CC BY
257
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 43 (181).
Филология. Искусствоведение. Вып. 39. С. 21-26.
ПОНЯТИЕ АТТРАКТОРА И ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ:
О ТРУДНОСТЯХ ИНТЕГРАЦИИ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ (НА ПРИМЕРЕ ДИСКУРСИВНОГО АКТА)
В статье решается вопрос методологического характера - как непротиворечиво совместить давно используемые в лингвистике понятия ‘цель ’ и ‘функция ’ с заимствованным из синергетики аттрактором. Потребность в решении данной проблемы инициирована лингвосинергетическими исследованиями, в которых проявляется повышенный интерес к феномену языковой аттракции. Конкретным материалом для размышлений послужил дискурсивный акт.
Ключевые слова: лингвосинергетика, концептуальная интеграция, аттрактор, цель, функ-
ция, дискурсивный акт.
Лингвосинергетика - молодое, динамично развивающееся направление отечественного языкознания. Несмотря на всю его концептуальную полифоничность, внутреннюю неоднородность, движение уже оформилось в самостоятельный научный подход. Объединяющим фактором выступает научнопознавательный интерес к темам языковой сложности и динамичности, удовлетворить который позволяет синергетическая методология. Надо сказать, что среди ее приложений к лингвистической реальности аттракторная модель - одна из наиболее востребованных. Понятие аттрактора входит в арсенал теории динамических систем, основу синергетического подхода, и в общенаучном смысле означает некоторое конечное состояние системы, которое «как бы притягивает к себе все множество “траекторий” системы, определяемых разными начальными условиями»1. В семантике термина явно доминирует смысл притяжения, что отражается в его внутренней форме2. Несмотря на то, что в лингвистике знакомы с метафорой тяготения, интеграция лингвистического и синергетического знания сопряжена с рядом трудностей. Свою задачу поэтому мы видим в том, чтобы преодолеть препятствия концептуального порядка, упорядочив логические отношения между понятием аттрактора и традиционными лингвистическими конструктами. Подобный понятийный мост может способствовать не только взаимопониманию синергетически мыслящих лингвистов, но и их сотрудничеству со специалистами в других областях синергетики (в первую очередь, психо-, социо-, культурсинергетики).
Спектр лингвистических аттракторов постоянно увеличивается за счет приложения аттракторной модели ко все более широкому кругу языковых процессов. Приведем лишь несколько примеров. На сегодняшний день известна аттракторная интерпретация целей эволюции фразеологической подсистемы3. В виде аттрактора моделируется ядро семантического пространства этнических стереотипов4. Вводится понятие функционального аттрактора как области притяжения элементов системы литературного (английского) дискурса, определяемого «на основании той авторской цели и интенции, ради которой дискурс (коммуникативный блок) эволюционирует, обеспечивая реализацию своей ведущей функции - воздействия»5. Широкое распространение получило также понятие креативного аттрактора, введенного в лингвосинергетический обиход В. А. Пищальниковой. Креативный аттрактор - это доминантный смысл, «зона притяжения всех элементов текста, позволяющая ему существовать как целому, одновременно допуская возможность его пребывания в состоянии относительной стабильности и перехода к иному состоянию»6. Много внимания уделено языковой аттракции в работах Ю. И. Леденева, считающего ее механизмом для создания связности и целостности речи7.
Метафора притяжения возникла в лингвистическом научном пространстве не сейчас, не в последние десять-пятнадцать лет, ознаменованные экспансией синергетической методологии. Более ранние «следы» образа тяготения применительно к языковой тематике обнаруживаются в трудах О. С. Ахмановой,
В. П. Григорьева, М. М. Маковского, О. И. Северской. Явление языковой аттракции исследуется в разных формах своего проявления: лексической, паронимической, омонимической, синтаксической. С помощью аттракции объясняют некоторые стороны языковой вариативности. Например, выводится такая ге-олингвистическая закономерность: чем выше статус, влияние языка в современном мире, тем большее количество пользователей он привлекает (в оригинале attracts)8.
