CC BY
186
ращаются к семантической структуре слова и проводят достаточно глубокий анализ каждой из лемм, тем самым создавая прочный фундамент для дальнейшего развития немецкоязычной толковой лексикографии.
Примечания
1. Adelung J. Chr. Grammatisch-kritisches Wörterbuch der Hochdeutschen Mundart, mit beständiger Vergleichung der übrigen Mundarten, besonders aber der Oberdeutschen. Wien : Bauer, 1811. Bände 1-4, 7690 S.
2. Смолоногина Е. А. Текстовые характеристики словарной статьи в немецких толковых словарях: дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2007. С. 50-58.
3. Там же.
4. Campe J. H. Wörterbuch der Deutschen Sprache [Braunschweig, 1807]. Hildesheim; N. Y.: Georg Olms Verlag, 1969. Bände 1-5.
Notes
1. Adelung J. Chr. Grammatisch kritisches Wörterbuch der Hochdeutschen Mundart, mit beständiger Vergleichung der übrigen Mundarten, besonders aber der Oberdeutschen. Wien: Bauer, 1811. Bände 1-4, 7690 S.
2. Smolonogina E. A Tekstovye harakteristiki slovarnoj stat'i v nemeckih tolkovyh slovaryah: dis. ... kand. filol. nauk [Text features vocabulary in German dictionaries: dis. ... Cand. of Philology]. SPb. 2007. Pp. 50-58.
3. Ibid.
4. J. H. Campe. Wörterbuch der Deutschen Sprache [Braunschweig, 1807]. Hildesheim; N. Y.: Georg Olms Verlag, 1969. Bände 1-5.
УДК 821.112.2
А. Е. Крашенинников Понятие визионерство в поэтике экспрессионизма
В статье рассматривается понятие визионерство как одна из важнейших констант поэтики экспрессионизма. Автор видит истоки данного понятия в средневековой европейской литературе, в которой складывается жанр видений. Визионерство напрямую сопряжено с эстетическими категориями «абстракция» (Abstraktion) и «вчувствование» (Einfühlung). Генезис понятия визионерство автор связывает с романтизмом, а также неоромантизмом, возникающим в эпоху fin de siècle. Для характеристики явления применимы идеи о кризисе индивидуальной и коллективной идентичности, а также об экспрессионистской модели мира и философии отчуждения. В содержание понятия visionary/визионерский в поэтике экспрессионизма органически входит мотив Апокалипсиса, а он не только демонстрирует историческую связь с поэтикой Средневековья, но и наполняется новыми стилистическими и метафизическими чертами.
The article discusses the concept Visionary as one of the most important constants of expressionism poetics. The author sees the origins of this concept in European Medieval literature, which develops visions as a genre. The Visionary are directly associated with aesthetic categories „abstraction" (Abstraktion) and „empathy" (Einfühlung). The concept Visionary and this genesis are connected with romanticism and neo-romanticism that arise in the era of fin de siècle. To characterize this phenomenon the ideas about the crisis of individual and collective identity are applicable. It also applies to the expressionist world model and philosophy of alienation. The motif of the Apocalypse organically inherent in the content of the concept Visionary.
Ключевые слова: романтизм, неоромантизм, визионерство, экспрессионизм.
Keywords: romanticism, neo-romanticism, visionary, expressionism.
«Энциклопедический словарь экспрессионизма» [1] по праву считается важнейшим научно-справочным изданием, которое даёт прекрасную возможность составить комплексное представление об экспрессионизме как международном художественном явлении. При этом совершенно ясно, что любое научное издание такого уровня не может «объять необъятное» и тем более угодить каждому читателю своей стратегией в представлении того или иного материала. Поэтому данная статья ни в коей мере не представляет собой упрёк авторам словаря, без обра-
© Крашенинников А. Е., 2015
щения к которому, если говорить о нашем исследовании, не обходится ни один шаг в изучении лирики немецкого экспрессионизма.
Мы обратили внимание, что в предметном указателе словаря в разделе «Константы поэтики и творческой практики экспрессионизма» [2] среди таких значимых понятий поэтики экспрессионизма, как активизм, вчувствование, катастрофизм, пророчество, утопизм и др., отсутствует визионерство. Отдельной словарной статьи, посвящённой визионерству, нет. При этом нельзя сказать, что в словаре об этой черте экспрессионизма вообще не идёт речи: в том или ином контексте визионерство/визионерский встречается во многих статьях.
На наш взгляд, это явление заслуживает изучения именно как одна из важнейших констант поэтики экспрессионизма. И в связи с этим уместно вспомнить творчество поэта Георга Гейма, трагически погибшего ещё до начала Первой мировой войны. Ему принадлежит стихотворение „Schwarze Visionen" (в переводе М. Гаспарова «Чёрные видения») с эпиграфом „An eine imaginäre Geliebte" (К выдуманной возлюбленной) [3]. К. Эдшмид, автор программных выступлений „Über den dichterischen Expressionismus" (1917) и „Über die dichterische deutsche Jugend" (1918) [4], в которых он сформулировал принципы поэтики и мировоззрения экспрессионизма, называл Гейма «лирическим визионером» (Lyrischer Visionär). Анализируя стихотворение „Der Krieg", он называет его видением: «Das Gedicht von Georg Heym... ist keineswegs ein Zeitgedicht, sondern eine Vision» [4].
Следует заметить, что исследователи находят черты визионерства не только в литературе. В. Дубе использует термин визионерский экспрессионизм применительно к творчеству французского художника Ле Фоконье [5]. Также о визионерских темах у художников-экспрессионистов пишет А. А. Нененко [6]; она же отмечает визионерство в архитектуре [7].
