CC BY
233
СОВРЕМЕННЫЕ ПРОЦЕССЫ РАЗВИТИЯ ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВА
Постсоциалистическое государство XXI века
В. Е. Чиркин
Конец XX — начало XXI в. ознаменовались коренными изменениями политической карты мира. На многих континентах — в Европе, Азии, Африке, Латинской Америке пали тоталитарные режимы. В результате некоторые прежние государства распались (например, Югославия), другие — разделились (Чехословакия), третьи сохранились в прежних границах (Болгария или Венгрия), но везде характер государственной власти принципиально изменился, возникли новые по своей социальной сущности государства. В одних странах это произошло мирным путем, в других использовались вооруженные формы борьбы (например, в Румынии). Сказанное относится и к некоторым государствам (например, Ангола, Гвинея или Народная Демократическая Республика Южного Йемена), заявлявшим об ориентации на социализм, правда, нередко понимавшийся по-своему. Хотя в последней группе стран было провозглашено создание советов, установлены однопартийные системы, а иногда правящие партии даже называли себя марксистко-ленински-ми (Конголезская партия труда и др.), они не были социалистическими государствами (государствами тоталитарного социализма), не являются теперь постсоциалистическими государствами и в данной статье не рассматриваются. В ста-
Чиркин Вениамин Евгеньевич — главный научный сотрудник ИГП РАН, доктор юридических наук, профессор.
тье не идет также речь о сохранившихся социалистических государствах, где хотя и происходят существенные изменения в экономической и социальной сферах жизни, но существует прежний политический строй (КНДР, Куба и др.). В данной статье анализируются проблемы развития государственности в тех странах Европы и Азии (от Албании до Монголии), которые ранее были тоталитарными социалистическими государствами1. Мы не рассматриваем конкретный опыт каждой из стран этого рода, для таких описаний нужны крупные исследования.
Таким образом, особая группа стран, возникших в результате крушения режимов тоталитарного социализма, получила в науке название постсоциалистических государств (государства, возникшие на территории прежнего СССР, иногда называют постсоветскими). В общей сложности это почти 30 государств: 15 на территории прежнего СССР, 6 — в Югославии, 6 — в Центральной Европе (не считая прежнюю Германскую Демократическую Республику, объединившуюся с ФРГ, а по трактовке немецких авторов — вошедшую в ФРГ), 1 — в Азии (Монголия). На территории этих стран проживают триста миллионов человек, многие постсо-
1 Хотя в условиях таких государств были достигнуты определенные успехи в сфере экономики и культуры, это был совсем не тот социализм, о котором мечтали многие умы человечества.
циалистические государства обладают большими (иногда — уникальными) природными богатствами, оказывают значительное влияние на мировую политику. Словом, мы имеем дело с новыми геополитическими реалиями. Они изучаются политологами, специалистами по международным отношениям, но государствоведы уделяют им мало внимания. Недостаточно изучены природа постсоциалистического государства как нового явления современности, особенности его функций, политического и государственного режимов, своеобразие государственных институтов, отношений и форм, особенности правовой системы. В научной литературе есть отдельные статьи, но нет крупных работ общетеоретического характера, посвященных постсоциалистическому государству и праву. Не изучены теоретическая проблема государственной и правовой преемственности, а также условия и пределы такой преемственности и отрицания ее, особенности этих явлений во внутригосударственном и международном аспектах. Конечно, постсоциалистическое государство — переходный этап, временное по своей сущности явление, но такой период продолжается довольно долго, да и потом в государствах, уже после завершения этого процесса, могут остаться его последствия.
Общим утверждением и среди политических деятелей, и в научной литературе является тезис, что постсоциалистическое государство — переходное государство. Такая характеристика верно оценивает процесс, но она не определяет природу постсоциалистического государства как особого явления. Переходные этапы в развитии государственности имели место и ранее. Длительные процессы смены общественного строя в прошлом всегда вызывали появление смешанных и гибридных институтов государственности, наполнение старых государственных форм новым
содержанием. В свое время в отечественной литературе с позиций переходности исследовались так называемые государства народной демократии в Европе и Азии (в Восточной Европе — в 1944/1945 — 1947/1948 гг., во Вьетнаме 1946— 1954 гг.), а также «государства национальной демократии» («государства социалистической ориентации») в некоторых развивающихся странах в 60—80-х гг. XX в. (одно время число государств, относимых к последней группе, достигало полутора десятков)2. Многие из таких исследований были односторонними. «Народная демократия» развития не получила, а стала в итоге тоталитарным социалистическим государством (она и официально называлась особой формой диктатуры пролетариата, а термин «общенародное социалистическое государство» стал употребляться много позже). Что касается провозглашения социалистической ориентации в некоторых странах Азии и Африки, то принятие идеологии марксизма-ленинизма (правда, обычно с поправками), предполагало лозунги, которые были вызваны просто конъюнктурными соображениями руководителей этих стран, но определенные качественные сдвиги все же имели место. Создавались так называемые революционно-демократические партии (почти всегда устанавливалась однопартий-ность3, а президент — глава партии нередко объявлялся пожизненным президентом или фактически оставался таковым), в принимаемых конституциях или программах партий
2 См.: Государство социалистической ориентации / Отв. ред. Р. А. Ульяновский. М., 1975.
3 Исключение представляли Мадагаскар (где «социалистически ориентированный президент» через несколько лет потерпел поражение на выборах от кандидатов других партий), Египет и Сирия, где одно время говорилось об ориентации на социализм, правда, «арабский».
