CC BY
60
УДК 343 ББК 67.52
ПОЛУЧЕНИЕ ИДЕАЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИИ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ, СВЯЗАННЫХ С НАРКОТИЧЕСКИМИ СРЕДСТВАМИ, ПСИХОТРОПНЫМИ, СИЛЬНОДЕЙСТВУЮЩИМИ И ЯДОВИТЫМИ
ВЕЩЕСТВАМИ
ЛЮБОВЬ ЕВГЕНЬЕВНА ЧИСТОВА,
доцент кафедры криминалистики Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент
Е-mail: tchistova-lubov@yandex.ru
Научная специальность 12.00.12 — уголовный процесс, криминалистика, оперативно-розыскная деятельность Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы, связанные с получением информации о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими, ядовитыми веществами в результате производства допроса и предъявления для опознания. Рассматриваются различные точки зрения по производству данных следственных действий, приводится авторская позиция на этот счет.
Ключевые слова: идеальная информация; расследование преступлений; допрос; предъявление для опознания; наркотические средства, психотропные, сильнодействующие, ядовитые вещества.
Abstract. The article deals with issues related to the receipt of infoimation-tion of offenses relating to narcotic drugs, psychotro-pic-governmental, potent, toxic substances as a result of interrogation and identification parade. Different point of view, the production of data investigation, given the author's position on this matter.
Keywords: perfect information; investigation of crimes; questioning; Presentation for identification; narcotic drugs, psychotropic-WIDE, potent, poisonous substances.
Идеальная информация о любом преступлении, в том числе и связанного с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими, ядовитыми веществами, содержится в показаниях свидетелей, подозреваемых или обвиняемых, и понимается в криминалистике как идеальные следы преступления.
Иногда идеальные следы, или идеальная информация является единственным источником сведений, имеющих значение для дела, поэтому, многие ученые-криминалисты придают им большое значение.
Что касается понятия идеальных следов преступления, в принципе, расхождения в этом вопросе у ученых нет.
Так, Н.П. Яблоков рассматривая следы-последствия события преступления подразделяет их на материальные и нематериальные, или идеальные1.
При этом, по его мнению, идеальные следы проявляются «в виде мыслимых образов преступления в целом, отдельных его моментов и участников данного деяния, возникающих и закрепляющихся в сознании и памяти людей»2.
В.В. Агафонов также подразделяет следы на материальные и идеальные. При этом идеальные следы он определяет как «отображение события или его элементов в сознании человека, мысленный образ воспринятого»3.
Значение идеальных следов в расследовании преступлений отмечали и другие авторы4.
Наиболее полное определение идеальных следов предложила Л.А. Суворова. По ее мнению «идеальные следы преступления — есть криминалистически значимая (уголовно-релевантная) информация, воспринятая и запечатленная человеком
в виде мысленных (памятных) образов, и которая может быть им воспроизведена в вербальной или иной форме либо извлечена из его памяти средствами, допустимыми для использования в уголовном судопроизводстве»5.
Однако, мы не можем согласиться с таким определением.
Прежде всего, как мы уже отмечали ранее, след не может быть информацией. След — это отпечаток. Что касается идеальных следов, то это мысленный образ наблюдаемого человека, предмета, факта, явления в памяти наблюдавшего. В данном случае память представляет собой своеобразный следовоспринимающий объект. С помощью же информации наблюдавший передает описание этого следа следователю или иному должностному лицу. Такая передача представляет собой особенность процесса изъятия такого следа. Если материальный след мы изымаем с помощью различных технических средств ( след пальца — с помощью дактопленки; след орудия взлома — различных слепочных масс; объемный след обуви — с помощью гипса и т.д.), то идеальный след таким же способом изъять нельзя. Поэтому следователь его изымает или получает с помощью информации. Да и сами отпечатки того или иного факта в сознании человека несут определенную информацию о происшедшем или о наблюдаемом лице, например, подозреваемом.
Свидетель-очевидец, наблюдавший факт нападения на потерпевшего, запомнил или запечатлел в своем сознании не информацию о преступнике, а самого преступника, его образ. Поэтому он и передает сведения о нем: росте, телосложении, цвете глаз, форме носа, рта и т.д. В случае задержания преступника и предъявления его для опознания этому свидетелю-очевидцу, он будет сравнивать в своем сознании не информацию о нем, а именно тот его образ, который запечатлился в его сознании.
