CC BY
172
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2017. № 3
к. с. доронин, аспирант кафедры уголовного процесса, правосудия и
прокурорского надзора юридического факультета МГУ*
понятие негласного следственного действия в уголовном процессе
В статье на основе изученной научной литературы, ряда нормативных правовых актов и правоприменительной практики анализируется наметившаяся в последние десятилетия в уголовном процессе тенденция урегулирования негласных действий с приданием их результатам статуса полноценных доказательств. Рассматривается опыт правового регулирования данного вопроса в законодательстве постсоветских стран, а также стран Западной Европы и США. Освещается существующая дискуссия в отечественной юридической науке относительно путей развития негласной деятельности в области расследования преступлений и ее соотношения с уголовным процессом.
Ключевые слова: уголовный процесс, уголовное судопроизводство, участники уголовного судопроизводства, следственные действия, негласные следственные действия, оперативно-розыскные мероприятия.
In this article, based on the scientific literature, a number of normative legal acts and law enforcement practice, the author analyzes the tendency in recent decades for the settlement of secret actions in the criminal process, with the result that they are given the status of full-fledged evidence. The experience of the legal regulation of this issue in the legislation of the post-Soviet countries, as well as the countries of Western Europe and the USA, is considered. Similar provisions are noted in the native criminal procedure law, emphasizing the existing discussion in the legal science regarding the ways of developing a secret activity in the field of investigating crimes and its correlation with the criminal process.
Keywords: criminal procedure, criminal proceedings, participants in criminal proceedings, investigative actions, secret investigative actions, operative search activities.
Проблема существования в уголовном процессе элемента негласности, в том числе при проведении некоторых следственных действий, а также их соотношения со схожими по своей целевой направленности негласными действиями в непроцессуальной сфере не нова.
Речь не идет о тайне следствия — недопустимость разглашения данных предварительного расследования предусмотрена в ст. 161
УПК РФ1. Вполне очевидно, что широкое распространение гласности на данном этапе производства по уголовному делу может быть не только излишним, но и откровенно вредным. В такой ситуации не исключены возможность уничтожения сведений и предметов, имеющих доказательственный характер, возникновение угрозы потерпевшему и свидетелям со стороны обвиняемого или вовсе исчезновение последнего. Таким образом, о проводимых следственных и иных процессуальных действиях на досудебных стадиях уголовного процесса осведомлен лишь ограниченный круг лиц — непосредственные участники процесса.
Напротив, отдельного внимания заслуживает проблема, когда в интересах следствия о порядке и способах проведения следственного действия не должны знать сами его участники, за исключением лица, ведущего производство по делу. В таком случае следственному действию требуется придать негласный характер, в силу чего лицо, в отношении которого оно проводится, об этом не уведомляется, в отличие от традиционного порядка проведения следственных действий. Однако возможность этого четко не урегулирована на уровне закона, на эту тему существуют дискуссии в юридической науке2.
В настоящее время в российском праве в области расследования преступлений уголовно-процессуальная и оперативно-розыскная деятельность существуют параллельно. Последняя является по своему характеру непроцессуальной, поскольку не отвечает соответствующим требованиям, предъявляемым к форме и порядку проведения следственных действий, а кроме того, не снабжена должными гарантиями прав личности. Оперативно-розыскная деятельность основывается на сочетании гласных и негласных методов и средств (ст. 3 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», далее — ФЗ об ОРД3), что является одним из основных ее отличий от процессуальной деятельности. В свою очередь, такие принципы
1 УПК РФ от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 19.12.2016 г.) // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. 1). Ст. 4921.
2 См., напр.: Астафьев Ю.В. «Специальные» следственные действия: к проблеме включения оперативно-розыскных мероприятий в УПК РФ // Вестн. Воронежского гос. ун-та. Серия: Право. 2013. № 1 (14); Его же. Участие оперативно-розыскных органов в расследовании преступлений: забытый опыт прошлого // Судебная власть и уголовный процесс. 2014. № 3; Гинзбург А. Я. О так называемых «негласных следственных действиях» [Электронный ресурс]: URL: http://www.zakon.kz/4568011-o-tak-nazyvaemykh-neglasnykh.html; Давыдов С. И. Предпосылки интеграции оперативно-разыскного и уголовно-процессуального законодательства в Российской Федерации // Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями. 2016. № 14 (1); Деришев Ю.В., Орумбаев Н. Е. Конфиденциальные процессуальные действия в континентальном уголовно-процессуальном законодательстве: поиск компромисса // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2015. № 2 (32).
