CC BY
74
НАШЕ НАСЛЕДИЕ
Вестник ПСТГУ.
Серия IV: Педагогика. Психология.
2017. Вып. 47. С. 63-76
Феликсов Сергей Владимирович, канд. филолог. наук, доцент кафедры педагогики и методики начального образования ПСТГУ Российская Федерация, 115184, г. Москва, ул. Иловайская, д. 9, стр. 2 svfeliksov@gmail.com
«Полный церковнославянский словарь» протоиерея Григория Дьяченко
КАК ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЙ УЧЕБНИК ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ КОНЦА XIX — НАЧАЛА XX ВЕКА*
С. В. Феликсов
Статья посвящена рассмотрению в богословско-педагогическом аспекте неизученного до настоящего времени «Полного церковнославянского словаря» (1899—1900 гг.) протоиерея Григория Дьяченко, который стал одним из последних фундаментальных лексикографических сочинений Синодального периода в России. В работе установлен объем и проанализировано содержание материалов из области библеистики, литургики, ересеологии, церковной истории, догматического и нравственного богословия, а также канонического права, включенных в рассматриваемый словарь. Помимо этого, установлен основной круг лексикографических и богословских источников, которые были привлечены Г. Дьяченко при составлении словаря. На основе проведенного исследования делается вывод, согласно которому словарь Г. Дьяченко в богословском отношении нельзя считать самостоятельным научным сочинением. В то же время он представляет собой учебную энциклопедию по православной культуре, содержащую хорошо подобранный богатый материал, который изложен в соответствии с основными принципами педагогики и нормами учебно-научного стиля речи.
XIX — начало XX в. — время формирования основного корпуса учебной литературы на русском языке, освещающей с научных позиций различные аспекты богословского знания. Среди разных видов учебных пособий, связанных с изучением православной культуры, вышедших в свет в России в указанный период, особое место занимают вспомогательные издания учебно-справочного характера, или словари, цель создания которых состояла в том, чтобы в лаконичной и удобной для поиска форме представить описание той или иной системы понятий, касающейся теологического знания.
* Работа поддержана грантом Фонда развития ПСТГУ «Церковь и школа в России в период 1900-1918 гг.» (01-0317/КИП 3).
Усвоенная русскими книжниками традиция, ведущая начало с XVIII в., восприятия лексикографического сочинения не просто как книги, но и как «златого ключа, отверзающего путь к познанию благородных и полезных наук»1, обусловила существование к началу XX в. в России значительного числа словарных изданий, с той или иной мерой полноты описывающих церковные понятия. Среди них фундаментальные произведения, такие как «Церковный словарь» протоиерея П. А. Алексеева (1773—1819), «Словарь церковнославянского языка» А. Х. Вос-токова (1858—1861), «Справочный и объяснительный словарь к Новому Завету» П. А. Гильтебрандта (1882—1885), «Опыт библейского словаря собственных имен» протоиерея П. Ф. Солярского (1879—1887), «Справочный богословский преимущественно церковно-исторический словарь» Л. П. Петрова (1889), «Материалы для древнерусскаго языка по письменным памятникам» И. И. Срезневского (1890 г. и др.), «Иллюстрированная полная популярная Библейская энциклопедия» архимандрита Никифора (1891), «Словарь русского церковного пения» А. В. Преображенского (1896) и др. Помимо этого, «мелкие словарики» (или, по определению Г. Дьяченко, «книжки-игрушки»2, описывающие язык церковнославянских религиозных текстов, выпущенные в XIX в.) протоиереев В. Я. Михайловского, А. И. Свирелина и др. Однако, несмотря на обилие различного рода лексикографической продукции, лакуна, связанная с отсутствием для учебных целей универсального справочного толковательного пособия, описывающего с опорой на последние научные достижения в полноте своей конфессионально-терминологическую систему православного вероучения, не была устранена.
По этой причине важным событием не только для русской церковной лексикографии, но и в целом для отечественной культуры явился выход в свет в 1899 и 1900 г. «Полного церковнославянского словаря» (далее ПЦС) протоиерея Григория Дьяченко, который, по замыслу его составителя, должен был стать «справочным» и «объяснительным» пособием в деле изучения наследия православной культуры для «всякого православного христианина», но главным образом — священнослужителей, проповедников, миссионеров, законоучителей, преподавателей русского и церковнославянского языков, а также учащихся старших классов средних учебных заведений3.
Несмотря на свою значимость для русской культуры, ПЦС вплоть до настоящего времени не стал объектом специального научного анализа, хотя упоминания о нем и краткие статьи содержатся в дореволюционных журналах4, «Православной энциклопедии»5, работах О. А. Шефовой6 и М. Э. Давыденко-
1 Максимович-Амбодика Н. Анатомико-физиологический словарь. СПб., 1783.
Здесь и далее в статье при цитации тексты дореволюционных изданий передаются при помощи современной русской графики с частичным соблюдением особенностей их правописания.
2Дьяченко Г. Полный церковнославянский словарь. М., 1900. С. 9.
3 Там же. С. 10, 27.
4 Богословский вестник. Т. 2. 1900. № 5. С. 147—157; Прибавление к Церковным ведомостям. 1899. № 47. С. 1956-1957.
