CC BY
32
участники совещания признали, что до избирательной кампании «Сибирская правда» справится одна с текущей работой. Было высказано пожелание, что бы руководители газеты уделяли больше места местным делам, а представители отделов не оставляли бы газету без внимания и присылали бы материалы. Внутреннего объединения и укрепления организаций было решено достигнуть путем создания на местах союзнических потребительских лавок или кредитных товариществ. Эти организации, по мнению лидеров союзников, беспартийные по форме, должны быть преданными «истинно русскому» делу, на них должны опираться центральные, уездные и общегубернские отделы.
В апреле 1914 года Томский железнодорожный отдел Русского народного союза имени Михаила Архангела высказал пожелание о слиянии с Томским отделом Союза русского народа. «Сибирская правда» оценивала это событие, как имеющее огромное значение для Сибири, и выражала надежду, что раздоры будут скоро преодолены.30
Попытки объединить действия всех монархистов Томска предпринимались в 1913 -1914 годах. 27 декабря 1913 года состоялось освящение дома для обновленческого отдела Союза русского народа Томска. Дом принадлежал Д.Г. Малышеву. Одновременно отмечали седьмую годовщину открытия отдела. На праздник были приглашены кроме томского епископа Мефодия и духовенства Троицкого кафедрального собора члены Томского Дубровинского Песочного отдела и члены городской палаты Михаила Архангела. Д. Малышев и О. И. Беневоленский убеждали монархистов объединяться для борьбы с жидами, поляками и другими «врагами Отечества».31 Следующая попытка объединить городские отделы монархических организаций была предпринята в феврале 1914 года. Инициаторами опять были обновленцы. Дубровинский отдел сообщал о том, что обновленцы прислали 3 депутатов с предложением объединиться, дубровинцы отвергли это предложение, поставив условием объединения подчинение обновленцев дубровинскому Главному Совету.32
Отсутствие руководства из центра объединительным процессом предопределила его неудачу.
с. г. сизов
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия
УДК 947
Одной из наиболее ярких примет периода «позднего сталинизма» (1946 - март 1953) в области культурной жизни стало проведение мощных идеологических кампаний. Их основными задачами являлись: консолидация общества в условиях обострения противостояния с Западом, усиление
ЛИТЕРАТУРА
1 Сибирская правда. -1908,23 марта.
2 ГАРФ. Ф.116. 1916. Оп. 1.Д. 537. Л.З.
3 Куда временщики ведут Союз Русского Народа. - СПБ, 1910. - С. 139.
4 Там же. С. 226.
5 Там же. С. 103.
6 История политических партий России. - М., 1994, С. 82.
7 ГАРФ. Ф. 116. Оп. 1.Д. 537. Л. 4.
8 Там же. Л. 9.
е Там же. Л. 20.
10 ГолосСибири. -1910,28 июля. - С. 1.
11 ГАРФ. Ф. 116. Оп. 1.1916. Д. 533. Л. 1.
12 Там же. Л. 2.
13 Там же. Л. 4.
14 Там же. Л. 5.
15 Там же. Л. 6. 10 Там же. Л. 9.
17 ГАРФ. Ф. 116. 1916. Оп. 1.Д. 334. Л. 2.
18 ГАРФ. Ф. 116.1912. Оп. 1.Д. 336. Л. 1. "Сибирская правда. -1911, 9 июля. - С. 2.
20 Сибирская правда. -1911,1 октября. - С. 2.
21 ГАРФ. Ф. 116. 1916. Оп. 1.Д. 537. Л. 4.
22 Там же. Л. 6.
23 Там же. Л. 14.
24 Там же. Л. 16.
25 Там же. Л. 18.
26 Голос Сибири. -1911,13 февраля. - С. 1. "ГАРФ. Ф. 117. 1908-1910. Оп. 1.Д. 48. Л. 24. 26 Там же. Л. 27.
29 Сибирская правда. -1910,4 декабря. - С. 2
30 Сибирская правда. -1914,19 апреля. - С. 2.
31 ГАРФ. Ф. 116. 1916. Оп. 1. Д. 537. Д. 22.
32 ГАРФ. Ф. 116. Оп. 1. Д. 537. Л. 25.
СТАНКОВА Марина Васильевна, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры «Социология, социальная работа и политология» Омского государственного технического университета.
контроля над духовной жизнью общества, расширение идеологического давления власти на интеллигенцию. Первым шагом в развертывании серии идейно-политических мероприятий стало Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звездам и «Ленинград» (от 14 августа 1946 г.). В
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦК ВКП(Б) О ЛЕНИНГРАДСКИХ ЖУРНАЛАХ (1946 Г.) И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ РАБОТА ПАРТИЙНЫХ ОРГАНОВ С ЛИТЕРАТОРАМИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ_
В СТАТЬЕ ИССЛЕДУЮТСЯ ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ В ЗАПАДНОСИБИРСКОМ РЕГИОНЕ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЦК ВКП(Б) «О ЖУРНАЛАХ «ЗВЕЗДА« И «ЛЕНИНГРАД»» (194$ Г.). ИЗУЧЕНЫ ФОРМЫ И МЕТОДЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ РАБОТЫ МЕСТНЫХ ПАРТИЙНЫХ ОРГАНОВ С ЛИТЕРАТОРАМИ, БОРЬБА ПАРТИЙНЫХ СТРУКТУР С «БЕЗЫДЕЙНОСТЬЮ» ОТДЕЛЬНЫХ ПИСАТЕЛЕЙ. АВТОР РАССМАТРИВАЕТ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОРГАНОВ ВКП(Б) ПО РЕАЛИЗАЦИИ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЦК КАК ФОРМУ ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ДАВЛЕНИЯ НА ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЮ.
