CC BY
115
УДК 2: 947.07 / 08 (471.324) ББК 86: 63.3 (2) 5
ПОЛОЖЕНИЕ БЕЛОГО И ЧЕРНОГО ДУХОВЕНСТВА В ГУБЕРНИЯХ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ В XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.
Б.А. Ершов1
Воронежский государственный технический университет, 394026, г. Воронеж, Московский пр., 14.
Рассматривается положение белого и черного духовенства в социальной структуре российского общества в губерниях Центрального Черноземья в XIX - начале XX вв. Показано, что специфика мироощущения представителей духовного сословия и его высокий социальный статус находили своё отражение в культовой деятельности. Только священник мог совершать отпущение грехов и другие таинства над всеми прихожанами, которые были перед ним равны, независимо от их сословия и материального положения. Библиогр. 11 назв.
Ключевые слова: духовенство; церковь; епархия; сан; иерархия.
STATUS OF WHITE AND BLACK CLERGY IN PROVINCES OF CENTRAL CHERNOZEM REGION IN XIX - EARLY XX CENTURIES B.A. Ershov
Voronezh State Technical University. 14, Moskovsky Av., Voronezh, 394026.
The article considers the status of black and white clergy in the social structure of Russian society in the provinces of Central Chernozem region in XIX - early XX centuries. It is shown that the specific attitude of the representatives of clergy and its high social status were reflected in cult activity. Only the priest could give the absolution and perform other sacraments of all the parishioners who were equal in front of him regardless their class and economic status. 11 sources.
Key words: clergy; church; diocese; dignity; hierarchy.
История развития белого и черного духовенства в XIX - начале XX вв. является важнейшей составной частью не только церковной, но и социальной истории России. Не случайно этот вопрос привлекает внимание как историков, так и представителей других гуманитарных наук. К числу актуальных задач отечественной исторической науки относятся: всесторонний анализ особенностей формирования духовного сословия; эволюции черного и белого духовенства; изучение исторической роли и места приходского духовенства в социальной структуре российского общества, характере взаимоотношений церковного причта со своими прихожанами и, наконец, особой культуры и менталитета высших и низших иерархов русской православной церкви. По мере расширения церкви, по мере того, как появились люди, предпочитавшие семейной жизни монашескую, стали складываться разные типы христианской жизни. Появилось разделение духовенства на «белое» и «черное». Черное духовенство -это монахи, уходящие от «мира» и земных соблазнов, живущие в монастырях, полностью посвятившие свою жизнь служению Богу. В XIX веке «черное» духовенство было тем привилегированным слоем клира, для которого в силу целибата (обета безбрачия) был открыт и проложен путь к почестям высших званий. В России законом 16 апреля 1869 года рукоположение целибат-ных священников было узаконено только после 40 лет.
Целибат вносил с собой ряд теневых сторон в жизнь духовенства. Здесь приходится указать и на некоторые иные психологические отрицательные стороны целибата. Целибатный священник легче поддавался искушению эгоизма и некоторой «засушенно-сти»; у него не было опыта семейной жизни, что мешало ему в пастырствовании; у него легко развивался комплекс заброшенности, одиночества, меланхолии, подчас и уныния; лишение семейного уюта и неведение родственных привязанностей в близкой среде приводило нередко к комплексу «нераспечатанных отцовских чувств»[1]. Нормой оставалась все же возможность священнику, не связанному обетами монашества, вступить до рукоположения в канонический брак. Черное духовенство делилось на пять степеней, или санов. Высшие - митрополит и архиепископ, к ним следовало обращаться «ваше высокопреосвященство»; затем епископ - «ваше преосвященство». Всем трем высшим санам принадлежал также общий титул - «владыко». Более низшие степени черного духовенства - архимандрит и игумен (возглавлявший монастырь), к ним обращались «ваше высокопреподобие». Игуменьей, то есть настоятельницей женского монастыря, могла быть женщина, а вот в белое духовенство женщины не допускались.
