CC BY
143Польша — поджигатель
ТЛ с/ с/ с/
Второй мировом воины
© Вусатюк О. А. © Vusatyuk O. Польша — поджигатель Второй мировой войны Poland — the arsonist of the Second World War
Аннотация. Рассмотрена внешняя политика II Речи Посполитой (1919—1939). Показано, что курс польского руководства на разжигание большой европейской войны был обусловлен несостоятельностью вновь образованной Второй республики, империалистическим характером ее притязаний в Балтийско-Черноморском регионе и ее союзом с нацистской Германией.
Annotation. In article the foreign policy of II Rzeczpospolita (1919—1939) is considered. The author believes that the Polish leadership's course to incite a great European war was due to the failure of the newly formed Second Republic, the imperialistic nature of its claims in the Baltic-Black Sea Region, and its alliance with Nazi Germany.
Ключевые слова. Межвоенный период (1919—1939), II Речь Посполитая (Вторая республика), «Междуморье», нацистская Германия, Англия, Мюнхенский сговор, раздел Чехословакии, СССР, советско-германский договор о ненападении, польская кампания 1939 г., Вторая мировая война.
Key words. The interwar period (1919—1939), II Rzeczpospolita (Second Republic), «Intermarium», Nazi Germany, England, Munich Collusion, partition of Czechoslovakia, USSR, Soviet-German Non-aggression Pact, Polish campaign of the 1939, Second World War.
Современная Польша преисполнена странной забывчивостью к событиям Второй мировой. Ей очень хотелось бы уйти от обвинений межвоенной Польши в развязывании войны и перенести тяжесть вины на СССР. Советский Союз обвиняют в «ударе в спину» и «нарушении международного права» в 1939-м, в разделе Польши и «геноциде поляков», нежелании прийти на помощь Варшаве в 1944-м и ее захвате в 1945-м и, главное, в нежелании расстаться с «запятнанным советским прошлым» [22]. «Пакт между Гитлером и Сталиным стал сигналом для начала Второй мировой войны, он облегчил Гитлеру нападение
ВУСАТЮК Олег Анатольевич — кандидат философских наук (г. Киев).
Плачет Киска в коридоре,
У нее большое горе:
Злые люди
Бедной Киске
Не дают украсть сосиски!
Борис Заходер. Кискино горе
на Польшу 1 сентября 1939 года, что привело к изменению на долгое время карты Европы, — утверждает профессор Генрих Ольшовски. — Сталин расплатился своим молчанием в отношении Гитлера тем, что ему не принадлежало. Международные договоры, политическая мораль, духовные нормы — все это было жестко отодвинуто в сторону. Враждебные близнецы демонстрировали всему миру: сила превыше права» [26].
В сознании поляков Польша предстает невинной жертвой, — что, однако, не мешает им приписывать себе решающую роль в победе над Германией и в «блокировании продвижения советских войск», не успев-ших-де благодаря полякам «распространить коммунизм» на всю Европу. Русофобская часть польской общественности желает усилить международное давление на Россию, чтобы содрать с нее побольше денег и потратить их в том числе на американское оружие для противостояния «российской угрозе». Польское «Движение 11 ноября» призвало президента США Д. Трампа помочь их стране в получении репараций по итогам Второй мировой войны от Германии и России, которые, как утверждается, «буквально уничтожили и поработили нацию во время войны и после ее окончания» [25].
Если столь беспочвенно глупые обвинения появляются из года в год, а такие наглые претензии с завидным постоянством сыплются, как из дырявого мешка, — значит, тема Второй мировой не закрыта. Если Польша отказывается признавать ее итоги, на это надо реагировать. Если мифологические умонастроения не излечиваются рациональными доводами, надо постараться самим не оказаться во власти навязываемых мифов. Можно начать с того, что польская кампания 1939 г., на мой взгляд, — это еще не совсем Вторая мировая, а скорее один из очагов ее возгорания. И потому начальный период Мировой войны должен быть рассмотрен не сам по себе, а в контексте всего межвоенного периода.
Уродливое детище Версаля
«Уродливое детище Версальского договора», как охарактеризовал 31 октября 1939 г. распавшееся польское государство председатель СНК СССР и нарком иностранных дел В. М. Молотов, возникло в ходе Первой мировой войны (1916) на оккупированных Германией и Австро-Венгрией российских территориях Царства Польского — как марионеточное «Королевство Польское». Это непризнанное «государство» не имело четких границ, что открыло перед ним ошеломляющие перспективы по результатам распада Германской, Австро-Венгерской и Российской империй. В ноябре 1918 г. была провозглашена Вторая республика (II Речь Посполитая), которая утвердилась с согласия стран-победительниц. Пользуясь силой или обманом (по итогам навязанных плебисцитов), в 1919—1922 гг. она прибрала к рукам значительные «выморочные» территории, принадлежавшие ранее Германии, Австро-Венгрии и России, в том числе отобранные у Ли-
товской Республики и оккупированные в ходе Советско-польской войны (1919-1921).