документе подчеркивалось, что журнал «Звезда» публикует много «безыдейных, идеологически вредных произведений», «произведений, культивирующих несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада». Почти в том же духе были высказаны и претензии к журналу «Ленинград». Журналам ставили в вину публикацию произведений выдающихся отечественных литераторов - М.М. Зощенко и А.А. Ахматовой. Видимо, чтобы показать интеллигенции всю жесткость начинавшейся кампании, в официальном документе такого высокого ранга, постановлении ЦК ВКП(б), были допущены прямые оскорбления писателя Зощенко. Он был назван «пошляком и подонком литературы» и безосновательно обвинен в том, что во время войны «ничем не помогал советскому народу» [1]. Стихотворения Ахматовой, говорилось в документе, «наносят вред воспитанию нашей молодежи и не могут быть терпимыми в советской литературе» [2]. Решением ЦК издание журнала «Ленинград» прекращено, в журнале «Звезда» заменена редколлегия, а ее главным редактором был назначен заместитель начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) A.M. Еголин.
Партийные органы на местах, в том числе и в Западной Сибири, развернули широкое изучение Постановления ЦК в кругах художественной интеллигенции. Но прежде чем вести разговор об обсуждении этого документа, стоит немного сказать о специфике литературной жизни ЗападноСибирского региона во второй половине 1940-х гг. Следует заметить, что в первые послевоенные годы членов Союза советских писателей СССР (ССП) в Западной Сибири было немного. Не во всех областных центрах региона существовали отделения писательского союза. Старейшее отделение ССП было в Новосибирске: оно было создано еще в 1938 г. и долгое время оставалось единственным в регионе. В Барнауле отделение ССП было создано в 1951 г [3] В других западно-сибирских областных центрах отделения Союза писателей возникли лишь в годы «оттепели». Отсутствие отделений ССП несколько компенсировалось образованием литературных объединений, которые создавались при областных газетах. Эти литобъединения, работавшие под присмотром газеты и партийных органов, издавали ежегодные альманахи, печатали в местных издательствах наиболее удачные произведения своих членов. Это создавало необходимые условия для последующего открытия отделения ССП. В первые годы после войны в местных западносибирских издательствах выходило не так много художественной литературы, но год от года их количество росло. Например, в Омском издательстве в 1946 г. было выпущено 3 книги, в 1947 г. -8, в 1948 г. -10, в 1951 г. -16 [4]. В1946 г. был возобновлен старейший сибирский литературный журнал «Сибирские огни» (Новосибирск). Здесь были напечатаны литературные произведения писателей-сибиряков (Г. Маркова, К. Седых, С. Сартакова, А. Коптелова), которые получили всесоюзную известность.
Постановление ЦК «О журналах «Звезда» и «Ленинград» обсуждалось во всех западно-сибирских учреждениях культуры, отделениях творческих союзов, литобъеди-нениях, редакциях газет. Особенно внимательно к нему отнеслись в Новосибирске. Здесь, как говорилось выше, вновь начал выходить журнал «Сибирские огни» и, в отличие от других городов региона, имелась писательская организация. 25 августа 1946 г. главная партийная газета Новосибирской области «Советская Сибирь» печатает передовую статью «Самокритика - испытанное оружие большевизма» (перепечатка из газеты «Правда»). В статье говорилось о значении постановления ЦК, резко критиковалась «вредная теория», которая предусматривала «право писателей на идеологические ошибки». По мнению газеты, это означает «отход от советской идеологии» [5]. 13 сентября в той же газете появляется статья А. Высоцкого «Произведения, искажающие советскую действитель-
ность». Такой безапелляционный заголовок означал, что публикация была согласована в обкоме ВКП(б) и являлась составной частью кампании, начинавшейся местными партийными деятелями. В статье Высоцкого резкой критике были подвергнуты романы Ф. Олесова «Прощание молча» и И. Шухова «Накануне». Оба романа появились в журнале «Сибирские огни».
