CC BY
46
политико-ориентированный подход к социально-массовым
ЯВЛЕНИЯМ: философский АНАЛИЗ
УДК 101.8+316.454.3 + 323.396
Масштабные, глобальные по своему размаху социальные и демографические изменения в Х1Х—ХХ1 веках привели к несоизмеримому по сравнению с прежними эпохами возрастанию роли социально-массовых явлений (социальной массы, «массовой культуры», массового сознания, массовой психологии, массового поведения, массового потребления и других) во всех сферах общественной жизни. Однако познание этих явлений длительное время ограничивалось господствующими парадигмами мышления, идеологическими и методологическими установками научных сообществ как в СССР и России, так и на Западе (догматизированный марксизм, элитократизм).
Одними из наиболее существенных препятствий в познании социально-массовых явлений (СМЯ) являются отсутствие четкого разграничения исследовательских подходов к трактовке этих явлений, зачастую, методологическая и понятийная эклектика в освещении данной темы. Автор настоящей публикации попытался внести свою лепту в выявление различных исследовательских подходов и семантических ракурсов СМЯ, выделив в ряде работ в качестве наиболее значимых следующие подходы: 1) социально-психологический;
2) культурцентристский (ортегианский),
3) социокультурный, 4) экзистенциалистский; 5) постмодернистский, 6) синергети-ческий [8, 9]. Еще одним важным и весьма распространенным подходом к познанию и пониманию СМЯ является подход, обозначаемый как политико-ориентированный, поскольку сущностно и стилистически он наиболее характерен для теории и практики политического управления (правления). Перечислим уже установленные особенности этого подхода, представляющие, по нашему убеждению, его существо:
1. Масса (как политическое большинство: «народ» (по Н. Макиавелли),
Г.Ю. ЧЕРНОВ
электорат, «революционно-преобразующая сила»; как объект бюрократически-рационального управления, прогрессирующая однородность) рассматривается в диалектическом взаимодействии с властью, правящей элитой (масса-«антивласть»; «неэлиты»). Политико-ориентированный подход в своих основных разновидностях рассматривает массовое сознание как некое совокупное волеизъявление, потенциальное мнение либо общества в целом, либо его существенного фрагмента (класса, группы).
2. В нем заложены тенденции к рассмотрению массы, прежде всего, в качестве объекта управления, воздействия на нее социально-политических институтов и акторов, к схематизации этого объекта.
3. Как правило, теоретические поиски в рамках данного подхода ограничиваются созданием абстрактных определений, не стимулирующих, а блокирующих социологические и культурантропологические исследования массы. «Масса», «массовое сознание» при указанном подходе сливаются с понятиями «большинство», «народ» (народонаселение), «класс» и другими (соответствующий тип сознания), утрачивая собственную специфику.
Рассмотрим другие особенности данного подхода, его основные исторические модификации, трактовки социально-массовых явлений в рамках политико-ориентированного подхода, а также его научно-эвристический потенциал и возможные последствия его практической реализации.
Анализ концептуальной эволюции политико-ориентированного подхода к социально-массовым явлениям позволяет выделить ряд его исторических модусов, обладающих собственной спецификой.
1. Элитарно-патерналистский модус. Эта модификация политико-ориентированного подхода к СМЯ получает разви-
тие и распространение в доиндустриаль-ных цивилизациях и доминирует вплоть до эпохи Просвещения. Наиболее яркими ее представителями являются Конфуций, Платон, особняком стоит Н. Макиавелли, чьи суждения порой выходят за границы названного направления. Патерналистские мотивы проявляются в суждениях о том, что правящий слой праведников («цзюнь-цзы» у Конфуция, «философы» в учении Платона), либо государь осуществляют родительскую опеку, заботятся о благе всех слоев общества. При этом элита платоновского идеального государства носит меритократический характер, в то время как родоначальник современной политической науки Н. Макиавелли не оспаривает аристократической модели формирования элит и монархизма. Термином «масса» никто из представителей этого направления не оперирует, однако, «народ» Конфуция и Макиавелли обозначает неправящее большинство общества, неэлиты (в сущности то же, что позже у Р. Михельса etc. обозначается как «масса»).
