CC BY
117
УДК 34.0
ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ И ПРИЗНАКИ ВОИНСКОЙ ДИСЦИПЛИНЫ В ИСТОРИИ ПРАВА
© Муфтиев р. г., 2011
В статье рассматриваются вопросы генезиса и развития правовой категории «воинская дисциплина». Автор анализирует различные теории в науке русского уголовного и военно-уголовного права XIX — начала ХХ вв., исследовавшие сущность воинской дисциплины, ее взаимосвязи с воинскими наказаниями.
Ключевые слова: воинская дисциплина; наказание; армия; государство.
На всем протяжении своего исторического развития воинские наказания были неразрывно связаны с такой категорией, как «воинская дисциплина». Определяя незыблемые, вечные правила военного дела, Н. Макиавелли писал, что «дисциплина важнее храбрости» [1]. Действительно, с момента своего зарождения армия ассоциируется с системой особых отношений — воинской дисциплиной, за нарушения которой предполагались воинские наказания. Необходимость упорядочения жизни и деятельности общества путем установления соответствующих правил поведения возникла еще на самых ранних этапах истории развития человечества. Особая потребность в этом наблюдалась в воинской деятельности, которая изначально строилась на основе твердой воинской дисциплины и требовала высокой исполнительности, неуклонного следования приказам и распоряжениям. Следовательно, дисциплина уже на заре цивилизации становится одним из важнейших социальных и правовых регуляторов [2]. С течением времени дисциплинарные правоотношения составляют самостоятельный правовой институт [3].
Сущность воинской дисциплины пытаются осмыслить в своих трудах античные философы, историки и военачальники. Они трактуют ее как «повиновение законной власти», «хороший порядок», «согласованность действий», основанных на развитых нравственных качествах воинов (долг, честь, стыд и т. п.) [4].
Категория «дисциплина» также рассматривалась как великая добродетель воина-гражданина, как важное личностное качест-
во [5]. Например, Платон отмечал: «...Дело обстоит так: кто где занял место в строю, находя его самым лучшим для себя, или где кого поставил начальник, то там и должен оставаться, несмотря на опасность, пренебрегая и смертью, и всем, кроме позора» [6].
Афинский полководец Ксенофонт под дисциплиной понимал «хороший воинский порядок», «повиновение законной власти», «право начальника наказывать непослушных». Источники дисциплины он усматривал в общественной реакции на состояние порядка в войске; в понимании каждым воином и гражданином, что дисциплина — это его личное благо; в искусстве военачальника дисциплинировать подчиненных, прежде всего убеждением, но также и строгостью; во взаимной ответственности воинов за дисциплину друг друга [7].
Плутарх видел в дисциплине источник силы и мощи армии, государства. По его мнению, главным движителем дисциплины является способность воина и гражданина гордиться своей дисциплинированностью [8].
Однако сам термин «дисциплина» (disciplina — лат. ) появляется только в римском праве, где ему придавалось различное значение (воспитание, обучение, наука, норма, правило, обычай, строгий порядок, образ жизни). Римляне ценили дисциплину как высшее начало государственного благополучия. Военная дисциплина римлян, во многом заимствованная от греков, послужила основанием величия Римской империи [9]. Римский военный теоретик и историк Ф. Вегеций справедливо указывал, что «. великая армия без военных правил есть
не что иное, как собрание человеков, влекомых на убиение» [10].
Выражение «disciplina militaris, castrorum» (военная или лагерная дисциплина) определяло собой обязанность безусловного исполнения правил военного порядка и условий внутреннего распорядка в армии [11]. Нарушение дисциплины, таким образом, изначально предполагало комплексную оценку последствий — уголовное преследование за преступное деяние и дисциплинарное — за незначительное нарушение обязанностей службы. С того же времени, как справедливо отмечал Н. И. Фалеев в начале ХХ в., «.мысль исследователей и законодателей постоянно вращалась в заколдованном круге, образуемом понятиями воинского и общего преступного деяния, и все попытки в этом отношении, оставившие свой след в истории военно-уголовного права, оказались мало удовлетворяющими не только теоретическим, но и практическим требованиям, и в настоящее время еще ведется спор по вопросу о разделении воинских и общих правонарушений» [12].
В римском военно-уголовном праве понятие воинского преступного деяния исчерпывалось нарушением специальных обязанностей военной службы, что и составляло воинское нарушение в его чистом виде [13].
