CC BY
102
УДК 159.922.772 Е. А. Чижова
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2011. Вып. 3
ПОЛОРОЛЕВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ МАЛЬЧИКОВ-ПОДРОСТКОВ С НАРУШЕНИЯМИ ПОВЕДЕНИЯ
Количество подростков, не справляющихся с требованиями общества и демонстрирующих девиантное поведение, за последние годы, к сожалению, не уменьшается. Казалось бы, кризисные периоды развития нашей страны уже позади, но значимого уменьшения числа отклонений в поведении у детей и подростков не происходит. Среди факторов, оказывающих влияние на этот процесс, обычно выделяют следующие: индивидные (связанные с биологическими особенностями человека), личностные (связанные с особенностями приобретенной системы отношений человека с окружающими) и социальные (определяющие социальную среду, в которой развивается человек). Для понимания процесса формирования нарушений поведения необходимо определить роль каждого из них в социализации человека на разных этапах его развития.
В данной работе представлена попытка оценить значение полоролевой идентичности в выборе стратегий адаптации, в частности реагирования в стрессовых, фру-стрирующих и конфликтных ситуациях. Эти стратегии формируются в течение всей жизни, однако главный толчок к развитию они получают в подростковом возрасте, когда происходит активное развитие полоролевой идентичности. Ее связь с механизмами адаптации в подростковом возрасте остается изученной не до конца, поэтому важно исследовать аспекты данного явления в связи с механизмами адаптации у подростков с нарушениями поведения, являющимися признаками дезадаптации.
Цель исследования — определение особенностей связи полоролевой идентичности и стратегий реагирования во фрустрирующих и конфликтных ситуациях у мальчиков подросткового возраста с нарушениями поведения (без психотической симптоматики), по сравнению с их сверстниками мужского пола с нормативным поведением.
Предметом исследования являются полоролевая идентичность, фрустрационная толерантность, стратегии копинг-поведения и поведения в конфликтной ситуации.
Гипотеза исследования состоит в том, что у мальчиков-подростков с нарушениями поведения полоролевая идентичность отличается от таковой у их нормативных сверстников и связана с неэффективными стратегиями адаптации.
В связи с поставленной целью и выдвинутыми гипотезами, были определены следующие задачи исследования:
1. Исследовать взаимосвязь полоролевой идентичности и реагирования в стрессовых, фрустрирующих и конфликтных ситуациях у мальчиков-подростков без нарушений поведения.
2. Изучить особенности полоролевой идентичности у мальчиков-подростков с нарушениями поведения.
3. Изучить особенности стратегий реагирования в стрессовых, фрустрирующих и конфликтных ситуациях у подростков с нарушениями поведения.
4. Исследовать взаимосвязь полоролевой идентичности и стратегий реагирования в стрессовых, фрустрирующих и конфликтных ситуациях у подростков с нарушениями поведения.
© Е. А. Чижова, 2011
5. Выделить особенности полоролевой идентичности, связанные с неэффективными стратегиями реагирования в стрессовых, фрустрирующих и конфликтных ситуациях у подростков с нарушениями поведения.
Описание выборки
В исследовании приняли участие 64 подростка мужского пола в возрасте от 12 до 17 лет. В эмпирическую группу вошли 34 мальчика-подростка с нарушениями поведения, с сохранным интеллектом, без психотической симптоматики (средний возраст — 13,74 года). 10 из них наблюдались в районном психоневрологическом диспансере с психиатрическим диагнозом «Социализированное и несоциализированное расстройство поведения» ^ 91.0, F 91.1, F91.2). 12 человек — учащиеся средней образовательной школы, по свидетельству учителей, психолога и психиатра, имеющие нарушения поведения. 12 человек — несовершеннолетние правонарушители, учащиеся Специальной Общественной Школы закрытого типа № 1 г. Санкт-Петербурга. В контрольную группу вошли 30 подростков без нарушений поведения — учащиеся обычной общеобразовательной школы (средний возраст — 13,96 года).