говорилось о руководящей роли партии, создавались органы типа советов (в некоторых странах Африки говорилось, что они создавались в соответствии с ленинской идеей крестьянских советов), проводилась унификация социально-экономических, женских, молодежных объединений (или чаще такие единые объединения создавались заново под руководством партии, фактически — под руководством военно-революционных советов, советов революционного командования), в новых конституциях (они иногда принимались на съездах революционно-демократических партий или их центральными органами) провозглашались идеи и принципы социализма.
Переходные процессы в развитии государственности в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, Восточной и Юго-Восточной Азии после Второй мировой войны были связаны с широкими общедемократическими движениями народных масс, которые стали формой общедемократических революций. Можно спорить о точности названий, но вряд ли, испугавшись слова «революция», надо отрицать этот факт и переписывать историю. Такие революции возникали на основе борьбы народа против оккупационных фашистских войск и привели к созданию новых правительств и новых по своему характеру государств. Первоначально так называемые народно-демократические государства не были социалистическими, они были переходными по отношению к ним (особая точка зрения существовала в Болгарии, где считалось, что революция сразу имела социалистический характер). В блоке политических сил, возглавлявших революционное движение, были и коммунисты, но не они сначала занимали ключевые посты в таком блоке, как и в первых правительствах. Ни руководящей роли коммунистической партии, ни органов типа советов, ни обязатель-
ной марксистско-ленинской идеологии сначала не было. Все это утвердилось потом и было связано с перерастанием (в том числе под давлением извне) народно-демократических государств в государства тоталитарного социализма. Конечно, немалое, а иногда решающее значение в развитии событий имела роль СССР, Советской Армии, вошедшей в эти страны, преследуя отступавшие гитлеровские войска (кстати, советские войска были не во всех странах: их не было в Албании, Вьетнаме, где возникли народно-демократические государства), и в конечном счете свою судьбу выбирали народы этих стран.
Возникновение стран социалистической ориентации тоже было результатом революционного (национально-освободительного) движения в колониальных и зависимых странах на основе демократического подъема после Второй мировой войны. Эта была победа в определенной группе стран левого крыла антиколониальной демократической революции, которая имела глобальный характер, так как рушилась вся колониальная система. Чаще всего в той или иной стране такая революция совершалась в виде национально-освободительного движения мирным или в основном мирным путем (была и вооруженная борьба, например, в Зимбабве, Кении или Малайзии). Правда, во многих странах Тропической Африки население не представляло себе, что оно участвует в революции, иногда не было не только революционных лозунгов, но и требований государственной независимости у руководителей местных партий или движений (характерным примером является французский референдум 1958 г. в Африке, когда лишь одна страна — Гвинея, из почти двух десятков колоний проголосовала за независимость). Однако метрополии, предоставляя независимость тем или иным странам, были вынуждены предоставлять самостоя-
тельность и их соседям, в которых они не были особенно заинтересованы, и, напротив, довольно долго удерживали государства, которых они по экономическим, социальным или стратегическим причинам не желали видеть самостоятельными государствами (например, Зимбабве с ее шестью тысячами крупных «белых» фермерских хозяйств). Характер сил, руководивших национально-освободительными движениями, в разных странах был неодинаков, поэтому социальное содержание революций и их результаты были разными. В одних странах (например, в Тропической Африке) возникали государства, ориентирующееся на капиталистический путь развития4, в других — государства социалистической ориентации в тоталитарном, большевистском толковании социализма. Переход таких государств к тоталитарному социалистическому типу (в Монголии он длился два десятилетия) не состоялся, будучи прерван глобальным крушением тоталитаризма, но переходное государство в том или ином его качестве в таких странах существовало. Однако это было несколько иное переходное государство, чем в народно-демократических странах Европы.
Совершенно иное явление — переходное постсоциалистическое государство. Оно не похоже ни на народно-демократическое государство первого этапа развития, ни на государство социалистической ориентации. Речь идет не о переходе к тоталитарному социализму, а о переходе от него к другому общественному и государственному строю. Рождение постсоциалистического государства тоже было революционным событием, но это была революция особого рода, еще не известная истории — антитоталитарная демократическая революция,
4 См.: Государство в странах капиталистической ориентации / Под ред. Р. А. Ульяновского М. 1982.
направленная против строя тоталитарного социализма. Она изменила отношения собственности и власти, привела к созданию нового общественного и государственного строя. Вряд ли она была направлена против всех социалистических идей (влияние этих идей испытали на себе и современные капиталистические государства, в некоторых их конституциях провозглашаются социальная справедливость, особая защита прав трудящихся, социальная функция частной собственности, планирование и программирование экономики и др.). После отрицания всего социалистического к некоторым идеям, имеющим социалистическое происхождение, возвращаются и в постсоциалистических государствах (о таких идеях говорят некоторые партии, стоящие близко к власти). Бесспорно, что если такая революция и не была направлена против всех социалистических идей (выдвигались идеи совершенствования, перестройки социализма, «социализма с человеческим лицом»), то она была направлена против социалистического тоталитаризма, удушающего общество во всех сферах его жизни — в экономике (всеобщее огосударствление экономики); в социальных отношениях (неравенство социальных слоев общества и провозглашение особой роли одного — рабочего — класса); в политике (навсегда записанная в конституциях руководящая роль одной (коммунистической) партии); в духовной жизни общества (единственно разрешаемая идеология — марксизм-ленинизм и уголовное наказание за «антисоциалистическую пропаганду» или высказывания против коммунистической партии). Достаточно упомянуть известную книгу А. И. Солженицына «Архипелаг Гулаг», чтобы понять подобную ситуацию. На каком-то этапе развития человеческой личности (а оно происходило и в условиях тоталитаризма) и развития общества про-
блема тоталитаризма должна была быть решена. Она решилась путем революции указанного рода. Были ли в данном случае иные дилеммы, можно лишь только догадываться.
