CC BY
47
тистской идеологии. Но даже беглого обзора достаточно, чтобы представить и оценить оригинальность и уникальность концептуально-символической системы, выразителем которой является субкоманданте Маркос. Поэтому в заключение можно сказать, что изучение идеологии и практики сапатистского движения позволяет выявить формы концептуального выражения народной символики в политической идеологии, способной мобилизовывать массы на решение актуальных задач.
Литература
1. Subcomandante Markos. Our Word is Our Weapon: Selected Writings. N. Y., 2011.
2. Conant J. A Poetics of Resistance: The Revolutionary Public Relations of the Zapatista Insurgency. Oakland, 2010.
3. Кагарлицкий Б. Ю. Магическая революция // URL: http://2002.novayagazeta.ru/nomer/ 2002/61 n/n61n-s16.shtml
4. Сова О. Н. Идеология и практика современных сапатистов сквозь призму мексиканских индейских мифов // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. Аспирантские тетради. 2008. № 34.
5. Сова О. Н. Сапатисты XXI в.: этапы, концепция и методы партизанской борьбы в Мексике // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2009. .№ 3.
6. Субкоманданте Маркос. Другая революция. Сапатисты против нового мирового порядка. М., 2002.
7. Субкоманданте Маркос. Четвертая мировая война. Екатеринбург, 2005.
8. Тарасов А. Н. Приключения субкоманданте в России // URL: http://www.left.ru/2002/24/ tarasov74.html
9. Маркес Г. А. Интервью субкоманданте Маркоса Габриэлю Гарсиа Маркесу // URL: http:// scepsis.net/library/id_579.html
О. М. Шуваева ПОНЯТИЕ «ФАНТАЗИЯ» В АНТИЧНОЙ ПРЕДНАУКЕ
В статье рассматривается эволюция понятия «фантазия» в античной преднауке и философии, определяется ее роль в становлении научного познания, мифологической (донаучной) и рациональной (научной) фантастики.
Ключевые слова: фантазия, фантастический ум, миф, античная философия, преднаука, научное познание, научная фантастика, техногенная культура.
В настоящее время не подлежит сомнению тот факт, что фантазия (представление, воображаемое) играет огромную роль в жизненном опыте и познавательной деятельности человека. В современном мире как для отдельной личности, так и для общества «представляемое», «воображаемое», «допускаемое» фантазии, вообще способность быть причастным к тому, чему «еще нет места», позволяют ориентироваться среди множества абстрактных и условных реальностей. Сферу фантастического нельзя исключить из литературы, изобразительного искусства, кино, где она существует сегодня в виде популярных жанров и веяний (например, в литературе достаточно популярен жанр «фэнтези»). Научные открытия и инновации не совершаются без домысливания реальности, в которой задействована «продуктивная сила воображения» (И. Кант). Становление клас-
сической науки способствовало, помимо прочего, складыванию в XX столетии в особое явление научной фантастики, отражающей самосознание человека современной техногенной культуры и использующей гипотетические достижения науки и техники для объяснения создаваемых фантастических изображений.
Однако на рубеже ХХ-ХХ1 вв. происходит «размывание» определенности научной фантастики, осознание большой роли творческой свободы автора при создании фантастических феноменов от приписываемых критериев научности. Феномен научной фантастики заслуживает внимания в силу очевидной творческой, конструктивной роли человеческой фантазии вообще и ее оформления в качестве транслятора ценностей современной культуры с ее идеей научно-технического прогресса, а также ее футурологического (прогности-
ческого) потенциала. Но в научной фантастике критика последствий взаимодействия человека с созданной научно-технической средой «не всегда явно эксплицируется», следствием чего становится «неосознанное порождение в массовом сознании оптимистических ожиданий, связанных с научно-техническим прогрессом» [1, с. 4]. Неслучайно научная фантастика сейчас слабо различима (во всяком случае, в массовом сознании) среди других многочисленных форм создания «фантастического» (вплоть до фантазии как произвольной выдумки).
