CC BY
136
Р. Г. Апресян
Институт философии РАН
ПОНЯТИЕ МОРАЛИ -ЕДИНСТВО СУБЪЕКТИВНОГО И ОБЪЕКТИВНОГО
В статье анализируется предложенное в юбилейном докладе академика РАН А. А. Гусейнова понятие морали, в частности, такие существенные его компоненты, как самодетерминация и индивидуальная ответственность морального дея теля, продуцирование в суверенном поступке общественно значимых образцов и смыслов, возникновение на основе поступка особого типа связанности между индивидами. Далее в порядке полемики ставятся вопросы относительно социокультурного статуса общественно значимых образцов, в чем практически выражается их общественная значимость, каким образом она обеспечивается, какова природа возникающих благодаря моральному поступку связей между людьми и как она проявляется в различных по своему нравственному значению отношениях людей - от гармоничных до враждебных, меняется ли от этого характер индивидуальной ответственности и т.д. В развитие этих вопрос делается вывод о том, что предлагаемое понятие морали отражает опыт морального самосознания субъекта вне его отношений с другими моральными субъектами. В противоположность субъекто-ориентированному понятию морали в статье выдвигается концепция морали как системы ценностей, ориентирующих человека на благо другого человека, на гармонизацию межличных и социальных отношений, что в конечном счете выступает содержательным критерием для различения добра и зла, правильного и неправильного.
Ключевые слова: мораль, поступок, субъект/агент, общественно значимые образцы, ценности, требования, критерий морали.
R. G. Apresyan
RAS Institute of Philosophy (Moscow, Russia)
CONCEPT OF MORALITY - UNITY OF SUBJECTIVE AND OBJECTIVE ASPECTS
The paper analyzes the concept of morality proposed in the anniversary paper by Academician A. A. Guseynov, in particular, its essential components, such as self-determination and personal responsibility of the moral agent, constitution of publicly significant samples and meanings in the sovereign act, the emergence special type of connection between individuals based on the. Further on, in the order of polemics, questions are put regarding the socio-cultural status of publicly significant samples, how they are expressed in public discourse, how they are ensured in social practice, what is the nature of relations between people based on the moral act and how it is manifested in the different in meaning relations between individuals - from harmonious to hostile, whether the nature of personal responsibility is dependent upon the character of human relations, etc. In development of these questions it is concluded that the proposed concept of morality reflects the experience of individual moral self-consciousness beyond individual's relations with others. As opposed to the subject-oriented concept of morality, the article puts forward a concept of morality as a system of values that orientate a person to the benefit of another person, to harmony of interpersonal and social relations, that ultimately serves as a substantive criterion of good and evil, right and wrong.
Keywords: morality, act, subject/agent, publicly significant standards, values, claims, moral criterion.
йО! 10.22405/2304-4772-2019-1 -2-40-47
Представленный А. А. Гусейновым доклад является подлинно юбилейным, комплексно-обобщающим: в нем не только отражены большинство основных тем его исследовательских поисков за последние полтора-два десятилетия, в нем нашли также отзвук многие теоретические разработки, характерные для его философского творчества во всей хронологической полноте последнего.
Казалось бы, как далеко А. А. Гусейнов ушел от видения морали, проводившегося им в книгах 1970-х - начала 1980-х годов, но в первом параграфе легко прослушиваются вариации тех мотивов, которые тогда звучали в контексте основополагающих для него представлений о социальной природе морали. Центральная часть доклада сопряжена с историко -этическими штудиями, которые А. А. Гусейнов вел на протяжении всего своего творческого пути. В докладе историко-философские разработки использованы в «служебной роли» - для подкрепления центральных для доклада тезисов о природе тех знаниевых систем, или дисциплин, которые обозначены как «нравственная философия» и «этика». Но поскольку это деление сугубо авторское, принадлежащее А. А. Гусейнову, и его надо вчитывать в историю этической мысли, то соответствующая историко-этическая проблематика сохраняет в центральных параграфах доклада свое независимое от проводимой концепции значение с множеством тематических сопряжений, хорошо знакомых читателям трудов А. А. Гусейнова. Последний параграф отражает увлеченность А. А Гусейнова последних лет концепцией практический философии М. М. Бахтина, а через нее и онтологическим содержанием этики. Просматривая после знакомства с последним параграфом доклад заново, мы легко различим отзвуки бахтинского видения человека и морали в ряде других пассажей. Глубокое, почти интимное усвоение Бахтина А. А. Гусейновым стало предпосылкой, если не переосмысления ряда давно уясненных им тем и вопросов, но, по меньшей мере, уточняющего и развивающего их домысливания.
