CC BY
56ОБЩЕСТВЕННАЯ МЫСЛЬ: ПРИКЛЮЧЕНИЯ «СРЕДНЕГО КЛАССА» В РОССИИ
Я.М. Щукин
ПОЛСТЕРЫ И СРЕДНИЙ КЛАСС1
Организации, занимающиеся исследованием общественного мнения (полстеры - от англ. public opinion poll - опрос общественного мнения), оказывают заметное влияние на формирование представлений читающей публики о современном российском социуме и его структуре. Следует отметить, что в России, в отличие от многих других стран, «изучение общественного мнения» и «социология» зачастую рассматриваются как синонимы. Предполагается, что полстеры не только замеряют общественное мнение, но и рассказывают обществу о том, как оно устроено. При этом стандартных форм описания социальной структуры не существует. Советская схема «пролетариат / трудовое крестьянство / "прослойка" интеллигенция» очевидно неадекватна постсоветской реальности - для характеристики современной социальной структуры требуются иные категории. Описывая новые социальные группы, российские полстеры попутно вырабатывают новый язык для описания социальной реальности. Констатируя: «У нас есть социальные группы А и В», - они фактически утверждают: «Наше общество устроено таким-то образом». В данной статье на основе анализа подходов, предложенных тремя ведущими российскими полстерами - Левада-Центром, ВЦИОМом и ФОМом, - мы попытаемся показать, как деятельность полстерских организаций влияет на общественные дискуссии о среднем классе и о путях развития России.
1 Исследование проводится при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, грант № 13-03-00 553а.
Все три организации являются «фабриками опросов»1, которые проводят как общественно-политические, так и маркетинговые исследования. Они используют различные способы информирования широкой публики о своей работе. Во-первых, у всех трех организаций имеются вебсайты2, на которых публикуются результаты исследований. Во-вторых, представители средств массовой информации включают предоставляемые полстерскими организациями данные, а также их интерпретации в собственные материалы. В-третьих, социологи из этих центров публикуют статьи в «непрофессиональных» изданиях, а также дают им интервью. Наконец, они пишут для профессиональных изданий (в том числе - и аффилированных с рассматриваемыми здесь центрами). Так, Левада-Центр издает «Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии», ВЦИОМ - «Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены»; ФОМ с 2006 по 2008 г. издавал журнал «Социальная реальность». Таким образом, все три центра достаточно широко представлены в информационном поле. Вместе с тем есть некоторые различия с точки зрения налаженных каналов сотрудничества с конкретными изданиями: если интервью с В. Федоровым (ВЦИОМ) скорее можно обнаружить в журнале «Эксперт», который считается прокремлевским, то статью Б. Дубина (Левада-Центр) больше шансов прочитать в оппозиционной «Новой Газете».
1Левада-Центр - старейшая организация, занимающаяся исследованием общественного мнения в России; он был основан в 1987 г. и носил название ВЦИОМ (Всесоюзный центр изучения общественного мнения). Первым руководителем центра была Т. Заславская; Ю. Левада стал его директором в 1988 г. В 2003 г. в результате конфликта между Ю. Левадой и администрацией президента Ю. Левада и ряд сотрудников покинули центр и образовали новую организацию, которая сначала носила название ВЦИОМ-А, а затем стала именоваться Левада-Центром. В настоящий момент директором центра является Л. Гудков. После описанных событий 2003 г. ВЦИОМ возглавил В. Федоров, и фактически была создана новая организация с новыми сотрудниками. Таким образом, наследником «старого» ВЦИОМа следует считать Левада-Центр, а не «новый» ВЦИОМ. ФОМ (фонд «Общественное мнение») был создан в рамках ВЦИОМ в 1991 г., а в 1992 г. стал самостоятельной организацией. Таким образом, первоначальный состав сотрудников ФОМ состоял из бывших сотрудников «старого» ВЦИОМа. ФОМ руководит А. Ослон.
2 Левада-Центр: [Сайт Левада-Центра]. - Режим доступа: Шр://шшш. levada.ru; Фонд «Общественное мнение»: [Сайт ФОМа]. - Режим доступа: http://fom.ru; ВЦИОМ: [Сайт ВЦИОМа]. - Режим доступа: http://wciom.ru
Описание новой социальной группы
Между тремя организациями не существует принципиальных различий в подходах к эмпирическому описанию «среднего класса». Все выделяют несколько критериев принадлежности к среднему классу - образование, доход, «модели поведения» и т.д. В. Федоров (ВЦИОМ) так описывает этот процесс:
«А в России еще проблема в том, что само понятие среднего класса у нас не устоялось. Самоотнесение человека - необычно для большинства россиян. Поэтому, когда мы проводим опросы, сталкиваемся со сложностью, что никто не понимает, что такое средний класс. Мы вынуждены моделировать сами. Например, такой признак свидетельствует, что человек относится к среднему классу или нет? Предлагаем 20 признаков, из них выбираем пять наиболее популярных и идем на второй круг. Исходя из этого признака - вы отнесли себя к среднему классу? Выясняется, что основные признаки, по которым россияне согласны относить к среднему классу, такие - способность содержать себя, не роскошь, не богатство, но и не бедность. Второй признак - достойное жилье, представления о достойном жилье у россиян сильно отличаются от представления москвичей и стран Запада. Мы привыкли жить в небольших квартирах. Главное, чтобы была своя квартира, - если она есть - мечта сбылась. Дальше - чтобы были деньги на ремонт. Англичанин или француз не назвал бы это достойным жильем. Другой признак - два автомобиля на семью, способность дать хорошее образование своим детям, в том числе платное. Эти признаки наиболее часто употребляются россиянами как признаки принадлежности к среднему классу. После этого мы спросили - вы можете себя отнести к среднему классу? У нас получилось несколько цифр - от 18 до 42% опрошенных россиян, в зависимости от признака, готовы отнести себя к среднему классу. Мы идем по нижней планке - 18-20%» [Федоров, Бадовский, 2008]
Решение о том, «по какой планке идти», является достаточно произвольным. Соответственно, доля российских граждан, которые принадлежат к среднему классу, может составлять от 15 до 50%.