В чем же состояла вина критикуемых писателей? Автор статьи обращает внимание, что в романе Олесова много «обывательских разговоров», а «труд советских людей и их повседневное стремление к достижению успехов в социалистическом труде и строительстве» не показаны. Что касается романа Шухова, то здесь Высоцкий ставит автору в вину «клеветнический показ колхозной деревни»: обилие бытовых сцен, любовных историй. «Не в возрождении старого дореволюционного быта зажиточность и богатство колхозной деревни, - поучает критик писателя. - Ее богатство - в новых социалистических основах хозяйства, в честном труде, в возросшем политическом сознании, в руководстве партии, спасшей своей политикой коллективизации миллионы крестьян, обреченных при капитализме на нищету и вымирание». А далее следует грозное предупреждение: «Кто этого не понял, тот ничего не понял в существе подлинных интересов советского народа и Советского государства и не может дать правдивое, высокоидейное художественное произведение о советских людях» [6].
К разбору ситуации в литературной жизни Западной Сибири подключилась и московская «Литературная газета». 14 сентября в ней печатается статья Елены Усиевич «Проза в журнале «Сибирские огни». Вместо глубокого разбора произведений, напечатанных в журнале, автор лишь пересказывает некоторые эпизоды романов И. Шухова, Ф. Олесова, С. Маркова. При этом критик обращает внимание на «недостоверность» изображаемой советской действительности и делает вывод, что журнал находится в «катастрофическом положении» [7].
Спустя неделю «Советская Сибирь» вновь обращается к литературным проблемам. На сей раз объектом пристального внимания редакции стали местные поэты. Автор статьи Анатолий Дремов обнаруживает у некоторых из них «вредную тенденцию - уйти от современности, от жизненно необходимых нашему народу вопросов и тем». Дремов перечисляет то, что он считает вредным: «сознательная пейзажная лирика, псевдоглубокая «философская символика, поэтизация седой древности, выражение субъективных, комнатных чувств, выдаваемых за интимный, тихий голос народа». Далее перечисляются те, кто виновен в названных «грехах» - Илья Мухачев, Лев Кондырев, Леонид Мартынов, Елизавета Стюарт. Последней достается от критика особенно. Ему не нравится, что все ее стихи «идут по линии личных интимных переживаний». Не нравится критику, что Е. Стюарт «не только учится индивидуальной замкнутости в своей скорлупе у Б. Пастернака, но и декларирует это, называя свою книжку «Второе дыхание», также, как назвал свою книжку Б. Пастернак» [8].
В день выхода статьи А. Дремова, 20 сентября 1946 г., состоялось городское собрание писателей и журналистов, посвященное обсуждению постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград». Статья Дремова как бы задала тон этому обсуждению. С докладом выступил заместитель заведующего отделом пропаганды агитации обкома Ремов (инициалы его не названы). Текст выступления Ре-мова в архиве не сохранился, но выдержки из этого доклада были напечатаны в газете «Советская Сибирь» [9]. Что же касается выступлений других ораторов, то эти тексты содержатся в стенограмме собрания, сохранившейся в Государственном архиве Новосибирской области [10].
Касаясь оценки состояния работы писательской организации Новосибирска и журнала «Сибирские огни», представитель обкома заявил в своем докладе, что наряду с удачными произведениями журнал публикует произведения, «ис-
кажающие советскую действительность». К ним Ремов отнес главы из романов Олесова и Шухова. Кроме того, неправильно отражена советская Ойротия (Горный Алтай) в повести Колтелова «Снежный пик». Что касается творчества поэтов, то, по мнению обкомовского докладчика, в этом жанре «наиболее ярко выражаются безыдейность, аполитичность, оторванность от жизни». Стихи Е. Стюарт докладчик упрекал в «пессимизме», стихи Л. Кондырева - в «пустоте» и «безыдейности», а стихотворения Л. Мартынова и Г. Замятиной даже назвал «политически вредными».
Ответ на вопрос, почему стало возможным появление таких произведений, завотделом пропаганды Ремов нашел в постановлении ЦК о ленинградских журналах. «Это получилось потому, - заявил он, - что правление отделении Союза писателей и редколлегия журнала «забыли то положение ленинизма, что наши журналы, являются ли они научными или художественными, не могут быть аполитичными». Напомнил докладчик и о том, что некоторые писатели «перестали заниматься повышением своего идейно-теоретического уровня, потеряли чувство нового, не имеют общения с рабочим и колхозником, понизили политическую активность». Другой причиной сложившейся ситуации, по мнению Ремова, стало «отсутствие настоящей деловой критики и самокритики, в семейном, приятельском подходе к оценке того или иного писателя, в боязни обидеть друг друга, испортить отношения».
