CC BY
1565
УДК 32.01
ПОСТМОДЕРНИЗМ В ПОЛИТОЛОГИИ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ В ИССЛЕДОВАНИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
Жуковский Александр Г еоргиевич, доцент, кандидат технических наук, доцент Северо-Кавказская академия государственной службы, г. Ростов-на-Дону, Россия zhykovskij@mail. ru
Статья посвящена анализу методологических возможностей применения в рамках политологической науки одного из самых популярных и дискуссионных направления современной науки — постмодернизма, который пришел на смену модернизму, но так и не смог заменить его. Вместе с тем, методология постмодернизма обладает высоким потенциалом, который еще не в полной мере используется в политологии.
Ключевые слова: методология; политология; модернизм; постмодернизм; структурализм; постструктурализм; политика; власть; государство; общество.
POSTMODERNISM IN POLITICAL SCIENCE: RESEARCH OPPORTUNITIES IN THE METHODOLOGY OF POLITICAL PROCESSES
Alexander Zhukovsky, Associate Professor, Ph.D.
North Caucasian Academy of Civil Service, Rostov-on-Don, Russia
zhykovskij@mail. ru
The article analyzes the methodological possibilities of political science in one of the most popular and controversial areas of modern science - postmodernism, which has replaced modernism, but could not replace it. However, the methodology has a high potential of postmodernism, which has not yet been fully utilized in political science.
Keywords: methodology; political science; modernism; postmodernism;
structuralism; poststructuralism; politics; government; state and society.
Современная наука, изучающая общество во всех его проявлениях, все чаще оперирует такими понятиями, как «модернизм» и «постмодернизм». Их использование в самых широких и разнообразных контекстах порой затрудняет понимание их конкретного значения, но при этом дает понять, что речь идет о каких-то тотальных и всепроникающих явлениях жизни современного общества.
В свете исторических событий последних десятилетий ни для кого не вызывает сомнения тот факт, что человечество находится на грани принципиально новой фазы своей истории. Данная граница проходит по линии «модерн» как исторической эпохи, охватывающей период с ХVII-го по Х!Х вв., и «постмодерн» - принципиально новой, следующей за модерном эпохой. Таким образом, постмодерн является историческим преемником модерна. Как пишет М.О. Мнацаканян, чтобы ответить на вопрос, как и почему появился посмодерн, надо ответить на другой вопрос: как развивался модерн и что с ним случилось в 1980-90-е годы [1, с. 47]?
В характеристике известного зарубежного мыслителя Ю. Хабермаса модерн, модерность выступает в качестве интегральной характеристики европейского общества и культуры, и ее использование связано с обозначением этапа становления и эволюции промышленного общества, приходящего на смену традиционному [2, с. 395]. Развитию представлений о модерне в
общественных науках, и в частности в социологическом знании, способствовала динамика социальных изменений. По этому поводу И. Пригожин и И. Стенгерс пишут, что человеческие сообщества в наше время имеют существенно более короткие временные масштабы, и с увеличением динамической сложности роль стрелы времени и эволюционных ритмов возрастает [3, с. 265], что, в свою очередь, приводит к изменению интерпретаций модерна, появлению новых концепций, созданию новых теоретических подходов к исследованию современного общества.
Интегральной характеристикой общества модерна является индустриализация и секуляризация, обозначающие исторический процесс перехода от традиционного аграрного общества к современному индустриальному секулярному обществу. Индустриализм - это явление, охватившее экономические, социальные, политические и культурные сферы жизнедеятельности общества, и вызвавшее кардинальные перемены в них, в результате чего общества приобретают современный облик и характеризуются такими основными чертами, как: ориентация на инновации, светский характер социальной жизни, поступательное (нециклическое) развитие, демократическая система власти и демократизация социальных отношений, массовое образование, преобладание универсального над локальным, повышение роли человеческого фактора и т.д.