Можно, конечно, посмеяться над «точностью» такого социального измерения, но интереснее проанализировать социальную
функцию подобных утверждений1. С началом реформ уровень жизни значительной части российских граждан понизился. Большинство могло про себя сказать: «Нам стало хуже». Даже достаточно скромный потребительский идеал позднего застоя - квартира, машина, дача - стал казаться чем-то малодостижимым. В результате многие граждане стали считать себя «неуспешными», что, безусловно, плохо для социальной жизни. Возникло новое понятие «фолк-социология» - «новые русские». С одной стороны, это люди «сверхуспешные», которые не только осуществили советский потребительский идеал, но и превзошли его в разы. С другой стороны, в массовом сознании они явно представлялись как «не-мы» / «другие» - «новые русские» стали героями анекдотов, как евреи или чукчи. Получалось, что успех - это что-то нехарактерное для «нас», т.е. обычных людей. И вот на фоне такой «депрессивной социологии» возникает новое понятие - «средний класс». С одной стороны, это явно не «новые русские». С другой стороны, неуспешными этих людей тоже назвать нельзя. Это наемные работники, т. е. категория, по определению массовая. При этом их уровень дохода позволяет нормально жить - т.е. выводит за рамки группы «стало хуже». Возникла история (относительно) массового успеха - явление, для любого общества очень полезное.
Полстеры-социологи оказались перед выбором между двумя возможными подходами к описанию среднего класса: ограничительным и расширительным. В первом случае требовалось выбрать более строгие критерии, ограничивающие «доступ» в средний класс. Например, применительно к 2000 г., можно было бы сказать, что членами среднего класса могут считаться индивиды, имеющие месячный доход не ниже $2000 на члена семьи, обязательное высшее образование, машину-иномарку, четырехкомнатную квартиру с евроремонтом и имеющие возможность отдыхать за границей два раза в год. В случае же расширительного подхода планка должна быть понижена: например, уровень дохода - около $1000 в Москве и $500 в провинции, образование - от среднетехнического и выше, машина может быть любой, квартира -только чтобы не «хрущевка», а отдыхать за границей можно раз в два года. Условия прохождения в средний класс при расширитель-
1Многие из приведенных здесь соображений впервые возникли в ходе совместной с А. Левинсоном и О. Стучевской работой над статьей, посвященной среднему классу [Левинсон и др., 2004].
ном подходе оказываются гибкими, и средний класс получается «классом-гармошкой», который можно то расширить до 50% населения, то сузить до 15%. При этом общая установка идет именно на расширение: «Если вы сегодня еще чуть-чуть не средний класс, то завтра вы им уже станете!». Примечательно, что все три рассматриваемые нами организации сделали выбор в пользу расширительного подхода.
Такая социальная терапия была полезной для российского общества 2000-х. Создавая историю массового успеха и делая средний класс доступным для всех, полстеры-социологи помогали гражданам вырабатывать здоровую самооценку и создавать собственные истории успеха - что для взрослого человека безусловно полезно, особенно в не перегруженном гуманностью и взаимным поощрением российском обществе. Вслед за разработкой категории среднего класса наступила пора ее активного применения -стали появляться публикации «Средний класс и Х»: автомобиль [Журенков, Мельников, 2012], отпуск [Яковлева, 2006], фитнес [«Люди-XXI»: Индустрия спорта и тела, 2008; Маринович, 2013]. Российским гражданам предлагалось взглянуть в социологическое зеркало и оценить себя. keeping up with the Joneses»1 - ментальная операция, в разумных пределах полезная, ибо она способствует экономическому росту в масштабах страны и поддержанию хорошей самооценки на индивидуальном уровне.
Впрочем, не всем специалистам концепция «среднего класса-гармошки» кажется продуктивной. Так, социологи ФОМа сочли это понятие слишком неопределенным и в 2008 г. предложили взамен концепцию «людей-XXI». «Люди-XXI» - это «инновационный слой» российского общества, который выделяется по критерию использования как минимум шести инновационных практик из 17, разбитых на несколько групп [см.: Абрамов, 2009; «Люди-XXI»: Инновационный слой общества, 2008]:
«Новые технологии»:
1. Пользование мобильным телефоном.
2. Пользование компьютером.
3. Вождение автомобиля.
1 Расхожая фраза в английском языке, обозначающая процесс сравнения собственного материального достатка с достатком соседей / знакомых. «Если у всех моих знакомых есть айфон, то и мне надо его купить, в независимости от того, нужен он мне или нет» - примерно такая логика.
«Активное финансовое поведение»:
4. Покупка товаров в кредит.
5. Получение банковских кредитов.
6. Обращение с валютой.
7. Пользование пластиковой карточкой.
8. Инвестирование в ценные бумаги.
