CC BY
23
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 102. С. 66-76 БО!: 10Л5382МигП2021102.66-76
психолого-педагогического университета
по учебно-методической работе Московского государственного
Шехорина Анна Владимировна,
специалист
Российская Федерация, 127051,
г. Москва, Сретенка, 29 anna_shehorina@mail.ru ОИСГО: 0000-0002-4304-3321
Понятие «религиозность» в трудах Л. П. Карсавина
А. В. Шехорина
Аннотация: В статье представлены результаты исследования понятия «религиозность» в трудах Льва Платоновича Карсавина (1882—1952). Религиозность — основной объект изучения в различных работах мыслителя, в частности в диссертационных исследованиях. Цель данной работы — выявить различные коннотации и эволюцию понятия «религиозность» в трудах Карсавина. В своих ранних работах Карсавин еще не дифференцирует понятия, связанные с изучением религиозности. В докторской диссертации «Основы средневековой религиозности в Х11—Х111 веках преимущественно в Италии» он не только дает подробное определение понятию «религиозность», но встраивает его в целую систему понятийного аппарата, давая определения таким терминам, как «мистика», «вера», «метафизическое», «религиозный фонд», «средний человек». Религиозность, согласно Карсавину, — душевное состояние, «душевный строй». Конкретные проявления религиозной жизни ученый стремится сгруппировать вокруг нескольких основных систем — политеистической, дуалистической, монотеистической, пантеистической, характеризующих основные типы религиозной жизни. В историософских трудах идеи Карсавина становятся более абстрактными, поднимаются на более высокую ступень обобщения. Понятие «религиозность» рассматривается в качестве основополагающего критерия для исследования и классификации культуры. В более поздних работах по философии постепенно формулируется и развивается мысль об основополагающем значении религиозности в жизни человека.
Ключевые слова: Л. П. Карсавин, история понятий, понятие «религиозность», культура, понятийный аппарат, «религиозный фонд», методы исторического исследования.
Проблема декодирования информации, содержащейся в тексте исторического источника, является одной из важнейших проблем методологии истории. Это относится и к источникам историографическим, т. е. трудам историка. В зави-
© Шехорина А. В., 2021.
Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 102. С. 66-76.
симости от целеполагания историк может реинтерпретировать значения одного и того же понятия. Сравнительный анализ трактовок того или иного понятия также дает возможность выявить и его эволюцию.
При исследовании историографических источников важно не только анализировать их содержание, обстоятельства создания, но и значение ключевых для самого авторского замысла понятий. Нужно зафиксировать как авторское понимание таких понятий, так и различные контексты их использования.
Это обусловливает необходимость обращения к методологическим установкам «истории понятий», которая с начала XXI в. становится все более самостоятельным методом, организующим исторические исследования в России, о чем свидетельствуют как переводы ключевых работ по истории понятий на русский язык1, так и оригинальные работы российских авторов в сфере изучения социально-политических процессов, истории общественной мысли, истории культуры2.
Отметим, что отечественные мыслители уже в начале ХХ в. придавали важность проблеме языка в науке и в культуре в целом. Р. Ю. Виппер (1859—1954) в работе «Очерки теории исторического познания» (1911) писал о наступившем «кризисе понятий и терминов», который вызвал «потребность общей проверки, общего пересмотра всего хода нашего познавания, всего аппарата описания и истолкования фактов, подлежащих научному исследованию»3. В 1922 г. философы В. Н. Ивановский (1867—1939) и Г. Г. Шпет (1879—1937) предпринимают попытку разработать «Словарь философской терминологии». К сожалению, проект этот не был осуществлен4.
Над теоретическими проблемами исторического познания работал и Лев Платонович Карсавин (1882—1952), который писал, что «общие исторические понятия» скрываются «за неопределенными, иногда наводящими на ложное истолкование терминами, вроде "взаимозависимости" исторических явлений, "причинной" или "функциональной связи", "сил", "факторов", "законов" и т. п.»5. Цель данной работы — выявить различные коннотации и эволюцию понятия «религиозность» в трудах Карсавина.
