CC BY
82
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 25 (279).
История. Вып. 52. С. 67-69.
В. И. Исаев, Д. Ю. Михеев
ПОСЛЕ «БОЛЬШОГО ТЕРРОРА»: СУДЫ СИБИРИ В КАМПАНИИ ПО ВОССТАНОВЛЕНИЮ ЗАКОННОСТИ В 1938 ГОДУ
Работа подготовлена при поддержке РГНФ, проект 12-01-00224а.
В статье освещается ситуация в судебной системе, сложившаяся в 1938 г. после партийных решений о приостановке репрессий и восстановлении законности. Показано, что судьи, ранее старательно выполнявшие задания партийных органов по выкорчевыванию «врагов народа», теперь оказались в положении виновных в перегибах и нарушениях законности. Сталинское руководство в очередной раз переложило ответственность за собственный авантюристический курс на рядовых исполнителей.
Ключевые слова: суд, органы юстиции, массовые репрессии, государственный террор,
«враги народа», социалистическая законность,
В начале 1938 г. кампания массового «изъятия» из общества и уничтожения «врагов народа» и всех «недостойных» жить при социализме стала терять свои темпы, все больше людей начинало сомневаться в ее необходимости и законности. Власть наносила сама себе урон, отправляя в лагеря и уничтожая не столько бывших эксплуататоров и «социально чуждых», сколько лучшие кадры культуры и науки, индустрии и сельского хозяйства. Постепенно и сталинское руководство осознавало, что вакханалию репрессий необходимо остановить. В январе 1938 г. было принято постановление ЦК ВКП (б) о более внимательном отношении к расследованию и рассмотрению в судах и во внесудебных органах дел по политическим обвинениям. В результате значительная часть дел была остановлена и пересмотрена.
Для пересмотра дел в судебных органах были образованы специальные комиссии. В Новосибирской области такая комиссия рассмотрела материалы на 24895 человек. Примечательно, что среди них 57 % составляли рядовые колхозники, должностные лица колхозов - 31 %. Комиссия предложила снять судимость с 15667 человек, т. е. 62 % осужденных были оправданы за отсутствием вины1. Как отметила в своем итоговом документе комиссия, главной причиной допущенных судебных ошибок был некритический подход судей к данным следствия. Перед судами была поставлена задача - бороться с необоснованным привлечением к уголовной ответственности, требовать повышения качества расследования2.
Под флагом борьбы с нарушениями социалистической законности была разверну-
показательные судебные процессы.
та масштабная чистка правоохранительных органов, захватившая и суды. Значительная часть «вычищенных» была репрессирована. Нарком юстиции СССР Н. В. Крыленко, выступавший яростным противником таких «буржуазных принципов» правосудия, как презумпция невиновности, объективность суда и право обвиняемого на защиту, теперь сам попал под каток репрессий, подвергся жестоким пыткам и был приговорен к расстрелу.
Новый нарком юстиции Н. М. Рычков начал свою работу с перетряски кадров, в аппарате НКЮ СССР были уволены почти все сотрудники, работавшие вместе с Н. В. Крыленко. В составе аппарата НКЮ РСФСР за шесть месяцев 1938 г. сменилось 49 человек, в областных судах РСФСР за тот же срок было уволено 769 человек, 52 из них были арестованы3.
Перетряске кадров и разгрому подверглись не только все звенья наркомата юстиции, но и высший орган судебной системы СССР - Верховный Суд. На заседании работников Верховного Суда, состоявшемся в начале февраля 1938 г., нарком юстиции СССР Н. М. Рычков заявил: «Те, кто не понимает важности стоящих перед судебными органами задач, не могут обеспечить перестройку работы, неизбежно должны разделить участь бывшего руководства НКЮ Союза, уступить свое место молодым, более энергичным»4.
В марте - апреле 1938 г. председатель Верховного Суда Винокуров, зам. председателя Красиков, члены Верховного Суда Ан-тонов-Саратовский, Рейхель, Бранденбургский, Нахимсон, Егоров и ряд других судей
68
В. И. Исаев, Д. Ю. Михеев
были уволены. Работа Верховного Суда была на некоторое время парализована, уволенные судьи были частично репрессированы, уцелевшие подвергались жестокой критике на различных совещаниях и партсобраниях.
Окончание «Большого террора» было объявлено 17 ноября 1938 г., когда СНК СССР и ЦК ВКП (б) приняли постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором лицемерно осуждалось нарушение законности карательными органами страны. Проведение массовых арестов и депортаций запрещалось, «тройки» упразднялись. Тем не менее, задача очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов с НКВД не снималась, выдвигалось лишь требование более тщательной проверки обоснованности репрессий, намечалось восстановление обычной судебной практики.
Волна новой кампании за восстановление законности и справедливости прокатилась по всей стране, в том числе и по Сибири. В конце осени и начале зимы 1938 г. представителями Наркомата юстиции РСФСР была проведена проверка судебных учреждений в Сибири. Многие судьи пострадали в ходе разоблачения «вредительства и головотяпства», якобы обнаруженных в действиях сотрудников правоохранительных органов. Теперь уже судьи и следователи вынуждены были оправдываться за то, что слишком рьяно выполняли требования партийных руководителей различных рангов по развертыванию «беспощадной борьбы с врагами народа». Под удар репрессий попадали как рядовые, так и ведущие работники судебной системы Сибири. Так, 22 октября 1938 г. был снят с работы и арестован как «враг народа» председатель Новосибирского областного суда Островский5.
