CC BY
55
О. В. Попова
ПОЛИТИКО-ПАРТИЙНЫЙ ЛАНДШАФТ В НОВОМ ЭЛЕКТОРАЛЬНОМ ЦИКЛЕ
Обсуждение заявленной темы имеет исключительно практическую направленность и касается следующих четырех моментов политической практики: а) характеристик изменений партийной системы в стране; б) определения наиболее вероятной конфигурации партийной системы в рамках краткосрочной 3-4-летней перспективы с учетом «эффективного числа партий» на федеральном уровне; в) оценки возможности возникновения партий «снизу», которые не являлись бы «кремлевскими проектами»; наконец, г) характеристики устойчивости позиции политического класса в отношении наиболее предпочтительной модели партийной системы.
Трансформация партийной системы в новом электоральном цикле 2011-2012 гг. представляет собой естественное развитие стратегии, созданной в 2002-2003 гг. и прошедшей успешную апробацию на выборах в Государственную Думу в 2007 г., в ходе которых была реализована схема превращения парламентских партий в инструмент безоговорочного законодательного оформления решений, принимаемых федеральной исполнительной властью. Существующая в нашей стране многопартийная система с одной доминирующей партией носит псевдоконкурентный характер. Сохранение формальной многопартийности в стране служит для высшего политического класса средством имитации существования публичной политики и учета в принятии политических решений мнения различных социальных групп. Но при этом ни одна из существующих ныне политических партий не обладает всеми семью наиболее значимыми ресурсами, обеспечивающими эффективную деятельность на политической арене: 1) наличием тесной связи с органами исполнительной власти и бизнес-группами; 2) способностью аккумулировать и артикулировать интересы социальных групп перед органами власти; 3) наличием четко выраженной идеологии, которая позволила бы избирателям ориентироваться в системе «мы — они»; 4) сильным политическим лидером партии; 5) наличием мощной финансовой базы; 6) безусловной информационной поддержкой электронными средствами связи (печатные органы постепенно утрачивают свое значение); 7) доступностью независимой аналитической экспертизы. «Единая Россия» не является исключением в том смысле, что руководство этой партии полностью подчинено исполнительной власти (а не наоборот, поэтому пока мы не имеем права говорить о прямой аналогии позиции этой партии с КПСС), а любая независимая критическая экспертиза оценивается руководителями партии как покушение на ее статусные позиции.
Дальнейшее изменение партийной системы в России вызвано не необходимостью создания политических организаций, выражающих интересы определенных социально-демографических групп, а стремлением исполнительной власти обеспечить полный контроль над властью законодательной. Во многом подобные устремления связаны с ложными представлениями высшего политического класса, согласно которым институциональная стабильность и предопределенность принятия решений (т. е. управля-
© О. В. Попова, 2011
емость) в законодательной власти и есть эффективность ее работы. Подобные действия следует признать избыточными в том смысле, что и при сложившейся к середине первого десятилетия нынешнего века конфигурации партийной системы законодательная представительная власть в стране уже полностью управляема, а продекларированный президентом Медведевым еще 5 ноября 2008 г. тезис о необходимости поставить под контроль власти законодательной власть исполнительную пока подтверждается лишь двумя мерами: а) декларацией необходимости введения отчета главы правительства перед парламентом и б) предложением Президенту РФ кандидатуры губернатора партией, получившей большинство голосов на выборах в региональном парламенте. Совершенно очевидно, что первый акт может носить абсолютно ритуальный характер и никак не влиять на повышение роли партий в политическом процессе, а второй откровенно направлен на ужесточение контроля исполнительной федеральной власти над региональной, т. е. речь идет всего лишь об усилении «вертикали власти».
Процессы фрагментации российской партийной системы, характерные для 1990-х годов, когда поддержка партий обеспечивалась преимущественно крупными игроками в сфере бизнеса, сменились в 2000-х годах процессами унификации, при которой основным «агентом поддержки», обеспечивающим легитимность и жизнеспособность любых партий, стала федеральная исполнительная власть [1]. Стратегия политического класса в отношении партийной системы в России ориентирована на имитацию парламентской многопартийности (с сохранением в парламенте центристско-консерва-тивных, умеренных левых в варианте западной социал-демократии, умеренных либералов и имитаторов-националистов для канализации маргинальных настроений) при полном контроле за политической позицией всех партий, представленных в Госдуме, в том числе и являющихся формально оппозиционными.
