CC BY
385
Философия. Культурология Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки, 2014, № 1 (33), с. 168-172
УДК 168
ПОНИМАНИЕ ПРИЧИННОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ И ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ И НАУКИ
© 2014 г. О.Е. Шнырева
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
zaytcevv@gmail.com
Поступила в редакцию 10.10.2013
Дается краткий историко-философский анализ проблемы причинности и основных тенденций ее понимания в современной методологии и науке. Сделан ряд теоретических выводов, связанных с формированием нового образа причинности, который во многом снимает остроту конфликта между детерминистическими и индетерминистическими концепциями.
Ключевые слова: причинность, каузальность, детерминизм, индетерминизм, вероятность, квантовая механика, эмерджентизм.
Проблема причинности не теряет своей исследовательской актуальности для философов и методологов на протяжении достаточно длительного периода. Вероятнее всего, происходит это потому, что существует тесная взаимосвязь идеи причинности с пониманием принципов строения материального мира и его познания. Кроме того, вопрос причинности носит не только сугубо научный характер, но и общемировоззренческий, так как часто рассматривается в связке с вопросом о свободе воли.
В период господства мифологического сознания вопрос о причинности рассматривался в рамках идеи предопределенности человеческой жизни волей богов. От сакрализованных представлений о причинных взаимосвязях была несвободна также философия Древней Индии и Китая. Например, для древнеиндийской философии был характерен кармический детерминизм, который выражался в представлениях о так называемой «сансаре» и идее воздаяния (будущее рождение предопределялось деяниями предшествующих жизней).
Частичная десакрализация представлений о причинности происходит в древнегреческой философии. В идеях ранних натурфилософов обнаруживается стремление понять закономерности развития материального мира. Скажем, у Гераклита помимо понятия судьбы, необходимости (нике), обращает на себя внимание идея Логоса, который выступает в качестве некой причины и механизма развития мира, основанного на единстве и борьбе противоположностей. В философии древнегреческих атомистов
причина существования и развития полагается исключительно материальной. Для Демокрита все в мире было детерминировано механическим движением атомов. Отрицая существование случайностей, Демокрит приходит к фатализму, который основан не на идее божественного провиденциализма, а на идее материалистического атомизма.
Краткий анализ древнегреческих представлений о причинности завершим ссылкой на типологию причин, предложенную Аристотелем, так как данная типология оказала существенное влияние на дальнейший вектор развития причинной проблематики. Бертран Рассел в своей «Истории западной философии» пишет: «Согласно Аристотелю, существует четыре рода причин, которые соответственно называются материальной, формальной, движущей и целевой причиной. Обратимся опять к человеку, который создает статую. Материальной причиной статуи является мрамор, формальной причиной является сущность статуи, которая должна быть произведена, движущей причиной является соприкосновение резца с мрамором и целевой причиной является цель, которую скульптор имеет в виду. В соответствии с современной терминологией слово «причина» ограничивалось бы движущей причиной» [1, с. 253]. Наиболее высоко Аристотель оценивал целевую причину, которая объясняет конечную цель и смысл движения. Однако Аристотель также считал, что для понимания и объяснения сущего необходимо познать все виды причин.
Касательно средневековой философии следует отметить, что для нее были характерны прежде всего религиозные представления о причинности. Согласно Аврелию Августину, Бог является причиной существования всего сущего, его изменений и развития. Бог представляется не только творцом мира, Демиургом, но и постоянно участвующим в творении (creatio continua). Противоположных взглядов придерживался представитель западноевропейского аверроизма Сигер Брабантский, который полагал, что Бог не является непосредственной причиной мира, а воздействует опосредованно и в соответствии с законами природы. Бог, согласно идеям философа, не является творцом мира, так как мир вечен и не имеет начала. Деятельность Бога понимается мыслителем как деятельность перводвигателя, и относительно материи она имеет характер необходимости (проявляется в естественной закономерности мира), но не свободной воли. Сигер Брабантский провозглашал детерминизм как всеобщий принцип, господствующий в природе. В силу того обстоятельства, что все единичные вещи являются случайными, разнородными, Бог не может иметь представление о единичном, а значит на деятельность индивидов не распространяется божественное провидение. Тем самым философ исключает ответственность Бога за жизнь индивида и его деяния.