Всего в прениях по докладу выступило 18 человек. Редактор журнала «Сибирские огни» А. Коптелов, признав ошибки журнала, заметил, что литераторы предпочитают уходить от современной тематики и выбор у редакции невелик. Потому, мол, и были напечатаны некоторые из критикуемых произведений. Коптелов также сказал, что писатели работают недостаточно, значительное число писателей «даже игнорировали избирательную кампанию, не приняли своим оружием - художественным словом - никакого участия». Выступающие писатели активно обсуждали и вышедшую в день совещания статью А. Дремова, о которой говорилось выше. Примечательно, что, не решаясь напрямую спорить с представителем обкома Ремо-вым, они в отдельных случаях возражали Дремову, хотя, в общих чертах, основные тезисы Ремова и Дремова совпадали. (Да и как им было не совпасть, когда статью наверняка утверждал отдел пропаганды и агитации обкома ВКП(б)). В частности, Коптелов, Лисовский и некоторые другие, соглашаясь с критикой отдельных слабых стихов Льва Кондырева, не поддержали охаивание Дремовым творчества Елизаветы Стюарт. Поэты Мухачев и Стюарт доказывали свое право писать лирические стихи. А писательница Герман нашла в себе мужество критиковать не только статью «Советской Сибири», но и отдельные высказывания обкомовца Ремова. Лишь немногие писатели (Дремов, Алексеев) безоговорочно поддержали линию обкома. Писатель Алексеев много говорил о значении для писателей марксизма и политической учебы: А потом из его уст прозвучало следующее: «Совершенно правильно сказал в своем выступлении тов. Ремов, и я доволен, что у нас в Сибири нет ахматовых и зощенко. Но подголоски есть. На днях я прочитал ряд стихотворений в «Сибирских огнях» Замятиной. Это же вточности Ахматова...»
Несмотря на довольно бурно прошедшее собрание новосибирских писателей, резолюция была выдержана во вполне традиционном стиле. Всего в критическом ключе были упомянуты фамилии 14 писателей. Досталось даже вполне «правоверному» Н. Алексееву за «увлечение формалистическими опытами». Отмечались ошибки «Сибирских огней» в подборе произведений для печати [11]. Резолюция предписывала в основу всей работы положить постановление ЦК ВКП(б) о ленинградских журналах, «повернуть внимание» писателей к темам современности, повышать свой идейно-теоретический уровень, перестроить работу писательской организации, повысив требовательность к уровню произведений. К числу необходимых
мероприятий были отнесены также командировки на новостройки, предприятия, колхозы [12].
Но даже всесильному обкому оказалось непросто заставить писателей писать о современности. Спустя три года после данного собрания бюро Новосибирского обкома партии вновь возвращается к работе писателей и редакции журнала «Сибирские огни». Бюро Новосибирского обкома отметило выход ряда книг сибирских литераторов «ценных в художественном и общественном отношении» («Даурия» К. Седых, «Пушкинские горы» А. Смердова, «Снежный пик» А. Коптелова и др.). В то же время партийное руководство области заявило, что за три послевоенных года писателями «не создано ни одного выдающегося большого общественно-политического значения произведения о послевоенной жизни и трудовых делах советских людей, строящих коммунизм, ни одного широкого полотна о многогранной современной Сибири» [13].
Несмотря на достаточно резкую критику отдельных писателей, складывается впечатление, что все-таки в Новосибирске никаких серьезных «оргвыводов» в отношении «безыдейных» писателей не последовало. После ритуальных рассуждений о необходимости усиления критики и самокритики местных литераторов обком оставил в покое. Вероятно, единственным достаточно серьезным для критикуемых авторов последствием стал более жесткий отбор их произведений для публикации в журнале «Сибирские огни». Вместе с тем, было бы ошибкой недооценивать влияние подобных «установочных» собраний на литературный процесс в регионе. В ходе этих собраний происходило «приближение» идеологических постановлений ЦК к местным условиям. На конкретных примерах из творчества сибирских писателей показывались установленные властью границы «одобряемого» и «нежелательного». Выступление местных партийных работников давали писателям некие идейно-художественные «ориентиры», которые поддерживались властью и, наоборот, демонстрировали то, что для власти является неприемлемым. Участие руководителей обкома в такого рода собраниях было дополнительным фактором давления на литераторов: писатель должен был помнить, что его творчество находится под контролем.
Постановление ЦК ВКП(б) о ленинградских журналах оказало влияние на события в Омске вокруг книги стихов Леонида Николаевича Мартынова (1905 -1980) «Эрцинс-кий лес», выпущенной в 1946 г. в местном издательстве. Леонид Мартынов в те годы для провинциального Омска был заметной фигурой. Власти относились к нему настороженно, поскольку поэт считался не совсем благонадежным. В1932 г. органы ОГПУ сфабриковали дело так называемой «Сибирской бригады». Это дело получило такое название, т.к. основными фигурантами в нем были члены литературной группы «Сибиряки». Все литераторы из этой группы (Н. Анов, П. Васильев, Е. Забелин, С. Марков, Л. Мартынов и Л. Черноморцев) были арестованы и обвинены в «антисоветской деятельности». Мартынову сравнительно повезло: через три месяца он был освобожден и отправлен в ссылку в Вологду. В 1935 г. он вернулся в Омске, где прожил до февраля 1946 г., после чего уехал в Москву. Книги стихов Л. Мартынова «Стихи и поэмы» (1939 г.), «Вперед на наше Лукоморье» (1942 г), «Жар-цвет» (1944 г.), «Лукоморье» (1945 г.), выпускавшиеся в Омске, вызывали теплые отклики читателей и критиков.
