CC BY
729
Е.Ф. Троицкий
ПОЛИТИКА ТУРЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ (1992-2000 гг.)
Рассматриваются основные направления центрально-азиатской политики Турции в 1990-е гг. Проанализирована предпринятая Анкарой попытка добиться политического лидерства в регионе, показана динамика турецкого присутствия в Центральной Азии в экономической и гуманитарной сферах, дан краткий обзор отношений Турции с Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном.
Ключевые слова: Турция; Центральная Азия; тюркские саммиты; тюркские школы.
В начале 1990-х гг. постсоветская Центральная Азия стала ареной активной деятельности турецкой дипломатии. С распадом Советского Союза Россия, традиционно воспринимаемая турецкой военной и политической элитой как одна из основных угроз безопасности Турции, оказалась ослабленной, отделенной от турецких границ странами Закавказья и лишенной большей части черноморского побережья. Одновременно, однако, возникал риск эрозии стратегической важности Турции для США и ее роли в рамках блока НАТО, что могло неблагоприятно сказаться на американо-турецком союзе и перспективах вступления страны в ЕС, остававшихся приоритетными направлениями внешней политики Турции. В развитии тесных связей с новыми независимыми государствами Закавказья и Центральной Азии Анкара увидела шанс закрепить благоприятные для Турции стратегические последствия распада СССР, ограничив возможности России вновь усилиться на смежных рубежах, не допустить распространения на эти регионы иранского влияния и подчеркнуть значимость Турции для США и ведущих западно-европейских стран.
Становлению отношений между Турцией и центрально-азиатскими странами способствовали ее несомненные экономические достижения, этническое родство и языковая близость между турками и тюркскими народами Центральной Азии и привлекательный образ «турецкой модели» развития - государства с мусульманским населением и прочной исламской традицией, создавшего светскую политическую систему, включающую основные элементы западной демократии. Моральную и политическую поддержку стремлению Анкары к налаживанию тесных связей со странами Центральной Азии оказали в конце 1991-1992 гг. США, Великобритания и руководство НАТО, обеспокоенные перспективой политической и идеологической экспансии Ирана в регионе [1. С. 13; 2. С. 135]. Пользуясь дезорганизованностью российской внешней политики, турецкое руководство предприняло попытку конвертировать эти преимущества не только в ускоренное развитие политического, экономического и культурного взаимодействия со странами Центральной Азии, но и в обретение регионального лидерства.
Турецкая дипломатия начала энергично действовать на центрально-азиатском направлении с конца 1991 г. 16 декабря 1991 г. Турция, не дожидаясь официального прекращения существования СССР, стала первым государством, признавшим независимость бывших советских республик. Еще в сентябре 1991 г. визит в Турцию нанес Н. Назарбаев; в декабре 1991 г. в Анкаре побывали президенты Узбекистана, Киргизии и Туркменистана. В марте 1992 г. страны Центральной Азии
посетил министр иностранных дел Турции Х. Четин, а в апреле - мае 1992 г. - премьер-министр С. Демирель. В начале 1992 г. было создано новое ведомство - Турецкое агентство международного сотрудничества и развития, призванное координировать оказание помощи зарубежным странам, прежде всего государствами Центральной Азии и Закавказья, а в турецком Министерстве иностранных дел появился отдельный департамент стран Центральной Азии. В риторике турецкого руководства зазвучали тезисы о «гигантском турецком мире, простирающемся от Адриатики до Великой китайской стены» [1. С. 17], Турции как «модели», «культурном центре и историческом магните» для стран Центральной Азии [2. С. 133, 135]. Лидеры стран Центральной Азии не скупились на выражение солидарности с Анкарой; так, И. Каримов назвал Турцию «старшим братом» [1. С. 13], а Н. Назарбаев заявил о возможности создания тюркского содружества [3].