К белому духовенству принадлежали священники, живущие «в миру», среди людей, имеющие семью,
1 Ершов Богдан Анатольевич, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории и политологии, тел.: (4732) 247122, 89192430634, e-mail: ershovbogdan@rambler.ru
Ershov Bogdan, Candidate of History, Senior Lecturer of the Department of History and Political Science, tel.: (4732) 247122, 89192430634, e-mail: ershovbogdan@rambler.ru
детей. Белое духовенство также делилось на пять санов. Это протопресвитер, протоиерей (обращение -ваше высокопреподобие), иерей, протодиакон и диакон (ваше преподобие). Помимо понятия «священнослужители» в литературе можно встретить и термин «церковнослужители». К церковнослужителям относились причетники, псаломщики. Их задача состояла в помощи священнику во время богослужения. В сан их не рукополагали.
Для того, чтобы стать священнослужителем и получить иерархическое звание в церкви, нужно было пройти особый акт: рукоположение (или хиротонию) от епископа. Рукоположение в сан давало ряд личных привилегий: личная неприкосновенность, ограждаемая особо строгими наказаниями, как каноническими (церковными) так и уголовными; привилегированная подсудность. Этот термин подразумевал под собой подсудность духовенства исключительно церковной власти по любому гражданскому или уголовному делу, свободу от личных и некоторых имущественных повинностей. Таким образом, духовенство было привилегированным сословием, высокий социальный статус которого нашёл свое отражение в законодательстве Российской империи. Однако священный сан давал его владельцу не только привилегии, он возлагал на его обладателя и серьёзную ответственность, и довольно значительные обязанности в богослужебной жизни.
Само богослужение русской православной церкви разделено на три круга: суточный, недельный и годовой. К суточному кругу богослужения относятся девять служб, которые священнослужитель должен проводить каждый день: - Девятый час, Вечерня, Повечерие, Полуношница, Утреня, Первый час, Третий час, Шестой час и Божественная Литургия. На практике Повечерие и Полуношница совершались лишь в монастырях. Необходимо учесть, что церковный день начинается с вечера. В приходских храмах вечером совершались: Девятый час, Вечерня, Утреня и Первый час, а утром следующего дня служились Третий и Шестой часы, а также Божественная Литургия.
Помимо вышеуказанных каждодневных служб, совершались особые службы так называемого «Недельного круга Богослужений». Он имел в своей основе поминовение церковью особых церковных дат. В воскресенье проходило богослужение в честь Воскресенья Христова, в понедельник - в честь Святых Ангелов, вторник - в честь Святого Иоанна Предтечи, среда и пятница - в честь Иоанна Крестителя, в четверг -богослужение в честь Святого Николая. В субботу совершалась молитва об упокоении всех усопших. Ко всему вышеуказанному следует прибавить и богослужения в честь больших праздников.
Иерархия православной церкви именовалась «трехчинной», потому что она состояла из трех основных ступеней: диаконата, священства и архиерейства. Представители «белого» и «черного» духовенства имели свои структуры почетных титулов, которые присваивались за «выслугу лет» или за особые заслуги перед церковью. Примером может служить грамота Федора Логинова от 1874 года. Грамота была состав-
лена Тихоном - епископом Воронежским и Елецким. Дана она была иерею Федору Логинову в связи с тем, что он поистине все время отдавал себя церковному таинству, за что был повышен в сане [2]. Черное духовенство (монашествующее) имело свою внутреннюю иерархию, состоящую из трех степеней (принадлежность к ним обычно не зависела от принадлежности к той или иной собственно иерархической степени): иночество (рясофор), монашество (малая схима, малый ангельский образ) и схима (великая схима, великий ангельский образ). Большинство монашествующих принадлежало ко второй степени - к собственно монашеству, или малой схиме. Получить рукоположение в архиерейский сан могли только те монашествующие, которые имели именно эту степень. К названию сана монашествующих, принявших великую схиму, прибавлялась частица «схи» (например, «схиигумен» или «схимитрополит») [3]. К низшей ступени церковной иерархии относился пономарь, прислужник в церкви, не имеющий духовного сана. В его обязанность входило зажигание свечей, подготовка кадила, бой в колокола, чтение вслух молитв, что делалось им обычно формально. Рознь «белых» и «черных» священников начиналась в области бытовой и житейской, от самого начала уже окрашивалась чувствами личной обиды и несправедливого предпочтения. Перейти из белого в черное духовенство могли только неженатые, вдовцы и разведенные, приняв монашеский постриг. При этом слагались все церковные награды. Наибольшую часть белого духовенства составляло духовенство епархиальное. Получение мест здесь покоилось, как и в предыдущий период, первоначально на выборном начале - признанное духовным регламентом, оно получило там только одно ограничение, а именно, в праве епископа перед поставлением испытывать ставленника и определять его годность к месту. Однако постепенно, по мере усиления бюрократизации церкви и все большему включению ее составной частью в государственный аппарат, выборное начало упраздняется, ослабленное малым интересом к нему самого приходского населения, и заменяется уже сугубо епископским назначением. Всего в России к концу XIX века, по свидетельству историка и общественно-политического деятеля П.Н. Милюкова, лиц духовного звания было 137178 человек [4]. Духовенство осознавало себя пастырями и учителями, ведущими всех «мирян» к спасению, в царство Божье. Подобная вера в своё высокое предназначение была «краеугольным камнем» менталитета лиц духовного звания.