В истории мировой социологической мысли, как отмечает С.А. Кравченко, всегда присутствовали представления о модерне, под которыми обычно подразумевалось, во-первых, новое состояние социального и культурного развития общества и, во-вторых, предлагавшиеся теории его осмысления, которые в совокупности образовывали специфическую метапарадигму со своим характерным теоретико-методологическим инструментарием [4]. Так, в рамках интерпретативной метапарадигмы (М. Вебер и др.) присутствует представление об альтернативности социума, плюрализме субъективно сконструированных
миров, что противоречит позитивистской метапарадигме с ее универсальностью законов общественного развития; интегральная метапарадигма (П. Сорокин, Т. Парсонс и др.) стала результатом ускоряющейся социальной динамики и была призвана объяснить процессы социокультурной динамики в современном обществе. Популярностью пользуется теория «радикального модерна» Э. Гидденса, который таким названием - радикальный модерн - в 1990-е гг. определил состояние современности, а развитие, предполагающее выход за пределы его институтов, может, по его мнению, привести к постмодерну, который характеризуется им как эпоха в развитии человечества, для которой характерно качественное увеличение неопределенности многих человеческих и социальных реальностей: усиление хаоса, случайностей, альтернативности развития и т.д. [1, с. 47]. Относительно того, наступила ли эта эпоха, автор не делает никаких утверждений, но отмечает крайний динамизм, неимоверно возросшую скорость изменения всех процессов в обществе, в результате чего мир не просто меняется - он становится «ускользающим», т.е. приобретает принципиально иную социокультурную динамику [5].
Интересная попытка осмысления сущности процесса модернизации и ее направленности была предпринята немецким ученым У. Беком, в результате которой на свет появилась концепция рефлексивной модернизации, а также сделавшая У. Бека всемирно известным теория «общества риска» [6].
В числе других теорий модернизации можно назвать также теорию «латентных структур» современного американского социолога Э. Тириакьяна, созвучную рефлексивной модернизации У. Бека; теорию
рецидивирующей модернизации, предложенную Н.Ф. Наумовой как реакция на теории запаздывающей модернизации, сформировавшиеся на Западе.
Основанием для разделения модерна и постмодерна, считает А.М. Бекарев, следует считать время: в такой связке как «традиционализм - модернизм -
постмодернизм» традиционализм ориентирован на прошлое, модернизм выражен в прогрессистских вариантах развития и обращен к будущему, а на стыке традиции и модерна возникает постмодернизм, сконцентрированный вокруг проблем настоящего [7].
Чтобы понять постмодерн, надо понять, что он отрицает в модерне и о чем постулирует. Например, существует мнение, что модернизация современного общества успешно завершена, что сакральные измерения в социально-экономической и политической сферах исчезли вместе с традициями и национально-культурными факторами [1, с. 48], и на этом основывают свои идеи теоретики посмодерна. Приверженцы теории постмодерна также отрицают поступательное развитие истории, ее непрерывность, тотальность, смысл, цель развития и движение человечества к прогрессу и идею прогресса как таковую. Почему же это произошло?
Причиной великого провала модерна и идеи общественного прогресса можно считать нереализовавшиеся проекты модернизации мира, ликвидации пропасти между «богатыми» и «бедными» странами и народами, в результате чего «постмодерн, по существу, становится идейно-политической, теоретической и мировоззренческой реакцией на данную, гигантскую по масштабам и значимости, неудачу модерна» [1, с. 48]. Вместе с тем, посмодерну не удалось вытеснить модерн из сферы научного знания, полностью занять его место, и по-прежнему, теория модерна остается привлекательной и живучей, что неудивительно, если учесть истоки модерна: марксизм, культурная
антропология, социальная психология, учения М. Вебера и Э. Дюркгейма.
Постмодерн, с позиции Э. Гидденса, характеризуется следующими чертами [8]: изменения бытия происходят в контексте разрывов познании; социальные трансформации обретают центробежный и беспорядочный характер; личность индивида подвергается разрывам, расчлененности в результате того, что жизненный опыт носит фрагментарный характер; истина обретает
контекстуальный характер; ощущается теоретическая беспомощность перед лицом глобализирующихся тенденций; возникает «опустошение» повседневной жизни как результат вторжения в нее абстрактных систем; координация политических усилий лишена благоприятных возможностей из-за возрастания роли локального фактора и дисперсии.
Отдельные исследователи характеризовали постмодернизм как вызов культуре, базирующейся на идеалах Просвещения, по мнению других, в постмодернизме, в первую очередь, следует видеть ответ неолиберализму и вызванному им процессу «столкновения цивилизаций» [9]. Как отмечает И.Н.Полонская, «интеллектуальный опыт и философское содержание постмодернизма не могут в полном объеме быть постигнутыми вне культурной и социальной почвы, на которой они возникли» [10, с. 79].