При этом мы не находим в докладе тем, органично и тесно ассоциируемых с творчеством А. А. Гусейнова. Ни разу не упоминается Толстой, кардинально важные для понимания А. А. Гусейновым сути морали запреты на убийство и ложь, за которыми просматривается во всей полноте «негативная этика», роль сослагательного наклонения в моральных высказываниях и т.д.; лишь однажды упоминается ненасилие. Понятно, что в одном докладе, даже пространном, невозможно затронуть все, без риска впасть в мелкотемье. Но дискурсивная конфигурация доклада, заданная произведенным отбором тем, дает возможность судить о сегодняшних философских приоритетах докладчика.
Понимая, что каждая из тем доклада заслуживала бы отдельного обсуждения, я из-за ограниченности формата статьи остановлюсь лишь на одном из вопросов, получившем освещение в докладе - на вопросе о природе
морали, выделив наиболее существенные, на мой взгляд, аспекты этого вопроса.
Весьма показательно, что рассуждение, озаглавленное «Нравственная философия и этика» и посвященное во многом этому вопросу, А. А. Гусейнов начинает с характеристики того, что такое мораль. Это понятно: теория, философская или научная, складывается в той или иной форме сообразно своему предмету, в процессе конструирования своего предмета. Замечу мимоходом, что указанные А. А. Гусейновым в устном докладе на симпозиуме отличия науки и философии в отношении к своему предмету, а именно, что наука объективирует свой предмет, а философия конституирует его внутри себя, философ чуть ли не реализует самого себя через предмет своей мысли, возможно, и отражают действительное положение дел; - но мне не хватает демонстрации такого понимания философии на материале различных философий. Философии ведь разные, как и нравственные философии разные, в том числе разные и по тому, как они строятся; не только в разные эпохи, но и разными философами.
Не так давно после лекции о морали в публичной библиотеке мне был задан вопрос: «Что составляет основу морали?», с последующим уточнением, предупреждающим от разъяснений на тему исторического ее возникновения. Смысл этого вопроса я понимаю так: каков минимум характеристик (качеств, черт), который позволяет нам квалифицировать некоторое явление как моральное? Собственно, это вопрос о понятии морали. Понятие содержит теоретическую модель явления; в нем выражен абстрактный образ явления. Методологически необоснованно пытаться обнаружить этот абстрактный образ в действительности. То же касается идеальных нормативных моделей: они выполняют ориентирующую, регулятивную роль, они не выполнимы в полной мере в действительности.
В докладе А. А. Гусейнова мы находим ряд положений, однозначно релевантных прозвучавшему в библиотеке вопросу, и, опираясь на эти положения, можно было бы на него ответить.
Характеризуя мораль, А. А. Гусейнов, во-первых, указывает, что мораль возникает в ходе обособления индивидов, групповой фрагментации общества и дифференциации частных и общих интересов, понимаемых как индивидуальные и общественные интересы. Названные процессы приводят к формированию общественного сознания как «самостоятельного мировоззренческого и регулятивного комплекса», благодаря которому путем «целенаправленных организующих усилий в масштабе общества (целого) и в его интересах» преодолевается противоречие частных и общих интересов; причем эти усилия требуют «оправдания перед разумом» [1]. Общественное сознание начинает выполнять роль детерминатора поведения индивидов. Это -внешняя детерминация, и по характеру детерминации воздействие общественного сознания мало чем отличается от «природной детерминации». Отметив в начале абзаца, что мораль формируется по мере фрагментации общества и дифференциации интересов, А. А. Гусейнов в конце абзаца
уточняет, что возникновение общественного сознания и социальной регуляции «заключает в себе возможность появления морали» [1]. Иными словами, данные характеристики не являются определяющими для описания морали; они не характеризуют мораль в собственном смысле этого слова. Отсюда понятно, почему, говоря об общественном сознании и выполняемой им функции регулятива индивидуального поведения, А. А. Гусейнов не задается вопросом об особенностях общественного сознания и общественной регуляции в проекции к морали: эти феномены для морали не специфичны.