Макиавелли, в духе политического реализма, важнейшей доблестью государя почитает не столько служение народу, сколько способность к сохранению власти, однако сохранение суверенитета и целостности государства объективно отражает и интерес народа. Надо отметить, что в рассуждениях Макиавелли мы находим не дихотомию элиты - массы (неэлит), а триаду «государь - знать -народ». Неэлитой здесь оказывается «народ» (в значении большинства населения неаристократического происхождения), «знать» - в зависимости от взаимоотношений с государем - частью «правящей элиты», либо «контрэлитой» (в терминах В. Парето). Тем не менее Макиавелли рекомендует государю для укрепления своей власти добиваться, в первую очередь, расположения народа, а не аристократии, которая может оспаривать власть государя; при поддержке же народного большинства, знать более склонна признать легитимность такой власти. Помимо ценностно-нейтральной, дезаксиологической категории «народ» в текстах Макиавелли встречается и другая
категория - «чернь», несущая в себе презрительно-пренебрежительную оценку определенного широко распространенного психологического типа человека.
2. Рационально-просветительский модус политико-ориентированного подхода формируется в канун буржуазных революций - эпоху Просвещения и доминирует до последних десятилетий XIX века, а в «странах социализма» вплоть до конца 80-х - начала 90-х годов ХХ века.
Для него характерны: убеждение в том, что экспансия разума на массы путем просвещения приведет к установлению справедливого общественного строя, ликвидации социального неравенства и угнетения, расцвету человеческой личности, ансамблю личностей; вера в прогрессивное изменение разума масс, массового человека, его пробу ж-дение и усовершенствование путем воспитания и привнесения в него научной картины мира и проектов (утопий) общественного переустройства. Этот модус, в свою очередь, можно разделить на два направления (ветви):
А. Реформистская ветвь: наиболее типично здесь французское Просвещение, отвергающее социальное насилие, однако, произведшее «революцию в умах» и сделавшееся одной из предпосылок «брожения» умов широких слоев общества и Великой революции, ставшей впоследствии наглядным пособием для теоретиков психологии масс.
Б. Революционная ветвь, представленная марксизмом-ленинизмом, для которого характерны противоречивость и раздвоенность в теоретической трактовке социально-массовых явлений, но в особенности - между теорией, ориентированной на демассификацию и гуманизацию личности и тотально-массовизиру-ющей практикой:
программа-максимум: курс на отмирание государства, общественное самоуправление, рост массы населения, которая является сознательным историческим субъектом, сопроцветание творческих личностей при коммунизме, на отказ от дихотомического деления общества на элиту/массы, на демассификацию в ходе
формирования гармоничных творческих индивидуальностей;
программа-минимум, практика «де-факто» (в ленинизме, сталинизме и «двойниках» последнего): констатация особой роли вождей и элит в формировании мобилизационной идеологии, в привнесении ее в массу (доктрина «вожди-партия-класс-массы» в «Детской болезни левизны в коммунизме», комментарии к отрывкам из К. Каутского в «Что делать?» В.И. Ленина); формирование относительно однородной массы «трудящихся» (на основе гуманистически-интернационалистской доктрины и дегу-манизированной практики), насаждение тиранического «вождизма», тоталитаризм. Вопреки идеологеме всеобщего равенства и эгалитаристской риторике, социальный иерархизм и элитократия в советском, маоистском и подобных им режимах не только не были преодолены, но и обрели более жесткие, порой карикатурные формы. Так, Ф. Фукуяма указывает на разительный контраст между эгалитаристскими идеологическими посылами и структурой «иконостасов» членов Политбюро в странах социализма, где портреты «вождей» были выстроены строго согласно их месту в правящей иерархии [6, с. 96].
Таким образом, гуманистический проект основателей марксизма по просвещению масс, их движению к творчеству, «элитаризации» при коммунизме (как усовершенствованной модели просветительского «общества Разума»), ликвидации общественного неравенства как основы дихотомии элиты/массы, управляемых и управляющих, и тем самым демассифи-кации, - не был реализован, а практика эпигонов марксизма развертывалась фактически в обратном направлении (масси-фикация, элитократия).
Типологическое сходство всех разновидностей рационально-просветительской модификации политико-ориентированного подхода удачно, на наш взгляд, обозначено М. А. Хевеши: «Упование на силу разума, уверенность в том, что именно разум будет определять поведение масс, и составляет суть просветительского подхо-
да, при всем многообразии его трактовок на всем протяжении истории» [7, с. 32].
