CC BY
15
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2015. № 3
Юрьев Александр Иванович,
доктор психологических наук, профессор, директор Научного центра политического консультирования факультета политологии Санкт-Петербургского государственного университета (Россия), e-mail: yurievai@yandex. ru
ПОТЕНЦИАЛ РУССКОЙ
ФИЛОСОФСКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ В ПРОСТРАНСТВЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Статья посвящена работе Н.М. Ракитянского и Ю.В. Колесниченко «Потенциал русской философско-психологической школы и методология портретирования личности политика» (Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 2014. № 6), которая рассматривается в пространстве методологических проблем политической психологии. Психологическая наука является частью политики, все кризисы в психологической науке были обусловлены кардинальными политическими изменениями, поэтому от понимания человека полностью зависит, какой будет будущая цивилизация. В психологии можно выделить четыре подхода к пониманию человека: материализм, позитивизм, идеализм и метафизика, которые сосредоточили свое внимание соответственно на индивиде, субъекте, личности и индивидуальности. Однако целостного представления о человеке так и не сложилось. В результате в современной психологической науке редуцируются такие понятия, обозначающие ключевые признаки человека, как, например, его разум и духовный мир. На практике это приводит к редуцированию самого человека, тело которого заменяется на технические устройства, а мозг — на технические интерфейсы.
Ключевые слова: психология, человек, политическое портретирование, политическая психология.
Alexandr Ivanovich Yuriev,
Doctor of Psychology, professor and director, Scholarly Center for Political Consulting, Department of Political Science, St. Petersburg State University (Russia), e-mail: [email protected]
THE POTENTIAL OF THE RUSSIAN PHILOSOPHICAL-PSYCHOLOGICAL SCHOOL IN THE AREA OF METHODOLOGICAL PROBLEMS OF POLITICAL PSYCHOLOGY
This article addresses "The Capabilities of the Russian Philosophical-psychological Schools and a Methodology for Portraiture of a Politician's Personality" by N. M. Rakityansky and Y. V. Kolesnichenko (Bulletin of Moscow University. Ser. 12. Political Sciences. 2014. No. 6), which it examines in the context of the methodological problems of political psychology. The science of psychology is part of politics; all the crises in psychological science have been caused by dramatic political changes. Thus what civilization will be in the future depends entirely on an understanding of human beings. There are four approaches to understanding human beings via psychology: materialism, positivism, idealism and metaphysics; these focus respectively on the individual, subject, personality and individuality. There is, however, no holistic view ofhuman beings. As a result, modern psychological science reduces concepts that designate key human attributes, such as the mind and the spiritual world. In practice, this leads to the reduction of the overall person himself, whose body is replaced by technical devices and brain by technical interfaces.
Key words: psychology, human being, political portraiture, political psychology.
Проблема, затронутая в статье профессора Н.М. Ракитянского и докторанта Ю.В. Колесниченко1, выходит далеко за пределы практики политического портретирования. Собственный опыт показывает, что за границами известных психологических теорий и методов исследования находится нечто чрезвычайно важное, без чего нельзя ни понять, ни описать личность и поведение политика и не только его. Не потому, что психологическая наука отстает от постглобальных изменений в мире, а потому, что некоторые ее разделы или забыты, или сознательно изъяты из обращения.
Все психологи об этом знают или догадываются, но мало кто решается напомнить о том, что психология — это все-таки «наука о душе человека», хотя позитивизм вывел ее за рамки научного знания. Если это ошибка, то именно она является сегодня причиной огромных жертв и утрат, а в будущем она определит судьбу человечества. Совершенно очевидным это стало на этапе постглобализации, в котором политическая борьба на сакральном уровне ведется фактически вокруг определения «что такое человек» и того, «каким ему быть». Психологическая сущность человека является главным полем политической битвы, а проблемы цен на нефть, курсов валют и т.п. — не более чем сопутствующие ей инструменты этой битвы.
Проект «нового человека» вырастает на глазах в ходе столь радикального изменения норм его поведения, которые на пороге
1 Ракитянский Н.М., Колесниченко Ю.В. Потенциал русской философско-психологической школы и методология портретирования личности политика // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 2014. № 6. С. 7-30.
еще 2000-х гг. представлялись недопустимыми, невозможными, невероятными и нереальными. Самые фундаментальные признаки человека и человечности, сформулированные мировыми религиями за тысячи лет, отвергаются и заменяются новыми за дымовой завесой экономических кризисов, столкновения идеологий, межгосударственных конфликтов и гибридных войн.
Именно сущностные признаки человека являются средством, целью и результатом политики. От того, что понимается под человеком, полностью зависит, какой будет новая цивилизация. Поэтому одни психологические признаки человека по политическим причинам исключаются из научного оборота, вместо них вводятся новые. Эти замены и новации приводят к тому, что некоторые, исключительно важные, качества человека не наблюдаются, не регистрируются и не оцениваются, потому что определяющие их понятия изъяты из научного оборота.