Таким образом, идеальные следы представляют собой отражение действий другого человека, различных предметов, явлений и т.д. через органы чувств воспринимающего их лица и сохраняющиеся какое-либо время в его сознании.
Одним из самых распространенных следственных действий, в процессе которого происходит обнаружение идеальных следов, является допрос.
Все авторы, рассматривающие проблемы данного следственного действия единодушны в том, что для получения полной и правдивой информации от допрашиваемого, важное значение имеет налаживание с ним психологического контакта.
Однако сам психологический контакт ученые понимают не одинаково.
Так, например, Н.И. Порубов, занимавшийся изучением проблем допроса, полагал, что следователь и допрашиваемый при проведении данного следственного действия находятся в одинаковом положении. В частности, по этому поводу он отмечал следующее: «Психологический контакт — это ... процесс взаимопонимания, сопереживания и взаимного понимания. Психологический контакт возможен там, где его участники испытывают потребность в совместной деятельности и общении друг с другом»6.
Однако, на наш взгляд, такое понятия психологического контакта в расследовании преступлений и, в частности, при производстве допроса, не соответствует действительности. Вряд ли подозреваемый или обвиняемый действительно нуждается в совместной деятельности по расследованию совершенного им преступления и сопереживает следователю, что он не может его полно и объективно расследовать. Скорее всего, наоборот. Но бывают такие ситуации, когда следователь, используя свое мастерство, как профессионала, вынуждает под влиянием доказательств так называемого недобросовестного допрашиваемого давать правдивые показания. Но делает он это не ради следователя, а ради себя, для того, чтобы ему назначили меньшую меру наказания в случае сотрудничества со следствием.
Не видит равенства участников данного следственного действия Н.П. Яблоков, который полагает, что при установлении психологического контакта «следователь решает задачу приспособления участников допроса друг к другу, но без каких-либо уступок со стороны следователя, противоречащих закону или следственной этике»7.
Из данного определения следует, что именно следователю принадлежит руководящая роль и что именно он является хозяином данного положения, создавая условия для получения достоверных показаний.
Как тактический прием определяет данное понятие О.Я. Баев8.
М.М. Шамсутдинов психологический контакт считает тактической комбинацией, применяемой при производстве допроса9.
На наш взгляд, психологический контакт не может быть ни тактическим приемом, ни тактической комбинацией, поскольку именно прием или их сочетание используются следователем для налаживания самого контакта между ним и допрашиваемым.
По мнению М.П. Малютина установление психологического контакта является тактической целью допроса10.
Однако цель допроса — не установление психологического контакта с допрашиваемым, а получение от него достоверных и развернутых сведений относительно предмета допроса. Психологический контакт только способствует этому.
Наиболее приемлемым, на наш взгляд, является определение психологического контакта, как основы применения тактических приемов воздействия11.
Действительно, для того чтобы допрашиваемый стал сотрудничать со следователем, необходимо проявлять к нему интерес и возбуждать в нем потребность в общении. Только тогда, когда подозреваемый или обвиняемый, а в некоторых случаях и свидетель, дающий ложные показания в силу боязни мести со стороны преступников или иных причин, убедится в том, что ему выгодно давать правдивые показания и что со стороны следователя будут приняты все необходимые меры по его защите, только тогда ситуация может стать бесконфликтной.
Таким образом, установление психологического контакта следует считать важным условием для дачи объективных, полных и достоверных сведений допрашиваемым лицом. Но при этом положение допрашиваемого и следователя не должно быть равным. Как совершенно верно по этому поводу заметил Н.Н. Порубов, «Нельзя ради ложного понимания контакта опускаться до уровня обвиняемого, упрощать язык, манерно заигрывать с допрашиваемым. . следователь должен быть для допрашиваемого представителем власти не только в силу правового положения, но и оправдать это морально и интеллектуально»12.
Кроме того, в отличие от контакта в других ситуациях общения, при допросе психологический
контакт носит односторонний характер. Несмотря на то, что следователь хотя и стремится получить как можно больше доказательственной информации от допрашиваемого, в то же время заинтересован в неразглашении имеющихся по делу данных.
Следует отметить, что в криминалистической литературе существует мнение, что предвидеть возможность конфликтной ситуации можно еще до допроса лица, по так называемой предконфликтной ситуации.
