CC BY
250
Последствия влияния послеродовой депрессии родильницы на психосоматические показатели здоровья младенца
А.В. Филоненко
Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова, Чебоксары
Effect of postpartum depression in a puerpera on her babies' psychosomatic health indicators
A.V. Filonenko
I.N. Ulyanov Chuvash State University, Cheboksary
Основная цель обзора — оценка влияния послеродовой депрессии родильницы на развитие последствий у младенца. Представлены клинические особенности послеродового стресса у женщин и его последствия для матери и младенца. Описаны как эмоциональные, так и физические проблемы родильниц. Отмечено, что дети матерей, испытывающих послеродовой стресс, отстают в психомоторном развитии, страдают железодефицитной анемией, нарушениями сна, у них чаще диагностируются заболевания вегетативной нервной системы, желудочно-кишечного тракта, органов дыхания и иммунной системы, что относится к факторам риска патологического течения младенческого периода. Предотвращение материнской перинатальной депрессии, в частности, методами рефлексотерапии, поможет избежать существенной заболеваемости среди потомства.
Ключевые слова: дети, послеродовая депрессия матерей, последствия, комплексная реабилитация.
The main goal of the review is to evaluate the effect of postpartum depression in a puerpera on the development of its consequences in her baby. The review presents the clinical features of postpartum stress in women and its consequences for mother and baby. It describes both the emotional and physical problems of puerperas. The infants of the mothers who had experienced postpartum depression are noted to have retarded psychomotor development, iron-deficiency anemia, sleep disorders; they are more frequently diagnosed as having diseases of the autonomic nervous, gastrointestinal, respiratory, and immune systems, which are defined as risk factors for the abnormal course of infancy. Preventing maternal perinatal depression by particularly reflex therapy techniques will help to avoid substantial morbidity among offspring.
Key words: infants, maternal postpartum depression, consequences, complex rehabilitation.
Послеродовая депрессия представляет собой серьезную патологию послеродового периода женщины с развитием гормональных, биохимических, иммунных, генетических изменений с выраженными клиническими проявлениями и тяжелыми последствиями для всей семьи, матери, ее ребенка и партнера [1]. Влияние массивной психической нагрузки, связанной с родами, переживаемой беспомощностью по уходу за новорожденным, приводит к ряду последовательных физиологических изменений у родильницы, в том числе к повышению уровня гормонов коры надпочечников в крови (гиперкортизолемии), осуществляющих адаптацию к стрессу. Однако при длительном повышении уровня глюкокортикоидов и действии стресса образующиеся провоспалительные цитокины вызывают повреждение нейронов лимбической системы [2]. Впоследствии происходит восстановление поврежденных нейронов при помощи нейротрофического фактора — специфического вещества восстановления
© А.В. Филоненко, 2012
Ros Vestn Perinatol Pediat 2012; 4 (1):37-43
Адрес для корреспонденции: Филоненко Александр Валентинович — к.м.н., доц. каф. педиатрии медицинского факультета Чувашского государственного университета имени И.Н. Ульянова 428015 Чебоксары, Московский просп., д. 15
нейронов. Повторная стимуляция беспомощности и тревог приводит к постепенному развитию аутоиммунного конфликта, когда к нейротрофическому фактору образуются антитела и не происходит восстановления нейронов серотонинергических регуляторных мозговых систем. Автономный процесс депрессии прогрессирует [3].
Высокий уровень послеродовой психической дезадаптации матери предрасполагает к значительной выраженности соматических расстройств у новорожденного. Искажение системы мать — дитя (представляющей собой единое целое) в форме материнской послеродовой депрессии служит причиной возникновения выраженных психосоматических состояний у новорожденных. При этом в клинической картине присутствуют как эмоциональные нарушения, так и висцеровегетативные дисфункции, нарушения безусловно-рефлекторной деятельности и моторики, значительные и стойкие функциональные расстройства в деятельности систем мозгового кровообращения, иммунитета, вегетативной реактивности, электрогенеза, физического развития, степень выраженности которых находится в прямой зависимости от тяжести депрессивной патологии матери в поздний неонатальный период [4].