Даже творцы межвоенного мироустройства понимали неустойчивость своего детища. В марте 1919 г. Ллойд Джордж в меморандуме Парижской мирной конференции выступил против передачи большого числа немцев из Германии под власть других государств. «Я не могу не усмотреть главную причину будущей войны в том, - отмечал он, - что германский народ, который достаточно проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств. Народы многих из них никогда раньше не могли создать стабильных правительств для самих себя, а теперь в каждое из этих государств попадет масса немцев, требующих воссоединения со своей родиной. Предложение комиссии по польским делам о передаче 2100 тыс. немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляд, должно рано или поздно привести к новой войне на Востоке Европы» [22. С. 34].
«Панская» Польша вышла из тени после 123-летнего перерыва государственности и не чувствовала себя скованной какими бы то ни было правилами и/или международными обязательствами, сложившимися за время ее отсутствия. Она была лишена экономической и политической стабильности (сменив за годы своего существования 31 правительство и 19 премьер-министров и пережив тяжелейший голод 1932—1933 гг. [6; 10]). Однако, опираясь на архаические («шляхетские») комплексы, изжитые остальным миром уже к середине XIX в., пыталась пробиться в самый центр управления межвоенной Европой. Отсюда крайняя агрессивность польской внешней политики, полное неприятие внутренних компромиссов в многонациональном и поликультурном обществе, нежелание принимать исторические перемены, ориентация на прошлое, отсутствие стратегического видения и отставание от стремительных перемен в европейском обществе. Это был выбор самих поляков. Тем не менее страна пыталась вернуться на европейскую политическую арену в виде имперской Речи Поспо-литой, не располагая для этого ни силами, ни ресурсами и при этом имея рядом гораздо более сильных соседей, отнюдь не разделявших ее вожделений. Треть населения страны не говорила по-польски. Поэтому для полонизации Западной Украины и Западной Белоруссии из числа бывших польских военнослужащих было организовано 40 тыс. крестьянских хозяйств колонистов-«осадников», которых расселили преимущественно вдоль границы с СССР [9. С. 455].
II Речь Посполитая переоценивала собственную силу и значимость (в том числе для западных союзников) и находилась в плену мифов о «чудесной победе на Висле». Ю. Мирошевский, знаковый публицист и один из творцов империалистического концепта «межиморья», ориентированного на отторжение Украины, Литвы и Белоруссии (так называемого ЩБ/УЛБ) в пользу Польши, еще в 1974 г. опубликовал статью,
п
перепечатанную в 2004-м, в период украинской «оранжевой революции», рядом польских изданий. Он указал на ряд важных особенностей исторического мировосприятия поляков, не позволяющих им выстроить нормальные отношения с Россией: «Мы боимся русских. Боимся русских не на поле брани, потому что сравнительно недавно мы одержали над ними серьезную победу. Еще живы среди нас люди, участвовавшие в варшавской битве 1920 г. Мы боимся российского империализма — российских политических планов... Действительно ли мы распрощались с этой имперской тенденцией, а исторический "польский комплекс" России безоснователен? Не думаю. Многие современные поляки мечтают не только о польских Львове и Вильно, но даже и польских Минске и Киеве. Многие считают идеалом независимую Польшу в федерации с Литвой, Украиной и Белоруссией. Иными словами, альтернативой российскому империализму может быть только польский империализм, и так было всегда» [11].
Поляки пытались захватить земли Киевской Руси уже начиная с XIII столетия, в XIV в. они дошли до Киева и Северской Земли и владели Малороссией до середины XVII в. После утраты независимости и разделов I Речи Посполитой (прежде всего, возврата тех русских земель, которые Польша удерживала свыше 300 лет) польские добровольческие подразделения находились в составе любой армии вторжения на территорию России. Они шли вместе с Наполеоном, с германским кайзером и австрийским цесарем в Первую мировую, а также в период Гражданской войны. При этом польская шляхта, якобы угнетаемая царизмом, ущемляла и давила своих малороссийских и белорусских крепостных и с завидным постоянством сзывала их под свои знамена во время антирусских восстаний, ничего не обещая в плане социальном, культурном и религиозном.
Поэтому в России образ поляка-католика, заносчивого, нетерпимого, лживого, никогда не имел положительного содержания. С другой стороны, Россия никогда не была зациклена на польской теме — у нее хватало и своих проблем. Тогда как Польша так и не сумела выйти за рамки «территории между Германией и Россией» и не поднялась до уровня великой державы. Ей всегда кто-то или что-то мешало. Польские историки М. Мушиньский и К. Рак жалуются на то, что историю Польши вновь пишут русские и немцы: «Истинная история Польши не известна миру и. не известна нам самим. То, что мы знаем о своей истории, было в значительной мере навязано нам имперскими державами, которые с начала XVIII в. стремились уничтожить Польшу и польский дух. Их самым большим успехом было привитие полякам предрассудка, согласно которому мы сами несем ответственность за почти трехсотлетнюю зависимость от чужих держав». Сами поляки, как обычно, ни при чем: «Ни в 1919, ни в 1989 г. нам не удалось до конца сбросить с себя постколониальное ярмо. Это результат действий России и Германии на протяжении 300 лет» [24].