В Древней Руси, как полагают исследователи истории русского права, впервые внимание к проблеме воинской дисциплины было обращено в «Поучениях» великого князя Владимира Мономаха (ок. 1117 г.). В них он излагал требования к князьям — быть примером для своих подчиненных в сражении и в быту, а к дружинникам — беспрекословно исполнять приказы. Суть воинской дисциплины того времени сводилась к тому, чтобы «при старших молчать, мудрых слушать, старейшим повиноваться, с равными себе и младшими в любви пребывать» [14].
При образовании в европейских государствах постоянных войск дисциплине по преимуществу придается значение обязанности абсолютного повиновения [15].
Значительно позднее термин «дисциплина» начинает фигурировать в нормативных актах Русского государства. Впервые он зафиксирован в Указе 1702 г. Петра I о призыве иноземцев в Россию «. чтобы армии наши составлялись из людей, знающих воинские дела и хранящих добрый порядок и дисциплину» [16].
Много сделали для разработки категории воинской дисциплины русские полководцы и общественные деятели ХУШ—Х1Х вв. Их идеи в основном базировались на практическом опыте руководства воинскими соединениями и армиями в ходе многочисленных войн, которые вела Россия на протяжении
XVIII — начала XIX вв.
Так, А. В. Суворов полагал, что одним из важнейших моральных качеств воина является дисциплина. В дисциплине он видел основу воинской доблести, храбрости и героизма. Он же одним из первых обозначил проблему соотношения тяжести воинского наказания с нарушением дисциплины солдатами, призывая обращаться с солдатом как с человеком, разуму и воле которого отводилась решающая роль в обеспечении конечного успеха в бою. Известно, что А. В. Суворов выступил категорическим противником системы «палочной дисциплины», насаждаемой Павлом I по прусскому образцу в русской армии, влекущей за собой жестокие воинские наказания даже при малозначительных дисциплинарных проступках солдат [17].
Фельдмаршал М. И. Кутузов, называя дисциплину душой армии, дисциплинированным считал того, «.кто повинуется и точно выполняет приказания» [18].
Военный и государственный деятель М. И. Драгомиров в содержание воинской дисциплины включал подчинение начальнику, исполнительность, преданность командиру, службе, государю, Отечеству, субординацию, чинопочитание. Повторяя в чем-то мысли А. В. Суворова, средствами укрепления дисциплины, по мнению М. И. Драго-мирова, являются нормальное отношение начальствующих лиц к солдатам, равномерность требований по службе строгое разграничение проступков и упущений, сообразное со степенью вины наложение взысканий, воспитание у солдат веры в свои силы, опоры на воспитательные возможности коллектива, сочетание высокой требовательности с заботой о людях [19].
Во второй половине XIX — начале ХХ вв. отечественное право выходит на новый уровень — теоретического осмысления категории «воинская дисциплина». Появляется целый ряд исследований, посвященных вопросам воинской дисциплины и соотношению ее с воинскими наказаниями. В работах Н. Д. Бутовского [20], Е. Дангельмайера [21], М. И. Драгомирова [22], В. Д. Кузь-
мина-Караваева [23], А. А. Навроцкого [24], Я. А. Неелова [25], Д. В. Парского [26], Н. И. Фалеева [27], В. Н. Халтурина [28], Л. Штейна [29] был выдвинут ряд теорий о сущности воинской дисциплины и ее значении для карательной деятельности в армии.
Рассуждая о содержании понятий воинского правопорядка (дисциплины) и воинского наказания Л. Штейн говорил, что войско есть организованная сила государства, и, как сила, должно повиноваться единой воле. Установившееся вследствие этой воли единство является основой войска и охватывает все отношения, существующие внутри его жизни, это и есть военный порядок. Он выражается в повиновении, дисциплине и воинской чести [30].
Под воинским правопорядком А. Вуль-ферт понимал совокупность таких юридических отношений, которые вытекают из интересов армии и из субъективных, охраняемых законом прав отдельных лиц [31].
В свою очередь Н. Д. Сергеевский и
Н. И. Фалеев обусловливали существование воинского правопорядка с военно-уголовным правосудием, которое, по их мнению, являлось элементом того же правопорядка [32].
