CC BY
42Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
ПОНЯТИЕ СУБЪЕКТА ПРАВА В КОНТЕКСТЕ СООТНОШЕНИЯ ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВЫХ КАТЕГОРИЙ «ПРАВОВАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ» И «ПРАВОВАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ» КОЖЕВНИКОВ Владимир Валентинович,
доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского. E-mail: kta6973@rambler.ru
Краткая аннотация: В статье рассматривается понятие субъекта права в контексте соотношения таких фи-лософско-правовых категорий, как «правовая возможность» и «правовая действительность». Проблема субъекта права анализируется на основе позиций российских ученых дореволюционного периода, советских и современных отечественных теоретиков права. Автор приходит к выводу о том, что субъект права (правовая возможность) трансформируется в субъект правоотношения (правовая действительность) в результате реализации правосубъектности первого.
Abstract: The article considers the concept of a subject of law in the context of the correlation of such philosophical and legal categories as "legal opportunity and "legal reality". The problem of the subject of law is analyzed on the basis of the positions of Russian scientists of the pre-revolutionary period, of soviet and modern Russian legal theorists. The author comes to the conclusion that the subject of law (legal opportunity) is transformed into a subject of legal relationship (legal validity) as a result of the implementation of the legal personality of the first.
Ключевые слова: субъект права, субъект правоотношений, возможность, действительность, реализация, правосубъектность.
Keywords: subject of law, subject of legal relations, possibility, reality, realization, legal personality.
Анализ юридической литературы наглядно показал, что, несмотря на актуальность проблемы субъекта права, обусловленную признанием его в качестве центрального, системообразующего элемента всей правовой системы,[1] данному вопросу, к сожалению, уделяется недостаточно внимания ученых. Необходимость обращения к проблеме субъектов права обусловлена и некоторыми положениями действующего российского законодательства, в частности, ст. 2 Конституции РФ, которая провозглашает человека, его права, свободы высшей ценностью. Применительно к указанной статьи Основного закона авторы указывают, что новая российская государственность радикально меняет отношение личности и государства. Не человек создан для государства, а государство для человека-таков теперь главный принцип их отношений. В этом состоит гуманистическая сущность Конституции и всего конституционного права России. При этом акцент делается не на коллективном пользовании правами, как это было свойственно тоталитарному государству, а на индивидуальном выборе образа действий.[2] Комментаторы Конституции Российской Федерации особенно подчеркивают, что в ряде других основ конституционного строя и конституционных принципов положение о человеке, его правах и свободах как высшей ценности обладает приоритетом, верховенством. На первое место в современном демократическом обществе ставятся интересы человека, его права и свободы, которые должны находиться в гармонии с общественными, публичными (государственными) интересами, с коллективными правами общностей (национальных и иных меньшинств, общественных и иных объединений, групп, слоев граждан и т. д.). Возникающие между ними противо-
речия должны разрешаться в пользу интересов человека в целях осуществления его прав и свобод.[3]
Думается, что в достаточной степени точно проблему соотношения государственных интересов и интересов личности осветил Б.С.Эбзеев, отметивший, что «сочетание и взаимодействие личного и общественного имеет фундаментальное значение для понимания всего комплекса социальных проблем». Особое значение эта проблема имеет для современной России, которая в результате глубоких формационных преобразований, охвативших все сферы социальной действительности, вступает в качественно новое состояние. Прежнее общество, полагает ученый, было разрушено в огромной мере именно потому, что оказалось не в состоянии найти адекватное решение вопроса о соотношении индивидуального и коллективного, сочетания интересов отдельного человека и ассоциации людей.[4]
Признавая проблему гармоничного сочетания личного и общественного интересов в качестве обязательного условия нормального функционирования любого государства, совершенно обоснованно Ю.Е. Аврутин полагает, что перед современным российским обществом стоит задача по решению проблемы взаимодействия личности и общества, гражданина и государства, адекватного нынешним социально-экономическим, политическим и духовным реалиям и потребностям. Как считает ученый, речь идет об определении их ценности друг для друга, что в социологии выступает как проблема соотношения интересов общества и личности, а в юриспруденции - прав и обязанностей гражданина и государства.^] Перенос акцентов на актуальное означает, что в праве следует уметь видеть сопряжение всех форм жизнедеятельности человека и общества, принимать в рас-
чет не абстрактный субъект права, а конкретные формы реализации правосубъктности, обнаруживать в схемах реализации нормативности данности культуры социального опыта.[6] Решение вопроса о том, кто является субъектом права, имеет принципиальное значение для понимания феномена права, поскольку представляет антропологическую версию вопроса о смысле (сущности) права. Это есть вопрос о том, какая из сторон человеческого бытия делает право возможным.[7] Выражая антропологическую позицию по отношению к праву, представитель правового экзистенциализма Э. Фехнер писал, что «ответы на все философские вопросы права предопределяются ответом на вопрос о смысле человеческого бытия»[8].