Многочисленные нарушения законности были выявлены при проверке народных судов и Верховного суда Якутской АССР. Одной из основных проблем оставалась волокита: в народных судах около трети поступивших дел рассматривалось в сроки, превышавшие три месяца, а в Верховном суде ЯАССР многие дела ждали своего рассмотрения более года.
Низкий уровень профессиональной культуры народных судей, подавляющее большинство которых имело низшее образование, приводил к необоснованным судебным решениям. Так, из судебных решений, принятых народными судами в 1937 г., было отменено 59,2 % приговоров по уголовным делам и
65 % постановлений по гражданским делам6. При этом жалобы, поступавшие со стороны населения на неправильные судебные решения, зачастую направлялись самим судьям, принявшим такое решение. Несколько улучшилось положение в 1938 г.: за первую половину года было отменено только 31,8 % приговоров по уголовным делам и 47,4 % постановлений по гражданским делам.
В постановлении бюро Якутского обкома ВКП (б) от 28 декабря 1938 г, принятом после обсуждения итогов проверки судебной системы в республике, констатировалось: «В результате вражеской работы бывшего Наркома юстиции ЯАССР Пономарева и членов Верховного суда Иванова, Габышева, Емельянова, Аммосова работа судебного аппарата развалена. Аппарат НКЮ и судебных органов значительно засорен чуждыми элементами. Приговоры по многим делам выносились с грубейшими извращениями и нарушениями законности. Притупление политической бдительности имеется в Верховном суде и в народных судах»7. Перечисленные работники были сняты и, скорее всего, арестованы. Лишился своей должности и председатель Верховного суда ЯАССР Фельдман, правда, его оставили в составе членов Верховного суда.
В ходе проверок против судей часто выдвигали обвинение в том, что они осуждали так называемых «социально близких» по происхождению людей. При предъявлении таких обвинений как бы забывалось, что в общей массе репрессированных в период «Большого террора» большинство как раз и составляли обычные крестьяне и рабочие, что показывают и материалы по Сибири.
Так, на заседании бюро Читинского обкома ВКП (б) 26 июля 1938 г. было рассмотрено дело судьи читинского областного суда Ф. А. Козьякова, члена партии с 1919 г. Отметим, что несмотря на высокое положение судьи областного суда, Ф. А. Козьяков имел всего лишь низшее образование, что, впрочем, было типично для того времени. После январского постановления ЦК ВКП (б) Сретенский райком ВКП (б) 3 марта 1938 г. исключил Ф. Козьякова, в то время работавшего народным судьей в Сретенске, из партийных рядов с формулировкой «за правооппортунистическую практику в судебной работе, выразившуюся в репрессиях близкой социальной прослойки, покровительстве кулаков, белогвардейцев и других чуждых элементов».
Козьяков подал апелляцию в обком партии с просьбой об отмене решения Сретенского райкома ВКП (б), надеясь, видимо, что повышение его статуса до судьи областного суда обеспечит положительное решение вопроса. Однако Читинскому обкому ВКП (б) предстояло отчитываться перед высшими партийными органами о работе по исправлению ошибок. Поэтому судья Козьяков был исключен из партии «за связь с врагами народа и извращение судебной политики»8.
Но в действительности работники судебных органов Сибири при вынесении постановлений по делам, имевшим политическое значение, не могли действовать в соответствии с нормами закона, находясь в прямой зависимости от воли и решений партийного аппарата. К 1937 г. судьи прочно усвоили, что классическое положение о независимости суда - это буржуазный принцип и к пролетарскому суду вовсе не относится.
Виновники нарушений социалистической законности были найдены и в партийных органах: первый секретарь Читинского обкома ВКП (б) Муругов осенью 1938 г. был исключен из партии «за допущение вражеской практики неправильных арестов и осуждений», заодно с ним исключили и несколько членов бюро обкома9.
Таким образом, в ходе развертывания кампании массовых репрессий работники судебных учреждений оказались между двух огней. С одной стороны, они должны были
выполнять указания партийного аппарата по усилению репрессий. Но с другой стороны, сами судьи тоже часто попадали под колесо репрессий в том случае, если в их биографии или служебной деятельности бдительные сослуживцы или чекисты находили хоть какие-либо изъяны.
Все же, несмотря на очередные перегибы, кампания по восстановлению законности и справедливости, развернутая в стране после январского, а особенно ноябрьского 1938 г. пленумов ЦК ВКП (б), безусловно, сыграла положительную роль в нормализации работы судебных органов в Сибири.
Примечания
1 Новосибирский областной суд. 1923-2003. Летопись Новосибирского областного суда. Новосибирск, 2003. С. 107-108.
2 ГАНО. Ф. Р-1027. Оп. 10. Д. 21. Л. 37.
3 Приказ наркома юстиции СССР в действии // Совет. юстиция. 1938. № 9. С. 6-7.
4 Собрание актива работников ВС СССР // Совет. юстиция. 1938. № 5. С. 21-22.
5 Новосибирский областной суд. 1923-2003.
С. 108.
6 Российский государственный архив социально-политической истории (далее РГА-СПИ). Ф. 17. Оп. 3. Д. 5942. Л. 77-78.
7 Там же. Л. 77.
8 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 5782. Л. 179-180.
9 Там же. Д. 5776. Л. 48-51.