Психологи и политики разных поколений, стран и идеологических взглядов говорят на разных языках, по-разному воспринимают человека и мир и по-разному, в соответствии с теорией лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа, мыслят. Правильность их гипотезы подтверждается тем, что психологи действительно часто «не видят» некоторых признаков человека, чрезвычайно важных для его понимания и портретирования. Чтобы видеть признак, необходимо иметь понятие, его обозначающее, а если нет понятия, нет и признака. Чтобы научно, а не политически видеть и понимать человека, нужен весь накопленный человечеством психологический словарь, а не только его «идеологически приемлемая» часть. На такие мысли наводит статья Н.М. Ракитянского и Ю.В. Колесниченко и собственный опыт.
Чтобы ответить на вопрос: какая часть психологического словаря была утрачена, надо сначала ответить на вопрос — почему произошли эти утраты? И логика развития психологической науки здесь не при чем.
Почему не используется вся полнота знаний о психологии
человека?
Первая причина заключается в том, что психологическая наука отнюдь не является «башней из слоновой кости», независимой от периодических изменений в идеологии общества, а жестко следует им. К сожалению, развитие психологии определяется не только ее внутренней логикой, но в значительной степени зависит от внешних политических влияний. В ее защиту надо сказать, что это касается всей науки, от медицины до физики. Например, когда политике требуется атомная бомба, то она создает условия для развития фи-
зики, а когда бомба не актуальна, о ней на какое-то время забывают. Аналогичным образом, когда представление психологии о человеке устраивает политику, она ее поддерживает, а когда не устраивает, политика дает заказ на «новую психологию», разрабатывающую такое представление о человеке, которое соответствует идеологии той или иной политики.
Все кризисы в психологической науке были обусловлены кардинальными политическими изменениями. Так, например, после Великой Французской революции Огюст Конт исключил психологию из числа наук. Точно так же после революций 1917 г. в России были «закрыты» представления о человеке, разработанные идеалистической психологией. В 1930 г. в СССР «поведенческий съезд» приступил к разработке психологии человека на основе марксистско-ленинской философии, а переворот 1991-1993 гг. породил в российской психологии небывалую эклектику, ведущую ее к принятию философии позитивизма и бихевиоризма.
Сейчас идет подготовка к введению лицензирования деятельности психологов, которое потребует принятия позитивистской концепции психики человека и его поведения. Времена, когда каждый психолог создавал свою собственную психологическую концепцию, пройдут.
Вторая причина, еще более важная, — психологическая наука является частью политики, о чем многие психологи не догадываются. Именно психология разрабатывает научное обоснование политики и опосредованно участвует в политической борьбе, скрываясь за своей терминологией. Между тем любая политика начинается с представления о человеке и его поведении и заканчивается на использовании этого представления для организации поведения миллиардов людей на планете инструментами политической, законодательной и административной власти.
Например, то, что в политике именуют либерализмом, целиком базируется на представлениях о человеке психологов-детерминистов или «механицистов», создавших объяснительную, или «эмпирическую», психологию. Отрицая проблемы сознания, эта психология объясняет поведение человека на базе инстинктов и навыков и доказывает, что восприятие формы и пространства не дано от рождения, а является формой научения. Так, механицисты не обсуждают процессы мышления, они утверждают, что все, что есть в мышлении, раньше было в чувственном опыте, а изучение мышления возможно теми же методами, которыми изучаются элементарные явления чувственного опыта.
Либеральный менталитет базируется на детерминистских психологических теориях. Они, начиная от Дж. Локка, заявившего,
что человеческая психика — это tabula rasa, на которой «опыт записывает свои письмена», и кончая Дж. Уотсоном и его последователями, объявившими предметом психологии поведение как нечто, состоящее из реакций на стимулы, как результат повторений и подкреплений, как процесс, строящийся на элементарной схеме условного рефлекса.
Так бихевиористы свели поведение человека к набору реакций и решили проблему управления его социальным и политическим поведением. Психологическая теория детерминистов была преобразована У. Липманом в политическую практику, в 1922 г. он решил, что человеческие поступки основываются не на прямом и очевидном знании, а на картинах, которые индивид рисует сам или получает от кого-то другого. Эта и другие концепции детерминистов породили идею «картин», в соответствии с которыми живут группы людей или индивиды, действующие от имени групп влияния, формируя так называемое общественное мнение.
Таким образом, психологи-детерминисты помогли политикам сделать так, чтобы человек выдавал определенные реакции на определенные стимулы, потому что, как теперь говорят практики, «мы видим то, что ожидаем увидеть». Так сокращенно описывается то, что создали своим трудом выдающиеся ученые-механицисты для победы либеральной демократии: Дж.С. Милль, Г. Спенсер, Э. Мах, Р. Авенариус, Г. Фреге, Б. Рассел, Л. Виттгенштейн, К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд, М. Полани, С. Тулмин и др.
Статья Н.М. Ракитянского и Ю.В. Колесниченко довольно явно предполагает, что психология детерминистов — это далеко не вся психология, и в интересах науки и практики необходимо использовать представления о человеке их оппонентов — психологов-идеалистов (картезианцев), которые создали противостоящую им «описательную психологию».
Даже великий В. Вундт, кстати, подчинивший психологию требованиям позитивизма и вернувший ей звание науки, признавал, что процессы активного отвлеченного познания человека выходят за пределы чувственного опыта, относятся к высшим духовным явлениям, их можно описывать, но объяснить нельзя, потому что в них проявляются основные априорные категории человеческого духа.