«Стремление к расширению горизонта»:
9. Получение дополнительного образования.
10. Пользование Интернетом, ведение переписки по электронной почте.
11. Покупка туристического и / или спортивного снаряжения.
12. Поездки за границу.
«Рационализация времени»:
13. Доставка товаров на дом.
14. Пользование услугами домработниц и нянь.
15. Полеты на самолетах.
«Забота о себе, своем здоровье»:
16. Занятия в фитнес-центре или спорт-клубе.
17. Посещение косметических салонов.
Подход социологов ФОМа интересен, и мы к нему еще вернемся, обсуждая теории постсоветского общества, стоящие за тем или иным видением среднего класса. Здесь же отметим, что, стремясь уйти от узкого подхода, основанного на доходе / потреблении, ФОМ все равно вынужден оперировать потребительскими практиками. В 2008 г. определенный таким образом инновационный слой составлял 20% населения [«Люди-ХХ1»: Пресс-релиз проекта, 2008]. Термин «люди-ХХ1» / инновационный слой имеет гораздо меньшее хождение в прессе и обществе, чем категория «средний класс» (хотя интересно отметить его родство с понятием «креативный класс», получившим распространение позднее в связи с протестной активностью). Практики, представленные в списке, становились все более доступными для россиян на протяжении 2000-х годов, так что можно сказать, что ФОМ также использует для описания инновационного слоя, который, на мой взгляд, можно считать прямым аналогом понятия среднего класса, расширительный подход.
Эволюция темы среднего класса в общественных дискуссиях тоже может рассматриваться как история успеха. В начале - середине 2000 г. шли бесконечные споры о том, есть ли средний класс в России; те, кто признавал его существование, характеризовали его как «небольшой / нарождающийся», иногда - как «расширяющийся». Но в 2008 г. Путин сделал заявление о том, что 70% граждан России должны быть в среднем классе к 2020 г. [Путин, 2008]. А после кризиса 2008 г. стали обсуждать, «как нам сохранить средний класс», - иными словами, его существование больше не ставилось под сомнение. В настоящее время этот вопрос даже не поднимается. Полстеры сыграли немалую роль в признании данной социальной группы: благодаря им в общественной дискуссии постоянно присутствует эмпирическая информация относительно дохода, поведения и установок среднего класса. Можно сказать, что полстеры не дают среднему классу «исчезнуть».
Следует отметить, что все вышесказанное относится к среднему классу как повседневному понятию, которое используют журналисты и обычные граждане. Исследователи Левада-Центра разрабатывают данное понятие и на уровне теории, рассматривая средний класс как социального актора современного российского общества. Именно в этом смысле Л. Гудков говорит, что «у нас среднего класса нет» [Гудков, Кобызова, 2013]; а А. Левинсон говорит, что middle class произвел определенную этику, которая теперь уже этикой среднего класса не является, так как стала всеобщей [Левинсон, 2009]. Подобное теоретически-нагруженное понятие среднего класс будет рассмотрено ниже, когда речь пойдет о теории общества и о связи между средним классом и московскими протестами 2011-2013 гг.
Средний класс за пределами потребления
Помимо проблематики потребления, можно выделить несколько тем, которые присутствуют в изучении среднего класса.
Все исследователи отмечают в качестве характеристики среднего класса достижительное поведение, результатами которого являются успех и связанная с ним хорошая самооценка. Люди совершили поступок - взяли на себя ответственность за себя, свою семью, иногда - за небольшой коллектив. Они добились успеха и чувствуют, что обязаны этим успехом в основном себе [Левинсон и др., 2004; «Люди-XXI»: Инновационный слой общества, 2008].
Нередко подчеркивается, что средний класс предъявляет спрос на законность и «правила игры». Новые русские (и вообще сверхбогатые) могут действовать по партикуляристским правилам и покупать государство и правосудие; средний класс - нет. Соответственно, ему нужна законность [Левинсон и др., 2004]. Существует также во многом схожий консервативный аргумент: среднему классу есть что терять, поэтому он выступает против политических потрясений [Федоров, 2012 а].
Все исследователи отмечают связь образования и принадлежности к среднему классу. Люди с высшим образованием перепредставлены в среднем классе. Образование рассматривается россиянами как «пропуск» в средний класс [Левинсон, 2008; Шумакова, 2008]. В связи с этим показателен анализ феномена «плохого образования». Считается, что за последнее время в России появилось множество вузов с откровенно слабым уровнем преподавания. Возникает вопрос: зачем молодежь идет учиться в эти вузы, откуда возникает спрос на «плохое образование»? Оказывается, что это «плохое образование» является тем не менее хорошим социальным лифтом - т.е. увеличивает шансы человека, его получающего, на попадание в средний класс. В этих слабых вузах студентам прививают некоторые цивилизационные навыки, которые работодатели хотят видеть в сотрудниках, претендующих на «среднеклассовые» позиции [Левинсон, 2012 а].
Таким образом, личностные характеристики представителей среднего класса, отмечаемые полстерами, оказываются достаточно привлекательными: достижительская ориентация, чувство ответственности, спрос на образование и законность. Складывается представление, что наличие этого класса должно идти «на пользу» российскому обществу. Эта идея безусловно стоит за желанием различных субъектов - от социологов до власти - видеть средний класс как «расширяющийся» и постепенно захватывающий все большую часть российского общества. К проблеме связи между ростом среднего класса и развитием российского общества я вернусь в заключительной части, в следующем же разделе постараюсь показать, как данный феномен укладывается в различные теории российского общества - явные или неявные, - которыми оперируют три полстерские организации.
