CC BY
118
ДИАГНОСТИКА СОЦИУМА. ПРОБЛЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ
УДК [1+349]
Е.Н. Яркова
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
В статье предложена оригинальная типология политико-правовой культуры, а также выявлена логика ее развития.
Ключевые слова: политико-правовая культура, традиционализм, утилитаризм, креативизм.
Политическая и правовая культура достаточно давно привлекают к себе внимание исследователей. Понятие «политическая культура» актуализируется и постепенно получает статус одного из ключевых в пространстве западного общественно-политического дискурса середины XX века. Важно, что в процессе конструирования концепции политической культуры политология выдвигает ряд чрезвычайно важных в методологическом отношении принципов: во-первых, это принцип культурного плюрализма — многообразия политических культур; во-вторых, это принцип нелинейности развития политической культуры, его не сводимости к эволюционному прохождению неких единообразных стадий; в-третьих, это принцип отказа от оценочных — положительных или отрицательных — суждений относительно той или иной политической культуры; наконец, в-четвертых, это принцип типологического анализа политической культуры, соединяющего аксиологический и герменевтический подходы и открывающего широкие возможности сравнительных исследований различных политических культур.
Что касается понятия «правовая культура», то таковое занимает более скромное место в пространстве правоведческой мысли. Во многом это обусловлено тем, что в современных исследованиях правовой культуры превалируют эволюционистский подход, утверждающий принципы культурного монизма, однолинейности и стадиальности развития правовой культуры, а следовательно, допустимости оценочных суждений относительно правовой куль-
© Яркова Е.Н., 2013
100
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
туры ее квалификации как «продвинутой» или «отсталой», «высокой» или «низкой». Конечно, как и во всяком правиле, здесь есть исключения, тем не менее, хрестоматийным для правоведения является определение правовой культуры как определенного «качества» правовой жизни, степени ее приобщенности к некоему всеобщему идеалу, в роли которого, в конечном счете, выступают европейские правовые нормы и институты. Такая точка зрения, возможно эффективная относительно просветительской деятельности, в научном плане едва ли эвристична, поскольку рассмотрение неевропейских, нелиберальных правовых культур как культурных полуфабрикатов, в сущности, ничего не дает для понимания этих культур, соответственно, моделирования путей их развития.
Таким образом, можно констатировать, что современные исследования политической и правовой культуры заметно отличаются своими подходами и трактовками. Вместе с тем, очевидно, что политическая и правовая культура — две формы культуры, не просто связанные неразрывными связями, но пересекающиеся во многих смысловых точках, поэтому их раздельное, изолированное друг от друга изучение малопродуктивно, в то время как их синтез дает возможность получения новых знаний, относительно как одной, так и другой. Не менее очевидно, что существует настоятельная необходимость экстраполяции методов и подходов, используемых в исследованиях политической культуры на изучение культуры правовой. В частности, герменевтических и аксиологических подходов, объединяемых в методологии идеального типизирования, основу которой составляет процедура конструирования идеальных типов — моделей, задающих параметры понимания ценностно-смысловой специфики той или иной политико-правовой культуры. Для построения такого рода типологии необходим некоторый смысловой критерий. Как представляется, в качестве такого критерия может выступать отношение человека и общества к окружающему миру. Можно выделить три основных варианта такого рода отношения: «мир-условие», «мир-средство» и «мир — цель»; соответственно, три типа политико-правовой культуры: традиционный, утилитарный, креативный. Как представляется, при помощи этих типов можно эксплицировать содержательное богатство политико-правовой культуры, а также определить механизмы ее развития.
Традиционная политико-правовая культура
Отправным пунктом традиционалистской логики культуры является представление о неизменности мира, непоколебимости существующего порядка, необходимости примирения с существующим положением вещей. Традиционная культура, в определенном смысле, бессубъективна, поскольку ее герой — homo traditional — выступает отнюдь не как ее создатель, но как ее носитель и исполнитель. Человек традиционной культуры — индивид, экземпляр человеческого рода, ощущает себя частью синкрети-
101
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
чески слитой с целым — той или иной социальной общностью, государством. Государство и власть в таком смысловом контексте предстают как внешние по отношению к человеку, заданные свыше силы. Традиционная политико-правовая культура в понимании сущности и источников государственной власти стоит на позициях «космоцентризма» или «теоцент-ризма».