В отличие от раннего послеродового периода, когда послеродовой депрессией страдают 10—15% родильниц, на 4-м месяце после родов распространенность депрессии увеличивается, и количество страдающих женщин возрастает. В этот период уже 32,7% из них проявляют клинически значимые признаки депрессивного состояния. Негативные последствия продолжающейся материнской депрессии включают повышенный риск нарушения психического, физического и двигательного развития, вегетативной регуляции, характерологических трудностей, низкой самооценки и поведенческих проблем у младенцев вплоть до 16 мес [5]. Материнская депрессия, даже не достигая клинического уровня на 4-м месяце жизни младенца, оказывает влияние на поведенческое развитие ребенка в возрасте 14 мес. Высказано предположение о генетической природе нарушений взаимоотношений матери и ребенка [6].
У большинства женщин послеродовая депрессия врачами первичного звена не распознается и не лечится, а влияние депрессии матери на ребенка не учитывается, что способствует потенциации психической и соматической патологии у младенца. После начала лечения тяжесть материнской послеродовой депрессии статистически значимо снижается в течение года. Снижение числа детских психических проявлений к годовалому возрасту в значительной степени связано с уменьшением тяжести материнской депрессии в ходе лечения [7].
Женское молоко обладает уникальным составом, приносящим пользу вскармливаемому грудью младенцу. Например, женское молоко содержит факторы иммунной защиты (иммуноглобулины, лизоцим, лактоферрин), пищеварительные ферменты (липаза, протеаза, амилаза) и факторы роста. Расширение знаний о составе грудного молока помогает пониманию его физиологического значения у младенца [8]. В связи с уникальностью женского молока и его высокой физиологической ценностью для младенцев обосновано беспокойство, которое вызывает широкое распространение послеродовой депрессии, сопровождающейся изменением компонентного состава грудного молока, способного оказывать отрицательное влияние на состояние здоровья новорожденного [9]. Особую актуальность приобретает изучение влияния состава грудного молока и его роли в патофизиологических последствиях у младенцев при материнской послеродовой депрессии, являющейся одним из основных осложнений родов, но оказывающейся вне поля зрения педиатров. Изучение последствий послеродовой депрессии представляется достаточно актуальным для предотвращения негативного влияния на растущий организм со стороны матери и улучшения состояния здоровья подрастающего поколения. Отечественная литература освещена мало, поэтому обзор представлен преимущественно публикациями
зарубежных авторов, почерпнутыми из PubMed.gov (www.ncbi.nlm.nih.gov/sites/entrez), и собственными исследованиями.
Основная цель обозрения заключается в оценке влияния послеродовой депрессии родильницы на развитие последствий у детей младенческого возраста и привлечении внимания к проблеме педиатров первичного звена, работающих с такими семьями.
Причины потенциации
Потомство родителей, страдающих депрессией, составляет группу высокого риска развития психиатрических и медицинских проблем, начинающихся с периода новорожденности и продолжающихся до зрелого возраста. Послеродовая депрессия является серьезной патологией, приносящей страдания не только матери, но и новорожденному, негативно влияя на эмоциональное, социальное, когнитивное развитие ребенка в периоде младенчества [10]. Изучение причин негативного влияния материнских послеродовых психических расстройств на развитие ребенка сосредотачивается, во-первых, на материнском поведении, привязанности и, во-вторых, измененном составе грудного молока вследствие гормонального дисбаланса женщины.
Высказано предположение о возможной роли особенностей процессов мышления и внимания, связанных с послеродовой депрессией и лежащих в основе материнского поведения, называемого «озабоченностью», являющегося одним из ключевых механизмов передачи психических нарушений потомству. Под «озабоченностью» понимается состояние суженного и пристального внимания, при котором в уме преобладают повторяющиеся отрицательные навязчивые мысли, трудно контролируемые и не сбрасываемые со счетов, несмотря на понимание их объективной необоснованности. Озабоченность препятствует конкретным аспектам психического функционирования, внимания и чувствительности к окружающим, негативно сказываясь на самой матери и на развитии ребенка [11]. Известно, что дети очень чувствительны к эмоциональным состояниям матерей. Эта сензи-тивность является основополагающей для понимания влияния на развитие детей материнских психических расстройств и особенно послеродовой депрессии как наиболее частой патологии. Психоэмоциональная сфера матери тесно взаимосвязана с выраженностью морфофункциональных отклонений не только у новорожденных [12], но и у детей в грудном возрасте. Изменяются морфологические структуры мозга младенца. Формирование миндалевидных тел мозга ребенка очень чувствительно к уровню пренебрежения материнской заботой еще с периода новоро-жденности. Обнаружено увеличение объемов обоих миндалевидных тел мозга у детей в возрасте 10 лет, подвергшихся воздействию материнской послеродовой депрессии [13].