Очевидно, что это требует осмысления на уровне общего учения о субъектах права. Оценивая значимость указанной проблемы, которая, как правило, рассматривается в связи с рассмотрением вопроса о субъектах правоотношений, М. А. Беляев полагает, что «судьба теории права во многом зависит от дальнейшей эволюции понимания субъекта;...категория субъекта права должна стать ничем иначе как действительным исходным пунктом, на базе которого будет выстроено здание современной теории государства и права...».[9]
На наш взгляд, в отечественной юридической литературе как прошлого, так и настоящего времени, как правило, не проводится принципиальное отличие между понятиями «субъект права» и «субъект правоотношений». Например, С.Ф. Кечекьян полагал, что под «субъектом права следует понимать:а)лицо, участвующее, или б) могущее участвовать в правоотношении».[10] Оценивая данную позицию, как представляется, весьма обоснованно отмечала Р.О. Халфина, что при такой интерпретации понятие «субъект права» охватывает как потенциальные возможности (здесь и далее выделено нами-В.К.), так и их реализацию.
Автор утверждала, что исследуя правоотношения как единство формы и содержания, мы находимся только в сфере действительности, в области реализации права. Поэтому в данном случае нас должны интересовать не все потенциальные возможности лиц, участвующих в правоотношениях, а те их особенные свойства и качества, которые предопределяют возможность участия в правоотношении. Поэтому, делается вывод о том, что «понятие участника правоотношения уже, чем понятие субъекта права».[11]
Представители советской юридической науки также отождествляют понятия субъекта права и субъекта правоотношений. Так, А.В. Мицкевич считал, что «субъект права - это люди и их организации, выступающие как носители предусмотренных законами государства прав и обязанно-
стей».[12] В свое время Н.А. Пьянов утверждал, что близким к понятию «субъект правоотношений» является понятие «субъект права». Автор, отмечая, что данные понятия очень близки и подчас неразличимы, полагает, что некоторые различия в них есть, если исходить из понимания правоотношений только как конкретных правоотношений: под субъектами правоотношений чаще всего понимают реальных участников конкретных правоотношений, а под субъектами права- их потенциальных участников.
Однако, по мнению ученого, при признании общих правоотношений, какое-либо различие между субъектами права и субъектами правоотношений исчезает, ибо в них одни и те же лица одновременно будут выступать и как субъекты права и как субъекты правоотношений.[13] Не вступая в дискуссию о признании или, напротив, непризнании общих правоотношений, зададимся вопросом, какой смысл в таких правоотношениях, где субъекты не определены и не взаимосвязаны?[14] Сам автор по этому поводу отмечал, что «идея общих правоотношений не имеет в отечественной теории государства и права всеобщей поддержки. Ряд авторов ее не разделяют, исходя из того, что в реальной действительности существуют только конкретные правоотношения и что конструкция общих правоотношений является надуманной и бесполезной».[15]
Действительно, ряд авторов отождествляют понятия субъекта права и субъекта правоотношений.[16] Например, С.А. Комаров, рассуждая о субъектах права, пишет, что «субъект права - это социальный субъект-лицо, орган, организация, наделенные государством способностью быть носителем юридических права и обязанностей».[17] С.С. Алексеев также проявляя некоторую алогичность, отождествлял эти два понятия, судя по его взглядам на данную проблему. Так, он писал, что «правосубъектность - это способность лиц (граждан, коллективов граждан, государства и его органов) быть субъектами права, т. е участниками правоотношений (речь, видимо, идет о субъектах правоотношений - В.К.), носителями субъективных юридических прав и обязанностей. Она включает в себя как способность обладания правами и обязанностями, так и способность к самостоятельному их осуществлению».[18]
Известный представитель административного права Д.Н. Бахрах полагает, что субъектами этой отрасли права следует признать участников управленческих отношений, которых административно-правовые нормы наделили правами и обязанностями, способностью вступать в административно-правовые отношения. Однако, при этом автор делает оговорки следующего характера: во-первых, нужно учитывать, что субъект права может не быть субъектом конкретных правоотношений, поэтому данные понятия
нельзя смешивать; во-вторых, надо помнить, что правоот-ношения-основной канал реализации правовых норм, следовательно, носитель прав и обязанностей становится субъектом правоотношений.
