CC BY
88
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
уДК 903 2 М. А. ГАРКУША
Омский филиал института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук
ПОСЕЛЕНИЯ И ЖИЛИЩА ТАРСКИХ ТАТАР: ФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ И СМЫСЛ_____________________
В данной статье на основе археологических, этнографических и письменных материалов рассматриваются поселения и жилища Тарского Прииртышья ХУМ-ХУШ вв. В работе раскрыты смысловая и функциональная составляющая жилищ. Анализ сложившейся ситуации в Тарском Прииртышье представляет, что этот аспект изучен слабо.
В данной работе на основе археологических, этнографических и письменных сведений мы рассмотрим поселения и жилища тарских татар ХУП-ХУШ и их семантическое осмысление. Известно, что жилище помогает человеку выживать, являясь неотъемлемой частью существования в суровых условиях, когда большая часть действий направлена на приспособление к окружающей среде и одним из важных элементов традиционной культуры [ 1 ].
В Тарском Прииртышье археологи изучили серию поселений ХУП-ХУШ вв.: Черталы I, Бергамак III, Бергамак IX, Бергамак XI, Сеткуловка VI, Алек-сеевка XIII, Алексеевка XXX, Надеждинка VII [2]. Эти поселения располагались в поймах и на террасах рек Иртыша и Тары. Часть из них были укрепленными (Бергамак IX, Надеждинка VII), другая неукрепленные (Бергамак III, Черталы I, Сеткуловка VI, Алексеевка XIII). По характеру культурного слоя, насыщенности находками, поселения можно разделить на зимние (Бергамак III, Черталы I), летние (Бергамак IX, Бергамак XI, Алексеевка XIII, Надеждинка VII) и всесезонные (Сеткуловка VI).
На вышеперечисленных памятниках исследованы жилища в виде наземных (Черталы I, возможно, Бергамак III, Бергамак XI, Сеткуловка VI, Надеж-
динка VII) и углубленных в землю (Алексеевка XIII) строений. Наземные жилища фиксируются на поверхности в виде холмов (Бергамак XI). У таких построек котлован не зафиксирован, поэтому реконструировать жилища затруднительно. Углубленные жилища представляют собой прямоугольный котлован фиксировавшийся на поверхности в виде западин (Алексеевка XXX). В котловане скорее всего сооружали каркасно-столбовую конструкцию, которую обкладывали досками и землей, крыша у такой конструкции могла быть пологой или двухскатной. В последнюю очередь сооружали кровлю.
На археологическом материале крышу невозможно реконструировать, но, привлекая сведения путешественников и этнографические данные, можно предположить, что она могла быть трех вариантов [3]: плоская - сруб покрывался несколькими слоями бревен или плах, между которыми могли укладывать бересту, а верх обкладывался дерном; двускатная; четырехскатная.
По данным этнографии и письменных свидетельств, возможно, более полно представить наземные и углубленные сооружения. Наземные жилища были достаточно низкими строениями с небольшими дверьми, в которые приходилось пролезать на
корточках. Окон в таких помещениях не было, дневной свет проникал через отверстие в плоской земляной крыше. Еще в XVII в. неизвестный западноевропейский путешественник, побывавший в районе Тобольска, писал о татарах следующее: «они свои жилища строят низкими, из дерева, юрты эти имеют низкие двери, через которые приходится пролезать на корточках, едва 1-1/2 локтя вышиной, их жилища не имеют окон, лишь наверху посередине крыши проделано круглое отверстие, через которое проходит дневной свет» [4].
Наземный дом полностью состоял из легких деревянных конструкций, крыша могла быть округлой или конусообразной. Конструкции представляли собой легкие подвижные строения, обтянутые берестой, рогожей, шкурой и т.п. - сибирские татары пользовались обычно в летнее время.
В сочетание археологических, этнографических, письменных источников возможна реконструкция обстановки в доме. «Жилище — один из ключевых символов культуры. С понятием «дом» в той или иной мере были соотнесены все важнейшие категории картины мира у человека» [5]. Дом - это мое, скрытое, сакральное пространство, стены которого загораживают от чужого взгляда, вмешательства. Жилище является частью мироздания [6]. В доме должен был быть свой порядок как в отношении материального, так и внутреннего мира, каждая вещь имеет свое место в этой системе и человек живет по законам этого порядка. «Дом и человек начинают друг друга духовно конструировать. И вот уже трудно сказать, то ли жилец обрел некую свойственную дому структуру и семантику, то ли дом неизбежно приобрел связь с чертами живущих в нем» [7].
