10ДЕБЮТ
ББК 66.4(0).04
В. С. Тормошева
ПОСТМОДЕРНИСТСКИЙ / ГЛОБАЛЬНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛ В МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ
Понятие «интеллектуал» не является новым в социально-гуманитарном знании, а имеет более чем вековую историю. За этот период оно претерпело значительную содержательную эволюцию от обозначения узкой авангардной группы дрейфуса-ров во Франции до ключевого элемента социально-политической терминологии и общеупотребительного международного термина1, значение которого постоянно видоизменяется и дополняется, отражая непрерывность развития социума. В эпоху глобализации, именуемую также информационным обществом, постмодерном, третьей волной, космополитической эрой2, возрастает интерес к акторам мирового политического процесса, одним из которых выступают интеллектуалы. В настоящей статье мы рассмотрим феномен интеллектуальных сил в контексте современного международно-политического процесса, выявив как общие, свойственные интеллектуалам любой эпохи, так и специфические, свойственные интеллектуалам периода глобализации, характеристики.
Исследователи достаточно единодушны в том, что интеллектуалы — это целые сообщества мыслящих людей разного времени и разной социальной принадлежности. Применительно к условиям глобализации называются такие особенности интеллектуалов, как коммерческая успешность и сильная протестная
© Тормошева В. С., 2016
Тормошева Вера Сергеевна — аспирантка кафедры международных отношений и политологии Нижегородского государственного лингвистического университета. tormosh@mail.ru
составляющая, не предусматривающая, однако, их социальной маргинализации3. Следует отметить, что ряд качеств свойственен интеллектуалам любой эпохи. Это автономность, публичность, высокий образовательный уровень, космополитическое мировоззрение и политический активизм. Опишем каждое из отмеченных качеств подробнее.
Признание особости интеллектуального слоя не позволяет «растворить» его в смежных категориях политической элиты, бюрократии, предпринимателей, среднего класса или бюджетников, а напротив, артикулирует его отличия и специфические интересы по реализации проектов, отвечающих на вызовы времени4. Это можно проследить в исследовательском поле социологии интеллектуалов, где выделяют три фундаментальных подхода к пониманию данного феномена5: «класс в себе» (class-in-themselves), имеющий интересы, отличающие его от других общественных групп; «социальный класс» (class-bound), включающий представителей, объединенных общим происхождением; «бесклассовая группа» (class-less), следующая собственным идеалам вне рамок общего происхождения. В этой логике интеллектуал выступает как «автономный социальный критик, свободный от интересов национального государства, политической ортодоксальности, чисто академического дискурса и модных веяний»6, где автономность — значит нахождение вне контроля государства, религиозных групп, политических движений и академического сообщества. Интеллектуалам даже свойственно позиционировать свою автономность по отношению к власти, широким массам, а порой и «собратьям по интеллектуальному цеху»7.
Наряду с автономностью интеллектуалов, их особость характеризуется публичностью. Как отмечает Ж. Деррида8, именно это качество присуще интеллектуалам любой эпохи — способность включаться в публичные дебаты тогда, когда закон и правосудие оказываются несостоятельными, а защита прав человека не гарантируется легитимными процедурами. Кроме того, современный интеллектуал работает в зоне пересечения всех трех основных сфер, формирующих публичное пространство — политически-маркирован-ного, медийного и собственно академического дискурсов. По мнению Ю. Хабермаса, интеллектуальные силы — не просто наблюдатели, занимающиеся вопросами политической публичности,
но и граждане, принимающие участие в политической жизни своей страны. Их задача — улучшать дискурсивный уровень публичных дискуссий, используя профессиональное знание, выбирая важные темы, проявляя инициативность, объективность, аргументированность и осознавая возможность ошибаться9. Быть публичным интеллектуалом — значит «устно и/или письменно высказываться на темы культуры, политики, экономики, морали перед широкой аудиторией, выходя за рамки профессионального круга»10. Публичные интеллектуалы — это ученые, научные сотрудники, писатели, журналисты, издатели и другие профессионалы медийной сферы, а также независимые интеллектуалы-фрилансеры.
