CC BY
10РО!: 10.1918Vezheg.2022.10
0ИЁ0
ЕРЫ РРЫРРУ
0!
ПОСТСОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК ВО ВЛАСТНОМ ПРОСТРАНСТВЕ: ОСОБЕННОСТИ САМООПРЕДЕЛЕНИЯ1
Козырева Полина Михайловна
Институт социологии ФНИСЦ РАН, Москва, Россия
Смирнов Александр Ильич
Институт социологии ФНИСЦ РАН, Москва, Россия
Аннотация. На основе данных «Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ ^1_МБ-НБЕ)» (1994-2020 гг.) анализируется динамика самооценок положения индивидов во властном пространстве, а также нынешняя специфика и детерминанты самоопределения в системе властных отношений в контексте проблем вовлеченности в общественно-политическую жизнь. Исследование выявило хотя и позитивную, но не всегда последовательную и довольно умеренную динамику самооценок властного статуса российских граждан в постсоветский период. При этом, несмотря на отмеченные позитивные сдвиги, значительная часть россиян продолжает достаточно скромно оценивать свои силы и видеть в себе пассивный объект социальных уступок. Обнаружена сильная положительная связь между самооценкой положения респондентов на шкале власти и субъективной оценкой уровня материального благосостояния респондентов, которая за анализируемый период стала намного теснее. Значительно повышает самооценку властного статуса участие в различных формах общественно-политической жизни, но уровень
1 В данной статье использованы результаты проектов, выполненных в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ.
этого участия, отражающий силу и устойчивость стремления к активному отстаиванию своих интересов, остается довольно низким. При этом приоритеты граждан смещаются от участия в традиционных формах гражданской активности к более привлекательным, основанным на использовании современных коммуникационных технологий. Удаленность или отстраненность от власти порождает недоверие к другим людям и властным институтам, снижает ожидание от них помощи в трудных ситуациях и уверенность в будущем. Граждане с низким властным статусом больше других заинтересованы в том, чтобы в стране были справедливые и дееспособные суды, законность и порядок, в то время как для занимающих более высокое властное положение более важны такие демократические ценности, как свободные и честные выборы, свобода слова, независимая пресса, защита прав различных меньшинств.
Ключевые слова: власть; доверие; идентичность; само-оценка; социальная адаптация; социальный статус
Введение
Власть представляет собой крайне сложное и многоплановое
понятие, которое даже в обыденной жизни имеет немало определений, трактовок и объяснений. Это обусловлено тем, что власть функционирует во всех сферах общественных отношений, является неотъемлемым элементом повседневной жизни людей, связывает и противопоставляет их, проникает во все виды деятельности. Она предстает как влияющий абсолютно на всё «неизбежный аспект любых человеческих взаимоотношений» [Тоффлер, 2003: 25], универсальное, «символически генерализированное средство коммуникации» [Луман, 2001: 10], необходимый и важнейший атрибут любой организации, группы людей.
Если отталкиваться от того, что власть присуща любому объединению людей и при этом она многолика и многогранна, отличается организационным и функциональным разнообразием, то в самом общем смысле под властью можно понимать способность и возможность оказывать определенное воздействие
на деятельность, поведение людей с помощью авторитета, права, норм, насилия и других средств [Новый энциклопедический словарь, 2000: 197]. Если учитывать многоликость, многогранность, разнообразие власти, то важно обращать внимание на специфику отдельных ее видов (экономическая, политическая, государственная, общественная, семейная и др.), особенности групповой и личной власти, конкретных форм ее проявления. Поле власти, в пределах которого распространяется влияние данной, конкретной власти, ее субъектов, может быть крайне малым, например, ограничиваться одной семьей, или предельно большим, таким как у государственной власти или власти религий, идеологий и т.п. При этом власть имеет место не только в социальных отношениях, но и в межличностном взаимодействии, где она выступает в форме личного влияния, силового преобладания [В1аи, 1964].
В социологии власть как самостоятельное понятие оформляется на пересечении трактовок, определяющих ее как какую-либо возможность и способность управлять, подчинять и как определенное преобладание, доминирование. Обладание человеком властью характеризует его физические возможности и персональные характеристики, формальный статус и неформальное влияние [Волохов, Тощенко, 2008: 62-63], определят значимость человека в обществе. В различных теоретических концепциях власть рассматривается как один из основных компонентов социального статуса, а позиция индивида во властном пространстве выступает важнейшим критерием социальной дифференциации.
Трансформационные процессы, развернувшиеся в России в 1990-х гг., кардинально изменили как само общество, так и положение отдельных социальных групп, индивидов в обществе. Главным их направлением стало преобразование всей системы власти, в основе которой лежат отношения различных слоев населения к собственности. Известно, что в советский период многие люди очень остро ощущали отсутствие у них реальной возможности влиять на процессы, происходящие в обществе. Формально все считались хозяевами своей страны и своей жизни, но в действительности подавляющее большинство граждан были бесправными субъектами, отстраненными
от власти, и поэтому не чувствовали своей ответственности за «всенародно принятые» решения. Участие в общественно-политической жизни было организовано в соответствии с принципом беззаветного и, следовательно, безоглядного и персонально безответственного поведения.