Специфика мироощущения представителей духовного сословия и его высокий социальный статус находили своё отражение в культовой деятельности. Только священник мог совершать отпущение грехов и другие таинства над всеми прихожанами, которые были перед ним равны, независимо от их сословия и материального положения, в церкви или в момент совершения таинств.
Многие священнослужители в XIX веке обращались за советом о церковном одеянии в Воронежскую духовную консисторию. Дьякон Васильевской церкви Дмитрий Алехин просил разрешения надевать скуфью
черного цвета при богослужениях на открытом воздухе. Воронежская духовная консистория постановила: объявить дьякону Алехину, что черная скуфья должна одеваться только вне церкви при богослужениях, похоронах и притом в холодное ненастное время [5]. Поскольку черное духовенство в качестве отрекшихся от мира монахов не имело потомства, либо прекращало всякие гражданские связи с детьми, родителями и всеми родственниками, говорить о духовенстве как о сословной группе, интересной для историков-религоведов, можно, прежде всего, применительно к белому духовенству. Средствами содержания белого духовенства служили: 1) казенное жалованье - заграничное духовенство, придворное, военное морское и часть приходского; 2) земельные наделы - от 33 до 99 десятин на причт, кроме усадеб, каковые земли не подлежали никаким налогам и могли быть отчуждаемы не иначе, как с высочайшего соизволения; 3) добровольные подаяния, частью деньгами, а часто - в сельских приходах - хлебом и разными естественными продуктами.
Трения между белым и черным духовенством особенно обострились с появлением пресловутого академического монашества. Это были выпускники духовных академий, принимавшие монашеский постриг еще в стенах академии или вскоре после ее окончания. Естественно, при исключительно монашеском епископате монашеский постриг при дипломе об окончании академии открывал максимальные возможности духовной карьеры. Поэтому многие «академические монахи», принимая постриг, руководствовались карьерными соображениями, и дальнейший образ их жизни не имел ничего общего с иночеством. Естественно, что такая обстановка огорчала тех их бывших однокурсников, которые были слишком честны и нравственны, чтобы ради карьеры вступать на этот псевдо-монашеский путь.
При монашеском постриге приносились три основных обета - безбрачия, послушания и нестяжания (т. е. отречения от всяческой собственности), а также присваивалось новое имя в знак начала новой жизни. Последний обет носил личный характер, не распространяясь на сами монашеские общины, могущие иметь в своей собственности различное имущество, однако все три правомочия собственника были ограничены здесь особым назначением имущества, т. е. собственность в данном случае носила целевой характер и могла быть использована исключительно для целей, согласных со священным чином и назначением монашества. Русские государственные законы XIX века устанавливали особые правила вступления в монашество, отличные от канонов вселенской церкви. В первую очередь эти особые правила касались возраста, достаточного для принятия пострига, и гражданских обязанностей постригающихся. Для мужчин он был установлен в 30 лет, а для женщин - в 40 (ст. 344 т. IX Свода законов Российской империи). Внутри-причтовая возрастная дифференциация была одним из факторов, влиявших на положительный или отрицательный микроклимат внутри такого коллектива, как церковный причт. В некоторых случаях этот фактор
становился определяющим в отношении священника и диакона. Хотя следует заметить, что всё же данный фактор, всегда выступал в комплексе с другими (характер членов причта, их наклонности, привычки, сложившиеся внутрипричтовые связи). Влияние возраста больше заметно в отношениях: священник (молодой) - диакон (старый) или священник (старый) - псаломщик (молодой).