Первый послевоенный сборник стихов поэта «Эрцинс-кий лес» сразу же привлек к себе внимание, но не только литераторов, но и властей. После выхода Постановления ЦК о ленинградских журналах идеологическая ситуация изменилась, и то, на что раньше власти закрывали глаза, уже становилось для них нетерпимым. Несмотря на то что поэт покинул Омск в феврале 1946 г, здесь последовала довольно резкая критика сборника «Эрцинский лес». Основные перипетии этих событий впервые достаточно
подробно (с публикацией документов) были изложены в статье Ирины Загатовой [14].
На заседании бюро Омского обкома ВКП(б), состоявшегося 3 января 1947 г., слушался вопрос о работе Омского книжного издательства. Именно на этом заседании звучат обвинительные речи в адрес Л.Н. Мартынова, а также в адрес директора ОМГИЗа С. И. Жданова и главного редактора издательства B.C. Курневой. Нам представляется, что после доклада A.A. Жданова, выхода идеологических постановлений ЦК ВКП(б) областное партийное руководство просто не могло не прореагировать на «безыдейные» стихотворения Мартынова. Тем более что это было уже сделано в толстых литературных журналах.
В постановлении бюро обкома ВКП(б) «О работе Омского областного государственного издательства» говорится, что в работе издательства имеются «крупные политические ошибки и серьезные недостатки». Какие же именно? «Грубейшей политической ошибкой ОМГИЗа, - говорится в постановлении бюро, - было предоставление литературной трибуны поэту Мартынову, который, пользуясь покровительством тт. Жданова и Курневой, издал ряд безыдейных, идеологически вредных и халтурных произведений». Далее шло перечисление ошибок, которые сделал поэт в своем творчестве. Критике были подвергнуты книги «Эрцинский лес», «Жар-цвет» и другие [15].
8 января 1947 г. проводится закрытое собрание первичной партийной организации при Омском обллите (местной цензуры), где первым вопросом значится обсуждение доклада A.A. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград». Собрание высоко оценило постановление ЦК ВКП(б) и доклад Жданова и отметило, что работниками облпита «были допущены ошибки при визировании к печати таких литературных произведений, как сборник стихов Л. Мартынова «Эрцинский лес», по содержанию своему безыдейных, и серенький рассказ Жданова «Хмурый спутник»». Партсобрание цензоров постановило: «1. Обязать всех цензоров в своей повседневной работе по осуществлению контроля руководствоваться Постановлением ЦК ВКП(б) от 14/VIII-
1946 г. и докладом т. Жданова A.A. 2. Повысить бдительность и не допускать к изданию произведений халтурных, антихудожественных, ставя своевремённо в известность отдел пропаганды Обкома ВКП(б) о каждом низкопробном издании» [16].
«Дело Мартынова» в Омске было ознаменовано и выходом критической статьи «На ложном пути», опубликованной в «Сибирских огнях» [17]. Ее автором выступил тогдашний корреспондент газеты «Известия», а позднее видный историк и краевед М.Е. Бударин. Он негативно оценил книгу Мартынова «Эрцинский лес», фактически отверг право поэта на собственные поэтические воззрения [18]. Позднее Михаил Ефимович пересмотрел свою позицию и признал (в том числе и в печати), что критика Мартынова была неоправданно резкой. С позиций господствующей официальной идеологии поэт не имел права жить в своем собственном романтическом Лукоморье, отдельно отдел и чаяний страны и народа.
Кампания против «упаднических стихов» Мартынова была вскоре закончена, и все имеющие отношение к литературе (писатели, цензоры, издатели, партийные работники) должны были сделать необходимые выводы. Но летом
1947 года выходит в свет очередная (шестая) книга «Омского альманаха», и колесо партийных проработок вновь завертелось. 11 октября 1947 г. на заседании бюро Омского обкома ВКП(б) слушается вопрос о шестой книге «Омский альманах». Первый секретарь С. Румянцев резко критикует издательство за «безыдейность», «низкопробные произведения», «ненужные переводы английских писателей» [19]. По мнению бюро, выход альманаха свидетельствует «о политической беспечности, беспринципности и идейной пустоте в работе Омгиза, об отсутствии большевистской критики и самокритики в работе Омгиза и литературном объединении». Было обращено внимание отдела
пропаганды и агитации обкома на усиление контроля над работой Омгиза и литературного объединения. В постановляющей части бюро обкома ВКП(б) предупредило директора издательства Жданова, что «если он не устранит серьезных недостатков в работе, то будет снят с работы и исключен из партии». Было дано указание обллиту об изъятии из продажи нераскупленных экземпляров «Омского альманаха» № 6. Состав редакционной коллегия альманаха был изменен (в нее вошли не только писатели, но и работники обкома партии). Планировалось усиление руководства молодыми писателями со стороны обкома, а также изменения в президиуме литобъединения [20].