Декларируемый российским политическим истеблишментом отказ от «полуторапартийной» системы представительства в Государственной Думе не предполагает изменения роли и статуса «Единой России» как «партии власти», поскольку даже в случае сохранения в нижней палате парламента четырех фракций это партийное объединение получит количество мест, обеспечивающее квалифицированное парламентское большинство (реально — не менее 70%), что само по себе делает излишней необходимость каких бы то ни было усилий по ведению переговоров для согласования позиций с другими парламентскими партийными фракциями. «Утешительный приз» в виде 1-2 мест в Госдуме партиям, набравшим 5-7% голосов на выборах, принципиально картину не изменит.
Практика фактического поглощения мелких партийных объединений поддерживаемыми кремлевской властью крупными политическими партиями в конце ушедшего десятилетия явно свидетельствует о том, что в новом электоральном цикле политическая идеология не является существенным моментом для разграничения электоральных групп сторонников партий. Российский политический класс будет стремиться превратить умеренно левые и правые партии, допущенные в новый состав Госдумы в 2011 г., в корпоративистские организации с системой патрон-клиентских отношений, выстроенные по схеме «семейного бизнеса» (по аналогии с ЛДПР). Реализация этой цели требует, как минимум, смены партийных лидеров в этих партиях на новых, которые смогут обеспечить не только лояльное поведение партийцев, но и отсутствие внутрипартийных дебатов или фракций как таковых. В отношении КПРФ после очередного избрания главой этой партии Г. Зюганова будет продолжена тактика постепенного
«выдавливания» из поля политики за счет отъема коммунистического электората «ЕР» и «СР» на региональных выборах. Кроме того, может быть отработана стандартная методика «юридической дубины». Вероятно, под лозунгом оживления «внутрипартийной демократии» в Государственной Думе нынешнего созыва может быть проведен законопроект, ограничивающий срок пребывания в должности главы политической партии. Политический класс современной России ориентируется на сохранение в политической жизни страны жестко контролируемого ограниченного количества партийных объединений, которым и будет предоставлена возможность быть избранными в парламент (принцип тождества числа участников и победителей электорального процесса) [2]. «Партизация» российской политики, когда основные посты в исполнительной власти федерального и регионального уровня занимают представители «партии власти», препятствует повышению конкурентоспособности других агентов внутри партийной системы [3]. «Атрофия воли политического класса» как главный внутриполитический фактор изменений в современной России вполне компенсируется лояльностью корпоративным интересам своей группы и стремлением к самосохранению. Политические прогнозы, связанные с этой характеристикой, активно высказывались экспертами-политологами еще восемь лет назад [4].
В условиях фактического отсутствия идеологической составляющей (помимо формальной декларации руководством организаций принадлежности к правым или левым политическим силам) в программах партий, претендующих на места в парламенте, основными дискуссионными пунктами будут социальный пакет и степень ответственности государства за поддержку частного бизнеса. Обязательным условием допуска партий к участию в электоральной борьбе станет безусловное признание идеи социального партнерства с доминированием в системе отношений «государство — бизнес — граждане» первого элемента.
Политические партии, предполагающие проведение Россией либеральной внешней политики и оцениваемые потому исполнительной властью как антипатриотические, будут лишены возможности участвовать в электоральной борьбе за места в законодательных органах регионального и федерального уровня [5]. Обязательным критерием «допуска» партий к электоральной борьбе будет лояльность федеральной исполнительной власти и безоговорочная готовность признать легитимный характер любых ее решений.
Возможно ли в принципе создание в современной России партий «снизу»? На наш взгляд, есть пять составляющих, необходимых для появления такой партии. Первое базовое условие, которое не является определяющим, но необходимо, — это наличие достаточно большой социальной группы, которая осознает если не сходство интересов, то хотя бы фиксирует в своем сознании сходство условий жизни «своей» группы. Второе — это наличие объединяющей идеи. Вот с этим и возникают самые большие проблемы, так как традиционные идеологии не обеспечивают структуру и структурную идею новой программы. Третье условие — должны быть спонсоры, внешние силы, готовые достаточно большие средства длительный отрезок времени направлять на поддержку политической организации, поскольку партии не могут содержать себя за счет партвзносов. Всем хорошо известно, что в период 1999-2003 гг. существовало своеобразное «распределение» и «закрепление» за крупными фирмами партий, которые финансировались (тот же «ЮКОС» «по разнарядке» финансировал КПРФ и «Яблоко»), во второй половине ушедшего десятилетия бизнесмены прекратили в большинстве
случаев поддерживать оппозиционные партии, опасаясь за собственное дело. Четвертое условие — это наличие организаторов. Пятое условие, абсолютно в данный момент в России не реализуемое, — это объективная заинтересованность отдельных групп именно внутри правящей элиты в появлении новых независимых партий. Отсутствие этого фактора перечеркивает потенциал всех остальных.