Методы исследования
1. С целью определения степени выраженности у испытуемых маскулинности, фе-мининности и андрогинности была использована методика (опросник) МиФ С. Бем, предназначенная для исследования когнитивных компонентов полоролевой идентичности.
2. Оценка эмоционального компонента полоролевой идентичности производилась с применением методики «Возраст. Пол. Роль» (С. Кудрявцева). Этот тест состоит из 30 схематических портретов мужчин и женщин разных возрастных групп. Испытуемому предлагается выбрать 6 наиболее понравившихся портретов (предпочитаемых) и 6 наиболее не понравившихся (отвергаемых). Далее испытуемого просят разложить предпочитаемые портреты в порядке убывания симпатии, то есть проранжировать. То же самое предлагается сделать и с отвергаемыми, в порядке убывания антипатии. Фиксируется порядок расположения портретов в каждом ряду, потом в соответствии с порядковым номером в ряду каждому портрету присваивается определенный балл. Далее вычисляются взвешенные коэффициенты предпочитаемых и отвергаемых мужских и женских портретов и на основе этих показателей подсчитываются суммы маскулинности и фемининности, отражающие общее количество выборов мужских и женских портретов в обоих рядах и общую значимость мужского/женского пола для субъекта. Вычисляются также коэффициенты маскулинности и фемининности, представляющие собой соотношение количества портретов лиц одного пола, выбранных в ряды предпочитаемых и отвергаемых, эти коэффициенты отражают знак эмоционального отношения субъекта к мужской/женской половой роли.
3. Стратегии поведения во фрустрирующей ситуации измерялись с помощью теста «Фрустрационная толерантность» С. Розенцвейга (взрослый вариант). Оценка полученных ответов осуществлялась по направлению (экстарпунитивные, интрапуни-тивные и импунитивные реакции), а также типу реакции (с фиксацией на ситуации, с фиксацией на самозащите или с фиксацией на удовлетворении потребности).
4. Для исследования поведения в конфликтной ситуации использован тест «Поведение в конфликте» (К. Томас). В его основе лежит двухмерная модель регулирования конфликтов, основополагающими измерениями в которой являются кооперация, связанная с вниманием человека к интересам других людей, вовлеченных в конфликт, и напористость, для которой характерен акцент на защите собственных интересов. В соответствии с этими двумя основными измерениями К. Томас выделяет следующие способы урегулирования конфликтов:
— соревнование (конкуренция) как стремление добиться удовлетворения своих интересов в ущерб другому;
— приспособление, означающее принесение в жертву собственных интересов ради другого;
— компромисс;
— избегание, для которого характерно отсутствие стремления как к кооперации, так и к достижению собственных целей;
— сотрудничество, когда участники ситуации приходят к альтернативе, полностью удовлетворяющей интересы обеих сторон.
5. Для исследования стратегии совладания со стрессовыми ситуациями был использован тест «Индикатор копинг-стратегий» Ж. Амирхана из 33 пунктов-утверждений, самооценочный опросник для определения базисных стратегий поведения в стрессовой, проблемной ситуации: стратегии разрешения проблем, стратегии поиска социальной поддержки и стратегии избегания/уклонения. В нашем исследовании использовался вариант методики, адаптированный сотрудниками института им. В. М. Бехтерева в 1990 г.
6. Проведена статистическая обработка данных и сравнение средних показателей. Определение значимости различий проверялась по ¿-критерию Стьюдента. Произведен корреляционный анализ полученных результатов с использованием коэффициента Пирсона.
Результаты исследования
В обеих группах преобладают мальчики с андрогинной идентичностью (41,18% в эмпирической и 50% — в контрольной группе). Распределение остальных типов полоролевой идентичности значительно отличается (табл. 1).