Нельзя забывать, что в истории литературы существовал жанр видений, возникший в средневековой клерикальной литературе. В произведениях этого жанра повествовалось о путешествии души во время сна по загробному миру [8]. В то время произведения этого жанра имели большое значение для пропаганды аскетического обращения помыслов к загробному миру. Особую роль играло образное представление Апокалипсиса и Страшного суда [9]. Отмечается, что наряду с религиозно-философскими видениями развивалась жанровая разновидность светских любовных видений. Но и те и другие характеризуются высокой аллегоричностью [10].
В научной англоязычной литературе термину видение соответствуют vision и dream vision. Также встречается дериватив visionary, под которым понимается художественное представление, порождённое не обычным восприятием мира посредством зрения, а иными способами широкого диапазона: фантазия, интуиция, транс, экстаз и пр. [11]
Заметно, что наполнение понятия visionary/визионерский становится шире, чем у понятия средневекового жанра видений. Визионерство получает развитие в поэтике романтизма, которая отворачивается вообще от концепции поэзии как имитации внешнего мира в пользу трансцендентного видения, основанного на креативной концепции психического воображения поэта [12]. Принципы подобного отношения к творчеству разрабатывал йенский романтик Новалис, отождествляя поэтическое творчество и мышление («.Denken und Dichten also einerlei»), и, соответственно, поэтическое мышление понимая как чувственное мышление, как произвольное, активное и продуктивное использование человеческих чувств («Dichtkunst ist wohl nur willkürlicher, tätiger, produktiver Gebrauch unsrer Organe.») [13].
Термин visionary становится одним из определений творчества романтиков. Так, например, в хрестоматии М. Траверса „European literature from romanticism to postmodernism: a reader in aesthetic practice" английский мистик Уильям Блейк, поэт и художник, назван великим поэтом-визионером романтического направления («the great visionary poet of the Romantic movement»). М. Траверс отмечает, что в одном из своих писем Блейк рассуждает о реальности нематериального мира и пантеистическом сплаве воображения с природой [14]. «Истинным визионером» называет Блейка и Г. Зедльмайр [15]. Примечательно, что творчеству Блейка принадлежит поэма под названием „Visions of the Daughters of Albion" («Видения дочерей Альбиона»).
Интересен взгляд на визионерство как одну из метафизических основ поэтики романтизма сквозь призму учения К. Юнга о коллективном бессознательном: «Имеются указания на способность коллективного бессознательного быть средством связи с божественным, космическим. Аналогия коллективного бессознательного отыскивается в немецкой литературной и философской традиции. У йенских романтиков, в частности, у Новалиса, герои обладают способностью априорного постижения явлений жизни, они не изучают эти явления, а «узнают» их как нечто уже виденное и пережитое в прошлом. Таким даром "узнавания" обладает Генрих фон Офтердин-ген, герой основного произведения Новалиса. О жизни духа как самодовлеющей и высшей силе, развивающейся по особым законам, писали Шеллинг, Гегель, Дильтей. Концепция коллективного бессознательного вписывается в эту традицию. Юнг противопоставил традиционному позити-84
визму к биологизму Фрейда метафизическое и идеалистическое в своей основе понимание психологического механизма» [16].
Другой теоретик и основатель первой во Франции кафедры психоанализа, М. Фуко, противопоставляет господству культурного бессознательного деятельность социально отверженных: безумцев, больных, преступников, а также творческих людей (поэтов, писателей, художников). На основе этой концепции Ж. Делёз и Ф. Гваттари разрабатывали понятие шизофренический дискурс. По их мысли, шизофрения - «основное освободительное и революционное начало личности в ее противостоянии больной цивилизации» капиталистического общества. Подлинный художник, по их представлению, - неизбежно шизоидная личность, в своем неприятии общества он приобретает черты социального извращенца и обращается к шизофреническому дискурсу, то есть к языку, ставящему под вопрос правомочность языка общепринятой логики и причинно-следственных связей, к языку абсурда и парадокса [17].
Базируясь на методологических основах, разработанных в том числе Ж. Делёзом и Ф. Гваттари, постструктуралисты выдвинули тезис о трудности или даже невозможности адекватно понять и интерпретировать текст. Кстати, когда они обращались к конкретному анализу художественного произведения, в их поле зрения попадало творчество тех поэтов и писателей, у которых смысловая неясность, двусмысленность, многозначность интерпретации выступали на передний план [18].
Неудивительно, что многое из того, что было наработано и осмыслено в поэтике и философии романтизма, стало востребованным в эпоху fin de siècle, Сумерек богов, когда Ницше в своей «Весёлой науке» („Die fröhliche Wissenschaft") объявил: «Gott ist todt! Gott bleibt todt! Und wir haben ihn getödtet!» (Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили!) [19].
К этому переломному во всех смыслах времени приложима мысль В. Дильтея о зависимости мировоззрения от устойчивости картины мира [20]. Он отмечает, что поэзия выделяется особым отношением к мировоззрению, а каждая великая эпоха поэзии (естественно, что эпоха fin de siècle стала великой эпохой и для поэзии многих европейских стран) «ознаменована вечно совершающимся, закономерным восхождением от подчинения вере и обычаям, освященным признанием общества, к задаче заново осмыслить жизнь, исходя из нее самой» [21].