5 Православная энциклопедия. Т. 16. М., 2013. С. 518-520.
6 Шефова О. А. Жизнь и деятельность протоиерея Г. Дьяченко // Церковнославянский язык: история, исследование, преподавание. М., 2005. С. 246-251.
вой7. Будучи последним фундаментальным сочинением церковной лексикографии Синодального периода, ПЦС Г. Дьяченко оказал и продолжает оказывать большое влияние на дело религиозного просвещения в России8, вследствие чего изучение его наследия актуально в заявленной в теме статьи аспекта.
Анализ содержания ПЦС Г. Дьяченко, подтверждая сказанное, показывает, что в нем представлена значительная часть теологических понятий, введенных в учебно-научный оборот в существующих к тому времени пособиях по изучению православного богословия и составляющих его терминологический минимум. По своей тематике материал, помещенный в ПЦС, затрагивает проблемы, касающиеся различных аспектов богословского знания: библеистики, литургики, ересеологии, истории Церкви, догматического и нравственного богословия, канонического права. Включение столь обширного и разностороннего богословского материала отвечало общей лексикографической и педагогической программе Г. Дьяченко, изложенной им в Предисловии к ПЦС, в соответствии с которой ставилась цель «с особенною полнотою объяснить слова и понятия строго церковныя»9.
Важно отметить, что реализация этой программы была в определенной мере подготовлена предшествующей религиозно-просветительской и научной деятельностью Г. Дьяченко, опубликовавшего к моменту издания ПЦС значительное количество педагогических и богословских сочинений10. В то же время при воплощении своего замысла Дьяченко, безусловно, не мог не использовать накопленный к тому времени научный опыт. Составитель ПЦС привлек к работе широкий круг источников, различных по своему жанровому и тематическому характеру. Источниковедческую основу ПЦС составили указанные выше произведения отечественной лексикографии, а также рукописные материалы к «Словарю речений из богослужебных книг» протоиерея А. И. Невоструева; труды известных русских и западноевропейских филологов Ф. И. Буслаева, Я. К. Грота, А. А. Потебни, Ф. Боппа, Ф. Миклошича, Г. Курциуса и др.; библейские и богослужебные тексты, творения святых отцов Церкви (свт. Иоанна Златоустого, свт. Василия Великого, св. Симеона Солунского, свт. Филарета (Дроздова) и др.), а также многочисленные сочинения по различным разделам богословской науки митрополитов Платона (Левшина) и Макария (Булгакова), архиепископов Феофана (Прокоповича), Вениамина (Краснопевкого-Румовского) и Филарета (Гумилевского), епископов Виссариона (Нечаева) и Сильвестра (Малеван-ского), протоиереев Д. И. Боголюбова и Г. С. Дебольского, ученых Ф. Ж. Ви-гуру, М. В. Барсова, Н. И. Ильминского, И. Н. Корсунского, А. П. Лопухина, П. А. Юнгерова, И. С. Якимова, А. А. Спасского, К. Н. Плотникова и др.
7Давыденкова М. Э. Цитаты из словаря прот. А. И. Невоструева в словаре прот. Г. М. Дьяченко // Вестник ПСТГУ. III: Филология. 2014. Вып. 1 (36). С. 29-36.
8 ПЦС Г. Дьяченко, помимо двух стереотипных изданий, вышедших в дореволюционное время (1899 и 1901 г.), активно переиздается в России большим тиражом, начиная с 90-х гг. XX в. Последнее репринтное издание труда Дьяченко было осуществлено в 2013 г. ПЦС включает в себя около 30 тысяч слов.
9Дьяченко. Указ. соч. С. 15.
10 См. подробнее: Православная энциклопедия... С. 518-520.
Обратимся к более подробному рассмотрению содержания ПЦС в аспекте заявленной в статье темы.
1. Библеистика. В Предисловии к своему сочинению Г. Дьяченко, освещая проблемы библейской лексикографии, классифицирует имеющиеся словари по данной тематике в соответствии с двумя типами: задача первых заключается в описании библейско-славянского языка как части общего церковнославянского наследия, задача вторых — описание библейского языка отдельных книг Священного Писания. Недостатком словарей первого типа, по мнению Дьяченко, является лаконичность определений библейской лексики, а в словарях второго типа лексическое значение библейских слов описывается только с учетом контекста его функционирования в конкретной книге, а не всей Библии, вследствие чего их толкования «теряют полноту своего логического определения»11.
Осознавая данные проблемы, Г. Дьяченко стремится преодолеть их отрицательные стороны, ставя перед собой задачу, на основе анализа всех частных употреблений слова «на протяжении всей Библии», дать более или менее полное и точное толкование лексикографируемой единице. Так, например, дефинируя понятие «благодать», Г. Дьяченко приводит следующее определение: «В строго богословском смысле благодать есть спасительная сила Божия, дающая христианину средство к достижению жизни вечно блаженной». Подобного рода «методом», по подсчетам самого Дьяченко, в ПЦС объяснена «приблизительно третья часть» библейских слов, употребляющихся в текстах Ветхого и Нового Завета (см.: агнец, ад, ангел, архангел, блаженный, бог, врата, возложение рук, обрезание, пасха, скиния, тело и др.)12.
