CC BY
50
12. Уайтхед А.Н. Символизм, его смысл и воздействие. Томск: Изд-во "Водолей", 1999. 64 с.
13. Бахтин М.М. Из записей 1970-1971 годов // М.М. Бахтин. Эстетика словесного творчества / Сост. С.Г. Бочаров. 2-е изд. М.: Искусство, 1986. 446 с. С. 370.
14. Копалов В.И. Символика и ее социальная сущность // Философские науки. 1976. № 1. С. 82.
15. Мисюров Д.А. Политическая символика: между идеологией и рекламой // Политические исследования. 1999. № 1. С. 169.
16. Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Шк. "Яз. рус. культ.", 1999. 216 с. С. 154-155.
17. Дубровский Д.И. Расшифровка кодов (Методологические аспекты проблемы) // Вопросы философии. 1979. № 12. С. 97.
18. Шрейдер Ю.А. Информация и метаинформация // НТИ. Сер. 2. Информационные процессы и системы. 1974. № 4. С. 5.
19. Васильев С.А. Уровни понимания текста // Понимание как логико-гносеологическая проблема: Сб. науч. тр. К.: Наук. думка, 1982. 272 с. С. 99.
20. Блакар Р.М. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-эмпирические исследования языка и его использования в социальном контексте) // Язык и моделирование социального взаимодействия / Сост. В.М. Сергеева, П.Б. Паршина; общ. ред.
B.В. Петрова. М.: Прогресс, 1987. 462 с. С. 96.
21. Пульша С. Васильковый держите шаг! // Белорусские новости. 2005. 19 янв.
22. Эльбрюнн Б. Логотип: Пер. с фр. / Под ред.
C.Г. Божук. СПб.: Издат. дом "Нева"; М.: "ОЛМА-ПРЕСС Инвест", 2003. 128 с. С. 64.
23. См.: Зубченко Е. Самый позитивный зверь в Думе // Новые Известия. 2006. 24 нояб.
24. Уорнер У. Живые и мертвые. М.-СПб.: Унив. кн., 2000. 672 с. С. 513.
25. Рикер П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике / Московский философский фонд. М.: Лсааеш1а-Центр; МЕДИУМ, 1995. 416 с. С. 18.
26. Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного // Х.-Г. Гадамер Актуальность прекрасного: Пер. с нем. М.: Искусство, 1991. 368 с. С. 304-305.
6 декабря 2010 г.
УДК 32
ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ ПАРТИЙНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ
С.Р. Аванесян
Проблема идентичности в условиях современного цивилиза-ционного развития общества приобрела особую остроту, многозначность смысловых оттенков, а главное сложность механизмов, технологий становления и функционирования различных субъектов ее позна-вающих и реализующих. Поэтому возрастает важность определения данного понятия. Выводить научное определение понятия "идентичность" из его бытийственной плоскости, значит отрицать саму возможность всестороннего, строго теоретически представленного, выверенного, доказанного исследованием научного понятия. Чтобы этого не произошло, перейдем к научному анализу понятия
Аванесян Сеник Размикович - аспирант кафедры теоретической и прикладной политологии Южного федерального университета, 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. М. Нагибина, 13, e-mail: senikavanesyan1986@yandex.ru.
"идентичность", и данный анализ является предметом данной статьи.
Этимологически понятие "идентичность" происходит от латинского слова "т-denticus", т.е., "тождественный", "одинаковый". Идентичность - это совокупность признаков, позволяющих отождествить человека со "своими", четко выраженными принадлежностями, чертами к общности, подкрепляемая историческим прошлым и настоящим, желанием общего будущего. Но прежде всего это понятие "указывает на содержательно детерминированные представления индивидов о своем Я". О.Ю. Малинова подчеркивает смысловую сложность определение понятий, в том числе и идентичность. По ее мнению, "отсутствие устоявшейся терминологии... является следствием практической актуальности проблемы
Senik Avanesjan - post-graduate student of Theoretical and Applied Political Science Department at the Southern Federal University, 13 Nagibin's Avenue, Rostov-on-Don, 344038, e-mail: senikavanesyan1986@yandex.ru.
адаптации культурных различий: понятия перетекают из быстро меняющегося политического дискурса в теоретический и обратно, не успевая приобрести устоявшийся смысл" [1].