Важной характеристикой интеллектуала признается и образовательный уровень. Согласно ежегодному рейтингу ведущих интеллектуалов современного мира, составляемому журналом «Foreign Policy»11, в 2015 году в него вошли актеры, активисты, биологи, врачи, дипломаты, журналисты, историки, консультанты, обществоведы, писатели, политики, политологи, преподаватели, психологи, религиоведы, социологи, теоретики информационно-технологической сферы, философы, физики, экономисты, юристы. Люди с высоким уровнем образования и четким пониманием проблемы в различных аспектах — представители высокообразованного среднего слоя — представляют собой значительную политическую силу наряду с политико-партийными активистами и традиционными протестантами. Это может быть человек с высшим образованием, продолжающий получать образование в течение всей жизни, знающий национальный язык, историю и культуру, активный интернет-пользователь12. Для интеллектуала, по мнению Э. Саида, характерно обладание способностью облекать в словесную форму и передавать аудитории сообщение, взгляд, отношение, мнение или целую философию, публично задавать сложные вопросы, выступать против ортодоксальности и догмы, озвучивать забытые или отложенные в долгий ящик проблемы, предлагать альтернативную программу действий несмотря на имеющиеся барьеры13.
Особо следует выделить представителей академических кругов. Их, с одной стороны, объединяет корпус научных знаний, с другой — «набор практик, позволяющий им действовать на политической арене»14. Сюда можно отнести различные эпистемические
сообщества, способные вести диалог с властью от лица науки в целом, — научные фонды, аналитические центры, исследовательские институты или университеты, занимающиеся фундаментальными и прикладными исследованиями и разработками на их основе и готовящие экспертные заключения по политически значимым вопросам15. Результатом их деятельности является интеллектуальный продукт — аналитические статьи, теоретические труды, монографии, инновационные решения, долгосрочные планы или прогнозы, предупреждения и предложения, которые с успехом применяются в качестве прикладной политологической экспертизы другими участниками исторического процесса для принятия управленческих решений в рамках той или иной системы16.
Добавим, что научная интеллигенция выполняет не только гносеологические, но и мировоззренческие задачи, неся на себе нравственную нагрузку, что непосредственно отражает функцию сохранения, генерации и трансляции духовных ценностей интеллигенцией. Эволюция миропонимания научным сообществом указывает на внесение в осмысление абстрактных понятий мира, космоса гуманистического ракурса, подразумевающего значимость отдельной личности, свободы ее творческой реализации и деликатность в исследовании современных научных объектов17.
Р. Якоби, однако, предостерегает интеллектуалов от ограничения себя академическими рамками, когда «кампус — их дом, коллеги — их аудитория, научные журналы — их медиа», т. к. это ведет к постепенной утрате умения использовать понятный широкой общественности разговорный язык, известности в узком кругу читателей научных журналов и участников научных конференций и, в конечном итоге, к потере публичности18.
В свою очередь, люди с недостаточным уровнем образования постепенно «вымываются» из политического процесса. С одной стороны, они становятся жертвами «сервилизации» в экономической сфере — теряют работу, снижается уровень их доходов. С другой — они не обладают хотя бы частичным знанием обсуждаемых проблем, риторическими навыками и другими ресурсами, необходимыми для политического участия19.
Что касается философии интеллигенции как космополитического слоя, она, прежде всего, связана с именем немецкого мыслителя И. Канта и получила дальнейшее развитие в трудах
У. Бека, Э. Гидденса, Дж. Дьюи, Г. Зиммеля, Ю. Хабермаса и других исследователей общества20. Все они оценивали эпоху мо-дернити как период перехода от прежних условий относительно закрытых обществ к «универсальным эпохам», когда происходит растворение мелких территориальных общин и рост всемирной социальной и экономической взаимозависимости. Будучи поглощенными изучением длительных исторических периодов, они скептически относились к мысли о том, что государство и общество в их национально однородных проявлениях останутся высшей точкой мирового исторического процесса21.
О глубоких корнях космополитизма и его внушительной распространенности свидетельствует, к примеру, работа А. Грамши, где затрагивается вопрос об интеллектуале-космополите22. Вот лишь несколько имеющих исторический ракурс примеров, касающихся космополитической специфики интеллектуалов разных стран.
