CC BY
47
Список литературы
1. Ракитов А.И. Историческое познание: системно-гносеоло-
гический подход. - М.: Политиздат, 1982. - С. 52.
2. Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М.: Политиз-
дат,1991. - С.271-275.
3. Савельева И.М., Полетаев A.B. Социальные представления
о прошлом, или Знают ли американцы историю. - М., 2008.
4. Мегилл А. Некоторые соображения о проблеме истинност-
ной оценки репрезентации прошлого// Эпистемология & философия науки. -Т. XV. - № 1. - М., 2008.
5. Телевидение. Википедия/http://ru.wikipedia.org/wiki
6. Большая советская энциклопедия, электронная версия.
Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 2002.
7. Учебное кино. Яндекс словари /http://siovari.yandex.ru.
С. А. Дружкова
Курганский государственный университет УДК 94 "1569-1572" + 94(47).043 + 94(48).03
ПОСОЛЬСТВО ПАВЛА ЮСТЕНА В КОНТЕКСТЕ РУССКО-ШВЕДСКИХ ОТНОШЕНИЙ В XVI В.
Аннотация
Данная статья посвящена описанию пребывания в России посольства Павла Юстена в 1569-1572 гг. Автор анализирует главные причины специфического обращения со шведскими дипломатами и делает вывод о том, что оно стало следствием крайне сложных русско-шведских отношений в XVI в.
Ключевые слова: шведское посольство, «дело Екатерины Ягеллонок», дипломатический этикет.
S.A. Druzhkova Kurgan State University
THE EMBASSY OF PAVEL USTEN IN THE CONTEXT OF RUSSO - SWEDISH RELATIONS IN THE 16th CENTURY
Annotation
This article is devoted to the description of the Pavel Listen embassy's work in Russia (1569-1572). The author analyses the main reasons of specific treatment accorded to Swedish diplomats and concludes it to be a cause of extremely difficult Russo - Swedish relations in the 16th century.
Key words: embassy of Sweden, «Case of Ekaterina Yagellonok», diplomatic etiquette.
Введение
На протяжении XVI в. русско-шведские отношения оставались очень сложными. Зачастую противоречия между государями негативно сказывались на судьбах посольств, обмен которыми был более или менее регулярным. Примером тому может служить посольство Павла Юстена 1569-1572 гг.
Несмотря на то, что историография внешнеполитических сношений Московского государства в XVI в. весьма обширна, «Известия о посольстве в Россию» Павла Юстена до сих пор оставались вне поле зрения российских ученых. Стоит отметить лишь две статьи: С.Н. Богатырёв «Павел Юстен: протестантский епископ и королевский дипломат» и Г.М. Коваленко «Посольство П. Юстена в контексте спора о "посольском обычае"» [1,2].
В данной работе исследуется посольство П. Юстена в контексте русско-шведских дипломатических отношений в XVI в.
1. События, предшествовавшие посольству Павла Юстена
Главной целью шведского посольства было разрешение глубокого политического и династического конфликта между Москвой и Стокгольмом, истоки которого восходят к условиям русско-шведского «Договора о дружбе, союзе, взаимопомощи и окончательном мире», заключенного в 1567 г. между царем Иваном IV и представителями короля Эрика XIV. В условиях войны с Польшей Иван IV искал разные пути воздействия на своего главного противника, польского короля Сигизмунда II Ягеллона. Шведский король Эрик XIV стремился укрепить свои позиции в конфликте между Швецией и Данией. При таких обстоятельствах в 1567 г. Россия и Швеция заключили договор, что само по себе было вполне естественно, если бы не первый пункт этого соглашения, невыполнение которого автоматически аннулировало весь договор. Речь идет об известном «деле Екатерины Ягеллонок», сестре польского короля Сигизмунда II. Еще в 1560 г. во время переговоров между Россией и Польшей царь Иван IV высказал идею о своей женитьбе на Екатерине, и эти брачные планы сначала были поддержаны Сигизмундом. Однако, в конце концов дипломатические переговоры зашли в тупик, и вместе с ними прекратились разговоры о браке русского царя и польской королевны. Позже Екатерина была выдана замуж за брата Эрика, Юхана, герцога Финляндского. Эрик считал Юхана своим политическим соперником и приказал бросить его в тюрьму. Екатерина же превратилась в разменную монету в политической игре Стокгольма и Москвы. Согласно договору 1567 г., союз между двумя странами мог быть заключен только в том случае, если Эрик передаст Екатерину русскому царю. С ее помощью Иван IV надеялся склонить польского короля Сигизмунда к миру, хотя не совсем ясно, как эти планы должны были реализоваться на практике. Кроме того, через брак с сестрой польского короля царь в перспективе мог претендовать на занятие польского престола.
