Пособничество как самостоятельное преступление в российском уголовном праве и особенности его законодательной регламентации Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.23

ЭО1: 10.51522/2307-0382-2023-257-10-46-55

БОРИС ВИКТОРОВИЧ ЯЦЕЛЕНКО

заведующий кафедрой уголовного права и криминологии ВГУЮ (РПА Минюста России),

доктор юридических наук, профессор И ya.borisvik@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-3626-5663

Москва

ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА ФОМЕНКО

профессор кафедры уголовного права и криминологии ВГУЮ (РПА Минюста России),

доктор юридических наук, доцент И 89266006361@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-7352-031X

Москва

Пособничество как самостоятельное преступление в российском уголовном праве и особенности его законодательной регламентации

Аннотация. В статье исследуются теоретико-прикладные проблемы соучастия с акцентом на выявление особенностей пособничества как самостоятельного преступления. Научное осмысление заявленной проблемы преследовало цель расширения уже достигнутых уголовно-правовой мыслью обширных фундаментальных знаний о социально-правовой природе института соучастия в преступлении в целом. Предметом исследования выступают особенности законодательной регламентации пособничества как самостоятельного преступления в специальных конкретизирующих нормах и нормах-дополнениях, устанавливающих ответственность за террористическую и диверсионную деятельность. В рамках поставленных задач исследования путем системного, функционального и логико-юридического анализа действующего уголовного законодательства обосновывается вывод о рассогласованности и повышенной «конкурентоемкости» норм, определяющих признаки пособничества как самостоятельного преступления. Формулируются обладающие определенной научной новизной предложения о целесообразности законодательной корректировки определения понятия пособничества в общей (часть 5 статьи 33 УК РФ) и специальных нормах, предусматривающих ответственность за содействие террористической (часть 3 статьи 2051 УК РФ) и диверсионной (часть 3 статьи 2811 УК РФ) деятельности.

Ключевые слова: уголовный закон, уголовно-правовая норма, соучастие, пособничество как самостоятельное преступление, содействие террористической деятельности, содействие диверсионной деятельности

Для цитирования

Яцеленко Б. В., Фоменко Е. В. Пособничество как самостоятельное преступление в российском уголовном праве и особенности его законодательной регламентации // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2023. № 10. С. 46-55. https://www.doi.org/10.51522/2307-0382-2023-257-10-46-55.

5.1.4 Уголовно-правовые науки (юридические науки)

© Яцеленко Б. В., Фоменко Е. В., 2023

BORIS V. YATSELENKO

Head of the Department of Criminal Law and Criminology of All-Russian state Univercity of Justice,

Doctor of Law, Professor ya.borisvik@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-3626-5663

Moscow

ELENA V. FOMENKO

Professor of the Department of Criminal Law and Criminology of All-Russian State University of Justice (RLA of the Ministry of Justice of Russia), Doctor of Law, Associate Professor 89266006361@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-7352-031X Moscow

Complicity as an independent crime in Russian Criminal Law and features of its legislative regulation

Abstract. In the article the authors examine theoretical and applied problems of complicity with an emphasis on identifying its features as an independent kind of crime. Scientific understanding of the stated problem pursued the goal of expanding the extensive fundamental knowledge already achieved by criminal legal thought about the socio-legal nature of the institution of complicity in crime as a whole. The subject of the study is the peculiarities of the legislative regulation of aiding and abetting as an independent crime in special specifying norms and supplementary norms establishing responsibility for terrorist and sabotage activities. Within the framework of the research objectives, through a systematic, functional and logical-legal analysis of the current criminal legislation, the authors make the conclusion about the inconsistency and increased "competitiveness" of the norms that define the signs of complicity as an independent crime. They also, with a certain scientific novelty, give proposals on the advisability of legislative adjustments to the definition of the concept of complicity in the general (Part 5 of Article 33 of the Criminal Code of the Russian Federation) and special norms providing for liability for promoting terrorism (Part 3 of Article 2051 of the Criminal Code of the Russian Federation) and sabotage (Part 3 of Article 28li of the Criminal Code of the Russian Federation) activities.