«С жадностью гиены»
Но вернемся в первую половину ХХ в. Система коллективной безопасности, о которой столь много вещали в Лиге Наций, была разрушена не столько извне, странами, что находились на ее периферии (Германия и СССР), сколько изнутри — державами, которые представляли ее фасад (Англия, Франция и в немалой степени Польша). В центре европейской политики неизменно стояла Англия: именно она определяла динамику и общую конфигурацию всего межвоенного мира. Лишь позднее стратегическая инициатива перешла к Германии.
Польша активно участвовала в разделе Чехословакии и в марте 1938 г. готовилась ввести войска на территорию Литвы, если та не изменит конституцию и не признает легитимность захвата поляками в 1922 г. Виленского края («Срединной Литвы» с центром в Вильно). В ноте посла Польши в Чехословакии К. Папэ министру иностранных дел Чехословакии К. Крофте от 30 сентября 1938 г. «оплот мира» требовал «уступки в пользу Польши территорий, где проживает польское население». Были выдвинуты требования: «1. Немедленная эвакуация чехословацких войск и полиции с территории, указанной в вышеупомянутой ноте и обозначенной на приложенной к ней карте, и окончательная передача этой территории польским военным властям. 2. Эвакуация в течение 24 часов, начиная с полудня 1 октября 1938 г., с территории, указанной в прилагаемой карте. 3. Передача части территории Тешинской и Фриштат-ской областей должна быть окончательно произведена в десятидневный срок» [4. С. 32—34].
На следующий день Чехословакия капитулировала перед польским ультиматумом. В письме посла Польши в Германии Ю. Липского министру иностранных дел Польши Ю. Беку от 1 октября 1938 г. сообщалось, что посол был принят Риббентропом, который изложил позицию рейха: «1. В случае польско-чешского вооруженного конфликта правительство Германии сохранит по отношению к Польше доброжелательную позицию. 2. В случае польско-советского конфликта правительство Германии займет по отношению к Польше позицию более чем доброжелательную. При этом он дал ясно понять, что правительство Германии оказало бы помощь. 3. Английскому, французскому и итальянскому правительствам г-н фон Риббентроп сообщил, что он надеется, что дело не дойдет до вооруженного конфликта между Польшей и Чехословакией, особенно если Прага примет требования Польши» [18. С. 25—28].
Нацистская Германия и националистическая Польша были союзниками. Согласно данным советской Службы внешней разведки, в 1935 г. польский генерал Ю. Галлер (Халлер) утверждал, что между Германией и Польшей имеется секретный военный договор, направленный против СССР. Того же мнения придерживался генерал В. Сикорский, уверенный, что между Германией и Польшей существует секретный военный договор, на основании которого судьба польского Поморья окончательно решена в пользу Германии. Наряду с пактом 1934 г. о ненападении между Германией и Польшей имелось секретное добавление, согласно
которому взамен на германское обязательство не выступать против Польши та в случае нападения на Германию обязалась соблюдать строгий нейтралитет, что означало фактический разрыв франко-польского союза. Во время беседы Г. Геринга с маршалом Рыдз-Смиглы (16 февраля
1937 г.) Геринг заявил, что «опасность представляет не только большевизм, но и Россия как таковая, независимо от того, существует ли в ней монархический, либеральный или другой какой-нибудь строй». Рыдз-Смиглы отметил, что в случае конфликта Польша не намерена стать на сторону СССР [16. С. 18, 28, 134—135].
В докладе «двуйки» — Второго (разведывательного) отдела главного штаба Войска Польского (декабрь 1938) — значилось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке. Поэтому наша. позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна оставаться пассивной в этот знаменательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно... Главная цель — ослабление и разгром России» [7. С. 351].
Формально союз Польши с Германией был разорван ввиду полного расхождения взглядов на «Данцигский коридор» и будущее «вольного города» Данцига, населенного преимущественно немцами. 28 апреля 1939 г. Гитлер заявил о денонсации германо-польского пакта о ненападении, включив тем самым Польшу в зону потенциальной агрессии. Но в современной Польше кое-кто до сих пор переживает о нереализованных возможностях предвоенного германо-польского союза. Так, П. Вечор-кевич, профессор Исторического института Варшавского университета, входил в круг тех, кто сожалел о несостоявшемся совместном марше на Восток Гитлера и маршала Э. Рыдз-Смиглы. «Гитлер же никогда не относился к своим союзникам так, как Сталин к странам, завоеванным после Второй мировой войны. Он уважал их суверенитет и правосубъектность, накладывая лишь определенное ограничение во внешней политике. Наша зависимость от Германии, следовательно, была бы значительно меньшей, чем та зависимость от СССР, в которую мы попали после войны, — утверждал Вечоркевич. — Мы могли бы найти место на стороне Рейха почти такое же, как Италия, и, наверняка, лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск» [14].