Общей и существенной чертой средневекового мировоззрения является телеологизм, то есть представление о целесообразности бытия, о его разумном устройстве и стремлении к некому смыслу. Бог понимается большинством средневековых философов как энтелехия. В последующие эпохи телеологические представления сохранятся, но уже не будут иметь догма-тико-религиозного характера; здесь достаточно вспомнить учение Лейбница о монадах или гегельянскую «абсолютную идею».
Развитие науки в Новое Время (в частности, естествознания и математики), а также социальные и экономические преобразования существенно изменили философскую картину мира и стимулировали появление новых взглядов на проблему причинности.
В «Новом Органоне» Ф. Бэкон пишет: «Плохо также то, что современное человеческое познание вытекает из того, что является общепризнанным. Как правило, постулируется, что знать истину - значит знать причину. Не является неправильным то, что есть четыре причины: материя, форма, движущая причина и цель. Из них целевая причина наукам не только не способствует, но даже вредит, в частности тогда,
когда речь идет о человеческом поведении... Движущая причина и материя, так как они исследуются и обычно признаются, являются причинами отдаленными, не связанными со скрытым процессом, ведущим к форме: это причины внешние и приобретенные, и для подлинной и действенной науки они не означают почти никакого вклада» [2, с. 214]. Отрицание Бэконом целевой причины, а также констатация взаимосвязи между материальной и движущей причинами и скрытым процессом, ведущим к форме стали одним из источников современных представлений о причинности.
Анализируя философию Нового Времени, нельзя не остановиться на концепции Д. Юма, в рамках которой отрицается существование причинной необходимости как таковой. «Между объектами нет доступной нашему наблюдению необходимой связи, и только при помощи действующей на воображение привычки, а не иного какого принципа, можем мы вывести из существования одного объекта заключение о существовании другого» [3, с. 203-204]. Для Юма существует только некая последовательность впечатлений, фиксируемая человеком; и, согласно философу, из этой последовательности нельзя вывести заключение, что первое явление может быть причиной второго, а второе - следствием первого. Рассуждая о причинности, Юм в конечном итоге приходит к выводу, что, когда мы говорим «А является причиной В», мы имеем в виду, что А и В фактически постоянно соединены, а не то, что существует какая-то необходимая связь между ними. «У нас нет другого представления о причине и действии, кроме представления о некоторых объектах, которые всегда были соединены вместе... Мы не можем открыть основание этого соединения» [1, с. 785]. Такой взгляд на причинность можно назвать последовательным индетерминизмом, который вызывает ряд серьезных вопросов и проблем, заслуживающих отдельного, полноценного исследования. Регламентированный объем статьи не позволяет нам подробно остановиться на критике юмов-ской концепции, которая является существенным шагом вперед в развитии представлений о причинности. Нельзя не отметить, что именно Юм осознал необходимость разграничения причинности и логических отношений основания и следствия, понимая причинность прежде всего как отношение во времени, как последовательность, выражающую связь между прошлым и будущим. Это подчеркивает датский философ и психолог Гаральд Геффдинг в своей работе «Философские проблемы»: «Философия 17 столетия (Лейбниц и Спиноза) не делала никакого разли-
чия между причиной (causa) и основанием (ratio): причинное отношение между двумя явлениями было для нее то же самое, что отношение между посылками и выводами в заключении, простое отношение тождества. Для нее казалось чем-то само собой разумеющимся, что в следствии не может заключаться больше, чем в причине; что касается отношения их во времени, то оно было для нее совершенно безразлично» [4, с. 61]. Бертран Рассел высказывает похожую мысль, утверждая, что «в прошлом отношение причинности более или менее уподоблялось отношению основания и следствия в логике, но Юм правильно считает это ошибочным» [1, c. 783].
