CC BY
254
уДк 1 А. Б. ЖБАНКОВ щ
Омская гуманитарная академия
ПОНЯТИЕ БЕЗОПАСНОСТИ В СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ___________________________________________
В работе анализируются важнейшие тенденции модификации духовной жизни в аспекте защищенности её традиционных оснований, отечественной истории, сохранении национально-исторической идентичности. Автор обосновывает типологическое различие государственной и национальной безопасности, раскрывает оригинальную специфику различных видов угроз на философском уровне анализа, рассматривает воззрения крупнейших философских авторов на устойчивость гражданской общности людей, характер соблюдения их суверенных прав в современном глобальном мире.
Ключевые слова: безопасность, духовность, личность, государство.
Анализ проблем безопасности (государственной, национальной) имеет глубокую историческую протяженность. Достаточно обратиться к апологии «идеального государства» Платона, рассмотрению форм государственного правления Аристотелем [1]. В границах понимания общественного устройства, устойчивого положения гражданской общности показательными являются суждения о защищенности личности, роли государства в устранении антигуманных и произвольных действий Д. Локка, Т. Гоббса, Г.В.Ф. Гегеля. Не углубляясь в историко-философский ракурс, приведем высказывание Т. Гоббса: «могущество... есть благо, ибо это средство обеспечения безопасной жизни, а на безопасности покоится наш душевный мир» [2]. Но Локк допускает противопоставление «безопасности народа и безопасности государства» [3]. Соответственно, Гегель использует понятие «неправа» как произвольности в понимании жизненного положения личности и её конкретных прав и свобод [4, с.47].
Философский анализ соотношения человеческой жизни и тотальной деструкции в её внешних и внутренних проявлениях находит отражение в трудах мыслителей XX века — М. Хайдеггера, К. Ясперса, Х. Ортеги-и-Гассета, М. Бубера, Э. Мунье. Прежде всего, со стороны К. Ясперса, это упрек «государственному униформированию», которое лишает людей «направленности многообразия» и губит их личную безопасность, делает беззащитными в «свои лучшие времена», в результате нарушается континуум «человека в самобытии». В существенном смысле государственная власть ничего не может предпринимать: она либо защищает, либо разрушает. К. Ясперс адресует упрек тоталитарным сообществам, независимо от того, идет ли речь о советской России или демократической Америке. Основной смысл заключается в том, чтобы защищать «изначальную жизнь духовного мира» [5, с. 356]. Предостережением является высказывание М. Бубера о «защищенности» личности в тоталитарных системах: «все одинаково оснащенные, одинаково выровненные», когда в демонстрирующих лояльность людях «лишь столько жизни, сколько нужно для осуществления марша» [6, с. 118]. Неудивительно, что крайним предупреждением в размышлениях об опасностях «омассовления» (значит, и подавления) Х. Ортега-и-Гассет говорит о том, что необходимо «до-устроительство», «до-совершенство» государства
для благополучного положения граждан, поднятия их до «высоты времени» [7, с. 54, 72, 153]. Тревожным дискантом звучат слова-предостережения М. Хайдеггера: «Малое отстояние — ещё не близость. Большое расстояние — ещё не даль», но недалек век, когда современная аппаратура «пронижет и закрепит собою многоэтажную машину» человеческой сообщительности [8, с. 316].
В рамках постмодернистской парадигмы примечательно обращение М. Фуко, Ж. Дерриды к проблемам суверенности социальных индивидов в пространстве их взаимодействия с властью, устранения порабощающих влияний, угрозам и создания перспектив защиты личностного развития, мерам по укреплению прав и свобод человека [9].
Российская социально-философская мысль отличается значительным вкладом в понимании суверенных прав личности, необходимых условий защиты её внутреннего мира перед угрозами тотального контроля (Н. А. Бердяев, И. А. Ильин, С. Л. Франк) [10]. И. А. Ильин говорит о «взаимопитании» как условии сохранения русского (российского) социума [11, с. 255]. Согласно С. Л. Франку, необходимо упорядоченность жизни людей, их единство и общность. Проблемный смысл заключает вопрос: «...что такое есть социальное бытие и как совершается социальное явление... Это можно узнать лишь через внутреннее духовное соучастие и сопереживание невидимой общественной действительности...» [12, с. 355, 356].