Л.В. Бертовский определяет предконфликтную ситуацию как «такое совмещение обстоятельств интересов следователя (как представителя государства), расследующего преступление, и допрашиваемого лица, которое объективно создает почву для реального противоборства между указанными субъ-ектами»13.
Действительно, интересы следователя и допрашиваемого, особенно подозреваемого, обвиняемого, а в некоторых случаях и свидетеля, не совпадают. Особенно это очевидно при расследовании уголовных дел, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядовитых веществ. Однако эти конфликты могут быть разной степени выраженности. И очень важно, что именно в такой период, а именно — предконфликтный, который складывается до начала первого допроса конкретного лица, пытаться сначала сгладить сложившуюся ситуацию, а затем пытаться перевести ее в бесконфликтную.
Для этих целей Л.В. Бертовским предлагается следователю реализовывать следующую программу:
«1. Установления факта предконфликтной ситуации (выявление нежелания допрашиваемого идти на сотрудничество со следствием).
2. Диагностирование причины предконфликт-ной ситуации.
3. Проведение мероприятий, направленных на устранение причины предконфликтной ситуации.
4. В случае отрицательного результата проведенных мероприятий диагностирование конфликта (установления факта дачи полностью или час тично ложных показаний, отказа от дачи показаний, создание допрашиваемым ситуации исключающих возможность проведения допроса и т.д.).
5. Выбор цели и способа тактического воздействия.
6. Организационно-техническая подготовка к тактическому воздействию.
7. Реализация тактического воздействия.
8. Фиксация и оценка полученных результатов.
9. Использование результатов тактического воздействия»14.
Следователь реализует данную программу при помощи тактических приемов.
Однако по поводу их использования в процессе производства следственных действий, в том числе и при допросе, у некоторых ученых-криминалистов возникают возражения.
В частности, А.Р. Белкина смущает редакция ч. 2 ст. 189 УПК РФ, содержащая указания о том, что следователь свободен при выборе тактики допроса. В этом случае, по его мнению, «УПК РФ тем самым разрешает следователю пользоваться любыми из них, в том числе и явно неэстетическими, а то и вовсе незаконными, причем в любых сочетаниях и последовательности»15.
Однако на наш взгляд, опасения автора совершенно напрасны. Поскольку вся деятельность следователя основывается на уголовно-процессуальном законодательстве, законодатель в ст. 9 УПК РФ констатирует, что в ходе уголовного судопроизводства запрещаются осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. А во второй части этой статьи констатируется, что никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению.
Помимо этого, ст. 11 УПК РФ обязывает следователя не только разъяснять участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности и ответственность, но и обеспечивать возможность осуществления этих прав.
А поскольку все тактические приемы не могут быть законодательно закреплены в силу причин, совершенно верно обозначенных Р. С. Белкиным: • «любая попытка дать в одной или даже в системе правовых норм исчерпывающий перечень
тактических приемов может остановить про-
цесс развития и совершенствования научных основ тактики борьбы с преступностью, повышения ее эффективности;
• помещение в законе исчерпывающего перечня тактических приемов невозможно и с точки зрения законодательной техники в силу хотя бы его объема;
• невозможно всеобъемлюще определить порядок применения тактических приемов, ибо не поддаются перечислению все те конкретные ситуации, в которых используются приемы и рекомендации тактики»16.
Поэтому, следователь, готовясь к использованию того или иного тактического приема, разработанного криминалистической тактикой, должен соотносить его с теми требованиями, которые, в частности, указывает в своих работах Р.С. Белкин17.
Что же касается тактических приемов, разработанных криминалистикой и рекомендованных к использованию на практике, следует заметить, что не всегда они используются именно в той ситуации, которая наиболее благоприятна для этого приема.
Например, М.Я. Яковлева в ситуации, когда допрашиваемый отказывается от дачи показаний, в целях преодоления отказа предлагает использовать такой тактический прием, как предъявление доказательств в определенной последовательности18.
