CC BY-NC-ND
111
И.А. Женин
ПОНЯТИЕ «НАРОД» В КОНЦЕПЦИЯХ «КОНСЕРВАТИВНОЙ РЕВОЛЮЦИИ»
Цель статьи - попытка выявить единый гносеологический инструментарий представителей «консервативной революции» и показать их концептуальную целостность. Анализу подверглись сочинения ведущих представителей «консервативной революции»: Освальда Шпенглера и Артура Мёллера ван ден Брука. Понятие «народ» занимало в идеологических конструкциях «консервативной революции» центральное место. В работе доказываются романтические истоки понимания и использования понятия «народ»; объясняется терминологическая оппозиция между обществом (Gesellschaft) и сообществом (Gemeinschaft); показывается роль социалистической идеи в мировоззрении «консервативной революции».
Ключевые слова: «народ», «консервативная революция», Веймарская республика, Освальд Шпенглер, Артур Мёллер ван ден Брук, общество, сообщество.
Особенностью политической атмосферы Веймарской республики было создание «нового консерватизма», который не укладывался в рамки классической консервативной идеологии и доктрины. Одной из наиболее неоднозначных и интеллектуально насыщенных концепций подобного рода, вобравшей в себя праворадикальную политическую романтику, революционный радикализм и духовный пессимизм, являлось идеократическое движение, названное впоследствии «консервативной революцией»1.
Одним из ключевых требований, провозглашенных идеологами «консервативной революции», было стремление обосновать особый, немецкий «третий путь», отрицая при этом и существующую республиканскую систему, и отвергая реставрацию монархии. В то же время необходимо заметить, что данная «революция»
© Женин И.А., 2010
явила себя в чистом виде лишь в теории. Ей не удалось найти адекватного воплощения и способов реализации провозглашенных идей в политической действительности Веймарской республики.
Освальд Шпенглер2 и Артур Мёллер ван ден Брук3 были ведущими представителями «консервативной революции»4. Проблема-тизация окружающей действительности, находившаяся в центре их размышлений, легла в основу теоретического фундамента и идеологических установок нового консерватизма.
Исследователи до сих пор не пришли к единому мнению о сути понятия «консервативная революция»5. Основным пунктом разногласий, вокруг которого разгораются дискуссии, является вопрос о степени гомогенности идейных установок движения. Как следствие, выявляются противоречия относительно сути ключевых понятий. Отсутствие цельности означает несостоятельность мировоззренческого и теоретического концепта «консервативной революции». Эта проблематика непосредственно связана с рассмотрением развития логики националистических и/или национально ориентированных партий и движений Веймарской республики. Ведь речь идет о формировании определенной «консервативно-революционной» группы в стане правых интеллектуалов, т. е. затрагивается вопрос идентичности, понимаемой не только как социально-политическое явление, но и как культурно-исторический феномен.
Таким образом, рассмотрение понятия «народ» в рамках наследия ведущих представителей «консервативной революции» даст более развернутое и объемное понимание ее мировоззренческих установок и представление о цельности ее концептов и идеологем.
В условиях международной изоляции Германии, тяжелейшей экономической и духовной ситуации внутри страны большинство политических сил использовали понятие «народ» для придания легитимности собственным программам и установкам. «Народ» понимался, с одной стороны, метафизически, как носитель высших ценностей - идеи государства, языка и культуры, с другой - рассматривался в качестве биологической характеристики, в основе которой лежали понятия «кровь» и «раса». Последнее было свойственно ультраправым силам, в частности это станет основополагающим пунктом национал-социализма6. Качественно иначе «народ» понимался в конструкциях «консервативной революции»7, где отрицалась расовая биология, рассматриваемая как примитивный натурализм.
Согласно мнению Райнера Козелика, понятие «народ» с 1914 г. выступает «последней нравственно-религиозной, социально-политической и исторической инстанцией»8. Это подтверждается многочисленными неологизмами со словом «Volk» в общественно-
политическом и повседневном (разговорном) лексиконе Веймарской республики, учитывая богатые, почти безграничные возможности немецкого языка в области словообразования, например «Volksstaat» (народное государство) или «Volksgemeinschaft» (народное сообщество).