Средний класс и социология российского общества
В исследованиях Левада-Центра проблема среднего класса рассматривается в рамках теории «советского / постсоветского человека», изложенной в многочисленных работах Ю. Левады, Л. Гудкова, Б. Дубина и А. Левинсона. Она развивает логику теории возникновения современного общества (modern society) или западной цивилизации (Western civilization). Современный человек / современное общество характеризуется критическим использованием разума, рациональностью, генерализированным доверием и высокой солидарностью (которая необходима для существования сложноустроенного общества с высокой степенью дифференциации). Кроме того, для современного человека характерны универсалистские установки, уважение к правам индивида и принятие «высоких» ценностей собственной цивилизации (таких, как добро, справедливость, красота)1. Советская модерность была особенной, она производила не классического современного человека, а человека советского, характеризующегося следующими признаками: непереработанный опыт массового насилия, негативная идентичность, суженный горизонт солидарности и неумение выстраивать «промежуточные» социальные организации (последствие социоцида). Многие эти черты переходят к человеку постсоветскому и преобладают в современном российском обществе. Представители среднего класса находятся в процессе «преодоления» в себе некоторых характеристик постсоветского человека.
Рассмотрение среднего класса в рамках теории постсоветского человека позволяет делать интересные интерпретации результатов опросов.
Пример тому - история с вопросом о миграционных настроениях среднего класса. В печати она получила слишком упрощенную и неверную трактовку: считается, что «средний класс хочет уехать из России». Социологи Левада-Центра (в частности, Л. Гудков) попытались предложить журналистам более сложную интерпретацию, принимающую во внимание, что массовый опрос - это прежде всего диалог респондента с символически значимыми партнерами. Для российского гражданина один из таких
1Автор, разумеется, не претендует на полное изложение теории современного общества (а тем более различных вариантов ее критики). Хотелось бы просто примерно указать читателю, о каком корпусе идей идет речь.
партнеров - власть. Когда представитель среднего класс заявляет о своей готовности уехать, это не значит, что человек принял жизненное решение и работает над его выполнением. Это значит, что власти сообщается, что человек не чувствует свою защищенность перед возможным произволом и насилием, даже несмотря на высокий доход и статус, поскольку произвол и насилие присутствуют в обществе всюду. «Символическое» желание уехать - это прежде всего способ высказаться о трудностях своего существования в России [Пятая волна... 2008]. А также показатель того, что люди не способы выстроить социальные организации «промежуточного» уровня для решения этой проблемы - как и предсказывает теория советского / постсоветского человека. Социологи Левада-Центра обычно пытаются донести до публики представление о различной структуре мотиваций и о некоторой «сложности» устройства даже, казалось бы, «простейшего» социального действия.
У ВЦИОМа и ФОМа явно выработанной теории советского / постсоветского общества нет. Тем не менее в своих публикациях они развивают достаточно интересные представления о том, как российское общество устроено и что в нем происходит. Социологам ФОМа кажется неправильной негативная онтология, развиваемая Левада-Центром, поэтому они пытаются сосредоточиться на описании того, как те или иные практики и институты в России все-таки возникают. Отсюда - понятие «инновационный слой» и повышенное внимание к социологии инноваций. Следует отметить, что 17 практик, представленных в списке ФОМа, заимствованы из современных западных обществ. Можно предположить, что эти практики должны постепенно распространиться от «инно-ваторов» ко всем остальным россиянам. Таким образом, ФОМ развивает нейтральную теорию догоняющей модернизации / догоняющего развития - «нейтральную» в том плане, что «отставание» рассматривается без негативных оценок. Внимание фокусируется на изучении процесса осваивания новых практик. Подобный подход имеет как сильные, так и слабые стороны.
С одной стороны, он позволяет проводить интересные эмпирические исследования. Например, исследование И. Климова об ипотечных заемщиках в Иркутске показывает, как россияне осваивают новый способ обеспечения себя жильем, как это влияет на их «жизненные проекты» и какие формы социального взаимодействия при этом используются [Климов, 2009].
С другой стороны, многие вещи не проговариваются, в силу чего описание социальных феноменов остается неполным. Если
Левада-Центр пытается понять, почему россияне недовольны своей жизнью и не готовы к коллективному действию ради ее изменения, то ФОМ такие вопросы в своей аналитике не разрабатывает. Соответственно, процесс осваивания инноваций отрывается от других важных вопросов: например, когда все россияне начнут летать на самолетах, станут они наконец довольны жизнью?
Различие между ФОМом и Левада-Центром можно показать на примере исследования важной темы «средний класс и солидарность». ФОМ провел количественное исследование, по результатам которого выяснилось, что инновационный слой больше склонен к солидарности, чем россияне в среднем [«Люди-ХХ1»: Инновационный слой общества, 2008]. Кроме того, в исследовании ипотечных заемщиков было показано, что представители инновационного слоя потенциально готовы к организации ради достижения своих целей, если в этом возникнет необходимость [Климов, 2009]. Таким образом, результаты интерпретируются в логике «прогресс налицо - стакан наполовину полон». Левада-Центр же провел исследование, показавшее наличие у представителей среднего класса замечательных личных качеств (успех, терпимость и т. д.), но в то же время - отсутствие у них солидарности и способности к коллективному действию [Левинсон и др., 2004]. Результаты были интерпретированы в логике «прогресс отсутствует - стакан наполовину пуст». Разумеется, все зависит от того, на каком уровне поставить планку. Левада-Центр утверждает, что предприниматели и бюрократы не готовы организовать жизнь местного сообщества на разумных и гуманных основаниях, - из них не получается просвещенной и прогрессивной элиты. А ФОМ показывает, что существуют привычные для России «объединения по жизненным показаниям», - люди готовы организовываться, «когда придет беда», но не готовы работать совместно ради достижения позитивных целей в будущем.