«Родившись вначале как феномен искусства и осознав себя сперва как литературное течение, - пишет И.П. Ильин, - постмодернизм затем был отождествлен с одним из стилистических направлений архитектуры второй половины века, и уже на рубеже 70-х - 80-х годов стал восприниматься как наиболее адекватное духу времени выражение и интеллектуального, и эмоционального восприятия эпохи» [11, с. 5]. Если для одних исследователей постмодернизм представляется обществом плюрализации и мультикультурализма, то другие видят в нем возрождение традиций, уничтожавшихся в эпоху модерна (ссылаясь, опять же, на пример возвращения к консервативным ценностям, в особенности - в современном американском обществе). Аналогичным образом, как совершенно полярные крайности, трактуется постмодернизм и в отношении научно-технического прогресса -одни связывают с ним дальнейшие технические инновации, тогда как для значительной части исследователей постмодернизм - общество, в котором будет положен конец технократии, на смену сциентизму придет гармония человека с природой. Применительно же к гуманитарному знанию понимание
постмодернизма также варьирует от возвращения к традиции, поколебленной модернизмом, до продолжения модернистского отрицания опыта прошлого, причем - более радикального отрицания.
М.Фуко, рассматривая постмодернизм, заметил, что постмодернисты провозгласили «право на восстание против разума» [12, с. 372]. Ж.-Ф. Лиотар назвал постмодерном состояние общества после трансформаций, существенно изменивших правила игры в науке, культуре, литературе, при этом охарактеризовав постмодернизм как недоверие к метанарративам, возникшее в современном обществе в результате разочарования в дискурсе Просвещения [13, с. 10]. Можно согласиться с А.В. Лубским, утверждающим, что в целом постмодернистская парадигма не имеет отношения к науке в ее классическом понимании, поскольку игнорирует основополагающие принципы научного исследования [14, с. 230]. Для постмодерниста, пишет М.О. Мнацаканян, не существует внешняя, независимая от человека реальность, социальные процессы и феномены он будет рассматривать лишь через призму собственных ощущений, представлений, личного опыта, что часто приводит к крайнему субъективизму, агностицизму, к тому, что Э. Гидденс называл «разрывами в познании», «фрагментации знания» [1, с. 48].
Постмодерн отличается от модерна не только своим методологическим инструментарием, крайним субъективизмом, но и самим мироощущением. Если мироощущение эпохи модерна и представителей данного направления характеризует безудержный оптимизм, принимающий разные формы - от веры в бесконечный линейный прогресс до убежденности в абсолютной, исчерпывающей познаваемости мира и всесилии позитивной науки, то мировосприятие постмодерна, напротив, отличается глубинным пессимизмом и скептицизмом в отношении ко всему и, прежде всего, к познанию и истине. Нелинейный характер социокультурной динамики снижает стабильность и равновесие социальной системы, адаптация которой в данных условиях
принципиально иная и требует большей гибкости и рефлексивности, как от системы, так и от самих акторов, поскольку в упорядоченном хаосе, как называют постмодернисты современный социум, целостный традиционный тип развития общества нарушен, как и соответствующая ему адаптационная, ценностная, идеологическая система. Видимо поэтому основным фактом постмодернизма и его идеологии, по мнению Ю.Н. Давыдова, является крах всех «великих идей», идеалов, ценностей, которые возникли в предшествующую эпоху модерна [15, с. 696].
Становление постмодернистской парадигмы в современной политической науке во многом оказалось связанным с влиянием постструктурализма, в первую очередь - французского. Как пишет И.П. Ильин, «постструктурализм -в самом общем смысле этого слова - широкое и необыкновенно интенсивно воздействующее, интердисциплинарное по своему характеру, идейное течение» [16, с. 3], которое проявило себя в самых разных областях человеческого знания.
В политическом плане концепции постструктуралистов, в особенности французских, были отмечены значительным критическим пафосом, который обусловливался социально-политической ситуацией в Европе и США в конце 1960-х - 1970-х гг., т.е. того конкретного исторического периода, когда происходило формирование и развитие концепций ведущих постструктуралистских авторов. Прежде всего, речь идет о массовых протестных движениях молодежи, которые приобрели особый размах во Франции - на родине ведущих постструктуралистских теоретиков, многие из которых стали идейными вдохновителями протестующей молодежи. Начиная с 1968 года, пишет Ж.Бодрийяр, все наполнилось политическим содержанием -«и повседневная жизнь, и безумие, и язык, и средства массовой информации, и желания приобретают политический характер по мере того, как они входят в сферу освобождения и коллективных, массовых процессов» [17, с. 16].
Следовательно, и изучение всех этих областей приобрело политическое значение, переплелось с собственно политической теорией.