Кроме того, в ПЦС описаны многочисленные значения и смысловые оттенки религиозных слов, употребляющихся в текстах Священного Писания. Примером наиболее богатых и разработанных по смысловому содержанию словарных статей, описывающих значения многозначного слова, могут служить вера, дух, душа и др. При этом важно отметить, что в отдельных случаях в ПЦС различаются дискурсивно-семантические варианты слов в зависимости от светской и религиозной сфер их функционирования. Так, при толковании слова «всынов-ление» Дьяченко, прежде всего, описывает его значение в светском дискурсе, а затем приводит определение, исходя из религиозного контекста употребления («Всыновление — по законам греческих царей, отцы, не имеющие естественных детей, могли усыновлять посторонних людей и отдавать им в наследство свое имение. По Св. Писанию, придается всыновление всем верным, ибо их Бог усыновил Себе и призвал в наследие Царства безконечнаго, о единородном Сыне, Господе нашем Иисусе Христе»).
Важно также отметить, что предметом истолкования для Г. Дьяченко стали не только слова, но и многочисленные «затруднительные» для понимания «обороты речи», встречающиеся в текстах Священного Писания, которые расположены в ПЦС «по руководящему слову»13. Так, в словарной статье «Хлеб» объяс-
11 Дьяченко. Указ. соч. С. 14.
12 Там же.
13 Там же. С. 19.
няются такие библейские выражения, как «хлеб ангельский», «хлеб небесный», «хлеб жалости», «хлебы лица», «хлеб святый», «хлеб насущный» и др.
Компилируемый библейский материал, представленный в ПЦС, отражая накопленный научный опыт в области изучения текстов Библии, освещается при помощи различных методов экзегетического анализа.
Особый интерес в этой связи представляют словарные статьи, содержащие сведения из области библейской критики, в которых Г. Дьяченко знакомит читателей с результатами лингвотекстологического и историко-культурного анализа текстов Священного Писания, вводя в ткань повествования энциклопедические данные из различных сфер научного знания (филологии, истории, географии, биологии, политики и др.) с целью прояснить тот или иной библейский сюжет (см.: агнова ветвь, адам, адов, аппиевторг, ваал, вульгата, голгофа, господь саваоф, единорог, езекия, звезда вифлиемская, иерусалим, мазореты, пешито, писание, поднебесный, самария, сион, смоковница и др.). Так, например, толкуя фразеологическое сочетание «помазанный совершен» (или греч. «6 хрютбс; 6 тгтгХаюц^уос;»), употребленное в Елизаветинской Библии при переводе книги Левит (гл. 4, стих 5), Г. Дьяченко отмечает, что «эти два греческия или славянския слова соответствуют одному еврейскому (машиях), которое обыкновенно у LXX переводится Хрютод и никогда ТЕтеАеш^&од, следовательно, первоначальное чтение было лишь помазанный — хрютод».
Оценивая в целом данный словарный материал с точки зрения новизны и достоверности приводимых в нем сведений, важно указать на его в некоторой степени эклектичный характер. С одной стороны, в ПЦС помещаются более или менее новые данные, содержащиеся в современных для Г. Дьяченко учебных руководствах по библеистике. Так, в статье «Фимиам» Дьяченко, ссылаясь на новейшие исследования, пишет о том, что ладан, используемый при жертвоприношениях израильтянами в ветхозаветный период, возможно, был не аравийского происхождения, как о том сказано в Ис 60. 6 и Иер 6. 20, а был поставляем из Индии, поскольку эта страна также занималась в то время производством фимиама. С другой стороны — без должной редакции и дополнений в ПЦС приводятся выписки из книг, изданных задолго до появления труда Г. Дьяченко. В частности, при толковании слова «василиск», употребляющегося в 90-м псалме, Дьяченко без соответствующего критического осмысления и какой-либо правки приводит выписку из «Церковного словаря» П. Алексеева, сообщая читателям не столько научные, сколько мифологические сведения из «сказания» древнеримского писателя Клавдия Элиана о том, что данным именем называют «ядовитейших змий, свистом своим прочих животных устрашающих и прогоняющих, а дыханием своим опаляющих» и «пожирающих птиц».
Помимо сведений из области библейской критики, содержание анализируемых материалов, включенных в ПЦС Г. Дьяченко, отражает учения представителей различных богословских школ, толкующих тексты Священного Писания при помощи буквального и «таинственного» (т. е. аллегорического и типологического) методов (см.: агнец, вол молотящ, голгофа, дыхание, твердь, слово и др.). Важно отметить, что расположение данных типов толкования в ПЦС в соответствии с устоявшейся в учебной литературе того времени традицией подчинено
принципу, согласно которому в начале приводится буквальный смысл «речения», а затем разъясняется его «духовный» смысл, что, безусловно, ориентирует читателя, прежде всего, на конкретно-историческое восприятие библейских сюжетов, а затем — их «таинственное» осмысление. Например: «Агнец — 1) ягненок; 2) ветхозаветная жертва, прообразовавшая Христа (Исх 12.5; Лев 22.27); 3) Иисус Христос (Ин 1.29; Откр 4.4, 10; 5.14) <...>» В отдельных случаях Г. Дьяченко приводит также нравственное толкование библейских текстов: «Снести душу (Втор 12.23) — употреблять кровь животнаго, приготовленнаго в пищу; <...> В нравственном же смысле те люди кровию питаются, которые желают пролить кровь человеческую <...> и которые лихоимством кровь людей бедных сосут, или церковное имение похищают, и невоздержанностью пожирают».