У ВЦИОМа теория российского общества также присутствует, хотя и в неявном виде. Ее можно охарактеризовать как тран-зитологию с консервативным уклоном. Предполагается, что российское общество движется в направлении некоего желаемого состояния, причем это движение осуществляется под руководством и контролем существующей власти и лично В. Путина. В классической транзитологии принято считать, что в 90-е годы закладывались основы рыночной экономики, а в 2000-е годы пожинались плоды 90-х. Руководитель же ВЦИОМа В. Федоров утверждает, что в 90-е годы дела в России шли в неправильном
направлении, а потом появился Путин и исправил ситуацию [Федоров, 2012 Ь]. Кроме того, классическая транзитология предполагает «открытость миру» как некоторую ценность, а Федоров считает, что Россия существует во враждебном окружении и надо быть готовым отстоять нашу независимость и свободу от кого-то, кто на них покушается [Федоров, 2011]. При этом средний класс, со всеми его замечательными характеристиками, оказывается детищем 2000-х и политики В. Путина, а не 90-х и реформ Е. Гайдара. Таким образом, с одной стороны, имеется западническая установка на модернизацию, а с другой - консервативная установка на поддержку существующей власти. Как будет показано в следующем разделе, это сочетание делает очень интересным отношение ВЦИОМа к протесту.
Протест и средний класс
Оппозиционную активность 2011-2013 гг. часто называют протестом среднего класса. Это суждение, по-видимому, является следствием определенной теоретической / идеологической установки. Считается, что сначала люди должны удовлетворить «первичные потребности», а уже только потом начинать думать о честности, человеческом достоинстве, справедливости и прочих «высоких материях». Получается, что последние имеют классовую окраску: зажравшийся средний класс протестует, а Уралвагонзавод скромно работает. Простым людям честные выборы не нужны - это все ваши интеллигентские штучки. Считая подобное представление о человеческой природе неправильным, социологи Левада-Центра1 приложили немало усилий, чтобы показать, что московский протест - это не протест среднего класса. Как уже отмечалось, средний класс - это понятие-гармошка: он выделяется на основе средневысокого дохода / потребления. Участники протестных акций 2011-2013 гг. отличались от «в среднем по Москве» уровнем образования, но не уровнем дохода [Дубин, 2012 Ь]. И в данной логике если большинство опрошенных заявляют, что они не могут купить машину, мероприятие нельзя назвать протестом среднего класса [Левинсон, 2012 Ь].
1Позиция социологов Левада-Центра относительно человеческой природы имеет своих критиков (см. обмен мнениями между Ю. Левадой и А. Миллером на polit.ru относительно различных представлений о человеческой природе - просвещенчески-либерального и консервативного) [Левада, 2004]).
Эмпирический портрет участников протеста, который приводят исследователи ВЦИОМа, во многом повторяет портрет Левада-Центра: подчеркивается образование как отличительная характеристика участников. Также показывается, что участники протеста занимают социальное положение «выше среднего», но они отнюдь не богачи: «В итоге можно выделить три фактора, отделяющие участников протестного движения от среднего россиянина, - высокий материальный и профессиональный статус, подверженность "революции ценностей" и высокая неудовлетворенность существующим положением дел в стране» [Федоров, 2012 а]. Под «революцией ценностей» здесь понимается ситуация, когда ценности выживания уступили место ценностям самореализации - в духе теории Ингельхарта о «постматериализме». Относительно связи протеста и среднего класса подчеркивается, что «средний класс и протестное движение - это пересекающиеся, но далеко не совпадающие множества: не все участники протеста относятся к среднему классу, и не весь средний класс участвует в протестах» [там же]. То есть эмпирический портрет участника протеста мало разнится между двумя организациями; социологи обеих организаций показывают неточность «лобового» описания протеста как «протеста среднего класса».
В то же время связь между протестом и средним классом в работах полстеров прослеживается, но носит опосредованный характер. Кроме того, представления о природе российского общества, описанные в предыдущем разделе, оказывают влияние на то, как интерпретируется протест и как он оценивается.
Социологи Левада-Центра предлагают либеральную перспективу для анализа протеста 2011-2013 гг., которая в целом укладывается в представления современных социальных наук о связи между гражданским обществом, политическими правами и буржуазией. Люди участвовали в протестных акциях прежде всего в качестве граждан / горожан, осознающих себя ответственными за происходящее в стране. Другими словами, преодолевших комплекс «советского человека», который не видит социальности за пределами семьи / друзей. Конечно, важно, что протестные акции имели место в Москве / Санкт-Петербурге - т.е. в ресурсно-богатых центрах [Волков, 2012; Дубин, 2012 с; Гудков, Алехина, 2012]. Протестующие действительно имели ресурсы - прежде всего, образовательные, -которые в условиях нынешнего российского общества могут быть конвертированы в доход. Но протестовали они в качестве граждан / горожан [Варшавская, 2012] - т.е. связь со средним классом может
быть установлена через проблематику «третьего сословия» и развития модерной социальности в России. Протест - это прежде всего проявление нового отношения к социальной жизни, когда человек из наблюдателя превращается в участника. С точки зрения теории постсоветского человека, это, безусловно, положительное явление в истории России. Л. Гудков готов высказывать критику в отношении протестующих - например, он говорит о сохранении «персонали-стического отношения к политике» среди протестующих и о трудностях превращения протеста морального в успешный политический протест [Гудков, Алехина, 2012; Гудков, Кобызова, 2013], - но в целом Левада-Центр относится к протесту положительно.