Поэтому, во-вторых, перейдя далее к «собственно морали», А. А. Гусейнов уже не касается проблем гармонизации разнонаправленных интересов и социальной регуляции поведения индивидов. Насколько можно судить по тексту доклада, эти проблемы не актуальны на уровне «собственно морали». Последняя проявляется в видоизменении детерминации и ответственности в поведении индивида. О роли морали в деле гармонизации интересов и социальной регуляции поведения, ничего не говорится. Главное в морали то, что на смену внешней детерминации и ответственности она приносит внутреннюю детерминацию и индивидуальную ответственность. Эта новация выражается в том, что «индивид достигает стадии субъектной выраженности, позволяющей ему самому быть источником того, что он говорит и делает, самому задавать общественно значимые стандарты суждений и действий»; благодаря чему индивид возвышается «до субъекта собственных суждений и действий» [1]. Быть моральным, подчеркивает А. А. Гусейнов, значит «быть причиной своих суждений и действий, связывающих тебя с другими людьми и создающих свой собственный человеческий мир» [1].
Исходя из предыдущего, мы можем предположить, что ключевым в этом определении является самопричинность человека. Но самопричинность тесно соединена со связями, устанавливаемыми или складывающимися благодаря высказываемым в порядке самоопределения суждениям и совершаемым действиям. Чуть дальше по тексту эта мысль повторяется в других словах: мораль «является особым типом связанности индивида с другими людьми, суть которого в том, что индивид рассматривает мир людей, в котором он живет, в качестве своего мира, так, как если бы он сам создавал его своими поступками» [1]. В этой характеристике морали уже нет места самодетерминированности -на первый план выдвигается именно связь индивида с другими людьми. Однако как в первом положении, так и в последнем связь индивида с другими людьми это не конечная характеристика морали. Ею оказывается то, что, устанавливая посредством своих действий связь с другими, индивид творит свой мир. Более того, индивид ассимилирует других в свой мир, и, похоже, другие не существуют для индивида иначе, как через его мир. Заслуживает внимания, что А. А. Гусейнов никак не характеризует возникающую связность индивида с другими людьми: в каком качестве другие вступают в отношения с индивидом, исключительно с позиции которого мораль и рассматривается в докладе, какая достается им доля в процессе вбирания их индивидом в свой мир, что происходит с их собственным внутренним миром, если в индивидуально
ответственных действиях поступающего индивида их мир становится - по меньшей мере, в его воображении (хотя это никак не оговаривается) - его миром?
В-третьих, в это представление морали вводится еще одна характеристика, которую можно воспринимать как некоторое содержательное уточнение понятие морали. Даже в том рудиментарном виде, в котором она дана, она критически важна. Самостоятельно высказываемые индивидом суждения и совершаемые действия, отмечает А. А. Гусейнов, «выступают в качестве общественно значимых образцов», посредством которых «индивид формирует одновременно платформу, желательную для других и соединяющую его с ними» [1]. Вопрос о том, «как субъективно задаваемую моральную нацеленность поступков согласовать с их объективным содержанием, чтобы придать ей общественно значимый смысл?» [1], А. А. Гусейнов считает ключевым и центральным для морали.
Строго говоря, эти положения также не содержат прямых ценностных характеристик морали. Но их можно различить в словах об «общественно значимых образцах», «общественно значимом смысле» (хотя общественно значимыми являются и негативные образцы), о задании деятелем стандартов, востребованных другими, которыми обеспечивается связь между людьми. Тем не менее, эти положения существенны для понимания морали: без указания на «общественно значимые образцы», «общественно значимый смысл» совершаемых поступков предлагаемая идея морали оказывается открытой более широким произвольным интерпретациям. Не связанные с каким-то определенным ценностным содержанием, такие характеристики, как самодетерминация, индивидуальная ответственность, ментальное превосходство Я над Другими, могут быть перенесены на любые действия, которые совершаются (а) намеренно, (б) при осознанном распространении Я своей воли на Другого, (в) самоутверждении Я посредством этого. В том числе на вредоносные действия. Впрочем, нельзя отрицать, что, скажем, маньяк и вредоносные действия может полагать в качестве общественно значимых образцов и наполнять их «общественно значимым смыслом». Необходимо такое описание морали, которое бы не оставляло в ней место злодеям и злодеяниям (разумеется, зло, наряду с добром, как и пороки, наряду с добродетелями, охватываются общим понятием морали. Но нормативный смысл морали заключается в обеспечении индивидуального, группового и общественного противостояния злу и порокам).