С учетом всех вышеуказанных обстоятельств русская сторона проявила в «деле Екатерины Ягеллонок» исключительную настойчивость. В 1567 г. в Стокгольм отправилось посольство боярина И.М. Воронцова с целью привезти Екатерину в Москву. Прибытие русского посольства в столицу Швеции поставило короля Эрика перед неразрешимой дилеммой. Отказ от передачи Екатерины означал бы полный разрыв с Московией, в то время как выполнение всех условий договора вызвало бы волну возмущения по всему королевству. Эрик так и не смог найти выхода из сложившейся ситуации.
В сентябре 1568 года в Стокгольме произошел государственный переворот, в результате которого к власти
пришел брат Эрика Юхан. Посольство И.М. Воронцова было сначала ограблено и арестовано, а затем сослано в г. Турку, где пробыло полгода.
Однако Юхан III намеревался сохранить мирные отношения с Россией. Об этом свидетельствует поспешное отправление в Россию посольства, возглавляемого Абов-ским епископом Павлом Юстеном. Уже через два дня после коронации Юхана (март 1569 г) епископ получил задание отправиться в Россию для обсуждения условий мирного договора с царем Иваном IV. В грамоте, переданной с епископом, Юхан III предлагал Ивану IV заключить мир на таких же условиях, как при Густаве Ваза и Эрике XIV, прекратить военные действия в Ливонии и Финляндии и разрешить свободную торговлю шведским и русским купцам. О деле Екатерины король упоминал очень коротко, деликатно назвав весь план «нехристианскими мыслями» [3].
2. Пребывание шведского посольства в России
П. Юстен, а также Ансон Устерб (Пер Монссон Ут-тер), Матиас Шуберт, Ян Гельбрехт Нильссон, секретарь миссии, пересекли русскую границу 7 сентября 1569 г близ р. Сестре [4]. Выбор кандидатуры Павла Юстена в роли главы посольства не был случайным. На протяжении XVI века шведские короли из династии Ваза нередко использовали епископов для ответственных дипломатических поручений. Высшие иерархи протестантской церкви обладали важными качествами, необходимыми для дипломатической службы: они были хорошо образованны, знали иностранные и древние языки, умели составлять документы, и, наконец, благодаря своему духовному сану они имели высокий моральный авторитет.
Следует отметить также тот факт, что Матиас Шуберт был секретарём шведского посольства 1567 г. и участвовал в подписании вышеуказанного Договора между Иваном IV и Эйриком XIV. Позже русский царь в ходе переговоров 1570-1571 гг. ему об этом напомнит [3, 173-222; 4, 97-163].
На границе послов встречал пристав Афанасий Бабкин. При обмене традиционными приветствиями по прибытии в Новгород шведы заявили, что они находятся в добром здравии и получали достаточное количество провизии во время передвижения по русской территории. Таким образом, в течение первой недели пребывания в России Юстен не испытывал никаких трудностей, хотя позднее в своем отчете он будет утверждать, что с самого начала его путешествие было исполнено тяжелых испытаний и зловещих примет.
Первые признаки грядущих несчастий проявились только 15 сентября, когда в ответ на приглашение начать переговоры с новгородским наместником князем П.Д. Пронским шведские послы заявили, что они уполномочены говорить только с самим царем. Истоки данного конфликта кроются в споре о дипломатическом ритуале, существенно осложнявшем русско-шведские отношения того времени. Длительное время Швеция была частью Кальмарского союза, т.е. не являлась самостоятельным государством, и все дипломатические контакты между Москвой и Стокгольмом велись через Новгород. Иван IV использовал эту традицию для идеологического обоснования своей концепции международного права, согласно которой существует определенная иерархия государств. Вначале он называл Швецию «землями за Выборгом», отмечая, что даже пригороды Новгорода больше, чем Стокгольм. Поэтому он считал, что старая практика, при которой в договорных грамотах Швеция и Новгород фигурировали как равные величины, должна быть продолжена. Потом он находит более тонкие доводы для того, чтобы доказать неполноценность Швеции: отмечает ее длительное подчинение Дании, отсутствие древней королевской
династии, критикует практику участия сословий в решении международных вопросов. Шведские представители королевской династии Ваза настаивали на прямых переговорах с царем, в то время как русская сторона считала, что по своему статусу шведский король недостоин обращаться непосредственно к московскому царю и должен вести переговоры только с новгородским наместником. Речь шла фактически о признании новой династии де-юре. Особенно важно это было для ее основателя Густава I. Но Иван IV не считал его равным себе государем. Царь приравнивал положение Швеции в рамках расторгнутой унии с Данией к положению Новгорода в составе Русского государства и распорядился не допускать шведских послов лично к нему.