В данной статье мы попытались осуществить анализ динамической картины самоопределения российских граждан во властном пространстве в контексте проблем вовлеченности в общественно-политическую жизнь. Речь идет о самоопределении как об определении человеком своего положения в системе властных отношений, в основе которого лежит субъективное ощущение обладания властью, связанное с тем, в какой степени человек чувствует, что может влиять на других людей, управлять событиями своей жизни, контролировать свое поведение. Поскольку жизненные обстоятельства и сам человек постоянно меняются, субъективная оценка властного статуса не остается неизменной. Механизмом определения того положения, по которому человек судит о своем властном статусе, выступает самоидентификация как «процесс выбора человеком той или иной идентичности» [Пантин, 2008: 29], в данном случае — процесс отождествления себя с людьми, обладающими определенным уровнем влияния, авторитетом.
Эмпирическую базу исследования составляют данные «Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ ^МБ-ШЕ)» (1994-2020 гг.)1. Объектом исследования явились взрослые россияне в возрасте 14 лет и старше. Самоопределение респондентов в социальном пространстве осуществлялось в двух основных измерениях — по девятиступенчатым шкалам богатства или материального
1 Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (РЬМБ-НБЕ) проводится Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики» и ООО «Де-москоп» при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН (сайты обследования РЬМБ-НБЕ: http://www.hse.ru/rlms и http://www.cpc.unc.edu/ рго]еСз/г1т^).
благосостояния (от 1 — «нищие» до 9 — «богатые») и власти (от 1 — «совсем бесправные» до 9 — «обладают большой властью»). В ходе анализа рассматривались три иерархических уровня, объединяющие по три ступени: нижний (1-3 ступени), средний (4-6 ступени) и верхний (7-9 ступени). Средние значения рассчитывались на основе несокращенных ответов, исключая ответы респондентов, которые не смогли идентифицировать себя с какой-либо группой, характеризующейся определенным властным положением.
Динамика самооценок властного статуса
Анализ данных RLMS-HSE выявил позитивную динамическую картину самооценок положения респондентов на шкале власти, основанную на средних значениях идентификационных измерений (см. рис. 1). Самые низкие самооценки властного статуса были зафиксированы в 1990-е гг., когда россияне особенно остро переживали происходящие в стране рыночные и демократические преобразования, продвигающиеся с большим трудом в условиях вакуума власти и управления. Такие низкие самооценки, характеризующие представления респондентов о степени обладания властью, свидетельствовали о том, что массовый индивид не ощущал себя самостоятельным субъектом жизни и деятельности, полноправным гражданином,
Рис. 1. Динамика самооценок положения респондентов на 9-ступенчатых шкалах власти и богатства 1994-2020, средние
способным влиять на происходящие события. Но в дальнейшем, по мере преодоления системного кризиса и повышения уровня благополучия населения, самоидентификация респондентов во властном пространстве приобрела в целом положительную, но не всегда последовательную динамику.
Если в 1994 г. доля респондентов, занимающих три ступени нижнего уровня на шкале власти, достигала 67,9%, то к концу 2020 г. она сократилась вдвое — до 33,6%. Причем наиболее значительно и стремительно, с 30,9 до 4,8%, сократилась доля лиц, занимающих самую низшую ступень, на которой стоят совершенно бесправные люди. Такое существенное снижение произошло главным образом за счет роста доли респондентов, располагающихся на трех средних ступенях шкалы власти — соответственно с 27,6 до 54,7%. Все это говорит о том, что россияне постепенно избавляются от посттравматического синдрома, приобретают уверенность в собственных силах. Более заметным стал поворот от психологии отчуждения, беспомощности, характерной для большинства россиян в 1990-е гг., к психологии сопричастности, соучастия в собственности и власти.
Но в то же время нельзя не видеть и того, что очень многие россияне все еще чувствуют себя зависимыми, пассивными объектами в системе сложившихся властных отношений. Ограниченность власти, отстраненность от нее нередко приводит к ощущению своей слабости, страху перед сложными жизненным обстоятельствами и вынуждает человека искать более или менее приемлемые для него способы самоутверждения. Социальная неудовлетворенность нередко уживается со склонностью ограничить свои запросы, умерить притязания, довольствоваться уже имеющимся. В условиях возросшей неопределенности требования граждан все чаще соизмеряются с реальными возможностями их удовлетворения. У значительной части россиян, которым не удалось занять влиятельные позиции в обществе, ощущение социальной неудовлетворенности формирует установку не на изменение своего положения, а на пассивное приспособление к существующим обстоятельствам и условиям жизни. При этом абсолютное большинство респондентов дистанцируются от небольшой группы лиц, занимающих властные позиции высокого
уровня, к которым относятся главным образом должностные лица, руководители высокого ранга и т.п. Доля респондентов, занимающих ступени верхнего уровня на шкале власти, за анализируемый период выросла с 2 до 8,7%, но при этом доля лиц, стоящих на девятой ступени, т.е. по их собственным оценкам обладающих наибольшей властью, сократилась с 0,9 до 0,2%.
