CC BY
170
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
42
2011. Вып. 1
УДК 94(47).083 Б. С. Котов
ПОЛОЖЕНИЕ НЕМЦЕВ В ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИХ КОЛОНИЯХ ЮГА РОССИИ В ОЦЕНКЕ РОССИЙСКОЙ ПРЕССЫ
Анализируется образ немецких колонистов юга России в российской прессе накануне первой мировой войны. Констатируется большой интерес партийной прессы (кадетской, октябристской, черносотенной и т.д.) к положению российских немцев и выявляются позиции различных партий по «немецкому вопросу».
Ключевые слова: русские немцы, образ, русская пресса, канун первой мировой войны.
Важная особенность восприятия немцев в дореволюционной России заключалась в том, что немцы были не просто соседним народом, отношения с которым имели огромное значение для международных позиций России и положения ее среди других держав; немцы были единственным из западных народов, с которым у русских было столь тесное и, можно сказать, «домашнее» общение, поскольку сотни тысяч этнических немцев на протяжении нескольких веков жили в разных регионах российского государства.
Немецкоязычное население в России было неоднородным. В начале XX в. оно было представлено гетерогенными в социальном отношении группами колонистов, осевших в разных частях страны (Поволжье, Бессарабия, губернии Юго-Западного края, Северное Причерноморье, Крым, Кавказ); балтийскими немцами, жившими в трех остзейских областях - Курляндии, Лифляндии и Эстляндии; немцами Польши, оказавшимися в составе Российской империи в результате решений Венского конгресса 1814-1815 гг.; немцами российских городов. В целом к 1914 г., по подсчетам В. М. Кабузана, в России проживало 2 млн. 448 тыс. немцев (девятое место по численности среди народов империи Романовых)1.
Немцы составляли на рубеже веков лишь 1,4 % от всего населения России, однако их роль в офицерском корпусе, администрации, дипломатии традиционно была велика. Сложившееся еще в ХУШ в. их влияние при дворе и в государственном аппарате стало вызывать недовольство и опасения по поводу «немецкого засилья» у определенной части аристократии и образованных кругов русского общества. Это, наряду с сохранением привилегий немецкого дворянства и его доминирующим положением в присоединенных при Петре I прибалтийских землях, привело к возникновению в России так называемого «немецкого вопроса». В начале XX в. «немецкий вопрос» приобретает особую актуальность в связи с резким обострением отношений с Германией и империей Габсбургов, особенно после Боснийского кризиса 1908-09 гг. Русское общество волновал вопрос о лояльности этнических немцев, проживающих на территории России, и о том, какую позицию они займут в весьма вероятной в ближайшем будущем войне между Россией и австро-германским блоком.
При этом внимание прессы, являвшейся в начале XX столетия наиболее важным инструментом формирования и одновременно репрезентации общественного мнения, привлекали, прежде всего, два региона со значительной долей немецкого населения - Прибалтика и юг России (Волынь, Крым, Бессарабия). Интерес к этим областям был обусловлен, на мой взгляд, пограничным положением и близостью к возможному театру боевых действий. Показательно, что положение поволжских немцев практически оставалось вне поля зрения ведущих столичных газет и журналов, поскольку Поволжье находилось в глубине страны, и в случае начала военного конфликта поведение проживавшей там немецкой диаспоры не могло существенно повлиять на ход войны.
Массовый приток немецких колонистов в Россию начался в царствование Екатерины II. Манифесты от 4 декабря 1762 г. и 22 июля 1763 г. должны были привлечь немецких переселенцев для освоения обширных территорий Поволжья и Северного Причерноморья. В результате в Россию устремился поток немецких мигрантов, подавляющая часть которых осела в Саратовской губернии. Этот первый миграционный этап закончился в 1768 г., когда император Священной Римской империи Иосиф II запретил вербовку колонистов в пределах империи, поскольку хотел направить поток немецких мигрантов в слабо заселенные восточные окраины габсбургских владений (Галицию и Буковину).
На время правления Александра I приходится новая волна немецкой колонизации (1801-1820 гг.). В это время происходило освоение немцами Новороссии и Бессарабии: было образовано 134 новых по-
селения на юге Украины (Херсонская, Екатеринославская губернии), 17 - в Бессарабии, 8 - в Крыму. В 1817 - 1819 гг. возникли первые немецкие колонии в Закавказье. Указом от 5 августа 1819 г. всякая земледельческая иммиграция из Германии была запрещена, и даже ограниченный приток новых переселенцев регулировался теперь специальными разрешениями.