На наш взгляд, если в ходе допроса сложилась конфликтная ситуация именно такого характера, предъявлять доказательства в любой последовательности, представляется бесполезно. Если допрашиваемый молчит, то первостепенной задачей следователя является его разговорить. Для этого, следователь может поговорить с ним на отвлеченные темы, т.е. провести беседу без оформления протокола. Чтобы такую тему выбрать правильно, нужно располагать хоть какой-то информацией о личности допрашиваемого: образовании, интеллекте, интересах, семейном положении и т.д. Именно исходя из уровня его развития и отношения к близким можно выстраивать линию поведения в отношении данного лица. В некоторых случаях может быть уместно проявить сочувствие к нему. Особенно если в разговоре выяснится, что является членом большой семьи, причем, старшим. Родители престарелые или больные и забота о всех остальных братьях и сестрах лежит на нем. Что он не может найти по-
стоянную работу по каким-либо причинам и т.д. и поэтому ему пришлось заниматься незаконной деятельностью с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими, ядовитыми веществами, так как за нее хорошо платят. Далее, исходя из ситуации, попытаться объяснить ему, что он не правильно занял свою позицию, молчать не в его интересах. А если известно, что он совершил преступление в группе — объяснить, что пока он будет молчать, его соучастники могут заговорить первыми и всю вину переложат на него. Помимо этого, следует объяснить, что чистосердечные признания могут смягчить ему вину. В тех случаях, если допрашиваемый опасается за свою жизнь и жизнь своих близких и что существует реальная угроза со стороны членов организованной преступной деятельности, оставшихся на свободе, разъяснить ему сущность досудебного соглашения о сотрудничестве и особого порядка принятия судебного решения при таких обстоятельствах.
Предъявлять же доказательства, на наш взгляд, можно только в тех случаях, если допрашиваемый дает ложные показания в целях изобличения его лжи. В противном случае следователь может выложить все доказательства, имеющиеся в его распоряжении, а допрашиваемый, узнав, чем располагает следователь, может скорректировать свою дальнейшую позицию.
Следует отметить, что в криминалистической литературе существует мнение о том, что при допросе подозреваемого в незаконном обороте наркотиков при конфликтной ситуации следует воздействовать на его эмоции. При этом предлагается осуществлять поиск виновных на стороне и приводить аргументацию о том, «что его втянули в незаконный оборот наркотических средств его знакомые, «это они во всем виноваты»»19.
На наш взгляд, это не совсем корректный прием. Вызывать неприязненные чувства к кому-либо — унижает следователя, как представителя властных структур. Располагать к себе допрашиваемого следует не путем склок и других низменных действий, а представлять себя как лидера в любых ситуациях, проявляя при этом твердость и настойчивость. А самое главное — обладая талантом общения, тактически правильно использовать имеющиеся в его распоряжении доказательства с тем, чтобы сначала рас-
положить к себе допрашиваемого, а затем получить от него необходимые для расследования показания.
К тому же, как мы уже ранее отмечали, в незаконный оборот наркотических средств, психотропных, сильнодействующих, ядовитых веществ, подозреваемый может быть втянут по своей воле, так как иного выхода у него небыло. Как показывают результаты изучения уголовных дел, никто из задержанных за незаконные действия с этими средствами и веществами нижних звеньев организованной преступной деятельности (а именно их сначала задерживают сотрудники правоохранительных органов) не имели постоянную работу, но являлись единственными кормильцами в семье. При таких обстоятельствах «виноваты» будут близкие подозреваемого, и возбуждать ненависть к ним таким способом было бы, мягко говоря, не этично. И неизвестно до каких пределов эта ненависть у него может возгореться.
В таких ситуациях следует играть не на низменных чувствах подозреваемого, а наоборот, посочувствовать ему, предложить подумать о своих близких, что они на долгое время останутся без материальной помощи с его стороны, что именно он должен проявлять заботу о них, что у него не все потеряно и с его талантами (если они у него есть) или навыками в какой-то сфере деятельности, может найти себе работу и не обязательно именно на конкретной территории, а в другом регионе и т.д.
Только тогда, когда он почувствует неравнодушие к себе, может проявлять интерес к общению.
То же самое можно сказать и о так называемом тактическом приеме «контрастов», заключающийся в «описании следователем размера санкции за совершенное преступление, а затем допрашиваемому описывается «красивая» жизнь его знакомых крупных поставщиков, находящихся на свободе (отдых за границей, роскошные дома и автомобили)»20. Во-первых, это также прием не совсем этический. Во-вторых, по делам рассматриваемой категории он не может оказывать нужного действия хотя бы потому, что рядовые члены нижнего звена не знают вышестоящих лидеров. В-третьих, в структуре организованной преступной деятельности в сфере рассматриваемых нами преступлений, каждый ее член знает, что он заслуживает те материальные блага в зависимости от того, какие обязанности выполняет.