Из рисунка 1 видно, что до самого последнего времени самооценки властного статуса постоянно превышали самооценки материального положения, но начиная с 2015 г. они практически выровнялись. Связь между положением респондентов на шкалах власти и богатства за 1994-2020 гг. стала заметно теснее, о чем свидетельствует рост коэффициента Пирсона с 0,53 до 0,78 (корреляция значима на уровне 0,01; двухсторонняя). Все это еще раз убеждает в том, что россияне стали более оптимистично оценивать возможности своего влияния в обществе, профессиональном сообществе, коллективе, семье и т.д., свою роль в системе властных отношений. Но если учитывать довольно низкий уровень удовлетворенности россиян материальной стороной своей жизни, то высокая консистентность анализируемых субъективных статусных позиций может свидетельствовать также о том, что значительная часть россиян довольно скромно оценивает свое властное положение. У многих из них отсутствует весомое и устойчивое ощущение обладания властью или близости к власти. И в то же время в массовом сознании власть предстает как один из наиболее значимых источников обогащения, реализации материальных и социальных притязаний.
В ходе анализа была выявлена значимая обратная, но не сильная связь между субъективным властным статусом и возрастом респондентов. Но при этом для молодого поколения власть не является ключевым элементом социального статуса. У многих молодых людей еще не сформировалось четкое представление о данном феномене, что нередко становится причиной неадекватной оценки своего социального статуса. Необходимо учитывать и то, что весьма существенную роль в сознании молодого поколения, отличающегося значительно возросшим образовательным уровнем, играет потребность в интеллектуально содержательной трудовой деятельности, в возможности личного
роста и самореализации, которая далеко не всегда предполагает достижение высоких властных позиций.
Существует также значимая положительная связь между субъективным властным статусом, с одной стороны, и уровнем образования и тесно связанным с ним профессиональным статусом, с другой стороны. Заметно усиливает ощущение обладания властью принадлежность индивидов к профессиональным группам, представители которых в большей мере связаны с интеллектуальным и высокооплачиваемым трудом. Выявлена положительная корреляция между самоопределением человека во властном пространстве и уровнем его вовлеченности в профессиональную деятельность, особенно в том случае, когда она предполагает выполнение руководящих функций, участие в принятии решений, затрагивающих других людей.
Значимой является связь между самооценкой властного статуса и объективными показателями, характеризующими уровень материального благосостояния респондентов. Повышает самооценку властного статуса рост уровня обобщенного доверия, т.е. доверия людям вообще, отражающего готовность к сотрудничеству, формированию общих интересов и способность к конструктивному взаимодействию. К значимым факторам, действующим в противоположном направлении, относится сокращение или прекращение полноценного общения с другими людьми, одиночество. Люди способны накапливать и усиливать свою власть только в процессе взаимодействия, тогда как замкнутость, обособленность, приводит к ослаблению их значимости, авторитета, к формированию чувства невостребованности, собственной несостоятельности.
Реализация властного потенциала в общественно-политической жизни
Увереннее ощущают себя во властном пространстве энергичные, деятельные, инициативные люди, среди которых немало граждан, принимающих активное участие в общественно-политической жизни. Однако уровень этого участия уже длительное время остается довольно низким. Стремление части
граждан к политическому участию, отражающее новый уровень их притязаний в различных сферах общественной жизни, постоянно вступает в противоречие с представлениями о реальных политических возможностях, с ощущениями игнорирования их интересов и мнений институтами власти. В ходе одного из последних опросов указали, что в течение последних двенадцати месяцев участвовали в деятельности какой-либо политической партии, общественной организации только 2,8% респондентов. Добровольно выполняли бесплатную работу в общественной или благотворительной организации — 2,5%; участвовали в акциях протеста или демонстрациях — 1,3%; подписывали петиции, включая петиции в Интернете — 3,8% опрошенных взрослых россиян. Эти данные согласуются с результатами других исследований, показывающих, что вовлеченность в ситуативные, более актуальные общественные структуры, особенно создаваемые с помощью современных коммуникационных сетей, выглядят для россиян более привлекательной формой гражданской активности [Иванов, 2021: 56].
Исследование показало, что если среди респондентов, участвовавших в течение последнего года в собраниях профсоюзной организации, политической партии или другого общественного объединения, доля лиц, занимающих на шкале власти ступени верхнего уровня, составляла 11,6%, то среди не участвовавших — только 7,3%. И в то же время удельный вес лиц, занимающих ступени нижнего уровня, достигал соответственно 25,4 и 41,4%. Существенной в данном случае оказывается также разница в средних самооценках властного статуса — соответственно 4,55 и 3,97. Примерно таким же является различие в восприятии своего властного статуса между респондентами, которые регулярно на добровольной основе выполняли бесплатную работу в какой-либо общественной или благотворительной организации, и теми, кто не занимались подобной деятельностью. Мотивация вовлеченности в такие, требующие постоянного или регулярного участия, формы общественно-политической активности может быть разной, включающей помимо карьерных и иных подобных установок потребность во власти, причем не обязательно подразумевающую стремление прорваться
к ее вершинам, повысить статус во властных структурах. Такая потребность может ограничиваться просто принадлежностью к структурам власти, участием в их деятельности, которые выступают как один из способов самоутверждения.