Одним из первых современное общество как постмодернистское охарактеризовал Жан-Франсуа Лиотар - философ и бывший участник французской леворадикальной группы «Социализм или варварство», опубликовавший в 1979 году свою знаменитую работу «Состояние постмодерна», в которой попытался дать адекватный анализ существующей действительности и ее отличиям от реалий предшествовавшей эпохи, рассматривая проблему трансформации знания в современном обществе. Модерну, с присущей ей диктатурой «великих повествований», Лиотар противопоставляет постмодерн -постсовременность, которая, по его мнению, и заключается в недоверии к «великим повествованиям» и принципиально плюралистическом понимании действительности. Если современность заключается в господстве «великого повествования», то для постмодерна становятся неприемлемыми любые правила и принципы, претендующие на истинность, всеобщность и неизменность [13, с. 10]. В постмодерне ни одна позиция не должна претендовать на господство, поскольку нет, и не может быть никаких всеобщих правил. Таким образом, постмодернизм, в противовес модерну с его диктатурой единого, устанавливает плюрализм и равенство позиций, поскольку любое сведение иного к единству ставит под угрозу саму человеческую идентичность.
Одним из главных направлений постструктуралистского исследования стало изучение феномена власти, которое предпринял Мишель Фуко, использовавший богатый материал своих исследований в области истории психиатрии и пенитенциарной системы, на примере которых он показывает эволюцию форм власти со Средних веков и до настоящего времени. Традиционной «истории идей» Фуко противопоставляет новый подход, который он называет «археологией знания». Философия, в том числе и политическая, не может ссылаться на некую единую истину, которая раз и
навсегда была установлена и не подлежит сомнению, поскольку философское мышление заключается в сомнении - как в себе, так и в иных философских системах. Следует прислушиваться к многообразию, а не к единой и универсальной «истине» [18, с. 19-20].
Фуко отмечает, что ученые, в большинстве своем, занимаются поиском не оснований, а установлений и трансформаций. Предлагаемое им понятие дискурса подразумевает под собой не совокупность знаков, а «практики, постоянно образующие объекты о которых они говорят» [18, с.20]. Эти практики можно рассматривать как подчиненные определенным правилам формирования, существования, функционирования. В качестве расширенного продолжения «археологии знания» Фуко формулирует «генеалогию власти», объектом рассмотрения которой становятся взаимоотношения власти и знания.
«Генеалогию власти» Фуко выводит из знания, показывая, каким образом знание формирует власть, наделяя людей статусом подданных. Наибольшей властью, по мнению Фуко, обладают самые престижные формы знания, в частности, наука, которую, вследствие этого, надлежит подвергнуть обстоятельной критике. Происхождение современной гуманитарной науки Фуко напрямую связывает с экспансией средств надзора над индивидами и обществом в целом. Анализируя политические институты и дискурсы, Фуко отмечает, что их корни следует исследовать таким образом, чтобы «обнаружить голую борьбу за власть как основание всех институтов и дискурсов» [19, с. 353].
История общественного развития, как отмечает Фуко, свидетельствует о том, что происходит смена систем господства, основанных на «власти-знании». Современное общество отличается особой, ранее небывалой системой власти -«властью над живым как биологическим видом». Новая власть действует как механизм всеобъемлющего контроля, «всевидящее око» [20, с. 240]. Существующую в современном обществе систему власти Фуко определяет как «власть-знание». Она существует путем сбора информации и наблюдений за
людьми как объектами власти. Фуко подчеркивает, что одна из главных функций дисциплинарных институтов - сбор данных и создание свода знаний о людях.
Концепцию, имеющую определенное сходство со взглядами Фуко, в особенности, в отношении власти, развил другой видный представитель постструктурализма Пьер Бурдье, исследования которого носят глубоко критический характер, подвергая критике не только социально-политическую действительность, но и собственно социологию и политологию как отрасли научного знания. Исследования Бурдье можно охарактеризовать как социологические и политологические одновременно, поскольку он опускает существующие между конкретными дисциплинами различия. Пренебрежение междисциплинарными различиями сказывается как на предмете, так и на методах исследования, поскольку Бурдье прибегает к обширному инструментарию политологии, философии, истории, антропологии, лингвистики. Деление на теоретическое и эмпирическое знание, которое исследователи применяют к современной политологии и социологии, вряд ли можно использовать для анализа взглядов Бурдье [21].