Нормативные изменения выборного законодательства в России в середине первого десятилетия XXI в. существенным образом изменили характер политической конкуренции в нашей стране. Институциональные изменения в России, которые чаще всего являются следствием реализации политической воли и политических/экономических/ социальных интересов, ведут к глобальным системным изменениям характера политического режима. Если период с 1991 по 1998 гг. можно обозначить как этап «запаздывающего латания дыр», связанный с попыткой избавиться от непредвиденных последствий использования во время предвыборной борьбы «черных» политтехнологий (изменение законодательства шло «по результатам» прошедших выборов), то с 1999 г. начался этап, связанный с осознанным стремлением на уровне законодательных актов таким образом регламентировать ход предвыборной кампании, чтобы избежать опасности получить по итогам выборов не запланированный заранее результат.
Среди изменений предвыборного законодательства последнего десятилетия наиболее значимыми остаются следующие: отмена выборов в одномандатных округах; введение косвенных выборов глав региональной исполнительной власти; введение единого выборного дня; запрет создавать избирательные блоки не только на федеральных, но и на региональных выборах; запрет на агитацию «против всех кандидатов» и отмена графы «против всех» в избирательных бюллетенях; новые правила распределения бесплатного доступа к государственным СМИ; снижение порога явки до 20%; снижение минимального числа партий, которые должны быть представлены в нижней палате парламента; замена смешанной системы представительства в законодательных органах власти на пропорциональную; ужесточение требований к количеству членов партии и количеству региональных отделений; изменение срока избрания Президента РФ и Госдумы РФ, изменение порядка избрания членов Совета Федерации только из числа действующих депутатов региональных законодательных собраний (очевидно, что у представителей фракции не «ЕР» просто нет шансов получить большинство голосов); введение системы косвенного избрания губернаторов депутатским корпусом регионального уровня по представлению президента, которому предлагает кандидатуры партия, получившая большинство мест в органах представительной законодательной власти регионального уровня и т. д. Отсутствие графы «против всех» обеспечивает легитимность прохождения «партии власти».
Фактически, не просто созданы максимально благоприятные условия для победы партии, которую в данный момент поддерживает исполнительная власть, на выборах как федерального, так и регионального уровня, речь идет о стабилизации / консервации реально сложившейся политической практики определения победителей «сверху». Все это демонстрирует убежденность властных структур в необходимости системы создания партий «сверху» в целях обеспечения полного контроля над ними. Новая номенклатура постоянно обыгрывает те политические силы, которые могли бы сложиться в качестве оппозиции. При общем значительном числе членов различных партий (так, например, число членов «Единой России» превышает 2 млн человек, КПРФ — 0,5 млн человек, «Правого дела» — 60 тыс. человек и т. д.), около двух третей граждан убеждены
в отсутствии в стране партии, выражающей их интересы в данный момент. Введение семипроцентного барьера обеспечило не только структурирование партийно-политической системы, но и отсечение мелких партий, свертывание представительства политических интересов из-за редукции политического спектра. Создание «Правого дела», как и «Справедливой России», стало апофеозом «продажи под ключ» мелких партий. Предложений слиться с более крупными организациями тех партий, которые не смогли пройти перерегистрацию, видимо, больше не будет. Парламентские партии организуют внутрипартийную жизнь по карьерно-номенклатурному принципу.
Полный контроль федеральных исполнительных властных структур над электоральным процессом и его результатами обеспечивает политическую стабильность в форме, порождающей опасность стагнации политической системы и социума в целом. При сохранении монополии контроля «партии власти» и самой исполнительной власти над СМИ мы наблюдаем тренд от однопартийной модели советского времени через хаотичное представительство «перекрывающих» весь политический спектр в парламенте партий к системе с одной доминирующей организацией, обслуживающей интересы федеральной исполнительной власти.