ВЦИОМ предлагает консервативный взгляд на протест. Участники протеста предстают не авангардной группой российского общества, а «смутьянами», которые протестуют без достаточных на это оснований (см. название соответствующего интервью В. Федорова [Федоров, 2012 b]). В этом же интервью подчеркивается отличие протестующих от «простых россиян»; протестующие -это «активное меньшинство Facebook». Проводится аналогия с 1812 г., когда под общественным мнением понималось мнение дворян, а остальная страна права голоса не имела. Федоров утверждает, что «сейчас "партия Facebook" активно пытается навязать нашему обществу именно такую, сугубо элитарную и антидемократическую структуру высказывания». Далее возникает интересная конструкция: протест рассматривается как «неподготовленный выстрел раньше времени», в результате которого были активизированы «неправильные ценности» - ценности «патриархального, автаркичного и автократического общества» (имеются в виду «антигейский» закон, осуждение участниц панк-молебна Pussy-Riot и прочие проявления фундаментализма).
С учетом описанных выше теоретических воззрений В. Федорова, такое отношение к протесту выглядит вполне логичным. Если рассматривать президентство В. Путина как гарантию экономического развития и политической независимости России, то действительно протест против Путина становится разрушительным действием «незрелого» общества. В то же время примечательно отношение В. Федорова к содержательным идеям протестующих. Статью «про смутьянов», в которой анализируются причины спада протестного движения, он завершает идеями, с которыми участники протеста вполне согласились бы [Федоров, 2012 а]. Например, утверждается, что в России не функционирует «повседневное государство»: полиция, суд, местное самоуправле-
ние. Соответственно, многие молодые профессионалы понимают, что в России жить «неудобно», а в двух часах лета есть страна Германия, в которой жить «удобно». В том же разделе присутствуют и другие традиционные «оппозиционерские» требования: радикальное изменение инвестиционного климата, реформы образования и здравоохранения, модернизация производства. В другом интервью Федоров приводит классический «оппозиционерский» анализ того, как в России не сложилось адекватной партийной системы и нормального способа передачи власти [Федоров, 2011].
В целом ВЦИОМ четко формулирует классическую консервативную позицию: России нужны постепенные реформы под руководством правильной власти - и существующая власть такой правильной властью является. Новые группы в обществе, пытающиеся на эту власть повлиять, заботятся исключительно о собственных интересах, а не о всеобщем благе. В то же время многие требования новых групп разумны, но сами они не готовы к тому, чтобы их осуществить. Право политической и социальной субъ-ектности остается за властью.
Представители ФОМа также высказались по поводу протестов 2011-2013 гг. В интервью «Огоньку» А. Ослон характеризует протестующих как «достижительных людей» в архаической среде. Он называет их «пионерами социума». Таким образом, прослеживается смысловая связь с «инновационным слоем». Эти люди -участники протеста - требовали уважительного к себе отношения и поддержки, но не получили его от власти, результатом чего является «недополученный успех» для всего общества [Ослон, Ци-пенюк, 2013]. Анализируя протест, социолог ФОМа Г. Кертман сравнивал протестующих с диссидентами, а просвещенную и умеренную публику - с шестидесятниками, готовыми улучшать систему изнутри. Таким образом, протест оказывается «новым диссидентством» [Кертман, 2012]. ФОМ рассматривает протест как деятельность «достижительных» групп в обществе, которая преследует благие цели, и не приветствует силовую реакцию на протест. В то же время если социологи Левада-Центра рассматривают протест как прежде всего «моральный», то в ФОМе на этот счет нет согласия: часть его социологов готова интерпретировать это движение под таким углом [Кертман, 2012], а часть - нет [Ослон, 2013; Блехер, 2012]. В описании протестующих упор делается именно на достижительство, что вполне логично в свете теории «инновационного слоя», описанной выше.
Заключение
Дискуссия о «среднем классе и протесте» показывает, какие существуют ожидания относительно предполагаемых социальных последствий появления среднего класса. Все три полстерские организации рассматривают средний класс как массовую социальную группу успешных граждан; соответственно, все ожидают от нее в определенном смысле «правильных» взглядов на жизнь (ценностей, установок и т.д.). В российском обществе традиционно горизонтом солидарности / морального действия является круг семьи / друзей / коллег по работе. Возникает интригующий вопрос: может ли средний класс расширить горизонты социального действия, за которое человек берет ответственность и которое он готов рассматривать в категориях морали? Отсюда интерес всех полстерских организаций к протесту: с одной стороны, как нормальные эмпирические исследователи, полстеры понимают неправильность прямолинейного утверждения, что «средний класс вышел на протест»; с другой стороны, они понимают, что какая-то связь между протестом и средним классом существует.