Внимательное знакомство с работами по языковой аттракции и хронологически более поздними лингвосинергетическими исследованиями убеждает, что по существу речь идет
об одном и том же феномене языковой реальности. Общую суть аттракции в языке наиболее емко, на наш взгляд, выразили в своем словаре Р. Р. К. Хартман и Ф. С. Сток: «Аттракция - это влияние лингвистических элементов друг на друга»9. Но влияние друг на друга есть ни что иное, как взаимодействие. Если же увидеть в аттракторе предпочтительную схему взаимодействия компонентов10, которая возможно будет реализована в будущей структуре, то от устоявшегося в лингвистике понимания аттракции до синергетического смысла аттрактора остается всего один логический шаг. Новшество лингвосинергетического подхода заключается в установлении динамической природы языковой аттракции, предоставлении единой объяснительной базы для разнокачественных проявлений языкового «тяготения» и большего разнообразия предлагаемых моделей (точечный, периодический, странный аттракторы). Таким образом, современный интерес к аттракции следует расценивать как новый этап, виток в развитии лингвистической теории аттракции, обусловленный введением в пространство языка синергетической методологии.
Причина популярности образа, «притягивающего множества» среди ученых-лингвистов, достаточно прозрачна. «Язык» аттракторов логически близок многим положениям функционально- и интенционально-ориентированных теорий языка и дискурса и при этом располагает дополнительным эвристическим потенциалом, «схватывая» в языковом развитии то, что ускользает от традиционных средств концептуализации. Разнообразные лингвистические подходы, заинтересованные в расширении своих познавательных возможностей за счет аттракторного
метода, разделяют телеологический принцип объяснения, получивший распространение в философии и науке гуманитарного крыла. Согласно телеологическим представлениям
о причинности, заключения о некотором настоящем состоянии выводятся из некоторого будущего состояния, которое может быть включено в настоящее11. Типичным языковым выразителем подобной логической схемы становится союз «для того, чтобы»12. Целевой подход, безусловно, представляет особый интерес для лингвистики, где сформировалось устойчивое представление: в речевом дискурсе, как и в любой другой социальной деятельности, в обязательном порядке проявляются черты целенаправленности. Как правило, «.. .мы говорим, пишем, читаем или слушаем не случайно и не для того, чтобы просто поупражнять наши голосовые связки или руки»13.
Привлечение понятия аттрактора к решению лингвосинергетических проблем, несомненно, имеет методологическую ценность, но как реализовать курс на интеграцию заимствуемого и традиционного знания? Во-первых, сложность вызывает терминологическое разнообразие, наблюдаемое в современных действенно-прагматических концепциях дискурса. Вопрос «что может рассматриваться как аналог аттрактора в дискурсивной среде?» при постоянно прогрессирующем плюрализме взглядов вовсе не кажется легкоразрешимым. С термином ‘аттрактор’ другая проблема - он полисемантичен. Необходимы какие-то ориентиры, которые указали бы выход из концептуального тупика. На помощь приходит теория концептуального совмещения (интеграции, блендинга) М. Тернера и Ж. Фоконье. Становится ясно, что суть интеграции заключается в метафорическом моделировании как конструировании нового смысла. В этот процесс активно вовлекаются и, следовательно, одинаково познавательно ценны все исходные ментальные пространства (понятия)14. Следовательно, результат создания лингвосинергетической метафоры-модели (интегрированного пространства, бленда, на языке М. Тернера и Ж. Фоконье) аттрактора напрямую зависит как от самой процедуры смешения исходных структур знания, так и от взвешенного выбора таковых среди других кандидатов.