Важнейшим смысловым элементом традиционной политико-правовой культуры является идея боговластия, или теократии, как некоей идеальной системы правления, при которой важные общественные дела решаются по божественным указаниям, откровениям или законам. Идея божественной природы государства и власти в русской политико-правовой культуре оформляется в эпоху Средневековья, когда складывается доктрина религиозного провиденциализма, позиционирующего правителя как проводника божьей воли на землех [1, с. 5]. Отношение к политическому лидеру и власти в целом в пространстве традиционализма укладываются в смысловую формулу слепого подчинения и рабской покорности. Однако это не исключает постоянной верификации деятельности правителя посредством ее отнесения к традиционным представлениям о должном относительно этой деятельности. В случае несовпадения сущего и должного отношения рабской покорности инверсионным образом превращаются в отношения беспредельной вседозволенности. Таким образом, выдвигаемая традиционализмом стратегия конформизма — пассивно-приспособительного поведения подданных, может на какое-то время вытесняться стратегией радикализма — активно-протестного их поведения. Соответственно, традиционализм включает в свое смысловое пространство оппозицию «этатизм — анархизм». Изначально он тяготеет к этатизму — абсолютизации государства как выражению божественной власти и порядка, культу государства. Тем не менее, в традиционализме сильна и антигосударственная струя, связанная, разумеется, не с отрицанием государственной власти как таковой, но с отвержением «неправильной», «ненастоящей», отождествляемой с демоническими силами власти. Обоснование такого двойственного отношения к власти находим, например, у И. Волоцкого, который полагал, что власть от Бога, но носитель светской власти — царь, а он хотя и «Божий слуга», но имеет природу человека и потому подвержен человеческим порокам. Следовательно, царская воля может быть ошибочной и потому царь может быть уже не Божий человек, а Диавол [2]. В этой связи показательно, что Властитель и Бунтарь — два архетипических персонажа русского фольклора.
В сущности, отношения управляющих и управляемых в традиционной политико-правовой культуре вписываются в обладающую свойством самоподобия смысловую структуру патернализма, которая формируется в результате представления патриархальной семьи как исходной ячейки государства и его идеальной модели. Б.Н. Миронов определяет патриархаль-
102
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
ную семью как «маленькое абсолютистское государство», в его видении такая семья воспитывает авторитарные личности [3, с. 241]. Таким образом, патернализм сопрягается с авторитаризмом. В сущности, авторитаризм есть альтернатива демократии. Традиционная политико-правовая культура недемократична. Конечно, это утверждение может показаться спорным, поскольку демократические формы организации общества уходят корнями в прошлое — родовой строй. Тем не менее, родоплеменная демократия несет в себе значительный заряд авторитаризма уже потому, что она подчиняется авторитету традиции и не предполагает свободомыслия. Об этом пишет А.С. Ахиезер, анализируя такой институт древнерусской культуры как вече: «Вечевой идеал не следует рассматривать как синоним современных форм демократии с присущим ей плюрализмом и высокой ценностью личности... вечевой идеал постоянно и повседневно несет в себе авторитаризм... На вечевой сходке. участвовали лишь главы семей, домохозяев, первые лица локальных миров. Младшие члены семейств, работники, сброд (бездомные) в вече не участвовали. Вече было полем столкновения монологов, собранием авторитарных глав локальных миров низшего уровня» [4, с. 88]. К этому можно добавить, что свойственная демократизму идея согласования интересов, соперничества различных партий родом из иного — нетрадиционного типа политико-правовой культуры. Разумеется, будучи теократичной, патерналистской, авторитарной традиционная политико-правовая культура выдвигает в качестве идеала организации государственной власти единовластие, единодержавие, монархию. Именно монархия отвечает религиозно-теоцентрической, космоцентрической картине мира, где в центре Вселенной располагается Творец, Бог, Некое верховное начало и т. д.
Подобно государственной власти право в традиционной политико-правовой культуре выводится из божественного или космического источника. Оно понимается как заданный человеку божественный или космический закон. Такое понимание права представлено в древнейших памятниках политико-правовой мысли — Законах Хаммурапи, законах Ману, Русской Правде, где право понимается как Правда — некая высшая космическая сила [5, с. 328]. При этом выражением божественных законов выступают традиционные нравственные нормы — обычаи, ритуалы. Таким образом, в традиционализме право предстает не столько как юридический, сколько как нравственный феномен. Такое понимание права базируется на противопоставлении подлинного, заданного космосом или Богом закона и закона, созданного человеком, который квалифицируется как искажение законов космических и божественных. Традиционная политико-правовая культура противопоставляет юридическому праву право обычное. Например, И.В. Киреевский утверждает, что «право обычное .в России, вырастая из жизни народа, совершенно чуждалось развития отвлеченно-логического. Закон в России не изобретался предварительно какими-нибудь
103
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
учеными юрисконсультами; не обсуждался глубокомысленно и красноречиво в каком-нибудь законодательном собрании и не падал потом, как снег на голову, посреди всей удивленной толпы граждан, ломая у них какой-нибудь уже заведенный порядок отношений» [6, с. 280]. Традиционализм характеризуется стойким антиюридизмом в понимании права, а также антиправовым морализмом, позиционирующим право как «минимум нравственности» (В.С. Соловьев).