С точки зрения Я. А. Неелова, нормы военного правопорядка имели более широкую сферу распространения и охватывали всю деятельность каждого военнослужащего, представляя собой само понятие военной службы. Нормы военного правопорядка, подчеркивал он, устанавливаются во имя требований воинской дисциплины, а воинское преступление представляет собой нарушение этих норм и дисциплины. Следовательно, воинское наказание существует для охраны военного правопорядка, и в этом его оправдание [33].
Необходимо отметить, что современное понимание воинского правопорядка во многом базируется на идеях Я. Н. Неелова. Советская и российская теория военно-уголовного права рассматривает воинский правопорядок как совокупность военно-служебных отношений [34].
Анализируя появившиеся в науке российского уголовного и военно-уголовного права XIX — начала ХХ вв. теории о сущности дисциплины и ее значении для карательной деятельности государства, можно выделить их три основные группы: а) теории ограничительные; б) теории, ассоции-
ровавшие дисциплину с одной из сторон правопорядка (или внешней формы самодисциплины); в) теории самодеятельной дисциплины (внутренней формы самодисциплины).
Ограничительные теории придавали понятию воинской дисциплины строго юридическое содержание, вследствие этого понятие ее сужалось. Представитель данного направления В. Д. Кузьмин-Караваев считал, что дисциплина представляет собой совокупность условий, определяющих взаимные отношения между начальниками и подчиненными, и сущность дисциплины сводится к соблюдению условий или законов, на которых основываются эти отношения. В основе таких отношений лежит принцип повиновения. Следовательно, дисциплина органично вытекает из принципа военной иерархии. Неповиновение приказам начальника, независимо от формы и содержания, является отрицанием дисциплины. Повиновение проникает вследствие этого не только в иерархические отношения, но и во внутреннюю жизнь войск, оно дает армии единство [35].
Ограничительные теории, устанавливая, в сущности, один из элементов понятия дисциплины — повиновение, все же вынуждены были ссылаться и на этические ее основания или выводили их из сущности самой дисциплины.
Теорию дисциплины, как одной из сторон правопорядка, выдвинул Л. Штейн. Он определял правопорядок как единство, установленное в армии. Выражение этого единства ученый видел в повиновении, дисциплине и воинской чести. «Совершение определенного проступка, — писал Л. Штейн, — нарушает повиновение, дисциплина же касается общего поведения военнослужащего, который не только не должен нарушать права, но и устраивать свою жизнь и свое поведение таким образом, чтобы они согласовались с сущностью и задачей военного быта». Поэтому воинской дисциплиной он называл обязанность именно такого поведения. Область дисциплины не может быть ограничена какими-либо пределами [36].
Аналогичной точки зрения придерживался Е. Дангельмайер, по мнению которого, целью военного права являлось поддержание годности войска к войне. Первой необходимостью для этого он признавал дисциплину — душу армии. Между ней и повино-
вением много общего, но это повиновение из чувства долга, а не страха наказания, из убеждения, что приказание — это только повиновение старшим и закону [37].
Еще один представитель данного направления, Я. Л. Неелов, сводил понятия дисциплины и повиновения к общему термину «военный порядок». Правильно полагая, что без дисциплины войско, как благоустроенный организм, существовать не может, автор видел природу дисциплины во внутренних принципах армии — мужестве, храбрости. Эти качества, поддерживаемые активно на войне, и в мирное время пассивно проявляются в дисциплине, которая является, таким образом, охранительным началом этих качеств [38].
Вышеуказанные теории, в отличие от ограничительных, расширяли понятие воинской дисциплины, и если правопорядок представлялся в них понятием юридическим, то дисциплина, будучи одной из его сторон, вместе с тем охватывала нравственные основы служения солдата. Представители данных теорий единогласно высказывались, что дисциплина охватывает своим содержанием нравственные и этические начала призвания военнослужащего. Однако нравственность здесь выступает только как форма выражения некоторых моральных норм — как регулятор правил поведения и императивное требование, которому военнослужащий должен безусловно следовать при осуществлении своих различных целей. Этические начала, в данном случае — это совокупность правил поведения, регулирующих внешние проявления человеческих взаимоотношений (обхождение с окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в общественных местах, манеры и одежда). Однако эти этические начала часто действуют только до тех пор, пока существуют стимулы, одобряющие тот или иной вид поведения (материальное поощрение, карьера, слава, награда) и тормозящие неодобряемое поведение (наказания и иные санкции).