2. Литургика. Другой важной темой большого количества словарных статей, содержащихся в ПЦС Г. Дьяченко, стала тема, связанная с освещением различных аспектов, касающихся православного богослужения. В ПЦС представлены обширные сведения по литургике, охватывающие сферу понятий, связанных с богослужебным пространством и временем, а также практикой священнодействий, существовавшей во времена Ветхого и Нового Завета (см.: амвон, анти-дор, великий вход, иконостас, каждение, камилавка, крестоводружение, крестопоклонная неделя, литургия, очищение, панихида, пострижение, стихарь, теплота, хиротония и др.).
Основываясь на утвердившейся к тому времени в святоотеческой и учебной литературе традиции изложения литургического материала, Г. Дьяченко последовательно приводит как реалистическое толкование богослужебных понятий, так и их символическую интерпретацию, опираясь в этом главным образом на труды св. Симеона Солунского и «Новую Скрижаль» архиепископа Вениамина (Краснопевкова-Румовского) (см.: алтарь, жезл архиерейский, коленопреклонение, погружение, поручи и др.). Например: «Епитрахиль — одно из облачений священнических под фелонем <...> означает совершительную и свыше сходящую благодать Свя-таго Духа и что подобно тому, как Сам Христос на Своих раменах нес крест на страдание, так поступает и иерей, удостоившись совершать таинства страданий Его».
Отдельные словарные статьи содержат подробные сведения или своего рода краткие инструкции, связанные с уставными особенностями совершения тех или иных священнодействий и обрядов (см.: великий поклон, великое славословие, вечерня, воцерковление, шестопсалмие и др.). Кроме того, в ПЦС содержится толкование наиболее употребительных выражений, встречающихся в богослужебных текстах литургии и всенощного бдения (см.: аксиос; аллилуйя; аминь; воз-станите; бытия чтение; двери, двери, премудростию вонмем).
Другая важная особенность толкования литургических терминов связана с включением в структуру словарных статей сведений из области истории русской литургики, которые в отдельных случаях подаются в сопоставлении с греческой богослужебной традицией (см.: архиепископ, архимандрит, заутреня, крестное знамение, лавра, мантия архиерейская, оклады на иконах, панихида, просфора, посохи святительские и настоятельские, риза, фелонь краткая).
Приводя обширный материал из области библеистики и литургики, который составил основу ПЦС, Г. Дьяченко стремился не только дать современному ему
обществу «полное истолковательное пособие» по изучению основ православного вероучения, но и предостеречь тем самым своих читателей от уклонения в различные ложные религиозные учения вследствие «извращенного» понимания библейских и церковно-богослужебных книг.
3. Ересеология и история Церкви. Ересеологическая проблематика является сквозной и присутствует в той или иной мере на страницах ПЦС при освещении различных богословских тем (см.: антихрист, брадобритие, всеядная седмица, пение, причащение, просфора, обряд, отреченные книги, фаворский свет, церковь и др.), будучи ответом Г. Дьяченко как пастыря на распространившиеся в XIX в. в «церковно-общественной жизни русскаго народа» ложные религиозные тече-
ния14.
В ПЦС по отношению к противникам истины христианства используются термины «ересь» и «раскол». Термин «ересь» определяется как «толк», который «подрывает самыя основы христианскаго вероучения, искажает догматы веры и совершенно отчуждает своих последователей от Православной Церкви»15. Под термином «раскол» понимается «разномыслие, разделение в каких-нибудь частных мнениях, в предметах церковных, или вопросах, допускающих уврачевание, т. е. таких, заблуждение в которых не причиняет существенного вреда вере и спасению и может быть исправлено»16. Употребляя термины «ересь» и «раскол» в данных значениях, Г. Дьяченко опирается на традицию словоупотребления, идущую от сочинений свт. Василия Великого, поддержанную позднее «Духовным регламентом» (1721 г.) и затем более точно выраженную в трудах XIX в., в частности «Опыте курса церковного законоведения» епископа Иоанна (Соколова) и др. Помимо этого, при толковании «хлыстовщины» Дьяченко употребляет термин «секта», однако дефиниции данного понятия в ПЦС не приводится.
В хронологическом отношении описание ересей и расколов охватывает в ПЦС период с I по XIX вв.
В зависимости от особенностей вероучения представленные Г. Дьяченко древние ереси можно классифицировать по следующим основным группам: 1) гностические: архонтики, адамиты, богомилы, каиниты, офиты и др.; 2) три-нитарные: ариане, артемониане, евдоксиане, антитринитарии и др.; 3) христо-логические: докеты, евтихиане, монофелиты и др.; 4) экклезиологические: ас-суританы, монтанисты, новатиане и др. (см. одноименные сл. ст.). Как видно из приведенных выше примеров, автор ПЦС обращается к описанию не только раннехристианских лжеучений, существовавших в Римской империи, но и ересей, распространенных в Византийской империи.