Такие выдающиеся мыслители, как Р. Декарт, И. Кант, В.Г. Лейбниц и другие нативисты, гештальтпсихологи, считали восприятие формы и пространства примордиальным, врожденным, а не приобретенным. В. Дильтей и Э. Шпрангер утверждали, что высший уровень абстрактного поведения человека — это проявление особых духовных способностей, заложенных в психике человека. Возможность выйти за пределы чувственного опыта и оперировать отвле-
ченными категориями есть свойство духовного мира, которое есть у человека, но нет у животных.
Нет числа доказательствам того, что духовный мир не может быть выведен из материальных явлений, и корни этого поведения уходят в свойство духа, который нельзя объяснить материальными законами. Такой выдающийся физиолог-экспериментатор, как Ч. Шеррингтон, считал, что физиолог принципиально не может объяснить духовный мир человека, а мир отвлеченных категорий, мир волевых действий есть отражение идеального духовного мира, существующего вне человеческого мозга.
Психологи картезианцы создали фундамент для консервативного менталитета, т.е. консервативной политики, противостоящей политике либеральной. Она ориентируется на такие качества человека, как вера, сознание, долг, честь, совесть, справедливость, любовь. По их мнению, совесть, а не стимул, выступает в качестве регулятора поведения. Совесть рассматривается идеалистами как способность к активному самосознанию, самооценке личного отношения к окружающему, к действующим в обществе нравственным нормам. Она помогает определять соответствие индивидуального поведения личности высшим моральным предписаниям. Совесть имеет «интимный» характер, человек стоит лицом к лицу с самим собой и поэтому предельно откровенен — ее нельзя обмануть, она — «свидетель, который всегда с тобой». Совесть проявляется как стыд за совершенное, угрызения совести, муки совести. Моральным результатом этих переживаний является раскаяние, нравственный смысл которого — гармонизация отношений между долгом и совестью. Долг как нравственная обязанность человека, выполняемая им под влиянием не только внешних требований, но и внутренних нравственных побуждений, неотрывен от совести.
Когда Н.М. Ракитянский и Ю.В. Колесниченко пишут, что «религия в учениях С.Л. Франка, Г.Г. Шпета, М.М. Рубинштейна, а также М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, Л.Н. Карсавина, Н.С. Трубецкого, П.А. Флоренского, А.А. Ухтомского осуществляет роль внутреннего умозрения, определяет полноту и внутреннее единство философии, устремляет ее к истине», то авторы ведут речь, в сущности, о роли и значении картезианской психологии и консервативного менталитета.
Здесь нельзя не сказать, что описательное направление в психологической науке много лет создавалось трудом выдающихся ученых. Это — В.Г. Лейбниц, Дж. Беркли, Р. Декарт, И. Кант, Ф.В. Шеллинг, Н. Мальбранш, И.Г. Фихте, М. Хайдеггер, В. Дильтей, О. Шпрангер, Ч. Шеррингтон, Г. Лебон, К.Г. Юнг, Г.И. Челпанов,
Вл.С. Соловьев, С.Н. Булгаков, С.Н. и Е.Н. Трубецкие, С.Л. Франк, Э. Титченер, Н.О. Лосский. Едва ли их представление о человеке можно отвергнуть по идеологическим причинам без потери главного смысла феномена человека и его поведения.
Научная дискуссия психологов-детерминистов и идеалистов всегда предшествует политической борьбе либералов и консерваторов. Победившая сторона создает свою психолого-политическую Конституцию, подгоняет под нее законодательство. Вся правовая система адаптируется юристами, идеологами, журналистами и т.д. к той психологической парадигме человека, которая принята психологической наукой этих стран для управления поведением многомиллионных масс людей.
Какова парадигма человека, таков и правящий политический режим.
Третья причина может быть связана с тем, что научные дискуссии в психологическом сообществе, к сожалению, часто завершаются «политическими и административными выводами» ученых советов и руководителей научно-образовательных структур, регулирующих возможность исследований и публикаций через получение грантов, утверждение тем исследований, диссертаций и т.п. История науки знает немало случаев, когда целые направления исследований запрещались коллегами, и потом эти направления оказывались самыми важными. Так было в психологии, когда после «поведенческого съезда» 1930 г. в советской науке было запрещено использование понятия «поведение».
Нечто подобное происходит и сейчас, о чем напоминает статья Н.М. Ракитянского и Ю.В. Колесниченко, в которой они пишут: «Деятели русской философской и философско-психологической мысли в познании феномена личности опирались на религиозные основания, которые в контекст нашей современной жизни и науки привносят значительный и многомерный эвристический потенциал».
Где все это сейчас?
Что от всего этого осталось?
Что об этом знают молодые исследователи?
Сегодня психологи, как и во времена Аристотеля, стоят перед вратами в тайну человека, выдавая свои гипотезы за теории. Много лет назад я слышал от академика Б.Г. Ананьева, что есть макрокосм — вселенная, и есть не уступающий ей по сложности микрокосм — человек. Это — не преувеличение.
Достижения психологов можно сравнить с достижениями геологов, которые пытались узнать тайну Земли, проникнув в ее глубины с помощью бурения Кольской скважины на 12 262 м, при том что до центра Земли — 6 371 000 м или 6 371 км. Фактически геологи про-
никли в тайну Земли на глубину, сравнимую с толщиной мыльной пленки на поверхности футбольного мяча.