Последствия, возникающие в результате поведенческих расстройств матери и нарушения родительско-дет-ских отношений
Межличностные отношения. Сниженная чувствительность матери к нуждам ребенка, эмоциональная холодность, материнская тревожность, характерные для послеродовой депрессии, негативно влияют на детско-материнские взаимоотношения в течение первого года жизни ребенка. Трехмесячные младенцы в состоянии реагировать на депрессию своих матерей, реплицируя их состояние [14]. У многих женщин симптомы депрессии сохраняются в течение 2 лет после родов. В связи с чем послеродовая депрессия является значимым фактором риска в развитии «интер-нализации» и «экстернализации» поведения ребенка в возрасте 2 и 3,5 лет, а общие проблемы поведения могут сохраняться до пятилетнего возраста [15]. Экс-тернализационные проблемы поведения включают в себя агрессию, оппозиционное неповиновение и гиперактивность, а проблемы интернализации заключаются в тревоге и депрессии. У Л детей возникают трудности общения и коморбидности, а 39% младенцев матерей с послеродовой депрессией подвергаются риску развития психического заболевания [16].
Уход за детьми и социальная поддержка семьи изменяют сложившиеся взаимоотношения между материнской депрессивной симптоматикой и ранними поведенческими проблемами детей. Зависимость детских проблем интернализации поведения от депрессивной симптоматики матери обрывается помощью и заботой, полученной ребенком извне семьи — со стороны медицинского персонала, воспитателей, нянечек [17]. Девиантное экстернали-зационное поведение ребенка, потенцированное материнской послеродовой депрессией, может сохраняться до шестилетнего возраста, определяясь состоянием вегетативного гомеостаза ребенка [18]. Инверсия взаимного влияния в семье становятся заметной с возрастом. В подростковом периоде ребенка материнские депрессивные симптомы уже могут быть ответом на восприятие внешнего поведения подростков. Межличностные конфликты, особенно в отношениях близких родственников, являются фактором риска развития или продолжения существующей депрессии [19]. Материнская депрессия связана с дефектным воспитанием детей, которые в 2—5 раз чаще склонны к измененному общественному поведению и развитию собственной депрессии [20]. Женщины с пограничным психическим расстройством личности имеют конфликтные межличностные отношения, распространяющиеся на нарушение моделей взаимодействия со своими детьми. У женщин с послеродовой депрессией нарушается аффективная связь с ребенком. Дети отличаются дезориентированным поведением, у них преобладают эмоции страха [21].
Мальчики более уязвимы в последствиях нарушенных детско-материнских отношений при послеродовой депрессии матери [22].
Оценена связь между когнитивным развитием младенцев с низкой массой при рождении и психологическим состоянием их родителей на втором году жизни детей. Задержка когнитивного развития младенцев достоверно связана с родительскими симптомами депрессии ^=0,007) и стресса ^=0,03) [23], что подтверждает результаты ранее проведенных нами исследований. Нервно-психическое развитие большинства (68%) младенцев первого года жизни от матерей с послеродовой депрессией отстает от эпи-кризного на 1—2 срока [24]. Последствия ранней послеродовой депрессии матери негативно сказываются на когнитивных способностях, речевом развитии детей в возрасте 18 мес. Значительно снижен запас понимаемых слов, бедная слоговая речь. Отсутствует комплекс «оживления» на эмоциональное общение; пассивность в игре [25].