Как резюмирует ученый, в научной и учебной административно-правовой литературе рассматривается вопрос о субъектах правоотношений, но это дает четкое представление и о взглядах на систему субъектов административного права.[19] О.О. Миронов высказывает точку зрению, согласно которой «...субъектом советского государственного права является тот, кто благодаря своим юридическим свойствам, обусловленным фактическим положением, способен участвовать в конкретных государст-венноправовых отношениях».[20] В свое время В.С. Нерсе-сянц писал, что « субъектами права являются все адресаты права, все те, кто находится под действием права, признается им в качестве абстрактного правового лица, возможного носителя прав и обязанностей, - свободные индивиды, хозяйственные образования, общественные и религиозные организации, отдельные государственные органы и государство в целом». Понятие «субъект права» означает признание правосубъектности адресата права как юридически значимого лица, обладающего абстрактной возможностью быть субъектом прав и обязанностей».[21]
Подобная позиция наблюдается у других авто-ров.[22] Н.И. Матузов, признавая равнозначность понятий «субъекты права» и «субъекты правоотношений», тем не менее учитывает некоторые оговорки на этот счет: во- первых, конкретный гражданин как постоянный субъект права не может быть одновременно участником всех правоотношений; во-вторых, новорожденные, малолетние дети, душевнобольные лица, будучи субъектами права, не являются субъектами большинства правоотношений;[23] в-третьих, правоотношения - не единственная форма реализация права.[24] М.Н. Марченко полагал, что «в современной юридической литературе понятие «субъект права» чаще всего используется в качестве синонима терминов «субъект» или «участник правоотношений».[25]
Действительно, следует признать, что русские юристы конца XIX начала ХХ в. понятие «субъект права» употреблялось лишь для обозначения «носителя субъективных прав». По мнению, например, Г.Ф. Шершеневича, «слово «субъект» в применении к юридическому отношению употребляется в двояком отношении. Говорят о субъекте юридического отношения, понимая его или с активной стороны, как носителя права, или с пассивной стороны, как носителя обязанности. Чаще же всего говорят о субъекте права, имея в виду только того участника юридического отношения, которому принадлежит в нем право».[26] Субъ-
ектом права, с позиции Е.Н. Трубецкого, «называется всякий», кто способен иметь права, независимо от того, пользуется ли он ими в действительности или нет.[27]
Признавая, что субъекты права-это потенциальные участники правоотношений,[28] лица, которые могут быть лишь носителями юридических прав и обязанностей, ученые подчеркивают, что субъект правоотношения- субъект права, который реализовал свою правосубъектность и уже стал участником конкретного правового отношения. Иными словами, речь идет о том, что любой субъект правоотношения - всегда субъект права, но не всякий субъект права - участник того или иного конкретного правоотноше-ния.[29] А.Г. Братко, несколько иначе выражая данную позицию, пишет, что «субъект правоотношения - это субъект права, который использует свою праводееспособность. Использование праводееспособности позволяет субъекту права стать участником определенного правоотношения».[30]
Более подробно соотношение субъекта права и субъекта правоотношений раскрывает Л.П. Рассказов, подчеркивающий, что «субъект права будет считаться субъектом соответствующего правоотношения, если он включен в него, если он находится во взаимодействии, связи с другими субъектами права, в результате чего возникают и реализуются конкретные субъективные права и юридические обязанности». Автор полагает, что «субъект права и субъект правоотношения соотносятся, как целое и часть, т.е. лицо, вообще обладающее правами и обязанностями, будучи включенным в какое-либо правовое отношение, становится субъектом этого правоотношения».[31]
Различая категории «субъект правоотношения» и «субъект права», В.Л. Кулапов и А.В. Малько, обоснованно, на наш взгляд, подчеркивают, что субъект права-это, как ранее отмечалось другими авторами, лишь потенциальный участник возможного правоотношения, который использует свою правоспособность, а субъект правоотношения-это конкретный участник реального жизненного правоотношения. Следует согласиться с учеными, утверждающими, чтобы стать субъектом правоотношения, индивид или организация должны стать субъектами права, получить комплекс типичных прав и обязанностей, стать носителями правосубъект-ности.[32] Последняя является как бы «юридическим пропуском», разрешением государства, позволяющим вступить в правовые отношения.[33]