Точно так же и психологи проникли в тайны психологии человека и его поведения на глубину, сравнимую с «толщиной мыльной пленки». Человек, физически такой близкий, что его можно потрогать рукой, психологически недоступен для полного и ясного понимания, как ядро Земли для геологов или космос для астрономов. Тем не менее психологи изобретают все новые и новые методы исследования психики человека, совершенно не мешая друг другу.
На «поверхности психики», если представить ее в форме шара, всем хватит места для исследований ее ядра самыми разными методами: прямыми и косвенными, теоретическими и эмпирическими. Пока не время подводить итоги и возводить какую-либо психологическую теорию в ранг научной религии, заставляя всех психологов ей «поклоняться» методами образовательных стандартов, лицензирования и прочих замысловатых процедур правового государства.
Психология располагает знаниями о человеке, которого
с разных сторон изучали материалисты, позитивисты,
идеалисты и метафизики
Спорность различных точек зрения на психологию человека объясняется тем, что разные исследователи наблюдают и изучают ее с совершенно разных сторон: кто сверху — идеалисты; кто снизу —материалисты; кто справа — позитивисты; и, наконец, кто-то слева — метафизики. И каждый, бывает, выдает то, что видит, за полное, всестороннее ее знание и понимание.
Наверное, поэтому авторы статьи Н.М. Ракитянский и Ю.В. Колесниченко фактически ставят не только оперативные задачи психологического портретирования. Они побуждают обдумать стратегическую проблему науки — «традиции позитивизма, гностицизма, рационализма и эмпиризма при игнорировании философских, метафизических и онтологических проблем личности».
Административно-запретительное решение этой проблемы уже привело к двум эффектам. Первый — другие науки стали по-своему успешно заниматься определением человека и моделированием его поведения — это математика, медицина, физика, биология. И второй — психология превратилась из науки в услугу, не оказывая своего законного влияния на политику, экономику, общество, которое по праву принадлежит ей. Все ли направления исследования психологии человека концентрируются на определении того, что такое человек?
Чтобы понять смысл статьи Н.М. Ракитянского и Ю.В. Колесни-ченко, необходимо использовать рабочую модель человека, которая
позволит обнаружить, чем психологическая наука располагает и что неоправданно забыто по вышеизложенным причинам.
В качестве рабочего определения человека можно использовать дефиницию, предложенную профессором В.А. Ганзеном, который писал, что анализ описания объектов самой различной природы дает возможность высказать следующее утверждение: основными характеристиками любого объекта являются пространственные, временные, информационные и энергетические. Этими характеристиками обладает субстрат объекта, который выполняет и функцию интегратора перечисленных характеристик. На основании сказанного можно ввести понятийный пентабазис СПВЭИ, состоящий из четырех рядоположенных понятий — пространство, время, информация, энергия и одного объединяющего — субстрат. Базисы могут быть эффективно использованы для анализа реальных объектов2.
Иначе говоря, совершенно логично сложилось так, что исследование человека как индивида было порождено интересом материалистов к его психолого-временным характеристикам. Соответственно, исследование человека как субъекта объясняется интересом позитивистов к его психолого-энергетическим данным. Идеалисты интересовались человеком как личностью, изучая его психолого-пространственные параметры; а человек как индивидуальность интересовал метафизиков из-за его психолого-информационных характеристик. Так психология человека вписалась в общенаучный базис изучения времени, пространства, энергии и информации, носителем которых является человек, демонстрируя это во всех своих проявлениях.
Этот методологический инструмент описания психики человека позволяет понять, что имеют в виду Н.М. Ракитянский и Ю.В. Колесниченко, когда они пишут, что «портрет политического деятеля, как результат, должен отражать не только содержание, ментальные отличия, когнитивные, эмоциональные, мотивационные и волевые свойства, особенности деятельности и поведения личности. Он призван высвечивать духовный мир личности, ее метафизику и онтологический статус как базовые личностные основания».
По политическим причинам на протяжении всего периода существования науки одна философско-психологическая концепция сменяла другую под предлогом развития науки. При этом философско-психологические концепции психологии человека развивались независимо друг от друга и постоянно соперничали друг с другом: идеализм, материализм, позитивизм и метафизика.
2 Ганзен В.А. Системные описания в психологии. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та,
1984. 106
О материализме в психологии. Старшее поколение отечественных российских психологов получали образование как материалисты, изучая труды В.М. Сеченова, И.П. Павлова, В.М. Бехтерева и др. Главное состоит в том, что философский материализм XVIII-XIX вв. отрицал духовность и объявил материю первопринципом бытия. Его идея заключалась в том, что материя способна давать бытие вещам самостоятельно, без привлечения нематериального формирующего начала, и обладает бесконечным многообразием форм, структурных конфигураций, качеств, связей и пр. В психологии свои главные открытия С. Фрейд осуществил в философской системе механистического материализма, последователями которого было большинство естествоиспытателей начала ХХ в.
Хотя без споров не обходилось и тогда. Так, С. Франк утверждал, что материализм возникает обычно в эпохи упадка философской мысли и основан на склонности усматривать и признавать реальным только наглядно данное, внешнее, что очевидно и есть материальное, т.е. на простом упущении или невнимании к области психической реальности3.