Актуализация понятия «Volk» среди представителей консервативных сил имела как внешний фактор (поражение в Первой мировой войне, «унижение и оскорбление», нанесенное Версальским договором), так и внутреннюю традицию. Оно являлось структурообразующим элементом Фёлькиш-движения (Völkische Bewegung), провозгласившего в качестве жизненного принципа борьбу, а именно борьбу за существование, которая являлась перманентной силой развития общества в народническом духе9.
В рамках «консервативной революции» борьба должна была разворачиваться не внутри, не между представителями одного народа, а снаружи, т. е. между странами и нациями. Тем самым создается оппозиция «мы и они», где «другой», т. е. враг, способствует созданию «своего», собирая разобщенных граждан в целостную структуру. Для консервативных интеллектуалов народ представлял из себя единый организм, разрывать который, как это провозглашали коммунисты (классовая борьба) или классические консерваторы-монархисты (сословная структура общества), рассматривалось предательством по отношению к государству и нации. По мнению Мёллера ван ден Брука, все это приводит к гражданской войне, которая выгодна лишь врагам Германии; перед лицом общей опасности необходимо сплотиться и забыть о противоречиях: «Немецкий националист не должен быть националистом, когда он, размышляя о немецкой нации, не учитывает весь народ, все прослойки этого народа, на которые он делится, и на те классы, которые образуют и формируют индустриальный народ (Industrievolk). Он знает, что не может быть освободительной борьбы во имя нации, когда за ее спиной идет гражданская война»10.
Идея народа, народной общности стала одной их ключевых в концепциях «консервативной революции».
Пристальное внимание к этому термину и подчеркнутое уважение, наблюдаемое в текстах консервативных интеллектуалов, свидетельствует о его значимости и огромной смысловой нагрузке. Это отчасти объясняется тем, что термин «народ» занимал в немецкой политической традиции особое место, начиная с Наполеоновских войн. Так же как и тогда, после поражения в Первой мировой войне в общественном сознании актуализировались символы собственной идентичности. Понятие «народ» заменило собой понятие «государство», которое, по мнению Фихте, определяется совокуп-
ностью культурных идеалов11. Таким образом, народ воплощал в себе и государство, и культуру.
Идеи общности (Gemeinschaft) или народной общности (Volksgemeinschaft) обладали первостепенным значением в интеллектуальных конструкциях «консервативной революции». Помимо этого, одной из характерных черт духовного мира Веймарской республики являлся небывалый интерес к народной идеологии (Volkstumideologie). К. Зонтхаймер обозначил это течение как «бурный поток идеи народа»12. В целях сохранения страны от «чуждой германскому духу и культуре цивилизации» было необходимо сплотиться в единой общности, в едином коллективе.
Термины «Gesellschaft» и «Gemeinschaft» играли заметную роль в рассуждениях консервативных интеллектуалов и часто использовались в качестве иллюстрации неприятия либеральной демократической Германии. Они противопоставляли реальную, имеющуюся форму желанной и несуществующей. В частности, Мёллер ван ден Брук выразил этот конфликт так: «Либерализм полагает, что все, что он делает, он делает для народа. Но получается так, что он исключает народ и помещает на его место свое Я. Либерализм - это выражение общества, которое больше не сообщество. Либерал лишился смысла, который лежит в основе всякого общества <...> Народ полностью безразличен либералу. Либерализм - это партия выскочек (Emporkömmlimge) <...> Они (либералы. - И. Ж.) чувствуют себя никому не обязанными, и уж по меньшей мере точно не народу, особями. Они не разделяют своих традиций и преданий. У них нет сопереживания своего прошло-го»13. Антилиберальный посыл, который был одним из краеугольных камней «консервативной революции», свидетельствовал о том, что либеральная идеология лишь разобщает нацию, фактически способствует разрушению Германии как государства и способствует вымиранию немцев, лишая их идеи «народа».