Несколько иначе к данному вопросу подходят В.Н.Протасов и Н.В. Протасова, полагающие, что субъект правоотношения - это субъект права, который реализовал (выделено нами-В.К.) свою правосубъектность и стал участником конкретного правоотношения. Поясняя свою позицию, авторы утверждают, что для того, чтобы субъект права пре-
вратился в субъекта правоотношения, должны появиться определенные юридические факты, которые «запускают» в действие соответствующую предоставительно-обязываю-щую норму (нормы), и она уже, в свою очередь, возлагает на конкретных субъектов права юридические обязанности и предоставляет им юридические права, делая их тем самым участниками возникшего правоотношения.[34]
Раннее В.Н. Протасов, разъясняя свою позицию, писал о том, чтобы стать участником правоотношения, субъект предварительно должен обладать исходными общественно-юридическими качествами, устанавливаемыми нормами о правоспособности и дееспособность (правосубъектности). Данные нормы указывают на свойства, которыми должен обладать субъект любого правоотношения или определенного круга правоотношений, т. е. должен обладать субъект права. Ученый делает вывод, говоря, что субъекты права представляют собой потенциальные элементы правоотношений, которые становятся реальными участниками правовых связей с появлением у них дополнительных целесообразных свойств юридического характера - субъективных юридических прав и обязанностей, являющимися уже следствием действия норм, непосредственно регулирующих поведение в конкретной юридико-фактической ситуации.[35]
Представляется, что В.Я. Бойцов, обоснованно считающий, «чтобы стать субъектом государственнопра-вового отношения, надо предварительно уже обладать качествами субъекта государственного права, быть носителем государственноправовой правосубъектности», подчеркивает, что «субъекты государственноправового отношения- это конкретные социальные индивиды, социальные образования и общности, не только обладающие правами и обязанностями, которые установлены государственнопра-вовым нормами для субъектов данного вида, но и реализующие их в правоотношении».[36]
Думается, что именно с этих позиций есть основание критиковать точку зрения В.А. Белова, по мнению которого, «субстратом всякого субъекта права является его волевая деятельность, имеющая юридическое значение, а вовсе не физическая природа, организационное единство, целевое имущество. Далеко не всякий человек-субъект права, далеко не всякая организация- юридическая личность. Субъект права-это лицо, которое замечается правом, имеет юридическое значение, а происходит это только тогда, когда лицо осуществляет юридически значимую дея-тельность».[37] Заслуживает внимания точка зрения А.Ю. Якимова, утверждающий, что под субъектом права целесообразно понимать абстрактное лицо (физическое или юридическое), предусмотренное правовыми нормами, которое
наделено определенным объемом абстрактных юридических прав и обязанностей».[38]
Думается, что более подробнее к рассматриваемой проблеме подходил С.С. Алексеев, который скорректировав свою прежнюю позицию, отметил, что, для субъекта права характерны два основных признака. Во-первых, это лицо, участник общественных отношений, который по своим особенностям фактически может быть носителем субъективных юридических прав и обязанностей. Для этого он должен обладать определенными качествами, которые связаны со свободой воли человека, коллектива людей и к числу которых относятся: а) внешняя обособленность; б) персонификация (выступление вовне в виде единого лица-персоны); в) способность вырабатывать, выражать и осуществлять персонифицированную волю. Во-вторых, это лицо, которое реально способно участвовать в правоотношениях, пробрело свойство права в силу юридических норм. Отождествляя категории «субъект права» и «правосубъектность» по своему основному содержанию, ученый отмечал, что субъект права - это лицо, обладающее правосубъктно-стью, т. е. лицо, потенциально (вообще) способное быть участником правоотношений, а субъект правоотношения-это реальный участник данных правовых отношений [39].
Интересно заметить, что в другой работе опять-таки отождествляя понятия «субъект права» и «правосубъектность», писал, что более широкое значение имеет понятие правовой статус лица, предполагающий, что оно обладает и правосубъектностью, и определенным кругом основных прав, характеризующих его правовое положение в обществе или в данной области общественной жизни (например, правовой статус должностного лица обусловливает то, что оно имеет административную правосубъектность) [40].
Как представляется, весьма обоснованно, говоря о категории «правосубъектность», утверждал О.В. Павлышин, что «в этой категории отражена связь человека с правом и содержание тех конкретных возможностей, которые предоставляет ее закрепление в нормативной форме закона. Сами же возможности обусловлены связью правосубъектности с потребностями и закономерностями общественного развития, в том числе и правовой действительности» [41].