Оппоненты материализма писали, что материализм унижает достоинство человека, производя его от животных, что он обесценивает значение внутреннего мира, души человека, производя его от телесного; что он отрицает свободу воли, превращая человека в нравственно невменяемое существо, несмотря на решительно декларируемый гуманизм.
Е.Н. Трубецкой считал, что тайна жизненной силы материализма — именно в его непоследовательности: здесь вера в безусловную ценность человека каким-то чудом уживается с учением, с которым она, по существу дела, не может быть примирена: разум отрицает, а сердце пламенеет4.
О позитивизме в психологии. Но уже в конце 70-х годов ХХ в. советская психология восприняла позитивизм в социальной, инженерной психологии, эргономике и т.д., не обсуждая его сути. Суть же была в том, что относительно новое для СССР философское направление аргументировалось надежностью и ценностью так называемого положительного научного знания, по сравнению с философией и иными формами духовной деятельности. Во главу угла при этом ставились эмпирические методы познания, и уничтожающе критиковалась эмпирическая недоказанность теоретических построений.
3 Франк С.Л. Душа Человека. Опыт введения в философскую психологию. М.: Изд. Г.А. Лемана и С.М. Сахарова, 1917.
4 Трубецкой Е.Н. Смысл жизни / Сост. и отв. ред. О.А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2011.
Никакое исследование в психологии не признавалось и до сих пор не признается научным, если оно не содержит эмпирической части.
При этом никто не говорит о политической подоплеке эмпиризма. О. Конт — плоть от плоти Великой Французской революции в русле продвижения ее идей и уничтожения католичества во Франции — фактически создал новую религию. Через политические инструменты он навязал ученым мнение, что в силу самой природы человеческого разума всякая отрасль наших познаний неизбежно должна в своем движении пройти три различных теоретических состояния: состояние теологическое, или фиктивное; состояние метафизическое, или абстрактное; и, наконец, состояние научное, или позитивное.
Об идеализме в психологии. Материализм и позитивизм, каждый по-своему, административно выталкивал из науки идеализм, который ввел Г.-В. Лейбниц в оборот в статье «Ответ на размышления Бейля» 1702 г.5 В российской психологии идеализм появился в конце XVIII в. после публикации книги «Наука о душе», написанной священником Иоанном Михайловым по материалам западных ис-точников6.
В подтверждение того, насколько фундаментально учение идеалистов, можно привести взгляды Сократа, в которых он разграничил тело и душу, отстаивал нематериальность и невещественность души. Он определил душу отрицательно, как нечто, отличное от видимого тела.
Платон ввел учение об идеях как об истинно сущем бытии — неизменяемом, вечном, не имеющем возникновения, не осуществленном в какой-либо субстанции. Они незримы, существуют самостоятельно от чувственных вещей. В отличие от идей, материя — это небытие, бесформенное и незримое. Это ничто, которое может стать любой вещью, т.е. всем, при соединении с определенной идеей. Составной частью идеалистической философии Платона является учение о душе. Душа выступает в качестве начала, посредствующего между миром идей и чувственных вещей. В своем первобытном состоянии она составляет часть мирового духа. Индивидуальная душа есть не что иное, как образ и истечение универсальной мировой души.
О метафизике в психологии. Другой жертвой материализма и позитивизма стала метафизика — «философия сверхчувственного» Г.И. Челпанова. Метафизика также имеет древнейшие корни. Она введена в оборот издателем аристотелевских сочинений Андрони-
5 Лейбниц Г.-В. Сочинения: В 4-х т. Т. 1 / Ред. и сост., авт. вступит. ст. и примеч. В.В. Соколов; пер. Я.М. Боровского и др. М.: Мысль, 1982. С. 326.
6 Михайлов И. Наука о душе, или Ясное изображение ее совершенствования способностей и бессмертия. М.: Тип. Решетникова, 1796.
ком Родосским как учение о сверхчувственных — трансцендентных основах и принципах бытия, которое обосновывается тем, что наука есть умственное построение, невидимое и не подлежащее никакому восприятию.
Историк психологической науки профессор М.Г. Ярошевский отвечает на обращение Вл. Соловьева к психологии о том, что слово или действие есть явление или обнаружение скрытых состояний мысли, чувства и воли, которые непосредственно не даны постороннему наблюдателю. И в этом смысле они представляют для него некоторую «непознаваемую сущность». Но при этом делает вывод, что метафизика в понимании Вл. Соловьева может стать предметом особого внимания при разработке системы теоретической психологии7. Исследователи отмечают, что никакая метафизика не имеет притязания быть абсолютным знанием во всех отношениях, а с другой стороны, всякая наука заключает в себе знание в известном смысле абсолютное.
Обнаруживается весьма интересная картина — психология человека много столетий фундаментально изучалась с четырех сторон: со стороны материализма, позитивизма, идеализма и метафизики. Если эту идею совместить с концепцией В.А. Ганзена — его системным описанием человека, то приходим к следующему выводу: материализм сосредоточил все свое внимание на исследовании психологии индивида, позитивизм изучал субъекта, идеализм постигал личность, а метафизика была устремлена к познанию индивидуальности.