Несомненно, правовой нигилизм — атрибут традиционной политикоправовой культуры. Он актуализируется в ситуации наступления иной — нетрадиционной культуры. Занимая оборонительные позиции, традиционализм направляет острие своей критики на позитивный закон, объявляя его антиценностью. В российской традиционной политико-правовой культуре правовой нигилизм возникает в результате негативного отношения к нормам права, выработанным в рамках европейской цивилизации. Пролонгация традиционалистских политико-правовых представлений порождает такой феномен, как неверие в юридический закон, являющийся средством борьбы со злом. Традиционная политико-правовая культура утверждает примат государства над позитивным законом, в ее ценностной иерархии правитель всегда стоит выше такого закона. Эти представления характерны для неограниченной власти, полного произвола, тирании.
В ценностно-смысловом пространстве традиционализма ценность свободы не актуализирована, что обусловлено присущим этой культуре антииндивидуализмом, антилиберализмом, антидемократизмом. Сопрягаясь с фатализмом, провиденциализмом, традиционализм сводит на нет саму возможность формирования представлений о свободе. Типично традиционалистская формула «то, что не разрешено — запрещено», ограничивает поведение человека определенным набором правил. Антиличностная установка приводит к замещению понятия свободы понятием воли как абсолютизации независимости, стихийного протеста против «неправильного правления», «ненастоящей власти». Воля, таким образом, сочленяется с такими понятиями, как анархия и разбой.
Традиционная политико-правовая культура утверждает в качестве эталона распределительную справедливость, т. е. справедливость с учетом достоинства лиц. В ее интерпретации правовые нормы должны быть разными для разных социальных слоев. В сущности, такое понимание справедливости смыкается с той социальной структурой, которую продуцирует традиционная политико-правовая культура. Традиционное общество — общество сословно-иерархическое, в котором человек осознает себя не личностью, а индивидом, частицей корпоративного целого. Внутри традиционного общества каждому человеку определена его ниша — ячейка, вне которой для него нет места в мире. Поэтому для людей традиционного общества чужды идеалы изначального равенства и неотъемлемых
104
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
прав человека. Не общечеловеческие, но корпоративные ценности и нормы составляют ценностно-смысловой каркас традиционализма. Примером такого понимания справедливости является русская средневековая политико-правовая культура, характерными элементами которой были «чинность» и «урядство»: каждый человек должен знать свой «чин» и занимать свое отведенное ему место в общем «ряду», т. е. порядке общества. Соответственно, традиционная политико-правовая культура конституирует закрытое общество, оберегающее стандарты и нормы своей культуры от воздействия влияния других культур, противостоящее процессам модернизации, глобализации и т. д. Она статична, она не приемлет никакого рода изменений, стремясь упрочить существующий порядок.
Утилитарный тип политико-правовой культуры
Исходной посылкой утилитаристской логики культуры [7] является представление о мире как источнике средств существования человека, общества. Критерием оценки всех явлений в рамках утилитаризма выступает их полезность, возможность быть средством решения задач жизнеобеспечения. В рамках утилитарного, объектно-вещного восприятия реальности происходит расчленение присущей традиционной культуре бессубъектив-ности, формирование субъект-объектного отношения человека к окружающему миру. Исторически первым типом культуры, в котором человек не только осмысливает, но культурно конституирует свою отдельность, свое Я, свою отчлененность от природного и социального Универсума, в сущности, является утилитаризм. В рамках утилитаризма начинается процесс осознания социальными группами и индивидами своих интересов, возникает необходимость их согласования. Примитивный утилитаризм базируется на идее иерархии интересов — общего, индивидуального; развитой утилитаризм рождается в результате установления принципа гармонии интересов, их баланса.
В утилитарном смысловом контексте государство и право воспринимаются функционально — как орудия организации жизнедеятельности общества, как бюрократический механизм, обеспечивающий комфортное сосуществование людей. Целей у хорошо устроенной и правильно функционирующей государственности несколько: защита собственности, содействие росту благосостояния людей, максимизация всеобщей пользы путем установления гармонии индивидуальных и общественных интересов. Функционально-технологическое понимание сущности и источников государственной власти и права базируется на принципах «социоцентризма» и «антропоцентризма», утверждающих идею народного суверенитета, позиционирующую народ как создателя и конечного обладателя всякой власти, а человека — как творца закона. Утилитаристское обоснование государства, власти, права осуществляется посредством концепции общественного договора. Необходимо уточнить, что эта концепция, будучи в смысловом
105
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
плане неоднородной и не ограниченной лишь утилитарными интенциями, изначально складывается в смысловом пространстве культуры утилитаризма. Ее создатели: Т. Гоббс, Д. Локк, Ж.Ж. Руссо, А.Н. Радищев и др. — рассматривали общественный договор утилитарно-функционально-рассудочно. Они полагали, что общественный договор обусловлен стремлением к «миру», «благополучию», «сохранению собственности», «защите интересов», «удобству», «безопасности», «спокойной и приятной жизни», «взаимной выгоде», «общей пользе».