Э. Эриксон одним из первых разработал проблему идентичности. Он определял ее "как субъективное чувство, а также объективно наблюдаемое качество личной самотождественности и непрерывности (постоянство), соединенное с определенной верой в тождественность и непрерывность (постоянство) картины мира, разделяемой с другими людьми" [2, с. 28] С.Э. Эриксон рассматривал идентичность в двух ракурсах. Во-первых, - как осознание собственной неповторимости, самобытности и стремление личности к развитию этих способностей; во-вторых, - как социальное единство группового и психосоциального. При этом групповая идентичность, по Эриксону, есть включенность личности в различные социальные общности людей и наличие внутреннего единства и неразрывности ее с этой общностью. Психосоциальная идентичность есть осознание и чувство значимости личностью своего бытия, жизни с позиции общества, его институтов и т.п.
Идентичность отражает и вместе с тем фокусирует внимание исследователя на проблеме "Я" и "Мы", индивидуальное и коллективное "Мы" и "Они"; "свой" и "чужой"; "Мы" и "не мы, чужие". Подобного рода парных понятий, отражающих явления общественной и политической жизни, множество.
Социолог Б. Дубин справедливо отмечает модель разделения "Мы" и "иные" не как отделение внешнего, в данном случае "они", от чего-то внутреннего. В контексте нашего менталитета (советского, российского) граница между смыслами реальных человеческих отношений проходит внутри, в результате чего постоянно воспроизводится состояние противостояния между "нами" и "ими". Моделирование проблемы "Мы", по Б. Дубину, может замыкаться на три ипостаси: узкий и родственный круг людей; "способ самоорганизации и снятия с себя ответственности"; в первую очередь власть; внешне-компенсаторное, для внешнего потребления [3]. В социокультурном дискурсе идентичность есть совокупность устойчивых черт, позволяющая коллективным или индивидуальным субъектам отличать себя от других. При этом следует подчеркнуть, что в
нашей российской понятийно-теоретической жизни идентификационное сознание монопольного содержания и действия субъектов появилось, обнаружилось и реализовывалось позже его практического применения. Этот очень важный вывод фиксирует не только очевидный общественно-политический и иной смысл, но и тот источник, ресурс идентичности, который следует иметь в виду, когда отмечают момент исходного начала формирования коллективной и индивидуальной (в плане детерминации ее первой) идентичности. В зависимости от приоритета определенных свойств, качеств состояния идентичности на арену выдвигается та ипостась идентичности, которая множественно может отражаться в теории и выражаться на практике.
Идентичность и идентификация, имея в своей субстанции духовность различных социально-политических субъектов, проявляются в социальных и политических действиях. По М. Веберу, "социальное действие не идентично: ни а) единообразному поведению многих людей, ни б) тому, на которое влияет поведение других" [4]. Но всякое масштабное по результату политическое действие, как минимум, обязательно предполагает: а) самоидентификацию и б) идентификацию человека с социальной группой ближайшего окружения. Психологи и социологи особенно явственно и последовательно подчеркивали и исследовали эту проблему. Так, один из основателей ролевой концепции Д.Г. Мид отмечал, что личность, беря на себя роль другого, может быть идентичной самой себе и вместе с тем "управлять собственным процессом коммуникации с другими людьми" [5, с. 154].
Поскольку членство и субъективное чувство принадлежности являются основными свойствами социальной группы, то важнейшим условием устойчивости группы, по П. Сорокину, является сохранение идентичности центральной системы смыслов -ценностей [5, с. 140].
Э. Гиддинс также отмечал образцы организации и функций группы как критерии ее отбора, в который входят цель, идеалы, нормы и разделение ролей в группе. При этом "образец есть главный критерий групповой идентичности, а его сохранение есть главное условие воспроизводства целостности группы" [5, с. 110].
Чем идентичность объемнее, масштабнее и не "приземлена" к конкретным, реальным
интересам, потребностям, преференциям человека, тем сложнее выявляются механизмы и технологии ее достижения, способы практической реализации, базирующиеся на определенных основаниях. Поэтому довольно часто в научной литературе эти основания излагаются абстрактно-всеобще.
Таким образом, проблема идентичности как объекта и предмет анализа достаточно многопланова и разносторонняя. Она является междисплинарной и полипарадигмальной. В то же время каждый из видов идентичности может в определенном аспекте рассматриваться многими социально-гуманитарными науками. В нашем случае, политическая идентичность не есть только предмет политического анализа. К тому же проблема политической идентичности анализируется с разных авторских подходов и позиций. Начало данного процесса - середина XX века, когда проблема политической идентичности исследуется с позиций структурно-фукционального анализа (У. Джемс, Ч. Кули, Дж. Мид, Э. Гофман). Само понятие "политическая идентичность" ввел Э. Гоффман.