3 СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349.
уголовного процесса, как охрана прав и свобод человека (ст. 11 УПК РФ), состязательность сторон (ст. 15 УПК РФ) и обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту (ст. 16 УПК РФ) по своему буквальному смыслу не допускают, чтобы лицо, участвующее в деле, не было надлежащим образом осведомлено о производстве каких-либо действий в отношении него.
В российском уголовном процессе основным способом собирания сведений о преступлении является доказывание, заключающееся в проведении следственных действий, итогом которых является сбор доказательств. По общему правилу, получение информации процессуальным путем до возбуждения уголовного дела невозможно. Однако существуют ситуации, когда момент начала проведения следственных действий может быть значительно отдален по времени от момента совершения преступления. В данном случае поиск сведений может осуществляться посредством оперативно-розыскной деятельности, результаты которой не являются доказательствами4. В ст. 11 ФЗ об ОРД говорится об использовании результатов ОРД в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. Статья 89 УПК РФ вместе с соответствующим подзаконным актом — Инструкцией о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд от 27.09.2013 г.5 — позволяет легализовать оперативно-розыскные данные после соответствующей проверки путем формирования на их базе доказательств.
В юридической науке также много лет существует дискуссия6 о целесообразности сохранения стадии возбуждения дела в уголовном процессе как некой разделительной черты между непроцессуальной деятельностью и уголовным процессом, что призвано защищать
4 См.: Доля Е.А. Правовое значение результатов гласных оперативно-розыскных мероприятий для уголовного дела и реформы уголовного процесса // Законность. 2011. № 4. С. 16-22.
5 Приказ МВД России № 776, Минобороны России № 703, ФСБ России № 509, ФСО России № 507, ФТС России № 1820, СВР России № 42, ФСИН России № 535, ФСКН России № 398, СК России № 68 от 27.09.2013 г. «Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд» (зарегистр. в Минюсте России 05.12.2013 г. № 30544) // Российская газета. 2013. 13 дек.
6 См., напр.: Давлетов А. А., Кравчук Л. А. Стадия возбуждения уголовного дела — обязательный этап современного отечественного уголовного процесса // Российский юридический журнал. 2010. № 6. С. 114-120; Александров Р. А., Безрядин В. И., Кондрат И. Н., Роганов С. А. Стадия возбуждения уголовного дела: самостоятельна ли она в уголовном процессе? // Юридическая наука: история и современность. 2012. № 11. С. 83-88; Андреева О.И. О необходимости стадии возбуждения уголовного дела в современном уголовном процессе России // Вестн. Томского гос. ун-та. 2012. № 356. С. 109-112.
права участников дела. Однако данная стадия, связывающая начало полноценного производства по делу с принятием специального процессуального решения, не исключает необходимость проведения на этапе получения информации о преступлении помимо гласных и негласных оперативно-розыскных мероприятий собственно следственных действий, что в свою очередь усложняет и без того непростой вопрос об их соотношении.
В рамках проверки сообщения о преступлении (ст. 144 УПК РФ) предусмотрены следственные действия, проведение которых возможно до возбуждения уголовного дела. Их круг в последнее время расширился, в частности, за счет экспертизы7. К числу других действий, производимых на данном этапе, законодатель отнес получение объяснений, получение образцов для сравнительного исследования, истребование и изъятие документов и предметов. Порядок их проведения в ст. 144 УПК РФ подробно не определен, однако, исходя из логики закона, в данном случае применяются правила производства соответствующих следственных действий: для получения объяснений — нормы гл. 26 УПК РФ, для получения образцов для сравнительного исследования — ст. 202 УПК РФ (в ч. 1 которой есть прямая отсылка к статье о проверке сообщения о преступлении), для истребования и изъятия документов и предметов — положения ст. 84 и гл. 25 УПК РФ в части, касающейся обыска и выемки.