А. Вебер обозначил процессы, происходившие в тот период, как кризис европейской культуры. Он поставил вопрос, обречена ли Европа, испытывающая тяжелейший кризис с момента ее становления как германо-романского Запада, обратиться в ничто в духовном отношении: «.ob dies Europa, das ganz ohne Frage zur Zeit die schwerste Kriese nicht nur die materiellen, sondern auch geistigen Bestandes seit seiner Existenz als germano-romanisches Abendland durchmacht, verurteilt sein soll, dauernd zu einem Nichts im geistigen Sinn, einem bloß geographischen Begriff im äußeren Sinn zu werden» [22]. В противостоянии духа и плоти Вебер увидел победу материального начала, что повлекло за собой исчезновение веры в достижение гармоничного равновесия. Проникавшая собой мир субстанция европейского духа, как образно выразился А. Вебер, улетучивалась подобно легкому эфиру из разбитой бутылки: «Indem das Materielle die Oberhand gewann, sein Kampf entscheidend wurde, der Glaube an ein harmonisiertes Gleichgewicht sich auflöste, verdunstete das geistige Fluidum Europas wie ein feiner Äther aus einer zerbrochenen Flasche» [23].
Для характеристики этого времени вполне подходят, на наш взгляд, идеи о кризисе индивидуальной и коллективной идентичности современного немецкого философа В. Хёсле, занимающегося осмыслением влияния человеческого общества на окружающий мир, а также психологическими и социальными аспектами жизни человека: «.отрицание смыслов, распад коллективной памяти, представленной традициями, а также утрату веры в общее будущее, дисгармонию между описательными и нормативными образами себя, прерывность в истории, несоответствие между представлением культуры о самой себе и её образами в других культурах.» [24].
Поэтому вполне естественно, что исследователи-постструктуалисты не могли пройти мимо творчества таких поэтов эпохи Сумерек богов, как Рембо, чьим поэтическим практикам подходит понятие visionary/визионерский. В. Пинковский считает, что Рембо делает революционный шаг вперёд своей теорией ясновидения от стоящей на месте «провидческой» поэзии своего века, осознавая, что новое содержание невозможно без новой поэтики [25].
Основы теории изложены в письме Рембо к П. Демени: «Я говорю, что надо быть ясновидцем и выращивать в себе ясновидящего. Поэт делает себя ясновидящим, создавая долгий, бесконечный и разумный беспорядок всех сторон. Все формы любви, страдания, безумия; он ищет самого себя, он испытывает на себе все яды, чтобы сохранить только квинтэссенцию. Невыразимая пытка, в которой ему нужна вся вера, вся сверхчеловеческая сила, в которой он становится среди всех великим больным, великим преступником, великим проклятым - и верховным Ученым! -
ибо он стремится к неизвестному! <...> Пусть сгинет он в своем прыжке от чего-то неслыханного и чудовищного: придут другие работники. Они начнут с горизонтов, где он обессилел!» [26].
Вл. А. Луков, Н. В. Соломатина резюмировали идеи Рембо так: «Он считал, что искусство выше всего, оно требует от человека отказаться от обычной жизни, чтобы стать поэтом-ясновидящим: расстроить свой разум, заболеть, совершить самые безумные, преступные, осуждаемые обществом поступки. Освободившись от этого заблуждения, Рембо стал вполне здоровым, стал правильно себя вести - и перестал писать. "Пребывание в аду" - последнее его произведение» [27].
О возрождении романтизма заговорили литературные критики и философы уже с конца XIX в. Возникает понятие неоромантизм. Немецкий философ культуры Э. Трёльч, современник эпохи Сумерек богов, пишет: «Жизнь Германии, полная борьбы и противоположностей именно в этой области, создала в тесной связи с родственными ей проходящими по всей Европе движениями новый вид немецкого идеализма, который, склоняясь к социально-идеалистической направленности, но скорее в качестве неоромантического индивидуализма, твердо противостоит всем проявлениям хозяйственно-государственного духа полезности» [28].
Правда, вокруг описания понятия неоромантизм ведутся дискуссии. А. И. Жеребин, говоря о Новалисе и проблемах неоромантизма, отмечает: «Очевидно, что к неоромантизму относятся преимущественно те же самые явления, которые в другом контексте с не меньшим правом должны быть отнесены к символизму или импрессионизму» [29].
К такому отсутствию чёткости границ неоромантизма можно отнестись, в какой-то степени, положительно: это говорит о том, что поэтика романтизма была воспринята всеми направлениями литературы того времени, которые объединяет понятие Moderne. Поэтому не случайно, по мнению В. Пиковского, А. Бретон в своём «Манифесте сюрреализма» цитирует рассуждения Но-валиса о способности разума отражать невидимое (идеальное) [30].
Это в полной мере относится и к экспрессионизму. Ведь одной из доминант поэтики экспрессионизма, как и поэтики сюрреализма, является гротеск. Как отмечает А. Б. Базилевский, гротеск соединяет фантастику с реальностью и даёт возможность, сняв пространственные, временные и знаковые антиномии, пересотворить мир заново: «Возникает визионерская трансреальность: сакральный аспект бытия становится зримым, непосредственно переживаемым опытом. В экспрессионизме интенсификация смысла достигается прежде всего за счет нагнетающего аффекты вычленения и столкновения крайностей, поэтики активной концентрации. Здесь преобладает деформация контраста, сдвига, диспропорции, служащая различению мнимого и абсолютного» (курсив наш. - А. К.) [31].
О сходстве позиций сюрреалистов и экспрессионистов в визионерстве, которое проявляется в «прорыве к теосу», апологетике ирреального, «глубинного» в человеке, пишет и А. А. Ненен-ко [32]. В рамках модели мира, выстроенной экспрессионистами, возникает, как определяет это Н. В. Пестова, философия отчуждения и связанная с ней эстетика очуждения, и такая модель мира «оказалась не только эстетически актуальной и адекватной эпохе перелома, но и крайне плодотворной, богатой возможностями дальнейшего развития» [33].