В ответ на слова послов о том, что они посланы к царю, новгородский наместник князь Петр Пронский заявил, что он ни при каких обстоятельствах не пропустит их дальше вглубь русской территории. Представители шведского короля явно не осознавали всей серьезности сложившейся ситуации. С изрядной долей самонадеянности Юстен сообщает в отчете, что русские просили их прийти к наместнику (т.е. прийти на прием к наместнику для того, чтобы сообщить, с чем прибыло посольство к русскому царю. - С.Д.) «из-за русской кичливости или из пустого тщеславия: чтобы гордиться тем, что мы послы подчинились их воле» [4, 97-163]. В связи с этим возникает вопрос, в какой мере Юстен и его коллеги были информированы об особенностях русского дипломатического церемониала и тонкостях международных отношений. Обычно русские власти старались всячески ограничить контакты иностранных послов как с их соотечественниками в России, так и с представителями местного населения. Послам категорически запрещали покидать территорию резиденции, все продукты и другие необходимые припасы им доставляли специально приставленные русские охранники. Еще до прибытия Юстена в Новгород местные власти получили распоряжение из Москвы строго следить за тем, чтобы шведские послы не могли свободно перемещаться по улицам и чтобы с ними никто не общался без официального разрешения [3, 173-222].
В то же время отчет Юстена показывает, что, несмотря на все меры, принимаемые русской стороной, члены посольства знали о главных событиях, происходивших в России. В отчете зафиксированы сведения о смерти царицы Марии Темрюковны и информация о прибытии в Россию ливонского посольства. Хуже обстояло дело со сведениями о международном положении; в частности, Юстен не знал, закончилась ли война между Швецией и Данией. Весьма вероятно, что подобные информаторы действовали с ведома местных властей.
Вообще русская сторона использовала самые разные средства для оказания давления на шведских представителей. Сразу после получения первых известий о прибытии посольства Юстена царь приказал давать им провизии меньше, чем выдавали другим посольствам. Если раньше посольству Штеня 1567 г. давали по 15 алтын на еду на человека в день, то посольству П. Юстена убавили до 3 денег, давали им по 2 алтына на человека в день на еду [3, 173-222]. Осенью 1569 г. по распоряжению царя несколько раз увеличивали число охранников, приставленных к посольской резиденции [3, 173-222]. Изолируя послов и окружая их многочисленной охраной, русские власти пытались сделать Юстена более уступчивым во время переговоров. Подобные методы психологического воздействия были типичны для русско-шведских отношений того времени, когда между двумя странами часто велись военные действия. Л.А. Юзефович отмечает, что дипломатические представители Швеции обычно находились
в России на положении полупленников [5]. Посольство Юс-тена не было исключением из этого правила.
В начале декабря до Юстена дошли слухи о том, что царь задумал унизить шведских послов, игнорируя все их просьбы о личной встрече. Под влиянием этой информации шведские послы постепенно свыклись с мыслью, что им все-таки придется начать переговоры с новгородским наместником. Юстен и его коллеги сообщили свое решение русским властям в Новгороде, а те, в свою очередь, немедленно передали эту важную новость царю в Александровскую слободу [3, 173-222]. Таким образом, шведские представители приняли главное условие русской стороны о ведении переговоров не с царем в Москве, а с новгородским наместником.
Однако мнение шведских послов уже не интересовало Ивана IV. На рубеже 1569-1570 гг. царь готовился сурово покарать тех лиц, кого он считал врагами и изменниками. В начале января 1570 г. царь появился в окрестностях Новгорода вместе со своими опричниками. Как показывает отчет, Юстен знал о прибытии царя и даже надеялся, что теперь наконец-то удастся начать полноценные переговоры и выполнить главную задачу посольства. Однако царь прибыл в Новгород не для дипломатических переговоров, а для проведения карательной экспедиции.
