CC BY
29
УДК 32.001
ПОЛИТИКО-ВЛАСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В САМОСОЗНАНИИ БАШКИРСКОГО НАРОДА
© А. М. Бускунов
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 33.
Тел./факс: +7 (347) 273 19 68.
E-mail: buskunovagoll@yandex. ru.
В статье раскрываются особенности становления политико-властных отношений в крае, отраженные в самосознании башкирского народа. На основе преданий и легенд, теснейшим образом связанных с народной жизнью, с его историей, верованиями, мировоззрением показаны процессы политической организации башкирского социума, его политико-властных структур, процессы создания союза племен к IX—XIII вв.
Ключевые слова: политико-властные отношения, самосознание, народ, равенство, справедливость.
Предания и легенды теснейшим образом связаны с народной жизнью, с его историей, верованиями, мировоззрением. В них своеобразно отложились разные ступени исторического развития народа и его политического самосознания. В устном и письменном творчестве находят отражение социальные, политические, государственные и правовые воззрения народов. Хотя некоторые из них выглядят архаичными, утопичными и наивными с точки зрения современных политико-государственных отношений и научных представлений, но они могут служить источником для изучения и анализа представлений о политико-властных отношениях у соответствующих общностей.
У башкир сохранилось большое количество устных преданий [1] и письменных источников [2, с. 63-68; 3, с. 95, 101]. К устным источникам в первую очередь относятся произведения башкирского фольклора. Как известно, фольклор имеет разные жанры. Эпические сказания, сказки, легенды, предания, народные песни, загадки, поговорки и пословицы - это неиссякаемый источник сведений, информации о жизни народа, о его прошлом, его эстетических и этических воззрениях, а также идеалах. Особенно интересны в этом плане исторические предания, в которых можно обнаружить элементы зарождающейся протополитической и государствоведческой мысли народа. Как своеобразные памятники словесного искусства, они являются важным источником и для изучения политико-правовых воззрений их создателей.
В 1Х-Х11 вв. башкирские племена, первые письменные сведения о которых известны с IX в., представляли собой раннегосударственные образования [4]. Башкиры известны как древнейшие жители края, еще с глубокой древности они обитали по обеим сторонам Уральского хребта между Волгой, Камой, Тоболом и верхним течением Яика (Урала) [5]. В преданиях и легендах, в которых рассказывается о происхождении башкирских племен, родов и их названий, а также об историкокультурных связях башкир с другими народами, об их мировоззренческих установках, можно обнару-
жить также и сведения о политико-властных отношениях внутри общества.
Из устных и письменных источников видно, что в плане политической организации в ІХ-ХІІІ вв. башкиры представляли собой группу племен. Общеизвестно, что в степной и лесостепной зонах Южного Урала оптимальной формой хозяйственной деятельности населения с древнейших времен являлось комплексное кочевое и полукочевое скотоводство. В соответствии с этим строилась социально-политическая структура общества, определялось конкретное место и поведение всех его членов в сезонных и годовом хозяйственных циклах.
Исторические предания, в которых имеются сведения о протогосударственных отношениях в крае, о сословности в башкирском обществе, отражают реальные политические события и властно -управленческие отношения того периода в народном осмыслении. В общем, они могут быть разделены на две основные тематические группы: исторические народные предания о борьбе с внешними врагами и предания о борьбе за социальное равенство и свободу внутри общества [6]. В некоторых исторических преданиях показаны сложные социально-управленческие отношения в обществе, часто в них осуждаются некоторые поступки представителей башкирской знати.