Так, интеллигенция Италии выполняла в большей или меньшей степени, в зависимости от времени, космополитическую функцию. Мощь интеллигенции во Франции объясняется ролью французской культуры XVIII—XIX веков как излучателя интернациональных и космополитических идей. Интеллигенция России формировалась под влиянием двух тенденций. Во-первых, национальные силы инертны, пассивны и восприимчивы, но, может быть, именно поэтому они полностью ассимилируют иностранные влияния и самих иностранцев, русифицируя их. Во-вторых, элита, состоящая из наиболее активных лиц, энергичных, предприимчивых и образованных, выезжает за границу, усваивает культуру и исторический опыт более передовых стран Запада, не теряя при этом и наиболее существенных черт собственной национальной культуры, то есть не порывая духовных и исторических связей со своим народом; завершив свою интеллектуальную подготовку, они возвращаются на родину, принуждая народ к насильственному пробуждению, к ускоренному движению вперед, перескакивая через этапы. Рождение американской нации связано с англосаксонскими иммигрантами, участниками английских религиозных и политических битв, побежденных, но не униженных и не подавленных на их родине. Это интеллектуальная элита, которая привносит в Америку нравственную и волевую
энергию, известную степень цивилизации и европейской исторической эволюции, которая, «будучи пересажена на девственную американскую почву такого рода людьми, продолжает развивать силы, заложенные в ее природе, но несравненно более быстрым темпом, чем в старой Европе, где существует целый ряд ограничений (моральных, интеллектуальных, политических, экономических, создаваемых определенными группами населения, остатками прошлых режимов, не желающими исчезать)»23. Сам Грамши призывал активизировать интеллектуальную жизнь и предлагал пути достижения — через установление контактов и обмена идеями с зарубежным миром.
По отношению к сегодняшнему дню, У. Бек пишет о необходимости космополитического поворота в социологических и политических исследованиях и поясняет эту идею, сравнивая методологический национализм и методологический космополи-тизм24. Методологический национализм обусловливает исследование социальных, культурных и политических реалий в категориях противопоставления, тогда как методологический космополитизм подразумевает принцип «как то, так и другое». Национальный подход исключает космополитизм, а космополитическое мировоззрение, напротив, изучает национальное как национальное, вскрывая его конструктивные изъяны. Таким образом, космополитическое мировоззрение иначе раскрывает ту же самую национальную действительность, а другие, дополнительные реалии — по-новому. То есть оно воспринимает и переиначивает национальное мировоззрение, тогда как последнее не замечает реальностей космополитической эры и не дает возможности их разглядеть.
Политическая составляющая традиционна для интеллектуалов не только в теоретическом, но и в практическом аспекте. Согласно М. Фуко, именно интеллектуалы проявляют «совестливость и красноречие» во времена, «когда нельзя говорить, что король-то голый». Как пишет Э. Саид: «Интеллектуал — это, прежде всего, думающий член общества, поднимающий моральные вопросы, касающиеся определенного государства, властных отношений, принципа взаимодействия со своими гражданами и другими обществами, необходимости политического вызова, прямой оппозиции или мобилизации более сильного демократического участия»25. Причем роль интеллектуала состоит не в том,
чтобы «высказывать за всех безмолвную истину», а в том, чтобы «бороться против всех видов власти там, где он сам представляет собой сразу и объект, и орудие: в самом строе "знания", "истины", "сознания", "дискурса"»26. Интеллектуалы участвуют в процессе передачи политической культуры от поколения к поколению, интерпретируют зарубежные политические культуры, формируют и формулируют важные компоненты национальной политической культуры своей страны27. В условиях информационного общества нельзя игнорировать «исключительную роль интеллектуальных элит и часто определяющее значение их субъективных предписаний для политического поведения остального населения»28. Р. Дарендорф отмечает ответственность интеллектуалов перед обществом и называет их «двигателями свободы»29.
Включенность в политику служит объединяющим началом для разнообразных групп интеллектуалов (ремесленных, рабочих, сельских, коренных), выражающих свои идеи в различных исторических, политических и культурных контекстах. Это заключается в том, что все они30 артикулируют размышления относительно общества, в котором они живут, трансформируют этот анализ в идеологическую работу и, наконец, в политическую деятельность; занимают видное положение в общественных движениях, их рефлексия является инструментом для политического лидерства; демонстрируют явное намерение изменить общество и воплотить в жизнь свое видение этих изменений, комбинируют рефлексивную деятельность с культурной и политической активностью.