Респонденты, участие которых в общественной и политической жизни было эпизодическим, ограничивалось участием в отдельных, разовых акциях (участвовали в акции протеста или демонстрации, подписывали петицию, обращение и т.д.), практически не отличаются от других людей по восприятию своего положения во властных отношениях, а в ряде случаев оценивают его даже ниже общего среднего уровня. Участие в таких формах общественно-политической активности людьми, занимающими невысокое властное положение, чаще всего продиктовано безысходностью, отсутствием какой-либо другой возможности решить тревожащую их проблему.
Существующий в нынешнем обществе потенциал социального недовольства неодинаково реализуется в поведении граждан, что во многом связано с социальной неоднородностью общества, противоречивостью и разнородностью жизненных условий различных групп и категорий населения, неодинаковым восприятием социальной действительности. Но в целом, для современного массового сознания характерна четко выраженная противоположность ориентаций, с одной стороны, на отказ от патерналистских настроений, отстаивание своих интересов; с другой стороны, на пассивное приспособление к существующим социальным условиям. Именно эта вторая ориентация, занимающая сегодня доминирующее положение, является важнейшим фактором, определяющим специфику гражданской и политической активности россиян. Но при этом господствующая сегодня в обществе инертность и отчужденность значительной части граждан от сферы общественно-политической жизни, присущее им стремление приноровиться, приспособиться к изменяющейся действительности путем снижения уровня своих запросов и притязаний, а также поиска сугубо индивидуальных способов их удовлетворения, не может являться свидетельством каких-то необратимых тенденций. Эти особенности отражают только лишь нынешний уровень массового сознания.
Наметившийся в последние годы рост формальных и неформальных организаций низовой активности способствует усилению деятельного участия граждан в решении общественных проблем. Однако в большинстве своем эти организации представляют собой еще непрочные, аморфные образования, формирующие разрозненный, мозаичный активный сегмент общества. К числу хорошо известных позитивных примеров можно отнести получившее в последние годы стремительное развитие таких форм гражданского участия, как добровольчество (волонтерство) и благотворительность, наиболее активными участниками которых, как показывают исследования, являются индивиды, обладающие ответственностью в самом близком социальном локусе (семья, подъезд, дом, двор). Усиление роли этих и других форм гражданского участия повышает потенциал гражданского влияния — способность гражданского общества быть одной из форм власти [Вавилина и др., 2021], что крайне важно для формирования устойчивых демократических традиций. Гражданское общество в нынешнем его понимании, как отмечает Л. И. Никовская, это не прежняя «общественная самодеятельность». «Можно говорить о формировании нового (третьего) сектора гражданского общества, вполне конкурентоспособного наравне с аппаратно-бюрократическими силами по своим организационным, профессиональным и научно-технологическим критериям» [Никовская, 2015: 152-153].
Используя новые возможности, современное гражданское общество в принципе способно стать самостоятельной властной силой, оказывающей серьезное влияние на функционирование структур государственной власти. Однако пока этого не произошло следует вести речь о том, что участие в общественной и политической жизни все еще не воспринимается большинством граждан как средство влияния на власть, а право пользоваться подобными средствами ценится мало. Ощутимой предпосылкой активности обеспеченных слоев населения является их близость к властным структурам, способность оказывать непосредственное влияние на принятие важных решений. Но, как показывает практика, далеко не всегда эти предпосылки оказываются реализованными. Что касается менее обеспеченных
групп и слоев, составляющих значительное большинство населения, то реальный жизненный опыт убеждает в существенной ограниченности их возможностей.
Дифференциация населения, при которой преобладают низшие слои и сохраняется глубокое социальное неравенство, тормозит развитие гражданской самоорганизации в обществе, формирование групповых интересов и их консолидацию в рамках различных политических и других общественных объединений. Именно партии являются постоянными игроками на политическом поле, повседневными участниками борьбы за власть. Однако сложившаяся в российском обществе многопартийность не столько развивает, сколько тормозит полноценное партийно-политическое представительство интересов различных групп населения, формирование новых приоритетов и стратегий развития общества.
Исследование показало, что политическая идентичность остается одной из самых слабых и наименее устойчивых среди всех анализируемых идентичностей (см. табл. 1). Только один из пяти опрошенных часто ощущает определенную общность, единство с людьми, близкими им по политическим взглядам. Причем среди респондентов, занимающих три ступени верхнего уровня на шкале власти, таких в полтора раза больше, чем среди занимающих ступени нижнего уровня (26,8% против 17,6%). И еще больше таких респондентов среди лиц с высокой самооценкой властного статуса, которые в то же время склонны доверять другим людям (45,8%). В данном случае доверие и готовность к сотрудничеству выступают важнейшими и взаимодополняющими, усиливающими друг друга факторами позитивной политической идентификации, включающей производство образов «своих», формирование позитивной эмоциональной связи с людьми, придерживающимися определенных политических взглядов, чувства принадлежности к конкретному политическому сообществу. В отличие от таких граждан, неуверенные в себе и в других люди с низкой самооценкой властного статуса реже проявляют способность рассмотреть на политической арене влиятельные силы, которые могут выразить их запросы.