Мировоззренческие позиции социоцентризма и антропоцентризма определяют важнейшую особенность утилитарной политико-правовой культуры — ее секулярность, религиозный индифферентизм. Утилитаризация политико-правовой культуры включает процессы эмансипации государства и права от церковных институтов, вытеснение религиозных представлений светскими. Соответственно, утилитаристское обоснование государства, власти, права осуществляется в рамках социальной науки и философии. Политология и юриспруденция как науки о политической и правовой сферах жизни общества возникают во многом благодаря становлению утилитарной политико-правовой культуры, которая нуждается в нерелигиозных и немифологических, но рационально-научных объяснительных конструкциях.
Впрочем, утилитаризм неотделим от релятивизма и поэтому способен во имя пользы прибегать к традиционалистским смысловым элементам, в частности, главная утилитарная идея всеобщего благосостояния и счастья может отливаться в мифологические и религиозные формы, хотя в этом случае речь должна идти скорее о псевдорелигии и псевдомифологии. Не будет преувеличением утверждение, что политический миф — продукт утилитарной политико-правовой культуры, поскольку, если традиционализм спаян с мифологией, включен в сложившиеся мифологические смысловые конструкции, то утилитаризм, обретая свободу от этих конструкций, сам становится полем мифотворчества. Однако утилитаристский политический миф — лишь условно можно назвать мифом, поскольку он выступает не как цель — высшая ценность, но как средство. Зачастую являясь продуктом деятельности политических идеологов, он служит орудием в конкретной политической борьбе, средством манипуляции массовым сознанием. Любопытно в этом плане, что современные исследователи рассматривают политический анекдот как разновидность политического мифа [8]. Секуляризация политико-правовой культуры, осуществляемая в русле утилитаризма, приводит к формированию такого важнейшего элемента политико-правовой сферы жизни общества как политическая идеология. Конечно, нельзя утверждать, что в традиционной политико-правовой культуре идеологические смысловые конструкции отсутствуют, однако они синкретически слиты с религией и мифологией. Сепарация политической идеологии как средства идейного обеспечения групповых ин-
106
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
тересов, осуществляется изначально под давлением утилитарных представлений. При этом утилитаризм в идеологическом плане неоднороден, присущее ему внутреннее смысловое разнообразие (умеренный и развитой утилитаризм), а также свойственный ему релятивизм открывают возможности конструирования различного рода идеологических построений как собственно утилитаристского (либерализм, коммунизм, социализм, социал-демократизм), так и гибридного утилитарно-традиционалистского (консерватизм, фашизм, неофашизм) плана.
В рамках утилитаризма происходит десакрализация института политического лидерства, формируется отношение к политическому лидеру как к менеджеру — управленцу. Соответственно формируется представление об ответственности правителя перед народом. Важнейшим смысловым элементом утилитарной политико-правовой культуры является бюрократизм как стиль руководства, основу которого составляет безличное рациональное администрирование, подчиненное системе обязательных формальных правил и инструкций. Впрочем, сказанное относится к развитому утилитаризму, ориентирующему на поиск наиболее эффективных способов социально-политической организации и управления; примитивный утилитаризм, ориентирующий на сиюминутную выгоду, порождает потребительское отношение к политико-правовым институтам, одним из следствий которого становится коррумпированность госслужащих.
Утилитаризм в целом характеризуется отказом от пассивно-приспособительного, соглашательского, конформистского типа поведения в социальной жизни и политике. Ему свойствен активизм и радикализм — установка на решительную перестройку политико-правовых институтов или политической системы в целом. Собственного говоря, сама мысль о возможности такого рода перестройки рождается в результате отношения к государству, власти, законам как творению человеческому, призванному служить благу народа. Несомненно, умеренный и развитой утилитаризм порождают различные формы радикализма.
Умеренный утилитаризм, сосредоточенный не столько на производстве благ, сколько на их перераспределении, нацеливает на коренной насильственный переворот, приводящий к революционному слому существовавших в обществе отношений собственности. Развитой утилитаризм в большей степени ориентирован на реформизм — преобразование политико-правовых институтов, без уничтожения существующей политической системы.