О психологии разума человека как субъекта. То, что в концепции В.А. Ганзена субъект изучается как носитель мышления, воли, аффекта, перцепции, с точки зрения позитивизма — это всего лишь носитель мозга. Но с точки зрения идеалистов и картезианцев, возвеличивать надо Разум Человека, производный от деятельности субъекта.
Среди многих имен, изъятых из курсов психологии мыслителей, уместно вспомнить имя В.В. Розанова, человека гениального и противоречивого, совершившего научный подвиг. По его исследованиям, разум субъекта связан с теоретической деятельностью, он — нечто замкнутое и глубоко самостоятельное. Не человек обладает разумом, а он живет в человеке, покоряя его волю и желания, но не покоряясь ему.
В самом себе разум носит свою цель и, скорее, заставляет человека забывать обо всех нуждах и потребностях, нежели служить им. Внешняя деятельность подавляет его. Разум неодинаков
7 Ярошевский М.Г. История психологии от античности до середины ХХ в. М.: Академия, 1996.
у различных людей, и понимание свойственно им не в одинаковой степени. Только через разум человек достигает понимания себя и внешнего мира, которое обязательно образуется с целью. Понимание раскрывает то, что лежит под внешними предметами и формами, то, что производит их. Цель понимания — постигать отдельные явления в их взаимной связи, понимать целое, части которого составляют это явление. В понимании все необходимо и понятно. Понимание совершенствуется, становится глубже и полнее. По В.В. Розанову, истины соединяются только в понимании. Понимание образуется при господствующем участии человеческого разума, и чувства — только орудия для него.
Но позитивистская психология сосредоточена только на уме человека, за которым стоит один мозг, а не вся психологическая система человека. Было большой ошибкой забыть вывод В.В. Розанова о том, что ум связан только с практической деятельностью. Он способен ошибаться, он несамостоятелен, придан другим способностям, является их орудием для достижения конкретных известных целей. Он не имеет своих задач и поэтому бездействует и ослабевает, когда нет деятельности. Ум питается знанием. Ум ограничивается теми признаками и формами, которые доступны органам чувств. Ум дает знание, которое происходит по причине, ограниченной простым сознанием того, что предмет существует. Каждое приобретенное знание замкнуто в самом себе и не вызывает необходимо нового знания, ограничивается внешними признаками и наружными формами, но не внутренней природой познаваемого явления8.
Отбрасывая мнение В.В. Розанова и других психологов-идеалистов и метафизиков, детерминистская психология в погоне за умом сосредоточилась на изучении мозга, отбросив и разум, и понимание, как отражение сознания человека. Более того, исследователи мозга убедили сами себя и общество в том, что они знают о мозге все, и что мозг — нечто самое ценное в человеке, и даже единственное, заслуживающее внимания, развития и сохранения любой ценой. Это привело к запредельной радикализации идеи мозга, и гипертрофированному выделению мозга из ряда базисных признаков человека. Радикализация — это когда официально ставится вопрос о том, а нужно ли человеку его тело? Может быть, оно еще и вместилище сердца, души, духа и разума? Например, доктор биологических наук Е.В. Терешина публично читает лекции на темы: «Что нужно живому мозгу, чтобы жить и функционировать отдельно от биологического
8 Розанов В.В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки, как цельного знания. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1886.
тела?» или «Живой мозг в искусственном теле» и т.д. Иначе говоря, ставится вопрос о том, как создать искусственную систему жизнеобеспечения мозга человека9.
Радикализация идеи мозга и сокрытие идеи разума уже привело к тому, что практическая политика, экономика, реклама делают именно мозг объектом воздействия, минуя его разум. На это претендует нейромаркетинг, используя стимулы, воздействующие на человеческий мозг, чтобы вызвать нужное заказчику действие.
Повальная радикализация идеи мозга в современной науке, противопоставленная идее разума, реализуется, например, в лекциях доктора физико-математических наук В.Л. Дунина-Барковского на тему: «Создание искусственного мозга. Миф или реальность»10, а также в выступлениях доктора биологических наук А.Я. Каплана на тему «Нейроинтерфейсы — на пути к протезированию функций мозга»11. Оказывается, что, по их мнению, мозг можно заменить. Что уж говорить о душе, духе, сердце или разуме...
Что из этого следует? Если в теории науки редуцируются понятия, обозначающие ключевые признаки человека, то на практике редуцируется сам человек, вплоть до замены его тела на техническое устройство, а потом и самого мозга — на технические интерфейсы. Таким образом, Человек исчезает.
Волюнтаристское исключение из психологического словаря признаков человека, изученных в метафизике и в идеалистической психологии, породило новый тип мечты — превращение человека в киборга.
Заключение: как шли от психологической теории
к политической практике
Проблема, поставленная статьей Н.М. Ракитянского и Ю.В. Ко-лесниченко, отнюдь не схоластическая — она совершенно практическая. Авторы статьи взывают к рефлексии и формулированию новых ориентиров практической деятельности отечественных психологов с учетом опыта и достижений русской философско-психологической школы.