Табпица 1. Процентное соотношение участников с разными типами полоролевой идентичности
Типы полоролевой идентичности Эмпирическая группа (%) Контрольная группа (%)
Гипермаскулинные 23,53 10,00
Маскулинные 14,71 10,00
Андрогинные 41,18 50,00
Фемининные 17,65 23,33
Гиперфемининные 2,94 6,67
У мальчиков-подростков с нарушениями в поведении преобладают маскулинная и гипермаскулинная идентичности (23,53% и 14,71% соответственно). Это значит, что среди мальчиков с нарушениями в поведении большее количество человек, чем в группе подростков с нормативным поведением, оценили свои маскулинные качества как значительно более выраженные, по сравнению с фемининными. Такой перевес в количестве подростков с гипермаскулинной идентичностью в эмпирической выборке еще раз подтверждает верность предположения о связи гипермаскулинности и проявлений отклоняющегося поведения среди мужчин.
Среди мальчиков без нарушения поведения гораздо чаще встречаются подростки с фемининной (23,33% против 17,65%) и гиперфемининной идентичностями (6,67% против 2,94%).
Мальчикам из нормативной группы более свойственна андрогинная идентичность с тенденцией к феминизации, мальчикам из группы подростков с нарушениями поведения — андрогинная идентичность с тенденцией к маскулинизации, и даже гипермаскулинизации. Можно предположить, что фемининная идентичность в меньшей степени препятствует социальной адаптации, а может быть, даже способствует ей, тогда как маскулинная идентичность и особенно гипермаскулинная являются факторами риска формирования нарушений поведения у мальчиков-подростков.
В табл. 2 представлены показатели полоролевой идентичности мальчиков в обеих группах. Средний балл негативных выборов женских портретов у мальчиков с нарушениями поведения значимо выше (то есть принятие женского образа, женских черт меньше), чем у их сверстников из контрольной группы (0,375 и 0,228 соответственно; р = 0,015). Можно предположить, что женские образы, черты в большей степени связаны у них с негативными, отвергаемыми эмоциями.
Таблица 2. Показатели полоролевой идентичности
Показатели Мальчики-подростки с нарушениями в поведении Благополучные мальчики Р
Кф 0,375 0,228 0,0150
Сумма Ф 1,076 0,883 0,0273
Индекс полоролевой идентичности -0,742 0,064 0,0125
Примечания: «Кф» — количество негативных выборов женских портретов. «Сумма Ф» — суммарный балл выбора женских портретов (значимость роли женского пола).
Следует отметить, что значение показателя «сумма Ф» в группе мальчиков с нарушением поведения выше, то есть такие подростки чаще, чем мальчики из контрольной группы, выбирали женские портреты как в негативный, так и в позитивный ряды (1,076 и 0,883 соответственно; р = 0,0273). Это свидетельствует о том, что значимость женского для мальчиков с нарушениями поведения, представленность женских образов и черт у них велики, но они не принимают в себе этих черт, негативно оценивают их, отвергают, провоцируя таким образом развитие внутриличностного конфликта.
Средний индекс полоролевой идентичности в обеих группах находится в пределах показателя андрогинности1, что также было отражено при анализе процентного соотношения участников с разными типами полоролевой идентичности в эмпирической и контрольной группах — в обеих группах большинство подростков примерно одинаково оценили выраженность у себя как маскулинных, так и фемининных качеств. Но при оценке различий средних показателей у подростков с нарушениями поведения указанного индекса приближается к маскулинной идентичности (-0,742 против 0,062). То есть эти мальчики чаще выше оценивали у себя маскулинные качества, чем фемининные, тогда как их сверстники без нарушений поведения оценивали эти качества у себя практически одинаково.