Подобно традиционализму, утилитарная политико-правовая культура включается в свое смысловое пространство оппозицию «этатизм — анархизм». Однако если традиционализм тяготеет к этатизму, то утилитаризм в его примитивных формах имеет тягу к анархизму, в основании которого лежит понимание государства как бесполезного или вредоносного яв-
107
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
ления. Идея немедленного и полного уничтожения государства и всех его институтов питается от источника примитивного утилитаризма, который фокусирует внимание не на созидании новых более эффективных социальных и политических технологий, в том числе и технологий власти, но на уничтожении существующих. Развитый утилитаризм не исключает возможности критики не соответствующей интересам граждан политики государства, но ориентирует на средства воздействия предусмотренные законом — пикеты, митинги, демонстрации.
Утилитаризм разрушает отношения патернализма. Актуализация утилитарного принципа пользы, выдвижение на первый план личного интереса влечет девальвацию ценности патриархальной семьи с присущей ей иерархической структурой. Если говорить о развитом утилитаризме, то отношения управляющих и управляемых в его смысловом пространстве укладываются в смысловую формулу либерализма. Однако утилитаристский либерализм — специфическая форма либерализма, позиционирующая себя посредством понятий «интерес», «польза». Основу утилитаристского либерализма, который в литературе иногда именуется либертаризмом [9], составляет идея защиты интересов личности — частной собственности, свободы предпринимательства и т. д. Впрочем, возможен и иной способ отношений управляющих и управляемых, отливающейся в форму комму-нитаризма, направляющего усилия на защиту общественного интереса, и, соответственно, позиционирующего управляющих как выразителей общественного интереса.
Важнейшая ценность, рождающаяся в недрах утилитаризма, — ценность демократизма. Однако утилитарная демократия — демократия формальная. По определению И.А. Ильина, таковая основывается на молчаливом политическом догмате: все формально свободны, все формально равны и все борются друг с другом за власть, ради собственных интересов, прикрываемых общею пользой [10]. Демократизм, в свою очередь, сопрягается с таким ценностно-смысловым и социально-политическим феноменом как партизм. Становление партизма связано с утилитарным, по преимуществу, осмыслением политико-правовой жизни общества как сферы борьбы и согласования различных интересов. Разумеется, будучи демократической, утилитарная политико-правовая культура выдвигает в качестве идеала организации государственной власти — народовластие, республику. Именно республика отвечает социоцентричной, антропоцентричной картине мира, где в центре Вселенной располагаются общество или человек.
Подобно государственной власти, право в утилитарной политико-правовой культуре понимается как социальное, человеческое установление. Оно осмысливается как исторически изменчивый продукт рациональной мыслительной деятельности человека. У истоков права, в утилитарном видении, стоит требование человеческой пользы — титул закона имеет лишь тот акт, который указывает человеку поведение, соответствующее его
108
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
собственным интересам и служащее общему благу. Таким образом, утилитарная политико-правовая культура наряду с политическим либерализмом утверждает либерализм правовой. Идея правового либерализма в пространстве утилитарной культуры сопрягается с идеей первичности права относительно государства, т. е. с идеей правового государства.
Еще одним атрибутом утилитарной политико-правовой культуры является правовой идеализм, позиционирующий юридический закон как наиболее эффективный способ регуляции социальных отношений. Правовой идеализм формируется в результате недоверия к традиционным нравственным законам — обычному праву, которому противопоставляется право юридическое. Утилитаризм характеризуется стойким юридизмом в понимании права, последний может перерастать в панюридизм — представление о необходимости тотального регулирования общественных отношений законами, влекущее вытеснение морали.
Утилитарная политико-правовая культура является смысловым полем, в рамках которого формируется ценность свободы. Однако в контексте утилитарного мировосприятия свобода понимается специфическим образом — как политико-правовая автономия гражданина. Иными словами, свобода позиционируется отрицательно как «свобода от», что, тем не менее, не ведет к апологии вседозволенности. Раскрепощение рассматривается не только как борьба с угнетением, но и как установление правового порядка, который гарантирует свободу граждан. Свобода сопрягается с правом по принципу: «Там, где нет законов, там нет и свободы». Она понимается, не столько как полная независимость, сколько как мера независимости субъекта от внешнего воздействия, отсутствие ограничений, принуждений, возможность поступать по принципу: «то, что не запрещено, — разрешено».