Переходя к вопросу изучения интеллектуальных сил современности, отметим, что в исследовательском поле не только не наблюдается единодушие ученых, но, напротив, циркулируют диаметрально противоположные взгляды. Интеллектуалов то превозносят, приписывая им особое положение в информационном пространстве глобального мира, связанное с попытками сформулировать ответ на вызовы новой глобальной реальности31, то низвергают с пьедестала, критикуя за «интеллектуализм» (претензии на конструирование абстрактных теорий, навязывание готовых максим с высоты своего положения)32, а то и за деинтел-лектуализацию общества в целом и отсутствие современных образцов, учением которых могли бы вдохновляться молодые иссле-дователи33. Не претендуя на завершенность суждений, предложим
новые исследовательские перспективы в изучении интеллектуалов эпохи глобализации и их участия в международно-политическом процессе.
Прежде всего, в эпоху глобализации метафоры типа «интеллектуалы Нью-Йорка», «интеллектуальная элита Парижа», «марксисты Лондона», «радикалы Мехико» и т. п. утратили свою актуальность. Если в прошлом деятельность интеллектуалов была привязана к месту — к существовавшим в крупных городах центрам публичной интеллектуальной жизни (общественным кружкам, местам интеллектуальных встреч), то сегодня, согласно Д. Пелзу, ролевая модель постмодернистского интеллектуала кардинально иная34. Это путешественник, мигрант, чужак, кочевник, находящийся «в пути», «в движении», «преодолевающий границы», пребывающий «за пределами», «между мирами». Он являет собой прямую противоположность оседлости, укорененности и скованности, демонстрируя амбивалентность, непредсказуемость, отклонение от культурных и лингвистических традиций и гибридность.
Помимо постмодернистского интеллектуала имеет хождение понятие «глобальный интеллектуал». Вслед за Н. МакЛафли-ном определим, что это:
— представитель сообщества, связанного глобально и вовлеченного в дискуссии с аудиторией, которая не очерчена территориальными границами;
— индивид, выступающий с критикой социальной действительности перед аудиторией, выходящей за рамки академического сообщества и территориальные границы государств, и чье имя и идеи имеют вес в глобальном пространстве35.
Добавим, что глобальные интеллектуалы не ограничены политическими интересами того государства, гражданство которого они имеют. Им свойственна вовлеченность в мировые про-блемы36, внешнеполитическая ориентация37, компетентность в вопросах внешней политики и национальной безопасности, связанная с «привилегированным доступом к научным новшествам и почти уникальной ролью в области социальных нововведений»38. Известность и слава не являются критериями, определяющими принадлежность к данной группе (противоположное утверждение см. у Р. Якоби). Глобальные интеллектуалы могут быть широко
известны во внетерриториальном политическом пространстве благодаря интернет-активности, и в то же время не иметь популярности в академической и медиасфере своего государства. И напротив, местные интеллектуалы с глобальным видением могут оставаться известными лишь локальной общественности39.
Критики и сторонники глобализации зачастую мыслят в рамках так называемой «давосской культуры» (Davos culture) — понятия, обозначающего международную культуру ведущих деловых и политических элит. Не следует забывать, однако, о таком феномене глобализации, как глобальная сетевая культура интеллектуалов (faculty club culture). Плодотворным для нашего исследования является понимание интеллектуальной сети, предложенное Р. Коллинзом. Это «сообщество имплицитного учета его членами существования друг друга: противостоящие позиции в пространстве внимания структурируют друг друга посредством своей аргументации; межпоколенная трансляция понятий и тем обсуждения устанавливает основной смысл того, чем, собственно, занимается данное сообщество»40. Интеллектуал, по мнению ученого, играя различными идейными комбинациями, перегруппирует интеллектуальное сообщество, производя новых «обобщенных других» и надеясь на то, что данная интеллектуальная сеть реорганизует себя вокруг этих идей. Каждая интеллектуальная сеть имеет определенные стандарты: интеллектуалы используют доступный культурный капитал и формируют спектр контрастных позиций согласно динамике творчества через противостояние. В условиях стремительного развития информационно-коммуникационных технологий следует говорить о глобальных интеллектуальных сетях.
Не согласимся с П. Л. Бергером в том, что это явление касается лишь «интернационализации западной интеллигенции, ее ценностей и идеологических установок»41. Интеллектуалы любой национальной принадлежности разделяют и поддерживают идеи «экспорта идеологии интеллигенции», «политкорректного обще-
42
ственного сознания» , направленные на вовлечение международной общественности в защиту прав человека. По данным 2005 года, в глобальной сети существовало 158 наднациональных объединений интеллектуалов, среди которых «Арабские ученые и инженеры за границей», колумбийская сеть «Red Caldas»,
южноафриканская сеть «SANSA», глобальная корейская сеть, филиппинская сеть интеллектуалов, «Польские ученые за границей», ассоциация тайских специалистов в Северной Америке, иранская научно-информационная сеть, тунисский научный консорциум и многие другие интеллектуальные сетевые объединения43.