Возраст принимающих ту или иную степень церковного посвящения, определялся церковными правилами следующим образом: 25-летний возраст для посвящения в сан диакона и 30-летний возраст - в сан иерея. Сравнивая возраст посвящения в сан для духовенства Кирсановского округа 1836 года и 3-го Тамбовского округа за 1911 год, мы обнаруживаем, что как в начале XIX века, так и в начале XX века возрастной ценз не был решающим фактором при посвящении. И хотя в 1836 году всё же стремились соблюсти каноническую норму (число близких к 30-ти годам при посвящении - 11, а в 1911 году - 8), но общепризнанная норма для посвящения в священнический сан на практике равнялась 25-ти годам [6]. Также нужно отметить, что существовали причины, по которым в 1-ой половине XIX века сохранялся принцип семейного происхождения при формировании причтов. Проще говоря, отцы-священники имели более высокий доход и могли дать соответственное образование своим детям, а причетники такого, за редким исключением, позволить себе не могли.
Играла свою роль и традиция закрепления места за одним из сыновей, то есть, если отец был священником, его место наверняка займет сын или зять. Уже в 70-х гг. XIX века, после проведения реформ духовно-учебной системы, принцип семейного происхождения не был так распространен. Среди 10 священников Козловского уезда Тамбовской губернии в 1877 году 6 были детьми причетников, а из 14 причетников - 1 из священнической семьи, но здесь все теперь было связано не с их семейным происхождением, а с образованием.
Примерно такая же ситуация была и в городских приходах. По городу Моршанску Тамбовской губернии в 1852 году в трех случаях члены причта - близкие родственники. По сравнению с сельскими приходами здесь более ранний возраст поставления на причетнические должности: 7 из 17 поставлены на эти места, будучи несовершеннолетними. Имеющиеся при городских церквях по две пары причетников всегда были в сочетании младший - старший. Очевидно, что это связано с естественной сменой поколений. Таким образом, фактически причт являлся своеобразной семьёй, во главе которой стоял священник, и где иерархические должности разделялись в соответствии с возрастом.
В XIX веке были установлены соответствующие ограничения по выбору местожительства (в частности, для расстриг-монахов въезд в столицы воспрещался на семь лет по оставлении ими монашеского звания -п. 4 ст. 349 т. IX СЗ РИ). Неблагоприятным для лиц, вышедших из духовного звания, были и последствия поимущественные - не допускалась реторсия внесен-
ного в монастырь при пострижении или отданного иным лицам (ст. 356 т. IX СЗ РИ). Священники являлись основной стратой духовенства, занимавшей важнейшее положение среди категорий священнослужителей. Священнику отводилась весьма специфичная роль. Он возглавлял приходское собрание и приходской совет, а также выполнял функцию контроля за прихожанами, что заключалось в сборе своеобразных досье с отметками об исповеди и причастии прихожан, сроках отъезда и возвращения крестьян, их настроениях.
Важным показателем в общей характеристике духовенства являлось социальное происхождение. Законы Российской империи не поощряли замкнутость корпорации духовенства. Теоретически доступ в него был открыт, однако на практике, вплоть до начала революции, возникало множество препятствий. Хотя и здесь есть некоторые особенности. Если до 70-х годов
XIX века в число белого духовенства было сложно попасть в силу профессиональной корпоративности последнего, то с конца XIX - начала XX вв., с устранением этого препятствия обнаружилось, что теперь слишком мало желающих связать свою жизнь со служением церкви. В некотором роде хранителями корпоративной замкнутости сословия были сами священнослужители.