Keywords: criminal law, criminal law, complicity, aiding and abetting as an independent crime, assistance in terrorist activities, assistance in sabotage activities

For citation

Yatselenko B. V., Fomenko E. V. Aiding and abetting as an independent crime in Russian criminal law and features of its legislative regulation // Vedomosti of the Penal System. 2023. № 10. P. 46-55. https://www.doi. org/10.51522/2307-0382-2023-257-10-46-55.

5.1.4 Criminal law sciences (legal sciences)

Для современного российского уголовного права характерна тенденция интенсивного обновления норм и институтов, выражающаяся в последовательно осуществляемом реформировании предписаний Общей и Особенной частей Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ). На этом фоне несомненный теоретико-прикладной интерес представляет институт соучастия в преступлении, границы которого за последние годы значительно расширены за счет норм, помещенных законодателем в структуру Особенной части УК РФ. Правовое поле института соучастия в преступлении ныне не ограничивается нормами Общей (статьи 32-36, 67), а также Особенной части УК РФ, предусматривающими совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой в качестве квалифицирующего (особо квалифицирующего) признака ряда конкретных составов преступлений. Его содержание образуют также нормы Особенной части, регламентирующие специальные виды организации, подстрекательства и пособничества в преступной деятельности в качестве самостоятельных преступлений. Более того, количество таких норм постоянно увеличивается. Одним из последних примеров криминализации организаторской, подстрекательской и пособнической деятельности как самостоятельного преступления является введенная в УК РФ Федеральным законом от 29.12.2022 № 586-ФЗ статья 2811, установившая уголовную ответственность за содействие диверсионной деятельности. Таким образом, по мнению законодателя, помимо предусмотренных в частях

3-5 статьи 33 УК РФ действий организатора, подстрекателя и пособника в действительности существуют и другие разновидности содействия преступлению, обусловливающие их криминализацию в качестве самостоятельных преступлений в нормах Особенной части УК РФ. Разумеется, в каждом конкретном случае принятия подобного рода решений законодатель исходит из определенной логики, учитывая как минимум складывающуюся криминальную ситуацию, а также изменения в характере и степени общественной опасности деятельности организатора, подстрекателя и пособника. Однако при этом следует избегать рассогласованности норм института соучастия в преступлении, появления в его правовой материи пробелов и коллизий нормативных предписаний, снижающих ценностно-ориентационный и регулятивно-охранительный отраслевой потенциал воздействия на участников уголовно-правовых отношений. Ведь эффективность такого воздействия во многом зависит от того, насколько органично вплетаются в правовую ткань института соучастия в преступлении его новые специальные разновидности. Иными словами, формулируемые законодателем в качестве самостоятельных преступлений новые виды организаторской, подстрекательской и пособнической деятельности, во-первых, не должны порождать искусственную конкуренцию уголовно-правовых норм, усложняя тем самым квалификацию преступлений; во-вторых, нормы, содержащие специальные виды организации, подстрекательства и пособничества преступлению, должны обладать максимально возможным потенциалом определенно-

сти, исключая факты неоправданного с точки зрения принципа законности судейского усмотрения, размывающего отправные фундаментальные основы института соучастия, воплощенные в нормах Общей части УК РФ. Дело в том, что, находясь в органической системной связи с нормами Особенной части, нормы и институты Общей части, включая и нормы статей 32-36, 67 УК РФ, образно говоря, диктуют «свою волю» всей системе уголовного права. Они используют заложенный в них государственной властью идеологический, нравственно-этический и социально-правовой потенциал в целях эффективного разрешения уголовно-правовых конфликтов, поддержания и укрепления установленного правопорядка. Как отмечает В. Д. Филимонов, нормы Общей части, и прежде всего предписания, определяющие задачи, принципы и понятия уголовного права, «образуют правовой механизм реализации норм, устанавливающих ответственность за совершение преступлений» [1]. Иными словами, нормам Общей части подчинены уголовно-правовые нормы, образующие инфраструктуру Особенной части. Эта подчиненность выражается в том, что в нормах Особенной части воплощены и конкретизированы общие признаки преступности и наказуемости деяний, определенных нормами Общей части. В этой связи возникает закономерный вопрос относительно гармоничного и оптимального сочетания в институте соучастия в преступлении в его нынешнем состоянии общих и специальных предписаний. Отвечая на него, ограничимся анализом пособничества как самостоятельного преступления и специфики его регламентации в нормах Особенной части УК РФ.