Помимо древних ересей, в ПЦС описаны и некоторые лжеучения, возникшие в период Средневековья, а также в Новое время в Европе на протестантской основе (см.: анабаптисты, перекрещиванцы, лютеранское вероисповедание, евангелики и др.). Ряд статей содержит критику католического вероучения. Так, в статье «Пресуществление» Дьяченко отвергает латинское мнение о преложении Святых Даров во время тайноустановительных слов и утверждает православный
14Дьяченко. Указ. соч. С. 8.
15 Там же. С. 976.
16 Там же.
взгляд, согласно которому пресуществление происходит во время эпиклезы, т. е. «молитвою священника о ниспослании Святаго Духа и благословением Даров». Кроме того, в отдельных статьях Дьяченко подвергает критике папское учение о сверхдолжных заслугах и чистилище (см. одноименные сл. ст.). В статье «Большой катихизис», рассматривая содержание одноименной книги, указывает на существующие в нем «ошибки» догматического характера, связанные с выражением «латинского мнения», допущенные Лаврентием Зизанием, от которых были не свободны в т. ч. и труды Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева (см.: пресуществление).
В ПЦС отводится место и описанию некоторых расколов, возникших на славянской почве: аввакумовщине, хлыстовщине, стригольникам и др. (см. одноименные сл. ст.). С целью борьбы со старообрядцами Дьяченко вводит в ПЦС статьи, с положительной стороны раскрывающие церковные обычаи и обряды, которых держится Православная Церковь, но которые отвергаются раскольниками. В частности, например, в статье «Троеперстие» Дьяченко вслед за П. А. Алексеевым указывает на древность обычая осенять себя крестным знамением, складывая вместе «три первых перста правой руки во образ Святой Троицы», а остальные два «пригибать к ладони». Противящихся следовать этому обычаю автор ПЦС называет раскольниками. В то же время важно отметить, что, несмотря на остро поставленную в Предисловии к ПЦС Г. Дьяченко проблему, касающуюся распространения новых лжеучений в России, в самом ПЦС не представлено описание многих современных для Дьяченко религиозных направлений и сект, таких как духоборство, молоканство, толстовство и т. п.
В ПЦС в христианско-апологетическом свете описаны и различного рода суеверия, в том числе упомянутые в Библии (см.: аигомантия, ключеволхвование, чревоволшебство и др.).
По своему объему словарные статьи, содержащие сведения о ересях и раскольниках, составлены в большинстве случаев по типу описаний в словарях-каталогах, вследствие чего в них содержатся лишь краткие сведения о разбираемом понятии, без анализа имеющихся религиозных заблуждений. Например: «Монофелиты — единовольники, еретики, признававшие одну во Христе волю, осужденные на четвертом вселенском соборе». К исключению из этого перечня относятся лишь немногие статьи, например: стригольники, хлыстовщина. В некоторых случаях толкование лжеучений Г. Дьяченко сопровождает указанием на канонические прещения за подобного рода грехи, а также краткими комментариями нравственного характера.
Цели борьбы с ересями служит также материал из истории Церкви, введенный Дьяченко в ПЦС, основу которого составляют сведения о церковных соборах и принятых ими решениях (см.: анкирский собор, ефесский собор, константинопольские соборы, никейские соборы, флорентийский собор и др.). Несмотря на сказанное, нужно отметить, что в целом ригористический тон, связанный с осуждением описываемых ересей, в ПЦС Г. Дьяченко звучит гораздо мягче, нежели, например, в «Церковном словаре» П. А. Алексеева.
4. Догматическое и нравственное богословие, каноническое право. В ПЦС Г. Дьяченко представлен достаточно ограниченный круг сведений, относящихся
тематически к области догматики, нравственного богословия и канонического права. В то же время термины по догматике и нравственному богословию, содержащиеся в ПЦС, отражают основные вероучительные истины Православной Церкви о Боге, сотворенном Им мире, ангелах, человеке, добре и зле и др. Их дефиниции в ПЦС даны в строго ортодоксальном духе. Они носят, как правило, лаконичный характер и приводятся с учетом библейских контекстов употребления, а также с опорой на труды митрополитов московских Платона (Левшина) и Макария (Булгакова), архиепископов Феофана (Прокоповича) и Филарета (Гу-милевского), епископа Сильвестра (Малеванского), протоиереев И. С. Кочето-ва, П. Ф. Солярского, А. А. Олесницкого, которые, по словам составителя ПЦС, являются лучшими системами догматического и нравственного богословия в России17 (см.: архангел, бог, воплощение, гордость, добродетель, зло, сердце, совет, сошествие иисуса христа во ад, субботствование плотию, тщеславие, церковь и др.). Например: «Догмат — учение веры, член веры или предание церковное, на Священном Писании основанное»; «Совесть — голос Божий, показывающий ведение воли Божией относительного того, что должно и чего не должно делать человеку, как разумно-нравственному существу» и др.
В отдельных статьях с опорой на «Номоканон» в ПЦС приводятся сведения из области канонического права (см.: анафема, духовный регламент, епи-трахильная грамота, епитимия, каноник, канонизовати, экзарх и др.), при этом наибольший интерес в педагогическом аспекте вызывают материалы, затрагивающие различные стороны церковно-правовых отношений клириков и мирян в контексте их участия в таинствах Церкви (см.: восприемник, двоеженец, ста-вити на мзде).