Турецкое присутствие в регионе стало стремительно возрастать. Анкара оказала центрально-азиатским странам содействие во вступлении в Организацию экономического сотрудничества (ОЭС) и Организацию «Исламская конференция» и присоединении к СБСЕ, частично взяв на себя даже оформление соответствующих документов. Весной 1992 г. странам Центральной Азии были выделены турецкие кредиты и гуманитарная помощь. Началась трансляция на регион турецкого телевидения. На каждую страну, за исключением Таджикистана, было выделено по 2000 стипендий на обучение студентов в высших учебных заведениях Турции. Анкара заключила с тюркоязычными соглашения о сотрудничестве в подготовке военных кадров. В Центральной Азии появились турецкие школы и культурные центры. Между Стамбулом и Алма-Атой, Ташкентом и, позднее, Ашхабадом было открыто регулярное воздушное сообщение. В Центральную Азию устремились турецкие компании, работающие в сферах строительства, пищевой и легкой промышленности, гостиничного и туристического бизнеса. В июле 1992 г. турецкая компания БМБ подписала с Казахстаном крупный контракт на разработку шести нефтяных месторождений [1. С. 21-39].
Однако попытки Турции принять на себя роль политического лидера тюркоязычного мира уже весной 1992 г. были встречены странами Центральной Азии с меньшим, чем ожидали в Анкаре, энтузиазмом. Предложение Х. Четина представлять интересы центральноазиатских государств в третьих странах было принято только Ташкентом. В столицах стран Центральной Азии не нашел отклика призыв С. Демиреля к выходу из «рублевой зоны». Холодно была встречена и попытка турецкого премьер-министра, вручившего во время
визита в Центральную Азию президентам стран региона написанные в Турции проекты национальных конституций, вмешаться в процесс конституционного строительства в новых независимых государствах [1. С. 24]. Хотя Демирель подчеркивал, что турецкое руководство не разделяет пантюркистских взглядов, стремясь лишь к созданию «ассоциации независимых тюркских государств» [1. С. 18], риторика и действия официальной Анкары создавали противоположное впечатление, тем более что турецкие политики, как правило, не проводили различия между «турками» и «тюрками», полагая, что оно сконструировано европейскими исследователями. Показательно, что в состав делегации, сопровождающей Демиреля в поездке по странам Центральной Азии, был включен А. Тюркеш, лидер ультраправой Партии национального действия, придерживающейся идеологии пантюркизма.
В октябре 1992 г. в Анкаре состоялась первая встреча глав тюркоязычных государств, продемонстрировавшая несостоятельность притязаний Турции на лидерство в Центральной Азии. Организаторы встречи, без предварительных консультаций с участниками, предполагали, что в ее итоговых документах будет выражена поддержка проектам создания Общего рынка тюркских стран и Тюркского банка развития и позиции Турции по ряду важных для Анкары международных проблем. Однако Казахстан и Узбекистан не приняли предложений Анкары. Н. Назарбаев подчеркнул приоритетность для Казахстана отношений и обязательств в рамках СНГ, а И. Каримов выступил против формирования в тюркском сообществе институтов с наднациональными полномочиями. Центрально-азиатские страны отказались признать Турецкую республику Северного Кипра и поддержать позицию Турции по конфликтам в Нагорном Карабахе и Боснии и Г ерцеговине. В принятой по итогам встречи декларации лишь подчеркивалась готовность к сотрудничеству в сферах экономики, безопасности, культуры, образования, языка, борьбы с преступностью. Было решено сделать саммиты тюркоязычных стран регулярными. В рамках встречи Турция и Туркменистан подписали протокол о намерениях, предусматривающий строительство газопровода между двумя странами [1. С. 16-21].
Разочаровывающие результаты встречи в Анкаре стали только первой из серии неудач, заставивших турецкую дипломатию к середине 1990-х гг. фактически отказаться от амбициозных планов политического и экономического лидерства в тюркоязычном мире. В декабре 1992 г. сорвалась многообещающая сделка между компанией БМБ и Казахстаном: выяснилось, что турецкая сторона не способна нести финансовые обязательства, а половина из предоставленных ей месторождений не дает нефти [4]. Успешное наступление армянских войск в Нагорном Карабахе спровоцировало насильственное отстранение от власти в июне 1993 г. протурецки настроенного президента Азербайджана А. Эльчибея. Второй саммит тюркских государств, намеченный на 1993 г., был отложен на неопределенный срок. В начале 1994 г. Турцию поразил острый финансово-экономический кризис, и правительство оказалось вынужденным прибегнуть к жестким мерам экономии. В 1994 г. тюркоязычным странам Центарльной Азии
было выделено только по 240, а Таджикистану -40 стипендий на обучение студентов в турецких университетах [1. С. 26]. С нехваткой средств столкнулось Турецкое агентство международного сотрудничества и развития; США и ЕС, вопреки ожиданиям Анкары, предпочли оказывать помощь странам Центральной Азии напрямую, не прибегая к посредничеству турецких ведомств. Контакты турецких властей и неправительственных организаций с узбекской оппозицией неблагоприятно сказались на межгосударственных отношениях; летом 1994 г. в знак протеста против предоставления Турцией политического убежища лидеру партии «Эрк» М. Солиху Узбекистан отозвал посла из Анкары [5]. И. Каримов, в 1992 г. обещавший «следовать дорогой Ататюрка» [6], перестал ссылаться на «турецкую модель» развития.