Обращение к уголовному закону позволяет утверждать, что пособничество

в качестве самостоятельного преступления материализовано в ряде статей Особенной части УК РФ, помещенных в разные его главы и разделы. В частности, специальные виды пособничества в форме перевозки, передачи, укрывательства и получения образуют объективную сторону состава торговли людьми (статья 1271 УК РФ). Одной из наиболее распространенных специальных разновидностей пособничества законодатель признает признак финансирования преступной деятельности. Этот вид пособничества нормативно воплощен в таких составах, как нарушение порядка финансирования избирательной кампании кандидата, избирательного объединения, деятельности инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума (статья 1411 ук рф), содействие террористической деятельности (часть 11 статьи 2051 УК РФ), организация незаконного вооруженного формирования или участия в нем, а равно в вооруженном конфликте или военных действиях в целях, противоречащих интересам Российской Федерации (часть 1 статьи 208 УК РФ), содействие диверсионной деятельности (часть 1 статьи 2811 ук рф), финансирование экстремистской деятельности (статья 2823 УК РФ), осуществление деятельности иностранной или международной неправительственной организации, в отношении которой принято решение о признании нежелательной на территории Российской Федерации ее деятельности (часть 2 статьи 2841 УК РФ), наемничество (часть 1 статьи 359 УК РФ), акт международного терроризма (часть 2 статьи 361 УК РФ). Среди криминализированных в нормах Особенной части УК РФ самостоятельных преступлений можно выделить деятельность пособника, выражающуюся в систематическом предоставлении поме-

щений для незаконных организации и (или) проведения азартных игр (часть 1 статьи 1712 УК РФ), предоставлении или выдаче документа при его незаконном использовании для образования (создания, реорганизации) юридического лица (часть 1 статьи 1732 ук рф), посредничестве при оказании влияния на результат официального спортивного соревнования или зрелищного коммерческого подкупа (часть 5 статьи 184 УК РФ), посредничестве в коммерческом подкупе (статья 2041 ук рф) и во взяточничестве (статья 2911 ук рф), даче рекомендаций, а также предоставлении информации при неправомерном использовании инсайдерской информации (часть 1 и часть 2 статьи 1856 УК РФ), вооружении или подготовке лица в целях совершения преступлений террористического характера (статья 2051 ук рф), диверсии (часть 1 статьи 2811 ук рф) или акта международного терроризма (часть 2 статьи 359 УК РФ). Уголовно наказуемым в качестве самостоятельного преступления признается также пособничество, совершенное в форме подготовки лица для участия в массовых беспорядках (часть 1 статьи 212 УК РФ), сбыта оборудования для изготовления или переработки сильнодействующих и ядовитых веществ (часть 1 статьи 234 УК РФ), неправомерной выдачи официального документа, удостоверяющего соответствие товаров и продукции требованиям безопасности (часть 1 статьи 238 УК РФ), обучения либо иного материального обеспечения наемника (часть 1 статьи 359 УК РФ). Наконец, самостоятельной криминализации подвергся и общий вид пособничества в части 3 статьи 2051 и Части 3 статьи 2811 УК РФ, устанавливающих уголовную ответственность соответственно за содействие террористической и диверсионной деятельности.