Несмотря на то что глобальная сетевая культура интеллектуалов проникает в бизнес-среду и сама находится под влиянием бизнес-среды, бизнес не является самоцелью. Если «давосская культура» продает, к примеру, компьютерные системы на новых международных рынках, то глобальная сетевая культура интеллектуалов нацелена на продвижение прав человека и соответственно общественно-политических идей мультикультурализма, феминизма, защиты окружающей среды, свободы выражения мнений, свободного доступа к интернету и т. д. через фонды, академические структуры, неправительственные организации и мультинациональные агентства. В результате к изначально элитарной культуре примыкают представители низших эшелонов культурного сектора (школьные учителя, социальные работники и др.), впитывающие распространяемые ценности. Тем самым глобальные интеллектуальные сети расширяются и в количественном, и в качественном отношении.
Мы уже упоминали, что современный интеллектуал — активный интернет-пользователь. Интернет-коммуникация, в свою очередь, — важный политический инструмент, поскольку расширяет параметры распространения политической информации, обеспечивает доступ к глобальной аудитории и предлагает разнообразные формы интерактивного взаимодействия44.
Интернет-активизм глобальных интеллектуалов вызывает ряд изменений природы международно-политической практики:
1. Пространственные детерминанты политического сообщества видоизменяются, территориальные границы больше не служат барьером для коммуникации. Использование интернета активистами бросает вызов представлениям о границах в политическом пространстве и важности территории как хранилища политических смыслов, способствует развитию публичной сферы, не очерченной рамками государственных границ как территориально, так и содержательно. Транснациональный по природе
интернет-активизм формирует политическую идентичность вне государственных границ.
2. Временные рамки политического пространства сжимаются. Используя интернет в качестве средства создания информационного ресурса, активисты обеспечивают индивидам возможность оперативно получать информацию, не доступную из других источников. Синхронная коммуникация с большими группами людей, разделяющих определенные взгляды, — преимущество, не свойственное никакой другой технологии. Активисты содействуют установлению связей между акторами на политической арене, которые благодаря интернету носят многомерный характер. Эта платформа публичных дебатов ограничивает возможности любого актора влиять на политический дискурс в качестве гегемона, делая государство равноправным, а не главным политическим актором45.
Что касается содержательной стороны интернет-активизма, вернемся к мысли о космополитическом мировоззрении интеллектуалов. В условиях глобализации космополитическая повестка дня приобретает особую актуальность, что вызвано рядом обстоятельств. Во-первых, широкое распространение получила политика идентичности, определяемая в национальных, этнических, религиозных терминах или в их сочетании. Нельзя не согласиться с А. Н. Чумаковым в том, что сегодня более семи миллиардов населения Земли проживают в почти двухстах национальных государствах мира — в своих национальных квартирах, овладев ядерными и прочими технологиями массового истребления всего живого на планете и руководствуясь только своими национальными интересами и выстроенными под них же правовыми нор-мами46. Как любая исключительность, политика идентичности приводит к неоднозначным последствиям: на межличностном уровне она воплощается в возведении коммуникативных барьеров, на законодательном — во введении ограничений на иммиграцию, гражданство и т. п. Во-вторых, как известно, в сфере международных отношений главенствует «принуждение со стороны безудержной силовой политики»47, что приводит к плачевным результатам — доминированию, несправедливости и насилию. В-третьих, в настоящее время нет дефицита международных норм и конвенциональных установок, но их воздействие
на реальное поведение тех, кто принимает решения, минимально. Когда этические установки отсутствуют, право ослабевает, становится хрупким и уязвимым48.