В УПК РФ отсутствует нормативное определение самого следственного действия: п. 32 ст. 5 говорит о следственных действиях как о разновидности процессуальных действий, не раскрывая сущность первых8. И тем более отсутствует специальный термин «негласные следственные действия», однако при этом есть действия, содержание которых указывает на их негласный характер. Это наложение ареста на почтово-телеграфные отправления (ст. 185 УПК РФ), контроль и запись переговоров (ст. 186 УПК РФ), получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (ст. 1861 УПК РФ).
Согласно общим правилам предварительного расследования, предусматривается разъяснение прав, ответственности, а также порядка производства соответствующего следственного действия участникам уголовного судопроизводства (ч. 5 ст. 164 УПК РФ). Отдельно существует норма относительно применения специальных технических средств и способов обнаружения, фиксации и изъятия
7 Федеральный закон от 04.03.2013 № 23-ФЗ (ред. от 28.12.2013) «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. 2013. № 9. Ст. 875.
8 См.: Шейфер С. А. Следственные действия — правомерны ли новые трактовки? // Lex Russica. 2015. № 10. С. 116.
следов преступления и вещественных доказательств, о чем следователь предупреждает лиц, участвующих в следственном действии (ч. 6 ст. 164 УПК РФ). Всё это составляет основные отличия классических гласных следственных действий от действий негласного характера, о порядке и способах проведения которых все или некоторые участники производства по делу не уведомляются.
В юридической науке иногда к негласным следственным действиям относят также действия, порядок проведения которых по общему правилу является гласным, но в целях обеспечения безопасности участников процесса может быть изменен в сторону конфиденциальности9. Например, в ст. 193 УПК РФ регулируется предъявление для опознания, где в ч. 8 предусмотрен негласный порядок его проведения в целях обеспечения безопасности опознающего. В этом случае предъявление лица для опознания по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. Однако полной негласности в данном случае нет даже в отношении того лица, которое предъявляется для опознания, поскольку его неосведомленность будет касаться лишь личности опознающего. Поэтому вряд ли стоит относить данную ситуацию к проявлению негласности проведения отдельных следственных действий, не отрицая, однако, некоего элемента конфиденциальности. В целом в тексте УПК РФ негласные формы определяются через сходные слова и выражения («закрытое», «тайна предварительного расследования») или исходя из смысла текста закона10.
Происходящие на постсоветском пространстве перемены в области правового регулирования расследования преступлений касаются прежде всего негласных оперативно-розыскных мероприятий11. Включением данных действий в уголовный процесс объясняется попытка придать им надлежащую правовую форму и тем самым преодолеть существующий запрет12 на прямое использование их результатов в ходе доказывания по уголовному делу.
9 См.: Вагапов В.Р., Магденко С. А. Морально-этическая сторона проведения отдельных следственных действий негласного характера // Научное и образовательное пространство: перспективы развития: Сб. материалов III Междунар. науч.-практ. конф.: В 2 т. М., 2016. Т. 2. С. 188.
10 См.: Зуев С. В. Правовое регулирование и развитие негласных форм уголовного судопроизводства России // Вестн. ЮУрГУ. Сер. Право. 2015. Т. 15. № 1. С. 23-24.
11 См., напр.: Луговик В. Ф. Негласность расследования и оперативно-розыскная деятельность // Правовая мысль в образовании, науке и практике. 2014. № 1 (3). С. 28; Деришев Ю. В., Орумбаев Н. Е. Конфиденциальные процессуальные действия в континентальном уголовно-процессуальном законодательстве: поиск компромисса // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2015. № 2 (32). С. 123; Мазунин Я. М., Мазунин П. Я. Негласная деятельность следователя: пора признать данность // Там же. № 1 (31). С. 138-139.
12 См. ст. 89 УПК РФ.