Итак, забота об идеологической чистоте приводит обком к решению об изъятии «безыдейного» номера «Омского альманаха», наказанию тех, кто ослабил «политическую бдительность». Как замечает историк И. Загатова: «Бесконечные заседания партийных организаций по вопросам литературы, разносные рецензии, газетно-журнальная проработка Леонида Мартынова - все свидетельствовало о том, что о задачах партии и правительства на местах помнили. Бдить, следить, вовремя осведомлять - эти «правила поведения» стали нормой многих современников поэта. Боязнь самому оказаться в числе виновных подталкивала людей нередко к весьма сомнительной деятельности». В этом И. Загатова убедилась, познакомившись с материалами, хранящимися в Государственном архиве Омской области в личном фонде доцента Омского сельхозинститута В. К. Иванова. Он внес определенный вклад в развитие омского краеведения, но оказалось, что он же имел прямое отношение и к «антимартыновской кампании». В его фонде помимо многочисленных публикаций (так или иначе связанных с творчеством Л.Н. Мартынова) за многие годы, писем в ЦК КПСС... обнаружились рукописи 1946 года за подписью не только Иванова, но и В.Н. Эн-гельгардта, удивительно напоминающие по содержанию вышеприведенные партийные документы [21]. Совпадение отдельных фраз не оставляет сомнений, что ряд справок идеологов обкома составлялся с подачи В. К. Иванова и В.Н. Энгельгардта. Очевидно, что без работы таких «помощников партии» проведение идеологических мероприятий ВКП(б) в провинции было бы затруднено/Поэтому, когда речь идет об идеологических кампаниях, надо понимать, что партийные руководители осуществляли свою линию, непосредственно опираясь на определенную группу лиц из числа интеллигенции.
Причины «верноподданности» представителей интеллигенции были различными. Вероятно, среди этих причин была и искренняя убежденность вышеназванных критиков во вредности «идеологически невыдержанных» стихов Мартынова. Но, бесспорно, что среди причин, заставлявших писать подобные послания в обком и ЦК, нередко присутствовали не только вера в правильность политики партии, но и страх за свою судьбу, личная неприязнь или элементарная зависть. Нередко стремление угодить власти было продиктовано желанием продвинуться в карьере или же искупить вину за какие-то прежние «идеологические ошибки», наличие репрессированных родственников и т.п.
К идеологическому воспитанию литераторов в духе постановления ЦК ВКП(б) о ленинградских журналах возвращались и в последующие годы. Например, в Омске 25 -27 июня 1948 г. прошло областное совещание писателей, молодых литераторов и представителей литературной общественности. На обсуждение собравшихся был представлен доклад обкома ВКП(б) «Советская литература после постановлений ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» и задачи писателей области» [22]. С докладом выступил секретарь обкома по идеологии П.А. Шуркин. Основные положения доклада были воспроизведены Шур-киным позже в статье, опубликованной «Омской правдой». «Наши поэты, прозаики и драматурги, - пишет главный идеолог области, - должны работать над тем, чтобы
отразить процесс строительства коммунизма в нашей стране, борьбу рабочих и колхозников за осуществление пятилетки в четыре года. Эти произведения, которых ждут читатели, могут быть построены на богатом материале из жизни нашей области. В наших селах и на наших заводах есть замечательные люди, Гэрой Социалистического Труда, мастера земледелия и производства, достойные того, чтобы об их делах и думах было рассказано ярким художественным словом»[23].
Секретарь обкома особо остановился на необходимости улучшения воспитательной работы с писателями на проводившихся «литературных четвергах». По мнению П.А. Шуркина, на «четвергах» необходимо организовывать встречи с «лучшими стахановцами города и деревни, лучшими представителями советской интеллигенции», проводить доклады по вопросам марксистско-ленинской теории, обсуждать новинки советской литературы. При обсуждении произведений местных авторов следует руководствоваться «высокими критериями марксистско-ленинской эстетики». Был поставлен и вопрос о том, что омские литераторы должны пропагандировать русскую и советскую литературу, помочь «стахановцам» в написании книг, в которых был бы обобщен их опыт [24].
Вопрос «О работе Омского литературного объединения» был рассмотрен и на бюро обкома ВКП(б) [25]. В постановлении бюро Омского обкома было отмечено, что «отдельные авторы допускают серьезные идеологические ошибки, аполитичность и безыдейность, перепевают мотивы упаднической поэзии декадентства, не овладевают мастерством, пренебрежительно относятся к изучению русской классической литературы, не повышают своего идейно-художественного уровня, оторваны от жизни заводов и колхозов и слабо отображают в своих произведениях актуальные вопросы советской действительности, борьбу советского народа за выполнение 5-летнего плана» [26].
Не остались в стороне от борьбы за идейность в литературе и партийные органы Томской области. 10 октября 1946 г. обкомом ВКП(б) было проведено совещание с писателями, работниками газет и радиокомитета. На нем из уст партийных руководителей звучали слова о необходимости «оттачивать свои произведения не только сточки зрения литературной, но и с точки зрения политической направленности, идеологической выдержанности» [27]. Подобная мысль поддерживалась и в выступлениях самих творческих работников. Несмотря на критику некоторых произведений, опубликованных в альманахе «Томск», секретарь обкома Бурков заявил, что альманах закрыт не будет. Он рекомендовал литераторам не бросать писательство, «но работать более упорно, с еще большей настойчивостью, с еще большей энергией» [28].