Взгляды Юма на причинность во многом являются исключительными для эпохи Нового Времени, в которой зарождается новый тип детерминизма, часто называемый лапласовским, или механистическим, детерминизмом. «Все явления даже те, которые по своей незначительности как будто не зависят от великих законов природы, суть следствия столь же неизбежные этих законов, как обращение солнца», - писал Лаплас [5, c. 8-9]. Появление такого рода представлений о причинности было вызвано объективными научными и философскими предпосылками. Механистический детерминизм утверждал, что значение координат и импульсов всех частиц во вселенной в данный момент времени совершенно однозначно определяет ее состояние в любой прошедший или будущий момент. Понятый таким образом детерминизм ведет к фатализму и принимает почти мистический характер. Такое жесткое понимание причинных связей, по сути, полностью ограничивает свободу воли. Особенно ярко данная точка зрения выражена в трудах французского материалиста Поля Гольбаха, который в работе «Законы природы» абсолютизирует необходимость и представляет весь мир как цепочку причинно-следственных связей, носящих объективный характер. Человек у Гольбаха также оказывается подчиненным механистически действующей цепи причин и следствий. Ограниченность лапласовского детерминизма станет очевидной на рубеже XIX-XX вв., с появлением физики микромира. Однако критическую оценку механистическое мировоззрение получило несколько раньше, в трудах философов-иррационалистов (А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, С. Кьеркегора и др.).
В данной статье нам видится необходимым рассмотреть именно шопенгауэровские представления о причинности, так как они во многом определили тот критический вектор, по которому направилась в дальнейшем вся иррациональная философия. Взгляды данного мыслителя на
процесс познания и структуру бытия во многом складывались под влиянием философии И. Канта, в заочном согласии или полемике с ним. Шопенгауэр вслед за Кантом отрицал объективный характер причинности. В своей диссертации философ заявляет: «Надо быть покинутым всеми богами, для того чтобы воображать, будто созерцаемый внешний мир, тот мир, который наполняет пространство в его трех измерениях, движется вперед в неумолимо строгом ходе времени, в каждом шаге своем управляется не знающим исключений законом причинности, и во всем этом следует только законам, которые мы можем предписывать до всякого опыта, - будто такой мир существует вот здесь, вне нас, вполне объективно реально и без нашего содействия» [6, с. 33]. Причинность для Шопенгауэра - это субъективная функция интеллекта. Представление о постоянстве и устойчивости вносится самим человеком в познание внешнего мира вместе с законом причинности, как полагает философ. Шопенгауэр делает акцент на том, что причинность, как и пространство-время, относятся исключительно к «миру-представлению», или миру феноменов, согласно кантианской терминологии. Все эти формы являются простыми функциями представляющего сознания и не реальны в эмпирическом смысле (применимы только к данным в опыте представлениям). И.С. Нарский отмечает, что «Примыкая к Канту в его метафизическом противопоставлении «вещей в себе» явлениям и в учении об априорности форм чувственности -пространства и времени, а также категории причинности, Шопенгауэр, в то же время вопреки Канту утверждал познаваемость «вещи в себе», которая есть, согласно Шопенгауэру, не что иное, как воля, не имеющее основания, слепо и бесцельно действующее начало» [7, с. 672]. В поисках доступа к «вещам в себе» Шопенгауэр приходит к убеждению, что основная ошибка всех философов состоит в том, что они считают мышление, познание, интеллект главными в структуре внутренней, духовной жизни человека. Внешнему опыту и основанному на нем рациональному познанию Шопенгауэр противопоставляет внутренний опыт, на котором он обосновывает иррациональное постижение «вещей в себе», открывающее выход из «мира как представления». Объективному познанию, опосредованному восприятиями и понятиями и вследствие этого ограниченному явлениями, он противопоставляет интуитивное познание такого рода, которое непосредственно вводит нас в недосягаемый иным путем мир, обнаруживающий сущность вещей самих по себе. Этот недосягаемый для интеллекта мир Шопенгауэр именует «во-
лей», которая является выражением подлинной сущности бытия и которой все в действительности подчинено. Этой «мировой воле» чужды законы познания, присущие разуму, в том числе и закон причинности, она бесцельна и безосновательна. В ней кроется источник индивидуальной свободы воли и нравственной ответственности человека, которые Шопенгауэр оценивал скорее негативно, считая, что только отрицание воли к жизни способно привести к искуплению первородного греха.