В отечественной юридической науке признается, что существующий сегодня вопрос о соотношении оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий вместе с попытками преодоления их разграничения присущи именно российскому праву, а также праву ряда постсоветских государств. Уголовно-процессуальные законы Франции13, ФРГ14, Швейцарии15, Австрии16 в своих положениях предусматривают специальные негласные следственные действия, порядок назначения и проведения которых ввиду их вмешательства в конституционные права граждан предполагает соблюдение более жестких требований. В уголовном процессе США также предусматривается применение «негласных методов» осуществления процессуальных действий в случаях, предусмотренных законом17. Стоит отметить, что в США и Великобритании разрешение вопроса о допустимости доказательств, полученных путем проведения разного рода негласных операций, относится к усмотрению суда. Суды учитывают различные обстоятельства, но главным критерием является критерий справедливости, т. е. соразмерности, с одной стороны, средств, используемых для получения доказательства, а с другой — тяжести преступления18. Таким образом, к российскому уголовному процессу более применимы и, следовательно, важны те тенденции, которые происходят в лоне континентальной системы права.
Так, в отношении результатов негласных следственных действий в уголовно-процессуальном праве ФРГ установлены требования допустимости, основанные на теории трех сфер, разработанной Конституционным Судом ФРГ. Согласно данной теории, в ходе производства дознания могут быть проведены различные вмешательства в интимную сферу обвиняемого. Примерами этому могут служить негласная запись переговоров, негласно сделанная фото- или видеосъемка.
При решении вопроса об использовании полученных доказательств необходимо руководствоваться тем, на каком уровне произошло вмешательство органов уголовного преследования в основные права и свободы человека. Конституционный Суд ФРГ в своих реше-
13 См.: Головко Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. М., 1995.
14 См.: Шрёдер Ф.-К., Ферелл Т. Уголовно-процессуальное право Германии = Stгafpгozessгecht / Пер. с нем. Ф.-К. Шрёдера и др. М., 2016. С. 81-83.
15 См.: Трефилов А. А. Организация досудебного производства по УПК Швейцарии. М., 2015.
16 См.: Бутов В. Н. Уголовное судопроизводство Австрийской Республики: опыт и проблемы организации и деятельности. Екатеринбург, 1999.
17 См.: Пешков М. Атторнейская служба и расследование преступлений в США // Законность. 2004. № 5. С. 52-56.
18 См.: Александров А. С., Кучерук Д. С. Результаты ОРМ — база приговора? Статья 2. Российские регламенты устарели // Российский следователь. 2012. № 6. С. 36.
ниях выделил три сферы: 1) социальная область (например, деловые переговоры), 2) просто частная область (например, частные разговоры во время прогулки), 3) интимная область (например, интимная жизнь супругов). Социальные контакты в первой сфере не пользуются особой защитой. Во второй сфере уже необходимо взвешивать интересы уголовного преследования и защиту частной жизни. В третьей сфере ст. 2 (I) Основного Закона ФРГ гарантирует каждому гражданину неприкосновенность интимной частной жизни, лишенной любого вмешательства со стороны государственной власти.
Из § 100ё (V) УПК ФРГ следует, что при отсутствии оснований для вмешательства полученное доказательство является недопустимым, даже если это специально не было определено законом. Данное положение действует, в частности, при решении вопроса о допустимости использования в процессе фото-, киносъемки и прочих наблюдений при помощи технических средств (в особенности видеонаблюдения). Результаты такого мероприятия, как контроль за телекоммуникациями (§ § 100а й- УПК ФРГ), являются недопустимыми, если отсутствуют материальные основания для его проведения, например отсутствует подозрение в совершении преступления19.
Отдельного внимания заслуживает позиция Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) относительно негласной деятельности в связи с производством по уголовному делу. В своих решениях ЕСПЧ опирается на нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., где в ч. 2 ст. 8 прямо запрещается вмешательство публичных властей в осуществление права на уважение личной и семейной жизни, жилища и корреспонденции. Исключение составляют случаи, когда «вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, охраны здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц»20.