Синтез методологически важных положений о безопасности человеческой жизнедеятельности, укреплении её оснований составляет незаменимую основу рассмотрения проблем безопасного в условиях глобалистики. В современном обществознании разрабатываются принципиальные положения о недопустимости создания новых государственных «машин», механизмов принуждения человека к предза-данным контурам внешнесоциального окружения. Так, в границах философско-социологического понимания разработана типология мер безопасности государства, общества, личности [13, с. 91 — 104]. Вместе с тем оформляется «бесконечность» рассмотрения безопасности в аспекте отдельных видов защищенности, ситуативных обстоятельств, чрезмерной конкретности политической обстановки (естественно, что необходимы практические «меры и контрмеры», но вне анализа остается выявление тенденций обес-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (76) 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (76) 2009
печения безопасности, а главное, генезис противоречий её развития). По этой причине представляется симптоматичной разработка А. Ю. Моздаковым сравнительных представлений о безопасности в философской мысли, основы изучения государственной и личной безопасности в современном обществе [14, с. 18-25].
Актуальным представляется внимание к особой стороне государственной (национальной) безопасности — применительно к духовной сфере. Автор исходит из предпосылки о том, что государственная безопасность и национальная безопасность взаимосвязаны между собою так, как соотносятся государство и гражданское общество. Между ними возможны отношения антагонизма (в условиях репрессивной практики), союза, партнерства, относительного слияния и т.д. Предлагая различать государственную и национальную безопасность, В. В. Егоров подчеркивает: если в первом случае речь идет о режиме секретности, необходимой закрытости и сбережении достояния страны перед лицом враждебных ей сил, во втором — о всеобщей открытости, поскольку в центре внимания сохранение духовных и культурных ценностей, исторических основ и традиций народа. Национальная безопасность как раз и предполагает раскрытие «секретов» российской истории и культуры, духовного опыта страны с целью его распространения, развития процессов обмена ценностями внутри России и во всем мире [15].
Безусловно, по своему содержанию и объему понятие «национальная безопасность» является составной частью общего понятия «государственная безопасность». Поэтому угрозы национальной безопасности в духовной сфере в полной мере следует относить и применительно к институтам обеспечения государственной безопасности. Именно вакуум эффективной защиты национальной безопасности в период радикальной трансформации социальной системы в 90-е годы XX века привел к ослаблению государственной безопасности. Фактическим подтверждением является деятельность современных СМИ, которая заключает прецеденты пренебрежения национальной безопасностью.
Так, российские телеканалы демонстрируют псев-додокументальные исторические передачи, выбор объекта анализа (освещения) имеет предубежденный характер как проведение «курсов политики», «точек зрения на информацию». В результате «чистые» телевизионщики (информационщики) могут разрушать отечественную духовную культуру [16, с. 6,7].
Прежде всего, следует обратиться к понятию «духовность» как высшей способности человека, позволяющей стать источником смыслополагания, умопостигающего отношения к действительности, личностного самоопределения, осмысленного и свободного преображения жизненных обстоятельств. Эта уникальная способность подвергается деформирующим влияниям со стороны «квазикультурного» бума, тенденций формирования «осведомленного человека» (homo interagens, т.е. человека проникающего, сведущего), в возрастающей фрагментации культурно-образовательного пространства.
Со своей стороны, в типических проявлениях власть активно занимается «производством безопасности», для максимального контроля жизнедеятельности человека. Соответственно интересами национальной безопасности обосновываются ограничения в отношении гражданской общности людей. Но меры полупринудительного воздействия, тотального дисциплинирования не в состоянии обеспечить под-
линный духовный прогресс. В отношении неограниченного гнета, устранения общественного мнения, всеобщей подчиненности универсальное значение принадлежит ответу Ш. Талейрана императору Наполеону: «Штыки, сир, годятся на все, кроме единственного — нельзя на них сидеть», который приводит в своей книге Х. Ортега-и-Гассет [7, с. 118]. Важным обстоятельством является смена вектора технического прогресса, который ранее противостоял природе, но сегодня его безграничная власть распространяется на дефицит физической энергии и позволяет компенсировать увеличением использования духовной энергии (знаниями, информацией, образцами культуры).