В своей работе «Социология как наука о действительности» Ганс Фрайер, один из идеологов «консервативной революции», определил «Gemeinschaft» как внеисторическую категорию: «Сообщество находится в истории, оно одновременно омывается и опаляется историей, но оно само не имеет истории, оно имеет лишь срок»14.
В основе противопоставления, которое отразилось не только на семантике, но и на идеологии, лежит этимологическое различие. «Gemeinschaft» происходит от «gemein» - «общий», в то время как «Gesellschaft» имеет в своей основе древневерхненемецкий корень «sal» - пространство15. Тем самым образуются два смысловых вектора.
В первом случае можно говорить о внутреннем векторе: в его основе лежит идея объединения вокруг чего-то, что принадлежит всем, например «Volksgemeinschaft» - народное сообщество (каждый, кто входит в это объединение, является частью народа, принадлежит ему). Во втором случае «Gesellschaft» определяющим выступает внешний фактор, так как в основе лежит представление о пространстве. Части общего связаны между собой лишь необходимостью существования на одной территории.
Получается, что в «обществе» отсутствует внутренний, консолидирующий императив, тем самым члены общества не связаны общей идей, что делает его разрозненным, а значит, слабым и недееспособным. Кроме того, понятие «Gemeinschaft» исключает деление нации на классы и сословия, что подразумевает «Gesellschaft». Тем самым доказывается необходимость смены элит, так как прежние ее представители дискредитировали себя и не могут больше выступать от имени всего немецкого народа.
Идеологема «консервативная революция», которая вобрала в себя и часть предыдущей традиции и явилась ответом на вызовы современности, заключалась в соединении понятий «Volk» и «Gemeinschaft». Таким образом, «народная общность» стала формой, которую необходимо было наполнить содержанием, одним из элементов чего стал социализм.
Социалистическая идея рассматривалась как национально обусловленная немецкая форма социального порядка и не предполагала каких-либо особых экономических принципов, как это видел Маркс. Шпенглер заметил: «Социализм, представляющий собой все еще неразгаданную прусскую сущность, - это действительность высшего порядка; марксизм же - это литература»16.
Пруссачество - вот немецкий социализм, где сам король говорил о себе как о первом слуге или чиновнике государства. Каждый индивид здесь и работник, и солдат, занимающий свое место в иерархии. По существу, социализм для Шпенглера равнозначен цезаризму, истинными социалистами являются элиты, способные дисциплинированно служить высшей цели: «В каждой стране социализм различен. Рабочих движений ныне столько, сколько живых рас в смысле душевного склада. И они, когда дело идет больше чем об определении объединяющей их всех классовой ненависти, взаимно отвергают друг друга с той же ненавистью, как и сами народы, к которым они принадлежат»17.
Социализм определялся не как интернациональное явление и учение, общественно-политическая формация с едиными правилами существования, а как антикапитализм, антимарксизм, как национально детерминированный концепт, образ жизни, мировоззрение.
Девизом главы «Социализм» в программной книге Мёллера ван ден Брука «Третий рейх» были слова: «У каждого народа свой социализм»18.
В частности, предполагалось, что капитализм не способен справиться с вызовами современности и приведет либо к развалу государства, либо к единению нации перед лицом общей опасности. Либерализм рассматривался как орудие разложения и разрушения. Консерваторов и революционеров объединяют враждебность не только к либеральным ценностям, но и к самому типу либерального человека - торгашу и парламентскому болтуну, ритору-буржуа, представителю «внутренней Англии» в Германии19. Но в то же время неприемлемость марксистского понимания сущности социализма заключалось в его космополитизме. Борьба должна охватывать не классы, а нации: «Социализм только тогда имеет смысл, когда он охватит весь народ в его жизненной необходимости <...> В свою очередь консерваторы преодолевают механический социализм, который остался теорией, превращая его в органический (естественный) социализм, который должен стать практикой. Они понимают его состоящим из группы, сообщества, корпоративного сплочения нации <... > Они замещают атомизированный социализм корпоративным социализмом. Такое понимание социализма доверил правым силам профессиональный образ мыслей, который они почерпнули из своего консервативного и особенного немецкого прошлого»20. Социалистическая Германия виделась как корпоративное, замкнутое государство, идея которого была провозглашена Фихте в работе «Замкнутое торговое государство»21.