С появлением в Новгороде царя Юстен и его коллеги по посольству подверглись избиению и жестоким издевательствам. Позднее Иван IV будет представлять нападение на Юстена как месть за дурное обращение с посольством Воронцова в Швеции. Жажда мести, несомненно, играла определенную роль в действиях царя, но это была, на наш взгляд, далеко не единственная причина, по которой Иван истязал шведских послов. Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что грабеж и избиение членов посольства не имели никакого смысла с точки зрения ведения переговоров. Как отмечалось выше, еще до того, как подвергнуться нападению, шведские послы согласились вести переговоры с новгородским наместником. Чтобы лучше понять произошедшее с Юстеном, необходимо рассмотреть историю его посольства в контексте драматических событий, происходивших в Новгороде в начале 1570 г. во время приема в Новгороде посольства Юстена была организована пародия на ритуал дипломатический. Внешне прием Юстена проходил в соответствии с русским посольским обычаем: 7 января послов доставили в повозках к резиденции наместника, по пути их следования стоял вооруженный эскорт, при встрече послов торжественно поздравили с прибытием. Однако Юстен тонко почувствовал, что с самого начала все происходящее вокруг было пронизано духом лжи и притворства. После трех с половиной месяцев, проведенных послами в фактическом заточении, все поздравления с прибытием показались Юстену ироничными и фальшивыми. От его внимательного взора не укрылось и то, что на приеме было много вооруженных дворян, выглядевших так, будто им предстояла вооруженная схватка, а не дипломатические переговоры. Когда послы произносили традиционное приветствие, новгородский наместник сохранял молчание до тех пор, пока не услышал, что послы пропустили в своей речи его имя. Последующие события поразительно напоминают те издевательства, которым подвергся новгородский архиепископ Пимен. Неожиданно все присутствующие начали громко кричать, послов стали хватать за руки и выталкивать из помещения, а некий слепец потребовал немедленно расправиться с ними. У послов отобрали все личные вещи, драгоценности и деньги. Затем Юстена и нескольких других членов посольства привязали к одному всаднику и на глазах у многочисленной публики послов заставили бегать за его лошадью. Когда лошадь повора-
чивала, привязанным послам приходилось описывать круги, напоминавшие некий странный танец. Подобным образом послов доставили в какой-то кабак, где с них сорвали одежду и выставили голыми напоказ толпе [4, 97-163].
Все традиции посольского церемониала здесь вывернуты наизнанку. Если обычно иностранные послы двигались по городу торжественной процессией, то Юстена и его коллег заставили унизительно бегать за лошадью. После приема иностранных дипломатов обычно приглашали на торжественный обед, во время которого им иногда дарили драгоценные одежды. Юстен же, напротив, попал в кабак, где с него сорвали всю его одежду. Все эти унижения приобретают особенно жестокий характер, если учитывать духовный сан посла. Наконец, исключительно важно, что шведские послы подвергались издевательствам публично, в присутствии большой толпы. Устраивая свои пародии, царь нуждался в зрителях. Горожане, видя сцены издевательств, должны были понять: с приходом царя и его опричников в Новгород мир перевернулся, и нигде — ни в церковной службе, ни в посольском обычае — привычные нормы и традиции больше не действуют. Публичное нарушение христианских и дипломатических ритуалов должно было показать, что судьба каждого человека теперь находится в руках царя, и ни духовный сан, ни статус дипломата больше не служат защитой от царского гнева. В этом смысле издевательства, перенесенные посольством Юстена в Новгороде, являются не только эпизодом из истории русско-шведских отношений, но и эпизодом из истории опричнины и новгородского погрома. Характерно, что грабежом послов руководил один из самых видных опричников — князь А.И. Вяземский [3, 173-222].