21 октября 1946 г. бюро Томского обкома ВКП(б) рассмотрело вопрос «Об ошибках и недостатках литературного альманаха «Томск» и мерах улучшения работы литературной группы» [29]. Бюро отметило положительную роль выпущенных трех литературных газет и двух альманахов «Томск». В то же время было обращено внимание, что среди опубликованных произведений имелись «безыдейные и идеологически вредные», «таковым были отнесены стихи Д. Лившица «Надо мною медно-красный рог» («произведение, проникнутое тоской, пессимизмом, аполитичной индивидуалистической лирикой») и «Гадание» (проповедь мракобесия и шарлатанства»). «Серьезной ошибкой», по мнению бюро обкома, было опубликование повести Н. По^ пова «Санька Галкин», в которой автор «лживо показывает действительность советской школы, клевещет на советское учительство, фальсифицирует учение Ленина о коммунистическом воспитании». Отмечалось снижение требовательности к художественным произведениям. Томским писателям было также указано, что они удалились от современных тем и «односторонне увлеклись исторической тематикой» [30].
В постановляющей части бюро обкома обязало отдел пропаганды и агитации принять меры к устранению ошибок, недостатков, «усилить контроль за работой литературной фуппы, обеспечить систематическую воспитательную работу с писателями и журналистами, организовать глубокое изучение ими марксистско-ленинской теории». Одновременно бюро призвало секретариат литературной группы изменить стиль и методы работы, систематически проводить собрания писателей по обмену опытом работы и для критического обзора их произведений, привлекать молодежь, «организовывать встречи писателей с трудящимися на предприятиях и в колхозах». Несмотря на критику, обком разрешил издать новый выпуск альманаха объемом 7 печатных листов и тиражом 10 тыс. экземпляров [31].
Показательные расправы над Зощенко и Ахматовой, идеологические постановления ЦК, подробно разбиравшиеся на собраниях, не могли не повлиять на творчество западно-сибирских писателей. «Теория бесконфликтности», распространившаяся в литературе и искусстве после идеологических постановлений партийного руководства, оказала негативное влияние на ряд произведений конца 1940 - начала 1950-х гг Она приводила к сглаживанию существовавших противоречий, к украшательству, замалчиванию многих проблем, волновавших современников. Широкое распространение получили «производственные» романы и пьесы, в которых удепялось чрезмерное внимание к разного рода техническим процессам, а внутренняя жизнь, психология героев отходили на второй план. Таким, например, был известный роман А. Волошина «Земля Кузнецкая» (1949 г.) [32]. Наиболее значительные произведения связаны с обращением писателей региона к историческому прошлому. Одним из лучших литературных произведений этого жанра стал роман Г. Маркова «Строговы» (1946 г.).
Таким образом, в Западной Сибири проведение идеологических мероприятий четко координировалось центром. Выполнение идеологических постановлений ЦК ВКП(б) р литературных журналах и проведение кампаний 1946 -1949 гг проходило под флагом борьбы с «безыдейностью» литературных произведений. Одновременно писателей заставляли «повышать свой идейно-теоретический уровень», обучаясь в системе политического просвещения, участвовать в лекционной пропаганде. Так власть пыталась оказать воздействие на сознание писателей по нескольким направлениям, чтобы более жестко привязать литературное творчество к проводимому политическому курсу. Идет ологические кампании по борьбе с «безыдейностью», «формализмом» и «космополитизмом» носили показательный характер и призваны были усилить идеологическое влияние партии на художественную жизнь в целом и литературный процесс в частности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Власть и художественная интеллигенция: Документы ЦКРКП(б), ВКП(б), ВЧК-ОГПУ-НКВД о культурной политике. 1917- 1953/Под ред. акад. А.Н. Яковлева; Сост.:А. Аргозов, О. Наумов. - М., 1999. - С. 588.
2. Там же.
3. См.: Культурное строительство на Алтае. 1941 -1977. Документы и материалы. Т.2.- Барнаул, 1990. - С. 250.
4. См.: Шик Э. Литературный Омск послевоенных лет (1946 -1955 гг.) // Вопросы русской и советской литературы Сибири. - Новосибирск, 1971. - С. 283 - 293.
5. Самокритика - испытанное оружие большевизма // Советская Сибирь (Новосибирск). - 1946. - № 170. - 25 августа.-С. 2.
6. Высоцкий А. Произведения, искажающие советскую действительность // Советская Сибирь (Новосибирск). -1946. - № 183. -13 сентября. - С. 2.
7. Цит. по копии: ГАНО. Ф. П~4. Оп. 10. Д. 345. Л. 1 -13.
6. Дремов Ан. Об одной вредной тенденции // Советская
Сибирь (Новосибирск). -1946. - № 188. - 20 сентября. - С. 2 - 3.
9. См.: Собрание писателей Новосибирска // Советская Сибирь (Новосибирск). -1946. - № 188. - 20 сентября. - С. 2.
10. ГАНО. Ф. П-4. Оп. 10. Д. 345. Л. 31 -93.
11. Собрание писателей Новосибирска. - С. 2.
12. Там же.
13. За высокую идейность и художественное мастерство//Сибирские огни (Новосибирск). -1949. - N9 4. -С. 135.