Таким образом, можно предварительно заключить, что Особенная часть УК РФ содержит в своей структуре нормы, закрепляющие в качестве самостоятельных преступлений виды пособничества, которые дополняют предписания части 5 статьи 33 УК РФ и функционируют в отрыве от выраженного в ней государственного установления. Фактически положения вышеупомянутых статей Особенной части УК РФ содержат отпочковавшуюся по воле законодателя от нормы части 5 статьи 33 УК РФ подсистему норм, регламентирующих законодательную модель пособничества с акцентом на его специальные разновидности, некоторые из которых не предусмотрены в части 5 статьи 33 УК РФ. Системообразующей особенностью такой модели является использование законодателем при ее воплощении в материю Особенной части УК РФ двух групп взаимосвязанных специальных норм - конкретизирующих и норм-дополнений.

Специфика специальных норм, включая конкретизирующие нормы и нормы-дополнения, состоит в их тесной, органической связи с общими нормами. Специальные нормы производны от общих предписаний, функционируют на основе содержащихся в них государственных велений. В общетеоретической литературе подчеркивается, что основное назначение конкретизирующих нормативных предписаний состоит в уточнении сферы действия общей нормы путем уменьшения ее объема и выделения одного или нескольких возможных вариантов поведения, каждый из которых закрепляется в правовой материи самостоятельно [2]. Напротив, специальные нормы-дополнения «призваны расширить содержание генерального установления, повысить уровень его эффективности, создать дополнительные гарантии и льготы для субъектов

соответствующих правоотношений» [3]. В доктрине уголовного права в качестве исходной предпосылки уяснения природы специальных запретов также выступает представление о том, что общие и специальные нормы распространяют свое действие на однородные явления. При этом подчеркивается, что в качестве основания выделения специальных норм выступает существенное различие характера и степени общественной опасности некоторых видов деяний, предусмотренных одной уголовно-правовой нормой, а также необходимость дифференцированного регулирования ответственности за совершение этих преступлений и невозможность достижения этой цели с помощью существующей общей нормы [4]. Опираясь на эти общетеоретические и уголовно-правовые научные воззрения, отметим, что выделение в институте соучастия специальных конкретизирующих уголовно-правовых норм не означает расширения сферы уголовно наказуемого пособничества. С помощью специальных конкретизирующих предписаний самостоятельное значение в нормах Особенной части УК РФ законодатель придал тем видам обладающего повышенной общественной опасностью пособничества, которые и ранее признавались уголовно наказуемыми в рамках общей нормы части 5 статьи 33 УК РФ актами содействия конкретному преступлению. Одним из примеров подобного рода законодательного решения является норма части 2 статьи 2051 УК РФ, определившая самостоятельным преступлением пособничество в виде вооружения лица в целях совершения преступлений террористической направленности. Этот вид пособничества по сути своей является разновидностью деяния, определенного в части 5 статьи 33 УК РФ как «предоставление средств или орудий совершения преступ-

ления». В законодательном решении, выделившем из общей нормы части 5 статьи 33 УК РФ отдельные виды пособничества в качестве самостоятельных преступлений, проявляется регулятив-но-конкретизационная функция нормативного предписания. Она реализуется в целях оптимальной дифференциации уголовной ответственности действий пособника с учетом существующих или появляющихся различий в характере и степени их общественной опасности. Иную функцию в механизме создания законодательной модели пособничества с акцентом на его специальные разновидности, не предусмотренные в части 5 статьи 33 УК РФ, выполняют специальные нормы-дополнения. С помощью таких норм законодатель в ходе реформирования института соучастия, и в частности пособничества, исходит главным образом из необходимости ликвидации пробелов в системе уголовно-правового регулирования. Одним из таких примеров является криминализация посредничества во взяточничестве. Как известно, указанные действия посредника в исчерпывающем перечне пособнических действий в части 5 статьи 33 УК РФ не упоминаются. До включения статьи 2911 в УК РФ подобного рода посреднические действия как разновидность пособничества не признавались и самостоятельным преступлением, что свидетельствовало о наличии пробела в уголовно-правовом механизме противодействия коррупционному поведению. Преодоление этого пробела осуществлялось на уровне праворазъяснительной практики высшей судебной инстанции страны.