Последние выборы в Государственную Думу (сентябрь 2021 г.) продемонстрировали повышение конкуренции в сложившейся партийно-политической системе, расширение возможностей реализации присущей части общества запроса на разнообразие, политические перемены, что, однако, мало повлияло на окончательную расстановку политических сил. Партия власти в очередной раз сумела сохранить свое доминирующее положение, обеспечивающее ей конституционное большинство. Среди наиболее заметных изменений — расширение представительства в Государственной Думе с четырех до пяти партий, некоторое усиление позиции КПРФ, увеличение числа самовыдвиженцев. Голосуя за «Единую Россию», которая в классическом понимании не является партией, а структурой, призванной проводить в жизнь политику президента, большинство россиян выбрали стабильность, соглашаясь на
Таблица 1. Динамика основных групповых идентичностей, %*
Группы 2005 г. 2020 г.
Часто Иногда Никогда Часто Иногда Никогда
Люди того же поколения, возраста 62,4 32,8 1,4 52,8 40,9 3,6
Люди той же профессии, рода занятий 53,4 33,8 6,1 47,7 38,4 9,0
Люди такого же достатка 45,2 42,7 4,9 33,2 50,4 8,9
Люди той же национальности 42,3 43,4 6,1 37,5 49,2 7,5
Жители того же города или села 39,5 48,2 5,3 34,1 53,3 7,3
Люди той же веры 30,8 39,8 12,9 24,9 47,2 15,6
Жители той же области, края, республики 25,5 49,4 13,0 22,0 55,3 14,7
Люди, близкие по политическим взглядам 23,4 37,7 18,9 20,7 45,2 20,1
Граждане России 19,9 45,3 19,2 19,2 52,5 18,6
* В таблице не приведены данные по позиции «затрудняюсь ответить».
ограничение своего влияния во властном пространстве. Желание модернизации у них сливается с одобрением патернализма, стремление реализовать свои конституционные права, участвуя в управлении делами государства, уходит на второй план, а запрос на безопасность, благополучие, справедливость реализуется ими посредством механизма личного доверия политикам.
Проходящая этап становления российская демократия, как, впрочем, и традиционные западные демократии, переживает сегодня серьезный кризис. Как полагает бельгийский политолог и историк Д. В. Рейбрук, любое политическое устройство оценивается по двум критериям - легитимности и эффективности. Нынешние демократии характеризуются падением и того, и другого. О падении легитимности, которая определяется включенностью граждан в принятие решений, свидетельствует то, что все меньше граждан стремятся принимать участие в политике, отказываясь даже от участия в выборах. В снижении эффективности, которая определяется тем, насколько удачно и быстро власти решают стоящие перед страной задачи, убеждает то, что парламентские партии в ситуации возросшего недоверия к ним бояться принимать ответственные решения, которые могут окончательно подорвать их авторитет и привести к потере занимаемого положения [Рейбрук, 2018].
Самооценка властного статуса и доверие
Ощущение собственного бессилия, беспомощности, в большей мере характерное для людей с низкой оценкой своего властного положения, непосредственно связано с недоверием к властным институтам. Анализ показал, что чем слабее ощущение обладания властью, тем ниже уровень доверия к политическим и экономическим институтам, располагающим большими властными полномочиями (см. табл. 2). Особенно значительным оказывается снижение доверия к властным институтам на рубеже, разделяющем респондентов, которые занимают ступени верхнего и среднего уровней шкалы власти. Например, если среди респондентов верхнего уровня доля лиц, выражающих полное доверие Государственной Думе, достигает
17,8%, то среди респондентов среднего уровня — только 3,1%, а среди респондентов нижнего уровня — 2,3%. Неверие граждан в эффективность российских демократических институтов, в свою очередь, вносит свой вклад в распространение политической апатии инертности. Рассматривая изложенные данные важно учитывать, что уровень доверия большинству властных институтов в России очень низкий. В ходе одного из последних исследований, Россия заняла последнее место (среди 28 стран, участвовавших в опросе) по уровню доверия граждан государству, СМИ, бизнесу и НКО (доверяют около 31% опрошенных россиян) [The Edelman Trust... 2021].
Таблица 2. Взаимосвязь самооценки властного статуса и уровня доверия властным институтам. 2018 г.,%*
В целом Уровень шкалы власти
Нижний Средний Верхний
Институты Доверяют Не доверяют Доверяют Не доверяют Доверяют Не доверяют Доверяют Не доверяют
Правительство 33,1 34,8 27,5 42,1 35,2 30,9 54,3 21,5
Государственная Дума 24,1 45,2 17,6 55,0 26,5 40,4 46,8 27,4
Суды 28,3 32,3 22,2 40,4 30,4 27,7 51,4 19,9
Армия 60,5 13,3 56,5 16,4 63,4 10,8 73,5 8,7
Полиция 38,2 24,4 31,1 31,3 41,7 20,0 58,7 14,5
Политические партии 9,3 53,6 6,3 61,9 10,7 49,7 18,1 39,3
Российские банки 30,8 28,7 25,6 34,2 33,6 25,7 45,5 18,7
Иностранные банки 10,8 44,6 7,8 49,9 12,0 42,8 20,1 32,2
Страховые компании 14,7 44,5 11,7 51,8 16,1 41,3 23,6 31,1
Малый и средний бизнес 22,8 32,2 18,0 39,0 25,8 28,1 32,4 23,7
* В графе «доверяют» объединены ответы респондентов по позициям шкалы «полностью доверяют» и «скорее доверяют», в графе «не доверяют» — по позициям «совсем не доверяют» и «скорее не доверяют».
