CC BY
225
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 165.1
ПОСТМОДЕРНИСТСКИЕ ПОНЯТИЯ ДЕКОНСТРУКЦИИ И СИМУЛЯКРА В ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ
© 2011 г. А.З. Баток
Кубанский государственный университет, Kuban State University,
ул. Ставропольская, 149, г. Краснодар, 350040, Stavropolskaya St., 149, Krasnodar, 350040,
[email protected] [email protected]
Рассматривается специфика распространенного «классического» постмодернистского дискурса, состоящего в том, что он разрывает с классической философией и теорией познания, вводит новые способы и правила интеллектуальной деятельности. Отказ от рационализма и общепризнанных авторитетов приводит постмодернистов к «эпистемологической неуверенности». При этом постижение действительности доступно не естественным и точным наукам или традиционной философии, а интуитивному мышлению с его ассоциативностью, образностью, метафоричностью.
Ключевые слова: постмодернизм, деконструкция, ризома, складка, дискурс, симулякр.
The specification of the «classical» postmodernism discourse consists in introducing new methods and rules of intellectual activities with the break at the classical philosophy and gnosiology. The rejection from the rationalism and the generality authorities lead postmodernists to the «epistemology uncertainly». At that the reality are most adequate comprehending by intuition thinking whish his associated but not by naturals and exact sciences or by traditional philosophy.
Keywords: postmodernism, deconstruction, rizoma, fold, discourse, simulacrum.
В научный оборот понятие «постмодерн» вошло в середине 50-х гг. прошлого века. В 1939 г. А. Тойнби обозначил им этап, открытый окончанием Первой мировой войны, а в 1946 г. он назвал этим термином четвертую историческую эпоху, начало которой им датировано 1875 г. (год открытия второго начала термодинамики) [1]. В 50-е гг. ХХ в. Ч. Райт Миллс обозначил новое формирующееся социальное состояние Запада как постмодернистский порядок [2].
Наряду с термином «постмодерн» с 1975 г. широко используется понятие «постмодернизм» как обозначение новейшего этапа развития [3].
Постмодернизм утверждается в качестве философской категории, фиксирующей ментальную специфику современной эпохи в целом лишь с 1979 г., после выхода работы Лиотара «Постмодернистское состояние: Доклад о знании» [4]. Ученый пытался определить философскую суть постмодернизма, которая характеризуется им как вавилонское столпотворение многочисленных наук, каждая из которых пытается занять доминирующее положение на пьедестале научной истины. Но каждая наука, по его мнению, сегодня работает по инерции, заданной предшествующей ей классической традицией.
Обратимся к философии Ж. Деррида, считающегося по праву не только классиком постмодернизма, но и своего рода идейным основателем деконструкции. В «Письме к японскому другу» Деррида говорит о наивности искать какое-либо ясное и недвусмысленное значение, адекватное понятию «деконструкция». «Чем является деконструкция? - да всем! Что такое
деконструкция? - да ничто!» [5, с. 53], - заключает он. Деконструкция связана с вниманием к структурам и в то же время с процедурой расслоения, разборки, разложения структур. Но речь здесь идет не столько о разрушении, сколько о реконструкции ради постижения того, как была сконструирована некая целостность. Отсюда деконструкция не есть анализ или критика. Она не является анализом, так как демонтаж структуры - не возврат к некому простому, неразложимому элементу. «Деконструкция не является каким-либо методом и не может им стать» [6, с. 389]. Каждое событие деконструкции единично, как идиома или подпись. Как отмечает Н.Б. Маньковская, «оно не сравнимо с актом или операцией, так как не принадлежит индивидуальному или коллективному субъекту, применяющему ее к объекту, теме, тексту» [7, с. 17]. Дело в том, что деконструкции подвергается все и везде, и «поэтому даже эпоха бытия-в-деконструкции не вселяет уверенности» [7, с. 17].
Отсюда же и понятие «децентрация» - центрального элемента деконструкции - считал Ж. Деррида, необходимое условие критики всей европейской традиции, формируемой ею картины мира, особенно метафизики.
Децентрация - демонтаж каркаса до сих пор существовавшей онтологии и гносеологии, переход к другой модели реальности. Это изменение самого способа мышления путем отказа от центризма, отказ от деления мира на субъективное и объективное, на что опирается классическая философия. Постмодернистский субъект полностью утрачивает персональное
очертание, свою самотождественность. Существование Я оказывается зависимым от Другого, взявшего на себя роль истолкователя Я. Таким образом оказывается, что Я существует постольку и до тех пор пока его удерживает в бытии Другой. Без него индивид находится вне дихотомии и дефиниции и неспособен удерживать свою самотождественность. Субъект как центр системы представлений и источник творчества рассеивается. Отныне субъект - не субъект познания, а субъект действия, обусловленный языковой игрой. Утверждается экуменически безличное понимание всего как единого бесконечного текста, созданного совокупным творцом («смерть субъекта», «смерть автора»). В целом же для постмодерна характерно понятие плюрального субъекта, в рамках которого помещается множество Я.