Думается, что подобную позицию отстаивал и А.А. Стремоухов, считающий, что субъект права - это лицо (индивидуальное или коллективное), которое в соответствии с нормами права (внутригосударственными или международными) способно иметь права и обязанности и своими действиями приобретать права и нести обязанности. Как полагает автор, в представленном определении названо три юридических свойства субъекта права: 1) способность лица быть носителем субъективных прав и обязанностей (право-
способность); 2) свобода воли лица, т. е. свобода выбора конкретного содержания своих поступков и способность принимать адекватные решения, иными словами, способность участвовать в правоотношениях (дееспособность); 3) обязательность признания субъектом права юридическими нормами.[42] Применительно к третьему свойству Н.А. Пьянов обращал внимание на то, что государство, наделяя участников регулируемых нормами позитивного права общественных отношений юридическими правами и обязанностями и определяя тем самым их правовую связь, обеспечивает эту правовую связь и берет ее под защиту.[43]
Справедливости ради, отметим, что Ю.И. Гревцов понятие субъекта права связывает не с правосубъектностью, а с правоспособностью. В частности, автор подчеркивает, что, «полагая определенные общественные связи в качестве правовых, государство устанавливает объ-ем(пределы) возможностей и круг определенной деятельности в юридической сфере. Такие общественные связи на юридическом языке оказываются тождественными правоспособности. Далее ученый утверждал, что в их рамках индивиды признаются субъектами права, что открывает им возможность в известной мере самостоятельно определять свою «юридическую судьбу»- решать вопрос об использовании того или иного круга конкретных субъективных прав и исполнении юридических обязанностей, возможность иметь и использовать которые признает за ними закон, поскольку они включены в структуру таких правовых общественных связях».[44]
Думается, что с данным положением трудно согласиться на том основании, что правоспособность-признаваемая государством общая (абстрактная) возможность иметь предусмотренные законом права и обязанности, быть их носителем, но сама по себе она никакого реального права не дает. Это только «право на право», открывающее путь к обладанию тем или иным благом, совершению определенных действий.
Нельзя на основании одной лишь правоспособности чего-либо требовать, кроме как признания быть равноправным членом общества. «Правоспособность, - писал Н.М. Коркунов, - означает только то, что лицо может иметь известные права, но это не значит, что оно ими действительно обладает. Каждый способен иметь право собственности на имущество, но отсюда вовсе не следует, что уже имеет его».[45] В равной степени критически, на наш взгляд, следует подойти к точке зрения О.И. Баженовой, которая обоснованно отмечая, что «...понятия «субъект права» и «субъект правоотношения» призваны отразить различные правовые состояния общественных образований в процессе правовой коммуникации», ошибочно пола-
гает, что «за субъектом права признается правоспособность, т. е. способность лица к правообладанию, а также способность к волеизъявлению (волеспособность)»; «за субъектом правоотношений признается правовое качество дееспособности как способности субъекта права к совершению юридически значимых действий».[46]
Кстати говоря, отметим, что в современном английском корпоративном законодательстве и юридической практике активно применяются термины «лицо», «личность» или «индивидуальность», причем термин «личность» часто употребляется в значении правосубъектности лица (органи-зации).[47] Интересные положения в контексте рассматриваемой проблемы предлагает С.И. Архипов, отмечающий, что в законодательстве многих стран субъект права отождествляется с правовоспособностью (способностью, возможностью лица иметь права и обязанности) и дееспособностью (способностью, возможностью лица самостоятельно, своими действиями приобретать и осуществлять права, создавать для себя и исполнять обязанности). Автор полагает, что правоспособность и дееспособность могут быть рассмотрены в качестве двух важнейших этапов, стадий развития так называемой правосубъектной связи, возникающей между лицом и правопорядком. Первой стадии (этапу) правоспособности соответствует появление еще не оформленной в смысле воли готовности к самостоятельному выполнению правовых функций. Субъект права представляет собой только чистую правовую форму, лишенную правового содержания- волевых решений лица. Вторая стадия (этап) развития правосубъектной связи-достижение правовым лицом состояния дееспособности, правовой зрелости. Она предполагает готовность (способность) лица самостоятельно осуществлять функции субъекта права. Стадия дееспособности определяет переход на качественно иной уровень осуществления, развертывания правосубъектной связи - от абстрактной возможности быть субъектом права к лицу, готовому самостоятельно осуществлять правовую деятельность, творить право, приобретать и реализовать свои права и обязанности, нести юридическую ответственность за свои правовые поступки.[48]
Нетрудно заметить, что этот и другие ученые, рассматривая проблему соотношения понятий субъект права и субъект правоотношений, основываются на таких философ-ско-правовых категориях, как «правовая возможность» и «правовая действительность». При этом мы исходим от такого их понимания, при котором правовые возможности трактуются, как такие социальные возможности, которые проявляются в правовой сфере, получили отражение (фиксацию) в праве, а правовая действительность - как правовая реальность.[49] Д.А. Керимов в своем фундаменталь-