Хотя после нападения в Новгороде посольство больше не подвергалось прямому физическому насилию, Юстену и его товарищам предстояло перенести еще немало испытаний. Члены посольства были доставлены в Москву, причем по пути с ними обращались, по словам Юстена, как с пленными разбойниками, а не как с иностранными послами [4, 97-163]. В Москве послов поместили на новом Ногайском дворе, находившемся за рекой Яузой около Нового Спасского монастыря, т.е. в районе, не входившем в то время в состав городской территории. Выбор такого места имел определенный смысл. По нормам тогдашнего посольского обычая для послов считалось почетным иметь резиденцию как можно ближе к царскому дворцу. Поместив Юстена за городской чертой, царь еще раз продемонстрировал свое пренебрежительное отношение к представителям шведского короля [3, 173-222]. Нельзя не заметить и еще один факт. Юстена, христианского епископа, разместили в мусульманской резиденции, что также имело некоторый издевательский подтекст, учитывая тогдашний непримиримый конфликт между христианским и мусульманским миром. Впрочем, после всех злоключений, перенесенных в Новгороде, у послов уже не было сил обращать внимание на тонкости дипломатических обычаев. В своем отчете Юстен отметил, что условия их содержания в Москве были даже немного лучше, чем по дороге из Новгорода в столицу.
Во время переговоров в Москве в мае-июне 1570 г. русская сторона свела все проблемы к вопросу о дипломатическом ритуале в отношениях между Россией и Швецией. Назвав все мирные предложения короля Юхана III «бездельными делами», русские дипломаты заявили, что прямые отношения между Стокгольмом и Москвой возможны только в том случае, если король передаст свою жену Екатерину русскому царю. В ответ на дипломатичное заявление послов о том, что они приехали не браниться, а обсудить мирные предложения, им объявили царскую
опалу и пригрозили отправить в ссылку в Муром [3, 173222]. Однако даже в этой тяжелой ситуации послы пытались вести переговоры по правилам дипломатии, предлагая компромиссные решения. Как и в Новгороде, Юстен высказал готовность заключить договор с новгородским наместником, но потребовал, чтобы в тексте договора было указано, что города Колывань (Таллинн), Пернов, Пайда и Карискус принадлежат шведскому королю [3, 173222]. Предложение шведских представителей не встретило положительного отклика с русской стороны. В то время московская дипломатия возлагала большие надежды на прибывшего в столицу брата датского короля, герцога Магнуса. План русской стороны состоял в том, чтобы сделать Магнуса королем Ливонии, который оставался бы марионеткой в руках Москвы. Поскольку Дания в то время была противником Швеции, Юстен воспринимал Магнуса как опасного врага своей страны. В своем отчете епископ прямо указывал, что прибытие Магнуса существенно осложнило ход его переговоров с царскими дипломатами. Русские дипломатические источники также сообщают, что при обсуждении предложений Юстена московские бояре делали главную ставку на Магнуса и не придавали большого значения шведским инициативам [3, 173-222].
Отчет Юстена — самый подробный источник о пребывании посольства в ссылке в Муроме с 24 сентября 1570 г. по 28 ноября 1571 г. В это время в городе свирепствовала эпидемия чумы, от которой умерло несколько членов посольства. В условиях заточения и постоянной угрозы смертельной болезни среди членов посольства начались стычки и разногласия. В своих записках Юстен возлагает ответственность за частые ссоры на одного из главных членов посольства — Матиаса Шуберта, называя его озлобленным тираном[4, 97-163]. Пожалуй, Шуберт был наиболее опытным дипломатом среди шведских послов, именно он обычно вел переговоры с русскими от имени всего посольства. Вероятно, за отрицательной характеристикой Шуберта в отчете кроется какой-то конфликт, возникший между этим опытным дипломатом и Юстеном, являвшимся номинальным главой всей миссии.
Пока Юстен находился в Муроме, шведский король направил в Россию нескольких гонцов с просьбой отпустить послов домой. Для русских дипломатов особенно важной оказалась встреча с переводчиком одного из этих гонцов Г. Янсом (Ганцом) в марте 1571 г. Он собирался перейти на службу к русскому царю и сообщил ему важную информацию, которую позже русские использовали в переговорах с Юстеном. Он рассказал, что шведский король собирается послать к царю новых послов, готовых при необходимости передать царю Колывань и заключить мирный договор в Новгороде [3, 173-222]. Под влиянием этих сообщений русские дипломаты стали требовать от Юстена передачи Колывани, подчеркивая, что это непременное условие для заключения мира.
В апреле 1571 г. Иван IV отправил шведскому королю «наставление и повеление», где излагалась официальная версия русской стороны по поводу истории с посольством Юстена. Царь заявил, что после прибытия в Новгород послы «уродственным обычаем» не сказали «никоторых речей» новгородскому наместнику, поэтому все произошло «по их (послов. — С.Д.^ безумью» [3, 173222].