Таким образом, кризис научной фантастики проявляется как неспособность эксплицировать в полной мере философскую критику, что в свою очередь свидетельствует о кризисе научной рациональности и европейской цивилизации разума. Ведь «если цивилизация не способна отличать иллюзию от действительности, то она близка к гибели» [2, с. 13].
«Понятие "фантастика" является культурно и исторически относительным», - зафиксировано в одном из современных словарей [3]. Действительно, например, донаучная фантастика Античности выступала преимущественно в форме мифа. Современную же научную фантастику принято характеризовать как рациональную, поскольку в ней фантастические феномены потенциально объясняются в свете предвосхищения будущих научных открытий [4].
Согласно концепции развития научного знания от преднауки к науке Античность ни в коем случае нельзя считать бесполезной для будущего формирования науки, и особенно значима здесь роль философии. Именно в античной философии были сняты существующие в восточных культурах «ограничения на прогностические возможности познания» [5, с. 39]. «Развертывая модели "возможных миров", античная философия, пожалуй, в наибольшей степени реализовала в эту эпоху эвристическую функцию философского познания, что и послужило необходимой предпосылкой становления науки в собственном смысле слова» [5, с. 40]. Действительно, нужно признать, что благодаря этому стимулирующему действию философии зарождающаяся наука (преднаука) стала не только предпосылкой науки в собственном смысле слова, но сохранила свою ценность и взаимодействие с новой формой построения знаний и прогнозирования результатов деятельности. Тем самым и преднау-ка, и наука «повышают научную и социальную значимость» друг друга [6, с. 190]. Вышесказанное обосновывает необходимость реконструкции
в античной философии понятия «фантазия» как определенной установки мышления, в содержании которой предположены эпистемологические и прогностические характеристики науки.
Для античной философии понятие «фантазия» (фavтaaía) имеет в своей обычной интерпретации те значения, которые соответствуют онтологически-монистичной картине мира-космоса с ее «чувственно-вещественной интуицией» (А. Ф. Лосев) и присутствием человека только в качестве части космоса (микрокосма). В этой картине мира фантазия дана прежде всего в значении чувственного представления - пассивного отражения свойств материальных предметов в некотором обобщенном виде. Такое «чувственное представление» выступает как основа художественной практики подражания (мимесиса), например, ремесленника, достигающего максимально совершенного подражания в создаваемом предмете, где нет ничего лишнего, кроме его иконы и практического предназначения. Тогда в своем отрицательном инварианте фантазия могла представать как беспредметное, праздное подражание, объективно не обоснованная ничем человеческая причуда.
Важно учитывать, что такая данность фантазии обусловлена в Античности «сниженным» (по сравнению с новоевропейским) пониманием человеческой личности (А. Ф. Лосев), при котором к человеку самому по себе не могли быть отнесены творческие, конструктивные функции фантазирования. Фантазировать, совершая творческие акты, мог в своей основе только космос, объективная действительность. Только в конечных горизонтах развития античной философии (в неоплатонизме и стоицизме) «фантазии» приписываются творческие качества. Так, у сирийского неоплатоника Ямвлиха можно обнаружить гипотезу о том, что фантазия «отображает все наши смысловые энергии» и относится к сфере мнения, стоящей выше чувственности, хотя и ниже «сущностного логоса» (интеллектуального мышления) [7, с. 181]. Стоики относили фантазию как «мыслительное представление» к области именно мышления, отводя ей конструктивную роль в процессе познания [8, с. 702]. Наиболее же полное учение о творческой природе фантазии представлено в философии неоплатоника Прокла.