Именно неприятие постмодернистами категории «сущность», ориентирующей исследователя на поиск глубин, корней явлений, приводит к появлению понятия «поверхность», или «ризома». Термин введен в философию в 1976 г. Ж. Делезом и Ф. Гваттари [8] и выражает фундаментальную для постмодерна установку на презумпцию разрушения традиционных представлений о структуре как семантически центрированной и стабильно определенной. Она является средством обозначения радикальной альтернативы замкнутым и статичным линейным структурам, предполагающим жесткую осевую ориентацию. Фундаментальным свойством ризомы является ее гетеро-номность при сохранении целостности. Эта отличающая ризому от структуры полиморфность обеспечивается отсутствием не только единства семантического центра, но и центрирующего единства кода.
Ризома плюральна, причем процессуально плю-ральна. Она, интегрально схватывая сформулированные в философии постмодернизма представления о нелинейно и программно аструктурном способе организации целостности, обретает статус фундаментального для постмодернизма понятия, в конституирова-нии которого проявляется базисная функция философии как таковой - выработка понятийных средств для выражения и анализа тех типов системной организации, которые еще только осваиваются наличной философией.
Другое, похожее на ризому понятие «лабиринт» используется в постмодернистской традиции [9]. В данном контексте лабиринт проявляется в переплетении образов, принадлежащих различным философским традициям и учениям. Отсюда же изображение реальности в виде лабиринта из множественных складок («сад расходящихся тропок» - различные возможности развития ситуации).
Понятие ризомы, связанное с символами дерева и лабиринта, - это образ, обусловливающий идею относительности различий.
Еще один штрих к портрету постмодерна - тезис об «исчезновении реальности», замене ее системой симулякров (от латинского simulacrum - образ, подобие). Обобщение явлений и процессов, связанных с имитацией, подменной вещи чем-то другим, похожим
на нее, ее аналогом, подделкой копией, выдаваемых за саму вещь или за ее оригинал.
Вообще, как отмечает Н.Б. Маньковская, «на протяжении столетий термин "симулякр" звучал достаточно нейтрально. Генетически связанный в классической эстетике с теорией мимесиса, он означал подобие действительности как результат подражания ей, был одним из слабых синонимов художественного образа. Новое время внесло в его интерпретацию ряд оттенков, связанных с игрой, подменой действительности - обманки... Новая современная жизнь концепта началась в 80-е годы ХХ века в контексте эстетики постмодернизма, предложившей неклассические трактовки этого понятия» [7, с. 56 - 57].
Становление концепции симулякра проходило параллельно развитию теории деконструкции Ж. Дерри-да, и даже в некотором соперничестве с ней. С 1980 г. оно связано с именем Ж. Бодрийяра: «Симулякр - это псевдовещь, замещающая "агонизирующую реальность" постреальности посредством симуляции, выдающей отсутствие за присутствие, стирающей различие между реальным и воображаемым» [10, с. 179]. Симулякр генерирует реальность второго порядка. При этом исчезает самое существенное - различие между симуляцией и реальным. Реальность превращается в модель, оппозиция между действительностью и знаками снимается и все превращается в симулякр. И тем самым не остается места для метафизики. Нет больше ни сущности и явления, ни реального и его концепта.
Симулякр покоится на несоответствии и разнице. Он содержит в себе отсутствие сходства. Именно по этой причине мы больше не способны определять его по отношению к модели, накладываемой на копию, модели того же самого. Симулякр символизирует конец подражаниям и референтности. Это некий эрзац действительности, пустая форма, видимость, подобно коду, превращающему реальность в некий знак. В результате симуляции возникает особый мир моделей, никак не соответствующих реальности, но воспроизводящих гораздо реальней, чем сама реальность. Это мир, основанный на самом себе. Бодрийяр определяет его как гиперреальность [11, с. 166].
В рамках гиперреальности оригинал и копия сосуществуют в одном контексте. Согласно Бодрийяру, закончилась не только история, но и сама реальность, уступив место симулятивной гиперреальности симулякров. Таким образом, в постмодерне статусы знака и объекта оказываются неразличимы.