Политика «умиротворения», проводившаяся кабинетом британского премьера Н. Чемберлена, была направлена на то, чтобы столкнуть Германию с СССР. В этом плане временное усиление Германии должно было в итоге разрешиться взаимным ослаблением воюющих сторон. Первой жертвой «умиротворения» стала Чехословакия, которая мешала продвижению нацистов к границам СССР. Мюнхенский сговор
1938 г. поставил под угрозу безопасность всей Европы и открыл путь ко Второй мировой. Активное участие в блокировании системы европейской безопасности приняла Польша, категорически отказавшая СССР в возможности прийти на помощь Чехословакии. В письме министра иностранных дел Ю. Бека послу Польши в Германии Ю. Липскому от
19 сентября 1938 г. содержались директивные указания относительно беседы с Гитлером: «1. Правительство Польской республики констатирует, что оно, благодаря занимаемой им позиции, парализовало возможность интервенции Советов в чешском вопросе в самом широком значении... 2. Польша считает вмешательство Советов в европейские дела недопустимым. 3. Чехословацкую республику мы считаем образованием искусственным, удовлетворяющим некоторым доктринам и комбинациям, но не отвечающим действительным потребностям и здравым правам народов Центральной Европы. 4. В течение прошлого года польское правительство четыре раза отвергало предложение присоединиться к международному вмешательству в защиту Чехословакии» [5. С. 361—362].
«Аннексия Заользья (восточная часть Тешинской Силезии. — О. В.) вызвала очень критические настроения и реакцию в отношении Варшавы по всей Европе, кроме гитлеровской Германии, которая ее поддержала и представила в пропагандистском плане как польское соучастие против Чехословакии. Наиболее критически оценили польскую акцию в Париже и в Москве, — пишет польский историк и публицист Б. Пент-ка. — Бек тогда еще не знал, что дает Сталину шаблон действий, который тот использует против Польши 17 сентября 1939 года. Политика Бека закончилась катастрофой не в сентябре 1939 года, а уже в октябре 1938 года» [27]. Польша уже в октябре 1938-го столкнулась с германскими требованиями о «воссоединении Данцига с рейхом» и экстерриториальности путей его сообщения через польское Поморье. 15 марта 1939 г. немецкие войска вошли в Прагу. 22 марта вермахт оккупировал порт Клайпеда (Мемель) и Клайпедскую область, принадлежавшие Литве. Баланс сил резко качнулся в пользу Германии, что обеспечило ей стратегическую инициативу и на востоке, и на западе, заставив англо-французский блок пойти на показные переговоры с СССР.
В июне 1939 г. польский министр Ю. Бек все еще надеялся на урегулирование отношений с Германией и рассылал своим послам телеграммы, в которых указывал на нежелание связывать себя какими бы то ни было обязательствами с СССР. Посол США во Франции информировал 24 июня госдеп о том, что «во влиятельных кругах господствует мнение, что. Франции следует отказаться от всей Центральной и Восточной Европы в пользу Германии в надежде, что в конце концов Германия вступит в конфликт с Советским Союзом» [7. С. 139]. У. Черчилль, последовательный критик политики «умиротворения», отметил, что «всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости», и сравнил гнусные поступки польских руководителей, принявших участие в разграблении и разорении Чехословакии, «с жадностью гиены» [21. С. 146, 155].
Не желая воевать на два фронта, Гитлер долго колебался, куда нанести первый удар. Решающие схватки развернулись на дипломатическом поле. Англия, не имевшая общих границ с Советским Союзом, не опасалась военного конфликта и пыталась втянуть его в конфликт с Германией на территории Польши. Германия, уже принявшая решение
о захвате Польши, не нуждалась в одобрении со стороны СССР. Но она пыталась привлечь его на свою сторону перспективами совместного раздела польских территорий — на случай весьма вероятной конфронтации с Англией и чтобы не допустить договоренностей между Англией и Советским Союзом.
На протяжении лета велись закулисные переговоры между английским руководством (Н. Чемберлен и Э. Галифакс), представителями ведущих политических партий и военных кругов, с одной стороны, и германским послом в Англии и советниками германского МИД — с другой. За основу переговоров была принята идея заключения нового «пакта четырех» (Англии, Франции, Германии и Италии) по примеру Мюнхенского. Англия готова была прекратить переговоры с СССР, отказаться от гарантий Польше и даже пожертвовать интересами союзной Франции. Итогом соглашения должен был стать раздел мира на сферы влияния: англосаксонскую — на западе и германскую — на востоке. Гитлеру был обещан фантастический кредит (порядка 1 млрд английских фунтов), а в числе территорий, подлежащих разделу, назывались СССР и Китай [7. С. 149—151].