Намного проще решали вопрос о сущности воинской дисциплины теории самодеятельной дисциплины. Здесь дисциплина выступала как отношения неюридического характера, а как внутреннее отношение военнослужащего к своим обязанностям. Отсюда дисциплина — это требование морального характера (особая форма сознания), сознательного отношения к службе и
к задачам армии [39]. Н. И. Фалеев, отмечая, что дисциплина — одна из норм воинского правопорядка, подчеркивал, что эта нома гласит: «Содействуй армии в достижении ее задач». Военнослужащий, исполняя эту норму, вынуждается к активному действию; подчиняясь пассивно норме, он становится самодеятельным [40].
Представители теорий самодеятельной дисциплины утверждали, что дисциплина и повиновение не одно и то же. К повиновению обязывает субординация, а дисциплина в то же время говорит о желаемом повиновении. Самым важным, по их мнению, в определении понятия дисциплины является именно свободная и добровольная самодисциплина, а повиновение — только одно из проявлений дисциплины. В отличие от внешней внутренняя дисциплина побуждается потребностями самого субъекта. Ее регуляторами выступают интерес, общая цель, убеждения, гуманистическое гражданское сознание, чувство долга, вины, стыда и др. Развитию личности способствует внутренняя дисциплина, формируемая гуманными средствами, поощряющими положительную активность личности.
В Российской Империи второй половины
XIX — начала ХХ вв., с одной стороны, наблюдалось стремление реализовать на уровне нормативных правовых актов положения теорий, основанных на морально-нравственных и этических началах. Это нашло отражение в тексте воинской присяги: «Обещаю верно и нелицемерно служить., надлежащим образом чинить послушание, и ... все по совести своей исправлять, и во всем так себя вести и поступать как честному, верному, послушному, храброму и расторопному (офицеру и солдату) надлежит» [41]. Дисциплинарный устав 1869 г. в понятие дисциплины вкладывал не только беспрекословное исполнение приказаний начальства, строгое соблюдение чинопочитания, но и добросовестное исполнение обязанностей службы, справедливые взаимоотношения между командиром и подчиненными, развитие и поддержку в каждом офицере и солдате сознания о высоком значении воина, призванного к защите престола и отечества от врагов внешних и внутренних [42]. Подобное сочетание правовых и морально-нравственных начал мы можем наблюдать и в современной трактовке воинской дисциплины1.
С другой стороны, с момента начала комплектования армии на основе всеобщей
воинской повинности наблюдается тенденция для укрепления дисциплины использовать принципы «ограничительных теорий». Воинской дисциплине придается в основном значение обязанности абсолютного повиновения. Оно достигалось системой различных наказаний: уголовных, исправительных и дисциплинарных, порой суровых и даже жестоких. В армии формируется отчужденность между начальниками и подчиненными. Проявление грубости, беззакония по отношению к солдатам, унижение их человеческого достоинства, физическое оскорбление постепенно становились системой, что во многом способствовало не укреплению воинской дисциплины, а ее разложению.
Негативные явления в русской армии начинают проявляться вовсе не в период известных «революционных потрясений 1917 г.», как утверждали некоторые иссле-дователи2, а еще в период русско-японской войны [45]. В период же революционных событий февраля-октября 1917 г. произошел развал армии. Именно поэтому после февральской революции 1917 г. у солдат «.не было более ненавистного слова, чем дисциплина. С этим понятием связывались палка, бессмысленная шагистика, рукоприкладство, рабская психология солдата.» [43]. Советский военоначальник М. В. Фрунзе отчасти был прав, когда писал, что дисциплина в царской армии основывалась на механическом подчинении, основанном на страхе и насилии [44].
Поводя итог вышесказанному, можно сделать ряд выводов.
1. Возникновение и развитие воинской дисциплины как вида общеправового явления дисциплины связано с процессами становления такого института государства, как армия.
2. Понятие и сущность воинской дисциплины определялись на разных этапах истории развития государства и права исходя из правовой природы предписаний, содержащих те или иные обязанности лиц, проходивших военную службу.
3. Воинская дисциплина, начиная с древнего периода развития государства и права, рассматривалась как универсальное средство организации социальных связей в армии, как цементирующее начало для вооруженных сил, обеспечивающее устойчивость не только данного института, но и всего государства в целом. В то же время переоценка
возможностей дисциплины по регулированию отношений в армии привела к разрушению этого института в России в начале
XX в.