В то же время Анкаре удалось поставить на прочную основу турецкое присутствие в Центральной Азии в экономической и культурной сферах. В 1993 г. Турецкая национальная нефтяная компания (ТПАО) и «Казмунайгаз» создали совместное предприятие «Каз-туркмунай», получившее право на разработку группы нефтяных месторождений в Западном Казахстана [7]. К середине 1990-х гг. объем турецких инвестиций в Казахстане, по данным Конференции ООН по торговле и развитию, составил 213 млн долл.; в этой стране Турция заняла третье (после США и Южной Кореи) место среди иностранных инвесторов [8. С. 267]. По сообщениям турецкой печати, Турция стала ведущим инвестором в Туркменистане, в экономику которого турецкий бизнес вложил около 650 млн долл. Общий объем строительных работ, выполненных турецкими компаниями в Центральной Азии, оценивался к середине 1990-х гг. в 3,7 млрд долл. Странами региона было использовано около 350 млн долл. кредитов, выделенных государственным Экспортно-импортным Банком Турции [1. С. 35, 39].
В июле 1993 г. тюркоязычные страны подписали соглашение о создании Организации по совместному развитию тюркской культуры и искусства (ТЮРКСОЙ). Руководящим органом ТЮРКСОЙ стал Постоянный совет министров культуры, а штаб-квартира организации была размещена в Анкаре [9]. Успехом турецкой дипломатии, энергично добивавшейся перевода письменности тюркоязычных стран на латиницу, явилось принятие соответствующих решений Узбекистаном и Туркменистаном. Усилиями турецких неправительственных организаций и частных фондов, среди которых активностью отличалась религиозная община, возглавляемая влиятельным исламским теологом Ф. Гюленом, в странах Центральной Азии была создана сеть турецких школ. Несколько школ и Казахско-Турецкий университет, местом расположения которого стал город Туркестан, были открыты Министерством образования Турции. Правительственное Управление по делам религии организовало в странах региона центры религиозного обучения, призванные способствовать распространению ценностей умеренного ислама [10. С. 44-50].
Подписание в сентябре 1994 г. Азербайджаном и консорциумом, состоящим из тринадцати нефтяных компаний из восьми стран, крупного контракта на раз-
работку каспийских месторождений Азери, Чираг и Гюнешли фактически открыло новый период в кавказской и центрально-азиатской политике Турции. Усилия Анкары сосредоточились на обеспечении экспорта каспийской нефти и газа через турецкую территорию. Турецкое руководство увидело в превращении страны в основной коридор транспортировки каспийских энергоресурсов возможность добиться прочного влияния в Закавказье и, в перспективе, в Центральной Азии, повысить стратегическую значимость Турции для США и европейских стран и гарантировать удовлетворение потребностей турецкой экономики в нефти и газе. При этом первоочередным для Анкары вопросом стало определение направления экспорта азербайджанских ресурсов и обеспечение турецких интересов в сопредельном регионе - Закавказье; подключение к турецкому маршруту Казахстана и Туркменистана рассматривалось как перспективная и важная, но более долгосрочная и трудоемкая и менее стратегически актуальная задача.