Основные источники данной работы — главным образом труды Карсавина, связанные с его исследованием средневековой культуры и религиозности. Прежде всего магистерская диссертация «Очерки религиозной жизни в Италии
1 История понятий, история дискурса, история метафор: сб. статей / под ред. Х. Э. Бёде-кера. М., 2010; Словарь основных исторических понятий: избранные статьи: в 2 т. / науч. ред.: Ю. П. Зарецкий, К. А. Левинсон, И. Ширле. М., 2016 и др.
2 Исторические понятия и политические идеи в России ХУ1—ХХ века: сб. науч. работ. СПб., 2006; Эволюция понятий в свете истории русской культуры / отв. ред. В. М. Живов, Ю. В. Каргалицкий. М., 2012; Тимофеев Д. В. В поисках новых подходов к изучению общественно-политических настроений в России первой четверти XIX века: опыт системного анализа истории понятий // Историческая наука сегодня: теории, методы, перспективы. М., 2011. С. 391-402.
3 Виппер Р. Ю. Очерки теории исторического познания. М., 1911. С. 10.
4 Щедрина Т. Г. Владимир Ивановский и Густав Шпет: методологический проект «истории понятий» // Вопросы философии. 2012. № 11. С. 10-18.
5 Карсавин Л. П. Философия истории. СПб., 1993. С. 183.
ХП—ХШ веков» (1912), докторская диссертация «Основы средневековой религиозности в ХП—ХШ веках, преимущественно в Италии» (1915), а также очерки — «Монашество в средние века» (1912) и «Культура средних веков» (1915).
Исследования религиозности Карсавиным привлекли внимание его современников. И. М. Гревс (1860—1941), Н. И. Кареев (1850—1931), О. А. Добиаш-Рождественская (1874—1939), Д. Н. Егоров (1878—1931) обсуждали в своих рецензиях на труды Карсавина (прежде всего его диссертационные исследования) в 1910-х гг. как новаторские методы ученого, так и важнейшие проблемы современной им исторической науки6. Поэтому эти работы представляют несомненный интерес для ученых, изучающих его творчество, более того, им посвящены специальные исследования7.
И в XXI в. ученые подчеркивают значимость исследований Карсавиным религиозности. «Многие мысли автора, как по конкретным поводам, так и на уровне обобщения различных аспектов, сохраняют научную значимость до настоящего времени», — пишет Н. Д. Барабанов8. О новаторстве Карсавина пишет А. Л. Ястребицкая: «Он был в числе тех немногих, кто оказался в состоянии воспринять и артикулировать те еще едва уловимые интеллектуальные импульсы и идеи, которые нарождались в мировой науке»9. Д. И. Вебер, анализируя религиозную культуру в трудах Карсавина, пишет: «Его видение средневековой религиозности, которое отличалось от подходов его современников, вместе с тем было важной попыткой рассмотреть средневековые религиозные процессы с другой стороны, с точки зрения близкой культурологической»10.
Нужно отметить, что к началу ХХ в. значительно расширилась источниковая база исследований религиозности. Как об этом написала Добиаш-Рождествен-ская в рецензии на «Основы...», «для многих областей минувшего XIII век лишь недавно открыл свои архивы. По следам Мюллера и Сабатье, Денифле и Эрле автор разбираемой книги вошел в сокровищницы Ватикана, в исследования житий святых и документов еретических и реформаторских движений»11. В преди-
6 Гревс И. М. «Очерки религиозной жизни в Италии» Л. П. Карсавина // Научный исторический журнал / под ред. Н. И. Кареева. СПб., 1913. Т. 1. Вып. 1. № 1. С. 80—91; Добиаш-Рождественская О. А. Религиозная психология Средневековья в исследовании русского ученого // Русская мысль. М., 1916. Кн. IV. С. 22—28; Егоров Д. Н. Средневековая религиозность и труд Л. П. Карсавина // Исторические известия. 1916. № 2. С. 70—106; Кареев Н. И. Общий «религиозный фонд» и индивидуализация религии (По поводу двух исторических диссертаций) // Русские записки. 1916. Сент. № 9. С. 196—225. Позднее к анализу диссертационных исследований Карсавина обращался В. П. Бузескул: Бузескул В. П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX — начале XX века. Л., 1931. Ч. 2. С. 87—89.