В XVШ-XIX вв. привлечение русским правительством немцев для заселения некоторых областей России было вызвано объективной необходимостью: невозможностью освоить приобретенные области путем внутренней колонизации в условиях крепостного права. Петербург предоставлял колонистам весьма существенные льготы - бесплатная раздача 30, а позднее - до 65 десятин земли на семью, уплата путевых издержек, беспроцентная ссуда на десять лет для постройки домов и обзаведения инвентарем, освобождение от налогов на 30 лет (для земледельцев) или на 10 лет (для поселившихся в городах), свобода от рекрутских наборов, веротерпимость, широкое местное самоуправление.
Как правило, немецкие колонисты жили изолированно от окружающего населения, что отмечали даже немецкие историки2. Такая изолированность вызывала определенные сомнения в лояльности немцев к новому отечеству. Подозрительное отношение к ним особенно усилилось после 1871 г., когда разобщенные германские государства объединились под эгидой Пруссии в мощную Германскую империю, ставшую естественным полюсом притяжения для всех немцев, проживавших за ее пределами. Многие в России считали немецких колонистов инструментом германизации наиболее благоприятных для ведения хозяйственной деятельности областей - юга России и Поволжья. Высказывались обвинения, в том числе на страницах периодической печати, что немцы без оружия и пролития крови завоевали Россию, подчинили ее экономически и духовно, присвоили себе лучшие русские земли.
Такие настроения стали психологической предпосылкой для резкого изменения правительственной политики в отношении немецких колонистов. При Александре II и Александре III было уничтожено большинство колонистских привилегий. В 1874 г. в ходе военной реформы Д.А. Милютина была ликвидирована одна из важнейших льгот - освобождение от призыва в армию. Это вызвало отток части немецкого населения из России (100 тыс. чел.), в первую очередь протестантов-меннонитов, отвергавших службу в армии по религиозным соображениям. В 1870-1880-х гг. Россию покинуло около 50 тыс. меннонитов, переселившихся в Канаду и США.
Ослабление цензуры и подъем общественных настроений, связанный с воцарением императора Александра II и началом проведения глубоких социально-экономических и политических реформ, содействовали широкому обсуждению в русском обществе «немецкого вопроса», в частности проблемы роста немецкого землевладения в отдельных областях. По мнению Д. Нойтаца, основные стереотипные представления о немецких колонистах в России сформировались в ходе начавшейся вскоре после отмены крепостного права дискуссии по поводу экономической целесообразности иностранной колонизации. Эти стереотипные представления «позже постоянно повторялись и наложили отпечаток на образ колониста в русском общественном мнении: немецкий колонист превратился в воплощение крестьянского благосостояния, прилежания, чистоты, порядка, уверенности в себе и трезвости, но также и заносчивости, стремления к приобретению все новых и новых земель, отгороженности от окружающего мира, незнания русского языка и чуждого русскому менталитета»3.
Реформы Александра II привели к ограничению некоторых важных привилегий немецких переселенцев, однако они позволили им принимать участие в политической и общественной жизни за пределами своих общин, а именно - участвовать в земских выборах на уровне губерний и уездов. Для этого были созданы три курии: землевладельцев (Landbesitzer), горожан (Stadter) и так называемых сельских общин (Landgemeinden). Отныне не только остзейское немецкое дворянство, издавна приближенное к российскому трону и активно влиявшее на определение внешне- и внутриполитического курса государства, но и немцы разбросанных по всей России земледельческих колоний включились в политические процессы общероссийского масштаба.
После революции 1905 г. большинство российских немцев поддерживало партию октябристов, среди основателей которой были остзейские немцы П.А. Гейден и А.Ф. Мейендорф (товарищ председателя третьей Государственной Думы). Внутри партии в декабре 1905 г. была даже образована «Немецкая группа Союза 17 октября»4. Большинство российских немцев было настроено конституционномонархически, что сближало их с октябристской политической платформой. «Немецко-балтийские дворяне, зажиточные колонисты, люди с высшим образованием и представители имущих городских слоев находили в лице октябристской партии адекватного представителя своих интересов»5.