ном труде замечал, что «нужно отличать существование правовых принципов, норм и требований от их действия. В связи с этим под действительностью права, законодательства и законности следует понимать лишь ту систему принципов, норм и требований, которые, отражая потребности общественной жизни, реализуются, действенным образом регулируют соответствующие общественные отноше-ния».[50] Применительно к проблеме правоотношений, Г.И. Иконникова и В.П. Ляшенко пишут, что «.правовые отно-шения-это всегда деятельность, ибо любое отношение возникает только в деятельности и реализуется только через деятельность людей, социальных групп. Именно в деятельности проявляется субъективная сторона правовых отно-шений».[51]
Представляется, что именно с этих философско-правовых позиций анализировал в свое время проблему субъекта права В.Я. Бойцов, по мнению которого социальные индивиды и общности, наделенные государственной правосубъектностью, реализуют ее на двух стадиях, каждой из которых соответствует своя юридическая форма. Первой стадии- стадии возможности, когда социальные образования пребывают в статическом состоянии, соответствует юридическая форма субъекта права как потенциального носителя правомочий и юридических обязанностей. Второй стадии- стадии действительности, когда социальные образования находятся в динамическом состоянии, соответствует юридическая форма конкретного субъекта государственно-правовых отношений, реальных участников процесса осуществления правомочий и исполнения юридических обязанностей.[52] Ю.И. Гревцов, признавая уже, что наличие правоспособности и дееспособности, позволяет говорить о лице как о субъекте права; подчеркивает, что с юридической точки зрения, природа рассматриваемых явлений «вытекает» из закона, делает вывод о том, что и субъект права творение законодателя.
Рассматривая содержание понятий правоспособности и деееспособности как соответственно способности иметь права и способности своими действиями осуществлять свои права, исполнять обязанности, резюмируется, что субъект права в качестве творения закона есть лицо, находящееся в состоянии полного покоя и лишь потенциально готовое к действиям (в статике), но не действующее(в динамике). Потому, что правоспособность не есть обладание субъективными правами, а только возможность такого обладания. В равной мере это касается и понятия дееспособности, которое также не отражает особенностей реального использования или защиты субъективного права, исполнения юридических обязанностей, а обозначает только способность (возможность -
В.К.) лица это делать.[53]
Признавая возможность и действительность соотносимыми и взаимосвязанными категориями, А.П. Шепту-лин писал следующее: «Действительностью является то, что существует реально, что уже наступило, проявилось; возможностью же считается то, чего нет, но что может наступить, проявиться. Возможность, реализуясь, превращается в действительность, поэтому действительность можно назвать осуществляющейся возможностью, а возможность потенциальной действительностью».[54]
В заключение отметим, что рассматривая категории «субъект права» и «субъект правоотношений» соответственно в качестве правовой возможности и правовой действительности», следует обратить внимание на следующие замечания. Во-первых, что правовые возможности не могут отрываться от реальной действительности, конкретно-исторических условий, уровня экономического и культурного развития общества. В противном случае они рискуют остаться на бумаге. Имея в виду данное обстоятельство, Н.И. Матузов полагал, что это важно учитывать уже на стадии правотворчества (даже предправотворчества), когда взвешиваются указанные и иные факторы, предпосылки, назревшие потребности принятия тех или иных законов, их эффективность и последствия, когда делается прогноз.[55] Во-вторых, подходя к данной проблеме с позиции цикличности, согласно которой взаимодействие правовой действительности и правовой возможности носит характер цикла, складывающегося из трех последовательных этапов: «действительность-возможность - действительность», что можно сравнить с моделью «сущее-должное- сущее»,[56] следует иметь в виду, что всякая правовая возможность порождена объективной действительностью и в процессе своего созревания и последующей реализации, уже находясь на качественно более высоком уровне, возвращается в ту самую действительность, которая явилась истоком и причиной.[57] В контексте настоящего исследования можно рассуждать следующим образом: объективная действительность обусловливает наличность субъекта права (правовая возможность), который в результате реализации им своей правосубъектности трансформируется в субъекта правоотношения (правовая действительность)- носителя субъективного права (гарантированные законом вид и мера возможного поведения лица, юридически обеспеченная возможность); когда же эта возможность начинает практически реализовываться, то тем самым она переходит в плоскость действительности. То же самое можно сказать о юридической обязанности, которая представляет собой вид и меру должного поведения, обеспеченных государством, но опять-таки не реального, не фактического, а лишь требуе-
мого, предписываемого законом. Действительным она полняться, претворяться в поведение личности в правовой становится лишь тогда, когда обязанность начинает ис- сфере.