7 Скворцова Т. Н. Диссертационные исследования Л. П. Карсавина в оценке современников // Вопросы истории славян. Воронеж, 1996. Вып. 11. С. 134—143.
8 Барабанов Н. Д. Проблема народной религиозности в современной историографии: уроки медиевистики // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2005. № 10. С. 154.
9 Ястребицкая А. Л. У истоков исторической антропологии в России: Л. П. Карсавин // Историческое знание на рубеже столетий: сб. обзоров и рефератов. 2003. С. 120.
10 Вебер Д. И. Исследования религиозной культуры Л. П. Карсавина // Религиоведение. 2017. № 1. С. 116.
11 Добиаш-Рождественская О. А. Указ. соч. С. 22.
словии к работе «Очерки религиозной жизни в Италии XII—XIII вв.» Карсавин описывает трудности, с которыми сталкивается исследователь, пытаясь охватить необъятный материал: «Материал для изучения религиозной жизни <...> велик, разнообразен и разбросан. Нужно обследовать и индивидуальные, относительно систематизированные выражения религиозности — религиозные "мировоззрения" отдельных лиц, авторов хроник и даже житий святых, остерегаясь в то же время от обобщения резких и ярких проявлений религиозности или от признания индивидуального типичным. А критерий "типичного" приходится искать где-то в другом месте. Нужно далее собрать непосредственные проявления религиозности, разбросанные в актах канонизаций, в описаниях обретения и перенесения мощей, реликвий и пр., в актах инквизиции, приводящих в самую глубь религиозной жизни и приоткрывающих ее таинственную связь с бытом. Нужно собрать рассеянные в хрониках и легендах свидетельства, случайные или, по-видимому, чисто формальные вступительные и заключительные фразы публичных и частных актов»12. При этом, однако, историк, по мнению Карсавина, сталкивается с двумя проблемами: разбросанностью материала и отсутствием в руках у историка критерия для определения «удельного веса» того или иного явления в религиозной жизни. Поэтому Карсавин ограничивает тему: «В связи с моими интересами, ориентированными к религиозности широких слоев общества, к "религиозности масс", было уместно и возможно ограничить тему религиозной жизнью средних людей, не слишком темных, но и не слишком просвещенных. При такой постановке вопроса выдающиеся в религиозном отношении люди или выпадали, как Доминик, или же сохранялись только как показатели религиозности широких слоев общества и средства к ее пониманию»13. И уточняет: «Под "религиозностью масс" подразумеваю не только и не главным образом религиозность низших слоев общества, к тому же известную нам лишь косвенно и очень неполно. "Религиозность масс" — это тот общий религиозный фонд, из которого и на котором вырастают все религиозные движения эпохи; это то, что есть общего в религиозности, скажем, Франциска и какого-нибудь Иоанна де Луджьо, папы Иннокентия III и Вальда. В одном выступают одни, в другом — другие черты этого фонда, в иных случаях приходится сталкиваться с полной почти атрофией существеннейших его черт. Этот фонд яснее всего обнаруживается в жизни средних людей, которой чужды резкие контрасты и полное преобладание одной его стороны надо другими. Поэтому-то я и позволяю себе употреблять термин "религиозность масс"»14. Итак, в «Очерках.» Карсавин пишет сразу и о «религиозности масс», и о «религиозном фонде», и о «средних людях».
Карсавинский «средний человек» — очень своеобразное понятие, значение которого в разных работах менялось. Так, в книге «Монашество в средние века» ученый пишет о средних людях как обывателях. Карсавин подчеркивает это значение, употребляя следующие выражения: «средняя масса», «средняя серая масса». Причем отметим, что в этой работе (и в «Очерках.») он пишет
12 Карсавин Л. П. Очерки религиозной жизни в Италии XII—XIII вв. СПб., 1912. С. XVIII.
13 Там же. С. XVII.
14 Там же.