Политическая идентичность, с одной стороны, может характеризоваться как состояние солидарной, коллективно-массовой представленности, отождествленности интересов, роль входящих в политические институты людей, но, с другой стороны, она не может быть абсолютно, абстрактно политической, ибо политическое не просто взаимодействует с экономическим, социальным, духовным, но и вбирает их в свое содержание и тем самым наполняется конкретным содержанием. Вне них политика была бы областью отношений и видов деятельности человеческих субъектов, не наполненных содержанием, которое мотивирует людей на их деятельность, и в которой они находят реализацию своих интересов в солидарной деятельности организаций, движений. Иными словами, люди приобретают такое качество солидарности идентичности, которое мотивирует их деятельность на достижение позитивных коллективных и, следовательно, своих личных интересов, потребностей.
К политической идентичности вообще, и к российской, в частности, проявляется обостренное и противоречивое внимание. Этот интерес следует рассматривать положительно в том случае, когда ставится цель понять и объяснить данную проблему с точки зрения
многих подходов, в нашем случае - с позиции институционального анализа. Политика не может существовать без массово-коллективной, солидарной воли людей, а, следовательно, каждый человек, идя в политику, отождествляет свой интерес с интересами определенного политического коллектива, организации. Вне этого нет не только политики, но и политического субъекта. Отсюда первый вывод: идентичность есть имманентное свойство политики как определенный содержательный ее пласт.
Данное имманентное свойство политики не обретается человеком объективно, поскольку она есть в своей сущности духовное явление, реализуемое многообразными субъектами политической жизни практически.
С этих позиций следует согласиться с польским политологом Т. Жиро, который писал: "Первый шаг к пониманию того, что происходит в политике, - это идентификация субъектов, которые оказывают влияние на политическое поведение, а также того, почему и как они это делают" [6]. Следовательно, и понимание политической идентичности есть такое состояние данного явления, которое отражает факт осознанного отождествления субъектом своего политического бытия и сознания с определенным политическим институтом, политической системой, режимом и т.п. Вне этого процесса нет ни состояния политического субъекта, ни политической идентичности во всей гамме их духовной и деятельностной составляющей сторон.
В немалой степени политическая идентичность определяется динамикой политических процессов, включенностью в них определенного политического субъекта, идентифицирующего свои взгляды, менталитет и другие духовные составляющие с иными политическими субъектами, что способствует их организованности и мобилизации. О.Ю. Мали-нова права, когда отмечает: «В современном политическом процессе идентичность играет все более ощутимую роль в качестве фактуры мобилизации и ориентации, в том числе и в силу того, что в условиях усложнения социальной структуры новые политические идеологии стремятся артикулировать не столько "теории" сколько "идентичности"» [1, с. 5].
Таким образом, "собственная" политическая идентичность, уже ставшая, оформившаяся, "накладывается" на иную политическую идентичность другого политического
субъекта, и в результате происходят многие вариации данного наложения.
Партийная идентичность как одна из форм политической деятельности еще не стала предметом научного исследования. Много изданий, научных конференций и других научных и организационных сообществ ученых посвящено национальной, этнической идентичности и идентификации, чему есть достаточно убедительные и значимые аргументы. Но в связи с уходом с политической арены "малых" политических партий, становления новых политических партий, обладающих партийно-политическими критериями, качествами, т. е. образованием политических партий, имеющих классические, универсальные характеристики, но вместе с тем, отражающими региональные, локальные и иные атрибуты, свойства, появилась потребность настоятельного анализа партийной идентичности.
Исходная дефиниция партийной идентичности выражается в принадлежности человека, социальной группы к конкретной политической партии, осознании ее политической идеологии, программы и реализации политических ценностей в политической жизни. Человек получает партийную идентичность лишь в том случае, если он приобретает ее в ходе социализации индивидуальной идентичности как члена коллектива, т. е. при наличии в них групповой идентичности. Если отдельный человек не обладает качеством индивидуальной идентичности, рассмотренной в контексте его осознанной принадлежности к окружающему его коллективу (семье, трудовому, образовательному и иному коллективу), то вести серьезно научно-теоретический "разговор" о его партийной идентичности не приходится. Последняя становится его фасадной, формальной, не осознанной "идентичностью", а следовательно не имеющей шанса на ее фактически реальное осуществление. К тому же следует признать, что индивиды не могут сохранять свою идентичность автономно. Она так или иначе, в области коммуникативного общения связана и взаимодетерминируется с коллективной, в нашем примере, партийной идентичностью, а следовательно партийная идентичность есть процесс индивидуально-коллективного отождествления общих целей, ценностей, интересов и идеалов; определение, выработка и претворение в политической жизни общеполитических технологий.