В размышлениях Г. Зиммеля, немецкого философа и социолога (он так же, как и Э. Трёльч, является современником эпохи Сумерек богов), можно найти объяснение, почему многие черты романтизма, а также визионерство, так свойственны поэтике экспрессионистов: «.смысл экспрессионизма заключается в стремлении непосредственно проявить или, точнее, усилить в художественном произведении глубокое внутреннее напряжение художника. Экспрессионизм избегает законченных форм, считая их чем-то извне данным, силами реальными или идеальными. Вот почему экспрессионизм отнюдь не стремится к воспроизведению реальной жизни ни в объективном образе, ни, подобно импрессионизму, в мимолетно схваченном восприятии, ибо последний также не есть чистое, только изнутри определяемое творчество художника, а нечто пассивное, производное, смешение личных переживаний художника с чуждым, данным вовне. И как всё по содержанию своему внесубъективное отвергается экспрессионистами, ими также отрицается и оформление материалов в более тесном смысле слова, диктуемое художнику или традицией, или методом, или каким-нибудь образцом, или твердо установленными принципами. Все это стесняет стихию жизни, стремящуюся творчески излиться из самой себя, и потому подчинение ее какой-либо форме только омертвило бы, лишило бы подлинности, исказило бы живую линию художественного произведения» (курсив наш. - А. К.) [34].
Важные слова о визионерстве как способе познания мира сказал экспрессионист К. Эд-шмид: «Так все пространство художника-экспрессиониста становится видением. У него не взгляд - у него взор. Он не описывает - он сопереживает. Он не отражает - он изображает. Он не берет - он ищет. И вот нет больше цепи фактов: фабрик, домов, болезней, проституток, крика и голода. Есть только видение этого.» [35]. 86
Современные исследователи экспрессионизма тоже усматривают связь между романтизмом и визионерством, а также с экспрессионистской поэтикой. Е. А. Микрина, рассматривая различные способы воплощения тем и мотивов поэзии немецкого экспрессионизма, определяемых как типичные, называет не только типологию В. Кольшмидта (аристократическая и социально-революционная линии не только в экспрессионизме, но и во всей литературе с 1880 г.) или В. Мархольца (активистский, примитивистский, готический и барочный типы), но и типологию В. Мушга с его тремя основными типами: натуралистский, просветительский и романтический. При этом она отмечает, что «отдельные участники экспрессионистского движения могут причисляться как к одной, так и к разным группам (в частности, В. Мушг полагает Г. Тракля и Г. Бенна представителями романтического - или визионерского - типа.» (курсив наш. - А. К.) [36].
Романтические черты и визионерство в поэтике экспрессионизма И. В. Млечина рассматривает в рамках описания понятия пророчество как одного из стержневых понятий в художественной системе экспрессионизма. Оно связано с трагическим жизнеощущением, которое порождает мировоззренческий катастрофизм, становящийся важной поэтологической чертой: «Стремление найти выход из тупика порождало разнообразные виды пророчеств - от предсказаний близящегося Судного дня (в русле библейской традиции) до социально-утопических или катастрофических картин будущего. Пророчества будущего - светлого или безысходного - становились одним из главных мотивов экспрессионистского творчества» [37]. По мнению И. В. Млечиной, для экспрессионистских экстатических пророчеств наиболее характерна романтико-иррационалисти-ческая стилистика, в которой важным структурным принципом выступает визионерство. «Визионерство отражает и стремление вырвать человека из пут рациональной, детерминированной реальности, вернуть ему свободу выбора. Обреченные на гибель хаотические берлинские ландшафты Бехера, апокалипсические видения Г. Гейма и Г. Тракля передают ожидание злого рока, противостоять которому может лишь всеобщее искупление вины. Человек в экспрессионизме вовлечен в яростную борьбу добра и зла, темных и светлых сил, исход которой и тем самым судьба человечества предстают весьма неясными, в зависимости от доминирующих мировоззренческих представлений отдельных авторов» [38].
О своеобразных видениях во сне как характерной черте экспрессионистской лирики пишет Ю. Л. Цветков, анализируя одно из сильнейших по своей суггестивности стихотворений Г. Тракля «De profundis» [39]. На наш взгляд, к этому стихотворению (как и к понятию видения применительно к поэтике экспрессионизма) подойдёт термин visionär-imaginär, использованный В. Хальбе при анализе стихотворения Г. Гейма «Schwarze Visionen» [40].
Естественно, что в содержание понятия visionary/визионерский в поэтике экспрессионизма органически входит мотив Апокалипсиса, а он не только демонстрирует историческую связь с поэтикой Средневековья, но и наполняется новыми стилистическими и метафизическими чертами.
В лирике экспрессионистов М. Траверс выделяет стихи, схожие с психическим состоянием транса (the gentle trance-like verse) и с приводящими в замешательство современников апокалиптическими видениями (disconcertingly apocalyptic visions) [41].
А. А. Нененко замечает, что у немецких экспрессионистов-визионеров доминируют мрачные эсхатологические образы и глобализация объекта изображения [42], переплетаются разные эсхатологические линии образов: из Апокалипсиса, Ветхого Завета и авторские визионерские [43]. Он называет два вектора в развитии апокалиптического мотива: «В творчестве экспрессионистов эсхатология трактуется по-разному: это и христианское понимание конца мира как пути к дальнейшему блаженному царству, и визионерское видение гибели мира как трагедии, рока, неминуемой катастрофы» [44].