2011. Вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Второй по популярности среди российских немцев была партия конституционных демократов, в руководство которой также входило немало лиц немецкого происхождения: Б.Э. Нольде, П.Б. Струве, А.А. Кизеветтер, Н.Н. Кутлер. Однако партия «народной свободы» пугала немецкую диаспору своей радикально-демократической позицией, в частности аграрной программой, предусматривавшей передел земли. Это отталкивало как остзейское дворянство, так и колонистов в земледельческих областях.
В третьей Думе немецкие депутаты от октябристской партии в целом поддерживали политику П.А. Столыпина, «до тех пор, пока она не была направлена против финляндцев или на возрождение политики бюрократической русификации»6.
Существовал еще один вопрос, разделявший правительство Столыпина и российских немцев -проблема немецкого землевладения в Юго-Западном крае (Волынская, Киевская и Подольская губернии). Если до начала 1860-х гг. немцев в этих губерниях было немного, то с отменой крепостного права началось их ускоренное переселение (в основном из Пруссии и Царства Польского) в Юго-Западный край, прежде всего на Волынь. «Темпы немецкой колонизации в губернии на протяжении следующих
25 лет были настолько высокими, что дает все основания считать ее массовой»7. Так, в 1871 г. в Волынской губернии проживало свыше 24 тыс. немцев, в 1875 г. - примерно 40 тыс., в 1881 г. - почти 88 тыс.
Такая активная колонизация приграничной Волыни уже в 1880-х гг. вызвала опасения военного министерства, поручившего офицерам Генштаба летом 1884 г. собрать статистические материалы об иностранцах в Юго-Западном крае. В результате они насчитали 120 395 немцев, большинство из которых проживало в Житомирском уезде. После этого был принят ряд мер, направленных на ограничение иностранного землевладения в Юго-Западном крае. Указом от 14 марта 1887 г. иностранным подданным было запрещено приобретать в собственность недвижимое имущество вне городских поселений в двадцати одной губернии западной части империи. Исключение составляли случаи наследования в прямой нисходящей линии и между супругами. На переселенцев, принявших русское подданство, действие данного закона не распространялось.
Уже этот первый указ против немецкого землевладения на территории России вызвал истерическую реакцию части германской прессы, в том числе влиятельной консервативной газеты «Kreuzzei-Ш^», которая взяла на себя роль защитника интересов германских колонистов в России. Некоторые из германских газет даже призывали колонистов Волыни к «вооруженному сопротивлению». Можно сказать, что в 1880-х гг. между русской и немецкой прессой произошла первая «газетная война», и непосредственным поводом к ее началу - кроме всех прочих накопившихся к тому времени русско-германских противоречий - стало наступление правительства на привилегии российских немцев8.
Несмотря на возмущение по ту сторону Немана, российское правительство продолжило борьбу против немецкого землевладения в юго-западных областях России. Указ 14 марта 1892 г. запретил всем инородцам, даже принявшим русское подданство, не только приобретать недвижимое имущество за пределами городов, но и селиться в Волынской губернии в сельской местности9. Однако с воцарением Николая II ограничения, предусмотренные законом 1892 г., были отменены (в январе 1895 г.). В результате приток новых немецких колонистов в Волынскую губернию, а также соседние Подольскую и Киевскую продолжился: по данным всероссийской переписи населения 1897 г. на Волыни проживало более 171 тыс. немцев. В численном отношении они занимали по губернии четвертое место после украинцев, евреев и поляков.
К борьбе с «немецким засильем» на Волыни русское правительство вернулось за несколько лет до начала первой мировой войны. 28 сентября 1910 г. правительство П.А. Столыпина внесло в Государственную Думу законопроект «Об изменении временных правил о водворении в Волынской губернии лиц нерусского происхождения и о распространении действия этих правил на губернии Киевскую и Подольскую». Законопроект предусматривал меры, направленные не просто на ограничение, а на ликвидацию иностранного землевладения на Волыни. Иностранным поселенцам неправославного исповедания (в том числе принявшим русское подданство) и их потомству воспрещалось приобретать недвижимое имущество в Волынской, Подольской и Киевской губерниях. Они должны были в течение трех лет продать имевшееся у них недвижимое имущество, а в случае несоблюдения этого правила их имущество должно было быть продано с публичного торга.