Следует отметить, что из той же серии приемов некоторые авторы предлагают при допросе членов организованной преступной группы использовать дезинформацию, сталкивать их интересы, разжигать конфликты и т.д. В частности В.А. Шурухнов предлагает: «при производстве допроса лидеров, которые практически во всех случаях отказываются от дачи показаний, используется информация о внутренних противоречиях, имевших место во внутренней структуре формирования, конфликтных ситуациях с руководителями структурных подразделений, входящих в их состав, компрометирующая лидера информация»21.
По-нашему мнению, такой прием содержит признаки провокации, которые может быть и допустимы в оперативно-розыскной деятельности, но должны быть исключены в следственной, так как по совершенно верному замечанию А.Л. Протопопова, «В отличие от преступника, у следователя в его деятельности есть преграды, которые ставят закон и
22
нравственные, этические нормы»22.
Для того чтобы подозреваемый пошел на контакт, особенно если задержаны несколько человек из преступного формирования, может быть, вполне достаточно будет ознакомить его с показаниями соучастника, уже дающего правдивые показания. Данный факт может привести к конфликту между этими двумя подозреваемыми. Но вызван он будет не неправомерными действиями следователя, а путем формирования в его сознании сомнений в надежности соучастника. Если же еще и его роль в совершенном преступлении со слов того же соучастника, преувеличена, эти показания могут подвигнуть в даче показаний и его самого.
В целях изобличения допрашиваемого во лжи, довольно часто при допросе используются тактические комбинации.
Однако в криминалистической литературе можно встретить мнение, что такая тактическая комбинация, как «косвенный допрос», не применима в отношении подозреваемого, поскольку при использовании такой комбинации настоящая цель допроса — получение достоверной информации о некоторых обстоятельствах совершенного преступления, от допрашиваемого скрывается и ответы на интересующие следователя вопросы он получает опосредованным путем. А поскольку в протоколе
задержания некоторые обстоятельства должны быть указаны, то «выяснение этих обстоятельств путем «косвенного допроса» недопустимо»23.
На наш взгляд, так категорично утверждать нельзя. В протоколе задержания подозреваемого указываются помимо даты, времени и места задержания, его основания и мотивы. Причем основания указываются в самом общем виде. А поскольку подозреваемый еще не смог определить линию поведения ввиду внезапности своего задержания, исходя из особенностей его личности, иных обстоятельств, а также наличия доказательств его вины у следователя на данный момент, можно использовать любые допустимые законом тактически приемы, в том числе и тактические комбинации, включая «косвенный допрос».
Еще одним следственным действием, в процессе производства которого обнаруживается идеальная информация как о личности преступника, так и иных предметах и объектах, имеющих значение для дела, служит предъявление для опознания.
Однако в криминалистической литературе существуют разные точки зрения по поводу того, следует ли проводить данное следственное действие, если допрашиваемый на допросе не сообщает всех примет преступника, но уверено заявляет, что может его опознать.
Некоторые ученые считают, что при таких обстоятельствах предъявлять для опознания лицо в натуре ни в коем случае нельзя.
Например, А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский полагают, что «указанные признаки (приметы и особенности) должны быть достаточными для идентификации личности опознаваемого»24.
Н.Г. Муратова и Р.Р. Рахматуллин, наоборот, считают, что «особенность психики позволяет провести предъявление для опознания при минимальной информации о признаках опознаваемого объекта и не исключает достоверности результатов данного
25
следственного действия»25.
Действительно, формирование мысленного образа воспринимаемого объекта, в том числе и личности, представляет сложный психофизиологический процесс, на который влияют многие факторы. Помимо это, в зависимости от особенностей наблюдавшего, последний может не передать словесно запомнившиеся ему приметы преступника,
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
но по сохранившемуся у него на уровне подсознания этого образа, уверенно его опознать. При этом процесс установления тождества основывается на сравнении тех признаков конкретного лица, которые запечатлелись в сознании опознающего в его момент наблюдения с теми, которые он наблюдает при предъявлении ему для опознания. При этом не имеет значения: называл ли он все эти признаки ранее на допросе или по каким-то причинам не придал им значения, но тем не менее хранил их в своей памяти.
В связи с этим следует согласиться с Б.Т. Без-лепкиным, полагающим, что доказательственное значение при опознании имеют не объяснения опознающего, а его вывод о тождестве или различии предъявленного ему объекта и ранее им наблюдаемого — вывод, являющийся результатом мысленного сравнения; сами же объяснения самостоятельного доказательственного значения не имеют26.