П.Козловски специально подчеркивает: «Чем больше техника определяет нашу жизнь, тем более живыми, одушевленными должны быть основы техники в культуре и общественных науках, тем крепче должна быть духовная связь, соединяющая членов общества между собой. В противном случае следствием будут патологические явления в культуре, например, техноморфизм, в результате чего индивиды понимают себя и свои отношения с другими индивидами исключительно в соответствии с техническими категориями. Это может вызвать оскудение богатства человеческого взаимопонимания и духовный упадок» [17, с. 50].
Современная техника вне адекватного духовного развития человека способна оказывать негативное влияние на целостность его жизни. Подобную ситуацию предвидел Э. Мунье: «Современный мир расщепил человека на отдельные части, и каждая из них, будучи оторванной от целого, приходит в упадок. Мы пытаемся... соединить в нем тело и душу, созерцание и труд, мышление и деятельность. В водовороте истории рвется связь времен...» [18, с. 100].
Оборотной стороной повышения технологических возможностей является усиление давления на личность, существенное расширение возможностей манипулирования её внутренним миром, что негативно сказывается на духовном развитии общества и, как следствие, приводит к атрофии духовной культурной жизни в целом. В современном социуме возникает острое противоречие между потребностью внедрения новой техники, творческого осмысления и восприятия мира и феноменом «одномерного человека» (Г. Маркузе), как не способного адекватно ответить на вызовы времени. Необходимость приспосабливаться к трансформациям внешней среды, бурному техно-познавательному развитию актуализирует качества человека в направлении прагматизации знаний, операциональным навыкам деятельности и общения, поиска проектных решений в новых обстоятельствах. Как следствие, определяющей формой адаптации современного человека является функциональный подход, ориентация на рациональные основы социальной жизнедеятельности.
Вместе с тем, как подчеркивает С. Ф. Денисов, «сведение разума к рациональности человеческих поступков говорит о зависимости человеческой духовности от поведения, т.е. животного начала в человеческой активности». В соотношении рациональности и иррациональности «главная роль в предельной конструкции человеческой активности отводится не разуму (и даже не деятельности), а поведению. Именно оно, его законы начинают диктовать свои условия разуму и деятельности». В результате человек «становится хотя и очень эффективным, но тем не менее животным. Обретение человеком своего человеческого облика может быть связано только с главенствующим положением разума в структуре человеческой
активности, т.е. когда человек будет ориентироваться не на поведение, а на разум. Только когда разум будет главенствовать над поведением, а не поведение над разумом, только тогда человек сможет вырваться из жестких тисков животности, только тогда он преодолеет в себе животные начала и обретет собственно человеческий облик» [19, с. 89 — 90].
Можно утверждать поэтому следующее: человек представляет собой существо, которому имманентно двуединое сочетание рассудочной логики и чувственноэмоциональных реакций. Определить в конкретном случае, что оказало наибольшее влияние на выбор им мотивов жизнедеятельности (рациональное или иррациональное) крайне трудно. У действующих индивидов рассудок и чувства взаимосвязаны уникальным образом, и духовный мир в том или ином сочетании включает как разумно-логическое, так и чувственноэмоциональное (их неповторимая комбинация формирует мотив деятельности). Личность, вынужденная действовать рационально-функционально во всех сферах жизни, должна систематически контролировать влечения и аспекты поведения, осуществлять, по выражению К. Манхейма, «саморационализацию» [20, с. 296]. Но в обстановке социального кризиса неизбежно происходит утрата традиционной веры в прогрессивную роль разума в историческом развитии.
В информационном обществе роль человеческого фактора постоянно повышается и исследование взаимосвязи рациональных и иррациональных начал поведения приобретает особое значение. Развивающийся социум содействует иррациональным проявлениям и вспышкам, характерным явлению, которое К. Манхейм называет «концентрацией масс». Индустриальное развитие неизбежно порождает тонкий общественный механизм, при котором «мельчайшая иррациональная помеха, — как подчеркивает К. Манхейм, — может иметь глубочайшие последствия; в качестве массового общества оно обеспечивает величайшую интеграцию иррациональных возбудителей инстинктов и влияний, массовизацию влечений, которая внушает такие опасения, что может быть уничтожена вся сверхтонкая конструкция» [20, с. 300].