Сопоставляя данные, полученные в результате использования двух методик, полоролевую идентичность мальчиков-подростков с нарушениями поведения можно описать как противоречивую. Отмечается внутриличностный конфликт, который выражается при наличии фемининных черт и высокой их эмоциональной значимости в преимущественном отвержении в себе всего фемининного, а также во внешнем стремлении проявить максимально маскулинные черты, утвердить соответствующую полу маскулинную идентичность, в том числе и при помощи отклоняющегося поведения. Полоролевая идентичность мальчиков-подростков без нарушений поведения отличается их большей склонностью к феминизации, принятию в себе фемининных качеств при преобладании андрогинной идентичности.
При анализе средних показателей стратегий реагирования во фрустрирующих и конфликтных ситуациях у подростков были обнаружены следующие отличия (см. табл. 3).
Таблица 3. Особенности копинг-стратегий
Копинг-стратегии Мальчики с нарушениями в поведении Благополучные мальчики Р
Поиск социальной поддержки 36,161 (средний) 30,267 (средний) 0,0246
Избегание проблем/ уход 33,677 (низкий) 29,452 (низкий) 0,0246
Мальчикам с нарушениями поведения больше свойственно в стрессовых ситуациях выбирать стратегии поиска социальной поддержки и избегания, ухода от решения проблемы по сравнению с их сверстниками без нарушений поведения (36,161 и 33,677 против 30,267 и 29,452 соответственно; р = 0,025). Стратегия избегания решения, ухода считается малоэффективной в совладании со стрессовой ситуацией, а стратегия поиска поддержки других людей отнесена авторами теории копинг-поведения к переходной, стоящей на границе эффективности/неэффективности, поэтому можно сказать, что подростки с нарушениями поведения больше склонны выбирать малоэффективные совладающие стратегии в стрессовых ситуациях.
1 Значение индекса полоролевой идентичности (К) от -1 до +1 в соответствии с методикой С. Бем рассматривается как андрогинность.
В конфликтных ситуациях мальчики с нарушениями поведения более склонны выбирать стратегии защиты своих собственных интересов, напористость (43,815% в отличие от 34,828% у мальчиков из контрольной группы), в структуре которой преобладающей реакцией является соперничество. Мальчики без нарушений в поведении более склонны в конфликтной ситуации выбирать стратегию кооперации (43,411% против 38,293% у мальчиков из эмпирической группы), в которой преобладающей стратегией является поиск компромисса (табл. 4).
Таблица 4. Особенности стратегий поведения в конфликте
Особенности поведения Мальчики с нарушениями в поведении Благополучные мальчики Р
Напористость 43,815 34,828 0,0001
Соперничество 24,229 15,011 0,0006
Кооперация 38,293 43,411 0,0265
Компромисс 18,828 22,453 0,0332
Во фрустрирующих ситуациях подростки с нарушениями в поведении более склонны демонстрировать импунитивные реакции (30,595% в отличие от 24,846% у мальчиков из контрольной группы; см. табл. 5). То есть они чаще склонны приписывать ответственность за возникшую ситуацию и ее решение третьим силам и надеяться, что ситуация разрешится сама собой. Тогда как мальчики без нарушений поведения значимо чаще демонстрируют экстрапунитивные реакции (48,787% против 37,473% у подростков из эмпирической группы), перекладывая ответственность за возникшую неприятную ситуацию и ее решение на других людей. Это потребовало дополнительного анализа, поскольку экстрапунитивные реакции зачастую носят внешне обвинительный, агрессивный характер и не являются высокоадаптивными формами реагирования.
Таблица 5. Особенности фрустрационной толерантности
Реакции на фрустрирующую ситуацию Мальчики с нарушениями в поведении Благополучные мальчики Р
Экстрапунитивные реакции 37,473 48,787 0,0131
Импунитивные реакции 30,595 24,846 0,0199
Фиксация на препятствии 31,754 24,322 0,0159
Соотнося эти данные с результатами, полученными с помощью других методик, а также с особенностями самого тестового материала, можно таким образом объяснить выраженность экстрапунитивных реакций у мальчиков без нарушения поведения.