3. Элитократический модус формируется вместе с появлением «макиавеллист-ской» школы элитологии, представленной в своем зрелом виде идеями Г. Моски, В. Парето, Р. Михельса, и являющейся, как представляется, наиболее рельефным выражением политико-ориентированного подхода к пониманию социальной «массы». Неизбежность и необходимость деления общества на «правящий класс», элиту (при циркуляции ее различных групп у В. Парето) и неправящее большинство, массу; культурно-ментальное, психологическое, ресурсное превосходство элиты, ее групповая сплоченность в противовес «вечному несовершеннолетию» большинства, массы (по выражению Р. Ми-хельса), ее дезорганизованности, склонности к раболепию перед авторитетом, - вот важнейшие тезисы представителей названной школы. Законченно пессимистичны в отношении роли масс в политике предложенные Р. Михельсом «железный закон олигархических тенденций», отвергающий демократию как утопию, его тезисы о неспособности - даже в исторической перспективе - большинства к самоуправлению, об обреченности массы (и в условиях представительной демократии) быть «пьедесталом для величия олигархии». Результат любой классовой борьбы, любой - даже социалистической - революции состоит, по мнению Михельса, как и других элитаристов-макиавеллианцев, лишь в том, что «одно меньшинство сменяет другое в своем господстве над массами» [4].
4. Элитистский манипулятивно-тех-нологический модус политико-ориентированного подхода к СМЯ рождается как ответ на массовый активизм буржуазных и социалистический революций, затем - на появление массовых тоталитарных режимов, по мере освоения идей Г. Лебона, Г. Тарда, З. Фрейда политическим классом. В его основе - попытка обуздания масс и управления массовыми сборищами, толпами, а позднее и медиа-аудиториями, с целью предотвращения социальных катаклизмов, на основе синтеза собствен-
но политической теории с положениями социальной психологии и психоанализа. Время формирования и действия - конец XIX - первая половина XX веков, зрелое индустриальное общество.
Развернутый анализ данной модификации политико-ориентированного подхода к СМЯ дается С. Московичи, в его выдающейся по содержанию и стилю работе «Век масс». В основании данного подхода к СМЯ усматривается разочарование в рациональности и созидательных возможностях масс, стремление вооружить рациональную элиту индустриального общества знанием природы массы и технологией ее контроля и управления ею. Для нейтрализации опасности, исходящей от масс, элита должна овладеть технологиями обуздания массы, «прежде, чем улица навяжет ей сильную личность» [5, с. 166]. Моделью массы здесь видится толпа, демиургом, медиумом толпы - лидер-вождь. Именно вождь формирует массу, привносит в нее идею, наполняющую ее «плотью и кровью». Механизмом формирования массы, ее взаимодействия с вождем является, по Г. Лебону, гипнотическое внушение, а по З. Фрейду, сочетание либидо в отношении вождя и идентификации членов массы по отношению друг к другу. Технологическая сторона воздействия на массу описывается следующим образом: если индивида убеждают, то массе внушают.
Г. Лебон выступает за плебисцитарную демократию масс, объединенных вокруг руководителя, когда плебисцит с помощью голосований и демонстраций подтверждает связь с верховной властью, с демократически ориентированным лидером-вождем (наподобие Ш. Де Гол-ля во Франции). Г. Тард говорит о предпочтительности «демократии публик», создаваемых медиа, где масса рассеяна и каждая часть сообщества, следующая собственным традициям, основывается на консенсусе индивидов. Здесь речь идет уже о демократии информационного, ныне - «экранного» общества (по Г. Маклюэну), где искусство правления -больше не искусство обольщения масс вождем, а искусство коммуникации [5, с. 255, 260].
Выделим общие черты рассматриваемого модуса: надежды на духовное пробуждение массы (как у просветителей) отсутствуют, масса «объектизируется» в отношении управленческого субъекта, элит; происходит теснейшее сближение с другим подходом к СМЯ - социально-психологическим; превалирует научно-прикладная, технологическая установка на познание масс и управление ими: цель науки - обнаружение метода управления, соответствующего психологии масс; политика рассматривается в своей сущности как «рациональная форма использования иррациональной сущности масс» [5, с. 63].