14. См.: Загатова И. Облава 1946 года // Сын Гипербореи. Книга о поэте [Сб. ст. о Л. Мартынове] / Отв. ред. С.Н. Поварцов.-Омск, 1997.-С. 93-129.
15. Тамже. 0.110 —111.
16. Там же. С.112-113.
17. Бударин М. На ложном пути // Сибирские огни (Новосибирск). -1947. - № 2. - С.115-117.
18. Загатова И. Указ. соч. С. 116.
19. Тамже. С. 117.
20. Тамже С. 118-119.
21. Тамже. С. 119.
22. 1000 знаменательных событий из истории Омска. 1716-1996-2-е изд., испр. идоп./Сост. инауч.ред. П.П. Вибе. Омск, 1998.-С. 172.
23. См.: Шуркин П. За высокую идейность художественной литературы // Омская правда. - 1948. -№ 154. - 4 августа. - С. 2.
24. Там же.
25. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д.79. Л. 26-29.
26. Там же.
27. ЦДНИТО.Ф. 607. Оп. 1. Д. 452. Л. 44.
28. Там же. Л. 45.
29. См.: ЦДНИТО. Ф. 607. Оп. 1. Д. 416. Л. 7-9.
30. Тамже. Л. 7-8.
31. Тамже. Л. 9.
32. См.: История Сибири с древнейших времен до наших дней: В 5 т./ Глав. ред. А.П. Окладников. Т. 5. Сибирь в период завершения строительства социализма и перехода к коммунизму / Б.Л. Борисов, Г.А. Докучаев, Ф.А. Аржанов и др.-Л., 1969.-С. 289.
СИЗОВ Сергей Григорьевич, доцент кафедры политологии Сибирской государственной автомобильно-дорожной академии, кандидат исторических наук.
Омский государственный технический университет
УДК 301
в п. плосконосова ИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО:
ЭВОЛЮЦИЯ СИСТЕМЫ ВЛАСТИ И СОЦИОСТР УКТУРНЫХ ПРОЦЕССОВ
РАССМАТРИВАЮТСЯ ВОПРОСЫ ТРАНСФОРМАЦИИ СИСТЕМЫ ВЛАСТИ И ИЗМЕНЕНИЯ В СОЦИУМЕ НА ИНДУСТРИАЛЬНОЙ СТАДИИ ЕГО РАЗВИТИЯ; АНАЛИЗИРУЮТСЯ ОСОБЕННОСТИ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ И ФОРМИРОВАНИЕ ИНСТИТУТОВ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА И СОЦИАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА.
Каждая цивилизация основывается на матрице осевых принципов социально-технологического мышления, на базе которой складывается целый комплекс системообразующих ценностей и норм, составляющих парадигму цивилизации. Доминирующий тип менталитета, культуры, технико-экономической и социально-политической организации, образ жизни определяются данными ценностями и нормами. Постепенно обнаруживается несостоятельность матрицы осевых принципов мышления, исчерпывается та сила, энергия, которая движет цивилизацию.
При исследовании современной парадигмы отношений общества и правящей элиты важно отталкиваться от системно-контекстуального характера социума, принимая во внимание сложную и весьма подвижную взаимосвязь, последовательность и соподчиненность действия структурных и процедурных факторов, постоянно влияющих на социальное воспроизводство. Для выявления генетического кода, формирующего ритмы и направленность социальной модернизации, возникает настоятельная потребность осмысления логики произошедших в прошлом фундаментальных сдвигов, которые определяют тенденции изменений базовых характеристик отношений субъектов и контрсубъектов власти, социокультурных и институциональных предпосылок реализации последней.
Грандиозная цивилизационная трансформация, связанная с зарождением капитализма и его приходом на смену феодализму имела своим следствием фундаментальные технологические, экономические, социальные и политические изменения, преобразовавшие европейский и северо-
американский мир. Она возникла в результате изменения миропонимания, перевернувшего представления о человеке, обществе, государстве и их взаимоотношениях. Цивилизационная трансформация основывалась на западном христианстве, реформаторских культурных традициях, социально-философских и общественно-исторических учениях, возникших в эпоху Просвещения.
Цивилиэационные характеристики социально активных групп в странах Запада и система власти стали претерпевать радикальные изменения в период Реформации. К началу XIX века сформировались очертания нового типа человека со свойственными для индустриального общества особыми качествами, для которого поведение, основанное на миросозерцании, все больше уступает поведению, построенному на началах целесообразной рациональности. В результате революционных преобразований в рамках нового типа мышления с учетом культурно-исторического опыта радикально меняется институциональное устройство общества и демократизируется система власти.
Демократизация национально-политических режимов осуществлялась в XVIII - начале XX веков неравномерно, революционными волнами, которые исходили из эпицентра революционного взрыва и постепенно ослабевали по мере удаления от него в пространстве и во времени. При этом декларация идеалов, провозглашенных крупнейшими революционерами, стала расходиться с практикой. Стала обнаруживаться ограниченность классической доктрины демократии, возникает необходимость радикального