Официальные переговоры с СССР были со стороны западной коалиции неискренними и использовались прежде всего для давления на Берлин. Английские и французские представители не давали конкретных обещаний и всячески тормозили заключение договоренностей. Попутно они требовали, чтобы СССР принял на себя односторонние обязательства по защите Польши и/или Румынии, ничего не обещая взамен. Предложения Германии были конкретными и не оставляли времени на раздумья, т. к. Гитлер мог пойти на сделку с Англией. Англия в августе 1939-го была склонна поддержать Гитлера, но тот в последний момент решил заключить договор с СССР. Советский Союз не мог далее находиться в изоляции и испытывал растущее беспокойство ввиду стремительного усиления Германии. Исходя из этого, Сталин пошел на заключение с Германией договора о ненападении, который давал СССР передышку для подготовки к решительному столкновению, резко ограничивал возможность координации усилий Германии и Англии, а также отводил перспективу войны на два фронта, поскольку не был еще прекращен советско-японский конфликт в районе реки Халхин-Гол.
«Гитлер надеялся, что ему удастся ограничиться военным конфликтом с одной только Польшей. Если бы ему удалось убедить западные державы в том, что всякая военная помощь Польше придет слишком поздно, они, как считал Гитлер по опыту последних лет, могли бы все же уступить в последний момент и допустить политически искусно подготовленный военный конфликт с Польшей», — писал бывший гитлеровский генерал К. Типпельскирх [19. С. 13]. «Невозможно сказать, кому он (договор о ненападении. — О. В.) внушал большее отвращение — Гитлеру или Сталину. Оба сознавали, что это могло быть только временной мерой, продиктованной обстоятельствами. Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет», — отмечал
Черчилль. Ему были понятны ведущие мотивы СССР: «В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. Теперь их границы были значительно восточнее, чем во время Первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно-расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной» [21. С. 179].
Договор обязывал стороны «воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами» [7. С. 283]. Он не выходил за юридические рамки принятых на конец 1930-х гг. международных соглашений. Юридически он утратил силу 22 июня 1941-го. Точно так же завершивший Советско-польскую войну Рижский договор от 18 марта 1921 г. между РСФСР и Украинской ССР, с одной стороны, и Польшей — с другой, утратил свою обязательную силу в связи с прекращением существования одного из субъектов договора — польского государства. В связи с этим следует отметить, что послевоенная Европа строилась на международно-правовых нормах, имевших иные истоки, нежели предвоенная.
За считанные дни до вторжения германских войск польское руководство категорически отказывалось принимать какую бы то ни было помощь со стороны СССР. В телеграмме министра иностранных дел Польши Ю. Бека дипломатическим представительствам Польши от 23 августа 1939 г. говорилось: «Учитывая сложившуюся в результате приезда Риббентропа в Москву новую ситуацию, французский и английский послы в повторном демарше выразили пожелание своих правительств.. , чтобы, начав вновь военные переговоры для ограничения возможностей и сферы действия германо-советского договора, можно было в тактическом плане изменить ситуацию. В связи с этим к нам вновь обращаются с просьбой о "тихом согласии" на выражение военными делегациями в Москве уверенности в том, что в случае войны польско-советское военное сотрудничество не исключается. Я заявил, что польское правительство не верит в результативность этих шагов. Наша принципиальная точка зрения в отношении СССР является окончательной и остается без изменений. Я еще раз напомнил о неприличности обсуждения Советами наших отношений с Францией и Англией, не обращаясь к нам» [23. 5. 156].
У СССР не было оснований защищать недружественную Польшу. Без союзнических гарантий со стороны Англии и Франции это было бы крайне опрометчиво. Дополнительным успехом советско-германского соглашения стало то, что Япония, крайне раздосадованная неожиданным для нее разворотом Гитлера в отношении СССР, сменила кабинет министров и вынужденно перенаправила свою активность в южном направлении [7. С. 287—288], на путь захвата британских и французских колоний и, в перспективе, против США. Советский Союз в связи
с этим получал возможность приобрести в лице США очень важного со юзника.
Существуют вполне обоснованные сомнения в подлинности так называемых секретных дополнительных протоколов к договору о ненападении, в которых, как считается, оговаривались сферы раздела влияния между Германией и СССР. А именно: подлинники отсутствуют в архивах стран-подписантов; в государственных архивах Великобритании и США имеются фотокопии, имеющие непонятное происхождение; комиссия, созданная I и II Съездами народных депутатов СССР в 1989 г., работала с фотокопиями, а не с оригиналами. Машинописные тексты «секретного дополнительного протокола» и других разъяснений и приложений, якобы заверенных неким сотрудником Совнаркома СССР, восходят к журнальным публикациям, наличествуют в виде ряда не совпадающих друг с другом копий, имеют многочисленные небрежности и смысловые ошибки — чего никогда не бывает при оформлении международных договоров, различия в написании важных географических объектов, несоответствие русского и немецкого вариантов. Подпись наркома иностранных дел В. М. Молотова приводится на латинице, некоторые «документы» 1939 г. ссылаются на несуществующее «Министерство Иностранных Дел Союза ССР» [2]. Пока не найдены оригиналы «секретных дополнительных протоколов», к ним следует относиться как к апокрифам и не строить на их основе каких бы то ни было серьезных выводов.