Вегетативный гомеостаз и электрокожная проводимость. Материнская психопатология влияет на состояние вегетативного гомеостаза младенцев; деятельность их вегетативной нервной системы характеризуется высокой частотой сердечных сокращений при низкой вагусной модуляции, свидетельствующей о симпатикотоническом варианте вегетативной реактивности. Высокие показатели вегетативной реактивности, в свою очередь, являются маркером поведенческого торможения, интернализации проблем и аффективных расстройств ребенка [26]. Одной из причин симпатической активности вегетативной нервной системы является влияние возросшего уровня провоспалительных цитокинов на лимбические структуры мозга ребенка [27]. Связь между повышением симпатической реактивности, обусловленной возбуждением лимбической системы, и поведенческими отклонениями подтверждается и увеличением электрокожной проводимости [28]. Выраженность эмоций родителей связана с увеличением спонтанных колебаний электрокожной проводимости их детей как при эндогенной патологии, так и при послеродовой депрессии [29]. Гиперсимпатикотоническая реактивность является причиной развития обструк-тивного апноэ во время сна младенца [30], грозящего развитием синдрома внезапной смерти. Синдром является основной причиной летального исхода — 0,57 на 1000 родившихся живыми и считающимися здоровыми детей [31]. Тесные взаимоотношения между материнской послеродовой депрессией и младенческими вегетативными дисфункциями подчеркивают важность раннего выявления и лечения материнской психопатологии.
Инсомния. Бессонница — один из диагностических критериев послеродовой депрессии. Депрессия приводит к тяжелым нарушениям сна женщины.
Терапия депрессии, восстанавливая структуру сна, нормализует метаболизм мозга и функциональную активность нейронов [32]. Материнская депрессия связана со значительным нарушением сна младенцев до 24 нед после родов. Параметры сна, изученные методом актиграфии с применением датчиков света и движения (AW64TM; Philips Respironics, Bend, OR), существенно дезорганизованы. Продолжительность сна, длительность засыпания, эффективность сна, а также количество пробуждений и продолжительность эпизодов спокойного дневного и ночного сна младенцев с высоким риском материнской послеродовой депрессии достоверно отличаются от показателей детей с низким риском материнской депривации [33]. Нарушения сна младенцев соотносятся с инсом-нией их матерей. Высокое содержание у младенцев кортизола и норадреналина коррелирует с уровнем материнской послеродовой депрессии [34]. Сома-тотропный гормон, регулирующий процессы роста и развития организма, наиболее интенсивно синтезируется в передней доле гипофиза во время глубокого сна ребенка. Нарушения сна снижают секрецию данного гормона [35], что сопровождается снижением длины тела и, как следствие, нарушением физического развития. Материнская послеродовая депрессия ингибирует секрецию соматотропного гормона у потомства и вызывает стойкие нарушения роста, вплоть до карликовости [36].
Последствия — как результат биохимических изменений в организме родильницы и состава грудного молока
Гормональный аспект. Несомненна роль гормональных факторов в развитии послеродовой депрессии и ее последствий. В патогенезе послеродовой депрессии участвуют прогестерон, эстроген, пролактин, кортизол, окситоцин, вазопрессин, гормоны щитовидной железы и другие, обнаруживаемые в грудном молоке. Помимо послеродовой депрессии участие гормонов передней и задней долей гипофиза в патогенезе подтверждено при стрессе и таких психических состояниях, как нервная анорексия, биполярное и обсессивно-компульсивное расстройство, шизофрения [37]. Острые психические заболевания и терапия антидепрессантами являются противопоказаниями со стороны матери к прикладыванию к груди. Антидепрессанты выделяются с грудным молоком и оказывают ряд существенных побочных действий на мать и ребенка [38]. Однако материнская послеродовая депрессия поддается лечению с применением методов рефлексотерапии. Это позволяет сохранить грудное вскармливание, что полезно и для матери, и для младенца [39, 40]. Показано, что раннее прекращение грудного вскармливания или отлучение от груди при послеродовой депрессии матери является фактором риска развития некротического энтероколита у младенцев [41].
