskoe zdorov'e [Mental Health]. 2016;(10):18-26. Russian.
44. Makushkina OA, Mugantseva LA. Sistema kompleksnoy otsenki obshchestvennoy opasnosti lits, stradayushchikh psikhicheskimi rasstroystvami. In: Ed. by Makushkin EV, Tkachenko AA. Sudebno-psikhiatricheskaya diagnostika. Moscow; 2017. p. 516-34. Russian.