4. В теории права XIX — начала ХХ вв. можно выделить два основных подхода к пониманию категории «дисциплина». Представители первого подхода отождествляли понятие «дисциплина» с понятием «законность», сводя сущность дисциплины к выполнению обязанностей, содержащихся в законах и подзаконных актах. Представители второго подхода полагали, что понятие «дисциплина» более широкое, поскольку дисциплина сводится не только к выполнению обязанностей, содержащихся в законах и подзаконных актах, но и в иных социально-технических предписаниях нормативного и индивидуального характера, а также соблюдению моральных норм. щ
1. Макиавелли Н. Военное искусство / пер. М. И. Богдановича. СПб. : Тип. И. Глазунова и К, 1839. С. 202.
2. См.: Молев Г. И. Дисциплина в российском обществе: теоретико-правовой аспект : автореф. ... дис. канд. юрид. наук. Саратов, 2005. С. 3.
3. См.: Маюров Н. П. Дисциплинарные правоотношения в советской милиции (1917—1991 гг.): Историко-правовое исследование : автореф. . дис. д-ра юрид. наук. СПб., 2005. С. 3.
4. Краткое изложение военного дела // Вестн. древ. истории. 1940. Кн. 3, № 1. С. 47.
5. Воробьев В. В. Опыт формирования и становления воинской дисциплины в армии / / Ярослав. пед. вестн. 2009. № 2. С. 209.
6. Платон. Апология Сократа // Соч.: в 3 т. Т. 1. М., 1968. С. 97.
7. Ксенфонт. Анабасис / пер., ст. и прим. М. И. Максимовой ; отв. ред. И. И. Толстой. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1951. С. 299.
8. Плутарх. Сочинения / сост. С. С. Аверинцев ; вступ. ст. А. Ф. Лосева ; коммент. А. А. Столярова. М. : Худож. лит., 1983. С. 612.
9. Васильев А. А. История Византийской империи. Время от крестовых походов до 1081 г. : в 2 т. Т. 1. СПб., 1998. С. 123.
10. Вегеций Ренат (Флавий). Краткое изложение военного дела / пер. с лат. С. П. Кондратьева // Вестн. древ. истории. 1940. № 1. С. 231.
11. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей : [пер. с нем.]. М., 2007. С. 1220.
12. Фалеев Н. И. Цели воинского наказания : дис. на соиск. звания экстраординарного профессора по кафедре военно-уголовных законов в Александровской военно-юридической академии. СПб. : Тип.
В. С. Балашев и К, 1902. С. 27.
13. Mommsen Th. ^misches Straf recht. Leipzig: Duncker und Humblot, 1899. S. 27—30.
14. Грибовский В. М. Древнерусское право (Краткий обзор чтений по истории русского права). Вып. 1. Пг., 1915. С. 71-72.
15. Фалеев Н. И. Указ. соч. С. 26.
16. Зарубин В. А. Правовое регулирование воинской дисциплины и его использование в деятельности Пограничной службы Российской Федерации : дис. канд. юрид. наук : 20.02.03. М., 2001. С. 13.
17. См.: Суворов А. В. Наука побеждать. М. : Воениздат, 1987. С. 39.
18. Цит. по: Аксенов А. А. Дисциплинированность — важнейшее качество личности воина // Ориентир. 1997. № 8. С. 54.
19. См.: Драгомиров М. И. Армейские заметки //
О долге и чести воинской в российской армии : собр. материалов, документов и статей. М. : Воениздат, 1991. С. 111—128; Линев Ю. Обучение и воспитание войск: школа генерала М. И. Драгомирова // Ориентир. 1999. № 1. С. 51—53.
20. Бутовский Н. Д. О способах обучения и воспитания современного солдата. СПб., 1908.
21. Дангельмайер Е. Философия военного права. Вена ; Лейпциг, 1896.
22. Драгомиров М. И. Одиннадцать лет: Сборник оригинальных и переработанных статей за 1895—1905 гг. Кн. 1, 2. СПб., 1909.
23. Кузьмин-Караваев В. Д. Военно-уголовное право. Часть общая. Вып. 1. СПб. : Тип. С.-Петерб. тюрьмы, 1895.
24. Навроцкий А. А. О воинской дисциплине и средствах к ее охранению и надежному развитию. 2-е изд. Вильна, 1884.