Применительно к отечественному уголовно-процессуальному законодательству стоит упомянуть решение «Быков против Российской Федерации», где ЕСПЧ установил, что в отсутствие конкретных и детализированных регламентаций в законе, адекватных гарантий против различных возможных злоупотреблений использование негласных способов контроля может повлечь за собой произвол и не соответствует принципу законности. Положения закона, в свою оче-
19 См.: БойлькеВ. Уголовно-процессуальное право ФРГ: Учеб. / Пер. с нем. Я. М. Плошкиной; под ред. Л. В. Майоровой. Красноярск, 2004. С. 75-76, 271-272.
20 Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950 г.) (с изм. от 13.05.2004 г.) // СЗ РФ. 2001. № 2. Ст. 163.
редь, должны быть изложены «в достаточно ясных выражениях, чтобы давать гражданам адекватное представление об обстоятельствах и условиях, при которых публичные власти вправе прибегнуть к таким негласным мероприятиям»21.
Осуществляемые по российскому законодательству в рамках оперативно-розыскной деятельности негласные мероприятия, являясь по своей сути ограничивающими основные права и свободы человека, определяются Европейским судом по правам человека как специальные средства расследования22.
Таким образом, исходя из позиции ЕСПЧ, нужно подчеркнуть, что меры, направленные на вмешательство в личную сферу человека, должны иметь соответствующую правовую основу, т. е. быть урегулированы именно законом, принятым и опубликованным в установленном порядке, а не каким-либо иным нормативно-правовым актом. В отечественном праве негласная деятельность по расследованию преступлений регулируется в основном закрытыми ведомственными нормативно-правовыми актами, будучи слабо представленной на уровне федерального законодательства.
Нельзя не заметить также, что проблема параллельного существования оперативно-розыскной и следственной деятельности не является порождением конкретно советского периода развития, доставшимся по наследству современному праву. Еще со времен Судебной реформы 1864 г. помимо дознания и предварительного следствия существовал сыск, имевший явно непроцессуальную природу. Его результаты не могли напрямую использоваться в качестве доказательств, служа лишь основанием для проведения полноценных следственных действий, в частности путем допроса в рамках уголовного дела тех же агентов сыска23.
Относительно негласных действий в уголовном процессе известный русский дореволюционный ученый-юрист И. Я. Фойницкий отмечал, что «некоторые из таких мер называются самим законом, а именно — словесные расспросы и негласное наблюдение, но, помимо того, к розыскам могут быть отнесены осмотры местности, осмотры потерпевшего и всякого рода предметов...» 24. Другой от-
21 См.: Постановление ЕСПЧ от 10.03.2009 г. «Быков против Российской Федерации» (жалоба № 4378/02) // Бюл. ЕСПЧ. 2009. № 6.
22 См.: Давыдов С. И. Указ. соч. С. 12.
23 См.: Зуев С.В. Негласные формы уголовного судопроизводства 1864 г. и их современное развитие // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 8. С. 17231724; см. также: Погорецкий Н. А. О соотношении розыска, дознания и следствия по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. // Там же. № 9. С. 1977-1978; Матиен-ко Т. Л. Взаимодействие органов предварительного следствия и общеуголовного сыска в России во второй половине XIX — начале XX века // Журнал российского права. 2016. № 3 (231). С. 28-37.
24 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. Спб., 1910. С. 381.
ечественный ученый-процессуалист того времени С. И. Викторский в свою очередь отмечал негласный характер дознания, указывая на то, что «дознание, имея с предварительным следствием одну и ту же цель в установлении признаков преступления и по возможности в открытии виновника преступного деяния, сильно разнится от него в других отношениях, являясь лишь подготовкой почвы для деятельности следователя... оно не обставлено никакими формальностями, не имеет судебного характера и всегда должно быть производством тайным. Быстрота действий, негласность и способность к обнаружению признаков преступного деяния — вот качества, которые требуются от органов дознания»25. В. К. Случевский определял дознание как действия полиции по «обнаружению преступного характера происшествия», что «дальнейшие действия по розысканию и обличению преступника» должны принадлежать судебному следователю26. А. А. Квачевский писал также, что «розыск составляет часть дознания, в обширном смысле — один из способов его производства, направленный к обнаружению и указанию скрытого, тайного, преимущественно виновника преступления»27.