Следует обратить внимание на существенную деталь — обозначение Президентом РФ «Единой России» уже не как «партии парламентского большинства», не просто как «партии власти», но как «правящей партии». Впервые за долгие годы на самом высшем уровне применительно к ситуации в России этот термин был использован Президентом РФ Д. А. Медведевым (в отличие от СМИ, которые давно вернулись к этому обозначению «Единой России») в итоговом интервью в прямом эфире с руководителями российских телеканалов (Первого, «России» и НТВ: К. Эрнстом, О. Добродеевым и В. Кулистиковым) [6]. Само по себе использование этого слова не было бы сколь-нибудь примечательным, если бы не история России в XX в. и печальный опыт отождествления власти институтов государства и партии. В этом интервью, говоря о необходимости борьбы с преступностью, Д. А. Медведев отметил: «На территориальном уровне, на муниципальном уровне еще очень большое количество людей, которые живут совершенно по другому кодексу. И там нужно проводить, по сути, чистки. Не так, конечно, как это происходило, может быть, в приснопамятные времена, но нужно отсекать таких людей от власти. Они иногда имеют значки и партбилеты самой выдающейся нашей политической силы. Это не значит, что, допустим, правящая партия (курсив мой. — О. П.) или какие-то другие партии должны закрывать на это глаза. Надо, наоборот, их разоблачать, показывать их и выгонять — это будет способствовать авторитету партии. Поэтому — возвращаясь к этой проблеме — это проблема ответственности властей, региональных властей и местных властей» [6].
«Партия власти» с точки зрения реализации интересов социальных групп представляет интересы чиновничества [7]. Фактически осталось еще только два шага до возвращения к полному воспроизводству советской партийной системы: разрешить создание и функционирование на предприятиях, учреждениях и в фирмах ячеек партий и ввести неформальную практику (не обязательно — официальную) обязательного членства в «ЕР» представителей власти. Однако и без этих условий на сегодняшний день именно «партия власти» является основным средством продвижения по карьерной лестнице политической бюрократии, средних слоев чиновничества. Доминирование «партии власти» обеспечивается сочетанием в политическом сознании наиболее активных избирателей четырех установок (высокая склонность к патернализму, не-
значительный размер личных ресурсов для решения социальных проблем, высокий уровень доверия к институтам федеральной исполнительной власти и низкий уровень политической компетентности).
Несмотря на сильные политические позиции «Единой России» при номенклатурном стиле управлении страной, основанном на консервативной риторике и постоянной апелляции к традиционалистским ценностям, нельзя говорить о стабильности российской партийной системы в целом. Во многом это определяется излишне демонстративным стремлением пропрезидентской партии получить абсолютное большинство мест не только в парламенте, но и возродить старый принцип КПСС — назначение на административные должности только при наличии «правильного» партийного билета.
Внесенные в электоральное законодательство изменения никоим образом не способствуют повышению конкурентности выборов или развитию демократичности политической системы [8; 9]. Партии утратили многие функции, которые им приписывались в ХХ в., они лоббируют не столько общественные интересы, сколько интересы отдельных элитных групп. Основной функцией всех парламентских партий в новом электоральном цикле будет законодательное оформление соответствующих решений исполнительной власти федерального уровня в Государственной Думе; можно ожидать снижения эффективности политического управления, роста управленческих ошибок вследствие несвоевременности и неадекватности принимаемых политических решений. Общее системное последствие — снижение уровня конкурентности в действиях политических игроков и, как следствие, продолжение отчуждения граждан от властных рычагов, так как партии все в меньшей степени оказываются действительно заинтересованными в избирателе за пределами собственно избирательной кампании. Относительно низкая явка избирателей обеспечивает преференции для выигрыша «партии власти».
Оппозиционные парламентские партии эволюционируют от системной оппозиции к формальной, а непарламентские партии отсекаются от участия в выборах судебными структурами. С институциональной точки зрения в новом электоральном цикле снижается возможность попадания в Госдуму непарламентских партий, закрепляется вероятность очередного избрания «Единой России» и ЛДПР и КПРФ. Произошла политическая маргинализация либеральных партий, поскольку даже в крупных промышленных центрах уровень их поддержки не превышает 5-7%, а доля людей, потенциально ориентирующихся на либеральные ценности, — 12-14%. Измененное законодательство фактически блокирует возможность возникновения новых партий «снизу», граждане вынуждены направлять свою политическую активность на поддержку уже существующих структур, даже если те и не отвечают интересам населения. В идеале политический истеблишмент будет стремиться к двухпартийной системе, поскольку такая «конфигурация» обеспечит практическую несменяемость элит в течение жизни целого политического поколения, т. е. лет на 15-20 (получится весьма своеобразный симбиоз — двухпартийная система при пропорциональном представительстве).
Латентным системным последствием обеспечения «успешных» региональных и федеральных выборных кампаний является имитационный характер деятельности многих представительных политических институтов в современной России, моно-центрическая система власти в которой уже превратилась в «закрытое акционерное общество». Это ведет к росту управляемости со стороны федеральной власти всего
избирательного процесса, к потере ресурсов влияния теми политическими акторами, которые в 1990-х годах оказывали существенное влияние на исход выборов (региональные элиты, лоббистские группировки, политтехнологи и т. д.).