Постсоциалистическое государство отвергает тоталитарные порядки и действующее в таких условиях право. Вместе с тем постсоциалистическая государственность и право характеризуются качествами государственной и правовой непрерывности (преемственности) и прерывности (разрыва со старым). С одной стороны, постоциалисти-ческие государства сохраняют свою государственную территорию (там, где произошли распад или разделение государств, осталась территория их составных частей), определенные атрибуты государственности, республиканскую форму правления, некоторые основы государственно-территориального устройства (унитаризм в подавляющем большинстве стран, федерализм в России), остались автономные образования в тех прежних союзных республиках СССР, которые стали самостоятельными государствами (Азербайджан, Украина, Таджикистан и др.), хотя в некоторых государствах статус автономий был коренным образом изменен (в России они были повышены до статуса субъектов Федерации), а иногда созданы автономные образования там, где их не было (Молдавия). Эти и другие стороны развития характеризуют непрерывность и преемственность государственности. Действуют также элементы правовой непрерывности как во внутренних отношениях, так и в отношениях с другими государствами и международным сообществом государств. Сохранен, да и не мог быть заменен, тот тип правовой системы, который существовал раньше (в своей основе во всех названных постсоциалистических странах это романо-гер-манская правовая система), определенное время продолжали действовать прежние конституции (в них
были внесены принципиальные изменения), действуют некоторые прежние правовые акты, а также сохранено членство в ООН, признана преемственность международных обязательств. С другой стороны, многие прежние принципы и институты, связанные с тоталитарным прошлым: запрет частной собственности, огосударствление экономики, однопартийная система или принцип руководящей роли одной несменяемой (марксистско-ленинской) партии, подчинение этой партии всех общественных объединений, классовый характер власти, обязательная (государственная) марксистско-ленинская идеология и др. были решительно отвергнуты. В отношении таких институтов в полной мере сказались прерывность государственного и правового развития, разрыв с прежними порядками. Наконец, те прежние институты государственности и права, которые имели социально неопределенный характер, были индифферентными, представляли собой определенного рода оболочку выражения некоторых общепринятых ценностей (например, республиканская форма правления, необходимость представительных органов или правительства для управления государством) сохранялись, но были наполнены новым, иным содержанием. Поскольку принципиально изменились характер государства и права, их сущность и содержание, то это повлекло за собой изменение форм, которые наполнялись новым содержанием. Новое содержание по существу ликвидировало старую форму изнутри. Форма республики, основы организации территории государства, институт правительства, ро-мано-германский тип правовой системы и т. д. остались, нередко действовали прежние уголовный, гражданский и иные кодексы (в некоторых странах они были заменены, в других — нет), но их социально-политические качества стали иными. Это уже была иная республика,
другая по своей сути организация территории государства, другие по своему характеру представительные органы, другие правительства и т. д., а прежние кодексы применялись в иных условиях, с иными толкованиями и с другим подходом к существующей ситуации. Использование прежних институтов и форм при наполнении их новым содержанием представляло собой особую составную часть процесса слома тоталитарного государственного аппарата и тоталитарного права. Специфику такой составной части данного процесса отчетливо иллюстрируют годы горбачевской перестройки (1985—1991 гг.) и последующие события 1991—1993 гг. в СССР и России, а также принятие в 1989 г. социалистической Конституции Венгрии в новой редакции5. Теоретически это была прежняя социалистическая конституция (редакция не должна принципиально изменять ее характер), но на деле это был совсем другой вид конституции. В некоторых странах, в том числе в СССР, а затем в России многие годы действовали прежние социалистические конституции (на Украине до 1996 г., в Польше до 1997 г.), но в них были внесены принципиальные изменения, ликвидирующие тоталитарные порядки (например, исключены положения о руководящей роли коммунистической партии, о господстве одной идеологии, введена соревновательность на выборах и т. д.). Таким образом, речь идет не просто об эволюционном развитии современного
5 Как справедливо отмечал Д. Л. Злато-польский, «в Венгрии, в отличие от других стран Восточной Европы, существует принцип преемственности Конституции, которому венгры неизменно следуют... Данный принцип действует в Венгрии даже в условиях смены одного общественного строя другим». См.: Венгрия. Вводная статья // Конституции государств Европы: В 3 т. Т. 1. М., 2001. С. 526.
общества и его составной части — государства, а об изменении качества, о переходе из одного состояния в другое. Как бы мы ни благословляли всяческую эволюцию и не отвергали революцию (теперь иногда говорят, что и в 1917 г. революции не было, был «большевистский бунт»), но на самом деле происхождение постсоциалистического государства имеет революционную природу. Иное дело, что других революций, по крайней мере России, не нужно, она исчерпала, как справедливо говорят политические деятели, лимит на революции еще в XX столетии. Теперь нужны многие годы спокойного, стабильного развития, но это не означает, что небходимо отрицать очевидное прошлое: антитоталитарная демократическая революция при возникновении постсоциалистического государства имела место быть. Да и в Москве памятны события, связанные с противоборством сторон в начале октября 1993 г., сопровождавшиеся попытками захвата телецентра, мэрии, одного из военных штабов, стрельбой из танков по парламенту, немалыми жертвами. Ведь именно тогда окончательно утвердился новый, постсоциалистический характер российского государства.