Чтобы не допустить принятия этого радикального законопроекта, немцы задействовали свои широкие связи в «Союзе 17 октября», который в выстроенной Столыпиным третьеиюньской системе часто играл в Думе решающую роль. В мае 1911 г. столыпинский план ликвидации немецкого присутствия в Юго-Западном крае был сорван.
Вторая попытка ограничения немецкой колонизации в этом регионе империи была предпринята преемником В.Н. Коковцовым: в декабре 1912 г. правительство внесло в Думу законопроект «О мерах к ограждению русского землевладения в губерниях Юго-Западного края и Бессарабской», который должен был запретить покупку земли за пределами городов всем лицам, принявшим русское подданство после 1888 г. И на этот раз немецкому «лобби» в партии октябристов, как и в 1911 г., удалось провалить законопроект с явной антинемецкой направленностью.
Некоторые меры, предпринятые властями, затормозили процесс немецкой колонизации Волыни, однако накануне первой мировой войны немцы в этой губернии представляли собой очень внушительную силу: к 1914 г. в руках 209 тыс. колонистов немецкого происхождения - как русских, так и иностранных подданных - было сосредоточено до 700 тыс. десятин земли, что составляло 10 % внегородского земельного фонда Волынской губернии.
Немецкое колонизационное движение в южнорусских губерниях и правительственные проекты борьбы с ним не раз становились предметом критического обсуждения на страницах российских газет и журналов накануне первой мировой войны. При этом большинство материалов, посвященных данной теме, появлялось на страницах «Нового времени» - влиятельной газеты, на протяжении нескольких десятилетий (1876-1912 гг.) выпускавшейся известным издателем и общественным деятелем
А.С. Сувориным. Накануне первой мировой войны газета занимала антигерманские позиции, а проблема положения российских немцев нередко использовалась ее сотрудниками для ведения целенаправленной антинемецкой пропаганды. «Новое время» постоянно подчеркивало крайнее отчуждение немецких колонистов от русского населения. Большие опасения внушало газете укрепление связей между русскими немцами и Пангерманским союзом, не скрывавшим целей территориального расширения на Восток за счет аннексии значительных частей Российской империи.
Г азета регулярно публиковала данные о том, насколько замкнуто поселившиеся в России немцы живут в своих колониях, не общаясь с окружающим русским населением и оставаясь чуждыми этой стране. Стремление немцев, обосновавшихся в России, сохранить свою национальную идентичность «Новое время» однозначно трактовало как проявление немецкого высокомерия, чувства своего племенного превосходства и презрительного отношения к русским, предоставившим немцам щедрые привилегии и широкие возможности для хозяйственной деятельности.
Газета считала положение, сложившееся с немецкими колонистами, совершенно неудовлетворительным. Ни Германия, ни Австрия не потерпели бы у себя даже намека на пропаганду «русской идеи», в то время как в России пришлые элементы, нередко исповедующие идеологию пангерманизма, свободно расселяются в наиболее привлекательных с хозяйственной точки зрения областях, получают за это значительные льготы и полные политические права. «Потому-то, по нашему мнению, опасен пангерманизм, что он успел завоевать права гражданства, и дикие выходки его апостолов не бросаются в глаза своею враждебностью. Но пора же очнуться, пора оценить по достоинству пылкие симпатии русских немцев к правительствам своих сородичей и принять какие-нибудь меры к предотвращению возможных случайностей»10, - призывало «Новое время» весной 1914 г.