5. Модус демократическо-элитист-ский формируется, в основном, начиная со второй половины ХХ века в качестве своеобразной апологии сохранения элитокра-тии в условиях развития демократических институтов, действия электоральных систем, предполагающих формирование правящей элиты на выборах, конкуренции открытых меритократических элит, роста их зависимости от масс.
Теоретики «демократического эли-тизма» Н. Боббио, П. Бахрах, Л. Кавалли, Т. Дай и Х. Цайглер и др. исходят из следующих постулатов, характеризующих, по их мнению, демократию как реальность: 1) сомнение в пригодности классических теорий демократии для «массовых демократических обществ», поскольку в реальности политические решения принимаются незначительным меньшинством, элитами; убеждение в том, что именно множественность элит, конкурирующих между собой, и является отличительной чертой демократии; 2) мнение о несамостоятельном и неконструктивном характере политической активности масс: поведение масс является преимущественно реакцией на предложения и поведение политических элит, отзвуком их активности; 3) тезисы о необходимости сдерживать якобы присущие массам антидемократические устремления (массы могут быть гораздо правее элиты, восприимчивы к соблазнам тоталитаризма) и о том, что прочной опорой демократии могут быть исключительно демократически ориентированные элиты [1, с. 322-325].
Таким образом, для «демократического элитизма» подлинным субъектом политического процесса является элита, массы выступают скорее как угроза для стабильного функционирования системы. Квинтэссенцией подобного подхода к пониманию роли масс в демократическом политическом процессе является утверждение Т. Дая и Х. Цайглера о том, что если бы выживание политической системы США зависело от активности и просвещенности граждан, демократия в Америке исчезла бы, «ибо массы в Америке апатичны и дезинформированы в политическом отношении и удивительно мало привязаны к демократическим ценностям» [11, с. 2].
Проповедь элитаризма и скептические оценки роли масс в условиях демократического режима не являются исключительной прерогативой представителей политического класса или сообщества политологов. Немалое число философов разделяют с ними скепсис в отношении возможностей и результатов самостоятельной активности масс в политике, «демократии масс». Так, критика «метафизики большинства» у Н.А. Бердяева направлена против эгалитаристской тенденции в демократии и основывается на рассмотрении двух проблем: 1) должны ли мы искать истины у большинства или же у «меньшинства» компетентных, экспертов, т. е. элиты; 2) большинство «может захотеть самого страшного зла», и демократический принцип ничего не может возразить этому злу [2] (приход Гитлера к власти в результате победы НСДАП на демократических выборах, манифестации в поддержку казней во время репрессивных процессов сталинской эпохи). К. Ясперс также высказывает сомнение в возможности квалифицированного участия в принятии сложных политических решений среднего по своему интеллектуальному и нравственному потенциалу массового человека; исходит из положения, что мнения и «ценности» массы и массового человека являются не столько чем-то им имманентным, сколько «вложенным»: следствием манипуляции, внушающих воздействий пропаганды и рекламы [10].
Ж. Бодрийяр, характеризуя социально-политическую ситуацию эпохи позднего потребительского капитализма, настаивает на принципиальной невосприимчивости массы, массового человека к политическим призывам, попыткам мобилизации со стороны элит, определяет их ответ как имплозию, безвозвратное поглощение информации, смыслов и лозунгов, как пассивность и безразличие, уход во фрагментированную бытовую жизнь. Французский философ и социолог отмечает также несовместимость масс и рациональной коммуникации («массам предлагают смысл, а они жаждут зрелища»), что создает тенденцию к перерождению политики в массовом обществе в «шоу-политику» (Ги Дебор), подобие политического балагана, развивающегося по законам массового зрелища. Все это ведет к кризису политики как социального института, кризису демократического проекта, а в теории - к демонтажу дискурса элит-массовых отношений как субъект-объектных (последние положения можно рассматривать и как критику оснований политико-ориентированного подхода к СМЯ с постмодернистских позиций) [3].
В своих основных чертах и исторических модусах политико-ориентированный подход может быть охарактеризован как элитократический (пожалуй, за исключением просветительского модуса и марксистского подхода исключительно в его теоретическом виде, поскольку практика марксизма-ленинизма-сталинизма-бреж-невизма и их зарубежных «клонов» также была по существу элитократической). Рациональное зерно такого подхода: попытка учесть опасность неквалифицированного и аморального правления масс, диктатата большинства (по А. де Токвилю) и избежать последних. Но, в то же время, данный подход сам представляет подспудную опасность, будучи ориентирован не на демасси-фикацию общества и индивидов, а скорее на консервацию когнитивно-психологической и ценностной «нищеты» масс.