Газета «Правда» в номере от 29 сентября 1939 г. опубликовала текст подписанного накануне германо-советского Договора о дружбе и границах между СССР и Германией. В статье I Договора значилось: «Правительство СССР и Германское Правительство устанавливают в качестве границы между обоюдными государственными интересами на территории бывшего Польского государства линию, которая нанесена на прилагаемую при сем карту и более подробно будет описана в дополнительном протоколе». Там же была опубликована карта, на которой обозначена «Граница обоюдных государственных интересов СССР и Германии на территории бывшего Польского государства» и которая не затрагивала территории тогдашних Литвы, Словакии, Румынии [15]. Именно этой официальной картой (с совершенно неуместной подписью «И. Сталин» через весь лист) — как якобы секретной — со времен «перестройки» морочат нам головы фальсификаторы типа А. Н. Яковлева сотоварищи, включая многочисленных зарубежных доброхотов.
«Нас предала наша собственная история»
Нападение на Польшу (план «Вайс») было спланировано задолго до появления идеи заключения договора с СССР. Директива верховного командования вооруженными силами Германии от 3 апреля 1939 г. о единой подготовке вооруженных сил на 1939/1940 г. указывала: «В отношении "операции Вайс" фюрер приказал следующее: 1. Разработка
должна производиться с таким расчетом, чтобы проведение операции стало возможным в любое время, начиная с 1 сентября 1939 года» [12. С. 524]. Таким образом, поджигатели большой войны тоже могут стать ее жертвой.
Польша могла помешать Германии воевать на западе, поэтому для Гитлера военное решение польского вопроса не имело альтернативы. Польская военная доктрина, выстроенная в лучших традициях 1914 г., была ориентирована на удержание позиций при нападении потенциального противника и до подхода союзнических сил. Поляки вынужденно опирались лишь на свои силы, равномерно распыленные по всей территории страны. Против современной армии они шансов не имели. Внезапный прорыв крупных и подвижных соединений в самом начале войны не оставил им надежды. «Поляки всюду сражались с большим ожесточением. Но при всей их храбрости на поле боя они были не в состоянии исправить безнадежного положения армии. Польские дивизии, прикрывавшие границу, были повсюду раздроблены, рассеяны, отрезаны или преследовались немецкими войсками, — писал Типпельс-кирх. — В войне, длившейся 18 дней, польская армия была совершенно уничтожена. 694 тыс. человек попали в плен к немцам, 217 тыс. человек — к русским. Остальные, возможно, около 100 тыс. человек, спаслись бегством через границы Литвы, Венгрии и Румынии. Германское командование не упустило из виду и значение небольших потерь. Немецкий народ потерял 10 572 человека убитыми, 30 322 ранеными, 3409 пропавшими без вести» [19. С. 39—44].
Советский Союз соблюдал в конфликте нейтралитет и передвинул свои войска на старую «линию Керзона» лишь 17 сентября — после того, как польское правительство окончательно бежало из страны. Польское руководство Советскому Союзу войны не объявляло, РККА в масштабных боевых действиях участия не принимала. Хотя имели место столкновения с отдельными польскими частями — в районе Гродно, Вильно, Кобрина, Влодавы, Сарн и на подступах к Львову. В ходе этих боев погибли 773 советских бойца и 1862 были ранены. Случались также встречные бои (восточнее Львова) между частями германской и Советской армий [17. С. 94—95].
Законное желание вернуть ранее отторгнутые поляками земли нельзя считать преступным. СССР не мог «ударить в спину», потому что Польша никогда не поворачивалась к нему спиной, она была повернута спиной к Западу и видела себя «санитарным кордоном», «бастионом», «передовым рубежом», «форпостом Запада» (или «восточной фалангой Европейского союза», как говорят современные польские политики [1]) перед лицом «российской опасности». Для Польши «ударом в спину» стало традиционное бездействие ее союзников.
Обитающая в «еврокоридоре» вороватая польская «киска» из века в век жалуется на злого восточного соседа. Но, быть может, ей лучше перестать тянуть свои загребущие лапки к чужому имуществу? «Мы проиграли войну тотально, потому что не уцелело ни кусочка независимой Речи Посполитой, — отмечал Ю. Мерошевский. — Обрушилась наша
традиционная концепция Польши как бастиона западной цивилизации. Нас предала наша собственная история» [11].