Переходность в развитии государства (в данном случае речь идет о природе государства, а не общества, где процессы гораздо более длительны) может иметь быстротекущий, «взрывной» характер, когда в результате одного революционного события изменяется главное в государстве — характер государственной власти. Так было в Румынии в 1989 г. Вооруженная борьба в столице — Бухаресте, длившаяся несколько дней (причем более тысячи человек было убито)6, приве-
6 См.: Gallagner T. Modern Romania. The End of Communism, the Failure of Democratic Reform, and the Theft of a Nation. N. Y., 2005. P. 71.
ла к бегству Президента Н. Чауше-ску, руководителя правившей (и единственной в стране) коммунистической партии и его супруги (второго лица в партии и государстве). Они были пойманы за пределами столицы, сразу же быстро судимы военными и казнены. Поэтому вряд ли можно утверждать, помня о событиях в России, Румынии, вооруженных действиях при распаде Югославии, что отличительной особенностью возникновения всех постсоциалистических государств (французские авторы предпочитают называть их посткоммунистическими) был «ненасильственный переход»7. Иные процессы имели место в Болгарии, Монголии, Польше, Чехословакии (после ее разделения — в Чехии и Словакии), некоторых других странах, где ортодоксальные коммунистические лидеры (сначала с использованием «круглых столов» представителей различных социально-политических сил) постепенно заменялись более умеренными, а затем и последние отстранялись от власти. Иногда этот процесс происходил далеко не сразу (пример — разгон народом парламента и отстранение от власти одного из бывших коммунистических лидеров Президента Грузии Э. Шеварднадзе в 2004 г.). Может быть, наиболее отчетливо о незавершенности процессов изменений в характере постсоциалистической власти свидетельствуют события в Кыргызстане, где постоянное противоборство законодательной и исполнительной властей (президента), вывод оппозицией людей на улицы приводили к частым изменениям Конституции, причем такие изменения в большинстве случаев проводились путем референдума, в обход требований по внесению изменений, содержащихся в самой Конституции. В России, как известно, предпосылки к изменению харак-
7 L'etat et le droit d'est en ouest. Melanges offerts au professeur Michel Lesage. P., 2006. P. 331.
тера государственной власти начались с горбачевской перестройки (сначала — лишь робкая идея гласности, прежде всего, лозунги открытости решений и деятельности власти, закрытой от народа, затем идеи «социализма с человеческим лицом»), а само изменение окончательно завершилось победой линии Президента России Б. Н. Ельцина после распада СССР и расстрелом из танков здания оппозиционного парламента (справедливости ради нужно сказать, что и парламент применил насильственные, вооруженные методы борьбы). После этих событий полнота государственной власти фактически была сосредоточена в руках Президента РФ.
Длительный, ступенчатый процесс изменения характера власти при создании постсоциалистического государства, ее незавершенность на каждой из таких ступеней, возможные в некоторых странах повороты разного характера (об этом свидетельствуют примеры Азербайджана, Грузии, Кыргызстана и даже Молдовы, где в обстановке разрухи, которую новое правительство не смогло преодолеть, к власти путем выборов опять пришла коммунистическая партия) свидетельствуют о сложных дилеммах в становлении и развитии постсоциалистического государства. Поэтому прочность и эффективность новой власти, сильное и эффективное государство (сильное и в структурах самой власти, и своей опорой на большинство народа, учетом в своей деятельности его нужд) — закономерность успешного продвижения по постсоциалистическому пути. Это тем более важно, если учесть, что во многих странах, особенно на постсоветском пространстве, жизненный уровень населения снизился и возможны различные экстремистские попытки.
Переходное постсоциалистическое государство существует в условиях переходного общества. Это общественный строй, который, с
одной стороны, характеризуется определенным возвратом к прежнему эволюционному пути развития, прерванному социалистической революцией и последующими событиями девять десятилетий назад. Но, с другой стороны, совершенно ясно, что общество не может возвратиться на век назад. Произошли огромные изменения не только в технологии и экономике, но в социальных, политических отношениях, в менталитете человечества и народов отдельно взятых стран. Постсоциалистическое государство осуществляет свою регуляционную роль в обществе совсем в иных условиях. Это очевидно, и вряд ли стоит рассуждать об этом дальше, но сам вопрос о природе постсоциалистического общества не совсем ясен. Здесь свои дилеммы и в реалиях, и в идеологических установках. Многие руководители постсоциалистических государств избегают социальной характеристики существующего строя и социальной природы того общества, которое создается. Некоторые зарубежные авторы говорят, что происходит «закладка основ не только либерализации экономики, но и экономики капиталистической»8. Однако назвать его просто капитализмом было бы неверно (это не тот строй, который ассоциируется с привычным капитализмом), да и неуместно, учитывая менталитет населения (особенно старшего поколения) многих постсоциалистических стран. В научных работах иногда говорится о капитализме нового типа — народном капитализме, лидеры некоторых политических партий в России, напротив, говорят о социализме, но, видимо, о социализме какого-то неизвестного образца.
8 Thiebault J.-L. La controverse entre com-parativistes et specialistes des aires culturelles a propos de la transition vers la democratie dans les pays post-communist // L'etat et le droit d'est en ouest. Melanges offerts au professeur Michel Lesage. P., 2006. P. 339.