В первую очередь для постройки дома надо было выбрать место. Оно должно было быть наиболее удобным. «Правильный выбор места для устройства населенного пункта является результатом применительно огромного числа поколений» [8]. По всей видимости, имелись свои критерии выбора места. Тарские татары стремились селиться обязательно возле водоемов, вверх по течению от кладбища. Но существовали так называемые запретные места, где сибирские татары никогда не селились, например, «близ д. Инцисс есть оз. Шайтан, богатое рыбой и издавна служившее основным местом ее добычи инцисскими татарами. Но земли вокруг озера, по мнению татар, являются обиталищем нечистых духов... По этой причине татары не возводят строения на берегу озера и не стремятся перенести туда деревню» [9].
Войти в дом возможно только через дверь, которая являлась «границей двух миров», внешнего и внутреннего, освоенного и неосвоенного мира [10]. Дверь отделяет дом от окружающего пространства. Дверью нельзя громко хлопать, нельзя держаться за косяки, прикасаться к ее верхней части. Порог дома почитаем, потому что он оберегает семью и, в силу этого, является запретным местом: на него нельзя наступать, а лишь перешагивать; на него нельзя садиться, в противном случае будут бедность и лишения. Порог является своеобразной, мифологической границей дома. Порог и дверь выступают символом прочности дома, живущей в ней семьи [11].
По тюркской традиции вход должен был быть направлен на восток [12]. Сибирские татары считают, что дверь надо сооружать в противоположную сторону от кладбища, иначе в эти двери может войти недобрый дух [13].
При входе в дом внимание привлекал очаг, так
как в большинстве жилищ он занимал центральное место и являлся семантическим центром жилища, который выступал как точка отсчета при организации внутреннего пространства, и место, вокруг которого протекала вся жизнь семьи. Огонь очага - это своеобразный символ культурного мира, от которого зависело благополучие семьи, поэтому следовало придерживаться некоторых запретов. В очаг, например, нельзя было бросать мусор, плевать, касаться огня ножом, гасить огонь в очаге, переступать его. Нарушение их могло предвещать падеж скота, распад семьи, вымирание рода и пр. [14].
Практически во всех домах у татар археологами были отмечены глинобитные печи, которые состояли из округлой или подпрямоугольной площадок. Печь (чувал) делали из вертикально стоящих тонких жердей, обмазанных глиной, с прямой, широкой еле выступающей над плоской крышей трубой [15], у которой вверху было отверстие для вытяжки, которое закрывалось, когда не топили или хотели сохранить тепло. Жилища с чувалами были достаточно дымными, и непривычному человеку тяжело было находиться в таком помещении [16].
Над потолком, где наиболее максимально сосредотачивался дым, могли подвешивать или укладывать на жердочки для продымления некоторые виды продуктов, шкуры. Этот своеобразный вид домашних коптилен, имевший место в разных конструкциях жилищ, позволял консервировать, технологически обрабатывать припасы и материалы, важные для нужд семьи [17]. Это были своего рода «заготовки» для долгого хранения продуктов.
В жилище обязательно были нары, заменявшие всю необходимую мебель, являясь как лежанкой, так и столом во время трапезы. «Вокруг печи пол ниже и остальные поднятые половицы служат как скамьи, на которые они садятся и греются [18]. Единственные нары исследованы на поселении Черталы I.
В жилищах XVII-XVIII вв. не было окон, за исключением круглого отверстия в крыше, через которое внутрь попадал свет, наружу выходил пар и дым. Данное отверстие являлось и выходом в зимнее время, когда метель заносила вход.
Жилище объединяло членов семьи, а его внутреннее пространство разделяло их. Принцип деления осуществлялся по половозрастному и социальному признаку. Традиционно правую половину жилища занимали мужчины, левая половина, являлась женской стороной. В обыденной жизни правая (мужская) сторона оценивалась как наиболее почетная, чем левая (женская). В правой (мужской) половине располагались скотоводческий и охотничий инвентарь, вещи хозяина, постель для детей и гостей. Женская половина выполняла хозяйственную функцию, где происходит формирование нового и символическое его завершение. На женской половине находился женский вещевой набор, в хозяйственной женской части жилища размещались продукты, утварь, полки, а ближе к выходу инвентарь, дрова и пр. Было еще одно сакральное, чистое пространство, которое располагалось за очагом, напротив входа и имела особую — почетную функцию, очерчивалась от очага до противоположной к выходу стены. Это место считалось священным, там могли храниться изображения духов. Чем ближе к почетному месту, тем считалось символически выше: мужские вещи располагались ближе к почетной части жилища, то есть выше, а женские — ближе к двери, то есть ниже [19]. В каждой половине жилища, таким образом, соответствовал определенный набор
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (59), СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 2007
вещей и их положение нельзя было менять, иначе это могло привести к нарушению порядка в микро-® мире, так как была заложена сакрализация дома, которая и осуществлялась с помощью предметов, размещение которых на положенном месте и точное исполнение относящихся к ним предписаний превращало жилище в освоенное пространство[20].