Как показывает анализ архивных документов среди белого духовенства ни в 1814, ни в 1836, ни в 1852 гг. не было представителей иных сословий. Можно заметить одну интересную деталь: священниками чаще становились именно дети священников или диаконов, а низшими членами причта - дети причетников. Так по 2 Лебедянскому округу Тамбовской губернии в 1870 году среди 18 священников только 3 - из причетнических семей. А среди 27 причетников нет ни одного из священнической или диаконской семьи. Следует также заметить, что в клировых ведомостях вплоть до 90-х гг. XIX века в графе «происхождение» обязательно ставилось не общее слово «духовное», а требовалось конкретно указать, кем служил отец. Это правило стало необязательным после 90-х годов XIX века, а в
XX веке уже просто ограничивались указанием того, из какого сословия происходил священнослужитель. В XIX веке духовенство постепенно наделяется административно-полицейскими функциями: это запись актов гражданского состояния, наблюдение за политической благонадежностью прихожан. Принудительные и обременительные обязанности духовенства, ничего общего не имевшие с ролью проповедников, превращали его в особый слой государственных служащих.
По самым скромным подсчетам в начале XIX века черного духовенства насчитывалось 7 тысяч человек, а белого - 53 тысячи. К концу XIX века примерная численность всего духовенства - белого и черного -до революции равнялась 300 тысячам. Русская православная церковь в лице приходского духовенства, как белого, так и черного, значительно расширила направления культурно-просветительской деятельности и усилила их, особенно с 40-х гг. XIX века [7]. Сюда входили социально-гуманитарные аспекты: открытие приходских школ и преподавание в них, общение с
прихожанами на родном языке, благотворительность, помощь населению в борьбе с пожарами и болезнями, историко-краеведческая работа, совершенствование духовно-нравственных качеств православного клира.
Представители черного и белого духовенства неоднозначно воспринимали начавшиеся преобразования, и в новых условиях старались доступными способами оживить практическую деятельность и нравственное воспитание мирян. Но обстоятельства реформ, менявших и облик страны, и положение различных сословий, потребовали от духовенства более активного включения в общественную жизнь, в новое социальное пространство. Белое и черное духовенство объективно было готово выполнять возложенные на него обязанности. В начале XX века Орловская епархия входила в группу епархий с наибольшей численностью духовенства. Так, в 1910 году соотношение категорий духовенства между собой и по отношению к православной пастве выглядело следующим образом: протоиереев - 0,002%, священников - 0,05%, дьяконов - 0,02%, причетников - 0,05% [8]. Большинство Орловских архиереев были уроженцами Центрального и Центрально-Черноземного районов. Орловская губерния была абсолютным лидером в России по числу родившихся в ней будущих архиереев. Большинство будущих орловских иерархов родилось в глубокой провинции, где и провело детство. По достижении определенного возраста мальчиков отправляли на учебу. Что касается детей духовенства, составлявших большинство епископата, то они, как правило, получали образование в ближайших к дому родителей духовных училищах, а затем продолжали его в духовных семинариях своих епархий, то есть в губернском (кафедральном) городе. Поэтому можно сделать косвенный вывод, что именно провинция, будучи более нравственно здоровой, закладывала основы православия в душах будущих епископов и архиепископов, стояла у истоков формирования их характеров, воспитывала уважение и стремление к архиерейскому сану. К концу XIX века классовая структура российского общества начинала постепенно меняться. Государство стремилось привлечь в духовное сословие только лиц, непосредственно несущих службу в церкви. Лица податных сословий могли вступать в ряды духовенства только при удостоверении местного епархиального начальства о недостатке лиц духовного звания для замещения соответствующей должности, при «одобрительном» поведении и при наличии увольнительного свидетельства от крестьянского или городского общества. Постепенно, награждённое орденами духовенство, начинает приобретать дворянские права.
Белое духовенство получало наследственное дворянство, а чёрное - возможность передавать имущество по наследству вместе с орденом. Всего за период 1825-1890 гг. дворянские права получили более 10 тысяч представителей белого и черного духовенства [9]. Сборы с белого духовенства были изъяты из ведения светских чиновников и отданы выборным поповским старостам и их помощникам - десятским священникам.