Левада-Центр наиболее отчетливо говорит об этой связи и формулирует классическую либеральную позицию [Дубин 2012 а; Дубин, 2012 с1]. В рамках истории России произошли очередное «нарастание жирка» и усложнение общества. Появились ресурсно-богатые группы и социальные образования (города). Эти группы отказываются от традиционной политической культуры «терпения» и пытаются выработать новую политическую культуру «партнерства» [Дубин, 2012 е]. Соответственно, возникают требование справедливости в общественной жизни, запрос на универсальные правила игры, повышенное внимание к правовой системе. Отсюда проистекает важность темы «морального протеста». Протест - это преодоление неспособности постсоветского человека организовать социальную жизнь в соответствии с требованиями справедливости и морали. Таким образом, тема «средний класс и протест» рассматривается в русле классической проблематики третьего сословия, республиканского политического устройства, прав человека, гражданского общества и т.д. - всего, что известно из истории Нового времени и теории современности. Связь между протестом и средним классом существует на абстрактном ценностном уровне - средний класс способен по крайней мере понять требования протестующих и те идеи, которые за протестом стоят
(даже если не обязательно поддержать их). И появление среднего класса, и протест с моральными требованиями оказываются маркерами развития в России модерных тенденций.
ВЦИОМ не акцентирует связь между средним классом и протестом. Протест предстает как деятельность «активного меньшинства Facebook», страшно далекого от народа. Протестующие не рассматриваются как группа, которая пытается развивать новые принципы построения социальных отношений в российском обществе. Как было сказано выше, это классическая консервативная позиция, которая предполагает, что новые социальные группы должны заниматься экономикой (и потреблением), а система властных отношений в обществе не должна меняться и традиционные элиты должны сохранять свое положение.
ФОМ описывает протестующих как «достижительную группы», и в этом смысле прослеживается связь с «инновационным слоем». Эта группа недовольна существующим порядком дел в России. В то же время идея, что протестующие пытаются развивать «моральное чувство» в российском обществе, многими социологами ФОМа воспринимается критически.
Таковы три позиции, которые три полстерские организации пытаются донести до российской публики. Задача эта непростая, поскольку даже многие люди с высшим образованием WesternCiv1 в институтах не изучали - соответственно, им трудно воспринимать аргументы социологов. В свою очередь, социологи не всегда готовы «объяснять азы» гражданам. Вместе с тем обсуждение проблематики среднего класса безусловно способствует тренировке «социологического воображения» российской публики, что и интересно, и полезно. Граждане могут выбирать, какая из интерпретаций связи между возникновением и расширением среднего класса, с одной стороны, и протестным движением 2011-2013 гг. -с другой, лучше соответствует их восприятию происходящих в стране событий.
1Обзорный курс «Западная цивилизация», читаемый во многих американских университетах в рамках общеобразовательного компонента учебных программ. - Прим. ред.
Литература
«Люди-ХХ1»: Индустрия спорта и тела // ФОМ. - М., 2008. - 6 марта. -Режим доступа: http://bd.fom.ru/report/map/innovacyi/lx0802 (Дата посещения: 17.09.2013.)
«Люди-ХХ1»: Инновационный слой общества: Описание проекта // ФОМ. - М., 2008. - 25 января. - Режим доступа: http://bd.fom.ru/report/cat/soc_gr/people_xxi/ атп05 (Дата посещения: 18.09.2013.)
«Люди-ХХ1»: Пресс-релиз проекта // ФОМ. - М., 2008. - 22 февраля. -Режим доступа: http://bd.fom.ru/report/map/innovacyi/lx0801 (Дата посещения: 17.09.2013.)
Абрамов Р. Социальные инноваторы (Люди-ХХ1): устойчивость на фоне волатильности внешней среды // ФОМ. - М., 2009. - 30 сентября. - Режим доступа: http://bd.fom.ru/report/map/innovacyi/people21 (Дата посещения:
14.09.2013.)
Блехер Л. Неповторимые повторения // ФОМ.М., 2012. - 21 июня. - Режим доступа: http://fom.ru/blogs/10468 (Дата посещения: 26.09.2013.)
Варшавская Ю. Социологи большого города. Алексей Левинсон // Большой город. - М., 2012. - 11 марта. - Режим доступа: http://bg.ru/society/sociologi_ bolshogo_goroda_aleksey_levinson-10305/ (Дата посещения: 24.09.2013.)
Волков Д. Протестное движение в России в конце 2011 - 2012 г.: Истоки, динамика, результаты. - М: Левада-Центр, 2012. - 55 с.
Гудков Л., Алехина М. «Недовольство властью усиливается» // Новые Известия. - М., 2012. - 6 марта. - Режим доступа: http://www.newizv.ru/society/2012-03-06/160267-direktor-levada-centra-lev-gudkov.html (Дата посещения: 24.09.2013.)
Гудков Л., Кобызова Н. «В политику идут неумные, прагматики, циники». Интервью с Н. Кобызовой // Свободная пресса. - М., 2013. - 9 августа. - Режим доступа: http://svpressa.ru/online/article/70847/ (Дата посещения: 17.09.2013.)
Дубин Б. Лицо Якиманки и Болотной // Новая газета. - М., 2012 a. - № 15, 13 февраля. - Режим доступа: http://www.novayagazeta.ru/society/51016.html (Дата посещения: 26.09.2013.)
Дубин Б. Россия, которая не просит // Огонек. - М., 2012 ^ - № 48, 3 декабря 2012. -Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc-rss/2077148 (Дата посещения:
14.01.2014.)