Рассуждения о должном (лучшем) социальном порядке наталкивались на представления о целостности и органичности развития. В рамках «консервативной революции» это означало сбор доказательств и выстраивание линии защиты в целях демонстрации несостоятельности и абсурдности «немецкой республики». Она объявлялась вне закона и рассматривалась как порождение, противоречащее германскому духу, унижающее традиции и память предков.
Политическая риторика и прогнозы базировались на мировоззренческих аргументах, ментальном противостоянии «культуры» и «цивилизации» в контексте общего кризиса эпохи.
Оппозиция «западная цивилизация - германская культура» носила культурно-биологический оттенок, что нашло свое концептуальное воплощение и в политических работах Томаса Манна, и в философии культуры Шпенглера, и статьях Мёллера ван ден Брука. «Культура» понималась как живой организм, полный противоречий и обладающий иррациональным характером. «Цивилизация» виделась придуманным, изобретенным холодным
разумом и рассудком механизмом, безжизненной машиной. Согласно представлениям Шпенглера, каждая культура, исчерпывая свои внутренние творческие возможности, мертвеет и переходит в фазу цивилизации, для которой свойственны атеизм и материализм, агрессивная экспансия вовне, радикальный революционизм, техницизм, а также урбанизация. «Цивилизация есть неизбежная судьба культуры <... > Будущий Запад не есть безграничное движение вперед и вверх, по линии наших идеалов <... > Современность есть фаза цивилизации, а не культуры. В связи с этим отпадает ряд жизненных содержаний как невозможных <... > Как только цель достигнута, и вся полнота внутренних возможностей завершена и осуществлена вовне, культура внезапно коченеет, она отмирает, ее кровь свертывается, силы надламываются - она становится ци-вилизацией»22.
Для Мёллера ван ден Брука эта оппозиция была понята и представлена в образе постоянной борьбы за право существования между молодыми и старыми народами: «Старость народа - это наследство; это владение, пресыщение и наслаждение; унаследованная репутация и слава. Молодость - готовность; претенциозность; право на значимость <... > Каждая страна стара своим западом и молода своим востоком»23.
Противопоставление «запада» и «востока» в культурно-географическом плане, где первое несло смерть и разрушение, а второму отводилась великое будущее, была характерна и для Т. Манна. Его причисляют к участникам «консервативной революции» благодаря программной работе «Размышления аполитичного»24. В ней были затронуты основные темы и сюжеты, прежде всего связанные с германской культурной миссией, целью которой является освобождение всего мира от «западного» (французского и англо-саксонского) влияния и цивилизации25. На последних страницах «Размышлений аполитичного» Томас Манн строил прогнозы на продолжение войны, но уже с Россией против «Запада»: «Я завершаю эти записки в тот день, когда, наконец, сообщают о начале переговоров о перемирии между Германией и Россией. Если все это не обман, то исполняется желание, которое я всем сердцем испытываю почти с самого начала войны: мир с Россией! Мир прежде всего с ней! И война, если она продолжится, будет уже войной только против Запада, против трех свободных стран, против "цивилизации", "литературы", "политики краснобайствующего буржуа"»26.
Среди истоков противопоставления «молодого» и «старого» начал слышится отзвук призыва Заратустры: «Я призываю вас не к работе, а к борьбе. Я призываю вас не к миру, а к победе. Да будет труд ваш борьбой и мир ваш победою!»27. Фридрих Ницше стал
одним из властителей дум поколений, родившихся после объединения Германии. Вне зависимости от политических пристрастий текст «Заратустры» никого не оставлял равнодушным. Философское наследие Ницше было воспринято как откровение, переоценка изживших себя ценностей, бунт против наступающей эпохи стандартизации.