В конкретном смысле речь идет о несбалансированности потенциалов развития человека (духовного, психологического, интеллектуального), что является причиной диспропорциональности в распределении рациональности и моральных сил в индустриальном обществе. Следствием человеческой и социальной диспропорциональности является выход наружу подавленных инстинктов, скрытого честолюбия, проявлениями которых становятся деструктивное поведение и негативные психические состояния отдельных индивидов. В результате происходит девальвация нравственных ценностей, человек утрачивает былую привлекательность идеалов и приходит к глубокому разочарованию в них. Отсюда — внутренняя неудовлетворенность, отказ от самого себя, потеря индивидуальных качеств и предание забвению духовных способностей, без совершенствования которых невозможен духовный прогресс.
Не случайно типическими чертами личности становятся посредственность, беспринципность, корыстолюбие и властолюбие. Так, в критике современной бюрократии Б. Н. Бессонов справедливо отмечает, что «государственный аппарат покровительствует «беспардонным» людям, обладающим такими способностями, как умение уговорить, подкупить, молчать, обманывать, лгать, трудиться к удовольствию начальства, не проявлять самостоятельность и т.д. и т.п.» [21, с. 279]. Устойчивое развитие общества,
сила и могущество государства покоятся на осознании гражданами уверенности в своих силах, способности преодолевать новые вызовы и угрозы. Согласно Г. В. Лейбницу, «в хорошо устроенном государстве, насколько возможно, осуществляется забота об отдельных гражданах» [22, с. 288].
В обретении утраченного единства истории и равновесия с природой, по мнению Э. Фромма, человек развивает особые усилия «с помощью мышления, конструируя в сознании всеобъемлющую картину мира, отправляясь от которой можно было бы ответить на вопрос, где он находится и что должен делать» [23, с. 158—159]. Для Ф. Ницше человек — это самое больное и уродливое среди животных, опасно отклонившееся от своих инстинктов жизни. Но лишь немногим, «духовным по преимуществу», индивидам, для которых аскетизм и самообуздание — в радость, «разрешено прекрасное: лишь у них доброта не слабость» [24, с. 84]. Духовно развитые люди — истинные творцы, а «творчество есть род аскезы» [25, с. 303]. Но к таковым принадлежат лишь единицы, массы людей под влечением природного инстинкта превращаются в «разумную машину», в консолидированную, крепкую и здоровую посредственность, которой «обусловлена культура в её высоком развитии» [24, с. 85].
В результате посредством духовного творчества человек взаимодействует с внешним миром, шаг за шагом сознательно «просеивая» его элементы, формирует собственное отношение, приходит к пониманию смысла действительности и на этом фундаменте универсально создает себя. В свете осмысленного формирования личности он получает возможность достраивать элементы, которые представляются незавершенными, сокрытыми для глубинного познания.
Человек «не может быть каким-нибудь, — отмечал Ж.-П. Сартр, — если только другие не признают его таковым. Чтобы получить какую-либо истину о себе, я должен пройти через другого. Другой необходим для моего существования, так же, впрочем, как и для моего самосознания. При этих условиях обнаружение моего внутреннего мира открывает мне в то же время и другого, как стоящую передо мной свободу, которая мыслит и желает «за» или «против» меня. Таким образом, открывается целый мир, который мы называем интерсубъективностью. В этом мире человек и решает, чем является он и чем являются другие» [26, с. 336]. Это означает, что воображаемые проекты представляют собой попытку человека преодолеть собственные пределы, расширить пространство или отказаться, или приспособиться к существующим условиям. «Всякий проект, — по мнению Ж.-П. Сартра, — каким бы индивидуальным он ни был, обладает универсальной значимостью», в этом понятен каждому и может быть воспроизведен, «...мы можем говорить о всеобщности человека, которая, однако, не дана заранее, но постоянно созидается. Выбирая себя, я созидаю всеобщее. Я созидаю его, понимая проект любого другого человека, к какой бы эпохе он ни принадлежал» [26, с. 337].
Можно утверждать, что, подобно историческим предкам, современный человек не утратил тяги к «превращениям», реализуя себя в образных самопред-ставлениях. В настоящее время на основе новейших достижений в развитии коммуникационных средств перед ним открываются широкие возможности для интеллектуальных и личностных метаморфоз.