Природа создаваемого общества требует основательных исследований специалистов разного профиля. Очевидно, что это должно быть общество, где человек является высшей ценностью и главной целью развития, где существует высокотехнологичное («инновационное»), плюралистическое (глобализация не должна приводить к сплошной унификации), открытое (людям и миру), демократическое, поликра-тическое общество с определенными конституциями властными полномочиями различных территориальных коллективов. В таком обществе, видимо, будут восприняты некоторые постулаты, идущие и от раннего Христианства (христианский социализм), и от ислама (отчасти это называемый в конституциях «арабский социализм»), и от других религиозных течений, если такие постулаты отражают позитивный опыт человечества, а также восприняты более поздние, «очищенные» от тоталитаризма идеи так называемого научного социализма (социальная справедливость, особая защита прав и интересов трудящихся, планирование и прогнозирование развития и др.). С другой стороны, будут восприняты некоторые постулаты капитализма: частная собственность, рынок, свобода труда, свободная конкуренция, прибыль, способствующие интенсификации производства, повышению производительности труда, а, следовательно, улучшению качества жизни людей. Однако эти принципы капитализма должны быть наполнены и уже наполняются в современном законодательстве новым содержанием, требованиями социальной функции частной собственности, которая помимо интересов собственника должна служить общему благу, социально ориентированной рыночной экономике, общественной солидарности, социальной справедливости и т. д. Таким образом, речь может идти об инновационном демократическом и по-
ликратическом обществе социального капитализма.
Вряд ли антитоталитарная демократическая революция была осознанным стремлением народных масс и даже лидеров перестройки к капитализму. Народ при тоталитарном социализме десятилетиями воспитывался в условиях отрицания капитализма как системы (действительно, в этой системе много принципиальных пороков). Революция была, скорее всего, стремлением народа и его руководителей к ликвидации тоталитаризма как системы управления поведением людей, к свободе, демократии, справедливости, но четкого представления о всех элементах и об общем характере того строя, который предстояло создать, видимо, не существовало. В любом случае антитоталитарная революция имела не прока-питалистический, а общедемократический характер. Именно на такой основе объединились разные социально-политические группировки и их лидеры, пути которых в дальнейшем разошлись, что могло породить и в некоторых странах (в том числе в России) действительно породило дилеммы дальнейшего развития. Сложный состав блока демократических сил, разнородность устремлений его лидеров привели к тому, что на первых этапах постсоциалистического государства политическая и, следовательно, государственная власть имела и не могла не иметь противоречивый характер.
Лидерами антитоталитарных выступлений масс во многих странах (кроме Венгрии и Чехословакии) были прежние партийные руководители, занявшие новые идеологические позиции (некоторыми из них двигали и другие интересы, в том числе стремление к власти, к популярности), а также представители различных слоев прогрессивной интеллигенции. Предпосылки этой революции тоже были заложены «сверху»: вспомним горбачевс-
кую перестройку, вызвавшую громкое эхо во всех странах тоталитарного социализма (и не только в них). Лозунги о демократии, осуществляемые меры и обещания новой лучшей жизни (причем в самом скором будущем, если стать суверенными) производили огромное влияние на массы. Действия «сверху» были поддержаны действиями народа «снизу». Вспомним хотя бы августовские события 1991 г. в Москве, когда действия масс на улицах имели решающее значение для провала попытки повернуть события вспять (ликвидация ГКЧП — Государственного комитета чрезвычайного положения, который, между прочим, кроме возврата к прошлому ставил и задачу сохранения государства — СССР). Активно участвовал народ также в событиях в Азербайджане, Грузии, других странах при смене власти. Страны Балтии при поддержке их народов (хотя и с нарушением существовавшего законодательства) вышли из состава СССР. Таким образом, антитоталитарная демократическая революция имела народный характер.
Как уже говорилось, антитоталитарная революция — процесс, растянутый во времени. Поэтому не всегда можно точно определить время создания нового, постсоциалистического государства. Видимо, только в Румынии в силу названных выше событий это можно датировать более или менее точно. В Монголии процесс образования нового государства имел вялотекущий характер, в Азербайджане он был сопряжен со сменой лидеров (при смещении Президента А. Эль-чибея использовались демократические методы), в Грузии была вооруженная борьба (смещение первого президента). В России меры по созданию фактически самостоятельного государства были осуществлены, еще когда она входила в состав СССР (Декларация о независимости и государственном суве-
ренитете был принята в 1990 г. , но и до этого проводились некоторые независимые мероприятия политического и социального характера). Президент России был избран в 1991 г., но ГКЧП, референдумы о доверии парламенту или президенту, противостояние законодательной и исполнительной ветвей власти, которые занимали неодинаковые позиции по вопросу о путях развития страны и, следовательно, о природе нового государства, вооруженные события октября 1993 г., прекращение деятельности парламента президентскими указами и некоторые другие обстоятельства осложняли окончательное оформление нового государства. В итоге эти дилеммы в развитии государственной власти были решены в пользу линии президента. Видимо, фактически данный процесс завершился сосредоточением полноты власти в руках президента в начале октября 1993 г., а юридически — в декабре 1993 г. с принятием Конституции РФ и одновременными выборами парламента.