Методики, при помощи которых определяются выраженность маскулинных качеств, а также выбор стратегий поведения в стрессовых и конфликтных ситуациях, яв-
ляются стандартизованными самоописательными опросниками. Результаты, полученные посредством их применения, зависят от уровня развития рефлексии испытуемого, его способности давать себе оценку и от его знаний о самом себе (оценка предполагает знание о предмете оценивания). В данном же исследовании оценка фрустрационной толерантности была проведена с помощью проективной методики, которая в большей мере позволяет определить реальные поведенческие реакции испытуемого. Учитывая это, можно предположить, что мальчики с нарушениями поведения в меньшей степени знают самих себя, у них более низкий уровень развития самосознания.
При работе с опросником МиФ такие подростки демонстрируют стремление соответствовать стереотипному маскулинному образу, еще не полностью осознавая все нюансы этого образа, все его составляющие, поэтому чаще выбирают крайнюю степень выраженности маскулинных черт у себя.
Выявленную у подростков с нарушениями поведения в результате применения опросника «Индикатор копинг-стратегий» склонность уходить и искать социальную поддержку в сложных жизненных ситуациях можно объяснить малым объемом или отсутствием знаний о социально приемлемых способах совладания с такими ситуациями.
Выраженные реакции соперничества в конфликтной ситуации, полученные по результатам прохождения теста Томаса, могут отражать незнание и неумение применять другие способы доказательства своей правоты и получения желаемого.
Все эти данные подкрепляются данными, полученными посредством использования проективной методики Розенцвейга. При предъявлении рисунков с изображением фрустрирующих ситуаций, испытуемым необходимо было ответить за одного из героев (участников описанных на картинке событий). Подростки из эмпирической группы чаще, чем их сверстники из контрольной группы, демонстрировали реакции фиксации на препятствии и импунитивные реакции, то есть они сосредоточивали свое внимание на переживаниях, связанных с ситуацией, были склонны надеяться, что никто не виноват и все само собой разрешится. Такие реакции также могут быть следствием недостатка знаний о способах реагирования и своих правах в ситуациях социального взаимодействия, в частности фрустрирующего. В результатах подростков из контрольной группы можно увидеть подтверждение лучшего владения знаниями о социально приемлемом поведении в стрессовых и конфликтных ситуациях: они чаще выбирают компромисс в конфликте, менее склонны уклоняться от принятия решений в стрессовых ситуациях, крайне оценивать выраженность своих полоролевых качеств. Очевидную склонность мальчиков из контрольной группы реагировать во фрустрирующей ситуации агрессивно, приписывать ответственность за ее возникновение другим людям можно объяснить недостаточными интериоризацией и регулирующей связью знаний, представлений с реальным поведением в таких ситуациях. Однако это не вызывает нарушения поведения, которое привело бы их в поле зрения педагогов и психологов.
Таким образом, мальчики с нарушениями поведения больше тяготеют к маскулинной и зачастую даже к гипермаскулинной полоролевой идентичности, им свойственно резкое непринятие в себе фемининных качеств, при высокой внутренней значимости таковых для них, что порождает внутриличностный конфликт. Эти подростки в стрессовых ситуациях чаще уходят от поиска решения или обращаются за помощью к другим людям. В конфликтных ситуациях они чаще отстаивают свои позиции, конкурируют, не учитывая интересы другой стороны. Во фрустрирующих ситуациях — чаще фикси-
руют свои переживания на самой ситуации и возникшем препятствии, а ответственность за возникновение такой ситуации и ее разрешение списывают на третьи силы, не зависящие ни от кого: ни от самих мальчиков, ни от других людей. В целом они менее склонны обвинять других людей и приписывать им ответственность за возникновение фрустрирующей ситуации. Комплекс таких способов реагирования можно определить как малоадаптивный. Было выдвинуто предположение, что в основе этого комплекса лежит педагогическая и социальная запущенность. Однако это предположение еще нуждается в эмпирической проверке и дополнительных исследованиях.