В предлагаемом понятии морали мне не достает разъяснения относительно того, что происходит с общественно значимыми образцами после того, как они, будучи выраженными в индивидуальном действии, оторвались от их субъекта, когда они не просто вошли в публичных контекст, но и приняты публикой, не просто оказались впитанными культурой, но и включились в социодинамику культуры. Из сказанного мне не ясно, какую форму они принимают, каким образом удостоверяется их общественная значимость, какую роль эти общественно значимые образцы играют в обществе, предполагается
ли, что они оказывают какое-то влияние на индивидуальное поведение, может быть даже регулятивное и т.д. Это один круг вопросов, касающийся статуса объективированных форм морали. Указывая на то, что суверенные действия индивида становятся источником общественно значимых образцов, А. А. Гусейнов признает представленность морали на общественном уровне. Для знакомых с его творчеством предшествующих периодов такие указания, скорее всего, ассоциируются с проводившимся им тогда социально-центрированным образом морали. Но надо отдавать отчет, что, хотя социально-центрированный образ морали открыто не критикуется и не отвергается, фактически в сегодняшних морально-философских взглядах А. А. Гусейнова для него не остается места.
Так же в представленном понятии морали нет места человеческим отношениям. Это притом, что в своих трудах А. А. Гусейнов нередко упоминает «человеческие связи», «отношения», «диалог». Но понятия именно упоминаются; они не получают переосмысления в свете выделенных выше ключевых характеристик морали. Поставленный мной вопрос о социальном статусе общественно значимых образцов имеет и коммуникативный аспект, касающийся их роли в качестве регулятивного фактора суждений и поступков других людей. Какова ситуация того Другого (субъекта), который услышал высказанное в качестве общественно значимого образца и признал высказанное именно в предложенном качестве? Индивид, рассматриваемый А. А. Гусейновым в позиции первого лица, деятеля, субъекта, так или иначе, находится во взаимодействии с Другими, если, конечно, не предполагать, что имеется в виду исключительно самодостаточный ангело-подобный субъект. А раз так, значит, и он рано или поздно попадет в область воздействия общественно значимых образцов, спродуцированных самопричинными и индивидуально-ответственными поступками Других, и окажется восприимчивым, по меньшей мере, к каким-то из них. Так или иначе, один самоопределяющийся и индивидуально-ответственный индивид встречается с другим, таким же самоопределяющимся и индивидуально-ответственным индивидом. Содержание этой встречи может быть разным - гармоничным и солидарным или конфликтным и враждебным, в особенности, если волею судьбы встретившиеся оказываются разделенными по мировоззренческим, этическим или прагматическим вопросам. Коммуникативное содержание вступивших в отношения моральных субъектов - это часть предмета морали. От него не отмахнуться указанием на то, что «это психология», «это социология». Если не отрицать существования морали за пределами самоопределющегося и индивидуально ответственного Я, то это существование должно быть каким-то образом отражено в понятии морали.
В заключительных строках доклада А. А Гусейнов говорит о том, что «индивидуальная нравственная ответственность», помимо прочего, предстает выражением «общественной природы человека, его изначальной связанности с другими» [1]. Однако не понятно, как утверждения такого рода вписываются в предложенную концепцию при том, что ни общественная природа индивида, ни
его связность с другими индивидами теоретически не эксплицированы. Как следствие, остается не ясным, каков предмет индивидуальной ответственности человека в проекции к изначальной связности человека с другими людьми.
Мои озадаченности по поводу предлагаемой концепции обусловлены иным видением морали, проводимом мной уже несколько лет и не раз высказывавшимся в публикациях. Я полагаю, что мораль возникает именно при встрече Я и Я - одного самоопределяющегося субъекта и другого самоопределяющегося субъекта. Мораль в этом смысле выступает как проявление не субъектности только, а интер-субъектности.