Ключевые пороки политико-ориентированного подхода во многом связаны, как представляется, с трудноискоренимы-
ми характеристиками самих элит как властвующего субъекта:
это, во-первых, приоритет «воспроизводства» своего элитарного статуса над служением обществу. Ведь, по утверждению Г. К. Ашина, элита - это та страта общества, у которой стремление к власти, порой власти максимальной, абсолютной является доминантой в ее ценностных ориентациях [1, с. 339];
во-вторых, представляется, что, с точки зрения интересов властвующего субъекта, желаемой моделью объекта управления являлась бы однородность и атомизированность индивидов, составляющих этот социальный объект, то есть именно состояние массы. Поэтому любая политическая власть, независимо от ее деклараций, на наш взгляд, содержит в себе массовизирующую интенцию, имеет стимул для конструирования массы управляемых либо консервации уже сложившейся массы. Наиболее характерными в этом отношении оказываются тоталитарные и авторитарные политические режимы, однако, в виде тенденции, в преобразованном виде, конструирование (консервация) массы - черта и современных демократий (проявляющаяся, в частности, в конститу-ировании массового потребления и мас-скульта в качестве атрибутов национального «образа жизни»).
Итак, при элитократической версии политико-ориентированного подхода к
СМЯ диспозиция элита (правящая) - массы (неправящие) универсализируется, объявляется вечной («на все времена»). Масса трактуется как неэлиты, вся система СМЯ пронизывается дихотомическим разделением: массовой и элитарной культур (последней - как субкультуры правящего слоя, его семиотики, образа жизни и потребления); массовой и элитарной психологии (как большей или меньшей выраженности «воли к власти», к политическому господству; дихотомии активности - пассивности, доминирования - подчиненности чужим воле и/или авторитету); массового и элитарного поведения (рациональное - эмотивное; эзотерические акции, склонность к компромиссам - прямое действие, «разрядка» фрустрации в форме буйствующей толпы); массового / элитарного сознания (первое отождествляется с волеизъявлением большинства, общественным мнением, либо с «общественной психологией», второе - со способностью к продуцированию мобилизующих или умиротворяющих массы идеологий и манипулятивных технологий).
«Массовое общество» (понятие, характерное для новейшей эпохи) трактуется тогда не как социум, где господствует масса или ее воля, подобно, например, представлениям К. Ясперса, а скорее как общество, где правящей элите противостоит как объект управления метаоб-щность нового типа - масса («класс нормальных потребителей», субъект-объект китч-культуры).
1. Ашин Г.К. Элитология / Г.К. Ашин. - М., 2005.
2. Бердяев Н.А. Философия неравенства / Е.А. Бердяев. - М., 1995.
3. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства / К. Ясперс, Ж. Бодрийяр. Призрак толпы. - М., 2008. -С. 186-240.
4. Михельс Р. Социология политической партии в условиях демократии // Библиотека «Полка букиниста» [Электронный ресурс]. - Режим доступа URL: http://society.polbu.ru/political_science/ch62_all.html (дата обращения: 09.01.2010).
5. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс / С. Московичи; пер. с фр. - М., 1996.
6. Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции / Ф. Фукуяма; пер. с англ. М.Б. Левина. - М., 2004.
7. Хевеши М.А. Толпа, массы, политика : ист.-филос. очерк / М.А. Хевеши; Рос. акад. наук. Ин-т философии. -М., 2001.
8. Чернов Г.Ю. К вопросу о постмодернистском подходе к социально-массовым явлениям / ГЮ. Чернов // Вестник Челябинского государственного университета. - 2009. - №29 (167). Философия. Социология. Культурология. - Вып. 13. - С. 37-43.
9. Чернов Г.Ю. Социально-массовые явления: исследовательские подходы / Г.Ю. Чернов. - Дубна, 2002.
10. Ясперс К. Духовная ситуация времени // Ясперс К. Призрак толпы / Карл Ясперс, Жан Бодрийар. - М.,
2008.
11. Dye T., Zeigler H. The irony of democracy: An uncommon introd. to Amer. politics / Thomas R. Dye, L. Harmon Zeigler. 3 ed. North Scituate (Mass.), 1975.