Консервативные интеллектуалы были очарованы откровенной дерзостью и искренностью идей и лозунгов Ницше, он виделся как пророк своего времени: «...в нем мы либо погибнем как нация, либо станем рожденными повелителями мира»28. Его инъективы следует рассматривать скорее как эстетическую и этическую категории, в рамках «романтического» отношения к действительности, как поиск ответов на тайны мира, которые нужно не понимать, а прежде всего, чувствовать. Его творчество стало идейным императивом, ориентированным на практическое исполнение здесь и сейчас.
Кроме того, романтическая философия Ницше, где поэзия, художественное слово являлись откровением и несли огромную смысловую нагрузку, отсылала к истокам немецкого романтизма -йенским романтикам. Известно, что для романтика основное качество художественного жизненного опыта заключалось в его органическом единстве и целостности, в неразложимости на составные части, элементы; любая попытка дикурсивного вмешательства убивает живой импульс органической жизни. Постигнуть этот жизненный опыт можно было только непосредственно, интуитивно. Дискурсивному мышлению романтики противопоставляли метод интеллектуальной художественной интуиции; философии, основанной на науке, научном познании, - философию, в которой искусство - заметный приоритет29.
Разумеется, «целостность» была одной из главных категорий романтической философии, так же как идею «синтеза» можно считать популяризацией гегелевской диалектики. В этом смысле кризис 1920-х годов можно обозначить как неоромантическое и неогегельянское возрождение. Вообще, после 1890 г. явно возродился интерес к классикам немецкой философской традиции30.
Требование рассматривать окружающий мир в его целостности и органической преемственности стало основой для провозглашения тезиса большинства консервативных революционеров о «естественном» развитии нации и государства. Ницше стал проводником романтического миропонимания в индустриальном веке немецкого единства.
Формирование нового, более сильного и молодого характера и в культуре как институте, и у народа как живого организма виделось только в постоянной борьбе. Именно эту идею высказывали
и развивали многие консервативные революционеры. Мысль Ф. Ницше о том, что «...возникновение вида, упрочение и усиление типа совершается под влиянием долгой борьбы с существенно одинаковыми неблагоприятными условиями»31, была воспринята как жизненная необходимость, как пророчество, обращенное ко всем, кто не хотел идти на поводу у старого общества, разделять «лживую» мораль, верить и бояться «мертвого Бога». По определению Мёллера ван ден Брука, «новая ницшианско-германско-натура-листическая воля к жизни сменила собой прежнюю устаревшую шопенгауэрско-христианско-индийскую волю к слабой воле, к ничтожной воле, к ничтожеству вообще32.
Истинным последователем Ницше был О. Шпенглер, считавший, что исторический процесс нетелеологичен и бесконечен. Повторяемость исторических событий позволяла ожидать коренных перемен, которые непременно должны были произойти. Слова За-ратустры были восприняты как пророческие: «Всё идёт, всё возвращается; вечно вращается колесо бытия. Всё умирает, всё вновь расцветает, вечно бежит год бытия. Всё погибает, всё вновь устрояет-ся; вечно строится тот же дом бытия. Всё разлучается, всё снова друг друга приветствует; вечно остаётся верным себе кольцо бытия. В каждый миг начинается бытие; вокруг каждого "здесь" катится "там". Центр всюду. Кривая - путь вечности»33. Многие действительно ожидали великих перемен, которые изменили бы ход мировой истории и потрясли бы мир. Первая мировая война, русская революция, а затем и «германская катастрофа» только подтвердили эти беспощадные и масштабные ожидания сполна. Падение Второго рейха, насаждение в Германии чуждых для нее ценностей демократии, республиканизма и либерализма, реанимируют не только философское наследие Ницше, но и создадут новый символ, который смог бы сплотить и вдохновить униженную нацию. Им станет мечта о создании Третьего рейха, будущее которого виделось и определялось прошлым.