Найденные количественные отличия полоролевой идентичности между исследуемыми группами мальчиков-подростков не дают нам ответ на вопрос, связана ли полоролевая идентичность с механизмами реагирования мальчиков-подростков во фру-стрирующих, стрессовых и конфликтных ситуациях или нет. Для ответа на этот вопрос был проведен корреляционный анализ полученных данных.
Результаты корреляционного анализа
Для корреляционного анализа к вышеописанным переменным были добавлены шкалы субъективной оценки счастья, любви к риску и агрессивности. Каждая из перечисленных черт оценивалась каждым испытуемым по семибалльной шкале в зависимости от оценки выраженности у него этого качества.
Внутренняя структура взаимосвязей исследуемых признаков у мальчиков из эмпирической группы характеризуется связями высокой значимости между маскулинностью, фемининностью, субъективной оценкой любви к риску и показателем субъективного ощущения счастья (везде — р < 0,01; см. рис. 1). Это отражает недиффе-ренцированность мужских и женских образов в сознании мальчиков с нарушениями поведения. Оценки же черт маскулинности/фемининности отражают их позитивную или негативную самооценку в целом и определяют субъективное ощущение счастья и оценку любви к риску.
Помимо этого, маскулинность имеет значимую взаимосвязь с реакциями самозащиты во фрустрирующих ситуациях (р < 0,01), а та в свою очередь положительно коррелирует с субъективным ощущением любви к риску (р < 0,05). Оценка любви к риску значимо коррелирует с импунитивными ответами во фрустрирующей ситуации (р < 0,01) и отрицательно — с субъективной оценкой своей агрессивности (р < 0,05), а также выбора стратегии решения проблем в сложной ситуации (р < 0,05). Таким образом, при высокой оценке собственных маскулинных качеств подростки с нарушением поведения будут говорить о своей любви к риску, а во фрустрирующих ситуациях — скорее демонстрировать самозащитные реакции. Можно сказать, что для мальчиков с нарушениями поведения маскулинность связана в основном со способностью защищаться, любовью к риску и стремлением избегать активного преодоления сложной ситуации, приписывать причины и разрешение ее внешним не зависимым ни от кого силам.
Возможность рисковать, проверять свои силы приобретает особое значение в подростковом возрасте, это и объясняет тесную связь оценки этой черты с показателями идентичности и субъективной оценкой счастья, однако у мальчиков-подростков с нарушениями поведения она, скорее всего, приводит к безответственному риску, который, вероятно, выражается внешне в нарушениях поведения.
Фемининность в этой группе имеет значимые положительные взаимосвязи с выбором женских портретов в негативный ряд и отрицательные взаимосвязи — с выборами в негативный ряд мужских (везде — р < 0,05). То есть, чем выше мальчик из эмпирической группы оценивает свои фемининные качества, тем больше женских портретов он помещает в негативный ряд, что свидетельствует о наличии внутреннего конфликта. Осознание мальчиком наличия у него большого числа фемининных качеств приводит к негативному отношению к ним, чем больше он их в себе осознает, тем более негативно к ним относится. Это проявляется в стремлении к внешней маскулинной идентичности.
Рис. 1. Полоролевая идентичность мальчиков-подростков с нарушениями поведения.
Примечание: критическими для коэффициента линейной корреляции Пирсона при N = 30 являются значения на уровне 0,355 (р = 0,05) и 0,456 (р = 0,01).