Начнем с дискурсивно-прагматической парадигмы. Проблема заключается в том,
что логические отношения между традиционно используемыми категориями ‘цель’, ‘функция’, ‘интенция’, ‘намерение’, ‘план’, ‘тактика’, ‘стратегия’ и некоторыми другими, фиксирующими различные аспекты направленности речевого действия на будущий коммуникативный результат, нельзя назвать простыми, однозначными. Многие из них концептуально неродственны, возникли подчас в достаточно далеких сферах знания. К тому же между подобными альтернативными категориями имеются не только различия, но и смысловые наложения, пересечения, что также существенно затрудняет процесс поиска. Тотальный и подробный анализ их логических связей выходит, однако, далеко за рамки данной работы. Напротив, мы подойдем к вопросу избирательно, пропустив через наше критериальное «сито» релевантные научные знания. Выбор подходящего термина мотивирован следующими соображениями: понятие должно, во-первых, быть как можно ближе к синергетическому метаязыку, а, во-вторых, отражать имманентную активность всех внутренних процессов дискурса, ведь в динамике, например, лексической структуры говорящего также прослеживается устремленность к некоторому будущему состоянию. В итоге размышлений остаются два понятия - функция, отвечающая обоим условиям, и цель, которая приближенно удовлетворяет первому из них. Каковы же границы совместимости функциональности, целенаправленности и аттрактивности в развиваемом контексте? Чтобы сделать разговор более конкретным и содержательным, сузим предметную область до базовой дискурсивной единицы - акта (далее ДА) - и представим ее в виде иерархически организованной системы, включающей четыре основных уровня - аффективноперцептивный, концептуальный, языковой, дискурсивный.
Существуют разные научные подходы к пониманию цели, но в интересующем нас смысле наиболее эвристичны кибернетическая и психологическая версии. В кибернетике цель представляется как конечное состояние, которое может быть достигнуто в процессе функционирования систем. Для психологов, изучающих целенаправленную деятельность, цель также является конечным состоянием, к которому направлено мотивированное поведение, но она всегда при этом ассоциируется с сознательной ментальной репрезентацией
будущего результата действия15. Таким образом, утверждение, что структура грамматического уровня имеет цель, несет смысловую нагрузку в кибернетических теоретических рамках и лишено таковой в психологии деятельности.
Деятельностно-психологическая точ-
ка зрения на целеполагание, восходящая к античным работам Аристотеля, прижилась в гуманитарной, в том числе дискурсивнопрагматической, системе научных координат и сегодня по-прежнему весьма популярна: только человеку, обладающему сознанием, свойственно предвидеть конечный результат своих действий. Т. ван Дейк допускает при анализе дискурса существование уровней, ниже которых лингвистическая или ментальная деятельность осуществляется автоматически, без участия сознания, при этом он отказывает им в свойстве интенциональности16. Приходится констатировать логический парадокс. С одной стороны, автоматизм лингвистических (фонетических, лексических, грамматических) операций в мозге, что косвенно подтверждают и нейроисследования17, а с другой стороны, развитие системы любого языкового уровня дискретно, т. е. результативно: мы можем выделить фонемы, морфемы, лексемы, синтаксемы. Если лингвокогнитивными процессами не управляет сознание, то как они возможны в принципе? Противоречие устранимо, если принять позицию авторитетной теории установки, предложенной Д. Н. Узнадзе и подробно разработанной советскими психологами. Возможность неосознаваемой направленности психических процессов становится в ней одной из ключевых идей: «Есть формы психической активности, которые могут протекать и носить направленный характер без участия сознания, и есть формы психической активности, которые требуют активного участия сознания»18.