Характер государственной власти в процессе развития постсоциалистического государства изменяется (об этом свидетельствуют и замены лидеров, глав государства, сопряженные иногда с вооруженной борьбой или бегством из страны в ходе массовых волнений, как это было в Кыргызстане), но при изменении элементов содержания на разных этапах и в разных странах по своей сущности, принципиальному характеру такая власть, будучи продуктом революции одного типа, имеет самые главные общие черты. Ее природу можно установить прежде всего по ее мероприятиям, а также по составу и политическим позициям тех руководителей, которые держат в своих руках реальные рычаги власти, их идеологическим установкам. О социальном составе и демократических убеждениях лидеров новой власти (наряду с другими дви-
гавшими их факторами ) мы уже говорили. Ведущие лидеры заняли главные должности в новом государстве, другие — соответствующие посты возле них. В сфере общественной жизни они осуществляли демократические мероприятия. Но в некоторых группах населения, да и среди элиты, не всегда понимали, что демократия — это не вседозволенность, она исключает эксцессы тоталитаризма (хотя определенная степень авторитаризма в условиях таких переходных состояний для проведения ускоренными темпами определенных преобразований может быть полезной, но нужно твердо установить ее границы). Этого не учитывали некоторые лица, оказавшиеся в окружении властвующих лидеров, которые заняли исключительное положение. Демократия, в том числе и в политике, — это организованная демократия со своими проверенными столетиями институтами. Как известно, она имеет свои недостатки, но, по остроумному выражению У. Черчилля, лучшего человечество не придумало, и ее правила нужно соблюдать. Это относится и к лидерам антитоталитарной демократической революции, но они ведь выросли из прежнего общества. Некоторые из них занимали в командно-административной системе социализма видные посты, другие таких постов не занимали, но старое не исчезает сразу и бесследно.
С экономикой в постсоциалистическом государстве получилось еще сложнее. Отбросив прежние методы хозяйствования, закономерно и справедливо обратились к новым. Но, во-первых, сразу и совсем от прежнего отказаться нельзя (что не было в достаточной мере понято и чему отчасти учит современный китайский опыт), особенно в условиях переходного государства, а, во-вторых, кроме методов социалистического хозяйствования были известны лишь капиталистические
методы, причем не в самом цивилизованном их варианте. В результате особенно в России (и в других странах, где были богатые природные ресурсы), в условиях разрухи, неэффективности нового государства и отсутствия государственного контроля, а то и прямых хищений, стали вырастать олигархи. Некоторые из них заняли (обычно временно, иногда для осуществления своих целей) видные государственные должности во власти, другие стали группироваться вокруг лидеров, особенно главного лидера, оказывая на него и на политику государства значительное влияние (вспомним обращение 17 крупных бизнесменов и других влиятельных лиц в 1996 г. и их денежную поддержку с требованием переизбрать Б. Н. Ельцина Президентом РФ на второй срок, и, хотя его рейтинг по опросам населения составлял 2—3%, иногда — 7%, он был переизбран во втором туре). Другие олигархи предпочли более прочную экономическую власть, чем пребывание в государственной должности, которое может оказаться временным. Они оказывают и сейчас большое (хотя и меньшее, чем раньше) влияние на лоббирование выгодных законопроектов и нередко определяют поведение чиновников. Об этом свидетельствуют судебные процессы о взяточничестве на самых разных уровнях, в России в среднем в год привлекаются к ответственности около 10 тыс. чиновников (а сколько еще фактов не доходит до судов и даже до возбуждения обвинения).
Таким образом, на первых этапах развития постсоциалистического государства реальные рыгаги политической власти сосредоточивались в руках выходцев из прежней партийно-государственной номенклатуры, пересмотревшей свои позиции, группы прогрессивной интеллигенции вокруг глав государств, чиновничества, бывших «красных директоров», приватизи-
ровавших предприятия (различными путями они сосредоточили в своих руках основную часть акций) и немногих, но очень влиятельных олигархов. В целом государственный аппарат действовал в интересах народа, правда, не всегда умело и профессионально (да и откуда было взять такую профессиональность), не забывая и себя (представители интеллигенции, находившейся у власти, тоже кое-что приватизировали). В дальнейшем содержание государственной власти изменялось. Она по-прежнему имеет в основном народный и демократический характер, эти качества даже утвердились, но остаются не полностью сформированными. Государственная власть продолжает сохранять черты внутренней противоречивости, и эту дилемму тоже нужно будет решать в связи с резкой имущественной поляризацией населения (например, в России разрыв между 10% самыми бедными и 10% самыми богатыми по официальной статистике достигает 15,4 раза, по неофициальным подсчетам — около 40, а возможно, и больше). Материальные условия жизни народа являются наиболее сложной проблемой постсоциалистического государства. Материальное положение населения по сравнению с социалистическими временами во многих странах ухудшилось, значительная часть населения (в России в 2007 г. по официальным оценкам около пятой части, в 1999 г. — треть населения) живет за чертой бедности. Хотя ситуация постепенно улучшается, законами установлены минимальный размер оплаты труда — МРОТ (правда, он не достигает прожиточного минимума, составляя лишь 60% от него)9, определен необходи-
9 РГ. 2008. 8 февр. Нужно учесть, однако, что и производительность труда в России в 3—4 раза ниже, чем даже в Восточной Европе, а материалов и энергии на единицу изделия используется больше в 3—5 раз. См.: РГ. 2008. 9 февр.
мый набор «потребительской корзины» (товары и услуги, необходимые для жизни одного человека), лица, не имеющие такого минимума, при определенных условиях вправе получать субсидии от государства, чего не было при тоталитарном социализме, все же есть большие группы людей, где человек лишен прожиточного минимума (с этим связаны события 2006 и 2007 гг. в Кыргизстане, массовые протесты в России в 2005 г. в связи с изменением льгот, причем при регулировании массовых мероприятий органы власти, ее вооруженные «материальные придатки» иногда используют не совсем демократические методы). Пример Грузии в связи с президентскими выборами 2007 г., равно как и ситуация в Прибалтике с правами русскоязычного населения хорошо известны. Подобные факты нарушения прав человека, хотя и не в таких масштабах, есть в законодательстве и государственной практике других постсоциалистических государств.