Соответственно, утилитаризм задает новое понимание справедливости. Справедливость рассматривается как законность, как равенство всех перед законом. В целом, утилитаризм стоит на позициях эгалитаризма — уравнительной справедливости, в рамках которой правовые нормы едины для разных социальных слоев. В сущности, утилитаристское понимание справедливости сопрягается с той социальной структурой, которую продуцирует утилитарная политико-правовая культура. Речь идет о гражданском обществе, разрушающем сословную иерархию и базирующемся на идеалах изначального равенства граждан, в котором человек осознает себя, в первую очередь, гражданином, обладающим неотъемлемыми правами человека. Гражданское общество — общество, открытое для инноваций, влияния других культур, включенное в процессы модернизации.
Креативный тип политико-правовой культуры
Исходной посылкой креативной логики культуры является представление о мире как высшей ценности и цели творчески преобразовательной деятельности человека. Критерием оценки политико-правовых явле-
109
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
ний становится их соответствие поставленным творческим задачам. Герой креативной культуры homo creator — личность, бытие которой осуществляется в пространстве между индивидуализмом и коллективизмом. Государство, право в креативном смысловом контексте предстают, во-первых, как продукты творческой деятельности людей; во-вторых, как институты, защищающие и создающие максимально благоприятные условия для этой деятельности [11]. Креативная политико-правовая культура в понимании сущности и источников государственной власти и права, «снимая» позиции теоцентризма, космоцентризма, социоцентризма и антропоцентризма утверждает мировоззренческий принцип диалогизма, согласно которому смыслообразующим ядром и конституирующим основанием политико-правовой сферы жизни общества является диалог — межчеловеческая коммуникация. К. Ясперс называет такого рода коммуникацию «экзистенциальной коммуникацией», в его видении таковая есть внутренняя, свободно избранная связь людей, в которой они открываются друг другу как самоценные и неповторимые личности. Экзистенциальная коммуникация — это коммуникация целого организма и отдельного его члена, который отличается от всех остальных, но составляет с ними одно в объемлющем их порядке [12, с. 54]. Креативистское обоснование государства, власти права выходит за рамки утилитаристского контрактивизма, т. е. генезис государства и права обосновываются не утилитаристки — функционально и рассудочно, но креативистски — ценностно и разумно. Различие утилитаризма и креативизма можно определить посредством апелляции к теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса, который различает инструментальное, ориентированное на успех действие и действие коммуникативное, направленное на взаимодействие индивидов, их консенсус, преодоление разногласий. В его видении коммуникативное действие служит взаимопониманию и солидарности [13, с. 38]. В таком контексте государство предстает как союз свободных людей, объединенных не столько соображениями индивидуальной и совместной пользы, сколько идеей сотрудничества, соучастия, кооперации. Таким образом, вектор понимания сущности государства перемещается из модуса «обладания» в модус «бытия», соответственно, из сферы потребления в сферу созидания. Утилитаристское понимание государства как органа согласования интересов заменяется креативистским толкованием государства как продукта и органа солидарности его граждан, как явления, порожденного самоорганизацией общества.
Если отбросить шлейф негативных коннотаций, связанных с понятием «солидаризм», то его можно использовать для определения политико-правовой стратегии креативизма, снимающей противостояние либертаризма и коммунитаризма, индивидуализма и коллективизма. Креативный тип политико-правовой культуры формирует новое понимание политического лидерства — на смену утилитаристскому менеджеру и
110
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
бюрократу приходит профессионал, создатель новых политико-правовых технологий, воспринимающий управление как специализированное административное искусство. Например, У. Тоффлер констатирует, что мы являемся свидетелями краха бюрократии и наступления новой «кинетической», т. е. непрерывно развивающейся организационной системы — спецнократии [14, с. 94].
Креативизм, преодолевая узко-утилитарное понимание либерализма, позиционируя либерализм посредством обращения к идее презумпции свободы личности, которая рассматривается как стартовое условие ее саморазвития. Креативистский либерализм нацеливает на создание системы политико-правовых институтов, обеспечивающих оптимальные возможности самореализации личности. Креативизм рождает новое понимание демократизма как творческой демократии. Понятие «творческая демократия» вводит И.А. Ильин, который понимает ее как «искусство свободы».
Основными предпосылками творческой демократии по Ильину являются: наличие ценности свободы, высокого уровня правосознания, хозяйственной самостоятельности, определенного уровня образования и осведомленности, политического опыта, наконец, личностных качеств — преданности родине, неподкупности, ответственности, гражданского мужества [15].
Креативизм отказывается как от стратегии конформизма, так и от стратегии радикализма. Он неотделим от идеи развития, которое, тем не менее, понимается не как разовая реорганизация, однократное явление, но как длящийся процесс. Таким образом, креативистский сценарий развития выступает как альтернатива скачкообразному сценарию радикализма и статике конформизма.