Потребность в синтезе научных представлений об итоговой направленности разнокачественных природных процессов усилилась с ростом влияния идеи эволюционного единства мира. Одним из вариантов решения проблемы может быть следующее предположение: досознательные в антропном смысле формы также демонстрируют пусть и примитивные, зачаточные, но цели, или точнее протоцели19. Сознательная способность человека к целеполаганию возникла не в одночасье и не на пустом месте, ей предшествовали
длительные изменения психических свойств живой материи. Следуя идее фрактальности, разделяемой современной эволюционной теорией (части повторяют целое в принципах), в конкретном ДА воспроизводится эволюция дискурсивной способности человека только в гораздо меньших масштабах времени. Время в ДА подвергается, как говорят, фрактальному сжатию. Итак, в рамках ДА возникает иерархия направленных динамических состояний
- от квазицелевого поведения аффективноперцептивных, концептуальных, языковых структур до подлинно целенаправленного сознательного (интенционального) дискурсивного действия.
Попытки придать идее целенаправленности более универсальный облик привели к культивированию в системных исследованиях изначально сугубо математического понятия функции. Так формируется квази-телеологический, или функциональный тип объяснения. Префикс квази- подразумевает, что функции неживых объектов напоминают цели, хотя на самом деле ни о какой сознательной подоплеке их поведения речь, конечно, не ведется20. В лингвистической разработке функционалистские идеи первоначально обрели форму структурного функционализма. Несмотря на всю его концептуальную мозаичность, отношение к понятию функции представлено здесь более-менее однородно. На уровне языковых структур основоположник системно-функциональной грамматики М. А. К. Халлидей предлагает понимать под функциями те роли, которые они играют в структурах более высокого порядка21. При таком абстрактно-системном, неситуативном подходе функции, с которыми коррелируют языковые формы, представляют спектр их потенциальных значений.
Включение языковых структур в ситуативный контекст высветило множество иных, в первую очередь, личностных параметров смысла. Как итог, по отношению к направленности собственно дискурсивных структур уже наблюдается конкурирование гуманизированной цели и обезличенной функции. Дискурсивную цель понимают либо глобально, например, как желаемый исход речевого социального события, выражающийся во взаимопонимании дискурсантов22, либо в более локальном смысле, связывая с тем, что говорящий пытается достичь в конкретном акте речи путем произнесения высказывания23. В
то же время дискурсивные категории акта, хода, обмена в классической модели устного дискурса Дж. Синклера и Р. Култхарда можно определить не только структурно, но и функционально, по их способности нести коммуникативное значение24. В некоторых случаях наблюдается попытка совместить понятия функции и цели, как, например, в подходе С. Дика, настаивающего на функциональном объяснении связи между выражениями на естественном языке и целями, для которых они используются25. Таким образом, получается следующая картина. Применительно к образованиям додискурсивного уровня предпочитают говорить о функциях. При переходе к явлениям дискурсивного порядка ученый сталкивается с необходимостью выбора. Его преференции формируются под влиянием многих факторов, но наиболее заметна роль исторических «корней» избираемой рациональной схемы. Поскольку ДА - это современная, «доработанная» версия речевого акта, в теории которого изначально акцент делался на целевую составляющую действия
- иллокутивную цель, то, выстраивая иерархическую систему ДА, мы не можем обойти вниманием вопрос о совместимости функции (фонетической, лексической, грамматической, сюда же добавим аффективно-перцептивную функцию, функции концептуализации и категоризации) и цели ДА.
Так как же все-таки осуществить теоретический переход от уровня высказывания и ниже, характеризуемых функционально, к ближайшему дискурсивному уровню - уровню ДА, представленному его целью? Решаема ли такая задача в принципе? Вот как рассуждает по схожему поводу У. Уимзатт: «В тех областях, где применим функционализм, существуют функциональные иерархии, состоящие из компонентов, выполняющих функции в системах. Эти системы, в свою очередь, являются компонентами и выполняют функции в составе других систем, и так далее до тех пор, пока мы не доберемся до такой всеохватывающей системы, которая имеет скорее цель, чем функцию»26. На вершину этой иерархии, как видим, он помещает цель как главную, общую функцию некоторой системы, которая подчиняет себе функции подсистем. Тем самым, последние, внося определенный вклад в реализацию общей цели, приобретают телеологическое значение. Такое решение проблемы очень близко теории функ-
циональных систем выдающегося советского физиолога П. К. Анохина. В разработанной им модели системообразующим фактором выступает приспособительный результат, на достижение которого нацелено функционирование всех вовлекаемых подсистем27.