преимущественно о «средних людях» (т. е. употребляет понятие во множественном числе). В «Монашестве в средние века» Карсавин никакого специфического смысла понятию религиозности не придает, соответственно не дает ему никакой формулировки. Укажем лишь на одну деталь: ученый отмечает только те моменты, когда религиозность усиливалась. Так, он пишет про «повышение религиозности», «подъем религиозности», «углубление религиозности масс», «развитие религиозности».
В «Очерках.» получалось так, что Карсавин рисовал портрет обывателя, а это не то, что ученому было нужно, поэтому он пришел к выводу о необходимости обосновать понятие «средний человек» как можно полнее. В докторской диссертации «средний человек» является носителем «религиозного фонда». Ученый пишет о том, что изучает общее не просто по единичным проявлениям, а по «типическому», т. е. изучая взгляды выдающихся в религиозном отношении людей. Он предположил, что и выдающийся человек, и обыватель являются «средними людьми», сознание которых ограничено «общим религиозным фондом», поэтому, зная о воззрениях гения (Карсавин подчеркивает, что речь идет не о том, что отличает гения, а о том, что роднит его со средой), можно (и удобно) делать выводы о воззрениях обывателя15.
В «Основах средневековой религиозности в XII—XШ вв. преимущественно в Италии» (1915) большое внимание уделяется не эмпирическому материалу, а реконструкции духовной культуры общества, вследствие чего роль вспомогательных понятий возрастает. Как написала О. А. Добиаш-Рождественская, «в своих "Очерках." он дал историю религиозной жизни XII—XШ вв., теперь он предложил ее систему на материале XIII в.»16.
Первый параграф введения Карсавин специально посвящает выяснению того, что такое религиозность. Важная задача — прояснить, чем вера отличается от религиозности: «Обычное словоупотребление проводит некоторое различие между терминами "религиозность" и "религиозный", с одной стороны, и "верующий", "вера" — с другой. По сравнению с религиозностью вера представляется объективным и более внешне определенным понятием. Вера — это прежде всего совокупность положений, догм, принимаемых верующим за истину». Под верой он подразумевает «совокупность положений религии (в моем случае — средневековой католической религии) и верующим называю всякого, кто считает хотя бы смутную для него совокупность их истиной, всякого, кто в них верит. Религиозность — та же взятая с субъективной стороны (т. е. не в смысле содержания веры, а в смысле признания его истинным) вера, но по-особому эмоционально окрашенная»17.
Религиозность, согласно Карсавину, — душевное состояние, «душевный строй». Религиозный человек — верующий, взятый с субъективной стороны его веры. Важно не то, во что человек верит, а то, каким образом он верит. Религиозность внешне более определима, чем вера18; понимаемая таким образом, она
15 Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в XII—XШ вв. С. 31—32.
16 Добиаш-Рождественская О. А. Указ. соч. С. 23.
17 Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в XII—XШ вв. С. 21.
18 Там же. С. 23.
«фиксирует реальные, жизненные противоречия и искания людей различных эпох»19.
Специфика объекта исследования, понятого таким, а не иным образом, и позволяет решить вопрос об изучении общего — религиозности средних людей и использовать вспомогательные понятия, такие как «религиозный фонд» и «средний человек».
В «Основах.» «средний человек» упоминается только в вводной части. Здесь «средний человек» — носитель религиозного фонда, эффективная познавательная модель, а отнюдь не реальный субъект исторической жизни20. Н. И. Кареев писал, что если «общий фонд» понятие удачное, то про «среднего человека» это сказать нельзя. Ученый отметил важное противоречие в карсавинском построении: общий фонд существует в каждом члене группы, но реально носителя такого фонда не существует; «.теория смахивает на построение в духе средневекового реализма, превращающего вспомогательное понятие в некоторое ens»21. С понятием фонда дело вроде бы обстоит иначе, но когда его носителем становятся не реальные люди, а средний человек, то оно становится чем-то метафо-рическим22.
Хотя религиозность все время движется и развивается, Карсавин указывает, что его исследование — «статическое». Во введении к «Основам.» историк замечает: «Изображение развития католической религиозности от ее начал до ее расцвета — дело многолетней работы, ранее которой нужно выполнить другую. Чтобы связно и последовательно выяснить развитие религиозности, необходимо наметить, хотя бы до известной степени условно, эпоху его расцвета, в коей раскрываются все темные потенции религиозности, и статически изучить эту эпоху»23. Он замечает, что стремился не передать историческое развитие религиозности, а выяснить его внутреннюю диалектику24.
