CC BY
23
Политика, государственное устройство и право, конституционные принципы и ценности - все то, что призвана закреплять Конституция (и то, что создается, основываясь на ней) - являются фундаментом, основой государства и стабильности в нем, и поэтому должны быть эффективными, бесспорными и реализуемыми. В то же время политико-правовые вопросы часто вызывают напряженность, создают серьезные проблемы. Особенно часто с подобными проблемами мы сталкиваемся на Северном Кавказе, специфика которого оказывает значительное влияние на правосознание граждан, на восприятие и реализацию Конституции, порождая особые специфические проблемы. Отдельные стороны подобных проблем изучаются исследователями, и более того, авторы уже давно (более столетия) обратили на них внимание, анализировали их, критиковали или, наоборот, обосновывали. Комплексное исследование и выявление подобных проблем чрезвычайно важно, они, посягая на основы государственного строя или, в отдельных моментах, вступая с ним в противоречия, нуждаются в разрешении или, в крайнем случае, в нахождении наиболее подходящего варианта дальнейшего развития и функционирования.
На Северном Кавказе сложилась особая специфическая атмосфера функционирования права, его восприятия и реализации, поэтому политические и правовые проблемы здесь вызывает и усиливает специфика региона - ислам и традиционализм. Исторически здесь сложилось собственное обычное право, местные горские адаты, оказывающие значительное влияние на граждан, и по сей день зачастую превалирующие над государственным правом. Другая особенность региона -функционирование здесь шариата, исламского права, которое, так же, как и адаты, ситуативно используется жителями республик, влияет на их правосознание, размывая правоценностное поле. Адаты и шариат в условиях низкой правовой грамотности населения часто отождествляются друг с другом, несмотря на их внутреннюю противоречивость. Жители региона не могут точно определить -где обычай, а где шариат. Авторитет адатов и шариата во многом непререкаем и по сей день. Из неразрывного сочетания в северокавказском обществе традиционного, исламского и светского вытекает и неоднозначность права. Для Северного Кавказа характерен полиюридизм, т.е. совместное сосуществование трех систем права в виде адатов, шариата и светских российских законов. Он создает определенные проблемы. Так, часто при разрешении вопросов выбор приоритетности адата, шариата или норм государственного права ситуативен и определяется по критерию «что на данный момент выгодней». Как справедливо отмечал Н. Дубровин, «когда обвинитель видел, что может выиграть дело по адату, он требовал, чтобы его судили по примеру предков, а о шариате и слышать не хотел. Если же видел, что для решения его дела шариат выгоднее, то, прикинувшись строгим фанатиком, требовал суда не иначе, как по книге божьей» [1, с.149]. Многие наши современники так же, как и во времена Н. Дубровина, ссылаются на адаты и шариат, в зависимости от условий и ситуации, с легкостью то взывая к ним, то, напротив, с такой же легкостью нарушая. И заботятся они зачастую не о своей душе и совести, не о законе, порядке и благе, а, в первую очередь, о своих сиюминутных интересах, о собственной выгоде. Порой специфические нормы исламского и обычного права создают проблемы для гражданских законов, противоречат Конституции РФ и Конституциям субъектов Федерации.
Проблема функционирования и применения обычного права, адатов, шариата и полиюридизма -одни из наиболее часто рассматриваемых вопросов в политической, юридической, исторической науке и этнологии. Явление полиюридизма по-разному оценивается исследователями, одни, подчеркивая его сильные стороны, желают его укрепления и развития, отмечая, что «в идеях традиционализма присутствует огромный позитивный потенциал, который мало используется сегодня» [2, с. 4]. Другие оценивают его как источник правовых проблем и коллизий. Конечно, отдельные, полезные и не нарушающие права человека, нормы обычного права можно сохранить, при этом их нужно возвести в ранг законов для этнических республик, придав им статус и обязательность. Современное правовое многообразие влечет за собой слабость каждой отдельно взятой системы права, создает опасность усиления правового нигилизма и цинизма, с явлением которого мы часто сталкиваемся в регионе, провоцирует преступность. Правовой нигилизм опасен. Слабостью права, его низким авторитетом, недоверием к нему населения, низкой правовой культурой вызвана
популярность обращения к неправовым формам борьбы, не к закону, а к оружию и насилию. Распространение правового, политического, этнического и культурного плюрализма в северокавказском обществе влечет за собой и воссоздание политически ориентированных традиционных структур, например, альтернативный Парламент - Мехк Кхелл в Ингушетии.