Газета не сомневалась, что проникновение немецких колонистов в Россию является спланированной в Берлине акцией, началом осуществления немецкого Drang nach Osten еще до войны с Россией. На это, по убеждению суворинского издания, указывал новый закон об установлении и потере подданства, принятый в Германии 22 июля 1913 г., направленный на нейтрализацию действия русского закона от 14 марта 1887 г., сильно ограничившего права иностранцев приобретать недвижимость в двадцати одной губернии России: Привислинском крае, Западном крае (губернии Ковенская, Виленская, Гродненская, Минская, Витебская, Могилевская), Бессарабии, Волынской и Киевской губерниях, Лифляндии и Курляндии. «Подобное запрещение не дает Германии возможности создавать уже в мирное время свои форпосты в пределах вероятного района действий в случае вооруженного столкновения с нами»11. «Новое время» напоминало, что Берлин потребовал от русского правительства отмены этого закона еще во время переговоров о заключении нового торгового договора в 1903 г., но получил отказ. Теперь, сообщала газета, немецкое правительство нашло хитроумную лазейку для обхода этого запрета, введя по закону от 22 июля 1913 г. двойное подданство. Реальные интересы, связанные с колонизацией России, оказались сильнее знаменитой теории о «немецкой верности», которая запрещала подданному империи Гогенцоллернов принимать одновременно подданство какой-либо иностранной державы. То, чего нельзя было добиться путем ведения длительных переговоров, достигнуто одним росчерком пера. Россия должна ожидать, что граждане Германии, имея и российское подданст-
2011. Вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
во, начнут теперь преспокойно создавать свои поместья в западных губерниях, которые еще правительство Александра III стремилось спасти от «поглощения Пруссией» законами 1887 и 1892 гг. При этом на территории России будут селиться уже не «русские немцы» как этнографическая группа, а «русские германцы» как своеобразное сословие.
Один из ведущих сотрудников «Нового времени» известный публицист М.О. Меншиков считал, что русское правительство совершило в отношении великороссов величайшую несправедливость, поставив их в неравные условия с немцами. Для немецкой колонизации всегда отводились самые благоприятные в климатическом отношении места: южное Поволжье, побережье Азовского моря, Бессарабия. При этом им давалось по шестьдесят десятин земли на душу и всевозможные льготы. Не удивительно, что при такой заботе русского правительства о немецких колонистах районы, ими освоенные, действительно процветают. Немцы превратились в «привилегированную народность» Российской империи.
Что касается великороссов, то царское правительство только использовало их для разгрома ближневосточных держав - Турции и Персии, а пользоваться результатами побед, осваивать присоединенные территории допускают кого угодно (немцев, малороссов, греков, болгар), только не русских, - с возмущением писал он. Такую политику Меншиков считал ошибочной и раздувающей сепаратистские движения на окраинах: «Мы столько толкуем об окраинных сепаратизмах, а сами же, собственными руками, создаем их»12.
Примером такого несправедливого отношения правительства к русским он считал ситуацию, сложившуюся с землевладением в Таврической губернии, где немецкая раса, по его словам, свивает «прочное гнездо». Коренное татарское население Крыма сокращается, многие татары покидают полуостров и отправляются в единоверную Турцию, а оставленные ими земли скупаются за бесценок или просто захватываются немцами. Хозяевами Тавриды, завоеванной Россией в долгой упорной борьбе с крымскими татарами, незаметно становятся немецкие помещики, «которые эксплуатируют и душат все, для них чуждое.»13. Если русским крестьянам запрещается покупать земли больше определенных предельных размеров, то немцам позволяется скупать сотнями десятин надельные земли: «Для немцев общерусские законы, по-видимому, не существуют»14, - делает вывод из этой ситуации автор «Нового времени».
В последнее время, - отмечал Меншиков в апреле 1914 г., - Крым «быстро превращается в настоящий уголок Германии, и никто не слыхал о предположении русского правительства положить конец этому отчуждению одной из “жемчужин русской короны”»15. Меншиков приводит данные по Перекопскому уезду: там действуют только 26 русских школ, 6 русско-татарских и 76 немецких. Земство в этом уезде тоже чуть ли не чисто немецкое. При этом наибольшую опасность автор «Нового времени» видит в том, что не происходит никакого обрусения или хотя бы сближения немецких переселенцев с русским населением на бытовом уровне. Он признает, что среди немецких переселенцев преобладают люди лояльные к России, однако все - язык, происхождение, вероисповедание - притягивает их к германскому фатерлянду. Все в немецких колониях поддерживается в чисто немецком виде.