Внутреннее переживание у романтиков связано с неприятием и отторжением окружающей их действительности. Таким образом, внешнее формирует внутреннее состояние поиска (вопросы) и познания (ответы). В то же время внутренний императив (переживание) вступает в конфликт с внешним и требует преобразования мира (действительности). Данная расколотость (двойственность) рождает тоску (желание) по целостности внешнего и внутреннего, что является ключом к пониманию требования к «органическому» развитию человека и мира. Новалис видел в качестве основной отличительной черты современного «вырождения» и «одичания» разрыв внутреннего единства человека и природы. Причиной этого
разрыва и разъединения стала замена первобытного поэтически-художественного «вчувствования в природу» холодным и трезвым (объективным) теоретическим «познанием природы»34.
Прошлое идеализировалось и превращалось в миф. Настоящее представляло интерес только с точки зрения сравнения с прошлым и будущем, т. е. историческая перспектива имела вектор, направленный не только вспять, но и вперед. Иными словами, будущее виделось как прошлое, в котором было лучше, справедливее, счастливее и т. д. Все представлялось исключительно с положительной коннотацией и в сравнительной степени. Такую мировоззренческую конфигурацию приняли романтические истоки «консервативной революции», такова специфика романтического, иррационального восприятия.
Таким образом, несмотря на то что термин «консервативная революция» не является самоназванием и хронологически возник значительно позже самого явления, в стане правых интеллектуалов имелось относительно единое понимание основных ее терминов. Под «относительностью» имеется в виду рамочная конвенциональная договоренность, определяемая политической и мировоззренческой позицией основных участников, и единое понимание целей и задач. Имелось общее семантическое поле, внутри которого возникали и находились основные термины-концепты. Их понимание, безусловно, могло варьироваться, но только в рамках, очерченных полем границ. Употребление того или иного термина предполагало коннотативную соотнесенность говорящего и слушающего, т. е. была определена единственно возможной интерпретацией. Коммуникативная структура высказывания выступала маркером идентичности и адресата, и адресанта. Так, например, «народ» или «народное сообщество», употребляемые всеми политическими силами Германии, обладали в стане «консервативной революции» общим смысловым кодом, отличным от понимания этих терминов представителями СДПГ, КПГ или НСДАП.
И, наконец, системообразующие термины-концепты являются свидетельством наличия единой методологической и гносеологической базы «консервативной революции» и должны быть рассмотрены как ее философская платформа, отличная от других политических сил и движений. Дальнейшая деконструкция ключевых терминов позволит выявить целостность интерпретации прошлого, отношение к настоящему и видение будущего в пространстве «консервативной революции» и позволит говорить о ней как о целостном духовном и общественно-политическом феномене Веймарской республики.
Примечания
1 Термин «консервативная революция» не явлется названием, данным авторами самой концепции. Он был введен в научный оборот А. Молером (Mohler A. Die Konservative Revolution in Deutschland 1918-1932. Ein Handbuch. 6. A. Ares. Graz, 2005. 643 s.) для обозначения националистических и атидемократичес-ких движений, которые не подпадают под определение национал-социализма.
2 Освальд Шпенглер (1880-1936), автор «Заката Европы» и один из властителей дум межвоенного времени, является одной из ключевых фигур для понимания немецкого консерватизма и его наиболее парадоксального направления - «консервативной революции».
3 Артур Мёллер ван ден Брук (1876-1925) принадлежал к числу интеллектуальных вождей консервативного лагеря. Именно он провозгласил и творчески развивал идею возрождения Германии и обновления германского духа (гер-манства) под эгидой строительства Третьего рейха. Книга с одноименным названием превратилась в один из символов «консервативной революции» (Moeller van den Bruck A. Das dritte Reich. Berlin, 1923. 322 s.). Третий рейх стал не просто порядковым номером очередного государственного образования, а исполненным требований и призывов идеологическим императивом.