Нечто подобное можно сказать и относительно оппозиции «этатизм — анархизм» — творчество есть деятельность, осуществимая в пространстве между хаосом и порядком, что собственно исключает абсолютизацию государства как главной ценности, но не ведет к его отрицанию. Государство выступает одновременно как объект и субъект самоорганизации общества: с одной стороны, задача государства — выявление возможных сценариев развития общества; с другой стороны, его главное назначение — формирование условий для осуществления наиболее перспективного из них. Креативный стиль руководства заключается не в том, чтобы навязывать обществу некие заимствованные или искусственно сконструированные стратегии развития, но в том, чтобы нацеливать социум на наиболее эффективные стратегии, произрастающие из его глубин.
Подобно государственной власти, право в креативной политико-правовой культуре понимается как продукт диалогизма, как «символ солидарности» (Л. Дюги). Креативистское понимание роли права в жизни
111
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
общества нельзя назвать ни правовым идеализмом, ни правовым нигилизмом, его скорее можно рассматривать как правовой реализм. Креативизм отказывается как от абсолютизации права, так и от его элиминации — замены права моралью. В пространстве креативной культуры утверждается значимость как нравственных законов — морали, так и юридических законов — права. Более того, креативизм устанавливает тесную взаимосвязь, взаимозависимость, взаимодействие морали и права. Это достигается в результате нового понимания права, как развивающегося, процессуального — «живого права» (Е. Эрлих). Креативистское понимание права кристаллизуется в рамках современного правоведения, в частности, целому ряду направлений правовой мысли — социологической школе права, реалистической школе права, юридической синергетике, юридическому постмодернизму присуще стремление распространить творческую установку не только на правотворческую, но и на правоприменительную деятельность [16].
Креативная политико-правовая культура переосмысливает ценность свободы: свобода позиционируется положительно как «свобода для», как стартовое условие творчества. Подобно утилитаризму креативизм предполагает установление правового порядка, гарантирующего свободу граждан. Однако на смену утилитаристскому пониманию свободы как отсутствия внешних ограничений приходит креативистское понимание свободы как наличия внутренних потенций к творчеству, созиданию. При этом раскрепощение связывается, в том числе, и с преодолением догматизма в понимании права, как творческое отношение к праву, в рамках которого формируется понятие «креативное правосудие» [17, с. 187—189].
Соответственно, справедливость определяется не только посредством утверждения формального правового равенства, но и посредством утверждения некоторых содержательных требований, в частности требования равного уважения к достоинству любого человека. Таким образом, правовой эгалитаризм подкрепляется моральным эгалитаризмом, который интерпретируется как отношения взаимного признания. Хабермас следующим образом определяет это обстоятельство: «’’Моральными” я хотел назвать все те интуиции, которые информируют нас о том, как мы должны себя вести наилучшим образом, чтобы благодаря щадящему поведению и предупредительности предотвратить крайнюю ранимость личности. С антропологической точки зрения мораль может быть понята как охранное учреждение, которое компенсирует встроенную в социокультурные жизненные формы ранимость» [18. с. 438].
Креативизм создает коммуникативное общество, членом которого является не просто гражданин, но «ассоциативный человек» (Тоффлер), нацеленный на создание различного рода творческих, профессиональных союзов. Такое общество рождается в результате перехода от утилитаристской — производительной парадигмы, к креативистской — солидаристской, от
112
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
субъект-объектных отношений к субъект-субъектным. Основу коммуникативного общества составляет «гражданская креативность» — процесс творческого решения проблем, направленный на совершенствование жизни [19, с. 272]. Коммуникативное креативное общество, по определению, — открытое саморазвивающееся общество.
Политико-правовая культура и социальная реальность
Очевидно, что предложенные типы политико-правовой культуры — идеальные, но не реальные объекты. В реальности в чистом виде они не существуют — каждая политико-правовая культура являет собой некий гибрид. Тем не менее, можно говорить о приоритете того или иного типа политико-правовой культуры относительно той или иной формы социально-экономического бытия. В частности, традиционная культура составляет смысловой каркас традиционного аграрного общества. Утилитаризм — смысловой остов общества индустриального, причем умеренный утилитаризм в большей степени коррелирует с социализмом, ранним капитализмом, а развитой — со зрелым капитализмом. Наконец, креативная политико-правовая культура — важнейший ценностно-смысловой инструмент созидания общества постиндустриального, информационного. Развитие политико-правовой культуры нельзя рассматривать исключительно как следствие подталкивающего влияния социально-экономических процессов. Оно есть также разворачивание некоей внутренней логики бытия политико-правовой культуры. Такого рода логика может быть эксплицирована как диалектическая триада — традиционализм выступает как тезис, утилитаризм — антитезис, креативизм — синтез. Что касается современной политико-правовой культуры России, то она являет собой гибрид, в котором традиционные и утилитарные (по преимуществу умеренно-утилитарные) ценностно-смысловые установки пребывают в состоянии паритета. Отсюда спецификой политико-правовой культуры России, как, впрочем, и русской культуры в целом, является ее антиномичность — «жуткая противоречивость» (Бердяев). Российская политико-правовая культура соединяет несоединимое — полярно противоположные ценностно-смысловые установки: радикализм и конформизм, демократизм и авторитаризм, патернализм и либертаризм, правовой нигилизм и правовой идеализм и т. д. Что собственно и создает эффект «застрявшей цивилизации» (Ахие-зер), культуры, зависшей в переходном состоянии. Как представляется, это зависание связано, в первую очередь, с неспособностью общества выйти к развитому утилитаризму, а следовательно, и к креативизму.