В подобных условиях от интеллектуалов требуется не только внимание к проявлениям глобализации как к питательной почве для рефлексии. Словами Ф. Дальмайра, «ничто другое не является столь же востребованным в нашем мире, как практический космо-политизм»49. Перед глобальными интеллектуалами стоит задача бросить вызов любой форме гегемонистского монолога, полагаться на коммуникации, взаимную интерпретацию и диалог, укреплять установки, благоприятствующие космополитическому сосуществованию и сотрудничеству, а именно — щедрости, гостеприимству, взаимности и стремлению к справедливости. Это укрепление включает крупномасштабные интеллектуальные усилия, направленные на устойчивую трансформацию узкого (национального, этнического или религиозного) эгоизма в стремление к общим интересам, или «общему благу» человеческого рода, — межкультурные программы образовательных и профессиональных обменов, мероприятия международных неправительственных организаций («Мировой социальный форум», «Диалог цивилизаций») и межправительственных институтов (ЮНЕСКО).
Таким образом, изучив интеллектуала в контексте современного международно-политического процесса, можно сделать ряд выводов. Современный интеллектуал, именуемый в исследовательских работах постмодернистским или глобальным, сочетает в себе как общие, свойственные интеллектуалам любой эпохи, так и специфические, обусловленные особенностями периода глобализации, характеристики. К общим характеристикам следует отнести автономность, публичность, высокий образовательный уровень, космополитическое мировоззрение и политический активизм. Что касается специфических характеристик, они предопределены пространственно-временными особенностями эпохи глобализации, бросившей вызов оседлости, укорененности и локальной скованности. Так, аудитория современного интеллектуала не очерчена территориальными границами или узкими рамками академического, профессионального, религиозного или любого другого сообщества. Его политические взгляды не ограничены интересами государства, гражданство которого он имеет, а отражают вовлеченность
в мировые проблемы и внешнеполитические вопросы, предлагая космополитическую альтернативу политике идентичности. Стремительное развитие информационно-коммуникационных технологий обеспечило формирование глобальной интеллектуальной сети и распространение интернет-активизма как стимула расширения публичной сферы вне государственных границ.
Примечания
1 Фадеева Л. А. Дискуссии об интеллектуалах в контексте политической истории Запада // Диалог со временем : альманах интеллектуальной истории. М., 2012. С. 111—112.
2 Об этом подробнее см.: Деррида Ж. Глобализация, мир, космополитизм // Космополис. 2004. № 2 (8). С. 125—140 ; Джеймисон Ф. Постмодернизм, или культурная логика позднего капитализма // Современная литературная теория : антология. М., 2011 ; Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000 ; Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999 ; Alberts D. S. & Papp D. S. (eds.). The Information Age : an Anthology on Its Impact and Consequences. Washington, 1997 ; Inglehart R. Modernization and Postmodernization : Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, 1997.
3 Усманов С. М. Интеллигенция и интеллектуалы в современном мире: дискуссии о проблемах и тенденциях самоопределения // Интеллигенция и мир. 2014. № 4. С. 28.
4 Каткова Ю. В. Институционализация российской интеллигенции и ее соотношение со смежными группами // Ученые записки Казанского университета. Сер.: Гуманитарные науки. 2009. Т. 151, кн. 5, ч. 1. С. 13.
5 Kurzman C. & Owens L. The Sociology of Intellectuals // Annual Review of Sociology. 2002. № 28. P. 63.
6 McLaughlin N. The Global Public Intellectual, Academic Professions and the Intellectual Hero: Reflections on Edward Said // The Discourse of Sociological Practice. 2005. № 7 (1—2). P. 161—174.
7 Лубский А. В. Публичные интеллектуалы и политический цинизм // Политическая концептология. 2015. № 2. С. 204.
8 См.: ШуваловаМ. В. Интеллектуалы и дискурс власти как проблема западной философии второй половины XX — начала XXI века : авто-реф. дис. ... канд. филос. наук. Тверь, 2012. С. 15.
9 Хабермас Ю. Публичное пространство и политическая публичность : биографические корни двух мыслительных мотивов // Между натурализмом и религией : философские статьи. М., 2011. С. 24—25.
10 McLaughlin N. Op. cit.
11 См. подробнее: The Leading Global Thinkers of 2015. URL: http://www.2015globalthinkers.foreignpolicy.com/ (дата обращения: 21.04.2016).
12 Борзова И. С. Портрет современного белорусского оппозиционного интеллектуала // Интеллигенция и мир. 2014. № 4. С. 44.
13 Said E. W. Representations of the Intellectual : the 1993 Reith lectures. N. Y., 1996. P. 11—13.
14 Блинов А. Н., Талагаева Д. А. Научное сообщество как политический актор : роль международных научных объединений // Полития. 2014. № 1. C. 176.