В отношении политических институтов самые высокие самооценки властного статуса принадлежат респондентам, которые доверяют Государственной Думе и судам, а самые низкие — доверяющим армии (средняя самооценка составила соответственно 4,56 и 4,50 против 4,14). Что касается экономических институтов, то у респондентов, которые доверяют иностранным банкам, средняя оценка своего властного статуса оказалась выше, чем у доверяющих российским банкам, малому и среднем бизнесу, а также страховым компаниям (4,60 против 4,35; 4,37 и 4,49 соответственно). Такая картина, вырисовывающаяся на фоне крайне низкой доли лиц, доверяющих иностранным банкам, объясняется наличием среди респондентов большого числа граждан (около 22%), которые не смогли выразить какое-либо определенное мнение о деятельности данного экономического института. При этом подавляющее большинство таких респондентов, «выпавших» при расчете средней оценки, составляли лица с низким властным статусом.
Анализ также показал, что респонденты с высокими самооценками властного статуса, хотя и ненамного, но все же больше доверяют большинству политических и экономических институтов, чем респонденты с высокими оценками своего материального положения. Так, среди респондентов, занимающих ступени верхнего уровня на шкалах власти и богатства, в большей или меньшей степени доверяют правительству соответственно 54,3 и 46,2%, Государственной Думе — 46,8 и 40,5%, судам — 51,4 и 46,8%, политическим партиям — 18,1 и 13,5%, российским банкам — 45,5 и 38,1%. Во многом это связано с тем, что среди респондентов с высокими самооценками властного статуса больше тех, кто сами работают во властных структурах разного уровня или сотрудничают, постоянно контактируют с ними, тогда как среди респондентов с высокими самооценками материального положения больше обеспеченных людей, занимающихся предпринимательской деятельностью и другими реальными делами, которые довольно часто недовольны деятельностью властных институтов, призванных создавать им условия для нормальной работы.
Граждане, занимающие разное властное положение, не одинаково относятся также к тому, как именно, какими способами
и средствами властные институты осуществляют свою деятельность. Так, уверенность в том, что при принятии решений, связанных с риском для здоровья населения и окружающей среды, власти учитывают интересы граждан, выражают 42% респондентов с высокой самооценкой властного статуса и только 31,3% респондентов с низкой. Еще более значительной оказывается разница в ответах респондентов, принадлежащих к этим противоположным группам, когда речь идет о том, что при строительстве объектов власти верно оценивают риски и не должны согласовывать свои решения с проживающим рядом населением (соответственно 35,3 и 19,2%).
В то же время респонденты с низкой оценкой своего властного статуса в 1,5-2 раза чаще, чем лица с высокой самооценкой, ощущают дефицит стабильности в государстве и обществе (75,1% против 47,9), защищенности государством (76,2% против 46,2), благоприятного состояния окружающей среды (64,1% против 45,6), уверенности в завтрашнем дне (65,8% против 29,7). Отсутствие уверенности в собственных силах делает этих людей особенно чувствительными к подавлению и ущемлению своих прав, заставляет их острее чувствовать разрыв между формально существующими правами и возможностями их реализации. Свидетельством этого оказывается и достаточно высокий интерес, который они проявляют к проблемам здравоохранения, образования, окружающей среды. Социальный статус, социальная роль, усвоенная человеком, как бы формируют систему потребностей и ожиданий человека, сквозь призму которой он воспринимает социальную действительность. Однако все это вовсе не означает, что люди с низким властным статусом обязательно менее склонны быть пассивными субъектами политики и в большей степени настроены добиваться своего участия в принятии решений, влияющих на их жизнь.
Респонденты со слабым ощущением обладания властью не только меньше доверяют властным институтам, но и реже рассчитывают на то, что в сложных ситуациях, особенно, когда они нуждаются в защите своих прав, здоровья и даже самой жизни, могут получить от этих институтов необходимую им помощь (см. табл. 3). Наиболее значительной оказывается разница
между респондентами, занимающими ступени верхнего и нижнего уровней шкалы власти, в позитивных оценках возможности получения помощи от официальных представителей власти и судов, которая достигает соответственно 2,5 и 2,2 раз. Следовательно, в представлениях россиян «отдача» от обладания властью оказывается наиболее существенной при реализации личного властного ресурса в чиновничьих кабинетах и судах.
Дальнейший анализ показал, что люди, считающие себя наиболее удаленными от власти, больше других заинтересованы в том, чтобы в нашей стране были справедливые суды,
Таблица 3. Взаимосвязь самооценки властного статуса и уверенности в возможности получения помощи втрудной ситуации от различных институциональных субъектов. 2018 г., %*
Институциональные субъекты В целом Уровень шкалы власти
Нижний Средний Верхний
Помогут Не помогут Помогут Не помогут Помогут Не помогут Помогут Не помогут
Представители власти 30,1 59,1 21,3 68,2 34,4 55,2 52,5 40,7
Суды 35,7 50,7 26,5 58,0 40,6 47,0 58,8 33,5
Полиция 51,5 39,0 41,7 47,6 57,3 34,2 69,8 24,9
Медицинские учреждения 77,7 17,5 73,7 21,2 80,7 14,8 85,6 10,8
Церковь 28,9 52,1 27,6 52,2 29,6 52,6 33,3 48,6
Органы соцзащиты 41,3 43,9 35,7 48,6 45,9 40,3 46,3 42,7
Благотворительные фонды 24,7 52,9 20,3 56,1 27,4 51,0 34,1 48,5
Правозащитные и другие общественные организации 22,1 54,4 17,8 57,6 24,5 52,5 32,3 50,5
* В графе «помогут» объединены ответы респондентов по позициям шкалы «точно помогут» и «скорее помогут», в графе «не помогут» — по позициям «точно не помогут» и «скорее не помогут».