Например, эпический памятник башкирского народного творчества «Урал-батыр» несет значительную протополитико-философскую нагрузку [7]. Осуждая власть над людьми и стремление к ней, поэма превозносит принципы равенства и справедливости. Главная цель произведения нашла воплощение в утверждении идеи борьбы со смертью, олицетворяющей зло (несправедливость, неравенство, господство одних над другими и т.д.) и все противостоящее жизни. Таким образом, в «Урал-батыре» поставлена гуманистическая и общечеловеческая цель. Постановка общечеловеческих целей есть не что иное, как философская проблема. Именно поэтому данное произведение в большей мере, чем другие произведения народного творчества башкирского народа, характеризуется выраженной филосо-
фичностью. Эпос «Урал-батыр» - это источник изучения мировоззрения древних башкир, в том числе их политико-властных отношений, раскрывающий истоки его менталитета, представления о ранних формах управленческих отношений, определивший основные идеи нравственной, политической и правовой культуры народа на будущее.
Проблемы социально-политического выбора, идеи равенства и справедливости нашли отражение и в других сказаниях башкир. Например, в эпосе «Ак-бузат» [7] налицо имущественное и социальное расслоение людей, нашедшее выражение в форме ба-рымты. Барымта одновременно выступала и как моральная, и как правовая норма (вернее, норма обычного права). Смысл барымты как социальной нормы феодальной эпохи состоит в том, что народ, разобщенный на отдельные племена и племенные союзы, не имел единого политического и государственного образования, которое могло бы охватить общим масштабом поведение каждого отдельного человека.
В Х-ХШ вв. начался процесс интенсивного политического объединения башкирских племен, что нашло отражение в народном творчестве. Свидетельства арабских писателей говорят о том, что у башкир к тому времени уже выдвинулись племенные вожди, пользовавшиеся большим экономическим и политическим влиянием. Вожди имели свои военные дружины. Эпос «Кусяк-би» указывает, что бии, являвшиеся предводителями родов, являлись на джиины со своими дружинниками. Биев объединял глава союза племен, которого эпос называет ханом. Вот Тимер-Котло, батыр молодой,
Словно орел в дали голубой,
К хану на помощь, как птица, летел И по дороге оружьем звенел.
С ним восемнадцать десятков бойцов Как на подбор молодых удальцов,
Род тангауров батыр возглавлял,
Силой своею весь мир изумлял.
После приехал Таймас удалой,
Целое войско привел он с собой:
Сто пятьдесят молодцов боевых,
В битвах не знавших преград никаких.
Вслед им Кара-Килембет прискакал,
Древний свой род тот батыр возглавлял, Отпрыск от славного рода Хаин,
Смелых батыров своих властелин.
Триста бесстрашных отважных бойцов,
С ними еще шестьдесят молодцов,
И возглавлял их Кара-Килембет... [8]
Многие источники ясно указывают на то, что у башкир было общинное землевладение, т. е. земля принадлежала не предводителям племен в отдельности, а тому или другому роду как общине и считалась его вотчиной. Такой способ землевладения сохранился и после принятия башкирами московского подданства, что в свою очередь нашло отражение в шежере башкир и в некоторых русских летописях [9]. Внутренняя самоорганизации баш-
кирского общества того периода сохранила еще иерархически соподчиненную систему многочисленных родов и племен. В плане изучения политико-властных отношений в башкирском обществе народное творчество передает нам также и сведения о том, как по мере консолидации и объединения нескольких племен возникает необходимость в поиске новых форм управления, адекватных реальной политической ситуации. Несмотря на усиление русского присутствия в крае после вхождения башкир в состав Московского государства, обширность родовых территорий башкир в сочетании с относительно низкой плотностью населения способствовала внутренней политической консолидации башкир, которое выражалось в единении вокруг своих лидеров и отстаивании общих интересов.
Кроме того, источники указывают, что в тот период саморегуляция плотности населения и численности поголовья скота в общей системе природопользования происходила в соответствии с потенциальными резервами угодий, а также кормов на пастбищах. В этих условиях сохранение элементов родоплеменной организации общества являлась оптимальной, если не единственно возможной, формой, обеспечивающей целостность всех звеньев. Внутри-родовая солидарность, основанная на идее кровного и генеалогического родства, где все члены рода были одного или родственного крова, являлась ее сплачивающей и цементирующей основой.