Некоторые приметы первого вектора раскрывает О. Мартынова в статье о драме Благовещения (Verkündigungsdrama), где герой-визионер стоит в центре мирового и драматического пространства: «Аналогия с распятым Христом типична и концептуальна: экспрессионизм прокламировал себя как "религию спасения", и судьба многих авторов драматических "видений" свидетельствует о том, что путь Христа стал для них своеобразной моделью жизнеустройства» [45].
Практически об этом же пишет А. Гугнин, отмечая, что элементы духовной и социальной утопии присутствуют в визионерском характере мировосприятия подавляющего большинства экспрессионистов в независимости от того, видели ли одни из них впереди конец света, а другие -светлое будущее: «Но и те и другие сходились в резко негативном отношении к современной им буржуазной цивилизации. Когда же после I Мировой войны стало ясно, что искусство, хотя и может выразить понимание жизни, но не может ее преобразить, большинство из них задумалось о выборе более конкретной социально-политической позиции, и пути их расходились. Почти все авторы антологии остались верны своим революционным убеждениям, хотя жизнь заставила некоторых из
них картину «светлого будущего» поменять на картину «конца света» - актом самоубийства завершили свою жизнь К. Эйнштейн, В. Газенклевер, Э. Толлер, А. Вольфенштейн» [46].
Зарубежное литературоведение тоже обращает своё внимание на два вектора в развитии апокалиптического мотива: «.their disorientation expressed itself in visions of death, destruction, and decay and inclined toward an apocalyptic rhetoric, but an alternative was a messianic utopianism that burst forth in the many rhymed appeals to the spirit of universal brotherhood. But even in its ecstatic and sarcastic extremes, expressionist poetry is suffused with what may be its most pervasive element: a subtly nuanced tone of fearful melancholy, of sad resignation, or at least of elegiac lament that contrasts with the often proclaimed principle of dynamic vitality» [47].
Поэтому, резюмируя вышесказанное, можно вслед за П. Топером повторить, что экспрессионизм в целом склонен к визионерству и трансцендентным идеям [48].
Визионерство напрямую связано с эстетическими категориями абстракция (Abstraktion) и вчувствование (Einfühlung), разработанными В. Воррингером и воспринятыми экпрессионистами [49], и соответствует второму критерию понятия «немецкий авангард», сформулированному Н. Сироткиным: «Авангард релятивирует границу между внутренним и внешним, делая внешнее внутренним, и наоборот» [50].
Что касается первого критерия («авангард противостоит традиции»), то в части визионерства экспрессионизм, на наш взгляд, развивает художественную традицию в её мистической и романтической линиях. Визионерство не только генетически связано с жанром видений, но и перерастает этот жанр, становится определённой поэтической «технологией», оплодотворяя не только жанры, но и роды литературы. Поэтому любые приметы борьбы с традицией в этом аспекте мы предполагаем рассматривать именно как развивающие визионерскую традицию, а не ломающие её.
Примечания
1. Энциклопедический словарь экспрессионизма. М., 2008.
2. Там же. С. 695-696.
3. Гейм Г. Небесная трагедия: Стихотворения. СПб., 2004. С. 150-159.
4. Edschmied K. Über den Expressionismus in der Literatur und die neue Dichtung. Berlin, 1919. S. 192. Н. С. Павлова тоже говорит о «видениях» Гейма как об одной из основ его образности. Павлова Н. С. Поэзия Георга Гейма // Гейм Г. Небесная трагедия: Стихотворения. СПб., 2004. С. 5-28.
5. Дубе В. Д. Живопись и графика // Энциклопедия экспрессионизма: Живопись и графика. Скульптура. Архитектура. Литература. Драматургия. Театр. Кино. Музыка. М., 2003. С. 93.
6. Нененко А. А. Лирика московских поэтов-«экспрессионистов» 1919-1921 годов (стилевые тенденции, деструктивность, эсхатология): дис. ... канд. филол. наук. Ишим, 2007. С. 26-27.
7. Там же. С. 29.
8. Луков Вл. А. История литературы. Зарубежная литература от истоков до наших дней. М., 2008. С. 64.
9. История немецкой литературы: в 3 т. Т. 1: От истоков до 1789 г. М., 1985. С. 37.
10. The New Princeton Encyclopedia of Poetry and Poetics. Princeton, New Jersey, 1993. Р. 311.
11. Ibid. P. 1359.
12. Ibid. P. 935.
13. Novalis. Die Enzyklopädie // Novalis. Briefe und Werke. Bd. 3: Die Fragmente. Berlin, 1943. S. 605.
14. European literature from romanticism to postmodernism: a reader in aesthetic practice. London & New York, 2006. Р. 50.
15. Зедльмайр Г. Искусство и истина: Теория и метод истории искусства. СПб., 2000. С. 546.
16. Козлов А. С. Коллективное бессознательное // Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. М., 1999. С. 211.
17. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. М., 1999. С. 156. О шизоанализе см.: Делёз Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения. Екатеринбург, 2007.
18. Там же. С. 104-105.
19. Nietzsche F. Morgenröte. Idyllen aus Messina. Die fröhliche Wissenschaft. Berlin; New York, 2009. S. 481.
20. Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах // Культурология. XX век: Антология. М., 1995. С. 225.
21. Там же. С. 230-231.
22. Weber A. Deutschland und die europäische Kulturkrise / / Die Neue Rundschau. 1924 (35.1). Heft 4. S. 308.
23. Ibid. S. 313.
24. Хёсле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Апокалипсис смысла: Сборник работ западных философов XX-XIX вв. М., 2007. С. 40.
25. Пинковский В. И. Поэзия французского сюрреализма: проблема жанра. Магадан, 2007. С. 125.