II Польская Республика, как слабый региональный игрок, не могла играть на равных с великими державами. Польша понесла огромные, невосполнимые людские потери в результате просчетов своего неадекватного руководства, германской агрессии и установленного Германией режима террора и массового уничтожения представителей «неполноценной славянской расы». СССР никогда не имел планов по уничтожению польского народа, — тогда как германские нацисты изначально относились к полякам как к неполноценной расе. Согласно данным судебного процесса над группой руководящих гитлеровских генералов, в мае 1940 г. рейхсляйтер оккупированной Польши Г. Франк писал в своем дневнике об «использовании того обстоятельства, что внимание общественного мнения всего мира приковано к Западному фронту, для массовой ликвидации тысяч поляков, прежде всего ведущих представителей польской интеллигенции». Франку было поручено довести состояние «всей польской экономики до абсолютного минимума, необходимого лишь для поддержания самого скудного существования жителей страны. Поляки должны стать рабами великой германской мировой империи» [13. С. 23—24].
Англия и Франция (неожиданно для многих) все же вступили в войну, но активных боевых действий не вели. Союзники имели большое преимущество в силах и средствах на западной границе Германии, однако не предпринимали решительных действий и издалека наблюдали, как вермахт добивает польскую армию. «Странная» война («сидячая», как называли ее немцы) продолжалась почти девять месяцев; ее целью было не нанести военное поражение Германии, а добиваться ее экономического упадка и оскудения ресурсов. Англия еще не имела танковых соединений и располагала всего четырьмя дивизиями, которые могли бы принять участие в военных действиях на континенте. Франция, утратившая после 1934 г. позиции сильнейшей страны европейского континента и хорошо запомнившая огромные потери времен Первой мировой, решилась вести только оборонительные действия [19. С. 28—31].
Тем не менее, англо-французский блок вплоть до мая 1940 г. был поглощен идеей и планом нанесения превентивного удара не по германской, а по советской территории — либо на северном направлении, по Ленинграду и Мурманску, через Норвегию и/или Финляндию, либо на юге, по бакинским нефтепромыслам, через Иран и Турцию [8. С. 44—48].
Германия тянула с решающим ударом на западе, потому что ожидала разворота в политике прогерманской Англии, в ее правящем классе, и готовилась нанести удар по СССР. Ф. Гальдер 27 сентября 1939 г. отметил вывод, сделанный Гитлером при разборе польской кампании: «Нынешняя обстановка вполне определенна. Какой она будет через шесть месяцев, предусмотреть невозможно. Договоры также не являются твердой основой для оценки обстановки! .Интересы государства выше договоров (Бисмарк, примеры из недавнего прошлого). Вечно действует лишь успех, сила» [3. С. 133]. Пока премьер-министром был Н. Чембер-лен, у Гитлера была надежда, что англичане уступят.
❖ ❖ ❖
Вторая мировая разжигалась в разных регионах Европы. Курс межвоенного польского руководства на разжигание европейской войны был обусловлен несостоятельностью вновь образованной II республики, империалистическим характером ее притязаний в Балтийско-Черноморском регионе, а также ее союзом с нацистской Германией.
Главным поджигателем Мировой войны, несомненно, была нацистская Германия. Поджигателями войны были и Англия с Францией, желавшие столкнуть Германию с СССР, чтобы отвести угрозу от себя, сохранить колонии и ослабить потенциальных противников.
Основным очагом большой европейской войны стал Мюнхенский сговор, утвердивший раздел Чехословакии и обеспечивший резкий взлет могущества Германии. Вторую мировую разожгли 1 октября 1938 г. И одним из первых ее актов стал захват 2 октября Польшей Тешинской Силезии. Падение Польши, явившейся одним из поджигателей этой большой войны, стало лишь одним из ее эпизодов.
Советский Союз не был очагом мировой войны. Советское руководство, понимая неизбежность большой войны, пыталось дистанцироваться от участия в ней и одновременно наращивало силы и ресурсы страны, укрепляя ее стратегические позиции. Полноценная мировая война началась 22 июня 1941 г. с нападения Германии на СССР.
Литература
1. В Польше начинаются процессы, которые приведут к выходу страны из ЕС // ИА КЕОШМ. 2019. 27.02. — https://regnum.ru/news/polit/2581472.html (дата обращения: 07.04.2018).
2. Валентинов О. Секретные протоколы, которых на самом деле не было // Посольский Приказ. 2014. 26.08. — http://www.posprikaz.ru/2014/08/sekretnye-protokoly-kotoryx-na-samom-dele-ne-bylo/ (дата обращения: 07.04.2018).
3. Гальдер Ф. Военный дневник : Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939—1942 гг. М. : Воениздат, 1968. Т. I: От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 г.—30.6.1940 г.).
4. Год кризиса. 1938—1939 : документы и материалы : в 2 т. / Министерство иностранных дел СССР ; под ред. А. П. Бондаренко и др. М. : Политиздат, 1990. Т. 1.
5. Документы и материалы по истории советско-польских отношений / АН СССР. Ин-т славяноведения и балканистики ; Польская академия наук. Ин-т истории польско-советских отношений. М. : Наука, 1969. Т. VI: 1933—1938 гг.