Произошедший в последние десятилетия бурный рост исламского самосознания, усиление исламского фактора влечет за собой и существенные политические угрозы. Не так далек от нас пример 90-х годов, когда усиление роли ислама и традиционализма уже породило «огосударствление абречества, криминализацию власти... сращивание государственного аппарата с абречеством, выдающим себя за исламскую и национальную оппозицию федеральному центру, с его “имперскими амбициями”. добивающихся для себя создания исламской государственности в Чечне и Дагестане» [3, с. 96]. Так, «в начале 1999 года А. Масхадов издал указ о введении в Чечне полного шариатского правления, являвшийся антиконституционным шагом. Расширяя поле своей религиозно-политической деятельности, дагестанские и чеченские исламисты предпринимают в начале августа 1999 года попытку совершить государственный переворот в Дагестане. И для этих целей они использовали в своих стратегических замыслах территорию Чечни. И в этом смысле религиозный радикализм являлся угрозой не только для традиционного ислама, существования светских режимов в Чечне и Дагестане, но и для безопасности населения северокавказского региона России» [4], «пропаганда, побуждение и практические действия исламистов, направленные на пересмотр как внешних границ, так и существующего административно-территориального деления РФ и выходящие за рамки порядка и процедуры, установленных федеральным законодательством, квалифицируются как преступление против основ государственного строя» [3, с. 96]. Желание восстановления и воссоздания традиционных государственно-правовых институтов уже влекли за собой стремление этнонационального самоопределения, приведшего к войне в Чечне. Несмотря на то что все современные главы республик отличаются высокой степенью верности и лояльности к федеральной власти, не претендуют на самоопределение, проблему полностью закрытой считать нельзя, в обществе не искоренены и присутствуют оппозиционные нелегальные антигражданские структуры, преследующие подобные цели.
Одна из проблем, характерных для всех республик Северного Кавказа, - желание части населения (пусть даже и небольшой) построения исламского государства, основанного на шариате, а не на Конституции РФ. Подобный строй противостоит объявленному в Конституции РФ и в Конституциях республик «демократическому, правовому, светскому государству». Светское государство не требует отказа от религии, а предоставляет свободу в выборе религии, право решать следовать ли религии, отказаться от нее вообще или принимать частично. В развитом гражданском обществе религии отводится важное место, о чем свидетельствует ее неизменная и неотъемлемая принадлежность к институтам (структурам) гражданского общества, но в то же время религия становится личным делом каждого, атрибутом личной внутренней жизни.
Исламская религия намного крепче и теснее вплетается в жизнь человека, намного больше детерминирует его поступки и мышление, чем другие религии, распространенные на территории России. Для большинства мусульман (согласно проведенному автором социологическому исследованию в 2007-2011 гг.) «без религии жизнь не имеет смысла», по их мнению, «каждый человек должен быть верующим», «без религии чем человек отличается от животного?» [5, с. 69-72]. В то же время опыт жизни в светском государстве не прошел даром, светское крепко вплелось в жизнь мусульман. При всем уважении к религии, жизнь современного человека, к какой бы конфессии он не относился, неразрывно (хотя и не всецело) связана со светским. Так, сегодня доминирует сочетание ислама и светской жизни (60 %), меньшее число ведет светский образ жизни (около 10 %). Среди опрошенной группы лиц не было и таких, у кого весь уклад жизни построен на принципах ислама. На вопрос «придерживаетесь ли вы всех норм ислама?» преобладал ответ «в большинстве да» (36 %), «полностью придерживаюсь» (18 %), «в большинстве нет» - около 10 %. На этот вопрос затруднились ответить рекордное число опрошенных. В вопросе «какое общество люди предпочли бы видеть - светское или шариатское?» мнения разделилось поровну. Но большинство тех,
которые выступили за светское общество, подчеркнули, что оно не должно противоречить шариату. Исследование показало, что религия занимает важное место в обществе, и ее роль нельзя игнорировать, но в то же время светское крепко вошло в жизнь людей, которые в силу своей «светскости» неспособны жить в чисто шариатском обществе. Позициям народа соответствует и высказывание А.