Критика Шопенгауэром научного познания и его основных принципов получила свое продолжение в философии Х1Х-ХХ вв. и вызвала к жизни новую волну антисциентизма и иррационализма, оказавшую частичное влияние на формирование неклассического типа научной рациональности, в рамках которого традиционное, механистическое понимание причинности претерпевает существенные изменения. Как отмечалось раннее, это связано во многом с появлением квантовой механики, которая не отрицает причинность как таковую (в противном случае она утратила бы научный статус), но демонстрирует ограниченность лапласовского детерминизма. В квантовой физике «исчезает» не причинность, а лишь традиционная ее интерпретация. По этому поводу М. Борн писал: «Часто повторяемое многими утверждение, что новейшая физика отбросила причинность, целиком необоснованно. Действительно, новая физика отбросила или видоизменила многие традиционные идеи; но она перестала бы быть наукой, если бы прекратила поиски причин явлений» [8, с. 44]. В сущности, об этом же пишет и Н. Бор в статье «Причинность и дополнительность», пытаясь настоять на исключительно научном, а не спекулятивном характере квантовой механики и ее принципов: «Принцип дополнительности, с одной стороны, отвергает всякий компромисс с каким-либо антирационалистическим витализмом, а с другой -с равным успехом может служить для разоблачения определенных предрассудков механицизма» [9, с. 211].
Из принципа соотношения неопределенностей, сформулированного В. Гейзенбергом, часто делают вывод о неприменимости принципа причинности к явлениям микромира. Гейзенберг, формулируя принцип причинности, указывает на то, что его предпосылка неверна. Если квантовая механика заставляет признать «предпосылку» принципа причинности ложной и все эксперименты говорят в пользу квантовой механики, то, по Гейзенбергу, из этого следует, что нарушение принципа причинности можно считать твердо установленным. Однако целый ряд ученых обра-
тил внимание на логическую несостоятельность данной точки зрения. Например, К. Хюбнер подчеркивает, что принцип причинности у Гейзен-берга приобретает форму условного высказывания. Но по правилам логики условное высказывание не становится ложным из-за ложности посылки. Напротив, если, как считает Гейзенберг, посылка этого тезиса является ложной в принципе (то есть мы принципиально не можем в точности знать настоящее), то само условное высказывание (то есть принцип причинности) на самом деле всегда истинно. Таким образом, мы не можем исключить принцип причинности из квантовой механики, однако вместе с тем у нас нет оснований игнорировать и новое содержание, которое получает это принцип в физике микромира. Это новая форма причинности - вероятностная причинность, понимание которой частично остаётся прежним: состояние системы в данный момент однозначно определяется состоянием системы в предшествующий момент, однако способ описания состояния становится новым, вероятностным. Весьма удачным нам видится определение причинности, предложенное венгерским математиком А. Реньи, которое вмещает в себя идею необходимости причинно-следственных связей и в то же время допускает вероятностный характер функционирования этих связей. В своей популярной работе «Письма Паскаля к Ферма» ученый формулирует обобщенный принцип причинности следующим образом: «Если нам известны все обстоятельства, которые влияют на данное явление, то они однозначно определяют его течение. Однако если нам известна лишь часть существенных обстоятельств, то они позволяют явлению изменяться многими путями, хотя и определяют однозначно вероятность каждого пути» [10, с. 22].
Известный философ К. Поппер также подчеркивает возможность избежать крайностей детерминизма, вместе с тем не утверждая исчерпывающую правоту индетерминизма. Это возможно, если исходить из тезиса об открытости Вселенной к появлению новых качеств, то есть эмерджентизма. Поппер замечает, что каузальные связи могут носить как жёсткий, так и пластичный характер. Они могут выражаться и в инвариантных законах, и в вероятностях, и в не открытых ещё закономерностях. «Мы живём в открытой Вселенной... Она частично каузальная, частично вероятностная и частично открытая: она эмерджентна. В ней постоянно возникают радикально новые вещи; не приведено ещё ни одного весомого основания, позволяющего усомниться в человеческой свободе и творчестве» [11, с. 130].
Важный вклад в преодоление механистического детерминизма и становление новой картины мира внесли исследования в области самоорганизации открытых неравновесных систем. Один из создателей теории таких систем И. При-гожин в работе, написанной в соавторстве с И. Стенгерс, высказывает идеи, которые во многом созвучны с предложенной Поппером концепцией открытой, эмерджентной вселенной: «В традиционном понимании законы природы были законами, описывающими замкнутую детерминистическую Вселенную, прошлое и будущее которой считались эквивалентными. Такое положение рассматривалось как триумф человеческого разума, проникшего за кажимость изменения... Теперь мы понимаем, что детерминистические симметричные по времени законы соответствуют только весьма частным случаям. Они верны только для устойчивых классических и квантовых систем, т.е. для весьма ограниченного класса физических систем. Что же касается несводимых вероятностных законов, то они приводят к картине «открытого» мира, в котором в каждый момент времени в игру вступают все новые возможности» [12, с. 10].