Кормление грудью дает антидепрессивный эффект и в отношении самой матери, изменяя уровень ее гормонов. Женщины, кормящие грудью, имеют меньшую степень выраженности послеродовой депрессии и у них выше содержание плазменного пролактина. Известно, что у родильниц имеет место высокий уровень кортизола, пролактина, тироксина и эстрогена. У родильниц с текущей послеродовой депрессией определяются значительно более низкий плазменный уровень пролактина и высокая концентрация прогестерона. Возросший уровень тироксина также коррелирует с тяжестью депрессии. Высокое содержание прогестерона и более низкий уровень пролактина являются предикторами возникновения депрессии на 6—10-й неделе после родов [42].
Заболеваемость. Нарушение регуляции гипота-ламо-гипофизарно-надпочечниковой оси у матерей с послеродовой депрессией приводит к собственной иммуносупрессии, нарушающей иммунное и нейроэндокринное развитие их детей. Иммунный статус младенца, потенцированный материнской послеродовой депрессией, характеризуется несостоятельностью клеточного звена как врожденного, так и адаптивного иммунитета, гипорегенераторным клеточным сдвигом, проявлениями физиологического эндотоксикоза при высокой напряженности неспецифического иммунитета со сниженной иммунологической реактивностью, достоверной депрессией индексов иммунного статуса [43], что отражается на заболеваемости детей.
Показано, что общая заболеваемость младенцев у матерей с послеродовой депрессией на первом году жизни выше на 69%. По отдельным классам болезней (анемии, болезни кожи, болезни органов дыхания, желудочно-кишечного тракта) заболеваемость достоверно выше, чем среди детей здоровых женщин [44, 45]. Изучена связь между послеродовой депрессией матери и детским травматизмом, повышенный риск получения ребенком травмы сохраняется от рождения до трехлетнего возраста [46].
Бронхиальная астма. Материнская послеродовая депрессия играет роль в развитии бронхиальной астмы и других аллергических заболеваний у детей. Низкий уровень кортизола у детей с астмой индуцирован продолжающимся депрессивным состоянием матери после родов в течение года [47]. Тяжесть бронхиальной астмы детей связана со степенью тяжести материнской депрессии [48]. Вероятность развития бронхиальной астмы сохраняется до семилетнего возраста. Связи между высоким уровнем материнской депрессии и содержанием иммуноглобулина Е у детей не обнаружено [49].
Железодефицитная анемия. Показано, что родильницы нередко страдают железодефицитной анемией, что ведет к нарушению качества жизни, эмоциональной неустойчивости, депрессии, снижению когни-
тивных способностей и представляет собой серьезную проблему здоровья женщин репродуктивного возраста [50]. Выявлена тесная связь между дефицитом железа в организме женщины и послеродовой депрессией. Подтверждена роль железа в патогенезе послеродовой депрессии, а определение ферритина предложено в качестве маркера железодефицитной анемии в послеродовом периоде. Дети, родившиеся от таких матерей, имеют меньший запас депонированного железа и уже после первых 3 мес жизни склонны к развитию анемии, характеризующейся всеми признаками желе-зодефицита [51]. Тем самым подтверждаются данные о высоком уровне заболеваемости железодефицитной анемией детей годовалого возраста от матерей с послеродовой депрессией, не получивших в позднем неонатальном периоде лечения и не вышедших из депрессии. Предотвращение материнской послеродовой депрессии немедикаментозными методами позволяет избежать существенной заболеваемости детей железо-дефицитной анемией [52].
В этой связи особое значение имеет сохранение грудного вскармливания у женщин с послеродовой депрессией, поскольку важной особенностью женского молока является наличие значительных количеств свободного аполактоферрина — глико-протеида (аналога трансферрина крови), обеспечивающего транспортировку железа из материнского молока и обладающего многими полезными для организма ребенка свойствами [53—55].