Карсавин отделяет изучение религиозной деятельности от вульгарной догмы. Слово «вульгарный» в его работах представляет собой кальку с латинского «vulgus», означающего «народный», «бытовой». Ученый пишет, например, о «бытовой системе религиозности», одновременно с этим находит более удачное определение — «житейский».
Задача ученого не только изучить основные элементы религиозности, но и найти их систему. Хотя в индивидуальном сознании сталкиваются противоречивые моменты, Карсавин указывает, что «конструктивным принципом» для своего исследования он избрал идею спасения души25.
19 Гребешев И. В. Метафизика личности в историософии Л. П. Карсавина // Вестник МГОУ. Серия «История и политические науки». 2009. № 3. С. 63.
20 Мальгина Н. Ю. «Идеальное средневековье» Л. П. Карсавина: медиевистика и философия истории // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Философия». 2012. № 4. С. 163.
21 Кареев Н. И. Общий «религиозный фонд»... С. 207.
22 Там же.
23 Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в XII—XШ вв. С. 35.
24 Там же. С. 304.
25 Там же. С. 185.
Кратко рассмотрим важнейшие свойства средневековой религиозности, по Карсавину. Все конкретные проявления религиозной жизни он стремится сгруппировать вокруг нескольких основных систем — политеистической, дуалистической, монотеистической, пантеистической, — характеризующих основные типы религиозной жизни и мысли. Таким образом, в «Основах.» материал организуется диалектикой, взаимодействием систем религиозности. Говоря о таких системах, как монотеизм, политеизм, дуализм, Карсавин подчеркивает условность этих понятий, указывает на сложный, противоречивый характер религиозности Средневековья: «Для религиозности Средневековья характерны ее неопределенность, текучесть и переливчатость, неопознанность и бессилие найти единую истину, объединяющую противоречивые, по-видимому, частные истины»26. Итак, важнейшее свойство средневековой религиозности — противоречивость, «антиномичность».
Карсавин утверждает, что еще в эпоху Римской империи проявилась противоположность пелагианства и августинства, «обнаружив два принципиально различных типа религиозности»27. Таким, как Пелагий28, «было психологически непонятным и казалось морально опасным сомнение в своих силах и сознание неодолимости греха», другие, подобно Августину29, «испытали всю безнадежность борьбы с греховностью»30. Итак, при исследовании религиозности Карсавин использует метод синкрисиса, сопоставляя отдельные личности и выражаемые ими идеи.
Большое внимание ученый уделяет мистике и религиозности. Между ними еще труднее провести грань, чем между религиозностью и верой. Мистическая религиозность — один из видов религиозности, наряду с вульгарной. Карсавин различает чистую религиозность и мистическую: «Пока существует только вера в метафизическое, перед нами, каким бы значением эта вера ни обладала, чистая религиозность (или вера). Лишь только к убеждению или вере присоединяется мнимое или реальное ощущение сверхчувственного — религиозность становится мистической, переходит в мистику, не переставая быть религиозностью»31.
Что касается религиозной деятельности, то в Средние века она, по мнению Карсавина, руководствуется двумя главными мотивами — корыстным (достижение земного благополучия или спасения души) и бескорыстным (любовь, стремление к Богу).
Согласно Карсавину, религиозность эпохи выражается как в ортодоксальных, так и в еретических течениях. Так, в статье «Религиозность и ереси» (1913) он утверждает, что «ересь — учение, отклоняющееся от учения Церкви и ею отвергнутое, — есть проявление религиозности эпохи, внутренне родственное религиозности ортодоксальной»32. В этой же статье основной чертой религиоз-
26 Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в XII—XШ вв. С. 133.
27 Там же. С. 262.
28 Британский проповедник, ересиарх Пелагий (ок. 360 — после 410) отрицал божественное предопределение и проповедовал спасение путем совершения добрых дел.