Как наиболее значимые следует назвать следующие семь признаков современного варианта российского политического режима: 1) «схлопывание» области публичной политики (изменение законодательства о выборах — семипроцентный барьер, фактический отказ от процедуры избрания глав исполнительной власти в регионах, контроль за СМИ — четкие ограничения по поводу допуска на экраны ТВ ряда оппозиционных политиков); 2) развитие патрон-клиентских отношений (которые, вообще-то, в наибольшей степени характерны для латиноамериканских государств) между элитными группами в зависимости от объема наличных властных (прежде всего — административного) ресурсов, а также между политическим истеблишментом и населением страны; 3) доминирование исполнительной ветви власти над всеми иными политическими институтами (прежде всего над законодательной властью); 4) тотальный контроль федеральной исполнительной власти за деятельностью всех партий, в том числе и непарламентских (пример — «партии-проекты Кремля»); 5) избыточная кристаллизация партийной системы, недопущение выигрыша «несистемного игрока» (с этой целью привлекается превентивное использование юридических норм); 6) ограничение / снижение ответственности государства / политического истеблишмента перед социумом (изменение системы обеспечения социальных гарантий нетрудоспособным гражданам; монетизация льгот — первый шаг в этом направлении; ярким примером является и эксплуатируемая федеральной властью тема социально ответственного бизнеса); 7) имитация преодоления отчуждения между властью и рядовыми гражданами (средство — фатальная эксплуатация образа «негосударственных — государственных организаций», например создание Общественной палаты).
Основная цель сегодняшней власти — обеспечение стабильности режима при использовании минимального набора действий за счет максимальной управляемости тех немногих политических акторов, которые пока еще обладают некоторыми ресурсами для реализации собственных политических / экономических интересов. Стабильность становится не только универсальной ценностью, но институализируется и обретает организационные формы. Результат — жесткость политического порядка — создает, как правило, ощущение защищенности у населения и властной элиты, образ власти видится незыблемым. Власть ориентируется на консервацию существующих социальных и политических отношений, что делает невозможным дальнейшее развитие и совершенствование всей системы власти с точки зрения соответствия вызовам времени. Но адекватной ли платой за иллюзию общего повышения политической стабильности в стране будет потеря иллюзии значимости участия избирателей в выборах?
Литература
1. Макарин А. В. Политические институты: к методологии исследования // Политический анализ: Доклады Центра эмпирических политических исследований кафедры политических институтов и прикладных политических исследований факультета политологии СПбГУ. Вып. 9 / под ред. О. В. Поповой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009. С. 37-51.
2. Газе К., Вернидуб А., Гусева Д., Фишман М. Парт-арт // Русский Newsweek. 2008. № 40 (212). 29 сентября — 5 октября. С. 20-23.
3. Гельман В. Трансформация российской партийной системы. URL: http://www.polit.ru/ 1еЛш^/2008/03/14^е1тап.Ы:т1
4. URL: http://www.rppc.ru/10y.htm1
5. Попова О. В. Политика современного российского государства в отношении несистемной оппозиции // Политические партии и политическая конкуренция в демократических и недемократических режимах / под ред. Ю. Г. Коргунюка, Е. Ю. Мелешкиной, Г. М. Михалевой. М.: КМК, 2010. С. 97-106.
6. URL: http://президент.рф/выступления/9888
7. Макарин А. В. «Партии власти» в современной России // Политический анализ: доклады Центра эмпирических политических исследований кафедры политических институтов и прикладных политических исследований факультета политологии СПбГУ. Вып. 10 / под ред. О. В. Поповой. СПб.: Изд-во С. -Петерб. ун-та, 2010. С. 75-91.
8. Кинзерская И.Л. Эволюции институциональных изменений и электоральных практик России в начале XXI в. // Политический анализ: доклады Центра эмпирических политических исследований кафедры политических институтов и прикладных политических исследований факультета политологии СПбГУ. Вып. 10 / под ред. О. В. Поповой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2010. С. 92-106.
9. Кинзерская И.Л. Эволюция партийной конкуренции в России (1990-2009) // Политический анализ: доклады Центра эмпирических политических исследований кафедры политических институтов и прикладных политических исследований факультета политологии СПбГУ. Вып. 9 / под ред. О. В. Поповой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009. С. 51-65.
Статья поступила в редакцию 17 марта 2011 г.