Рассматривая в целом по своему содержанию статьи богословской тематики, представленные в ПЦС, в педагогическом аспекте, важно отметить, что часть из них включает в себя обобщенные сведения, касающиеся богословских знаний, напоминая по своему жанру тексты обзорных параграфов учебных пособий. Так, в статье «Богословие», помимо общего определения обозначенному понятию, содержится также описание разделов богословия как науки; в статье «Пост» приводятся сведения о многодневных и однодневных постах, принятых в Православной Церкви (см.: архангел, богородичны, бог, врата храма и др.).
Особый интерес как в педагогическом, так и в целом научном плане представляют статьи полемического или проблемного характера, затрагивающие актуальные для XIX в. дискуссионные вопросы, касающиеся различных упомянутых выше аспектов богословского знания и представляющие собой своего рода небольшие учебные конспекты, отражающие результаты современных для Г. Дьяченко исследований по поднятой проблеме. Обратимся к содержанию некоторых из них.
В статье «Утешитель» Г. Дьяченко, основываясь на данных библейской критики, поднимает вопрос о правильности перевода в славянской Библии греческого слова «яарйхХпто;» (в применении к названию этим именем Святого Духа) словом «утешитель», а не словом «учитель». Отвергая последнюю точку зрения, Дьяченко пишет, что перевод слова «лар&хХптос;» словом «учитель»
17 См.: Дьяченко. Указ. соч. С. 896.
«не оправдывается ни употреблением термина в Ветхом Завете, ни значением его в 1 посл. Ин 2. 1». Помимо этого, исследуя этимологию слова «лар&хХптос;», Дьяченко отмечает, что, несмотря на его исконное страдательное грамматическое значение, «еще в древнейший период времени оно стало иметь и действительное значение, поэтому славянский и русский перевод слова "шракАцгод" словом "утешитель" (в его активном значении "помощник", "покровитель", "заступник") имеет все права на существование и согласен с древнейшим значением подлежащего переводу слова».
В словарных статьях «Рай» и «Едем» Г. Дьяченко затрагивает актуальный и для нашего времени вопрос из области библейской географии, связанный с местом нахождения ветхозаветного рая. Приводя различные мнения комментаторов Священного Писания, Г. Дьяченко вслед за свт. Филаретом (Дроздовым) более склоняется к мнению о том, что «рай находился около Месопотамии, Сирии или Армении».
Содержание словарной статьи «Паперть» отражает филологическую дискуссию, развернувшуюся на страницах журнала «Христианское чтение» в XIX в., связанную с вопросом о происхождении этого слова и, как следствие, особенностями интерпретации данного понятия в историко-литургическом аспекте. Вслед за «Н. Бр—чь» Г. Дьяченко отвергает мнение о иностранной этимологии слова «паперть» («pauper — бедный в том предположении, что в этой части храма стояли обыкновенно бедные» и др.) и придерживается точки зрения, согласно которой данное слово «чисто русскаго происхождения» («"Паперть" — слово сложное, состоит из двух основ: из "па" и "переть" <...>»; вследствие этого паперть храма «будет означать такое место, которое не вполне заперто <...> полузаперто, полузакрыто»), приводя в подтверждение этому обширные выписки из статей «Н. Бр—чь», касающиеся его истории и первоначального значения в литургическом языке18.
Тема, связанная с полемикой против раскольников, поднимается в статье «Иисус Христос», где Г. Дьяченко, опираясь на историко-лингвистические материалы, представленные в трудах митрополита Григория (Постникова), протоиерея К. И. Невоструева и др., отвергает суждение беспоповцев и противоокруж-ников о том, что Православная Церковь не сохранила правильное написание имени Спасителя, обозначая его как «Иисус» (что в понимании лжеучителей является именем антихриста), а не «Исус»: «Имя "Исус" Православная Церковь считает неправильным, по своему начертанию и произношению, так как оно не согласно с греческим начертанием и памятниками древней письменности, но признает его за имя того же Господа Иисуса».
Представляется важным также отметить, что все статьи богословской тематики (как это видно в т. ч. из приведенных выше примеров) в ПЦС содержат более или менее развернутую лингвистическую характеристику дефинируемого слова, соответствуя основной цели ПЦС как лексикографического пособия. Языковая характеристика, представленная по отношению к религиозным терминам, давала необходимый минимум знаний для читателей, штудирующих Священное Писание, богослужебные тексты и другую церковную литературу, на практике
18 См.: Христианское чтение. 1890. № 7-8. С. 233-238.
реализуя традицию, заложенную св. Максимом Греком в рассмотрении филологических занятий как «лествицы к предивному и неприступному богословию»19. В то же время она отражала и мировоззренческую научную тенденцию того времени, связанную с выражением идеи содружества между филологией и богословием, устойчиво проявлявшуюся в учебных руководствах XIX в.