Таким образом, постмодернистская философия опирается на принципы плюрализма и релятивизма. Согласно этим принципам, в реальной действительности постулируется «множественность порядков», между которыми невозможно установление какой-либо иерархии. Данный подход распространяется на теории, парадигмы, концепции или интерпретации того или иного «порядка». Каждая из них является одной из возможных и допустимых, их познавательные достоинства в равной мере относительны. В соответствии с принципом плюрализма сторонники по-
стмодернистской философии не рассматривают окружающий мир как целое, наделенное каким-либо объединяющим центром, в связи с чем мир распадается на множество фрагментов, между которыми отсутствуют устойчивые связи.
Постмодернистская философия отказывается и от категории бытия. В прежней философии оно означало некий «последний фундамент», добравшись до которого мысль приобретает бесспорную достоверность. Теперь же прежнее бытие уступает место языку, объявляемому единственным бытием, которое может быть познано.
Постмодернизм весьма скептически относится и к понятию истины, пересматривая прежнее понимание знания и познания. Он решительно и обосновано отвергает сциентизм, но перекликается с агностицизмом.
Философский постмодерн ориентирован, как следует из вышеизложенного, на гносеологический и эпистемологический релятивизм. Основные его принципы таковы: объективная сущность - иллюзия; истина неоднозначна, множественна; обретение знания есть бесконечный процесс пересмотра словаря; действительность не есть данность, она формируется под воздействием человеческих желаний и поступков; конструкций реальности может быть сколь угодно много и ни одна из них не является окончательно истинной; познание не отражает мир, а интерпретирует, истолковывает его, и ни одно истолкование не имеет преимущества перед другими и т.д.
Другим непосредственным источником постмодернистского сдвига в гносеологической плоскости была деконструкция, в которой классическая метафизика дезавуируется как метафизика присутствия. Отвергая классическую гносеологическую парадигму репрезентации полноты смысла, деконструкция переносит внимание на проблему дисконтинуальности, отсутствия первосмысла, трансцендентального означаемого. На первый план выдвигаются проблемы си-мулякра, следа, децентрации, контекста - художественного, культурного, исторического, научного и религиозного. Симулякр ознаменовывает собой таким образом разрыв с репрезентацией, референциально-стью как основами классического западноевропейского мышления. Ее символами являются понятия ризо-мы, лабиринта, складки и т.д.
Семантическая и категориальная пестрота постмодернистской философии во многом обусловлена радикальным отказом от самой идеи возможности кон-ституирования в сфере современного философствования концептуально-методологической матрицы, которая могла бы претендовать на парадигмальный статус,
Поступила в редакцию
его программной установкой и плюральностью проблемного поля, обнаруживающего к тому же постоянные интенции к своему расширению. Отсюда интенция к рефлексивному определению феномена постмодернизма в целом посредством указания на частные его характеристики. Вместе с тем, несмотря на сказанное, применительно к постмодернизму как феномену философской традиции можно утверждать, что, возникая исходно как своего рода особая ситуация в развитии философского мышления, постмодернизм может быть оценен как конституированный в пространстве философской рефлексии в качестве феномена, имеющего бесспорно парадигмальный статус. А именно вырабатывается собственная модель видения реальности как хаотически фрагментированной и семиотизированной, постулируемого как единственно возможного; формируются специфические идеалы и нормы описания и объяснения мира, заключающегося в плюрализме.
В заключение отметим, что новую актуальность приобретают критерии научности, методологические нормы и понятийный аппарат постнеклассической стадии развития науки. Возникает осознанное стремление к историзации науки, выдвигается требование соотношения философии науки с ее историей, остро встает проблема универсальности методов и процедур, применяемых в рамках философии науки. Вновь обретает силу вопрос о социальной детерминации научного знания, актуальными становятся проблемы гуманизации науки.
Литература
1. Тойнби А. Постижение истории. М., 2002. 640 с.
2. Миллс Райт Ч. Властвующая элита. М., 1959. 543 с.
3. Дженкс Ч. Язык архитектуры постмодернизма. М., 1985. 137 с.
4. Lyotard J.- F. La Condition postmoderne. Ropport sur le savoir. Paris, 1979. 109 р.
5. Деррида Ж. Письмо к японскому другу // Вопросы философии. 1992. № 4.
6. Derrida J. Psychee. Invention de l'autre. Paris, 1987. 497 р.
7. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб., 2000.
8. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? М.; СПб., 1998. 286 с.
9. Eco U. El pendolo di Foucault. Milano, 1990. 566 р.
10. Boudrillard J. Simulacres et simulation. Paris, 1981. 345 р.
11. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000.
13 сентября 2010 г.