26. Рембо А. Письмо Полю Демени («письмо Ясновидящего») // Хрестоматия по зарубежной литературе ХХ в.: в 3 т. Т. 1. М., 1981. С. 100.
27. Луков Вл. А., Соломатина Н. В. Феномен Уайльда: тезаурусный анализ. URL: http: //www.mosgu.ru / nauchnaya / publications/monographs/Lukov&Solomatina_Wilde /
28. Трёльч Э. Метафизический и религиозный дух немецкой культуры // Культурология. XX век: Антология. М., 1995. С. 544.
29. Жеребин А И. От Виланда до Кафки: Очерки по истории немецкой литературы. СПб., 2012. С. 261.
30. Пинковский В. И. Поэзия французского сюрреализма: проблема жанра. Магадан, 2007. С. 120.
31. Базилевский А. Б. Сюрреализм и экспрессионизм // Энциклопедический словарь экспрессионизма. М., 2008. С. 538.
32. Нененко А. А. Лирика московских поэтов-«экспрессионистов» 1919-1921 годов (стилевые тенденции, деструктивность, эсхатология): дис. . канд. филол. наук. Ишим, 2007. С. 17.
33. Пестова Н. В. Вклад немецкоязычного литературного экспрессионизма в поэтику модернизма: взгляд 100 лет спустя // Актуальные проблемы германистики, романистики и русистики: материалы ежегод. междунар. конф. Екатеринбург, 4-5 февраля 2011 г. Екатеринбург, 2011. С. 108.
34. 3иммель Г. Конфликт современной культуры // Культурология. XX век: Антология. М., 1995. С. 384.
35. Эдшмид К. Экспрессионизм в поэзии // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX века. М., 1986. С. 306. Считаем необходимым привести здесь и оригинальный текст этого, в некотором роде, поэтического пассажа: «So wird der ganze Raum des expressionistischen Künstlers Vision. Er sieht nicht, er schaut. Er schildert nicht, er erlebt. Er gibt nicht wieder, er gestaltet. Er nimmt nicht, er sucht. Nun gibt es nicht mehr die Kette der Tatsachen: Fabriken, Häuser, Krankheit, Huren, Geschrei und Hunger. Nun gibt es ihre Vision». Edschmied K. Über den dichterischen Expressionismus (Herbst 1917) // Edschmied K. Über den Expressionismus in der Literatur und die neue Dichtung. Berlin: Erich Reiß, 1920. S. 54.
36. Микрина Е. А. Структура образа в поэзии раннего немецкого экспрессионизма: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2001. С. 5.
37. Млечина И. В. Пророчество // Энциклопедический словарь экспрессионизма. М., 2008. С. 464-465.
38. Там же. С. 465.
39. Цветков Ю. Л. Экспрессионизм в австрийской литературе // Русская и зарубежная литература начала ХХ века: Основные течения. Поздний неоромантизм. Футуризм. Экспрессионизм. Венский импрессионизм. Акмеизм. Имажизм. Имажинизм. Орёл, 2007. С. 168.
40. Halbe V. Zyklische Dichtung im Expressionismus: Gottfried Benns „Gehirne" und Ernst Stadlers „Der Aufbruch": Exemplarische Untersuchung einer charakteristischen Kompositionsform der literarischen Moderne.: Inaug.-Diss. Siegen, 1999. S. 77.
41. European literature from romanticism to postmodernism: a reader in aesthetic practice. London & New York, 2006. Р. 131.
42. Нененко А. А. Лирика московских поэтов-«экспрессионистов» 1919-1921 годов (стилевые тенденции, деструктивность, эсхатология): дис. . канд. филол. наук. Ишим, 2007. С. 66.
43. Там же. С. 132.
44. Там же. С. 11.
45. Мартынова О. Драма Возвещения // Энциклопедический словарь экспрессионизма. М., 2008. С. 205.
46. Гугнин А. Друзья (Товарищи) Человечества // Энциклопедический словарь экспрессионизма. М., 2008. С. 208.
47. The New Princeton Encyclopedia of Poetry and Poetics. Princeton, New Jersey, 1993. Р. 399.
48. Топер П. Общее и особенное в экспрессионизме // Энциклопедический словарь экспрессионизма. М., 2008. С. 15.
49. Россиянов О. Абстракция // Энциклопедический словарь экспрессионизма. М., 2008. С. 24-25.
50. Сироткин Н. Немецкоязычный авангард // Семиотика и авангард: Антология. М., 2006. С. 820.
Notes
1. Encyclopedic dictionary of expressionism. Moscow. 2008. (in Russ.)
2. Ibid. Pp. 695-696.
3. Heym G. Nebesnaya tragediya: Stihotvoreniya [Heaven tragedy: Poems]. SPb. 2004. Pp. 150-159.
4. Edschmied K. Über den Expressionismus in der Literatur und die neue Dichtung. Berlin, 1919. S. 192. N.S. Pavlova also speaks of "visions" of Heym as one of the foundations of his imagery. Pavlova N. S. Poehziya Georga Gejma [Poetry of Georg Heym] // Heym G. Nebesnaya tragediya: Stihotvoreniya [Heaven tragedy: Poems]. SPb. 2004. Pp. 5-28.
5. Dube V. D. ZHivopis' i grafika [Paintings and drawings] // EHnciklopediya ehkspressionizma: ZHivopis' i grafika. Skul'ptura. Arhitektura. Literatura. Dramaturgiya. Teatr. Kino. Muzyka - Encyclopedia of expressionism: Painting and drawing. Sculpture. Architecture. Literature. Drama. Theatre. Movie. Music]. Moscow. 2003. P. 93.