Физическое и нервно-психическое развитие. Риск возникновения проблем физического развития детей от матерей с послеродовой депрессией также велик, как и риск эмоциональных и поведенческих отклонений [56]. Проведены катамнестические исследования физического развития младенцев в возрасте 12 мес, матери которых страдали депрессией в раннем послеродовом периоде. Физическое развитие таких детей характеризуется микросоматическим типом, дис-
гармоничностью и пониженным питанием. Причем пролонгированная депрессия матери сопровождается потерей массы тела ребенка до двухлетнего возраста [57], что требует дополнительного контроля питания и внесения коррекции вскармливания.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, привлечение внимания к проблемам послеродовой депрессии позволит улучшить качество медицинской помощи женщинам и детям и привести к снижению младенческой заболеваемости и смертности. В развитых странах 70% женщин, страдающих депрессией, не получают рекомендуемый уровень медицинской помощи либо не лечатся вообще. По данным ВОЗ, в развивающихся странах менее 10% пациентов, обремененных депрессией, получают надлежащий уход. Существующие методы лечения малоэффективны [58]. Весьма перспективным представляется развитие недорогих, но эффективных методов профилактики и лечения, например, рефлексотерапии, психосуггестивной терапии как основного метода лечения легких и среднетяжелых форм послеродовой депрессии или в качестве дополнительного метода — при тяжелых формах.
Выявление и лечение послеродовых аффективных расстройств у женщин приобретает решающее значение для будущего здоровья матери и ребенка. Материнская депрессия является фактором риска не только психопатологических и поведенческих отклонений, но и соматической патологии у детей. Клиническое обследование женщин в перинатальном периоде должно включать оценку их психоэмоционального статуса и выявление послеродовой депрессии. Материалы обзора указывают на необходимость терапевтического вмешательства в диаду мать — дитя с целью лечения материнской послеродовой депрессии и коррекции ее последствий у детей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Филоненко А.В., Голенков А.В. Влияние послеродовой депрессии на семью. Психическое здоровье 2011; 6: 71—76.
2. Corwin E.J., Pajer K. The psychoneuroimmunology of postpartum depression. J Womens Health (Larchmt) 2008; 17: 9: 1529—1534.
3. Ковпак Д.В., Третьяк Л.Л. Депрессия. Диагностика и методы лечения. Техника релаксации на DVD. Ст-Петер-бург: Наука и техника 2009; 320.
4. Филоненко А.В. Иглорефлексотерапия в реабилитации новорожденных. Традиц мед 2010; 2: 14—20.
5. Darcy J.M., Grzywacz J.G., Stephens R.L. et al. Maternal depressive symptomatology: 16-month follow-up of infant and maternal health-related quality of life. J Am Board Fam Med 2011; 24: 3: 249—257.
6. Moehler E, Kagan J., Parz,er P. et al. Childhood behavioral inhibition and maternal symptoms of depression. Psychopa-
thology 2007; 40: 6: 446—452.
7. Pilowsky D.J, Wickramaratne P., Talati A. et al. Children of depressed mothers 1 year after the initiation of maternal treatment: findings from the STAR*D-Child Stud. Am J Psychiat 2008; 165: 9: 1136—1147.
8. Lonnerdal B. Biochemistry and physiological function of human milk proteins. Am J Clin Nutr 1985; 42: 6: 1299—1317.
9. Филоненко А.В. Физическое развитие новорожденных с перинатальным поражением нервной системы в ранний восстановительный период и рефлексотерапия. Казан мед журн 2009; 90: 6: 812—817.
10. O'Hara M.W. Postpartum depression: what we know. J Clin Psychol 2009; 65: 12: 1258—1269.
11. Stein A., Lehtonen A., HarveyA.G. et al. The influence of postnatal psychiatric disorder on child development. Is maternal preoccupation one of the key underlying processes? Psycho-
pathology 2009; 42: 1: 11—21.
12. Филоненко А.В. Рефлексотерапия: психоэмоциональная сфера матери и ее взаимосвязь с выраженностью мор-фофункциональных отклонений у новорожденного с перинатальным поражением нервной системы в поздний неонатальный период. Рефлексотерапия 2007; 4: 40—44.
13. Lupien S.J., Parent S, Evans A.C. et al. Larger amygdala but no change in hippocampal volume in 10-year-old children exposed to maternal depressive symptomatology since birth. Proc Natl Acad Sci USA 2011; 108: 34: 14324—14329.
14. Nicol-Harper R., Harvey A.G., Stein A. Interactions between mothers and infants: impact of maternal anxiety. Infant Behav Dev 2007; 30: 1: 161—167.
15. Giles L.C., Davies M.J, Whitrow M.J. et al. Maternal depressive symptoms and child care during toddlerhood relate to child behavior at age 5 years. Pediatrics 2011; 128: 1: 78—84.