29 Имеется в виду блж. Аврелий Августин (354-430).
30 Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в XII—XШ вв. С. 262.
31 Так у Карсавина (Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности. С. 67).
32 Он же. Религиозность и ереси в XII—XIII веках. С. 129.
ности ХП—ХШ вв. Карсавин называет расцвет религиозно-морального идеала, который прежде выражается в традиционных формах — в монашестве, пустынножительстве и личной аскезе33.
С понятием «религиозность» связано понятие «метафизическое», оно играет значительную роль в «Основах.» и «Культуре средних веков» (1918). «Метафизическое» — основа религиозности. В работах ученого 1910-х гг. «метафизическое» означает «сверхъестественное», «надприродное». Он пишет о материальности метафизического. Метафизическое может быть как «благодатью», так и «скверной»34.
Карсавин пишет и о «метафизическом» вообще, и о «метафизических» силах, существах, «метафизическом» воздействии, влиянии, мире и т. д. Основа религиозности — метафизические силы, духи; причем часто религиозность жила языческими обычаями.
В «Культуре средних веков» Карсавин определяет «метафизическое» как потустороннее, сверхчувственное, воспринимаемое лишь мистически, и добавляет, что «в терминологии моей этот термин отнюдь не предполагает ничего отвлеченного, чуждого жизни и красок»35. Однако в тексте работы в основном используется выражение «метафизический мир». В этой работе Карсавин пользуется словом «метафизическое» также в другом, более привычном для нас смысле — «философское». Речь идет, в частности, о метафизическом положении, идее и т. п. (т. е. понятие используется как прилагательное). Это же значение мы обнаруживаем в «Философии истории» (1923). В философских работах, например «О Началах» (1925), «метафизическое» противопоставляется «эмпирическому». К проблеме дуализма «метафизического» и «эмпирического» Карсавин специально обращается в статье «Об опасностях и преодолении отвлеченного христианства»36.
В «Культуре средних веков» Карсавин рассматривает развитие религиозной жизни. Он пишет о религиозности «высших слоев» и вульгарной религиозности. В этой работе ученый формулирует мысль об основополагающем значении религиозности в жизни человека и эту мысль потом будет последовательно развивать в разных работах: «Религиозность в глубоком существе своем и есть сама стихия жизни человечества, укорененная в стихии мировой жизни»37.
В работе «Восток, Запад и русская идея» (1922) Карсавин обосновывает мысль о том, что религиозность — основополагающий критерий для исследования культуры38. Религиозность в этой работе служит главным критерием его классификации культур. В тот период, когда старый миропорядок рухнул, а новый еще не проглядывался и будущее было совсем туманно, Карсавин обращался к надысторическим идеям и ценностям — православию, национальной самобытности.
33 Карсавин Л. П. Религиозность и ереси в XП—XШ веках. С. 133.
34 Он же. Основы средневековой религиозности в XП—XШ вв. С. 77—79.
35 Он же. Культура Средних веков. Киев, 1995. С. 58.
36 Он же. Об опасностях и преодолении отвлеченного христианства // Путь. 1927. № 6. С. 25—38.
37 Он же. Культура Средних веков. С. 56.
38 Он же. Восток, Запад и Русская идея // Сочинения. М., 1993. С. 166.
В «Философии истории» религиозность выступает как одно из качествова-ний субъекта, причем религиозное качествование — основное качествование культуры.
В работе «О Началах» Карсавин снова обращается к анализу религиозности. Он пишет, что «если нет религиозности без дуализма человека с Богом, идеал религиозности — в полном их единстве». Он утверждает, что «нет различия между "нерелигиозным" и "религиозным", подобного различию между двумя "сущностями" или самобытностями. Существует только различие между актуально- и потенциально-религиозным, т. е. недостаточно-религиозным; и абсолютно-нерелигиозное есть то, чего вообще нет. Религиозность не специфичность бытия, а само бытие, большая, чем нерелигиозность, степень его»39.
Таким образом, Карсавин в своих исследованиях стремится дать как можно более полное, исчерпывающее определение самому понятию «религиозность». Оно находится в целом ряду понятий. В более поздних работах постепенно формулируется и развивается мысль об основополагающем значении религиозности в жизни человека.