В «Комментариях на диалог Платона "Государство"» Прокл полемизирует с эпикурейцем Колотом, который ставит Платону в упрек создание тем философских мифов, буквально - «мифологических выдумок», которые он, как кажется представителю эпикуреизма, предпочел занятиям наукой. Весьма обыденно звучащее в речи
Колота противопоставление «низкой» донаучной фантазии в форме мифа «высокой» науке на самом деле оказывается слишком абстрактным. Прокл оправдывает миф, усматривая в нем необходимую предпосылку научного поиска. Если для науки свойственно начинать с признания того, что «природа любит скрываться», то миф и выступает способом выявления тайного и невидимого при помощи явного и видимого, т. е. «схватывает» основания мира символически-смысловым образом. Миф выступает как «интеллектуальный свет истины», а не просто следствие человеческого воображения, поскольку в мифе фактически раскрывается вселенский разум - «фантастический Ум» (фavтaaтlк6v vow) [9, р. 107-108], его активная деятельность. Согласно теории космической фантазии Прокла фантазия есть в пределе акт Божественного творчества, которым объ-емлется, формируется весь мир. Человек может быть только причастен фантазии, способен «облачаться в фантастический Ум» по свойству своей души, поскольку вселенский разум является не только чистым «формообразующим мышлением», но и «страдательным умом» в области чувственного мира, мира становления. «Страдательным» ум становится потому, что предвосхищает явления там, где они уже подчинены пассивной материи. Фантазирующий, творчески-предвосхищаю-щий Ум воплощает идеи в определенных формах вещей, и человек способен не только к пассивному чувственному подражанию, но и к предвосхищению идей в бесконечном разнообразии форм. Таким образом, Прокл показывает, что мифологию опрометчиво считать субъективной фантастикой, проявлением склонности человека к произвольной выдумке, хотя ей и требуется фантазия. Более того, мифологическая фантазия, согласно Проклу, - это «необходимая принадлежность всей вообще ноуменальной сферы, лежащей в основе всякого бытия» [7, с. 509].
Научное познание, по Проклу, находится ниже теоретического (философского) созерцания, поскольку последнее есть как бы прямое видение надмирных (нематериальных) идей. Функция же научного познания, функция, по сути, фантазирующего ума - комбинация разумения с чувственным восприятием, что и соответствует среднему положению между умом и чувственностью творческой фантазии с ее символизмом. Научное познание соотносит понятия с полученным из чувственных данных мнением с помощью силлогистических доказательств. Можно вести речь о научном познании посредством «геометрической фантазии, поскольку геометрические фигуры во-
все не подчиняются никаким физическим законам, тем не менее являются самыми настоящими телами, т. е. телами в данном случае умопостигаемыми» [10, с. 298]. Понимание фантазии как середины между умом и чувственностью встречается в неоплатонизме вообще не только у Прокла. Так, в известном анонимном трактате У-У1 вв. под названием «Пролегомены к философии Платона», у Дамаския и Олимпиадора Младшего изложено то же самое учение о слиянии в фантазии сфер ума и чувственности.
Переосмысление роли фантазии в античной философии - одна из предпосылок формирования научного способа познания, а следовательно, и самой науки. Вряд ли оспариваемо утверждение Прокла о том, что не может быть никакого мышления, лишенного фантазии. Не было бы и науки в собственном смысле слова без обоснования ее прогностических функций - фантазийных функций мыслящего духа. Открытие творческой роли фантазии в античной философии (неоплатонизме) явилось важнейшим катализатором теоретического мышления, которое способно выходить за рамки пассивного подражания (здравого смысла, стереотипов повседневности). Признается творческий характер силы воображения, его способность к «некоей непривязанности к сущему» (М. Хайдег-гер). Философский миф несет в себе важнейшие функции, не только не отброшенные, но и активно воплощаемые в научной фантастике. В определенном смысле научная фантастика является разновидностью современной мифологии техногенной культуры с ее различными областями фантастического «допущения». По сути, научная фантастика взяла на себя роль воспитания массового сознания и долгое время была едва ли не единственной «экспериментальной лабораторией по созданию мифов» [11]. Однако научной фантастике не удалось занять место античного пред-научного философского мифа. «Только некоторые мечтатели от науки смутно улавливали незаметные порывы человечества из своей колыбели. Таким энтузиастом-мечтателем был К. Э. Циолковский, но влияние его работ на современную ему науку было ничтожно мало» [11].