Необходимо отметить, что Меншиков лишь отчасти был прав в объяснении причин хозяйственного благополучия немецких колоний на юге России. Основу его составляли не только государственная поддержка колонистов, но и характер немецкого землепользования - принцип неделимости первоначального владения (от 30 до 65 десятин земли). Изначальный надел, который целиком наследовал старший сын, нельзя было ни продать, ни заложить. В этом заключалось отличие от русской общины с ее регулярными земельными переделами. Немаловажным было и то, что немецкие колонисты отличались высоким уровнем грамотности16. Говоря о немецком засилье в Крыму, Меншиков сгущал краски: на самом деле немцев в пределах Таврической губернии проживало в 1909 г. 30 811 чел., при общей численности населения в 1,5 млн. чел.
Статьи М.О. Меншикова и других авторов «Нового времени» должны были убедить читателей в том, что «прибалтийские, привислинские и юго-западные немцы представляют оазисы чуждой и неприязненной России народности»17. Поэтому русскому обществу и правительству нельзя рассчитывать на лояльность русских немцев в случае военного столкновения России с империями Габсбургов и Г огенцоллернов18.
Еще более критично в отношении русских немцев были настроены черносотенцы из Союза русского народа (во главе с А.И. Дубровиным). Издававшаяся этой организацией газета «Русское знамя» с тревогой указывала в январе 1913 г. на опасность полного онемечения Волынской губернии, отмечая, что сложившееся в этом крае положение «терпеть дальше немыслимо»19. Главным виновником
этого черносотенцы называли российское правительство, которое, начиная с Екатерины II, проводило ошибочную политику заселения обширных и пустынных пространств Юга России иностранцами. При этом в Россию приезжали только низшие элементы германского общества, «ободранцы, хулиганы и отребье всякого рода»20. Германия, по мнению газеты, сама была рада освободиться от такого балласта. Единственная причина превращения этих отбросов немецкого общества в добропорядочных и трудолюбивых земледельцев, считало «Русское знамя», - содействие и заботливая помощь колонистам со стороны русских чиновников. Вместо того чтобы заботиться о благосостоянии русского народа, с досадой отмечала в январе 1914 г. газета дубровинского Союза, правительство России в течение ста пятидесяти лет прилагало целенаправленные усилия для выведения культурных людей из «немецкого сброда», откликнувшегося на призыв Екатерины. В результате такой селекции первоначальный сброд превратился в «элемент крайне зажиточный, давший очень большое число капиталистов и захвативший в свои руки огромные площади земли и размножившийся в несколько сот раз. Теперь немцы составляют очень сильный элемент во всех отношениях и очень опасный»21.
Осевшие на территории России немцы не только сохранили свой язык, религию, обычаи, самоуправление, но многие сохранили и иностранное подданство, создав на территории России государство в государстве. «Имея только одни права, они чувствовали себя вполне в своем отечестве, за грани-цей»22, - отмечалось на страницах «Русского знамени» в январе 1913 г. вскоре после отклонения октябристами законопроекта В.Н. Коковцова об ограничении немецкого землевладения. Иностранные поселенцы стали «чужеядными растениями, выбиравшими лучшие соки из русской жизни». Они получили заботу правительства и местной администрации, ничего, по мнению черносотенцев, не давая краю. «Смотря на русских пренебрежительно, враждебно и свысока, широко рассевшись в гостеприимной русской избе и оттеснив мужика-хозяина с полатей к порогу, они никогда не делились с простодушным соседом ни знаниями, ни соседской помощью, ни заработком, ни дружеским общением. Высокомерные, скаредно-эгоистичные, не желавшие утруждать свой язык даже речью народа, чьим хлебом они кормились, они создали на русской территории, на самой ее границе многочисленный, сплоченный, единомышленный, состоятельный и враждебный всему русскому элемент»23.
Накануне первой мировой войны «Русское знамя» стремилось убедить читателей, что все русские немцы - потенциальные предатели, считающие себя «авангардом германского нашествия»24.
В конце 1914 г., сообщало «Русское знамя», немцы собираются праздновать 150-летнюю годовщину своего водворения в России. Успех, достигнутый немецкими колонистами за полтора века пребывания в России, газета называет колоссальным, на юге Российской империи за это время сформировалась «особая Германия», которую в Берлине якобы надеются в будущем присоединить к землям короны Гогенцоллернов. Черносотенцы выражали надежду, что правительство наконец-то возьмется за решение немецкого вопроса25.