Только в декабре 1571 г. царь согласился возобновить переговоры с Юстеном, которые на сей раз должны были происходить в окрестностях Новгорода и в самом городе. Шведским представителям был предъявлен целый набор требований: Юхан III должен был передать царю Колывань и все свои владения в Ливонии, выплатить 10 000 ефимков за бесчестье русских послов в Стокголь-
ме, передать России серебряные рудники в пограничных районах или направить в Россию мастеров горного дела, отказаться от права самостоятельно заключать договоры с Польшей и Данией, согласиться на то, чтобы Иван IV использовал в своем титуле прилагательное «шведский», а также прислать образец шведского герба, чтобы царь включил его в свою печать. Кроме того, в случае войны России с каким-нибудь неприятелем Швеция обязывалась направить на помощь царю полторы тысячи человек. Послы приняли только условие о выплате компенсации за бесчестье и направлении горных мастеров, позже они также согласились рассмотреть идею о посылке в Россию шведского военного корпуса в 200-300 человек [4, 97-163].
Шведские послы всеми силами старались предотвратить планируемое Иваном IV вооруженное вторжение в Финляндию, которым он постоянно угрожал на заключительной стадии переговоров. Чтобы добиться благосклонности русского царя, непредсказуемого в своем поведении, послы даже пали перед ним ниц во время прощальной аудиенции. На сей раз, Иван IV был настроен весьма благодушно и заявил распростертым перед ним послам, что он как христианский государь не требует подобных знаков почтения. Более того, говоря о нападении на русских послов в Стокгольме, царь решил преподать урок дипломатического протокола, заявив шведским представителям: «Послы виноваты нигде не живут, с чем они посланы, с тем они пришли». К самому себе это правило царь, конечно, не относил. Все происшедшее с Юстеном и его товарищами Иван IV объяснял местью за оскорбление посольства Воронцова в Швеции. По его словам, он вообще вполне милостиво обошелся с Юстеном и его коллегами, не велев их казнить [3, 173-222].
Во время аудиенции царь также изложил официальную точку зрения на дело Екатерины, заявив, что весь план возник только после того, как до царя дошли слухи о том, что ее муж, Юхан, якобы умер в заключении, не оставив потомства. Позднее эта аргументация будет многократно повторяться в письмах Ивана IV к Юхану III. В русских дипломатических документах, посвященных посольству Юстена, история с Екатериной на этом заканчивается. Однако записки Юстена показывают, что на самом деле царь не отказался от идеи получить для себя какую-нибудь знатную женщину из Шведского королевства. После окончания официальных переговоров 6 января 1572 г. дьяки стали расспрашивать послов о возрасте и внешности сестры Юхана, принцессы Елизаветы. Русские чиновники подчеркнули, что было бы очень хорошо, если бы король Юхан послал к царю послов для переговоров о том, как доставить в Россию портрет Елизаветы. За всеми этими переговорами, несомненно, стояло желание Ивана IV жениться на шведской принцессе. В свое время Эрик XIV предлагал царю в жены свою дочь. Теперь, после смены короля на шведском престоле, Иван, очевидно, решил попытать счастья еще раз. Заметим, что планам царя не суждено было сбыться, и Елизавета, в конце концов, вышла замуж за Кристофера Макленбургского.
Юстен был отпущен из Новгорода с «подкрепленной грамотой», по которой между Россией и Швецией заключалось перемирие до Троицына дня, приходившегося в 1572 г. на 25 мая. В грамоте были зафиксированы условия о выплате 10 000 ефимков компенсации за бесчестье русских послов, о направлении в Россию 100 всадников, вооруженных по западному образцу, и о присылке специалистов по горному делу. Таким образом, шведским послам удалось отстоять свои позиции, сформулированные в ходе переговоров в Новгороде. Кроме того, царь согласился отложить, пусть и на небольшой срок, свой поход в
Финляндию — именно в этом, согласно запискам Юстена, была главная задача послов на заключительной стадии переговоров. В грамоте также оговаривалось, что стороны не будут чинить друг другу препятствий во взаимной торговле, особенно в том случае, если через владения Юхана будут направляться в Россию купцы с медью, оловом, свинцом, нефтью, горючей серой, доспехами и оружием, а также специалисты и врачи. Условие о беспрепятственной торговле было взято из предложений шведского короля, привезенных Юстеном, хотя русские повернули их в свою сторону, сделав особый акцент на стратегических товарах, необходимых царю для ведения войны [3, 173-222].