Формируя сознательную активность у своих читателей, в некоторых словарных статьях, освещая тот или иной аспект богословских знаний, Г. Дьяченко не приводит полного толкования описываемого слова (понятия), предлагая своему «читателю-ученику» самостоятельно найти ответ на поставленный в ходе повествования вопрос, обратившись к источнику, на который приводится ссылка (см.: возглас, елеопомазание, обручение и др.). Например: «Елеосвящение — таинство церковное, совершаемое над больным человеком священниками <...> Для чего же при елеосвящении прибавляется вино, о том пишет Симеон Фессал. в книге о Таин. церк.»
Несмотря на научность своего содержания, ПЦС Г. Дьяченко как учебное пособие не лишен и элементов занимательности при раскрытии богословских тем. Так, например, в статье «Плакун-трава» повествуя о христианском предании, связанным с «плачем Богородицы» по распятому Спасителю, пролитые слезы Которой «обращались в вещественные предметы», Дьяченко приводит стихотворные строки из «Голубиной книги», отражающие содержание данного апокрифа:
Плакун-трава всем травам мати. Когда жидовья Христа распяли, Святую кровь Его проливали, Мать Пречистая Богородица, По Исусу Христу сильно плакала, По своем Сыну по возлюбленном; Ронила слезы пречистым На матушку на сырую землю; От тех от слез от пречистыих, Зарождалася плакун-трава: Потому плакун-трава травам мати.
Помимо этого, в отдельных словарных статьях Г. Дьяченко старается действовать на нравственное чувство своих читателей, приводя назидательный комментарий: «Благовест <...> он назван благовестом потому, что сообщает добрую весть, что в церкви Божией готовится совершение Божественной службы, — что значит, Бог еще долготерпит на нас, и с высоты молений внимает гласу молений наших. И самый призыв в церковь есть для молитв есть добрая, радостная весть для сердца благочестиваго и добраго: возвеселихся орекших мне: в дом Господень пойдем, говорил Давид (Пс 121.1)».
Текстологический анализ описанных выше богословских материалов, содержащихся в ПЦС, выявляет факт того, что большая часть словарных статей теологической тематики, представляет собой, вопреки заявлениям Г. Дьяченко,
19 Пекарский П. Наука и литература России при Петре Великом. СПб., 1862. С. 182.
73
сделанным им в Предисловии к ПЦС, не результат его самостоятельных научных исследований, а компиляцию и редакцию указанных источников, зачастую с обширным дословным их цитированием20. Ср., например:
«Новая скрижаль» архиеп. Вениамина (Краснопевкова-Румовского)21 ПЦС
Амвон. От средины возвышения или солеи, далее во храме находится другое особенное возвышение, которое называется амвон. Амвон, по словам св. Германа, означает находившийся у св. Гроба камень, который отвалил ангел, проповедуя и глаголя о воскресении мироносицам <...> Так как на амвон восходят только священники и диаконы, образуя собою ангелов, и на нем читают Евангелие, посему на него и не дозволено всходить никому другому для какого бы ни было чтения. Амвон <...> возвышенная, большею частью полукруглая и выдвинувшаяся в середину храма, средняя против царских врат часть солеи, откуда диакон возглашает ектении, читает Евангелие, а священник или вообще проповедник говорит поучения предстоящему народу. Амвон, по словам св. Германа, патр. цареградскаго, знаменует находящийся у св. Гроба Господня камень, который отвалил ангел и с котораго он благовестил мироносицам о воскресении И. Христа (Нов. Скрижаль. С. 33). Так как на амвон восходят только священники и диаконы, образуя собою ангела, и на нем читают Евангелие, то на амвон не дозволено восходить никому другому для какого бы ни было чтения... Впрочем. иподиаконы и чтецы, при чтении апостольских посланий, не всходят на амвон, а становятся на ступень его.
«Книга о храме» св. Симеона Солунского22 18. Пред алтарем против царских врат находящийся амвон знаменует камень, отваленный от Гроба Христова, с котораго священники и диаконы, по образу ангела, благовестившаго воскресение Спасителя, проповедуют Божественное Евангелие, диаконы во время священныя литургии, а иерей на утрени вместе с прочими утренними молитвословиями.
Вследствие этого язык данных текстов словарных статей во многом отражает те стилевые особенности, которые были присущи пособиям, послужившим источниками для ПЦС.
В контексте исследуемой темы необходимо отметить, что Г. Дьяченко, руководствуясь педагогическими целями своего издания, внося материал в ПЦС, не устраняет экспрессивных черт, свойственных текстам-источникам, способствуя тем самым тому, чтобы содержание материала было более доступным и сознательно усваивалось читателями. Так, ряд статей отражает одну из ведущих осо-
20 На факт компилятивности ПЦС указывают как дореволюционные, так и современные исследователи. См. подробнее: Прибавление к Церковным ведомостям. Указ. соч.; Давыден-кова. Указ. соч.
В связи с этим важно отметить, что Г. Дьяченко во многих случаях не только не приводит ссылку на источник, из которого им был заимствован материал, но и в целом не маркирует «чужой» текст, что создает у читателя ложное представление относительно авторства словарной статьи. Одним из таких ярких примеров является анализируемая нами выше словарная статья «Паперть».
21 Вениамин (Краснопевков-Румовский). Новая скрижаль. Т. 1. М., 1992. С. 28—29.
22 Солунский Симеон, св. Книга о храме // Историческое, догматическое и таинственное изъяснение Божественной литургии. СПб., 1884. С. 246—251.