Понятие партийной идентичности играет центральную роль у исследователей, изучающих электоральное поведение с точки зрения социальной психологии; они отводят партиям роль основных субъектов, с которыми идентифицируют себя избиратели. Склонность голосовать за определенную партию вырабатывается у индивида в процессе ранней социализации. Поэтому человек часто голосует за ту же партию, что и его отец, дед или прадед. Такой выбор партии - важная индивидуальная ценность, против которой избиратель порой не идет, даже если это в его интересах. Как показали проведенные в США исследования, люди нередко приписывают собственные предпочтения партиям, к которым испытывают психологическое тяготение, и их совершенно не заботит, соответствуют ли эти представления реальности. Социально-психологический подход при изучении поведения западноевропейских избирателей применяли с таким успехом, что понятие партийной идентичности стало ключевым для современных западных электоральных исследований.
Разумеется, применить сам подход и его понятийный аппарат к реалиям восточноевропейских стран сложно, поскольку в большинстве из них не было соревновательных, конкурентных политических партий, которые могли бы послужить объектами притяжения избирателей.
В связи с этим партийная идентичность в российских условиях приобретает некоторые специфические формы. Партии стараются вести себя максимально активно на "политической ниве", чтобы собрать во время выборов и подготовке к ним максимально возможное "количество" бюллетеней. В этом смысле между понятием "партийная идентичность" и термином "брэнд" можно провести определенные аналогии, имеющие значение для теоретического понимания рассматриваемого термина.
Само понятие брэнда применительно к партии в нашей стране уже привычно, и накоплен опыт продвижения партийных брэндов, По всем технологиям брэндинга шло продвижение многих политических партий и движений.
Достаточно отметить, что партийная идентичность выражается посредством разделения субъектов политического пространства на "своих" и "чужих". Общие принципы
выбора "своих" и "чужих" партийных групп можно классифицировать следующим образом: идеологические; ценностные (близки к идеологическими); организационные; ситуативные; персонификационные; аналитические (могут быть схожи с ситуативными или ценностными). При этом часто основания референтных партийных групп могут совмещаться друг с другом.
К числу ценностей и политических практик как инструментов, используемых при включении в партийную группу, можно выделить следующие идеологические принципы; собственные убеждения, личностные ценности участника в политике; организационные ресурсы; неформальные отношения; ориентация на лидера партии. При участии в деятельности партийной группы с любым основанием мы допускаем применение как одной, так и нескольких или даже всех выделенных инструментальных ценностей.
Присоединение к политической партии и использование инструментальных ценностей, как правило, направлено на достижение поставленных политических целей. В данном случае такими целями выступают: продвижение социальных идей; карьерный рост; развитие личности; поддержка влиятельной организации и другие. При этом преследуется не одна, а несколько целей. В данном случае можно говорить не об однородности партийной идентичности, а о ее плюральности.
Известно, что партийная идентичность -это совпадение, тождественность, одинаковость личностей по политическим позициям. Также под ней принято понимать общность ориентации и установок политических субъектов. Представляя собой определенное социально-психологическое состояние, партийная идентичность служит важным регулятором солидарного сознания и поведения личности, социальных групп, классов, властвующих элит. Она складывается из отдельных идентификаций и определяется их принадлежностью; представляет собой результирующий, итоговый показатель процесса самоопределения и политического выбора социального субъекта. Партийная идентичность возникает из прямого эмоционального отождествления себя с конкретным политическим субъектом, причисления себя к определенной политической партии; усвоения политических ролей, стереотипов и рамок поведения конкретизации политических норм ценностей; совмест-
ной реальной деятельности в политической партии. Являясь результатом интеграции политических ценностей в процессе социального взаимодействия, партийная идентичность выступает в качестве своеобразного индикатора, позволяющего судить о характере и направленности процессов интеграции ее субъектов в политической сфере общества и о векторе развития политического процесса.
В политологии существует два основных подхода к анализу природы партийной идентичности: марксистский (неомарксистский) и структурно-функциональный [7].