В отличие от господствовавшего в традиционной политической науке утверждения, что задачей теоретика является лишь объяснение происходящего, Бурдье рассматривает себя (и шире - исследователя, работающего в направлении политической науки) как непосредственно вовлеченного в социальную реальность, в процессы ее конструирования. Можно сказать, что главным для Бурдье в данном случае оказывается фиксация результатов, произведенных ситуацией, в которой проходило наблюдение, на само наблюдение. Т.е., исследователь, во-первых, должен оставить позицию стороннего наблюдателя, цель деятельности которого сводится лишь к объяснению определенных явлений, и который обладает неким универсальным знанием относительно происходящего, а во-вторых, - перейти от незаинтересованного понимания
предмета исследования к заинтересованному пониманию, подтверждаемому практикой эмпирических исследований.
В отношении поля политики для Бурдье характерно понимание его как своеобразной модификации рынка, где в качестве товара выступают политические партии, идеологии, программы. Однако политическое поле для Бурдье отнюдь не представляет собой нечто неизменное, на которое может наблюдаться лишь определенная реакция индивидов и групп индивидов, но изменение которого им не под силу. Политическое поле есть выражение, результат политической практики, поэтому его исследование невозможно без вовлеченности исследователя в политические процессы. «Настал момент, -пишет Бурдье, - когда ученые совершенно полноправно обязаны вмешаться в политику ... со всем авторитетом и правом, которое дает принадлежность к автономному универсуму науки» [22, с. 317-318].
Таким образом, парадигму постмодернизма характеризует плюрализм, «множественность», проявляющаяся в методологии политологического исследования как признание права на существование различных концептуальных подходов, в том числе и взаимоисключающих. Оборотной стороной является отрицание универсальной истины, что лишает смысла вопрос о соответствии каких-либо научных направлений этому критерию. Плюралистичность постмодернизма противопоставляется характерному для модерна монизму в политической теории и идеологии. Методология постмодернизма в политическом исследовании состоит в критике и деконструкции метанарративов периода модерна, признании тоталитарной сущности рационализма и «мужского видения» в политологии и политических практиках. Постмодернистская парадигма выводит политологический дискурс за традиционные пределы, превращая его в метарефлексию, формируя качественно новое восприятие общества, делая акцент на тех проблемах, которые были табуированы для обсуждения. Взаимосвязь сексуального и политического,
психиатрия, пенитенциарные учреждения как идеальная модель обществ контроля, - все эти вопросы поднимаются постмодернистами именно как имеющие не меньшее значение для общества, чем вопросы изучения политических институтов или борьбы классов в рамках традиционной политической науки.
Литература
1. Мнацаканян М.О. Модерн и постмодерн в современной социологии // Социологические исследования. 2008. № 12.
2. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. Двенадцать лекций. М.:. Изд-во «Весь мир», 2008.
3. Пригожин И., Стингерс И. Порядок из хаоса. М.: Эдиториал УРСС,
2001.
4. Кравченко С.А. Модерн и постмодерн: «старое» и новое видение // Социологические исследования. 2007. № 9.
5. Гидденс Э. Ускользающий мир: Как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир, 2004.
6. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция. 2000.
7. Бекарев А.М. Социально-проектная деятельность в условиях глобальных перемен // Социология. 2005. № 1. С. 48.
8. Кравченко С.А. Социологическая теория: дискурс будущего //
Социологические исследования. 2007. № 3.
9. Бузгалин А.В. Постмодернизм устарел. (Закат неолиберализма чреват угрозой «протоимперии») // Вопросы философии. 2004. № 2. С. 3-4.
10.Полонская И.Н. Традиция: от сакральных оснований к современности. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 2006.
11.Ильин И.П. Постмодернизм: от истоков до конца столетия. М.: Интрада,
1998.
12.Василенко И.А. Интерпретация истории и парадигмы исторического знания // Философия истории / Под ред. А.С.Панарина. М., 1999.
13.Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.
14.Лубский А.В. Альтернативные модели исторического исследования. М.: Социально-гуманитарные знания, 2005.
15.Давыдов Ю.Н. Постмодерн и социология // История теоретической социологии. Т. 4, М., 2000.
16.Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996.
17.Бодрийяр, Ж. Прозрачность зла. М.: Добросовет, 2000.
18.Колесников А.С. Мишель Фуко и его «Археология знания» // Фуко М. Археология знания. СПб.: Гуманитарная Академия: Университетская книга, 2004.
19.Макаренко В.П. Аналитическая политическая философия. М.: Праксис, 2002.
20.Фуко М. Око власти. // Фуко М. Интеллектуалы и власть. М.: Праксис,
2002.
21.Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993.
22.Бурдье П. Политический монополизм и символические революции // Социология политики.- М., 1993.
Рецензент:
Старостин А.М., д-р полит. наук, профессор