Башкиры ясно представляли, что в условиях общинности каждый человек мог реализовать себя только в составе конкретного рода и был обречен за его пределами, т. к. выработанные веками традиции и нормы обычного права гарантировали защиту каждого сородича (карымта), личного и родового имущества, прежде всего скота (барымта), а в плане социально-политического развития в целостности границ родовых территорий и водных источников усилиями всего коллектива. В данном случае на первое место выходили коллективные интересы всего башкирского общества, которое вступало во взаимоотношения с внешним миром как политически единое целое. Это было непреложным законом для всех членов рода и племени.
В башкирских шежере указывается на то, что в домонгольский период башкиры находились на стадии родового развития с хорошо выраженными признаками военно-политической организации. Социально-политическая верхушка родов в лице биев, батыров, баев, служителей культа обладала большим количеством скота, а потому занимала доминирующее властное положение в обществе [10]. Иерархическая соподчиненность всех звеньев башкирского общества, генеалогическое родство всех членов, особенно на уровне рода и родового подразделения, в свою очередь, способствовали политической консолидации башкир в единый народ. В условиях, когда постоянно приходилось менять пастбища, не имело смысла предъявлять право собственно-
сти на землю и пастбища, и они оставались в коллективной собственности всего рода или племени. Имущественная дифференциация внутри башкирских родов и племен, основу которой составлял скот, являлась естественным состоянием и воспринималась сородичами как норма. Многие башкирские предания указывают на развитость идей единства всего башкирского общества, из чего можно сделать вывод о том, что в тот период вожди племен не могли быть небогатыми, т. к. это являлось залогом устойчивости всей социально-политической системы, необходимым условием уважения и признания их авторитета среди соплеменников, в том числе и у соседних родов и племен.
Касаясь внутренней политической организации общества, следует также отметить, что и в ше-жере, и в летописях указывается на то, что каждый башкирский бий или глава рода, являясь самым крупным владельцем скота и иного имущества в роду, в большинстве случаев выступал как родственник по мужской линии, он был одним из звеньев в цепи исторической преемственности. Идеи развитых общественно-политических отношений у башкир нашли отражение в шежере многих родов и племен и в более позднее время, показывающих не только генеалогическую историю рода, исторические события на протяжении десятков поколений, но и генеалогию самой родовой аристократии. Таким образом, рассматривая башкирскую знать можно предположить, что появление шежере было обусловлено не только необходимостью доказательства своей принадлежности к тому или иному роду, но и стремлением отдельных представителей родоплеменной знати показать древность и знатность своего рода, а следовательно, свое наследственное право на политическую власть в обществе.
Многочисленные исторические данные свидетельствуют, что в плане социально-политической структуры Историческая Башкирия ХІІІ-ХІУ вв. мало чем отличалась от других районов Золотой Орды. Если, например, члены семьи и родственники ханов представляли центральную власть государства, то в управлении они опирались на местных ханов, темников, тысячников и другие социальные группы. Эту иерархическую особенность золотоордынского общества четко описал Плано Карпини, проезжавший через южно-уральские степи в ХІУ в. Он пишет, что «хан указывает, где пребывать вождям, вожди же указывают места тысячникам, тысячники сотникам, сотники-десятникам» [11].