Следует подчеркнуть, что отношение разных групп крайне правого спектра российской политической сцены к русским немцам было неоднозначным. В отличие от антигермански настроенного «Русского знамени» другая черносотенная газета «Земщина», издававшаяся Союзом русского народа во главе с Н.Е. Марковым, вообще избегала публикации материалов о положении немцев в Российской империи. Любопытно, что в Аккермане (Бессарабия) во время выборов во вторую Думу большинство немецких уполномоченных голосовало за В.М. Пуришкевича, который выступал за неприкосновенность частной собственности и национальные права немецких колонистов, продемонстрировавших в революционную смуту 1905 года верность государству и династии26. Да и внешнеполитические симпатии той части националистов, которая группировалась вокруг Пуришкевича и Маркова, к империи Гогенцоллернов не могли не отразиться на их отношении к русским немцам. Правда, либеральные круги немецкой диаспоры в России отнюдь не были в восторге от таких союзников, как Пу-ришкевич. Целесообразность сотрудничества с крайне правыми оживленно дискутировалась после 1905 г. в различных политических группах российских немцев27.
Оценивая масштабы немецкого землевладения на юге России и степень обоснованности опасений русского общества относительно мирного поглощения лучшей части Российской империи немцами, можно сослаться на работы немецкого историка Д. Брандеса, изучавшего немецкие колонии в Новороссии, Крыму и Бессарабии. По его подсчетам, накануне первой мировой войны немецкое землевладение охватывало здесь 2 373 317 десятин земли. Брандес делает вывод, с которым вполне можно согласиться: «страхи русских и восторг германских националистов относительно “мирного завоевания Южной России немецкими колонистами” не были оправданы»28.
2011. Вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
* * *
Анализ русской прессы показывает, что накануне первой мировой войны она нередко обращалась к теме положения российских немцев. Русские газеты и журналы волновал вопрос о лояльности этнических немцев, проживающих на территории России, о том, какую позицию они займут в весьма вероятной в ближайшем будущем войне. Большинство органов печати высказывало негативное отношение к российским немцам, отмечая, что последние лишь формально становятся русскими подданными, на самом же деле чувствуют себя связанными со своим германским отечеством, а потому крепко держатся за свой язык и религию. Их обвиняли в нежелании учить русский язык и в презрении ко всему русскому, в желании отгородиться от окружающего их мира, жить замкнуто и изолированно в рамках своей общины. Немцам вменяли в вину также плохое обращение с русскими сельскохозяйственными рабочими и скупку большого количества лучшей земли, что лишало русских крестьян основы существования. Их подозревали - и иногда не без оснований - в связях с Пангерманским союзом, стремившимся к отторжению западных областей Европейской России. Российских немцев считали «пятой колонной» империи Гогенцоллернов. При этом озабоченность «немецким вопросом» высказывали не только националистические издания («Новое время», «Русское знамя»), но и газеты либерально-кадетской ориентации («Речь», «Русские ведомости»). Берлин обвиняли в целенаправленном заселении русских областей немцами, это расценивалось как завоевание России, начавшееся еще до открытого военного столкновения. Подчеркивалась неблагодарность русских немцев по отношению к их «благодетелям» - этническим русским. В некоторых газетах («Новое время») немцы даже назывались привилегированной народностью Российской империи. Во всем этом нетрудно усмотреть старые страхи русского общества по поводу «немецкого засилья».
Не исключено, что образ внутреннего немецкого врага специально создавался русскими властями и прессой начиная с 1880-х гг. Использовав колонистов в качестве «козлов отпущения» за нерешенные проблемы русской аграрной политики, можно было направить социальную напряженность между крестьянами и помещиками в русло совместной борьбы против «национального врага». В последние годы перед первой мировой войной, в связи с обострением международной ситуации и возможностью военного конфликта с Германией, тема положения российских немцев приобрела особую актуальность на страницах газет и журналов.