Сама возможность встречи самоопределяющихся субъектов указывает на то, что только способности самоопределения моральному деятелю недостаточно. Нужны способности взаимопонимания, взаимодействия, самоограничения. Индивид не рождается самоопределяющимся и индивидуально ответственным; он эти способности обретает. Это происходит благодаря социализации, воспитанию. В этих процессах роль внешних факторов (сил), персонализированных родителями, воспитателями, сверстниками, а также роль культурной среды, несомненно, велики. Индивид постепенно входит в пространство морали, постепенно осваивает содержание моральных ценностей и требований - через общественно значимые образцы. Поначалу как извне данные образцы, чаще всего данными родными и близкими людьми. Именно извне данные. В этом смысле моральный опыт становящегося субъекта морали - опыт гетерономный. Интересно понять, на какой стадии формирования у индивида способностей взаимопонимания, взаимодействия, самоограничения его можно начать рассматривать в качестве морального субъекта, на какой стадии происходит трансформация гетерономного субъекта в автономного субъекта? Полагаю, и освоение названных способностей, и превращение гетерономного субъекта в автономного происходит постепенно, стадиально. Один моральный субъект достигает в этом высот совершенства, а другой - остается на скромной стадии. Возможно, с теоретической точки зрения это будет поводом говорить о разном качестве моральности одного и другого субъекта, но мне трудно представить, чтобы один признавался в качестве морального субъекта, а другой нет.
Включенность в мораль, субъективация индивида в качестве морального агента связаны, на мой взгляд, с его отношением с Другим, а именно с его ориентацией в своих действиях на моральные ценности и требования и с его усилием воплотить их в своих поступках, прямо обращенных к Другому или хотя бы даже только имеющих к Другому отношение. В самом общем выражении эти ценности - справедливость и милосердие; а в частном -непричинение вреда, равенство, честность, беспристрастность, солидарность, помощь, соучастие, забота. В той или иной форме эти ценности - часть культуры, с которой индивид идентифицирует себя и которая объединяет его с другими людьми. В своих отношениях друг с другом индивиды конкретизируют эти ценности и требования в соответствующих ситуации поведенческих установках. По тому, насколько хорошо это у них получается,
судят об их моральных способностях, моральной практичности, моральном достоинстве - об их добродетельности и превосходстве (в какой мере добродетельность и моральное совершенство зависят от способности к самопричинным действиям, нужно разбираться; это предмет - для специального конкретно-научного исследования). Судят их коммуникативные и социальные партнеры, незаинтересованные наблюдатели. Все они являются моральными деятелями (субъектами), психологически и поведенчески по -разному реализуя себя в морали. А также проявляя себя в морали в разном статусе - в своем личном качестве и в качестве членов сообщества. В последнем случае их суждения и действия опосредованы сложившимися в сообществе образцами и стандартами, действенность которых свидетельствует об их институциональности, которые в свою очередь, рано или поздно, сами оказываются предметом оценки, переосмысления и преобразования членами сообщества
Таким образом, картина морали оказывается структурно более сложной и разнообразной, не схватываемой в одночастном определении. Мне кажется, что А. А. Гусейнов вслед за ранним М. М. Бахтиным, вслед за И. Кантом и рядом других не менее выдающихся мыслителей воспринимает мораль только в аспекте индивидуального сознания, более того, самосознания, причем взятого не в его ценностно-содержательном, а в психологическом аспекте. Под последним я имею в виду, что такой, как в докладе, мораль предстает при ее рассмотрении изнутри морального опыта индивида, по логике того, как индивид осознает себя в своем уповании на моральное совершенство, в своем стремлении соответствовать идее морали, несмотря ни на что. В таком понятии морали и отражен опыт морального самосознания индивида. Имея в виду эту оговорку, я в целом готов подписаться почти под каждым словом, сказанным А.А. Гусейновым о морали в юбилейном докладе.
Литература
1. Гусейнов А. А. Нравственная философия и этика: доклад 11 марта 2019 г. М., 2019.
References
1. Guseynov A. A. Nravstvennaya filosofiya i etika [Moral philosophy and ethics: report March 11]. M., 2019.