Кроме фантастических и совершенно нереальных проектов нового человека-киборга, современная редуцированная психология
9 Терешина Е.В. Живой мозг в искусственном теле: Лекция (Москва, 10 окт. 2014 г.). URL: http://www.2045.ru/scientific_council/33381.html
10 Дунин-Барковский В.Л. Создание искусственного мозга. Миф или реальность: Лекция (Москва, 29 мая 2014 г.). URL: // https://exchang.es/e/sozdaniie-iskusstviennog-ho-mozgha-mif-ili-rieal-nost
11 Каплан А.Я. Нейроинтерфейсы — на пути к протезированию функций мозга: Лекция (Москва, 10 апр. 2014 г.). URL: http://2045.ru/news/32741.html
активно применяется в реальной политической и экономической практике сегодняшнего дня. Как далеко зайдет использование редуцированной психологии для формирования современной политики, можно судить по истории того, какую роль она сыграла в системном научном обеспечении Перестройки в СССР и последующих рыночных реформ в РФ.
Для подготовки системных политических и экономических реформ в СССР в 1976 г. был создан Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ) — как советский филиал Международного института прикладного системного анализа (ИИАСА) и Комитет системного анализа АН СССР (КСА), представлявший СССР в ИИАСА в Вене.
Первым директором ВНИИСИ был Д.М. Гвишиани — академик АН СССР, член Римского клуба. На основе разработок ВНИИСИ в Политбюро ЦК КПСС была создана Комиссия Тихонова-Рыжкова, которая представила Программу экономической реформы в СССР с образованием «нового Союза», подписанием нового союзного договора между республиками СССР и т.д. Фактически там была разработана теория и методология Перестройки в СССР, которая была запущена в России после событий 1991 и 1993 г.
Но в том системном подходе ВНИИСИ, который выступал как одно из общенаучных методологических направлений, были несомненные просчеты. Главным из них был однобоко понятый «человеческий фактор», построенный на психологии позитивизма, из-за чего важнейшие особенности поведения человека не были учтены, а особенно — в психологических портретах лидеров союзных республик.
Именно системные психолого-политические ошибки в Программе экономических реформ ВНИИСИ привели к развалу СССР, потому что процесс реформ перестал быть системным, вопреки тому, каким он был объявлен. Из системы ничего нельзя исключать только потому, что такой важнейший элемент системы, как «психология», не соответствовал финансово-экономической идеологии глобализации, подготовленной «фабриками мысли» Римского клуба и др., под влиянием которых находились Международный институт прикладного системного анализа (ИИАСА) и Комитет системного анализа АН СССР (КСА).
Синхронно с разработками ВНИИСИ, КСА, НИИ психотехнологий в СССР активнейшим образом внедрялись в государственную практику «Организационно-деятельностные игры» (ОДИ), придуманные Г.П. Щедровицким, не имеющие аналогов в мире. ОДИ были и остаются сегодня грандиозным психолого-политическим проектом
в истории СССР и России. С 1979 г. в этих многочисленных «играх» по всей стране участвовали специалисты уровня от инженера до министра, от секретарей обкомов до работников республиканской прокуратуры.
Результаты ОДИ в немалой степени содействовали Перестройке в СССР, пропаганде и внедрению «нового мышления» и рыночной экономики. Все было бы прекрасно, если бы не системная ошибка, возможно и умышленная, допущенная психологами-разработчиками на этапе проектирования экономических реформ, которая обнаружилась на этапе их практического осуществления.
Собственно, это была и не ошибка, а осознанное исключение данных идеалистической психологии и метафизики о человеке и его поведении из проектов реформ в СССР и в Российской Федерации. Это потом подтвердил и П.Г. Щедровицкий12, который через много лет, обсуждая один из сюжетов "Еигопс№8", внезапно написал в «Фейсбуке» о том, что за последние 200 лет ни философия, ни социально-гуманитарные науки практически не продвинулись в понимании человеческой природы. По его словам, проектный энтузиазм эпохи Просвещения, выдвинувший концепцию «человека разумного», во второй половине XIX и в XX в. оказался, по своей сути, несостоятельным. Опыт мировых войн, революций и массовых проявлений геноцида в различных формах, в том числе по отношению к «своим», в прошедшем и текущем столетии поставил перед представителями философско-гуманитарного мышления ряд проблем, которые не только не решены, но даже не сформулированы13.
Два года назад я писал по поводу книги профессора М.М. Решетникова «Психологические факторы развития и стагнации демократических реформ в России», что они противоречивы и это до сих пор никто и не смог объяснить14. Проблемы демократии в России объясняются тем, что менталитет — инерционная система и что люди религиозны, даже не осознавая этого или абсолютно отрицая это. Эти качества присущи и либералам, так как либерализм — это, по сути своей, религия.
Об этом писал один из виднейших соавторов современной либеральной демократии О. Конт, прямо называя позитивизм новой религией. Поэтому никакая логика не действует на веру
12 Щедровицкий П.Г. Экономические формы организации хозяйства и современные предпринимательские стратегии // Программирование культурного развития: региональные аспекты. Вып. II. М.: РИК, 1993. С. 5-18.
13 См.: https://www.facebook.com/petr.shchedrovitskiy
14 ЮрьевА.И. О книге профессора М.М. Решетникова «Психологические факторы развития и стагнации демократических реформ в России» // Информационные войны. 2013. № 3(27). С. 92-101.
демократического и либерального человека, так же, как и на веру религиозного и патриотического человека. К сожалению, мир снова приобрел черты, сходные с противостоянием язычников и христиан, монархистов и революционеров, которые ни при каких условиях не согласятся со своими оппонентами и готовы применять к ним любые средства подавления: моральные, информационные, экономические, физические.