В частности, в пункте 8 ныне утратившего силу постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10.02.2000 № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» указывалось, что «уголовная

ответственность посредника во взяточничестве в зависимости от конкретных обстоятельства по делу и его роли в даче или получении взятки наступает лишь в случаях, предусмотренных статьей 33 УК РФ»*. Очевидно, что как во время действия названного постановления высшей судебной инстанции, так и в настоящее время посреднические действия не предусмотрены в статье 33 УК РФ. Поэтому использование судебного постановления разъясняющего характера для преодоления пробела в уголовно-правовом механизме противодействия взяточничеству на самом деле не вытекало из содержания принципа законности, сформулированного в статье 3 УК РФ. В этом смысле включение в структуру Особенной части УК РФ специальной нормы-дополнения (статья 2911), криминализовавшей посредничество во взяточничестве, являет собой пример основанного на уголовном законе способа преодоления пробела в институте соучастия. К сожалению, позиция законодателя в вопросе использования специальных норм-дополнений для преодоления пробелов в нормативном поле института соучастия в целом и пособничества в частности не является последовательной. Дело в том, что установление уголовной ответственности за посредничество во взяточничестве (статья 2911) и посредничество в коммерческом подкупе (статья 2041) Не лишает систему норм, образующих правовую основу противодействия коррупции, элементов пробельности, на которые уже обращалось внимание в специальной литературе [5]. Речь, в частности, идет об отсутствии в структуре Особенной части УК РФ нормы об ответственности за посредничество в подкупе работника контрактной службы, контрактного

* Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

управляющего, члена комиссии по осуществлению закупок или арбитра (третейского судьи).

Говоря о специальных нормах, регламентирующих пособничество в качестве самостоятельного преступления, необходимо учитывать, что каждая из них должна быть воплощена в нормативное пространство института соучастия с учетом системных принципов криминализации. К таким принципам в доктрине уголовного права относятся принцип беспробельности закона и неизбыточности запрета, принцип определенности и единства терминологии, принцип полноты состава, принцип соразмерности санкций и экономии репрессии [6]. Не умаляя значимости остальных принципов, заметим, что первостепенное значение для конструирования специальных норм, включая и нормы, регламентирующие пособничество как самостоятельное преступление, имеет принцип беспро-бельности закона и неизбыточности запрета. Очевидно, что «отпочковыва-ние» от общего правового предписания специальной нормы связано с включением последней в сложившуюся систему уголовного законодательства. Именно поэтому она не должна создавать как избыточности правового материала в данной системе, так и нормативного пробела. Игнорирование этого принципа часто приводит к тому, что уголовный закон либо вообще не реагирует на деяния, представляющие значительную общественную опасность, либо становится излишне казуистичным, порождая искусственную конкуренцию норм, отрицательно сказывающуюся на его применении. Нельзя не признать, что эти недостатки присущи и ряду норм Особенной части УК РФ, криминализовавших в качестве самостоятельного преступления отдельные виды пособнических действий, о чем уже шел обстоятельный раз-

говор на страницах уголовно-правовой литературы [7]. В настоящей статье акцентируем внимание лишь на отдельных недостатках законодательной регламентации пособничества как самостоятельного преступления, обусловленных повышенной «конкурентоемкостью» специальных уголовно-правовых норм, образующих правовую основу противодействия терроризму и диверсии.

Как представляется, критической оценки заслуживает практика конструирования законодательной модели пособничества в нормах, предусматривающих ответственность за содействие террористической и диверсионной деятельности. В статье 2051 УК РФ, так же как и в сконструированной фактически по ее лекалам статье 2811 ук рф, пособничество как одна из уголовно наказуемых форм содействия террористической и диверсионной деятельности представлено в двух ипостасях. С одной стороны, в виде таких прямо не предусмотренных нормой части 5 статьи 33 УК РФ действий пособника, как подготовка или финансирование лица в целях совершения преступлений террористического характера либо диверсии, с другой - уголовным законом (часть 3 статьи 2051 и часть 3 статьи 2811 ук рф) в качестве самостоятельного преступления криминализировано пособничество террористической и диверсионной деятельности, легальные дефиниции которого в примечаниях к этим статьям практически дословно воспроизводят содержание части 5 статьи 33 УК РФ. В ней, как известно, с исчерпывающей полнотой перечислены несколько способов физического и интеллектуального пособничества: содействие совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, необходимой для совершения преступления; предоставление в целях совершения преступления средств

или орудий либо устранение препятствий; дача до совершения преступления обещания скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а также лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.