4 Lexikon des Konservatismus. Graz; Stuttgart, 1996. S. 326-330.
5 Алленов С.Г. «Консервативная революция» в Германии 1920-х - начала 1930-х гг. Проблемы интерпретации // Полис. 2003. № 4. С. 94-107; Breuer S. Anatomie der Konservative Revolution. Darmstadt, 1995. 233 s.; Bussche R. Konservatismus in der Weimarer Republik. Die Politisierung des Unpolitischen. Heilderberg, 1998. 428 s.; Weißmann K. Konservative Revolution - Forschungsstand und Desiderata // Stand und Probleme der Erforschung des Konservatismus. Berlin, 2000. S. 119-139.
6 Aly G. Hitlers Volksstaat. Raub, Rassenkrieg und nationaler Sozialismus. Frankfurt a/M, 2005. 444 s.
7 Hübinger G. Gelehrte, Politik und Öffentlichkeit. Eine Intellektuellengeschichte. Göttingen, 2006. S. 176-177; Sontheimer K. Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik. Die politischen Ideen des deutschen Nationalismus zwischen 1918-1933. München, 1978. S. 244-250.
8 Kosеlleck R. Volk, Nation, Nationalismus und Masse // Geschichtliche Grundbegriffe, Bd. 7. Stuttgart, 1992. S. 391.
9 Артамошин С.В. Идейные истоки национал-социализма. Брянск: Изд-во БГУ, 2002. С. 71.
10 Moeller van den Bruck A. Nationalistisch // Das Recht der jungen Völker. Sammlung politischer Aufsätze. Berlin, 1932. S. 110
11 Фихте И.Г. Речи к немецкой нации (1808). М., 2008. 336 c.
12 SontheimerK. Op. cit. S. 224.
13 Moeller van den Bruck A. Das dritte Reich... S. 78-80.
14 Freyer H. Soziologie als Wirklichkeitswissenschaft. Logische Grundlegung des Systems der Soziologie. B.G. Teubner. Leipzig, 1930. S. 244.
15 Handwörterbuch der Soziologie. Stuttgart, 1982. Р. 233.
16 Шпенглер О. Пруссачество и социализм / Пер. с нем. Г.Д. Гурвича. М., 2002. С. 129.
17 Там же. С. 132.
18 Moeller van den Bruck A. Das dritte Reich... S. 23.
19 Руткевич А.М. Прусский социализм и консервативная революция // Пруссачество и социализм. М., 2002. С. 208.
20 Moeller van den Bruck A. Das dritte Reich... S. 221.
21 Фихте И.Г. Сочинения: В 2 т. СПб., 1993. Т. 2.
22 Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993. Т. 1. С. 264.
23 Moeller van den Bruck A. Das Recht der jungen Völker... S. 101.
24 Mann Th. Betrachtungen eines Unpolitischen. Berlin, 1918.
25 Впрочем, следует заметить, что этих взглядов Т. Манн придерживался до 1923 г., до выхода в свет речи «О немецкой республике» (Mann Th. Rede Von deutscher Republik. Berlin, 1923), в которой он признал и поддержал политический строй, существовавший в Германии, и республиканскую конституцию.
26 Mann Th. Betrachtungen eines Unpolitischen // Gesammelte Werke in 13 Bänden. Frankfurt a/M., 1974. Bd. XII. S. 587.
27 Ницше Ф. Сочинения. М., 1990. Т. 2. С. 34.
28 Moeller van den Bruck A. Die Deutschen. Unsere Menschengeschichte. 8 Bde. Bruns, 1904-1910. S. 253.
29 Габитова Р.М. Философия немецкого романтизма. М., 1978. С. 5.
30 Рингер Ф. Закат немецких мандаринов: Академическое сообщество в Германии 1890-1933 / Пер. с англ. Е. Канищевой и П. Голдина. М., 2008. С. 470-471.
31 Ницше Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 385.
32 Moeller van den Bruck A. Die Deutschen... S. 246.
33 Ницше Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 158.
34 Габитова Р.М. Указ. соч. С. 233.