Кроме функционально-бытовой нагрузки, жилище несет в себе и смысловое, семантическое значение. В жилище можно увидеть трехчленное строение мироздания. В соответствии с трехчленным строением вселенной жилище любой семьи разделялось на три сферы в вертикальной и горизонтальной плоскостях. Горизонтально область крыши, потолка могло символизировать область Верхнего мира. Область человеческого бытия - было пространством, границами которого могли являться крыша и пол. Подполье было нижней сферой в мифологической семантике дома. Если рассматривать разделение жилища на зоны в горизонтальной плоскости, то противоположная входу являлась светлой, сакральной стороной, входная считалась самой грязной [21].
К концу XIX — началу XX вв. дома стали строить по русским образцам. И срубный дом становится основным типом жилища практически по всей территории Западной Сибири, а наземные легкие и углубленные в землю постройки начинают играть второстепенную роль и использоваться как хозяйственные. Таким образом, функциональную и смысловую нагрузку дом не утрачивает, а лишь происходит трансформация взглядов, которая остается актуальной и в настоящее время.
Примечания
1. Борзунов, Кирюшин, Матющенко, 1993, с. 4.
2. Татауров, 2005; Тихонов, 1992.
3. Селезнев, 1991, с. 83.
4. Валеев, 1980, с. 110-111.
5. Байбурин, 1983, с. 3.
6. Дьяконова, 1995, с. 27.
7. Малашенок С., <М1р:/Л\™гте.>
8. Тихонов, 1997, с. 159.
9. Там же.
10. Малашенок С., <М1р://т\г№.>
11. ТадинаН.А. <http://new.hist>
12. Дьяконова, 1995, с. 25.
13. Томилов, 1981.
14. ТадинаН.А. <http://new.hist>
15. Народы Сибири, 1956, с. 479-480.
16. Григоровский, 1884, с. 11.
17. Дьяконова, 1995, с. 25.
18. Зиннер, 1968, с. 107.
19. ТадинаН.А. <http://new.hist>
20. Дьяконова, 1995, с. 27; Традиционное мировоззрение..., 1989, с. 201.
21. Бауло, 2004, с. 14
Библиографический список
1. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. - Л.: 1983. — С. 110-111. — С. 3.
2. Бауло А.В. Атрибутика и миф: металл в обрядах обских угров. — Новосибирск: 2004. — С. 14.
3. Борзунов В.А, Кирюшин Ю.Ф, Матющенко В.И. Поселения и жилища эпох камня и бронзы Зауралья и Западной Сибири. // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. — Екатеринбург: 1993. — С. 4.
4. Валеев Ф.Т. Западно-Сибирские татары во второй половине XIX - нач. XX вв. // Историко-этнографические очерки. — Казань: 1980. - С. 110-111.
5. Григоровский Н.П. Описание Васюганской тундры. // Записки Западно-Сибирского отдела Русского географического общества. — Омск: 1884. - Кн. 6. — С. 11.
6. Дьяконова В.П. Жилище народов Сибири. // Экология этнических культур Сибири накануне XXI века. — СПб.: 1995. - С. 25-27.
7. Зиннер Э.П. Сибирь в известиях западно-европейс-ких путешественников и ученых XVII века. — Иркутск: 1968. - С. 107.
8. Малашенок С. Дом как испытание. // http:// www.topos.ru/article/3633/printed.
9. Народы Сибири. Этнографические очерки. - М.-Л.: 1956. - С.479-480.
10. Селезнев А.Г. Земляные жилища барабинских татар // Жилища народов Западной Сибири. — Томск: 1991. - С. 83.
11. Тадина Н.А. Семантика внутреннего пространства жилища и этикетные предписания у алтайцев. // http:// new.hist.asu.ru/naltai/ualtaiseman.html.
12. Татауров С.Ф. Отчет об археологических работах в Муромцевском районе Омской области в 2004 году. // Архив музея археологии и этнографии Омского государственного университета, ф. II, д. № 188 — 1. — Омск: 2005; Тихонов С.С. Отчет о работах в устье р. Бергамак Муромцевского района Омской области летом 1991 года. // Архив музея археологии и этнографии Омского государственного университета, ф. II, д. № 77 — 1. — Омск: 1992.
13. Тихонов С.С. Использование тарскими татарами знаний о природе при выборе мест поселений (по материалам археологических реконструкций XVII — начала XIX в). // Этнографо-археологические комплексы. Проблемы культуры и социума. - Новосибирск: 1997. — Том. 2. — С. 159.
14. Томилов Н.А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI — первой четверти XIX
в. — Томск: 1981.
ГАРКУША Мария Александровна, младший научный сотрудник сектора археологии.
Дата поступления статьи в редакцию: 21.06.2007 г.
© Гаркуша М.А.