Первый подход рассматривает партийную идентичность как характеристику, обусловленную конкретно-историческими условиями, социальным, экономическим и политическим положением субъекта; делает главный акцент на ее объективной природе и обусловленности материальными и духовными факторами жизнедеятельности.
Второй - структурно-функциональный подход рассматривает идентичность как совокупность субъективных позиций, разделяемых людьми в политической жизни общества, как субъективную форму интеграции в различной "ячейка" политической структуры общества. С позиций этого подхода главное значение придается проблеме ее воспроизводства и функционирования политических процессов посредством их регуляции типовыми моделями солидарного политического сознания и поведения, которое выражается в партийной идентичности.
В качестве простейших источников идентичности выделяются:
- аскриптивные - возраст, пол, кровное родство, этническая и расовяа принадлежность;
- культурные - клановая, племенная, языковая, религиозная, цивилизационная принадлежность;
- территориальные - ближайшее окружение, деревня, город, провинция, регион, страна, климатическая зона, континент, полушарие;
- политические - фракционная и партийная (в широком смысле - от клики до общественного движения) принадлежности; преданность лидеру, группе интересов, идеологии, интересам государства;
- экономические - работа, профессия, должность, рабочее окружение, наниматели, отрасли, классы;
- социальные - друзья, семья, клубы, команды, ближайшее окружение, компании для развлечений, социальный статус и т.д.
Выделяются основные виды партийной идентичности (со строгим членством и клубного характера, зарегистрированная и незарегистрированная), направления и предложения в решении этой проблемы российскими и зарубежными исследователями, которые усиливают и сегментируют рассмотрение данного явления, но являются предметом отдельного исследования.
Таким образом, партийная идентичность, на наш взгляд, есть способ отождествления личности, человеческих слоев и групп людей с политической партией и практическое осуществление ее задач и целей в процессе политической деятельности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Малинова О.Ю. Исследование политики и дискурса об идентичности. // Политическая наука. 2005. № 3. С. 4-20.
2. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996. 276 с.
3. Дубин Б. "Фоторобот российского обывателя". // Новая газета. 2008 № 60. С. 14-16.
4. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 808 с. С. 626.
5. См.: Абель Т. Социология. Основы теории. М.: Вузовская книга, 2003. 192 с.
6. Жиро Т. Политология. Харьков: Гуманитарный Центр, 2006. 428 с. С. 245.
7. См.: Тимофеев И.Н. Политическая идентичность России в постсоветский период: альтернативы и тенденции. М.: МГИМО-Унивеситет, 2008. 176 с.
31 января 2011 г.
УДК 842
НОВАЯ МОДЕЛЬ РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ В СОЦИАЛЬНОМ ПРАВОВОМ ГОСУДАРСТВЕ
В.Б. Романенко
Осуществление правовым государством экономической и социальной политики вызывает трансформацию традиционного разделения властей в конституционном правлении.
В течение ХХ в. западные демократии развивались в направлении социального правового государства, высшей целью которого является создание условий достойной жизни граждан. Этому вопросу посвящено немало работ [1]. Хотя демократические общества сохраняли уважение к традиционным экономическим и политическим свободам, происходило усиление государственного воздействия на экономические и социальные процессы. Появление социального правового государства означает "возрастание регулирующей роли государства в социальных вопросах и в особо значимых отраслях экономики" [2].
Романенко Вероника Борисовна - кандидат юридических наук, доцент, докторант кафедры теории и истории государства и права Южного федерального университета, 344007, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, 88, e-mail: valentin@aaanet.ru, т. 8(863)2557018.
Объектом государственной политики становятся экономика и различные формы повседневной жизни: социальная защищенность, образование, наука, здравоохранение, экология. В экономической сфере государство относительно строго регулирует частную инициативу, противодействует образованию монополий, стремится гарантировать социальные права непривилегированных наемных работников и индивидов, находящихся в ситуации жизненного риска. В социальной сфере государственное воздействие на условия, уровень и качество жизни индивидов, групп, этнических общностей ставит под сомнение классическое разделение законодательной, исполнительной и судебной власти. Цель данной статьи состоит в выявлении роли экономической и социальной политики правового государства, которая приводит к становлению новой модели разделения властей.
Veronica Romanenko - Ph.D. in jurisprudence, associate professor, degree of the of Theory and History of State and Law Department at the Southern Federal University, 88 Gorky Street, Rostov-on-Don, 344007, e-mail: valentin@ aaanet.ru, ph. +7(863)2557018.