Дубин Б. У людей есть запас солидарности // Новая Газета. - М., 2012 e. - № 87, 6 августа. - Режим доступа: http://www.novayagazeta.ru/arts/53863.html (Дата посещения: 26.09.2013.)
Дубин Б. Что-то похожее на общество: В чем социальное значение митингов и кто те люди, которые в них участвуют // Ведомости. - М., 2012 d. - 3 февраля. -Режим доступа: http://www.vedomosti.ru/friday/article/2012/02/03/18234 (Дата посещения: 26.09.2013.)
Дубин Б. Якиманка и Болотная 2.0. Теперь мы знаем, кто все эти люди! // Новая Газета. - М., 2012 Ь. - 10 февраля. - Режим доступа: http://www.levada.ru/10-02-2012/yakimanka-i-bolotnaya-20-teper-my-znaem-kto-vse-eti-lyudi (Дата посещения: 24.09.2013.)
Журенков К., Мельников С. Мечта на колесах // Огонек. - М., 2012. - № 22, 4 июня. - Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc-y/1934363 (Дата посещения: 17.09.2013.)
Кертман Г. Повторение пройденного // ФОМ. - М., 2012. - 4 июня. - Режим доступа: http://fom.ru/blogs/10468_ (Дата посещения: 26.09.2013.)
Климов И. Ипотечные заемщики: повседневные практики восходящей мобильности // Социологический журнал. - М., 2009. - № 4. - С. 104-136.
Левада Ю. Человек советский // ПОЛИТ.РУ. - М., 2004. - 15 апреля. - Режим доступа: http://polit.ru/article/2004/04/15/levada/ (Дата посещения: 24.09.2013.)
Левинсон А. Дурное образование - хороший лифт // Отечественные записки. -М., 2012 a. - № 5. - Режим доступа: http://www.strana-oz.ru/2012/5/durnoe-obrazovanie---horoshiy-lift (Дата посещения: 13.01.2014.)
Левинсон А. О среднем классе в конце прекрасной эпохи // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссия. - М., 2008. - № 6. - С. 53-64.
Левинсон А. Средний класс и кризис // ПОЛИТ. РУ. - М., 2009. - 26 февраля. -Режим доступа: http://polit.ru/article/2009/02/26/levinson/ (Дата посещения: 17.09.2013.)
Левинсон А. Это не средний класс - это все // Ведомости. - М., 2012 b. -21 февраля. - Режим доступа: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/276199/ eto_ne_srednij_klass_eto_vse#ixzz1n1XStEEQ (Дата посещения: 24.09.2013.)
Левинсон А., Стучевская О., Щукин Я. О тех, кто называет себя «средний класс» // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссия. - М., 2004. - № 5. - С. 48-62.
Маринович А. Создатели формы // Эксперт-Урал. - Екатеринбург, 2013. - № 13 (550), 1 апреля. - Режим доступа: http://www.expert-ural.com/1-599-12293/ (Дата посещения: 17.09.2013.)
Ослон А., Ципенюк О. «Я - наблюдатель. Это позиция» // Огонек. - М., 2013. -№ 26, 8 июля. - Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc/2214275 (Дата посещения: 26.09.2013.)
Путин В. В. Выступление на расширенном заседании Государственного совета «О стратегии развития России до 2020 года» // Президент России. - М., 2008. -8 февраля. - Режим доступа: http://archive.kremlin.ru/text/appears/2008/02/ 159528.shtml (Дата посещения: 19.01.2014.)
Пятая волна: Почему средний класс мечтает сбежать из России / Гудков Л., Сурков С., Майерс М., Гребнева А. // ЭХО Москвы. - М., 2008. - 8 июля 2008. -Режим доступа: http://www.echo.msk.ru/programs/figure/525381-echo/ (Дата посещения: 18.09.2013.)
Федоров В. «Россияне не понимают, чего хотят белоленточные смутьяны» // Expert Online. - М., 2012 b. - 28 декабря. - Режим доступа: http://expert.ru/2012/ 12/28/valerij-fedorov-rossiyane-ne-ponimayut-chto-hotyat-belolentochnyie-smutyanyi/ (Дата посещения: 1.10.2013.)
Федоров В. «Рубеж года - это рубеж эпох» // Expert Online. - М., 2011. -26 декабря. - Режим доступа: http://expert.ru/2011/12/26/rubezh-goda—rubezh-epoh/ (Дата посещения: 1.10.2013.)
Федоров В. Средний класс в России: вчера, сегодня... завтра? // Эксперт Юг. - Ростов-на-Дону, 2012 a. - № 1, 24 декабря. - Режим доступа: http://expert.ru/south/ 2013/01/srednij-klass-v-rossii-vchera-segodnya_-zavtra/(Дата посещения: 06.10.2013.)
Федоров В., Бадовский Д. Форум «Единой России»: Формирование среднего класса в России // ВЦИОМ. - М., 2008. - 22 августа. - Режим доступа: Шр://шсют.ги/тСех.рЬр?1(С=266&Ш1С=10562 (Дата посещения: 14.9.2013.)
Шумакова Е. «Игреки» - представители инновационного слоя // ФОМ. - М., 2008. -23 июня. - Режим доступа: http://bd.fom.ru/report/map/innovacyi/ ррге//8Ь2606 (Дата посещения: 17.09.2013.)
Яковлева Е. Скромный отпуск // ВЦИОМ. - М., 2006. - 19 июня. - Режим доступа: http://wciom.ru/index.php?id=269&uid=2756 (Дата посещения: 17.09.2013.)