6. Nenenko A. A. Lirika moskovskih poehtov «ehkspressionistov» 1919-1921 godov (stilevye tendencii, destruktivnost', ehskhatologiya): dis. ... kand. filol. nauk [Lyrics of Moscow poets-"expressionists" of 19191921 years (stylistic trends, destructiveness, eschatology): dis. ... Cand. of Philology]. Ishim. 2007. Pp. 26-27.
7. Ibid. P. 29.
8. Lukov VL. A. Istoriya literatury. Zarubezhnaya literatura ot istokov do nashih dnej [History of literature. Foreign literature from the beginnings to the present day]. Moscow. 2008. Pp. 64.
9. The history of German literature: in 3 volumes volume 1: From the beginnings to 1789. Moscow. 1985. P. 37. (in Russ.)
10. The New Princeton Encyclopedia of Poetry and Poetics. Princeton, New Jersey, 1993. P. 311.
11. Ibid. P. 1359.
12. Ibid. P. 935.
13. Novalis. Die Enzyklopädie / / Novalis. Briefe und Werke. Bd. 3: Die Fragmente. Berlin, 1943. S. 605.
14. European literature from romanticism to postmodernism: a reader in aesthetic practice. London & New York, 2006. P. 50.
15. Sedlmayr G. Iskusstvo i istina: Teoriya i metod istorii iskusstva [Art and truth: the Theory and method of art history]. SPb. 2000. P. 546.
16. Kozlov A. S. Kollektivnoe bessoznatel'noe [The collective unconscious] // Sovremennoe zarubezhnoe literaturovedenie (strany Zapadnoj Evropy i SSHA): koncepcii, shkoly, terminy - Modern foreign literature studies (Western Europe and USA): concepts, schools, terminology. Moscow. 1999. P. 211.
17. Sovremennoe zarubezhnoe literaturovedenie (strany Zapadnoj Evropy i SSHA): koncepcii, shkoly, terminy - Contemporary foreign literature study (Western Europe and USA): concepts, schools, terminology. Moscow. 1999. P. 156. About schizo-analysis, see: Deleuze G., Guattari F. Anti EHdip: Kapitalizm i shizofreniya [Anti-Oedipus: Capitalism and schizophrenia]. Ekaterinburg. 2007.
18. Ibid. Pp. 104-105.
19. Nietzsche F. Morgenröte. Idyllen aus Messina. Die fröhliche Wissenschaft. Berlin; New York, 2009. S. 481.
20. Dilthey W. Tipy mirovozzreniya i obnaruzhenie ih v metafizicheskih sistemah [Types of worldview and their detection in the metaphysical systems] / / Kul'turologiya. XX vek: Antologiya - Cultural studies. The twentieth century: an anthology. Moscow. 1995. P. 225.
21. Ibid. Pp. 230-231.
22. Weber A Deutschland und die europäische Kulturkrise / / Die Neue Rundschau. 1924 (35.1). Heft 4. S. 308.
23. Ibid. P. 313.
24. Hisle V. Krizis individual'noj i kollektivnoj identichnosti [The crisis of individual and collective identity] // Apokalipsis smysla: Sbornik rabot zapadnyh filosofov XX-XIX vv - Apocalypse of meaning: a Collection of the works of Western philosophers of the XX-XIX centuries. 2007. P. 40.
25. Pinkowski V. I. Poehziya francuzskogo syurrealizma: problema zhanra [French poetry of surrealism: the problem of genre]. Magadan. 2007. P. 125.
26. Rembo A. Pis'mo Polyu Demeni («pis'mo YAsnovidyashchego») [Letter to Paul Demeny ("letter of the Seer")] / / Hrestomatiya po zarubezhnoj literature XX v. - Anthology of Russian literature of the twentieth century: in 3 vols. Vol. 1. Moscow. 1981. P. 100.
27. Lukov VL. A, Solomatina N. V. Fenomen Uajl'da: tezaurusnyj analiz [Phenomenon of Wilde: the thesaurus analysis]. Available at:http: / / www.mosgu.ru / nauchnaya/publications / monographs/Lukov&Solomatina_Wilde /
28. Trelch E. Metafizicheskij i religioznyj duh nemeckoj kul'tury [Metaphysical and religious spirit of the German culture] / / Kul'turologiya. XX vek: Antologiya - Cultural studies. The twentieth century: an anthology. Moscow. 1995. P. 544.
29. Zherebin A. I. Ot Vilanda do Kafki: Ocherki po istorii nemeckoj literatury [From Wieland to Kafka: essays on the history of German literature]. SPb. 2012. P. 261.
30. Pinkowski V. I. Poehziya francuzskogo syurrealizma: problema zhanra [French Poetry of surrealism: the problem of genre]. Magadan. 2007. P. 120.
31. Basilevsky A. B. Poehziya francuzskogo syurrealizma: problema zhanra [Surrealism and expressionism] // EHnciklopedicheskij slovar' ehkspressionizma - Encyclopedic dictionary of expressionism. Moscow. 2008. P. 538.
32. Nenenko A. A. Lirika moskovskih poehtov «ehkspressionistov» 1919-1921 godov (stilevye tendencii, destruktivnost', ehskhatologiya): dis. ... kand. filol. nauk [Lyric poets of Moscow "expressionists" of 1919-1921 years (stylistic trends, destructiveness, eschatology): dis. ... Cand. of Philology]. Ishim. 2007. P. 17.