16. Bayer J.K., Hiscock H, Morton-Allen E. et al. Prevention of mental health problems: rationale for a universal approach. Arch Dis Child 2007; 92: 1: 34—38.
17. Lee L.C., Halpern C.T, Hertz-Picciotto I. et al. Child care and social support modify the association between maternal depressive symptoms and early childhood behaviour problems: a US national study. J Epidemiol Community Health 2006; 60: 4: 305—310.
18. Kouros C.D, Garber J. Dynamic associations between maternal depressive symptoms and adolescents' depressive and externalizing symptoms. J Abnorm Child Psychol 2010; 38: 8: 1069—1081.
19. Allen J.P., Manning N, Meyer J. Tightly linked systems: reciprocal relations between maternal depressive symptoms and maternal reports of adolescent externalizing behavior. J. Abnorm. Psychol 2010; 119: 4: 825—835.
20. Garai E.P, Forehand R.L., Colletti C.J. et al. The relation of maternal sensitivity to children's internalizing and externalizing problems within the context of maternal depressive symptoms. Behav Modif 2009; 33: 5: 559—582.
21. Hobson R.P., Patrick M.P, Hobson J.A. et al. How mothers with borderline personality disorder relate to their year-old infants. Br J Psychiatry 2009; 195: 4: 325—330.
22. Tronick E, Reck C. Infants of depressed mothers. Harv Rev Psychiat 2009; 17: 2: 147—156.
23. Huhtala M, Korja R, Lehtonen L. et al. Parental Psychological Well-Being and Cognitive Development of Very Low Birth Weight Infants at 2 Years. Acta Paediat 2011; doi: 10.1111/j.1651—2227.2011.02428.x.
24. Филоненко А.В., Маллин А.С. Значение рефлексотерапии для здоровья, физического и нервно-психического развития детей с перинатальным поражением центральной нервной системы на первом году жизни. Соврем пробл науки и образования 2008; 1: 20—24.
25. Righetti-Veltema M, Bousquet A., Manzano J. Impact of post-partum depressive symptoms on mother and her 18-month-old infant. Eur Child Adolesc Psychiat 2003; 12: 2: 75—83.
26. Dierckx B, Tulen J.H, van den Berg M.P. et al. Maternal psychopathology influences infant heart rate variability: Generation R Study. Psychosom Med 2009; 71: 3: 313—321.
27. Shi P., Raizada M.K., Sumners C. Brain cytokines as neuro-modulators in cardiovascular control. Clin Exp Pharmacol Physiol 2010; 37: 2: 52—57.
28. Scarpa A., Raine A., Venables P.H. et al. Heart rate and skin conductance in behaviorally inhibited Mauritian children. J Abnorm Psychol 1997; 106: 2: 182—190.
29. Филоненко А.В. Рефлексотерапия и электрокожная проводимость новорожденных с перинатальным повреждением нервной системы в ранний восстановительный период. Нижегор мед журн 2007; 1: 63—67.
30. Fletcher E.C. Sympathetic over activity in the etiology of hypertension of obstructive sleep apnea. Sleep 2003; 26: 1: 15—19.
31. Adams S.M., Good M.W., Defranco GM. Sudden infant death syndrome. Am Fam Physician 2009; 79: 10: 870—874.
32. Slaughter J.R. Sleep and depression. Mo Med 2006; 103: 5: 526—528.
33. Armitage R., Flynn H, Hoffmann R. et al. Early developmental changes in sleep in infants: the impact of maternal depression. Sleep 2009; 32: 5: 693—696.
34. Field T, Diego M, Hernandez-ReifM. et al. Sleep disturbances in depressed pregnant women and their newborns. Infant Behav Dev 2007; 30: 1: 127—133.
35. Astrom C. Interaction between sleep and growth hormone. Evaluated by manual polysomnography and automatic power spectrum analysis. Acta Neurol Scand 1995; 92: 4: 281—296.
36. Nakata H, Watanabe K, Murakami Y. et al. Stress on a post-partum mother inhibits the secretion of growth hormone in the offspring and causes persistent growth impairment. Methods Find Exp Clin Pharmacol 2009; 31: 7: 433—441.