Нужно иметь в виду, что понятие фантазии в Античности (прежде всего, в интерпретации неоплатонизма) не просто не является свидетельством «только беспредметной игры ума и чувств» [12, с. 227], но и почти лишено западноевропейского субъективизма, характерного для мифотворчества в современной культуре. А. Ф. Лосев находит только один античный пример субъек-
тивистского описания фантазии как целиком активно-человеческой деятельности (в трактате псевдо-Лонгина «О возвышенном»). Понятие фантазии в античной преднауке благодаря неоплатонизму обосновывается онтологически (посредством теории космической фантазии), как прежде всего «общеонтологическая фантазия» [10, с. 298]. В этом смысле в нем заложены даже более сложные измерения мыслящего духа, чем в явлении научно-фантастического «разума» техногенной культуры.
Литература
1. Зезюлько А. В. Теоретическое осмысление и художественно-образное отражение научно-технического прогресса в гуманитарной науке: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Ростов н/Д, 2013.
2. Солл Дж. Р. Ублюдки Вольтера. Диктатура разума на Западе. М., 2007.
3. Энциклопедия эпистемологии и философии науки / под ред. И. Т. Касавина. М., 2009.
4. Ковтун Е. Н. Поэтика необычайного: художественные миры фантастики, волшебной сказки, утопии, притчи и мифа. М., 1999.
5. Степин В. С. Теоретическое знание. М., 1999.
6. Косарев А. Философия мифа: мифология и ее эвристическая значимость. М., 2000.
7. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Последние века. М., 2000. Кн. 1.
8. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М., 2000. Кн. 1.
9. Прокрои. Eig t^v noXixsiav // Proclus Dia-dochus in Platonis rem Publ comment. Edidit W. Kroll. 1901. V. II.
10. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М., 1994. Кн. 2.
11. Чернышова Т. Научная фантастика и современное мифотворчество. URL:http://moder-nlib.ru/books/chernisheva_t/nauchnaya_fantasti-ka_i_sovremennoe_mifotvorchestvo/read_1/
12. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. Харьков, 2000.
А. В. Тупаев
ИДЕОЛОГИЯ РУССКОГО ЕВРАЗИЙСТВА: КОНЦЕПТЫ И СИМВОЛЫ*
В статье анализируются концепты и символы русского евразийства. Определяются теоретические понятия идеологии евразийства, фундаментальные принципы ее функционирования. Особое внимание уделяется концептам соборности, симфонической личности, а также идеократии и идеологическому государству, месту и роли евразийской идеологии в современном политическом пространстве России, способам конструирования и воспроизводства евразийских идей в общественном сознании.
Ключевые слова: евразийство, идеологическое государство, соборность, политическая идеология, идеократия, концепт, общественное сознание, «третий путь», самобытность России.
В современной России фундаментальными проблемами для индивидов являются отсутствие продуктивно функционирующих идей и практик, а также идеологизация политических процессов и власти. С крушением коммунистического режима и провалом квазилиберальных реформ, а также в связи с отрицанием западного пути развития властью предпринимаются попытки конструирования общественного сознания при помощи идеологий, декларирующих самобытность цивилизационного развития и историческую особенность России. Одной из таких идеологий выступает евразийство.
Евразийство представляет собой российское идеологическое течение, которое включает в себя единую всеохватывающую идею цивили-зационного развития. Целью евразийства является принципиальное разрешение вопроса о «собственном» пути России, т. е. выделение ее отличий от Запада и Востока. Исторические предпосылки евразийства заключаются в стремлении возродить и узаконить империю, т. к. только в империи Россия обретает свое содержание и необходимый вектор цивилизационно-го развития в попытках разработать идеологическую доктрину, близкую к тоталитаризму,
* Статья выполнена врамках гранта Южного федерального университета .№ 213-01-24/2013-180 от 30.04.2013 по теме: «Разработка методов организационных форм политической концептологии в контексте центр-периферийных проблем постсоветской трансформации России».