Список литературы
Барабанов Н. Д. Проблема народной религиозности в современной историографии: уроки медиевистики // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2005. № 10. С. 154—161. Бузескул В. П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX — начале XX веков.
Л.: Издательство академии наук СССР. 1931. Ч. 2. Вебер Д. И. Исследования религиозной культуры Л. П. Карсавина // Религиоведение. 2017. № 1. С. 109-116.
Виппер Р. Ю. Очерки теории исторического познания. М.: Типо-литография товарищества И. Н. Кушнерев и К°, 1911. Гребешев И. В. Метафизика личности в историософии Л. П. Карсавина // Вестник
МГОУ. Серия «История и политические науки». 2009. № 3. С. 60-67. Гревс И. М. «Очерки религиозной жизни в Италии» Л. П. Карсавина // Научный исторический журнал. 1913. Т. 1. Вып. 1. № 1. С. 80-91. Добиаш-Рождественская О. [А]. Религиозная психология Средневековья в исследовании
русского ученого // Русская мысль. М., 1916. Кн. IV. С. 22-28. Егоров Д. Н. Средневековая религиозность и труд Л. П. Карсавина // Исторические известия. СПб., 1916. № 2. С. 70-106. Исторические понятия и политические идеи в России XVI-XX века: сб. науч. работ /
редкол.: Н. Е. Копосов, М. М. Кром, Н. Д. Потапова. СПб.: Алетейя, 2006. История понятий, история дискурса, история метафор: сб. ст. / под ред. Х. Э. Бёдекера.
М.: Новое литературное обозрение, 2010. Кареев Н. И. Общий «религиозный фонд» и индивидуализация религии (По поводу двух
исторических диссертаций) // Русские записки. 1916. Сент. № 9. С. 196-225. Мальгина Н. Ю. «Идеальное средневековье» Л. П. Карсавина: медиевистика и философия истории // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Философия». 2012. № 4. С. 161-169.
39 Карсавин Л. П. О Началах: Опыт христианской метафизики. Париж; СПб., 1994. С. 26.
74
Словарь основных исторических понятий: избранные статьи: в 2 т. / пер. с нем. К. Ле-винсон; сост. Ю. Зарецкий, К. Левинсон, И. Ширле; науч. ред. перевода Ю. Арнаутова. М.: Новое литературное обозрение, 2014.
Тимофеев Д. В. В поисках новых подходов к изучению общественно-политических настроений в России первой четверти XIX века: опыт системного анализа истории понятий // Историческая наука сегодня: теории, методы, перспективы. М., 2011. С. 391402.
Щедрина Т. Г. Владимир Ивановский и Густав Шлет: методологический проект «истории понятий» // Вопросы философии. 2012. № 11. С. 10-18.
Эволюция понятий в свете истории русской культуры: сб. ст. / отв. ред. В. М. Живов, Ю. В. Каргалицкий. М.: Языки славянских культур, 2012.
Ястребицкая А. Л. У истоков исторической антропологии в России: Л. П. Карсавин // Историческое знание на рубеже столетий: сб. обзоров и рефератов. М.: ИНИОН РАН, 2003. С. 113-160.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2021. Vol. 102. P. 66-76 DOI: 10.15382/sturII2021102.66-76
Anna Shekhorina, Teaching and Learning Specialist, Moscow State University of Psychology and Education 29 Sretenka ul., Moscow 127051, Russian Federation anna_shehorina@mail.ru ORCID: 0000-0002-4304-3321
The Concept of "Religiosity" in the Writings of L. P. Karsavin
A. Shekhorina
Abstract: This article presents the results of the study of the concept of "religiosity" in the writings of Lev Platonovich Karsavin (1882-1952). As a result of a comparative analysis of the texts of writings of various types (dissertation, medieval studies, historiosophy, philosophy studies), the peculiarities of understanding the concept of "religiosity", as well as its evolution, were revealed. Religiosity is the main object of study in various writings of Karsavin. In his early works, L.P. Karsavin still does not differentiate the concepts associated with the study of religiosity. In his doctoral dissertation "Foundations of medieval religiosity in the XII-XIII centuries, mainly in Italy", L. P. Karsavin not only propose a detailed definition of the concept of "religiosity". He proposed a system of conceptual apparatus, give definitions to such concepts as "mysticism", "faith", "metaphysical", "religious fund", "the average man". According to L. P. Karsavin religiosity is state of mind, "mental structure". Karsavin seeks to group specific manifestations of religious life around several main systems, namely polytheistic, dualistic, monotheistic, pantheistic, which characterise the main types of religious life. In historiosophical works, the ideas of L. P. Karsavins become more abstract. The concept of "religiosity" is considered as a fundamental criterion for the study and classification of culture. In later works on philosophy, the idea of the fundamental significance of religiosity in human life is developed.