Тем самым, при формальном закреплении новых правил, еще в течение длительного времени сохранялся прежний наследственный порядок занятия церковных должностей, поскольку у сторонних кандидатов отсутствовали реальные возможности осуществить принадлежавшие им права, вследствие чего они и отказывались от пустых притязаний. Церковный историк П.В. Знаменский писал о ситуации, сложившейся в это время: «вместо уничтожения владельческих отношений наследников к церковным местам, пришлось, напротив, даже утвердить их, признать официально, что лишить наследника его наследственного места в пользу более достойного кандидата можно не иначе, как откупив это место по оценке» [10]. Белое духовенство, кроме всего, содержало архиерейских чиновников, давало им кормы и подводы при их поездках по епархии, строило и ремонтировало дом архиерея.
Положение белого духовенства было особенно тяжело, потому, что оно не было освобождено от платежей и повинностей в пользу государства. Жившее на чужих землях духовенство отбывало повинности в пользу владельца, а жившее на чёрных землях несло тяглую повинность вместе с чёрными людьми, платило оброки и кормы чиновникам, ямские, стрелецкие и
пищальные деньги. Церковная земля была, правда, освобождена от платежей, но духовенство и с неё в крайних случаях несло повинности. Несравненно лучше жилось чёрному духовенству, т. к. повинностей в пользу государства с него не требовалось, а пожертвования на монастыри увеличивались постоянно. К концу XIX века Синод отпускал на содержание православного духовенства 7 миллионов рублей в год, а государственное казначейство - 18 миллионов в год, не считая пожертвований на приходское духовенство, доходов от церковных земель, имуществ и процентов с капиталов [11].
Подводя итог, можно сказать, что разделение духовенства на белое и черное способствовало становлению духовно-нравственных основ жизни, и его роль несомненна не только в качестве одной из социальных опор власти, но и в социально-экономической жизни губерний Центрального Черноземья. Просветительская деятельность видных священнослужителей епархий Центрального Черноземья сыграла значительную роль в развитии христианских ценностей населения исследуемого региона посредством приобщения их к православной культуре, издательской деятельности.
Библиографический список
1. Святитель Феофан Затворник. Спасение в семейной жизни. М.: Благовест, 1995. 63 с.
2. ГАВО (Государственный архив Воронежской области). Ф. И-84, оп. 1, д. 1937, л. 3.
3. Элбакян Е.С. Религия в сознании российской интеллигенции XIX - начало XX вв. Философско-исторический анализ. М.: РОССПЭН, 1996. 316 с.
4. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т. II,
4. 1, С. 197-201.
5. ГАВО (Государственный архив Воронежской области).Ф. И-84, оп. 1, д. 1945, л. 15.
6. ГАТО (Государственный архив Тамбовской области). Ф. 181, оп. 1, д. 1496, л. 8-10.
7. Миротворцев В.В. Меры правительства к преобразованию быта белого духовенства в царствование Александра II // Православный собеседник. 1890. С. 3-8.
8. ГАОО (Государственный архив Орловской области). Ф. 580, оп. 1, д. 2063, л. 16.
9. РГИА (Российский государственный исторический архив). Ф. 804, оп. 1, д. 104, л. 3.
10. Знаменский П. В. Приходское духовенство в России со времен реформы Петра Великого. Казань, 1873. 851 с.
11. Записки Ростиславова Д.И. О белом духовенстве // Русская старина, 1888. С. 57-59.
УДК-801
ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ПОЛЕЙ (ЛСП) АБСТРАКТНЫХ ИМЁН НЕГАТИВНЫХ ЭМОЦИЙ С ЛСП АБСТРАКТНОГО ИМЕНИ БОЛЬ
Ю.А. Калашникова1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Представлена попытка частичного описания лексико-семантического поля боли, основанного на пересечении его элементов с компонентами абстрактных имён негативных эмоций и выявления места этих элементов в структуре поля боли.
Ил. 4. Библиогр. 14 назв.
Ключевые слова: категория боль; лексико-семантическое поле; ядро поля; периферия поля; абстрактное имя; негативные эмоции.
INTERSECTION OF LEXICAL-SEMANTIC FIELDS (LSF) OF ABSTRACT NAMES OF NEGATIVE EMOTIONS WITH THE LSF OF THE ABSTRACT NAME OF PAIN
Калашникова Юлия Анатольевна, аспирант, тел.: (3952) 405297. Kalashnikova Yulia, Postgraduate Student, tel.: (3952) 405297.