Библиография:
1. Ветютнев Ю.Ю. Рецензия монографии С.И. Архипова «Субъекты права: теоретическое исследование. СПб.: Юридический Центр Пресс, 2004. 469 с.//Государство и право.2006.№6. С.120.
2. Баглай М.В., Габричидзе Б.Н. Конституционное право Российской Федерации: учебник. М.: ИНФРА-М, 1996.С.98-99.
3. Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации //отв. ред. В.В. Лазарев. М.: Спарк, 1997. С.20.
4. Эбзеев Б.С. Диалектика индивидуального и коллективного в организации социума и ее отражения в Конституции России: доклад на научно- практическом семинаре «Теоретические проблемы современного российского конституционализма //Государство и право. 1999.№4. С.113-122.
5. Аврутин Ю.Е. Государство и право. Теория и практика: учебное пособие. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2007. С.69.
6. Пантыкина М.И. Правовая жизнь и субъект права (философско-феномологический подход)//Проблема правосубъектности: современные интерпретации:материалы международной научно-практической конференции. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2009, вып.7. С.3.
7. Максимов С.И. Концепт «правовой человек» в контексте проблемы правосубъектности в философии права //Проблема правосубъектности: современные интерпретации: материалы международной научно-практической конференции. Самара: Самарская гуманитарная академия,2009, вып.7. С.8.
8. Философия права: учебник//под ред. О.Г. Данильяна. М.: Эксмо, 2007. С.229.
9. Беляев М.А. О месте и роли категории субъекта в общей теории права в связи с общенаучным методом восхождения от абстрактного к конкретному// Проблема правосубъектности: современные интерпретации: материалы научно-практической конференции. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2008. Вып. 6. С.26.
10. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М.: АН СССР, 1958. С.84.
11. Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М.: Юрид. лит-ра, 1974. С.115.
12. Мицкевич А.В. Субъекты советского права. М.: Юрид. лит-ра, 1962. С.5.
13. Пьянов Н.А. Консультации по теории государства и права: учебное пособие. Иркутск: Иркутский гос. ун-т, 2010. С.390-391.
14. Кожевников В.В. Правоотношения //Кожевников В.В., Коженевский В.Б., Рыбаков В.А. Теория государства и права: учебник//отв. ред. Кожевников В.В.. М.: Проспект. 2017. С.227.
15. Пьянов Н.А. Консультации по теории государства и права: учебное пособие. Иркутск: Иркутский гос. ун-т, 2010. С.389.
16. Бабаев В.К. Правовые отношения //Теория государства и права: учебник//под ред. В.К. Бабаева. М.:Юристъ, 2007. С.447; Гранат Н.Л. Правовые отношения //Теория государства и права: учебник// под ред. Г.Хабибулина и В.В. Лазарева. М.: ИНФРА-М, 2009 С.410.
17. Комаров С.А. Общая теория государства и права; курс лекций. М.: Манускрипт, 1996. С.208. С.208.
18. Алексеев С.С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. М.: Юрид. лит-ра, 1966. С.145.
19. Бахрах Д.Н. Субъекты советского административного права // Субъекты советского административного права: межвузовский сб. научных трудов. Свердловск: Свердловский юрид. ин-т, 1985. С.3
20. Миронов О.О. Субъекты советского государственного права: монография//под ред. И.Е. Фарбера. Свердловск: Свердловский ун-т, 1975. С.8
21. Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства: учебник. М.: Норма, 2010. С.509-510
22. Волков А.М., Лютягина Е.А., Волков А.А. Основы права: учебник//под ред. А.М. Волкова. М.:Юрайт, 2013.С.163; Малько А.В. Теория государства и права в вопросах и ответах. М.: Юристъ, 2007. С.178; Мицкевич А.В. Правовые отношения// Проблемы общей теории права и государства: учебник / под общей ред. В.С. Нерсесянца. М.: Норма, 2010С. 339.
23. Ларин А.Ю. Теория государства и права: учебник. М.: Книжный мир, 2011. С.180.