Г. Булатова: «Мусульманин - если он правоверный, - может жить и в светском обществе» [6]. Несмотря на особую роль и высокий статус религии в мусульманском обществе, проблем можно избежать, серьезной конфронтации между светским и религиозным не наблюдается. Но вопрос сочетания и взаимодействия светского и религиозного для Северного Кавказа все-таки нельзя игнорировать, он должен быть в центре внимания, учитываться при формировании политики, держаться под постоянным мониторингом и наблюдением. Проблема в том, что в регионе, помимо обычных граждан, помимо религиозных структур, выступающих конструктивными институтами гражданского общества, присутствуют и антигражданские структуры, открыто или латентно направленные против светского государства, считающие приемлемым только исламское государство, отрицающие светскую власть и закон, призывающие и стремящиеся всеми методами к шариату. Сложившаяся у многих ученых тенденция, когда «при освещении ислама и мусульманского мира предполагается существование монолитной системы, в которой все мусульмане одинаковы, скрывает важные различия внутри мусульманского мира» [7, с. 225]. Ислам даже внутри России разнолик, подразделяется на множество течений и общин. Поэтому говоря о мусульманах, надо различать тех, кто признает Конституцию РФ, действует в рамках закона в своей деятельности, руководствуясь законом, стремится к миру и стабильности, и тех, кто преследует деструктивные для страны цели. В условиях угрозы радикализма в регионе попали под запрет экстремистские организации, был принят дискуссионный закон «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан» [8], часто поднимается вопрос конституционно гарантированной свободы вероисповедания. Принятие закона «о запрете ваххабизма» принесло новые проблемы и злоупотребления, нарушения прав невиновных граждан. Известный эксперт по проблемам радикализма и ислама на Северном Кавказе И.П. Добаев справедливо отметил, что, «как свидетельствует широкая мировая практика борьбы с радикальным исламским движением, одни лишь репрессивные меры не только не способны поставить точку в деятельности исламистов, но и ведут к росту экстремизма с их стороны... запрет и силовое подавление антиправительственной деятельности на этнорелигиозной почве не преодолевает социальные девиации, а лишь консервирует их» [9]. Поэтому сейчас ищут новые пути разрешения проблемы, особой ориентацией на диалог отличается М. Магомедов, глава Республики Дагестан. По инициативе постпреда Дагестана при президенте РФ Г. Махачева было предложено изучить вопрос об отмене республиканского закона «О запрете ваххабизма и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан». Махачев прокомментировал это так: «Закон был принят 16 сентября 1999 года в спешке, на волне народного возмущения вторжением банд Басаева и Хаттаба в Дагестан. Он не соответствует федеральному законодательству. Раз мы находимся в составе России, надо отменить закон» [10]. У идеи отмены закона имеются и противники. Духовенство Дагестана в лице муфтия республики А. Абдулаева призывало «придерживаться истинной религии, и странно выглядят требования некоторых чиновников и правозащитников отменить закон о ваххабизме» [11]. Они со временем были вынуждены пойти на уступки, соглашаясь с политикой главы республики, но проблема во взаимоотношениях религиозных групп на уровне противостояния народа и взаимной неприязни и ненависти остается.
Светское государство предполагает равенство религиозных объединений (конечно же, неэкстремистских), но от такого равенства республики региона пока далеки. Ислам здесь подразделяется на традиционный (поддерживаемый властью) и нетрадиционный (запрещенный), долгое время преследовавшийся. Традиционный ислам специалист в вопросах ислама И. Добаев определил так: «Совокупность “традиционно-верующих” мусульман, тех, кто отправляет обычный для той или иной республики ислам на бытовом уровне, а также административно-управленческий аппарат религиозных организаций - духовные управления мусульман (ДУМ)» [12]. Ранее эти два
направления были непримиримыми и яростными врагами. Предпринимаются попытки организации диалога между ними. В Республике Дагестан он принес определенные плоды, противостояние смягчено, ценность диалога признается.
На религиозную ситуацию влияют не только религиозные организации. Большой вес имеет политика власти. Р. Кадыров играет важную роль в вопросах исламизации чеченского народа, вводя исламский стиль одежды для женщин, призывая к полигамии. Несмотря на то что закон, противоречащий Конституции РФ и местной Конституции, принят не был, а имели место лишь устные директивы, с 2007 года активно идет насильственная внешняя исламизация чеченских женщин. Сначала исламский стиль одежды был введен для женщин-госслужащих, журналистов, преподавателей и т.д., затем без платка перестали допускать учащихся в учебные заведения. В 2010 г. последовали обстрелы неподобающе одетых женщин из пейнтбольных ружей. Подобное принуждение нарушает гарантированные свободу религии, совести и вероисповедания, право на частную жизнь и личную автономию.
Другая проблема, характерная для республик Северного Кавказа - полигамия. Она порождает нарушения прав человека и многочисленные проблемы в обществе - обманы и даже трагедии, порой доходящие до убийства. Проблема полигамии уже поднималась первым Президентом Ингушетии Р. Аушевым, даже были приняты законы, признанные впоследствии неконституционными. Здесь мы сталкиваемся с противоречием Конституции, с нарушением гарантированного равенства мужчины и женщины, посягательством на права человека. Согласно Конституции РФ, «мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации». Полигамию запрещает и Семейный кодекс РФ. Несмотря на расхождение с Конституцией, в 1999 году Р. Аушев официально разрешил многоженство в Ингушетии, приказав Загсам регистрировать полигамные браки. Этот приказ был отменен как противоречащий Семейному кодексу.