В результате сопоставления нормы части 5 статьи 33 УК РФ с нормативными установлениями, содержащимися в примечании 11 к статье 2051 УК РФ и в примечании 2 к статье 2811 ук рф, может сложиться впечатление о едином подходе законодателя к интерпретации пособничества. Именно такой вывод содержится в научных исследованиях ряда ученых, утверждающих применительно к составу содействия террористической деятельности, что «пособничество в примечании 11 к статье 2051 УК РФ определяется точно так же, как и в части 5 статьи 33 УК РФ» [8]. Однако в действительности для такого вывода отсутствуют основания. Буквальное грамматическое сравнение текста части 3 статьи 2051 УК РФ с текстами, помещенными в примечании 11 к статье 2051 УК РФ и в примечании 2 к статье 2811 УК РФ, позволяет утверждать, что законодатель в указанных специальных нормах увеличил объем понятия пособничества в сравнении с общей нормой. Дело в том, что общая норма части 5 статьи 33 УК РФ к пособничеству относит как физическое, так и интеллектуальное содействие преступлению в виде его заранее обещанного укрывательства. Напротив, специальные нормы в состав пособничества террористической и диверсионной деятельности дополнительно включают также и заранее не обещанное укрывательство преступления, свидетельством чему является использованное в примечании 11 к статье 2051 ук рф и в примечании 2 к статье 2811 ук рф родовое по-

нятие «обещание». Налицо содержательная коллизия общей и специальных норм, определяющих пособничество в составах содействия террористической и диверсионной деятельности. Более того, крайне неудачное законодательное воплощение признаков пособничества в части 3 статьи 2051 УК РФ и в части 3 статьи 2811 УК РФ обусловило парадоксальную ситуацию. По воле законодателя норма части 5 статьи 33 УК РФ выполняет функцию общего обязательного предписания для абсолютного большинства нормативных установлений Особенной части УК РФ, за исключением норм, предусматривающих ответственность за содействие террористической и диверсионной деятельности. По отношению к этим нормам часть 5 статьи 33 УК РФ в силу меньшего объема зафиксированных в ней способов пособничества решением законодателя фактически превращена в специальную, однако не подлежащую применению в случае возникновения конкретной конкурентной ситуации по правилам части 3 статьи 17 УК РФ. Разумеется, коллизия общей и специальных норм, регламентирующих пособничество в качестве самостоятельного преступления, крайне негативно влияет как на качество уголовного закона, так и на практику его применения. Кроме того, рассматриваемый дефект, присутствующий в нормативном поле уголовного права, фактически размывает грань между институтом соучастия в преступлении и институтом прикосновенности к преступлению, представленном в УК РФ нормой об ответственности за несообщение о преступлении (статья 2056 УК РФ). Причина этой коллизионной ситуации видится в нарушении законодателем логического правила о соотношении между определением и определяемом понятии. Как отмечает А. А. Тер-Акопов, в определяющей части определения «должны быть перечисле-