бенностей педагогической речи — ее диалогичность, проявляющуюся в тексте в нанизывании вопросительных предложений (см.: алчущий, кликуши, слово, суд, церковь, хлеб и др.). Например: «Тайныя молитвы <... > На чем основан обычай тайного моления?Но почему положено, чтобы священник читал тайно <...> ?»
Несмотря на научную несамостоятельность ПЦС Г. Дьяченко в богословском отношении, рассмотрение словарных статей теологического типа, включенных в него, показывает, что в их толковательной части в большинстве случаев заключается хорошо подобранный богатый энциклопедический материал, изложенный в соответствии с основными принципами педагогики и нормами учебно-научного стиля речи, который в своей совокупности отражает различные аспекты знания из области православной культуры. При этом важно отметить, что содержание данного материала свидетельствует, что составитель ПЦС, продолжая традицию отечественной церковной лексикографии, вопреки популярному в то время в России идеологическому движению, проповедующему антагонизм между наукой и верой, пытался соединить в своем сочинении указанные начала, положив в основу, сообразуясь с просветительско-религиозной традицией, идеал «цельного» знания.
Таким образом, ПЦС Г. Дьяченко закрыл в определенной мере в русской культуре лакуну, связанную с недостаточным словарно-энциклопедическим описанием церковных понятий, заложив основы для развития отечественной учебной церковной лексикографии и став в то же время непременным пособием в катехизаторско-миссионерском служении для многих наших религиозных педагогов и просветителей XX в., не потеряв своей значимости и по сей день.
Ключевые слова: православная педагогика, православное богословие, православная культура, протоиерей Григорий Дьяченко, XX в., церковная лексикография, лексикографический учебник, церковнославянский словарь, богословская терминология, церковнославянский язык.
Список литературы
Богословский вестник. 1900. Т. 2. № 5. С. 147—157.
Вениамин (Краснопевков-Румовский), архиеп. Новая скрижаль. Т. 1. М., 1992. С. 28—29. Давыденкова М. Э. Цитаты из словаря прот. А. И. Невоструева в словаре прот. Г. М. Дьяченко // Вестник ПСТГУ. Сер. III: Филология. 2014. Вып. 1 (36). С. 29-36. Дьяченко Г. Полный церковнославянский словарь. М., 1900. Максимович-Амбодика Н. Анатомико-физиологический словарь. СПб., 1783. Пекарский П. Наука и литература России при Петре Великом. СПб., 1862. Православная энциклопедия. Т. 16. М., 2013. Прибавление к Церковным ведомостям. 1899. № 47. С. 1956-1957.
Симеон Солунский, свт. Книга о храме // Историческое, догматическое и таинственное
изъяснение Божественной литургии. СПб., 1884. С. 246-251. Христианское чтение. 1890. № 7-8. С. 233-238.
Шефова О. А. Жизнь и деятельность протоиерея Г. Дьяченко // Церковнославянский язык: история, исследование, преподавание. М., 2005. С. 246-251.
St. Tikhon's University Review. Feliksov Sergej,
Series IV: Pedagogy. Psychology. Candidate of Sciences in Philology,
2017. Vol. 47. P. 63-76 Associate Professor,
St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities, 9/2, Jlovaiskaya str., 109651, Moscow, Russian Federation svfeliksov@gmail.com
The Unabridged Church Slavonic Dictionary by Archpriest Grigory Dyachenko as a Lexicographic Textbook of Orthodox Culture of the Late 19th — Early 20th Century
S. Feliksov
This article deals with the theological and pedagogical aspect of the Unabridged Church Slavonic Dictionary (1899—1900) by Archpriest Grigory Dyachenko, which is not studied so far which became one of the last fundamental lexicographic compositions of the Synod period in Russia. The article ascertains the volume and analyses the content of materials in the fields of biblical studies, liturgics, heresiology, church history, dogmatic and moral theology as well as canon law included in the dictionary. Besides, the article establishes the main circle of lexicographic and theological sources employed by G. Dyachenko. Based on the findings of the article, the author makes the conclusion that the Dictionary by G. Dyachenko cannot be regarded as an independent scholarly work in respect of theology. At the same time, it represents an educational encyclopedia on the Orthodox culture that contains well-arranged and rich material, set out in accordance with main principles of pedagogy and standards of educational and scientific style.
Keywords: Orthodox pedagogy, Orthodox theology, Orthodox culture, Archpriest Grigory Dyachenko, 20th century, church lexicography, lexicographic textbook, Church Slavonic dictionary, theological terminology, Church Slavonic language.
References
Veniamin (Krasnopevkov-Rumovskij), Novaja
skrizhal, Moscow, 1, 1992, 28-29. Davydenkova M. Je. "Citaty iz slovarja prot. A. I. Nevostrueva v slovare prot. G. M. D'jachenko." Vestnik PSTGU. III: Filologija, 1 (36), 2014, 29-36.
Pravoslavnaja enciklopedya, Moscow, 16, 2013, 518-520.
Shefova O. A., "Zhizn i dejatelnost protoiereja G. Djachenko", in: Cerkovnoslavjansky jazyk: istorya, issledovanie, prepodavanie, Moscow, 2005, 246-251.