25. Неелов Я. А. Курс военно-уголовного права: часть общая. Лекции, читанные в Военно-юридической академии в 1884—1885 гг. СПб., 1885.
26. Парский Д. Что нужно нашей армии? Современное ее состояние и необходимые в ней реформы. СПб., 1908.
27. Фалеев Н. И. Указ. соч.
28. Халтурин В. Н. Психологическое обоснование воинской дисциплины: Критический очерк. СПб., 1896.
29. Штейн фон Л. Учение о военном быте как часть науки о государстве / пер. А. Эртеля. СПб., 1875.
30. Там же. С. 219.
31. См.: Вульферт А. Лекции по общей части уголовного права: Курс, читанный в Юридической Академии в 1894—95 гг. СПб., 1895. С. 14—25.
32. См.: Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право : пособие к лекциям. Изд. 3-е. СПб., 1896. С. 104; Фалеев Н. И. Указ. соч. С. 45.
33. Неелов Я. А. Указ. соч. С. 26.
34. См.: Ахметшин Х. М. Основные вопросы теории советского военно-уголовного законодательства и практики его применения : дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1974. С. 78; Ашитов З. О. Вопросы дальнейшего укрепления социалистической законности: Соотношение воинских и общеуголовных преступлений. Алма-Ата, 1978. С. 10; Воинские преступления. М., 1956. С. 48; Воинские преступления. М., 1970. С. 38—48; Курляндский В. И. О составе воинского преступления // Труды ВЮА. Вып. 13. М., 1951. С. 15; Орловский С. Н., Малкис В. Я. Советское военно-уголовное право. Общая часть. Учение о материальном и процессуальном военно-уголовном праве. М. ; Л., 1928. С. 89; Уголовное право Российской Федерации. Воинские преступления. М., 1993. С. 11.
35. Кузьмин-Караваев В. Д. Военно-уголовное право. С. 31, 40—41.
36. Штейн фон Л. Указ. соч. С. 238—241.
37. Дангельмайер Е. Указ. соч. С. 3—4.
38. Неелов Я. А. Указ. соч. С. 4.
39. См.: Абрамович-Барановский С. С. Военное судоустройство. Академический курс. СПб., 1900. С. 6.
40. Фалеев Н. И. Указ. соч. С. 51.
41. РГВИА. Ф. 34. Оп. 1. Д. 393. Л. 22.
42. Дисциплинарный устав (высочайше утвержденный 28 мая 1888 г.), разъясненный законодательными соображениями, на которых он основан, решениями Главного Военного Суда, Циркулярами Главного Штаба и Глав. Военно-Судного Управления и Приказами по Военному ведомству, по 1-е октября 1894 г. / сост. А. Анисимов. Изд. 4-е, испр. СПб. :
B. Березовский, 1895. С. 12.
43. См.: Вересаев В. В. На войне. СПб., 1908.
C. 185.
44. Воен.-пед. журн. 1920. № 3—4. С. 40.
44. См.: там же. С. 40.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Дисциплинарный устав Вооруженных Сил Российской Федерации под воинской дисциплиной понимает строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил, установленных законами Российской Федерации, общевойсковыми уставами и приказами командиров. Дисциплина основывается на осознании каждым военнослужащим воинского долга и личной ответственности за защиту Российской Федерации. Основным методом воспитания дисциплины у военнослужащих является убеждение. (См.: Об утверждении общевойсковых уставов Вооруженных Сил : указ Президента РФ от 10 нояб. 2007 г. № 1495 // Собр. законодательства РФ. 2007. № 47 (ч. 1). Ст. 5749).
2 По утверждению историка А. В. Чертищева, лишь «к февралю 1917 года... распространялись такие явления, как... саморанения, братания с противником, бунтарские вспышки (с осени 1916 года)», тогда как прежде армия была, безусловно, здорова (Черти-щев А. В. Политические партии России и массовое политическое сознание действующей русской армии в годы Первой мировой войны (июль 1914 — март 1918 гг.) : ав-тореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 2007. С. 36).
Notion, Essence and Attributes of Military Discipline in the History of Law
© Muftiyev R., 2011
The article is devoted to a topical problem of analyzing military discipline in the history of law. The author discovers the essence and basic features of military discipline in the Russian army on the basis of archives and literary sources.
Key words: military discipline; discipline in the army; features of discipline; history of punishment in the Russian army.