Усиливающиеся нападки русской прессы на проживающих в России немцев, обвинения в нелояльности и симпатиях к империи Гогенцоллернов заставляли русских немцев при любом удобном случае подчеркивать свою верность государству и династии Романовых. Будучи связанными одновременно и с Германией, и с Россией, русские немцы были заинтересованы в сохранении хороших отношений между двумя государствами. Не вина, а трагедия российских немцев состояла в том, что они так и не стали связующим звеном между Россией и Германией, а, напротив, превратились в дополнительный раздражитель в и без того напряженных русско-германских отношениях накануне первой мировой войны. Положение российских немцев в начале XX в. осложняли и наиболее агрессивно настроенные империалистические круги в самой Германии, призывавшие к отторжению части Российской империи и открыто называвшие немецкие колонии форпостами германизации территорий от Карпат до Волги. Это только подогревало подозрительное отношение русского общества к немецкой диаспоре внутри страны. Можно сказать, что антинемецкая агитация русской прессы в последние предвоенные годы, формируя образ внутреннего врага в сознании российского общества, психологически подготовила принятие правительством Николая II жестких мер, направленных против российских немцев, после начала первой мировой войны.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Кабузан В.М. Немецкое население в России в XVIII - начале XX века (численность и размещение) // Вопр. истории. 1989. № 12. С. 28.
2 Brandes D. Von den Zaren adoptiert. Die deutschen Kolonisten und die Balkansiedler in Neurussland und Bessarabien. 1751-1914. Munchen, 1993. S. 459.
3 Neutatz D. Die Kolonien des Schwarzmeergebietes im Spannungsfeld nationalstaatlicher Politik. 1861-1914 // Die Russlanddeutschen. Gestern und heute / Hg. v. Boris Meissner, Helmut Neubauer, Alfred Eisfeld. Koln, 1992. S. 80.
4 См.: Дённингхаус В. Немцы в общественной жизни Москвы: симбиоз и конфликты (1494-1941). М., 2004. С. 280-285.
Положение немцев в земледельческих колониях юга России.
49
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2011. Вып. 1
5 Fleischhauer I. Die Deutschen im Zarenreich. Zwei Jahrhunderte deutsch-russischer Kulturgemeinschaft. Stuttgart, 1986. S. 393.
6 Deutsche Geschichte im Osten Europas. Baltische Lander / Hg. v. Gert von Pistohlkors. Berlin, 1994. S. 442.
7 Костюк М.П. Демография и география расселения немецких колонистов на Волыни в XIX - начале XX века // Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения: Материалы Междунар. науч. конф. Анапа, 20-25 сент. 1995. М., 1996. С. 240.
8 Подробнее о полемике русской и немецкой печати в 1880-х гг. см.: Fleischhauer I. Op. cit. S. 351-357.
9 См.: Баах С.В. Законопроект П.А. Столыпина об ограничении иностранного землевладения в Юго-Западном крае Российской империи // Немцы России: социально-экономическое и духовное развитие. 1871-1941: Материалы 8-й Междунар. науч. конф. Москва, 13-16 окт. 2001. М., 2002. С. 61.
10 Новое время. 1914. 13 апр.
11 Новое время. 1914. 13 июня.
12 Новое время. 1914. 15 апр.
13 Там же.
14 Там же.
15 Там же.
16 Дайнеко Л.И. Немецкие колонии в Крыму // Российские немцы. С. 176.
17 Новое время. 1914. 13 апр.
18 Новое время. 1914. 20 марта.
19 Русское знамя. 1913. 29 янв.
20 Русское знамя. 1914. 16 янв.
21 Там же.
22 Русское знамя. 1913. 29 янв.
23 Там же.
24 Русское знамя. 1914. 29 апр.
25 Русское знамя. 1914. 16 янв.
26 Brandes D. Op. cit. S. 484.
27 Deutsche Geschichte im Osten Europas. S. 443.
28 Brandes D. Op. cit. S. 439.
Поступила в редакцию 19.05.10
B.S. Kotov
The Germans in the agriculture settlements of South Russia by Russian press
The article analyzes the material of the pre-revolutionary press and demonstrates the image of South-Russian Germans in the mirror of Russian public opinion on the eve of the First World War. The positions of different political parties (Cadet, October, Black Hundreds’) on the «German question» are analyzed.
Keywords: Russian Germans, press, the eve of the First World War.
Котов Борис Сергеевич, аспирант Институт всеобщей истории РАН 119334, Москва, Ленинский проспект, 32а E-mail: dir@igh.ru; bs.kotov@mail.ru
Kotov B.S., postgraduate student
The Institute of Universal History of the Russian Academy of Sciences 119334, Moscow, Lenin avenue, 32a E-mail: dir@igh.ru; bs.kotov@mail.ru