ны все существенные признаки явлений данного класса, достаточные для их идентификации, отграничения от явлений другого класса» [9]. Сформулированное законодателем в примечаниях к статьям 2051 и 2811 ук рф определение пособничества с акцентом на термине «обещание», фактически включающим в себя как заранее обещанное, так и заранее не обещанное укрывательство преступления, не позволяет точно и однозначно разграничивать соучастие и прикосновенность к преступлению. Поскольку данная проблема проистекает из несовершенства УК РФ, то наиболее оптимальным способом ее устранения является совершенствование самого уголовного закона. Представляется, что для восстановления четкой правовой грани между институтами соучастия и прикосновенности, а также в целях снижения количества коллизионных дефектов общей и специальных норм, регламентирующих пособничество, нуждаются в определенной корректировке тексты части 5 статьи 33 и примечания к статьям 2051 и 2811 ук рф. в частности, в примечании 11 к статье 2051 ук рф и в примечании 2 к статье 2811 ук рф следовало бы специально оговорить, что интеллектуальное пособничество террористической и диверсионной деятельности образует исключительно заранее обещанное укрывательство. На наш взгляд, заслуживает поддержки высказанное в специальной литературе предложение о целесообразности корректировки в части 5 статьи 33 УК РФ определения понятия пособничества путем установления в нем не исчерпывающего, а открытого перечня действий пособника [10]. Реализация этого предложения законодателем могла бы устранить существующую в УК РФ искусственную конкуренцию общего и специальных нормативных предписаний, регламентирующих пособничество как самостоятельное преступление.

1. Филимонов В. Д. Норма уголовного права. СПб. : Издательство Р. Арсланова «Юридический центр -Пресс», 2004. С. 11.

2. Нормы советского права. Проблемы теории / под ред. М. И. Байтина и В. К. Бабаева. Издательство Саратовского университета, 1987. С. 197.

3. Сенякин И. Н. Специальные нормы советского права / под ред. М. И. Байтина. Издательство Саратовского университета, 1987. С. 75-76.

4. Свидлов Н. М. Специальные нормы и квалификация преступлений следователем : учебное пособие / под ред. А. В. Наумова. Волгоград : Высшая следственная школа МВД СССР, 1981. С. 8.

5. Фоменко Е. В. Уголовно-правовые средства противодействия подкупу: закон, теория, практика : монография. М. : Проспект, 2022. С. 279.

6. Основания уголовно-правового запрета (криминализация и декриминализация). М. : Наука, 1982. С. 235-240.

7. Иванов Н. Г. Этюды о российской уголовной политике и ее конкретных воплощениях. М. : Юрлитин-форм, 2019. С. 50-59.

8. Качество уголовного закона : проблемы Особенной части : монография / отв. ред. А. И. Рарог. М. : Проспект, 2017. С. 215.

9. Тер-Акопов А. А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М. : Юр-книга, 2003. С. 274.

10. Горенко М. Г. Институт специальных видов организации, подстрекательства и пособничества преступной деятельности (теоретико-правовое и прикладное исследование) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2023. С. 9.

1. Filimonov V. D. Norm of criminal law. St. Petersburg : Publishing house of R. Arslanov «Legal Center - Press», 2004. P. 11.

2. Norms of Soviet Law. Problems of theory / ed. M. I. Baitin and V. K. Babaev. Saratov University Publishing House, 1987. P. 197.

3. Senyakin I. N. Special norms of Soviet law / ed. M.I. Baitina. Saratov University Publishing House, 1987, P. 75-76.

4. Svidlov N. M. Special norms and qualification of crimes by an investigator : textbook / ed. A. V. Naumova. Volgograd: Higher Investigative School of the Ministry of Internal Affairs of the USSR, 1981. P. 8.

5. Fomenko E. V. Criminal legal means of combating bribery: law, theory, practice : monograph. M.: Prospekt, 2022. P. 279.

6. Grounds for criminal law prohibition (criminalization and decriminalization). M. : Nauka, 1982. P. 235-240.

7. Ivanov N. G. Sketches about Russian criminal policy and its specific incarnations. M. : Yurlitinform, 2019. P. 50-59.

8. Quality of criminal law : problems of the Special Part: monograph / resp. ed. A. I. Rarog. M.: Prospekt, 2017. P. 215.

9. Ter-Akopov A. A. Crime and problems of non-physical causality in Criminal Law. M. : Yurkniga, 2003. P. 274.

10. Gorenko M. G. Institute of Special Types of Organization, Instigation and Complicity of Criminal Activity (Theoretical, Legal and Applied Research) : Abstract of dissertation. ...Candidate of Law, Krasnodar, 2023. P. 9.