33. Pestova N. V. Vklad nemeckoyazychnogo literaturnogo ehkspressionizma v poehtiku modernizma: vzglyad 100 let spustya [Contribution of German literary expressionism in the poetry of modernism: a view 100 years later] // Aktual'nye problemy germanistiki, romanistiki i rusistiki: materialy ezhegod. mezhdunar. konf. Ekaterinburg, 4-5 fevralya 2011 g - Actual problems of Germanic, Roman and Russian studies: proceedings of the annual. Intern. Conf. Ekaterinburg, 4-5 February 2011. Ekaterinburg. 2011. P. 108.
34. Zimmel G. Konflikt sovremennoj kul'tury [The conflict of modern culture] // Kul'turologiya. XX vek: Antologiya - Cultural studies. The twentieth century: an anthology. Moscow. 1995. P. 384.
35. Edmid K. EHkspressionizm v poehzii [Expressionism in poetry] // Nazyvat' veshchi svoimi imenami: Programmnye vystupleniya masterov zapadno evropejskoj literatury XX veka - To call a spade a spade: Program performance of masters of Western European literature of the twentieth century. Moscow. 1986. P. 306. We consider it to be necessary to give here the original text of this, in a way, poetic passage: "So wird der ganze Raum des expressionistischen Künstlers Vision. Er sieht nicht, er schaut. Er schildert nicht, er erlebt. Er gibt nicht wieder, er gestaltet. Er nimmt nicht, er, forests, mountains. Nun gibt es nicht mehr die Kette der Tatsachen: Fabriken, Häuser, Krankheit, Huren, Geschrei und Hunger. Nun gibt es ihre Vision". Edschmied K. Über den dichterischen Expressionismus (Herbst 1917) // Edschmied K. Über den Expressionismus in der Literatur und die neue Dichtung. Berlin: Erich Reiß, 1920. P. 54.
36. Mikrina E. A. Struktura obraza v poehzii rannego nemeckogo ehkspressionizma: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [Structure of the image in the poetry of early German expressionism: autoref. dis. ... Cand. of Philology]. Moscow. 2001. P. 5.
37. Mlechina I. V. Prorochestvo [Prophecy] // EHnciklopedicheskij slovar' ehkspressionizma -Encyclopedic dictionary of expressionism. Moscow. 2008. Pp. 464-465.
38. Ibid. P. 465.
39. Tsvetkov Yu. L. EHkspressionizm v avstrijskoj literature [Expressionism in Austrian literature] // Russkaya i zarubezhnaya literatura nachala HKH veka: Osnovnye techeniya. Pozdnij neoromantizm. Futurizm. EHkspressionizm. Venskij impressionizm. Akmeizm. Imazhizm. Imazhinizm - Russian and foreign literature of the early twentieth century: Main streams. Late neo-romanticism. Futurism. Expressionism. Viennese impressionism. Akmeism. The imagism. Imaginism. Orel. 2007. P. 168.
40. Halbe V. Zyklische Dichtung im Expressionismus: Gottfried Benns "Gehirne" und Ernst Stadlers "Der Aufbruch": Exemplarische Untersuchung einer charakteristischen Kompositionsform der literarischen Moderne.: Inaug. Diss. Siegen, 1999. P. 77.
41. European literature from romanticism to postmodernism: a reader in aesthetic practice. London & New York, 2006. P. 131.
42. Nenenko A. A. Lirika moskovskih poehtov «ehkspressionistov» 1919-1921 godov (stilevye tendencii, destruktivnost', ehskhatologiya): dis. ... kand. filol. nauk [Lyric poets of Moscow "expressionists" of 1919-1921 years (stylistic trends, destructiveness, eschatology): dis. ... Cand. of Philology]. Ishim. 2007. P. 66.
43. Ibid. P. 132.
44. Ibid. P. 11.
45. Martynova O. Drama Vozveshcheniya [Drama of the Annunciation] // EHnciklopedicheskij slovar' ehkspressionizma - Encyclopedic dictionary of expressionism. Moscow. 2008. P. 205.
46. Gugnin A Druz'ya (Tovarishchi) CHelovechestva [Friends (Comrades) of Humanity] // EHnciklopedicheskij slovar' ehkspressionizma - Encyclopedic dictionary of expressionism. Moscow. 2008. P. 208.
47. The New Princeton Encyclopedia of Poetry and Poetics. Princeton, New Jersey, 1993. R. 399.
48. Toper P. Obshchee i osobennoe v ehkspressionizme [General and special features of expressionism] // EHnciklopedicheskij slovar' ehkspressionizma - Encyclopedic dictionary of expressionism. Moscow. 2008. P. 15.
49. Rossiyanov O. Abstrakciya [Abstraction] // EHnciklopedicheskij slovar' ehkspressionizma -Encyclopedic dictionary of expressionism. Moscow. 2008. Pp. 24-25.
50. Sirotkin N. Nemeckoyazychnyj avangard [German avant-garde] // Semiotika i avangard: Antologiya - Semiotics and the avant-garde: an anthology. Moscow. 2006. P. 820.
УДК 811.133.1'367
О. А. Касаткина
Тождество и его виды
Статья посвящена анализу нелингвистических и собственно лингвистических аспектов отношения тождества. Тождество - основное понятие не только логики, но и философии, математики и лингвистики. Автор исходит из положения, что существуют различные концепции, виды и модификации тождества. Объекты мира находятся друг с другом в связи и взаимообусловленности. Поэтому и понятия, их отражающие, также находятся в определенных отношениях: отношение тождества перекрещивается с отношениями включения и пересечения, а отношение пересечения и включения содержит в себе элемент тождества по свойствам. Отношение тождества лежит в основе предложения тождества: логическая модель А = В. Ядерной синтаксической моделью предложения тождества служит структура квалификативного предложения S+Vc+P. Синтаксическая структура S+Vc+P описывает и другие типы
© Касаткина О. А., 2015