Следует отметить, что в криминалистической литературе существует мнение о том, что в целях оживления мысленного образа, запечатлившегося в сознании наблюдавшего конкретное лицо и выявления его индивидуальных признаков, на допросе следует изготавливать субъективный портрет. Это позволит вспомнить и лучше запомнить некоторые элементы внешности, которые на допросе не назывались, но отложились в сознании наблюдавшего. Помимо этого, формирование внешнего облика лица, которое впоследствии предполагается предъявить для опознания, позволит качественно подготовиться к производству данного следственного действия, в частности, осуществить подбор статистов. При этом, как совершенно верно по этому поводу заметил А.М. Зинин, «Специалист-криминалист в процессе изготовления такого портрета должен осуществлять анализ мысленного образа, что само по себе весьма важно для предстоящего опознания. Наряду с этим, изготовленный субъективный портрет актуализирует мысленный образ, дает зрительное представление о внешнем облике лица, которого предстоит опознавать»27.
В криминалистической литературе существует еще один дискуссионный вопрос: возможно ли после предъявления для опознания лица по фотографиям впоследствии предъявлять его для опознания в натуре.
Против такого опознания выступает А.Р. Белкин, который считает, что «в случае успеха такого «повторного» действия невозможно будет утверждать, что опознающий сумел отличить данное лицо или предмет не вследствие того, что ему уже показывали его фотографию»28.
Аналогичную позицию занимает Д.А. Степа-ненко29.
В этом вопросе мы поддерживаем точку зрения тех авторов, которые считают возможным предъявления для опознания в натуре после предъявления того же лица по фотографии. Однако при этом считаем необходимым пояснить, что такое опознание возможно только тогда, когда опознающий не опознал опознаваемого на фотографии. По фотографии производится опознание, чаще всего, на первоначальном этапе расследования, когда предъявлять подозреваемого в натуре нецелесообразно по тактическим соображениям или иным причинам, указанным в законе. Однако если опознаваемый при сравнении предъявленных ему лиц на фотографии с мысленным образом наблюдавшего им ранее лица дал отрицательный ответ, нам представляется, что впоследствии предъявить подозреваемого в натуре возможно, поскольку, как совершенно верно заметил А.М. Зинин, «ни один фотоснимок не может воспроизвести с абсолютной точностью внешний облик человека»30.
Таким образом, зная особенности выявления идеальных следов при расследовании преступлений рассматриваемого вида, возможно при грамотном использовании тактических приемов, разработанных для конкретных следственных действий, наиболее полно выявлять идеальную информацию о интересующих следователя обстоятельств конкретного уголовного дела в целях его быстрого, всестороннего и объективного его расследования.
1 См. напр.: Яблокое Н.П. Криминалистика: Учебник. 2-е изд. М. 2006. С. 24.
2 Яблокое Н.П. Там же. С. 25.
3 Криминалистика: Учебник / Под ред. А.Г. Филиппова. 4-е изд. перераб. и доп. Серия Университеты России. Бакалавр. Гл. 5. М. 2009. С. 88.
4 См. напр.: ТимошенкоП.Ю. Тактические и технические аспекты обнаружения и использования идеальных отображений в криминалистике: Дисс... канд. юр. наук. Киев. 1988;БелкинР.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. М. 2001. С. 64—65; и др.
5 Суворова Л.А. Идеальные следы в криминалистике. М. 2006. С. 36.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
6 Порубов Н.И., Порубов А.Н. Допрос: процессуальные и криминалистические аспекты. М.: Юрлитинформ. 2013. С. 69.
7 ЯблоковН.П. Криминалистика: Учебник. М., 2006. С. 243.
8 Баев О.Я. Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. Следственная тактика: научно-практическое пособие. М. Экзамен. 2003. С. 26—27.
9 Шамсутдинов М.М. Производство предварительного следствия следственной группой (процессуальные, управленческие и тактико-психологические аспекты): Дисс... канд. юрид. наук. Казань, 2005. С. 187.
10 Малютин М.П. Тактические приемы, их допустимость и использования для достижения тактических целей допроса: Дисс. канд. юр. наук. Краснодар. 2001. С. 114.
11 Игнатенко Е.А. Психологический контакт как основа применения приемов воздействия на допрашиваемого подозреваемого (обвиняемого) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2012. № 6 (20). Ч. 2. С. 94—96.