Административные и военно-политические должности в сложной государственной системе на правах вассальной зависимости даровались монголами верным своим людям, в том числе из среды башкирской знати. Как повествуют источники, одним из таких подчиненных был башкирский хан Муйтан бий [12]. В одном из шежере рассказывается о том, что башкиры своего предводителя - хана Муйтан бия - с богатыми дарами направили к мон-
гольскому царю Чингизхану, где он был принят с большими почестями. Пройдя ряд своеобразных испытаний, он вошел в ближайшее окружение хана и принимал участие в государственных делах. «Сразу не отпустив, домой,- говорится в шежере, хан постоянно держал (сажал) возле себя, приглашал на советы. Убедившись в государственной мудрости Муйтан бия, наконец, выдал ему грамоту на право владения территорией, куда вошли земли «от верховьев р. Белой до ее устья со всеми долинами, лесами, притоками; восточные склоны Уральских гор с прилегающими долинами, лесами, полями до р. Ишим, Ирман и Иртыш со всеми притоками; еще верховья р. Яик с горами Ялпы, по обоим берегам р. Яик. Земли по восточному берегу р. Яик до р. Тубыл со всеми притоками, долинами, лесами, полями и всеми подземными богатствами башкирам рода Туксоба - земли со всеми кочевьями и зимниками передаются на вечное пользование» [12, с. 25, 35, 50; 13]. В одном из вариантов легенды наследственный характер этого права уточняется словами о том, что оно дается пожизненно ему, его сыновьям и их внукам. В грамоте говорилось о том, что каждый из них бием (т. е. ханом) будет без избрания, т. е. по наследству. В шежере нашло отражение генеалогия Муйтан бия. В ней перечислены 13 его предков - Туксоба бий (отец), Шокмалы бий, Бурка бий, Сирка бий, Мангут бий, Урал бий, Арбан бий и другие. Имеются и сведения о его потомках, правивших башкирами на правах удельных ханов.
Исторические источники свидетельствуют о существовании у башкир собственных ханов в до-золотоордынское и в золотоордынское время. Например, венгерский автор ХІІІ в. Рихтер сообщает, что у башкир правители-ханы проявляют большую ревность по отношению к мусульманской религии. Имена башкирских ханов зафиксированы в текстах надгробий ХІУ в. В них, например, упомянуты Байджура хан в районе устья р. Уфы, Тугаш хан на р. Ик и др. [14].
Политическая дальновидность башкирских би-ев восхваляется в преданиях о добровольном вхождении башкир в состав Московского государства. В письменных источниках и в башкирских шежере много говорится о роли тарханов [13]. Башкирские тарханы, получавшие ханские ярлыки на свое звание, пользовались, несомненно, всеми теми правами, какие давались и другим тарханам в золотоордынском ханстве. Видимо, порядок пожалования ярлыками после распада Золотой Орды был унаследован Казанским и другими ханствами. Например, до наших дней дошел ярлык казанского хана Сахиб-Г ирея (Гарея), выданный в 1523 году сразу девяти феодалам. В этом ярлыке говорится: «Ясак, оброк, подать, именуемую салыт, не взимать. Подать кулыш кул-тыка, таможенную пошлину, харадж и хараджат не требовать. К имуществу, собственности, деньгам, водам, землям никто рук пусть не протягивает. В
дом их насильно посланников - гостей не ставить. Деревенскую подать, земельный налог, налог с трубы (с них) не сбирать. Продовольствия, фуража не требовать. Ни с каких сторон вреда и притеснения (им) не причинять» [14].
Как известно, подобная же грамота ханом Са-хиб-Гиреем была выдана башкиру Шиг-Ахмету. Звание тархана вместе с Шиг-Ахметом получили еще 6 человек. В спорном деле о земле между башкирами Ирехтинской волости и чувашами, разбиравшемся в 1678 г., в Москву была представлена тарханная грамота 929 (1522) г. следующего содержания: «Саиб-Гирей хан велел быть в тарханах Шиг-Ахмету с товарищи, семи человекам: и до животов их, до земель, чем они владеют, и в воды их никому не поступаться». Царь Федор Алексеевич предложил уфимскому воеводе Скуратову выяснить местожительство Шиг-Ахмета в момент получения им от Сахиб-Гирея тарханной грамоты. Проведенный среди жителей повальный опрос обнаружил, что Шиг-Ахмет жил на реке Ик и был одним из предков башкир Ирехтинской волости. Как известно, Ирехтин-ская волость находилась в пределах Казанской и Осинской дорог, т. е. на той территории, которая после распада Золотой Орды до 1552 г. была подвластна Казанскому ханству. Если в одном ярлыке давалось тарханство семи лицам, то надо полагать, что в рассматриваемый период было довольно много тарханов, так как тарханские грамоты во многих случаях передавались по наследству. В связи с этим стоить отметить, что мурзы, как и тарханы, также были представителями феодальной знати.