У мальчиков из группы с нарушением поведения, как и у тех, кто вошел в контрольную группу, обнаружилась положительная взаимосвязь (рис. 2) маскулинности и фемининности (р < 0,05), а также маскулинности и субъективной оценкой любви к риску (р < 0,01). Стоит отметить аналогичную плеяду «субъективная оценка любви к риску, субъективная оценка счастья и субъективная оценка агрессивности» в эмпирической группе. Однако в данной структуре этой группы можно заметить интересное отличие: маскулинность в этом случае связана с оценкой любви к риску (р < 0,01), а та в свою очередь — с ощущением счастья (р < 0,01). Прямая связь маскулинности с ощущением счастья не была обнаружена. То есть выраженность маскулинных качеств лишь тогда приносит мальчикам с нормативным поведением ощущение счастья, когда демонстрируется любовь к риску, которая, вероятно, может расцениваться как проявление маскулинной идентичности. Это подтверждается отсутствием в данной группе значимых связей между фемининностью и любовью к риску.
Фемининность входит в плеяду положительно взаимокоррелирующих признаков: интрапунитивные ответы (р < 0,01), поиск социальной поддержки (р < 0,05) и приспособление в конфликтной ситуации (р < 0,01) и отрицательно взаимосвязана с соперничеством (р < 0,01) и напористостью (р < 0,01). Таким образом, чем больше мальчик с нормативным поведением оценивает в себе фемининные качества, тем чаще он в конфликтных ситуациях выбирает стратегию приспособления, отказа от своих интересов в пользу сохранения отношений с партнером, тем более склонен в сложных ситуациях искать поддержки у других людей и брать на себя ответственность при возникновении и разрешении фрустрирующих ситуаций. Таким образом, фемининные качества играют важную роль в регуляции межличностных отношений у мальчиков-подростков без нарушений поведения. Это можно рассматривать как значимый фактор адаптации, а также как благополучное решение задачи первой стадии психосексуального развития — приобретение умений налаживать бесконфликтный близкий контакт с другими людьми, в том числе противоположного пола.
Рис. 2. Полоролевая идентичность мальчиков-подростков без нарушений поведения.
Примечание: критическими для коэффициента линейной корреляции Пирсона для N = 28 являются значения на уровне 0,374 (а = 0,05) и 0,479 (а = 0,01).
Таким образом, мальчики-подростки с нарушениями поведения больше тяготеют к маскулинной и зачастую даже к гипермаскулинной полоролевой идентичности, им свойственно резкое непринятие в себе фемининных качеств, при их высокой внутренней значимости для них, что порождает внутриличностный конфликт. Эти мальчики чаще уходят от поиска решения в сложной стрессовой жизненной ситуации или обращаются за помощью к другим людям. В конфликтных ситуациях они чаще отстаивают
свои позиции, конкурируют, не учитывая интересы другой стороны. Во фрустриру-ющих ситуациях такие подростки чаще фиксируют свои переживания на самой ситуации и возникшем препятствии, а ответственность за возникновение такой ситуации и ее разрешение списывают на третьи силы, не зависящие ни от кого: ни от самих мальчиков, ни от других людей. Как правило мальчики-подростки с нарушением поведения менее склонны обвинять других людей и приписывать им ответственность за возникновение фрустрирующей ситуации. Комплекс таких способов реагирования в целом можно оценить как малоадаптивный. Было выдвинуто предположение о педагогической и социальной запущенности таких мальчиков, которая во многом определила описанные выше способы поведения. Однако это предположение нуждается в эмпирической проверке.
Было выявлено, что осознание у мальчиков-подростков с нарушениями поведения наличия у себя фемининных качеств определяет их негативное эмоциональное отношение к этим качествам (собственным и других людей, в том числе и женского пола). Маскулинная идентичность у них проявляется в основном в способности защищаться, любови к риску и в стремлении избегать активного преодоления сложной ситуации, приписывая ее причины и разрешение внешним не зависимым ни от кого силам. Это позволяет говорить об искажении образа мужчины в сознании мальчиков-подростков с нарушениями поведения и о связи этого искажения с малоэффективными стратегиями реагирования в стрессовых и фрустрирующих ситуациях.
Статья поступила в редакцию 12 мая 2011 г.