6. Историан (Ihistorian). Голод в 1932 г. за пределами СССР : Три фотокопии из газеты «Правда» // livejournal.com. 2010. 15.02. — https://ihistorian.livejournal.com/27182.html (дата обращения: 07.04.2018).
7. История Второй мировой войны. 1939—1945 : в 12 т. / ред. А. А. Гречко и др. М. : Воениздат, 1974. Т. 2: Накануне войны.
8. История Второй мировой войны. 1939—1945 : в 12 т. / ред. А. А. Гречко и др. М. : Воениздат, 1974. Т. 3: Начало войны. Подготовка агрессии против СССР.
9. История Украинской ССР : в 2 т. / АН УССР Ин-т истории ; редкол.: К. К. Дубина (гл. ред.) и др. Киев : Наукова думка, 1969. Т. 1
10. Медведев А. (Medvedev, Alex). Про голод в Польше и Румынии в 1932/33 // ВИФ2 NE: Ветка. 2009. 28.06. — https://www.vif2ne.org/nvk/forum/arhprint/1729364 (дата обращения: 07.04.2018).
11. Мерошевский Ю. «Польский комплекс» России и территория УЛБ // ИноСMИ.Ru. 2005. 12.08. — https://inosmi.ru/world/20050812/221519.html (дата обращения: 07.04.2018).
12. Нюрнбергский процесс над главным немецкими военными преступниками : сборник материалов : в 3 т. / ред. Р. А. Руденко ; сост. Г. Н. Александров, M. Ю. Рагинский, А. И. Полторак. M. : Юридическая литература, 1965. Т. 1: Нацистский заговор против мира и человечества. Преступления германских монополий.
13. Нюрнбергский процесс над главным немецкими военными преступниками : сборник материалов в 3-х т. / ред. Р. А. Руденко ; сост. Г. Н. Александров, M. Ю. Рагинский, А. И. Полторак. M. : Юридическая литература, 1966. Т. 2: Военные преступления. Преступления против человечности.
14. Польская война : Беседа с профессором Павлом Вечоркевичем в 66-ю годовщину советской агрессии против Польши (Rzeczpospolita) // ИноСMИ.Ru. 2005. 28.09. — http://www.inosmi.ru/ translation/222599.html (дата обращения: 07.04.2018).
15. «Правда», 29 сентября 1939 г. // Старые газеты / Сергей Кожемякин. 2013. 19.07. — https:// kojemyakin.livejournal.com/585819.html (дата обращения: 07.04.2018).
16. Секреты польской политики. 1935—1945 : сборник документов / сост. Л. Ф. Соцков. M. : Служба внешней разведки, 2009.
17. Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939—1941. M. : Высшая школа, 1992.
18. СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны (Сентябрь 1938 г. — август 1939 г.) : документы и материалы / ред. А. А. Громыко и др. M. : Изд-во. политической литературы. 1971.
19. Типпельскирх К. История Второй мировой войны. СПб. ; M. : Полигон : АСТ, 1999.
20. Фуллер Дж. Ф. Ч. Вторая мировая война 1939—1945 гг. : стратегический и тактический обзор. M. : Иностранная литература, 1956.
21. Черчилль У. Вторая мировая война : в 3 кн. / предисл. Д. А. Волкогонова ; под ред. А. С. Орлова. M. : Воениздат, 1991. Кн. 1. Т. I—II.
22. Bugajski J. History is politics in Putin's Russia // The Financial Times. 2005. 27.04. — http://www. ft.com/cms/s/b0076fde-b6b8-11d9-aebd-00000e2511c8.html (дата обращения: 07.04.2018).
23. Miçdzynarodowe tío agresji Rzeszy Niemieckiej na Polskç w 1939 roku. Warszawa : Krajowa Agencja Wydawnicza RSW, 1986. Wyd. 1.
24. Muszynski M., Rak K. IV rozbior Polski // Wprost. 2007. № 21. — http://www.wprost.pl/ ar/?0=106809&I=1273 (дата обращения: 07.04.2018).
25. Newman A. Poles Seek Trump's Help to Get Reparations From Russia, Germany // The New American. 2019. 15.03. — https://www.thenewamerican.com/world-news/europe/item/31758-poles-seek-trump-s-help-to-get-reparations-from-russia-germany (дата обращения: 07.04.2018).
26. Olschowsky H. von. Hitler-Stalin-Pakt Der weiße Fleck // Der Tagesspiegel. 2013. 18.08. — http://www.tagesspiegel.de/meinung/hitler-stalin-pakt-der-weisse-fleck/8653986.html (дата обращения: 07.04.2018).
27. Piçtka B. Najwiçkszy bí^d Jozefa Becka // Mysl Polska. № 41—42. — http://www.mysl-polska. pl/1686 (дата обращения: 07.04.2018). ♦
1s