12 Порубов Н.Н., Порубов А.Н. Указ. соч. С. 74.
13 Бертовский Л.В. Конфликтные ситуации при допросе: содержание и программы по их разрешению. // Допрос: процессуальные и криминалистические проблемы (памяти профессора Н.И. Порубова: 55-е криминалистические чтения 20 ноября 2014 г. Ч.1. М.: Академия управления МВД РФ. 2014. С. 70.
14 Бертовский Л.В. Указ. соч. С. 75.
15 Белкин А.Р. Общие правила производства допроса: уточнение процессуальной регламентации. // Криминалистическая тактика: современное состояние и перспективы развития: 56-е криминалистические чтения 29 октября 2015 г. Ч. 1. М.: Академия управления МВД РФ. 2015. С. 84.
16 Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Россинская Е.Р. Криминалистика: Учебник для вузов. М., 2008. С. 453—454.
17 Там же. С. 453—456.
18 Яковлева М.Я. Некоторые вопросы преодоления противодействия расследованию в ходе допроса // Вестник криминалистики. Вып. 2 (30). М.:Спарк. 2009. С. 63.
19 Гавло В.К., Удовиченко В.С. Проблемы допроса подозреваемого в незаконном обороте наркотиков. // Допрос: процессуальные и криминалистические проблемы (памяти профессора Н.И. Порубова): 55-е криминалистические чтения
20 ноября 2014 г. Ч. 1. М.: Академия Управления МВД РФ. 2014. С. 164—165.
20 Гавло В.К., Удовиченко В.С. Указ. соч. С. 165.
21 Шурухнов В.А. Особенности допроса в условиях противодействия расследованию // Допрос: процессуальные и криминалистические проблемы (памяти профессора Н.И. Порубова):
55-е криминалистические чтения 20 ноября 2014. Ч. 2. М.: Академия управления МВД РФ. 2014. С. 391.
22 Протопопов А.Л. Провокация в уголовном судопроизводстве // Вестник криминалистики. Вып. 4 (40). М.: Спарк. 2011. С. 23.
23 Чебуренков А.А. «Косвенный допрос» как разновидность тактической комбинации при расследовании преступлений. // Организация деятельности органов расследования преступлений: управленческие, правовые и криминалистические аспекты (к 60-летию кафедры управления органами расследования преступлений): Международ. науч.-практ. конф. 23—24 апреля 2015 г. Ч. 2. М.: Академия управления МВД РФ. 2016. С. 424.
24 Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Комментарий к УПК РФ. 5-е изд. перераб. и доп. М.: Проспект, 2009.С. 558.
25 Муратова Н.Г., Рахматуллин Р.Р. Проблемы реализации тактических приемов сторонами при производстве опознания: следственные ошибки и иные пробелы // Судебная власть и уголовный процесс. Научно-практический журнал. 2015. № 4. С. 130—136.
26 БезлепкинБ.Т. Комментарий к УПК РФ (постатейный). 13-е изд. перераб и доп. М.: Проспект, 2015.
27 Зинин А.М. Тактические особенности предъявления лица для опознания // Криминалистическая тактика: современное состояние и перспективы развития: 56-е криминалистические чтения 29 октября 2015 г. Ч.1. М.: Академия управления МВД РФ. 2015. С. 245.
28 Белкин А.Р. Процессуально-тактические сложности предъявления для опознания // Вестник криминалистики. 2015. № 4 (56). С. 34.
29 Степаненко Д.А. Вопросы тактико-криминалистического обеспечения предъявления для опознания // Криминалистическая тактика: современное состояние и перспективы развития:
56-е криминалистические чтения 29 октября 2015 г. Ч. 2. М.: Академия управления МВД РФ. 2015. С. 207—212.
30 Зинин А.М. Указ. соч. С. 346.
УДК 342 ББК 67.401
«ТРУДОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ИНОСТРАННЫХ ГРАЖДАН НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ»
СВЕТЛАНА АНАТОЛЬЕВНА АКИМОВА,
доцент кафедры конституционного и муниципального права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук
E-mail: 203.019@mail.ru
Научная специальность 12.00.14 — административное право; административный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматривается осуществление иностранными гражданами трудовой деятельности на территории Российской Федерации. Раскрывается особенности, принципы и механизм осуществления иностранными гражданами трудовой деятельности на территории России в соответствии с законодательством Российской Федерации.