Стремление к этому заключает универсальная человеческая природа. «Действительно, — пишет Ж.-П. Сартр, — нет ни одного нашего действия, кото-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (76) 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (76) 2009
рое, создавая из нас человека, каким мы хотели бы быть, не создавало бы в то же время образ человека, каким он, по нашим представлениям, должен быть. Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем, так как мы ни в коем случае не можем выбрать зло». Для Ж.-П. Сартра все, «что мы выбираем, — всегда благо. Но ничего не может быть благом для нас, не являясь благом для всех... Я ответственен, таким образом, за себя самого и за всех и создаю определенный образ человека, который выбираю; выбирая себя, я выбираю человека вообще» [26, с. 324]. Этим обстоятельством обусловлена традиционная предпосылка единственности или самововлечения человека в «бытие всех». Именно ей исчерпывается парадоксальность бытия, которая является основой сохранения жизненности и прогрессивного развития человечества. С этим связана специфическая сторона анализа: потеря личностной идентичности, «ангажированность» человека внешними обстоятельствами. В переводах Ж.-П.Сартра это понимается как «завербованность». По мнению комментатора французского философа Т. Б. Любимовой, в этом случае упускается момент активной вовлеченности, участия в событиях. Противоположный «ангажированности» смысл — оставаться в стороне, быть непричастным [27, с. 100].
Новыми являются положения о трансформациях содержательного смысла понятия «духовная безопасность», которые представляют интерес для специалистов общегуманитарного и узкоспециального профиля. Статья заключает универсальные, социальнофилософские положения о соотношении безопасности личности и государства, различных видов защищенности человека в современном глобальном обществе и конкретных сферах его развития. Анализ представляет интерес для понимания специфики личностного развития, исследования перспектив устойчивого развития российского социума, может быть использован в курсах безопасности жизнедеятельности, социальной философии, социологии, политологии.
Библиографический список
1. Платон. Государство. Сочинения [Текст] : в 3-х т. — Т. 3. — М : Мысль, 1961. —607 с. Аристотель. Политика. Сочинения [Текст] : в 4-х т. — Т.4. — М. : Мысль, 1984. — 830 с.
2. Гоббс Т. Основы философии. Часть вторая. О человеке [Текст] / Сочинения в 2 т. — Т. 1. — М. : Мысль, 1990. — 731 с. — ISBN 5-244-00020-9.
3. Локк Д. Два трактата о правлении [Текст] // Локк Д. Сочинения в 3-х т. — Т.3. / Пер. — М. : Мысль, 1988. — 668 с. — ISBN 5-244-00084-5. — ISBN 5-244-00085-3.
4. Гегель Г. Философия права [Текст]. — М. : Мысль, 1990. — 524 с. — ISBN 5-244-00384-4.
5. Ясперс К. Духовная ситуация времени [Текст] // Ясперс К. Смысл и назначение истории ; перевод с нем. — М. : Политиздат, 1991. — 527 с. — (Мыслители XX в.). — ISBN 5-250-01357-0.
6. Бубер М. Диалог [Текст] // Бубер М. Два образа веры ; перевод с нем. / Под ред. П.С. Гуревича, С.Я. Левит, СВ. Лёзова. — М. : Республика, 1995. — 464 с. — (Мыслители XX века). — ISBN 5250-02327-4.
7. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс [Текст] // Ортега-и-Гассет X. Избранные труды : перевод с исп. / Сост., предисл. и общ. ред. A.M. Рудкевича. — 2-е изд. —М. : Издательство «Весь мир», 2000. — 704 с. — ISBN 5-7777-0116-7.
8. Хайдеггер М. Вещь [Текст] // Хайдеггер М. Время и бытие : статьи и выступления ; перевод с нем. — М. : Республика, 1993. — 447 с. — (Мыслители XX века). — ISBN 5-250-01496-8.
9. Фуко М. Субъект и власть [Текст] // Фуко М. Интеллектуалы и власть : избранные политические статьи, выступления и
интервью. — Ч. 3. — М. : Республи-ка, 2006. — С. 161 — 190. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть [Текст] / Бодрийяр Ж. - М. : Добросвет, 2000. - С.311-312.
10. Бердяев Н.А. Судьба России [Текст] // Родина. — 1989. — № 2.
11. Ильин И.А. Наши задачи [Текст]. — Париж — Москва : МП Рарог, 1992.— 335 с.