24. Матузов Н.И. Правовые отношения// Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права: учебник.М.: Изд-во «Дело» АНХ, 2009 С.380; Любашиц В.Я., Мордовцев А.Ю., Мамычев А.Ю. Теория государства и права: учебник. Ростов н/Д: Феникс, 2010. С.541.
25. Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права: учебник. М.: Проспект, 2007 С.645
26. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. 1. М.: Изд-во бр. Башмаковых, 1910. С.574.
27. Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права.М.: Товарещество скоропеч. А.А. Ливенсон.1908. С.134.
28. Спиридонов Л.И. Теория государства и права: учебник. М: Изд-во О.М. Храменков, 1995.С. 183.
29. Рассолов М.М., Малахов В.П., Иванов А.А. Актуальные проблемы теории государства и права. М.: ЮНИТА-Дана, 2010.С.247; Власов
B.И., Власова Г.Б. Теория государства и права: учебное пособие. Ростов н/Д: Феникс, 2011. С.231.
30. Братко А.Г. Правовые отношения// Теория права и государства: учебник//под ред. В.В. Лазарева. М.: Новый Юрист, 1997. С.162
31. Рассказов Л.П. Теория государства и права: учебник М.: РИОР, 2008. С.344.
32. Кулапов В.Л., Малько А.В. Теория государства и права: учебник. М.: Норма, 2009. С.271.
33. Василенко А.И., Максимов М.В., Чистяков Н.М. Теория государства и права: учебное пособие. М.: Книжный мир, 2007. С.196.
34. Протасов В.Н., Протасова Н.В. Лекции по общей теории права и теории государства. М.: Городец, 2010. С.355.
35. Протасов В.Н. Что и как регулирует право: учебное пособие. М.: Юристъ, 1995. С.21.
36. Бойцов В.Я. Система субъектов советского государственного права: монография. Уфа: Свердловский юрид. ин-т, 1972 .С.32.
37. Белов В.А. Неразгаданный Нерсесов //Нерсесов Н.О. Избран. труды по представительству и ценным бумагам в гражданском праве. М.: Статут, 1998.17,18.
38. Якимов А.Ю. Статус субъекта права (теоретические вопросы)//Государство и право. 2003.№4. С.6.
39. Алексеев С.С. Общая теория права: учебник. М.: Проспект, 2008. С.379-380
40. Алексеев С.С. Право: азбука- теория-философия: опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. С.70.
41. Павлышин О.В. Природа правосубъектности в контексте семиотических исследований права //Проблемы правосубъектности: современные интерпретации: материалы международной научно-практической конференции. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2010, вып.8. С.13.
42. Стремоухов А.А. Особенности специального субъекта права // Правоведение. 2004.№3. С.139.
43. Пьянов Н.А. Государственное регулирование и его механизм: учебное пособие. Иркутск: Иркутский гос. ун-т, 2010.С.141.
44. Гревцов Ю.И. Проблемы теории правового отношения: монография. Л.: Ленинградский ун-т, 1981. С.55.
45. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб: Н.К. Мартынов, 1909. С.147.
46. Баженова О.И. К вопросу о соотношении понятий «субъект права» и «субъект правоотношений» //Проблема правосубъектности: современные интерпретации: материалы научно-практической конференции. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2008. Вып. 6.
C.52,53.
47. Грешников И.П. Понятие субъекта частного права: британский подход//Правоведение. 2006.№.3. С.71.
48. Архипов С.И. Субъект права в центре правовой системы //Государство и право. 2005.№7. С.21.
49. Ушанова Н.В. Взаимосвязь возможности и действительности в нормах права //Вектор науки ТГУ, №2, 2009. С. 143.
50. Керимов Д.А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права): монография. М.: Аванта+. 2001.С.277.
51. Иконницкая Г.И., Ляшенко В.П. Философия права: учебник. М.: Гардарика, 2007. С.128.
52. Бойцов В.Я. Теоретические вопросы системы субъектов государственного права СССР: автореф. дис.... д-ра юрид. наук. Свердловск: Свердловский юрид. ин-т, 1972 .С.32-33.
53. Гревцов Ю.И. Субъект права //Вестник СПб ун-та. Серия 14. Право. 2014.С. 34.
54. Шептулин А.П. Система категорий диалектики. М.: Наука, 1967. С.352.
55. Матузов Н.И. Возможность и действительность в правовой сфере //Правоведение. 2000.№3. С. 24.
56. Керимов Д.А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права): монография. М.: Аванта+. 2001. С.277-283.
57. Кожевников В.В., Шипилов И.А. Действительность, реальность и возможность в праве: проблемы их соотнесения //Философия права. 2017.№2. С.7.