законность и порядок (см. табл. 4). Причем эти ценности являются самыми важными не только для них, но и для подавляющего большинства россиян, полагающих, что сегодня наиболее серьезной проблемой для общества является не дефицит политических свобод и возможностей для выражения своих политических взглядов, а беззаконие, отсутствие порядка и справедливой судебной системы в стране. Очевидно, что если значительное большинство людей указывает на важность тех или иных ценностей, то с большой долей уверенности можно утверждать, что нынешнему обществу всего этого явно не хватает. В то же время люди с сильным ощущением обладания властью чаще других обращают внимание на важность в стране
Таблица 4. Взаимосвязь самооценки властного статуса и оценки важности демократических ценностей. 2018 г.
Ценности Уровни шкалы власти
Нижний Средний Высокий
в % Среднее* в % Среднее* в % Среднее*
Очень важно Важно Очень важно Важно Очень важно Важно
Закон и порядок 70,7 25,5 4,67 65,3 30,1 4,61 66,4 29,5 4,62
Справедливые суды 72,0 23,3 4,68 63,7 29,9 4,58 60,7 30,4 4,52
Свободные и честные выборы 54,4 34,0 4,39 50,7 39,8 4,41 55,8 35,8 4,47
Свобода слова 41,8 37,8 4,17 43,1 40,8 4,25 50,3 31,6 4,32
Независимая пресса 35,7 37,0 4,01 36,6 40,1 4,09 43,4 28,7 4,13
Защита прав меньшинств 30,1 32,9 3,79 29,6 36,1 3,85 44,9 26,0 4,11
Политическая оппозиция 25,3 30,1 3,65 27,2 33,8 3,79 26,8 30,9 3,75
* Средние подсчитаны с помощью полной 5-бальной шкалы: от 1 — «совсем не важно» до 5 — «очень важно».
свободных и честных выборов, независимой прессы, обеспечения свободы слова, защиты прав национальных, религиозных и прочих меньшинств. В невысокой важности политической оппозиции практически в равной степени уверены и те, и другие.
Одной из основных причин недооценки россиянами важности демократических ценностей для устойчивого развития российского общества является дефицит взаимопонимания между гражданами и властью. Трудно вести речь о равноправном взаимодействии и сотрудничестве с властью, когда значительная часть населения не ощущает себя полноправными гражданами демократического государства, которое должно гарантировать им участие в осуществлении власти. При этом удаленность от власти и беспомощность, бессилие перед ней сочетаются с высокой зависимостью от той же власти. Отсутствие в российском обществе глубокого осмысления значимости обеспечения демократических ценностей, инертность и общественная пассивность, постоянная зацикленность людей на поиске путей выживания в сложной экономической ситуации не позволяют создать приемлемые условия для налаживания нормального диалога между гражданами и властью. Эти причины в совокупности составляют главный источник слабости гражданского общества в России и низкой эффективности использования его ресурсов для утверждения демократических устоев.
Настороженное или негативное отношение большинства россиян к власти во многом связано с тем, что в массовых представлениях власть идет рука об руку с богатством, приумножая друг друга, что, как показывает практика, чаще всего соответствует истине. По данным всероссийского инициативного опроса, тройку наиболее доходных профессий с большим отрывом возглавляет некая «политическая сфера» [О работе и зарплате... 2022]. Большинство россиян полагает, что у власти и вокруг нее как правило находятся исключительно богатые люди. Перед глазами людей неизменной остается картина, когда те, кто находятся на вершине социальной пирамиды, одновременно являются обладателями богатства, продолжая использовать рычаги власти для укрепления своего господствующего положения, тогда как находящиеся на нижних ступенях
социальной лестницы постоянно испытывают тяготы бедности и нищеты, превращаются в социальных аутсайдеров, пассивных наблюдателей важнейших общественно-политических событий и процессов.
Вместе с тем нельзя не видеть и того, что за годы постсоветского периода российское общество прошло длительный и непростой путь от практически полного неприятия частной собственности и богатства до довольно сдержанного отношения к собственности и богатым людям. В последние годы в России наблюдается умеренный уровень нетерпимости к имущественному неравенству и концентрации частной собственности, свидетельствующий о том, что значительная часть российских граждан так или иначе смирилась с неизбежностью социально-экономического неравенства. Согласно данным мониторинга, в 1990-е гг. не верили в возможность достижения взаимопонимания и сотрудничества между богатыми и бедными около половины взрослых россиян, тогда как сегодня таких не более трети.