Одной из причин этой неспособности является специфика российской модернизации, которая носила вторичный, догоняющий характер — утилитарная политико-правовая культура насаждалась в России «декретом сверху», в результате традиционная почвенная политико-правовая культурная среда сформировала стойкий антиутилитарный иммунитет, кото-
113
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
рый не утратил своей силы и доныне. Конечно, жизнь берет свое, и утилитаризм чем дальше, тем больше прорастает и на российской почве, однако и традиционализм не сдает своих позиций. Существуют ли пути выхода из сложившейся ситуации? Очевидно, существуют, однако необходимо понимать, что навязывать обществу некую «прогрессивную» политико-правовую культуру декретом сверху — путь тупиковый. Необходимо создавать условия, которые будут способствовать позитивной динамике политико-правовой культуры. Каковы эти условия? Вопреки общим представлениям, согласно которым главным условием развития политико-правовой культуры является насаждение принципа индивидуализма — хозяйственного, нравственного, социального, необходимо констатировать, что главным таким условием является культивирование принципа гармонии интересов — частного, общественного, государственного. Утилитаризм как политико-правовая культура возможен там, где существует возможность и необходимость согласования интересов, следовательно, где национальный интерес определяется посредством принципа гармонии интересов — частного, общего, государственного. В России в прошлом и настоящем национальный интерес редуцировался либо к государственному интересу, либо к интересам тех или иных социальных страт, что, в конечном счете, и замораживало развитие политико-правовой культуры ее граждан. Сегодня все более очевидным становится то обстоятельство, что пролонгирование принципа иерархии интересов оборачивается политико-правовой и социально-экономической стагнацией и ведет к маргинализации России в глобальном мире.
Литература
1. Карпец В.И. Некоторые черты государственности и государственной идеологии Московской Руси. Идея верховной власти // Развитие права и политико-правовой мысли в Московском государстве: Сборник научных трудов. — М., 1985.
2. Лурье Я. С. Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоцкого — памятник идеологии раннего иосифлянства // ТОДРЛ, XII. М.—Л., 1956.
3. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУШ-начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб., 1999. Т. 1.
4. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). — Т. 2. Теория и методология. Словарь. — Новосибирск, 1998.
5. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. — М., 1994. — Т. 2.
6. Киреевский И.В. Критика и эстетика. — М., 1979.
7. Яркова Е.Н. Утилитаризм как тип культуры: концептуальные параметры и специфика России. — Новосибирск, 2001.
8. Чернышев А. Современная советская мифология. — Тверь, 1992.
114
Политико-правовая культура: опыт ценностно-смысловой реконструкции
9. Hospers, J. The Libertarian Manifesto // Justice. Alternative Political Perspectives. 3-d Ed. /Ed. by Sterba, J. Belmont etc.: Wadsworth Publishing Company, 1990.
10. Ильин И.А. О формальной демократии.// Ильин И.А. О грядущей России: избранные статьи. — М., 1993.
11. Флорида К. Креативный класс: люди, которые меняют будущее. — М., 2007.
12. Jaspers K. Vernunft und Existenz. Groningen, 1935.
13. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Ffm., 1981. Bd. 1.
14. Тоффлер А. Футурошок. — СПб., 1997.
15. Ильин И.А. Предпосылки творческой демократии // Ильин И. А. Наши задачи. — Т. 2. — М., 1992.
16. Воротилина Т.Л. Постнеклассические тенденции в западной и российской традициях правопонимания. Автореф. диссерт. на соиск. уч. степени канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2002.
17. Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права. — Ростов н/Д. — 2001.
18. Цит. по: История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвертая: Философия XX в.). — М., 1999.
19. Лэндри Ч. Креативный город. — М., 2011.
115