Таким образом, можно сказать, что постсоциалистическое государство — это в основном демократическое государство с той или иной степенью элементов авторитаризма (об этом свидетельствуют некоторые нормы конституций и практика большинства постсоветских государств), это также государство светское (хотя в России христианское Рождество объявлено государственным праздником, в государственном гимне есть упоминания о Боге, существуют факты освящения военных, т. е. государственных, кораблей и самолетов по православному обряду), и это государство либо частично социальное, либо имеющее лишь отдельные элементы социального государства.
Специфика политической власти в постсоциалистическом государстве находит отражение и в его форме. Большинство постсоветских государств и некоторые другие имеют сегментарную форму государства. Она отличается от монократи-
ческой (единовластной) и поликра-тической (многовластной) государственной формы тем, что содержит элементы обеих этих форм. Ведущая роль в государственной власти во многих постсоветских странах принадлежит, по существу, непререкаемому лидеру страны, занимающему должность президента. Он действительно пользуется большой поддержкой народа (об этом свидетельствуют рейтинги опросов), но бывали и драматические изменения (например, бегство из страны Президента Кыргызстана, хотя первые его выборы на должность прошли при поддержке 90% избирателей, в дальнейшем ситуация изменилась, но рейтинг оставался достаточно высоким). Центр власти, по существу, один, государственное руководство в значительной мере, как и поддержка народа, персонифицированы. Это может быть целесообразным в условиях трансформации государства, но, видимо, до определенной степени и определенного периода развития. Персонификация власти всегда таит в себе опасности, неизвестно, кто и каким образом сможет такой властью пользоваться при изменениях ситуации. Это также может стать проблемой развития в специфических условиях некоторых постсоветских государств.
В постсоциалистическом государстве налицо и элементы поликра-тии. На всех уровнях проводятся выборы. Народ, избиратели решают, кто именно или какая партия и в течение какого срока будут управлять данным сообществом (тем или иным территориальным публичным коллективом), действуют политические партии (их отделения), работают парламент, другие представительные органы, существует большое количество различных общественных объединений (в России их 450—500 тыс.). Однако многие политические партии не имеют большого авторитета среди населения, положение парламентов иногда принижено (их конт-
рольные функции в постсоветских странах недостаточны), общественное мнение имеет слабое влияние, особенно на деятельность разросшегося чиновничества, унаследовавшего худшие традиции тоталитарных времен и усилившего их тотальной коррупцией. Сегментарная государственная форма тоже, конечно, не остается неизменной. Движение в государственном аппарате, методах его деятельности идет в позитивном направлении. Но ведь необходима еще политическая и правовая культура, в том числе и культура населения. А с этим, особенно в постсоветских странах, непросто.
В постсоциалистических странах существуют разные формы государственно-территориального устройства. Есть «простые» (без автономных образований) унитарные государства (Болгария, Чехия и др.), есть унитарные государства «сложные» (политические или административные автономии есть в Таджикистане, Молдавии, Украине и др.). В некоторых странах (Польша, Румыния) проведены крупные реформы административно-территориального деления, призванные приспособить данные страны к новой ситуации (тогда как в других странах оно существенно не менялось). Принципиальные изменения произошли в российском федерализме. Это совсем иная федерация, нежели РСФСР. Все постоциалис-тические государства достаточно централизованы. На местном уровне существует региональное и муниципальное самоуправление, но в большинстве стран в более крупных территориальных образованиях на места назначаются чиновники общей компетенции. В России этого нет, но главы администраций субъектов РФ (президенты республик в составе РФ, губернаторы) наделяются полномочиями путем голосования в законодательных собраниях субъектов РФ по единственной кандидатуре, представляемой Президентом РФ.
Формы правления в постсоциалистических государствах, как правило, характеризуются существенными особенностями. Лишь немногие страны Европы (Венгрия, Чехия и др.) избрали форму правления, близкую к типичной парламентарной республике. На Украине после реформы Конституции в декабре 2004 г. предусмотрена парламентарно-пре-зидентская республика, но на протяжении длительного времени там идет борьба (иногда с мелкими силовыми элементами) по «перетягиванию каната» государственной власти. До роспуска парламента и новых выборов 2007 г. на Украине в ней участвовали президент, правительство, парламент, генеральный прокурор (их одно время было сразу два), не оставались в стороне конституционный суд и силовые структуры, находящиеся в разном подчинении, губернаторы областей, назначаемые президентом. В 2008 г. борьба продолжается, хотя и между другими силами, но вновь поднимается вопрос о роспуске парламента. Видимо, в условиях постсоциалистического государства парламентарная модель формы правления не всегда оказывается пригодной.
В большинстве постсоветских стран существует президентско-парламентарная республика с сильным президентом и, по существу, единоличным лидером (раньше использовался неясный термин «полупрезидентская республика», имеющий свое происхождение от определения некоторых французских руководителей). Такая форма правления имеет определенные достоинства, особенно в условиях переходных состояний, при необходимости мобилизации общества на решение первоочередных задач. Впервые это было показано, видимо, на опыте Франции в сложной ситуации 1958 г. Впрочем, такая форма правления (или парламен-тарно-президентская республика в иных ситуациях) может оказаться целесообразной и для других усло-
вий. В отличие от парламентарной республики президентско-парламен-тарная форма правления создает более стабильную исполнительную власть, исключая правительственную чехарду с отставками министров в результате вотума недоверия, парламентской интерпелляции или просто утраты партийного (или коалиционного) большинства в парламенте. С другой стороны, сохраняется и определенная (хотя и ослабленная) самостоятельность парламента, в том числе в определении кандидатуры главы правительства, а зачастую, следовательно, и состава правительства (последнее не относится к постсоветским государствам), а также сохраняется возможность вотума недоверия правительству. Поскольку в других постсоветских странах (кроме стран Балтии) эта форма похожа на российскую модель, постольку мы кратко рассмотрим ее на примере России.