По сравнению с первоначальными требованиями, предъявленными русскими, «подкрепленная грамота» включала гораздо меньше претензий, поэтому ее можно рассматривать как определенный компромисс между русской и шведской сторонами. Учитывая беспрецедентное давление, оказываемое на шведских послов в России, следует только удивляться, что в таких тяжелых условиях им все-таки удалось во многом отстоять свои позиции. Вряд ли кто-либо смог бы достичь большего при столь драматических обстоятельствах. Вместе с «подкрепленной грамотой» Юстен должен был доставить своему королю личное письмо от Ивана IV, где подчеркивалось, что царь не собирается вести никаких переговоров по поводу шведских владении в Ливонии, поскольку вся Ливония является вотчиной русского царя [3, 173-222].
Заключение
Завершая рассказ о своих злоключениях в России, Юстен заметил, что послам трудно и опасно вести переговоры с таким тираном, который считает, что только он всегда прав. Вообще в отчете Юстена содержится очень мало обобщающих наблюдений и выводов. Помимо указанного замечания о тиранстве царя, автор только в одном месте делает короткую ремарку о том, что русский Великий князь и царь превосходит по чину и достоинству всех своих бояр и военачальников. Сухой характер информации, сообщаемой Юстеном, обусловлен жанром рассматриваемого произведения. Он писал дневник путешествия, скрупулезно фиксируя в нем все происходящие события. Юстену пришлось отправиться в Московию в момент резкого осложнения русско-шведских отношений и разгула опричного террора. Путешествие в Россию оказалось для Юстена тяжелейшим испытанием. После Юстена шведская корона перестала использовать епископов Турку в качестве послов и дипломатов, и вполне возможно, что причиной этому послужила драматическая история посольства Юстена.
Список литературы
1. Богатырёв С.Н. Павел Юстен: протестантский епископ и
королевский дипломат//http://www.vostlit.info/Texts/rus/
Justen/framepred. htm
2. Коваленко Г.М. Посольство П. Юстена в контексте спора о
«посольском обычае»//http:www.vostiit.info/Texts/rus/
Justen/frame wed. htm
3. Памятники дипломатических сношений Московского
государства с Шведским государством // Сборник
Русского исторического общества. - СПб.: Б.И., 1910.
- Т. 129. -Т.1.-С. 173-222. 5. Юзефович ПЛ. «Как в посольских обычаях ведется...»
Русский посольский обычай конца XV - начала XVII вв. -
М. : Международные отношения, 1988. - 78 с.
В. В.Пундани
Курганский государственный университет УДК 03.01
ВСТРЕЧИ НА НИВЕ КЛИО
Аннотация
Статья отражает факторы, определившие выбор человеком гуманитарной науки «история». Становление историка-профессионала через прохождение традиционных этапов восхождения (школа, вуз, аспирантура, защита диссертаций на соискание учёной степени кандидата и доктора наук). Отмечены формы творческих взаимоотношений автора статьи с коллегами по профессии через участие в работе различного уровня научных форумов, встречи на симпозиумах, конференциях, «Чтениях». «Школах», рецензирование монографий, статей, оппонирование диссертаций, редактирование научных работ.
Ключевые слова: становление историка-профессионала, творческие взаимоотношения с коллегами на ниве Клио, симпозиумы, конференции, чтения, школы, рецензирование, оппонирование, редактирование.
V.V. Pundani Kurgan State University
MEETINGS IN KLIO SPHERE
Annotation
The article reflects factors defining a person's choice of «history» as his/her maior humanitarian subject, formation of professional historian by going through the traditional stages (school, higher education institution, postgraduate studies, PhD). Various forms of creative relationship of Prof, Pundani with his colleagues are described: scientific forums of different levels, sumposium meetings, conferences, readings, schools, writing reviews, opinions on research articles, being a scientific opponent, editorial work.
Keywords: tormational of professional historian, creative relations with colleagues in Klio sphere, symposiums, conferences, readings, schools, reviewing, being a scientific opponent, editorial work.
Работая почти 40 лет историком, вспоминаю встречи со многими интереснейшими, уникальными, умнейшими людьми на пройденном жизненном пути/
Любовь к такой специфической, своеобразной, фундаментальной сфере знания, как история, несомненно, была заложена в меня ещё в стенах средней общеобра-