15 См. подробнее: Медушевский Н. А. Аналитические центры в политическом процессе: американская модель «фабрик мысли» и ее функционирование за пределами США // Полития. 2010. № 1. С. 122.
16 Кольчугина Ю. Ю. Аналитические центры и эксперты как интеллектуальный ресурс в истории политических сетей в 2000-е годы // Интеллигенция и мир. 2015. № 1. С. 98.
17 Руди А. Ш. Роль научной интеллигенции в теоретическом моделировании мира // Интеллигенция и мир. 2014. № 4. С. 102.
18 Jacoby R. The Last Intellectuals : American Culture in the Age of Academe. N. Y., 2000. P. 7—8.
19 Гимельштейн Я. Г. Политические процессы локального уровня в условиях постмодерна (на примере ФРГ) : дис. ... канд. полит. наук. СПб., 2012. С. 59.
20 См. подробнее: Бек У. Космополитическое общество и его враги // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. Т. 6, № 1. С. 24—53 ; Гидденс Э. Навстречу глобальному веку // Отечественные записки. 2002. № 6. С. 436—452 ; Дьюи Дж. Общество и его проблемы. М., 2002 ; Зиммель Г. Избранное. М., 1996. Т. 2. С. 301—465 ; Кант И. К вечному миру : философский проект // Сочинения : в 8 т. М., 1994. Т. 7 ;Хабермас Ю. Расколотый Запад. М., 2008.
21 См., напр.: Бек У. Космополитическое мировоззрение. М., 2008. С. 30.
22 Грамши А. Тюремные тетради : в 3 ч. М., 1991. Ч. 1. С. 337—339.
23 Там же. С. 339.
24 Бек У. Космополитическое мировоззрение. С. 62.
25 Said E. W. Op. cit. P. 82—83.
26 Фуко М. Интеллектуалы и власть : избранные политические статьи, выступления и интервью. М., 2002. С. 69.
27 Фадеева Л. А. Интеллектуалы, интеллигенция: самоидентификация и политическая культура // Человек. Сообщество. Управление. 2006. № 4. С. 112.
28 Тишков В. А. Новая политическая антропология // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Т. 4, № 4. С. 74.
29 Дарендорф Р. Гражданская ответственность интеллектуалов: против нового страха перед просвещением // Политические исследования. 1997. № 6. С. 5.
30 BaudM. & Rutten R. (eds.). Popular Intellectuals and Social Movements : Framing Protest in Asia, Africa, and Latin America. Cambridge, 2004. P. 7—8.
31 Ракова М. С. Интеллигенция в информационном пространстве глобального мира // Интеллигенция и мир. 2015. № 3. С. 143—148.
32 Дальмайр Ф. Космополитизм: в поисках космоса // Политические исследования. 2012. № 5. С. 71.
33 Гобозов И. А. Государство и национальная идентичность : глобализация или интернационализация? М., 2013. С. 153—154.
34 Pels D. Privileged Nomads: on the Strangeness of Intellectuals and the Intellectuality of Strangers // Theory, Culture & Society. 1999. Vol. 16, № 1. P. 64.
35 McLaughlin N. Op. cit.
36 SaidE. W. Op. cit. P. 109.
37 Борзова И. С. Указ. соч. С. 44.
38 Гэлбрейт Д. К. Новое индустриальное общество. Избранное. М., 2008. С. 243.
39 McLaughlin N. Op. cit.
40 Коллинз Р. Социология философий : глобальная теория интеллектуального изменения. Новосибирск, 2002. С. 107, 516, 1025.
41 Berger P. L. Four Faces of Global Culture // The National Interest. 1997. № 49 (Fall). P. 2.
42 Chirico J. Sociological Research Exercises for the Global Age. Los Angeles, 2010. P. 46.
43 Цит. по: Животовская И. Г. Международная миграция в условиях современной глобализации: динамика и социально-экономические последствия // Глобализация как фактор социальных перемен в современном мире : сб. обзоров и реф. М., 2012. С. 170—171.
44 Rodgers J. Spatializing International Politics : Analysing Activism on the Internet. L., 2003. P. 45—46.
45 Ibid. P. 137—138.
46 Чумаков А. Н. О глобализации с объективной точки зрения // Век глобализации. 2014. № 2. С. 46.
47 Дальмайр Ф. Указ. соч. С. 69.
48 Там же. С. 72.
49 Там же. С. 73.