Тема полигамии со временем не потеряла своей привлекательности для глав республик. На этот раз Р. Кадыров выступил за введение многоженства в Чечне. «Закона нет такого, но я всем говорю: у кого есть желание и возможность, надо брать вторую жену. в Чечне женщин больше, чем мужчин. Но все они должны быть устроены в жизни. Многоженство разрешают наши обычаи, наша религия. С другой стороны, если молодая девушка или разведенная женщина гуляет, то ее брат убивает и ее, и того мужчину. У нас очень суровые обычаи. Лучше женщине быть второй или третьей женой, чем быть убитой. Так что уверен: сегодня нам необходимо многоженство» [14]. В данном случае при помощи полигамии пытаются сократить многочисленные и характерные среди вайнахов убийства женщин как опозоривших честь семьи. Противоправно и то, и другое. Российская Федерация и все входящие в нее субъекты, согласно Конституции, должны быть светскими. Поэтому брак и гендерные отношения нельзя приравнивать к исламским государствам. Несмотря на то что многие апеллируют к шариату, шариат как закон здесь не действует и не может защитить женщину и ее права. Неузаконенная полигамия приводит к правовым проблемам, к нарушению прав человека. Незарегистрированные брачные связи влекут проблемы с правами детей, собственностью, вызывают долгие и трудноразрешимые наследственные и имущественные тяжбы. Особенно сложные вопросы возникают, когда при помощи права пытаются разрешить проблемы, возникшие из отношений, которые строились на почве религиозных предписаний и местных обычаев, тех, которые изначально не регулировались правом. Первоначально ссылаясь на шариат, в последующем ищут защиту у закона. Мусульманский брак (магар, никях) легко совершается, но легко и расторгается, часто совершается тайно от общества и от другой жены, а часто и от обеих жен, что запрещено шариатом. Неофициальная жена не имеет прав ни на имущество мужа, ни на содержание детей (от чего многие северокавказские мусульмане отказываются, забывая о религиозных законах). Несмотря на подобные проблемы в российском обществе, полигамия неискоренима, большинство выступает за моногамный брак (60 %), а за полигамный тип семьи - около 40 % (из них 75 % голосов мужчин [5]).
Специфических проблем много. Неприемлемы с точки зрения права и проблема кражи невест, и проблема кровной мести, для разрешения которой прибегают в первую очередь к авторитетам стариков и традиционных регуляторов. Для их эффективного разрешения необходима популяризация Конституции и права, повышение уровня правосознания и правовой культуры населения, и, как ни
парадоксально, повышение уровня религиозной исламской культуры - ислам несет в себе много позитивного, соответствующего ценностям гражданского общества, Конституции. Проблема ислама в том, что его используют в своих корыстных целях: одни, добиваясь политического господства, другие для подчеркивания своего доминирования, а третьи в мелких личных целях. Поэтому для разрешения конфликтности необходимо не забывать, что ислам запрещает навязывание религии или ее норм. Выход в реализации тех целей, которые уже стоят перед нашей страной, точнее, в формировании и реализации полноценного гражданского общества.
Литература
1. Дубровин Н. Черкесы. Краснодар, 1927.
2. Сайгитов У.Т. Основы противодействия организованным формам преступной деятельности в условиях традиционно-национального и религиозного возрождения в Республике Дагестан. Махачкала, 2009.
3. Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. М., 2002.
4. Акаев В.Х. Проблемы исламского ревивализма на Северном Кавказе накануне и после распада СССР // http://chechnya.gov.ru/page. php?r=109&id=3
5. Сиражудинова С.В. Гражданское общество, традиционализм и ислам на Северном Кавказе. Ростов н/Д, 2012.
6. Плиев Э. Диагноз - хроническая нестабильность // http://www.evrazia.org/print.php?id=1185
7. Esposito J.L. The Islamic Threat: Myth or Reality?-Oxford University, 1999.
8. Закон «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан» от 16.09.1999 // КонсультантПлюс.
9. Добаев И. Блокирование исламского радикализма в условиях Северного Кавказа // http: //www .strana-oz .ru/? article=673 &numid= 14
10. Ваххабиты больше не враги народа // http://svpressa.ru/society/
11. Не нужно отменять закон о ваххабизме // http:www.kavkaz-uzel.ru/
12. Добаев И. Свои и чужие // http://evrazia. org/article/1277
13. Кадыров: в Чечне необходимо многоженство // http://www.grani.ru/War/Chechnya/rn. 149599.html