В соответствии с Конституцией РФ в форме правления России есть существенные стороны и парламентаризма, и президенциализма. Парламент (Государственная Дума ФС РФ) вправе объявить вотум недоверия правительству по своей инициативе или отказать в доверии, если этот вопрос будет поставлен перед парламентом правительством. В случае недоверия правительство уходит в отставку или президент вправе распустить парламент с датой назначения новых выборов, вынося таким образом, как это считается в западной литературе, спор между правительством и парламентом на решение граждан-избирателей. В России, правда, первый вотум недоверия юридических последствий не имеет. Нужны два вотума, к тому же в течение трех месяцев, чтобы президент стал рассматривать возможность отставки правительства (он может поступить и иначе — распустить парламент). В случае отказа в доверии ситуация еще жестче: достаточно одного отказа, чтобы парламент распустить. Ни одно из этих правил еще
не применялось, правда, один вотум недоверия имел место, но никаких последствий за собой он не повлек. Признаком парламентаризма является и назначение главы (председателя) правительства с согласия Государственной Думы. Как постановил Конституционный Суд РФ, Президент РФ может трижды предлагать на должность председателя правительства разные либо одну и ту же кандидатуру (последнее во многих демократических странах считается неэтичным: если отказали, не проси дважды об одном и том же). Если откажут трижды, президент вправе распустить парламент с назначением новых выборов. Распустить может, но назначить председателя правительства без решения парламента президент все-таки не вправе. В определенных случаях (отказ в доверии) он может назначить на срок лишь исполняющего обязанности председателя правительства. Все это признаки парламентарной формы правления.
С другой стороны, есть признаки президенциализма. Министров президент назначает по своему усмотрению. Парламент в этом участия не принимает. Да и предложения о кандидатурах министров со стороны назначенного при согласии Государственной Думы председателя правительства имеют для президента лишь консультативный характер. Решения принимает президент. В России, отмечают Ж. Гиккель и Ж. П. Гиккель, «президент обладает властью главы президентского государства, главы парламентарного государства и некоторыми полномочиями, унаследованными от русских традиций»10. Многие министры, занимающие ключевые посты (внутренних и иностранных дел, обороны, юстиции, директор федеральной службы безопасности и др., в России иногда называют такие министерства и ведомства
10 Gicquel J., Gicquel J. P. Droit constitutionnel et institutions politiques. 21-e éd. P., 2007. P. 361.
силовыми), подчинены только президенту и не связаны решениями правительства. Последнее выполняет в их отношении лишь координационную роль. Таким образом, роль парламента и даже правительства ослаблена. Практика также свидетельствует о подчиненной роли правительства. Президент вызывает министров, дает им указания. Это относится и к председателю правительства. Еженедельно президент под своим председательством созывает заседания правительства, где заслушивает министров, в том числе и о выполнении текущих заданий. Председатель правительства на таких заседаниях присутствует в качестве члена такой коллегии. Не правительство, а президент предлагает ключевые программы развития. Таким образом, юридически Россия, как и некоторые другие постсоветские государства, — президентско-пар-ламентарная республика (с акцентом на первое слово в этом словосочетании). Учитывая же фактическое положение дел, личный авторитет президента, форму правления России можно, скорее, охарактеризовать как президентскую республику. Прежний Президент РФ В. В. Путин говорил, что в России мы имеем президентскую республику11.
Некоторые западные авторы говорят, что в России, а также в странах Центральной Европы исполнительная власть имеет дуалистический характер: есть правительство, но центральная фигура — президент, а «парламент много слабее, чем в западных странах12.
Свои проблемы есть и в российском федерализме. Реорганизация федерации в 90-х гг. прошлого века, нашедшая выражение в трех фе-
11 РГ. 2003. 25 дек.
12 Hamon P., Troper M. Droit constitutionnel. 30-e éd. P., 2007. P. 309.
деративных договорах 1992 г., во многом имела случайный, поспешный и незавершенный характер. Некоторые погрешности (например, положение о суверенитете республик в составе РФ) были затем исправлены Конституцией 1993 г., но далеко не все. Происходящее объединение автономных округов (не всех) с краями и областями, в состав которых эти «равноправные» субъекты РФ «входят» (ч. 4 ст. 66 Конституции РФ) и которым они в некоторых отношениях фактически подчинены, не решает всех проблем. Да и положение автономных округов неодинаково: один из них входит непосредственно в РФ, другие — в края и области. Остается в Конституции РФ положение, что республики в составе РФ — государства (получается, что на территории РФ расположены 22 государства — РФ и 21 республика), сохраняются некоторые элементы неравноправия республик с другими субъектами РФ, есть и другие проблемы.
Из того, что сказано выше, следует, что государственный режим (формы и методы осуществления государственной власти) в постсоциалистическом государстве также имеет свои особенности. Это в основном демократический режим с определенными элементами авторитаризма. Вряд ли нужно повторять доводы, о которых говорилось. Очевидно, что в форме постсоциалистического государства (и не только в России), ее отдельных сторонах (формах правления, государственно-территориального устройства, государственного режима) существуют различные проблемы. Их придется решать, но не методами «кавалерийских атак» быстротекущих законодательных изменений, поправок, а на основе солидной разработки теории постсоциалистического государства и его конституции.
__ ------J^i -