37. Scantamburlo G, Ansseau M, Legros J.J. Role of the neurohypophysis in psychological stress. Encephale 2001; 27: 3: 245—259.
38. Seyfried L.S., Marcus S.M. Postpartum mood disorders. Int Rev Psychiat 2003; 15: 3: 231—242.
39. Филоненко А.В., Голенков А.В. Рефлексотерапия женщин с послеродовыми депрессиями. Рефлексотерапия 2007; 2: 55—59.
40. James D.C, Lessen R. Position of the American Dietetic Association: promoting and supporting breastfeeding. J Am Diet Assoc 2009; 109: 11: 1926—1942.
41. Ip S, Chung M, Raman G. et al. Breastfeeding and maternal and infant health outcomes in developed countries. Evid Rep Technol Assess (Full Rep) 2007; 153: 1—186.
42. Abou-Saleh M.T., Ghubash R., Karim L. et al. Hormonal aspects of postpartum depression. Psychoneuroendocrinology 1998; 23: 5: 465—475.
43. Филоненко А.В. Рефлексотерапия в становлении иммунологической реактивности младенцев с перинатальным поражением нервной системы на первом году жизни. Традиц мед 2011; 2: 26—30.
44. Ban L., Gibson J.E., West J. et al. Association between perinatal depression in mothers and the risk of childhood infections in offspring: a population-based cohort study. BMC Public Health 2010; 10: 799.
45. Филоненко А.В., Голенков А.В. Возможности рефлексотерапии в охране здоровья, физического и нервно-психического развития детей на первом году жизни. Здравоох-ран Чувашии 2008; 4: 30—34.
46. Schwebel D.C, Brezausek C.M. Chronic maternal depression and children's injury risk. J Pediat Psychol 2008; 33: 10: 1108—1116.
47. Dreger L.C., Kozyrskyj A.L., HayGlass K.T. et al. Lower cortisol levels in children with asthma exposed to recurrent maternal distress from birth. J Allergy Clin Immunol 2010; 125: 1: 116—122.
48. Leao L.L., Zhang L, Sousa P.L. et al. High prevalence of depression amongst mothers of children with asthma. Asthma 2009; 46: 4: 388—391.
49. Reyes M., Perzanowski M.S., Whyatt R..M. et al. Relationship between maternal demoralization, wheeze, and immunoglob-ulin E among inner-city children. Ann Allergy Asthma Immunol 2011; 107: 1: 42—49.
50. Milman N. Postpartum anemia I: definition, prevalence, causes, and consequences. Ann Hematol 2011; 90: 11:1247—1253.
51. Albacar G, Sans T, Martin-Santos R. et al. An association between plasma ferritin concentrations measured 48h after delivery and postpartum depression. J Affect Disord 2011; 131: 1—3: 136—142.
52. Филоненко А.В. Рефлексотерапия в реабилитации новорожденных. Чебоксары: Изд-во Чуваш ун-та 2008; 100.
53. Artym J. The role of lactoferrin in the iron metabolism. Part I. Effect of lactofferin on intake, transport and iron storage. Postepy Hig Med Dosw 2008; 62: 599—612.
54. Питание здорового и больного ребенка: пособие для врачей. Под ред В.А. Тутельяна, И.Я. Коня, Б.С. Каганова. Изд 3-е. М: Династия 2009; 284.
55. Manz,oni P., Mostert M., Stronati M. Lactoferrin for prevention of neonatal infections. Curr Opin Infect Dis 2011; 24: 3: 177—182.
56. Rahman A., Iqbal Z, Bunn J. et al. Impact of maternal de-
pression on infant nutritional status and illness: a cohort study. Arch Gen Psychiat 2004; 61: 9: 946—952.
57. Wojcicki J.M., Holbrook K., Lustig R.H. et al. Chronic maternal depression is associated with reduced weight gain in latino infants from birth to 2 years of age. PLoS One 2011; 6: 2: 16737.
58. Layous K., Chancellor J., Lyubomirsky S. et al. Delivering Happiness: Translating Positive Psychology Intervention Research for Treating Major and Minor Depressive Disorders. J Altern Complement Med 2011; 17: 8: 675—683.
Поступила 26.12.11