В ст. 312 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. (далее — Устав) содержались положения о негласном полицейском разведывании, которое проводилось по указанию прокурора в целях сбора информации для судебного следователя о наличии или отсутствии оснований для начала следствия28. Кроме того, рядом положений предусматривалась перлюстрация корреспонденции (ст. 3861, 103511, 1037, 10894 Устава). В ст. 103511 Устава указывалось, что в случае необходимости осмотра или выемки почтовой или телеграфной корреспонденции такие осмотр или выемка осуществляются по согласованию лица, производящего дознание, с лицом, осуществляющим прокурорский надзор29. В ст. 254, 300 Устава давалось определение розыска: «При производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесных расспросов и негласных наблюдений...»; «указание на важное злоумышление или преступное деяние, угрожающее общественному спокойствию. служит поводом к полицейскому розыску или дознанию.». Термин «сыск» (ст. 386, 847-851)
25 Викторский С. И. Русский уголовный процесс. М., 1997. С. 347.
26 Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Спб., 1891-1892. Вып. 1-2. С. 620.
27 Квачевский А. А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по Судебным уставам 1864 года. Ч. 2. Спб., 1867. С. 5.
28 См.: Великая реформа: к 150-летию Судебных уставов: В 2 т. Т. 2: Устав уголовного судопроизводства / Под ред. Л. В. Головко. М.:, 2014. С. 114.
29 См.: Сергеева Д. Б. Влияние Устава уголовного судопроизводства на развитие института негласных следственных (розыскных) действий по УПК Украины 2012 г. // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 2 (51). С. 146.
означал поиск обвиняемого через публикацию в сенатских объявлениях, в ведомостях Санкт-Петербурга, Москвы и губернских городов, если неизвестно его местопребывания или в случае его побега30.
Таким образом, негласные следственные действия можно охарактеризовать как специальные процессуальные действия, направленные на получение доказательств негласным (тайным, конфиденциальным) путем с помощью специальных способов и средств, о применении которых неизвестно всем или некоторым участникам уголовного судопроизводства, в том числе участникам самого следственного действия, за исключением лица, ведущего производство по уголовному делу.
Список литературы
1. Александров А. С., Кучерук Д. С. Результаты ОРМ — база приговора? Статья 2. Российские регламенты устарели // Российский следователь. 2012. № 6.
2. Астафьев Ю. В. «Специальные» следственные действия: к проблеме включения оперативно-розыскных мероприятий в УПК РФ// Вестн. Ворон. гос. ун-та. Сер. Право. 2013. № 1 (14).
3. Богатырев А. Г. Правовое регулирование оперативного внедрения в зарубежных государствах // Вестн. Моск. ун-та МВД России. 2015. № 3.
4. Великая реформа: К 150-летию Судебных уставов: В 2 т. Т. 2: Устав уголовного судопроизводства / Под ред. Л. В. Головко. М., 2014.
5. Давыдов С. И. Предпосылки интеграции оперативно-разыскного и уголовно-процессуального законодательства в Российской Федерации // Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями. 2016. № 14 (1).
6. Деришев Ю. В., Орумбаев Н. Е. Конфиденциальные процессуальные действия в континентальном уголовно-процессуальном законодательстве: поиск компромисса // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2015. № 2 (32).
7. Доля Е. А. Правовое значение результатов гласных оперативно-розыскных мероприятий для уголовного дела и реформы уголовного процесса // Законность. 2011. № 4.
8. Зуев С. В. Правовое регулирование и развитие негласных форм уголовного судопроизводства России // Вестн. ЮУрГУ. Сер. Право. 2015. Т. 15. № 1.
9. Колосович М. С. Негласная деятельность по уголовному делу // Актуальные проблемы российского права. 2016. № 2 (63).
10. Российский С. Б. О сущности, признаках и перспективах развития системы следственных действий в уголовном судопроизводстве // Юридическое образование и наука. 2017. № 1.
30 См.: Матиенко Т.Л. Сыск как специальное научное понятие: историко-право-вые доводы // Журнал российского права. 2009. № 2.