12. Франк С.Л. Сочинения / Непостижимое [Текст]. - М. : Издательство «Правда», 1990. — С. 183-560.
13. Бабосов Е.М. Безопасность; Пузиков В.В. Экономическая безопасность. Национальная безопасность [Текст] // Социология : энциклопедия / Сост. А.А. Грицанов, В.Л. Абушенко, Г.М. Евелькин, Г.Н. Соколова, О.В. Терещенко. — Мн. : Книжный дом, 2003. — 1312 с. — (Мир энциклопедий). — ISBN 985-428619-3.
14. Моздаков АЛО. Понятие безопасности в классической и современной философии [Текст] // Вопросы философии. — 2008. — № 4.
15. Егоров В.В. Телевидение и проблемы национальной безопасности России [Текст] // Доклад на IV Ассамблее Совета по внешней и оборонной политике 3 марта 1996 года. — М., б.и. — 1996.
16. Пущаев Ю.В. Либерализм, квазилиберальные мифы и свобода СМИ (Карл Поппер о роли телевидения в обществе) [Текст] // Вопросы философии. — 2006. — № 1.
17. Козловски П. Культура постмодерна [Текст] : Общественно-культурные по-следствия техн. развития ; перевод с нем. — М. : Республика, 1997. — 240 с. — (Философия на пороге нового тысячелетия). — ISBN 5-250-02636-2.
18. Мунье Э. Что такое персонализм? [Текст] ; перевод с франц., примеч. И.С. Вдовиной. — М. : Издательство гуманитарной литературы, 1994. — 128 с. — ISBN 5-87121-004-х.
19.Денисов С. Ф., Денисова Л.В. Человеческое и животное в человеке : монография [Текст]. — Омск : Изд-во ОмГПУ, 1995. — 184 с.
20. Манхейм К. Диагноз нашего времени. ; перевод с нем. и англ. [Текст]. — М. : Юрист, 1994. — 700 с. — (Лики культуры). — ISBN 5-7357-0046-4.
21. Бессонов Б.Н., Ващекин Н.П., Урсул А.Д. Методология науки и стратегия выживания цивилизации : монография [Текст]. — М. : Изд-во МГУК, 1999. — 338 с. — ISBN 5-87227-093-5.
22. Лейбниц Г.-В. Сочинения в четырех томах [Текст] : Т. I / Ред. и сост., авт. вступит, статьи и примеч. В.В. Соколов ; перевод Я.М. Боровского и др. — М. : Мысль, 1982. — 636 с. — (Филос. наследие. Т. 85).
23. Фромм Э. Психоанализ и религия [Текст] // Ф.Ницше,
З.Фрейд, Э.Фромм, А.Камю, Ж.-П.Сартр : Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А.А. Яковлева ; перевод. - М. : Политиздат, 1989. — С. 143 — 221. — (Б-ка атеист, лит.). — ISBN 5-250-00378-8.
24.Ницше Ф. Антихрисианин. Опыт критики христианства [Текст]. / Ф.Ницше, З.Фрейд, Э.Фромм, А.Камю, Ж.-П.Сартр : Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А.А. Яковлева ; перевод. — М. : Политиздат, 1989. — С. 17-93. — (Б-ка атеист, лит.). — ISBN 5-25000378-8.
25. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде [Текст] // Ф.Ницше, З.Фрейд, Э.Фромм, А.Камю, Ж.-П.Сартр : Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А.А. Яковлева ; перевод. — М. : Политиздат, 1989. — С. 222 — 318. - (Б-ка атеист, лит.). — ISBN 5-250-00378-8.
26. Сартр Ж.П. Экзистенциализм — это гуманизм [Текст]. // Ф.Ницше, З.Фрейд, Э.Фромм, А.Камю, Ж.-П.Сартр : Сумерки богов / Сост. и общ. ред. Л.А. Яковлева ; перевод. — М. : Политиздат, 1989. — С. 319 — 344. — (Б-ка атеист, лит.). — ISBN 5-250-00378-8.
27. Любимова Т.Б. Эстетическая концепция Ж.-П.Сартра [Текст] // Вопросы философии. — 1982. — № 4.
ЖБАНКОВ Александр Борисович, соискатель кафедры теоретической политологии и гуманитарных дисциплин.
Статья поступила в редакцию 10.12.2008 г.
© А. Б. Жбанков