Таким образом, письменные и устные источники, память народа показывают, что на протяжении длительного исторического периода происходило усилением военно-политической консолидации башкирских племен. В определенной мере оно позднее сдерживало монголов от быстрого завоевания башкирских земель по правобережью Яика. Это дает возможность говорить, что в этот период социально-экономическое и политическое развитие, а также этнические процессы в башкирском обществе протекали относительно самостоятельно в оболочке тех же патриархально-родовых отношений, но общество имело более четко выраженную военизированную структуру близкую к состоянию «народ - войско». Из этого совершенно очевидно, что именно в условиях существования реальной внешней опасности народ сплачивался вокруг ключевых фигур общества: своих ханов, биев, батыров.
Резюмируя анализ развития представлений о политико-властных отношения у башкирского народа, можно сказать следующее: во-первых, в про-
изведениях устного народного творчества художественно отражены мифологические, общественнополитические воззрения древних башкир на происхождение власти и консолидацию народа, социально-политическое единение этноса, природная мудрость и справедливость правителей; во-вторых, у башкир имелись ясные политические представления об идеальном хане и управлении обществом; в-третьих, начиная с середины XVI в. общественнополитическая мысль башкирского народа играла значительную роль в проведении политики царей Московского государства, а позднее государственно-национальной политики России, с учетом региональных особенностей. Обстоятельный анализ истории общественно-политической мысли, истоков зарождения и развития идей государственности в крае имеют важное научное и практическое значение, так как помогают воссоздать более полную картину генезис протополитических воззрений башкир, развития идей свободы и независимости, этнополитического развития нации, а позднее - ее политико-государственных доктрин.
ЛИТЕРАТУРА
1. Башкирские предания и легенды / Сост., вступ. ст. и ком-мент. Ф. А. Надршиной. Пер. с башкирского Г. Г. Шафико-ва и Ф. А. Надршиной. Уфа: Баш. кн. изд-во, 1985. 287 с.
2. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу / Пер. и ком. под ред. акад. И. Ю. Крачковского. Институт истории и Институт востоковедения Академии наук СССР. М.,Л.: 1939 г.
3. Рубрук де Вильгельм. Путешествие в восточные страны (1253 года) / Пер. и прим. А. И. Малеина. СПб: 1911.
4. Еникееев З.И. Правовой статус Республики Башкортостан как субъекта Российской Федерации. Уфа: Гилем, 2000.
5. Башкирские сказки и легенды (эпос, легенды и предания, богатырские сказки, волшебные сказки, сказки о животных...). Уфа: Гилем, 1996. 208 с.
6. Парламентаризм в Башкортостане: история и современность. Документы и материалы. Книга 1 / Сост. В. Г. Азнагулов, З. Г. Хамитова. Уфа: ГРИ «Башкортостан», 2005 г. 304 с.
7. Башкирское народное творчество: Предания и легенды / Сост., авт. вступ. ст. и коммент. Ф. А. Надршина. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1987.
8. Валеев Д. Ж. История башкирской философской и общественно-политической мысли. Основные тенденции развития. Уфа: Китап, 2001.
9. Башкирские народные легенды и предания. Уфа: Китап, 2001. 468 с.
10. Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. М.: Наука, 1974.
11. Янгузин Р. З. Башкирские племена. Уфа: Китап, 1995. (на башк. яз.).
12. Иоанн де Плано-Карпини. История монголов, именуемых нами татарами (1246 год) / Пер. и прим. А. И. Малеина. СПб, 1911.
13. История Башкортостана с древнейших времен до 60-х гг. XIX в. Уфа, 1997. с. 244.
14. Вельяминов-Зернов В. В.. Источники для изучения тарханства, жалованного башкирам русскими государями... Записки Имп. Академии наук. 1864. Т. 4. Кн 2. Приложение №6. С. 1-48.
15. История Татарии в документах и материалах. М., 1937 г.
Поступила в редакцию 28.01.2011 г.