Теперь, в свете изложенного, у нас появилась возможность интегрировать двоякое представление о направленных процессах в системе ДА в единой иерархической модели. Итак, цель ДА интерпретируема как главная, системообразующая функция ДА, конечный полезный результат действия, достижению которого функциональным образом содействуют подструктуры всех уровней - аффекты, перцепты, концепты, фонемы, морфемы, слова, синтаксемы. Доминирующая функция ДА соотносима в категориальном плане с традиционно понимаемой прагматической функцией, или прагматическим значением (квази-синонимом функции). Прагматическая функция, как известно, характеризует использование языка в коммуникативной си-туации28.
Обратимся теперь к понятию аттрактора. Его научные интерпретации составляют широкий диапазон толкований: от сугубо специальных, математических, до абстрактнофилософских. Нередко объяснение дается на основе логического круга: аттрактор (attractor) - это то, что притягивает (attracts)29, что. впрочем, зачастую «работает» лучше самых полных рациональных определений, ведь даже в математике аттракторы - это, прежде всего, образы. Тем не менее, для прогноза «дискурсивного будущего» важен не только общий образ-впечатление, вмещающий интуитивное представление аттрактора, но и логические признаки соответствующего ему научного понятия. Ближе всего к нашим задачам находится позиция, позволяющая установить аналогию между целью в теории речевого действия и синергетическим аттрактором. Аттрактор в лингвосинергетике можно рассматривать как понятие, близкое понятию цели, т. к. за ним стоят относительно устойчивые состояния, которые стремятся занять системы30. Этот методологический ход открывает широкие возможности для использования эволюционно-синергетических схем при описании и объяснении дискурсивных процессов. Итак, аттрактором ДА можно считать его цель - то относительно устойчивое, конечное для данного этапа развития
состояние, которое система ДА стремится достичь и, вероятно, достигнет при определенных внутренних и внешних условиях.
Как мы убедились, проблема интеграции традиционного метаязыка и заимствованного из синергетики понятия аттрактора существует, но она разрешима. На примере системы ДА мы попытались показать один из возможных вариантов метафорического синтеза. Основой для включения аттрактора в структуру лингвосинергетического знания послужили общие телеологические «корни» исходных представлений.
Примечания
1 Князева, Е. Н. Одиссея научного разума. Синергетическое видение научного прогресса. М., 1995. С. 52.
2 От лат. attraho - притягивать, натягивать, втягивать (в себя). См.: Дворецкий, И. Х. Латинско-русский словарь. М., 1976. С. 113.
3 См.: Алефиренко, Н. Ф. Когнитивносинергетическое освещение процессов нео-фразеологизации // Фразеологизм и слово в национально-культурном дискурсе (лингвистический и лингвометодический аспекты). М., 2008. С. 23-28.
4 См.: Поддубная, Т. К., Костина Д. М. Системность представлений о национальном характере как параметр развития способности к межкультурной коммуникации / Т. К. Поддуб-ная, Д. М. Костина // Межкультурная компетенция в становлении личности специалиста. Петрозаводск, 2006. С. 261-265.
5 Пономаренко, Е. В. Системность функциональных связей в современном английском дискурсе : дис. ... д-ра филол. наук. М., 2004.
С. 158.
6 Герман, И. А. Введение в лингвосинергетику : монография / И. А. Герман, В. А. Пищальни-кова. Барнаул, 1999. С. 55.
7 См.: Леденев, Ю. И. Системность и синергетика как факторы устойчивости языка // Язык. Текст. Дискурс. Ставрополь, 2007. С. 20.