Keywords: L. P. Karsavin, history of concepts, the concept of "religiosity", culture, conceptual apparatus, "religious fund", methods of historical research.
References
Barabanov N. (2005) "Problema narodnoi religioznosti v sovremennoi istoriografii: uroki medievistiki" [The problem of public religiosity in modern historiography: lessons of medieval studies]. Vestnik Volgogradskogogosudarstvennogo universiteta. Seriia 4: Istoriia. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniia, vol. 10, pp. 154—161 (in Russian).
Bedeker H. (ed.) (2010) Begriffsgeschichte, Diskursgeschichte, Metapherngeschichte. Moscow (Russian translation).
Buzeskul V. (1931) "Vseobshchaia istoriia i ee predstaviteli v Rossii v XIX — nachale XX vekov" [World history and its representatives in Russia in the 19th and early 20th centuries]. Leningrad (in Russian).
Grebeshev I. (2009) "Metafizika lichnosti v istoriosofii L. P. Karsavina" [The metaphysics of personality in L.P. Karsavin's historiosophy]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. Seriya: Istoriya ipoliticheskie nauki, no. 3, pp. 60—67 (in Russian).
Iastrebitskaia A. (2003) "U istokov istoricheskoi antropologii v Rossii: L.P. Karsavin (stat'ia)" [At the origins of historical anthropology in Russia: L.P. Karsavin (article)]. Istoricheskoe znanie na rubezhe stoletii: Sbornik obzorov i referatov. Moscow, 2003. pp.113—160 (in Russian).
Istoricheskie poniatiia i politicheskie idei v Rossii XVI-XX veka (2006) [Historical concepts and political ideas in Russia: sixteenth to twentieth centuries]. St Petersburg (in Russian).
Malgina N. (2012) "Ideal'noe srednevekov'e" L.P. Karsavina: medievistika i filosofiya istorii [The "Ideal Middle Ages" of L.P. Karsavin: medieval history and philosophy of history]. Vestnik Rossjskogo universiteta druzhby narodov, no. 4, pp. 161-169 (in Russian).
Timofeev D. (2011) "V poiskakh novykh podkhodov k izucheniiu obshchestvenno-politicheskikh nastroenii v Rossii pervoi chetverti XIX veka: opyt sistemnogo analiza istorii poniatii" [Looking for new approaches to the study of social and political agenda in Russia of the first quarter of the 19th]. Moscow, pp. 391-402 (in Russian).
Slovar'osnovnykh istoricheskikh poniatii: Izbrannye stat'i [Dictionary ofmain historical conceptions. Selected Articles]. Moscow, 2004 (in Russian).
Shchedrina T. (2012) "Vladimir Ivanovskii i Gustav Shpet: metodologicheskii proekt "istorii ponyatii" [Vladimir Ivanovskii and Gustav Shpet: methodological project "history of concepts"]. Voprosy filosofii, vol. 11, pp. 10-18 (in Russian).
Veber D. (2017) "Issledovanie religioznoi kul'tury v trudakh L.P. Karsavina" [The study of religious culture in Leo Karsavin's works]. Religious Studies, no. 1, pp. 109-116 (in Russian).
Zhivov V., Kagarlitskii Iu. (eds) (2012) Evoliutsiia poniatii v svete istorii russkoi kultury [The evolution of concepts in the context of Russian cultural history]. Moscow (in Russian).