Несогласие только в том, что одни верят, что миром управляют видимые, счетные, измеряемые и объяснимые стимулы и реакции, а другие уверены, что миром управляет сознание, нравственность, которые нельзя ни измерить, ни объяснить, как душу человека и его дух. На такие мысли наводит фундаментальная статья Н.М. Раки-тянского и Ю.В. Колесниченко.
ЛИТЕРАТУРА
Ганзен В.А. Системные описания в психологии. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та,
1984.
Дунин-Барковский В.Л. Создание искусственного мозга. Миф или реальность: Лекция (Москва, 29 мая 2014 г.). иЯЬ: // Шр$://ехс11аг^.е5/е/502<1аппе-iskusstviennogho-mozgha-mif-ili-rieal-nost
Каплан А.Я. Нейроинтерфейсы — на пути к протезированию функций мозга: Лекция (Москва, 10 апр. 2014 г.). №Ь: http://2045.ru/news/32741.html
ЛейбницГ.-В. Сочинения: В 4-х т. Т. 1 / Ред. и сост., авт. вступит. ст. и примеч.
B.В. Соколов; пер. Я.М. Боровского и др. М.: Мысль, 1982.
Михайлов И. Наука о душе, или Ясное изображение ее совершенствования способностей и бессмертия. М.: Тип. Решетникова, 1796.
Ракитянский Н.М., Колесниченко Ю.В. Потенциал русской философско-психологической школы и методология портретирования личности политика // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 2014. № 6.
C. 7-30.
Розанов В.В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки, как цельного знания. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1886.
Терешина Е.В. Живой мозг в искусственном теле: Лекция (Москва, 10 окт. 2014 г.). иЯЬ: http://www.2045.ru/scientific_council/33381.html
Трубецкой Е.Н. Смысл жизни / Сост. и отв. ред. О.А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2011.
Франк С.Л. Душа человека. Опыт введения в философскую психологию. М.: Изд. Г.А. Лемана и С.М. Сахарова, 1917.
Щедровицкий П.Г. Экономические формы организации хозяйства и современные предпринимательские стратегии // Программирование культурного развития: региональные аспекты. Вып. II. М.: РИК, 1993. С. 5-18.
ЮрьевА.И. О книге профессора М.М. Решетникова «Психологические факторы развития и стагнации демократических реформ в России» // Информационные войны. 2013. № 3(27). С. 92-101.
Ярошевский М.Г. История психологии от античности до середины ХХ в. М.: Академия, 1996.
REFERENCES
Dunin-Barkovskij, V.L. Sozdanie iskusstvennogo mozga. Mif ili real 'nost': Lection (Moscow, 2014, May 29). URL: // https://exchang.es/e/sozdaniie-iskusstviennogho-mozgha-mif-ili-rieal-nost
Frank, S.L. Dusha Cheloveka. Opyt vvedenija v filosofskujupsihologiju. Moscow: Press of G.A. Leman i S.M. Saharov, 1917.
Ganzen, V.A. Sistemnye opisanija vpsihologii. Leningrad: Leningrad University Press, 1984.
Jaroshevskij, M.G. Istorija psihologii ot antichnosti do serediny XX v. M.: Akademija, 1996.
Jur'ev, A.I. "O knige professora M.M. Reshetnikova 'Psihologicheskie faktory razvitija i stagnacii demokraticheskih reform v Rossii'." Informacionnye vojny, No. 3(27), 2013, pp. 92-101.
Kaplan, A.Ja. Nejrointerfejsy — naputi kprotezirovaniju funkcij mozga: Lection (Moscow, 2014, April 10). URL: http://2045.ru/news/32741.html
Leibniz, G.-W. Sochinenija: In 4 vol., ed. V.V. Sokolov, transl. Ja.M. Borovskogo i dr. Vol. 1. Moscow: Mysl', 1982.
Mihajlov, I. Nauka o dushe, ili Jasnoe izobrazhenie ee sovershenstvovanija sposobnostej i bessmertija. Moscow: Press of Reshetnikov, 1796.
Rakitjanskij, N.M., Kolesnichenko, Ju.V. "Potencial russkoj filosofsko-psihologicheskoj shkoly i metodologija portretirovanija lichnosti politika." Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 12. Politicheskie nauki, No. 6, 2014, pp. 7-30.
Rozanov, V.V. O ponimanii. Opyt issledovanija prirody, granic i vnutrennego stroenija nauki, kak cel'nogo znanija. Moscow: Press of Je. Lissner i Ju. Roman, 1886.
Shhedrovickij, P.G. "Jekonomicheskie formy organizacii hozjajstva i sovremennye predprinimatel'skie strategii." Programmirovanie kul'turnogo razvitija: regional'nye aspekty, Vyp. II, Moscow: RIK, 1993, pp. 5-18.
Tereshina, E.V. Zhivoj mozg v iskusstvennom tele: Lection (Moscow, 2014, October 10). URL: http://www.2045.ru/scientific_council/33381.html
Trubeckoj, E.N. Smysl zhizni / Sost. i otv. red. O.A. Platonov. Moscow: Institut Russkoj Civilizacii Press, 2011.