8 См.: Mackey, W. F. Geolinguistics : Its Scope and Principles // Language in Geographic Context. London ; Philadelphia, 1988. P. 32.
9 Hartmann, R. R. K. Attraction / R. R. K. Hartmann, F. C. Stork // Dictionary of Language and Linguistics. L., 1972. P. 23. Перевод наш.
10 См.: Newman, B. M. Theories of Human Development / B. M. Newman, P. R. Newman. Mahwah ; L., 2007. P. 289.
11 См.: George, F., Johnson L. Preface / F. George, L. Johnson // Purposive Behaviour and Teleolog-ical Explanations. N. Y., 1985. P. ix.
12 См.: von Wright, G. H. von. Explanation and Understanding. Ithaca ; N. Y., 1971. P. 83.
13 Dijk, T. A. van. Discourse as Interaction in Society // Discourse as Social Interaction. L. : Thousand Oaks, 1997. P. 8. Перевод наш.
14 См.: Turner, M. The Literary Mind : The Origins of Thought and Language. N. Y., 1998. P. 83.
15 О различных подходах к трактовке цели см.: Bedny, G. Activity Theory // International Encyclopedia of Ergonomics and Human Factors. Vol. 3. L., 2006. P. 571.
16 См.: Dijk, T. A. van. Op. cit. P. 10.
17 Есть данные, что для высшей психокогнитивной деятельности, связанной с языковыми навыками, актуален диапазон между 100 и 1000 миллисекунд, который, разумеется, не осознается человеком. Подробнее см.: Ull-man, M. T. Language and the Brain // An Introduction to Language and Linguistics. Cambridge, 2006. P. 252.
18 Сакварелидзе, М. А. Проблема бессознательного на международном симпозиуме «Бессознательное» в г. Тбилиси // Бессознательное : природа, функции и методы исследования. Тбилиси, 1985. Т. 4. С. 70.
19 См.: Juarrero, A. Dynamics in Action : Intentional Behavior as a Complex System. Cambridge, 1999. P. 127.
20 См.: Niskanen, V. A. Fuzzy Systems and Scientific Method - Meta-level Reflections and Prospects // Views on Fuzzy Sets and Systems from Different Perspectives : Philosophy and Logic, Criticisms and Applications. Berlin ; Heidelberg, 2009. P. 57-58.
21 См.: Halliday, M. A. K. Linguistic Function and Literary Style : An Inquiry into the Language of William Golding’s The Inheritors // Collected Works of M. A. K. Halliday. Vol. 2. Linguistic Studies of Text and Discourse. L. ; N. Y, 2002. P. 89.
22 См.: Habermas, J. On the Pragmatics of Social Interaction : Preliminary Studies in the Theory of Communicative Action. Cambridge, 2001. P. 93.
23 См.: Carberry, S. Plan Recognition in Natural Language Dialogue. Cambridge, 1990. P. 192.
24 См.: Moeschler, J. Speech act theory and the analysis of conversations : Sequencing and in-tepretation in pragmatic theory // Essays in Speech Act Theory. Amsterdam, 2001. P. 242.
25 См.: Dik, S. C. On the notion “functional explanation” // Belgian Journ. of Linguistics. 1986. Vol. 1. P. 21.
26 Wimsatt, W. C. Teleology and the Logical Structure of Function Statements // Purposive Behaviour and Teleological Explanations. N. Y., 1985. P. 201. Перевод наш.
27 Подробнее о функциональном принципе организации систем см.: Анохин, П. К. Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем // Принципы системной организации функций. М., 1973. С. 5-61.
28 См.: Noth, W. Handbook of Semiotics. Bloomington, 1995. P. 184.
29 См.: Butz, M. R. Chaos and Complexity : Implications for Psychological Theory and Practice. Washington, 1997. P. 12.
30 См.: Thagard, P. Mind : Introduction to Cognitive Science. Cambridge, 2005. P. 199.