Выводы
Резюмируя сказанное следует отметить, что, несмотря на позитивную динамику оценок своего положения во властном пространстве, многие россияне ощущают себя не полноправными гражданами и полновесными субъектами власти, а зависимыми, пассивными объектами в системе властных отношений. В сознании большинства россиян обладание властным ресурсом предстает в качестве одного из наиболее весомых источников улучшения материального положения. Повышают самооценку властного статуса рост уровня образования, позитивное восприятие своих профессиональных качеств и достижений, активное участие в общественно-политической жизни. Однако уровень этого участия остается низким, серьезной проблемой для гражданского общества является слабость мотивации к гражданской активности, которая характерна большинству россиян. Во многом это обусловлено отсутствием у них уверенности в возможности влиять своей активностью на ситуацию в стране, своем регионе, населенном пункте, в способности
управлять событиями своей жизни. Запрос на демократический порядок в большей мере актуален для составляющих меньшинство граждан, занимающих более высокое положение во властной иерархии. Снижение самооценки властного статуса сопровождается усилением отчуждения граждан от политики, падением доверия властным институтам, ожидания от них помощи в трудных ситуациях.
Список литературы
Вавилина Н. Д., Паршукова Г. Б., Романников О. Д. Гражданское общество как субъект социального влияния (на примере Новосибирской области) // Социологические исследования. 2021. № 1. С. 63-74. DOI: 10.31857/S013216250011313-7. Волохов А. Е., Тощенко Ж. Т. Власть // Социологический словарь. М.: Норма, 2008. 608 с. ISBN 978-5-468-00195-0 Иванов Д. В. Новый подход к оценке социального развития // Социологические исследования. 2021. № 1. С. 50-62. DOI: 10.31857/S013216250010462-1. Луман Н. Власть / Пер. с нем. А. Ю. Антоновского. М.: Праксис,
2001. 256 с. ISBN 5-901574-06-0 Никовская Л. И. Гражданское общество и гражданское сознание (ценностно-мотивационный аспект) // Вестник Института социологии. 2015. № 12. С. 140-155. Новый энциклопедический словарь. М.: Большая Российская
энциклопедия, 2000. 1456 с. ISBN 5-85270-194-7 Пантин В. И. Политическая и цивилизационная самоидентификация современного российского общества в условиях глобализации // Полис. Политические исследования. 2008. № 3. С. 29-39.
О работе и зарплате: Аналитический обзор. 2022. ВЦИОМ. URL: https://wdom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/ o-rabote-i-zarplate (дата обращения: 8.02.2022). РейбрукД. В. Против выборов. М.: Ад Маргинем Пресс, 2018.
200 с. ISBN 978-5-91103-409-2. Тоффлер Э. Метаморфозы власти: Пер. с англ. / Э. Тоффлер. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. 669 с. ISBN 5-17-004183-7
BIau P. M. Exchange and Power in Social Life. N.Y.: Wiley, 1964. 352 p. The Edelman Trust Barometer 2021. URL: https://www.edelman. com/trust/2021-trust-barometer (дата обращения: 9.11.2021)
Сведения об авторах
Козырева П. М.
доктор социологических наук, первый заместитель директора, Институт социологии ФНИСЦ РАН, Москва, Россия E-mail: pkozyreva@isras.ru
Смирнов А. И.
доктор социологических наук, ведущий научный сотрудник, Институт социологии ФНИСЦ РАН, Москва, Россия E-mail: smir_al@bk.ru
POST-SOVIET RUSSIANS IN THE POWER SPACE: SPECIFICS OF SELF-IDENTIFICATION
Kozyreva P. M.
Doctor of Sociology, First Deputy Director, Institute of Sociology of FCTAS RAS, Moscow, Russia. E-mail: pkozyreva@isras.ru
Smirnov A. I.
Doctor of Sociology,
Leading Researcher,
Institute of Sociology of FCTAS RAS,
Moscow, Russia.
E-mail: smir_al@bk.ru
Abstract. The aim of this study is to use data from the "Russian Longitudinal Monitoring Service — Higher School of Economics
(RLMS-HSE)" (1994-2020) to analyze the dynamics of people's self-positioning in the power space, along with the current spe-cifi cs and determinants of self-placement within the system of authoritative relations in the context of participation in public and political activity. Research fi nds that the dynamics of postSoviet Russian citizens' assessment of their authoritative status have been positive, albeit somewhat inconsistent and stagnant. However, despite the obvious positive shifts, a large portion of the Russian people continue to underestimate their capabilities and see themselves as a passive object of social concessions. A strong positive correlation was identifi ed between respondents' self-assessment of their position on the power scale and how they subjectively evaluate their own well-being, which has grown even stronger during the period in consideration. A person's assessment of their own authoritative status increases signifi cantly with participation in various sorts of public and political activities, though the degree of such participation is still not enough to indicate unwavering determination in actively defending one's interests. There has also been a shift in priorities, with more people moving away from traditional forms of civic activity and opting for more appealing forms based on the use of modern communication technologies. Separation from power breeds distrust towards other people and institutions of power, diminishing the hope that they'd help in a diffi cult situation all while making one less optimistic about the future. Citizens with the lowest authoritative status are most interested in their country's legal system being impartial and functional and for there to be law and order, while those with a higher position in the power hierarchy believe that democratic values are more important, such as free and fair elections, independent media, minorities having their rights protected etc.
Keywords: authority; trust; identity; self-evaluation; social adaptation; social status