Итак, в завершение хотелось бы отметить, что в современной научной картине мира принцип причинности не утратил своей актуальности. Более того, он наполнился новым содержанием, стал более пластичным и адекватным реальности, которая утратила механистические черты и приобрела живой, изменчивый характер, а также социокультурное изме-
рение. Сохранение дискуссионного накала вокруг вопроса причинности не свидетельствует сегодня о невозможности примирить позиции детерминизма и индетерминизма, а отражает прежде всего неизменное на протяжении многих столетий стремление и желание человека понять окружающий мир и закономерности его развития.
Список литературы
1. Рассел Б. История Западной философии. Новосибирск: Сиб. унив. изд-во; Изд-во Новосиб. ун-та, 2001. 960 с.
2. Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1978. 575 с.
3. Юм Д. Трактат о человеческой природе. Мн.: Попурри, 1998. 720 с.
4. Геффдинг Г. Философские проблемы. СПб.: Изд-во О.Н. Поповой, 1904. 124 с.
5. Лаплас П. Опыты философии теории вероятности. М.: Наука, 1908. 208 с.
6. Быховский Б.Э. Шопенгауэр. М.: Мысль, 1975. 206 с.
7. Нарский И.С. Антология мировой философии. В 4-х т. Т. 3. М.: Мысль, 1971. 756 с.
8. Борн М. Физика в жизни моего поколения. М.: Изд-во иностранной литературы, 1963. 536 с.
9. Бор Н. Избранные научные труды в 2-х т. Т. 2. M.: Наука, 1971. 505 с.
10. Реньи А. Письма о вероятности. М.: НТ Пресс, 1970. 96 с.
11. Popper K. The Open Universe. An argument for the indeterminism. Totova, N.Y., 1982. 370 р.
12. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.: Прогресс, 1994. 266 с.
UNDERSTANDING OF CAUSALITY IN MODERN COGNITIVE REALITY AND PHILOSOPHY HISTORY AND SCIENCE
O.E. Shnyreva
This article contains a brief historico-philosophic analysis of causality problem and main trends in modern methodology and science. This research includes a number of theoretical conclusions connected with forming of a new mode of causality which debarbs the conflict between deterministic and indeterministic conceptions in a lot of ways.
Keywords: causality, determinism, indeterminism, probability, quantum mechanics, emergentism.
References
1. Rassel B. Istoriya Zapadnoi filosofii. Novosibirsk: Sib. univ. izd-vo; Izd-vo Novosib. un-ta, 2001. 960 s.
2. Bekon F. Sochineniya v 2-h t. T. 2. M.: Mysl', 1978. 575 s.
3. Yum D. Traktat o chelovecheskoi prirode. Mn.: Popurri, 1998. 720 s.
4. Geffding G. Filosofskie problemy. SPb.: Izd-vo O.N. Popovoi, 1904. 124 s.
5. Laplas P. Opyty filosofii teorii veroyatnosti. M.: Nauka, 1908. 208 s.
6. ByhovskiiB.E. Shopengauer. M.: Mysl', 1975. 206 s.
7. Narskii I.S. Antologiya mirovoi filosofii. V 4-h t. T. 3. M.: Mysl', 1971. 756 s.
8. Born M. Fizika v jizni moego pokoleniya. M.: Izd-vo inostrannoi literatury, 1963. 536 s.
9. Bor N. Izbrannye nauchnye trudy v 2-h t. T. 2. M.: Nauka, 1971. 505 s.
10. Ren'i A. Pis'ma o veroyatnosti. M.: NT Press, 1970. 96 s.
11. Popper K. The Open Universe. An argument for the indeterminism. Totova, N.Y., 1982. 370 p.
12. Prigojin I., Stengers I. Vremya, haos, kvant. M.: Progress, 1994. 266 s.