В борьбе за транспортировку основных объемов азербайджанской нефти по маршруту Баку - Джейхан, затянувшейся до конца 1990-х гг., Анкара, действуя в тесном сотрудничестве с Вашингтоном, пыталась заручиться поддержкой центрально-азиатских стран. Участники второй встречи глав тюркоязычных государств, которую удалось собрать в Стамбуле в октябре 1994 г., одобрили в итоговом документе идею экспорта каспийской нефти и газа по трубопроводам, проходящим через территорию Турции [1. С. 30]. В последующие годы страны Центральной Азии неоднократно высказывались в поддержку проекта Баку-Джейхан. Особое значение имела позиция Казахстана, ведущего экспортера нефти в регионе. В октябре 1998 г. Казахстан и Узбекистан совместно с Турцией, Азербайджаном и Грузией подписали декларацию о поддержке проекта Баку-Джейхан. В ноябре 1999 г., когда Турция, Азербайджан и Грузия заключили межправительственное соглашение о строительстве нефтепровода, Казахстан присоединился к заявлению стран-участниц, провозглашающему готовность всемерно содействовать реализации проекта, и выступил со специальной декларацией, изъявляющей желание «обеспечить транспортировку значительного количества нефти» по этому маршруту [11]. Однако Астана не приняла на себя конкретных обязательств по транспортировке нефти по нефтепроводу Баку-Джейхан, которые значительно повысили бы коммерческую привлекательность проекта, сталкивавшегося с трудностями при привлечении инвесторов. Идея строительства транскаспийского нефтепровода Актау - Баку с его высокой стоимостью, неизбежными политическими осложнениями в отношениях с Россией и экологическими рисками не вызывала энтузиазма у Астаны. Приоритетом для Казахстана, несмотря на неоднократные заявления Анкары о невозможности значительного увеличения экспорта нефти через Босфор, оставался проект Тенгиз-Новороссийск. Казахстан, таким образом, ограничился политической поддержкой маршрута Баку-Джейхан, мотивированной нежеланием ухудшения отношений с США и стремлением сохранить возможность оказания давления на Россию, затягивавшую начало строительства нефтепровода Тенгиз-Новороссийск, а не соли-
дарностью со стратегическими амбициями и экономическими интересами Турции.
Анкара предприняла и попытку положить конец доминированию России в сфере транспортировки туркменского газа. Хотя строительство туркменотурецкого газопровода предусматривалось меморандумом, заключенным еще в 1992 г., нерешенным оставался вопрос о его маршруте. Ашхабад поддерживал очевидный и наиболее экономически выгодный вариант -через территорию Ирана, реализации которого препятствовали позиция США и традиционные турецкоиранские противоречия. Однако в июне 1996 г. к власти в Анкаре пришло коалиционное правительство, возглавляемое лидером Исламской партии благоденствия Н. Эрбаканом, сторонником интенсивного развития связей между Турцией и мусульманскими странами, в том числе турецко-иранского сотрудничества. В августе 1996 г. Турция и Иран заключили соглашение о поставках в Турцию иранского газа и строительстве ирано-турецкого газопровода, а в конце 1996 г. Турция, Иран и Туркменистан подписали меморандум о взаимопонимании, предусматривающий, что газопровод из Туркменистана в Турцию пройдет через территорию Ирана. Но уже в начале 1997 г. турецкое военное руководство выступило с резкими заявлениями в адрес Ирана, обвинив Тегеран в поддержке терроризма, курдского сепаратизма и попытках дестабилизации ситуации в Турции [12. С. 23]. Через несколько месяцев под давлением военных кабинет Эрбакана был вынужден уйти в отставку. Последующие правительства, не отказываясь официально от заключенных Эрбака-ном соглашений, приостановили работы на турецком участка ирано-турецкого газопровода.
В качестве альтернативы экспорту газа через Иран Вашингтон и Анкара стали настойчиво предлагать Туркменистану сделать выбор в пользу строительства транскаспийского газопровода. В декабре 1997 г. Туркменистан и Турция подписали меморандум о реализации этого проекта. В мае 1999 г. Анкара и Ашхабад заключили рамочное соглашение о поставках в Турцию по транскаспийскому маршруту 16 млрд м3 туркменского газа в год в течение 30 лет. Однако реализации проекта препятствовали его высокая стоимость, спор между Азербайджаном и Туркменистаном о принадлежности каспийского месторождения Сердар (Кяпаз) и неожиданное для Ашхабада требование Баку выделить в газопроводе пятидесятипроцентную квоту для транспортировки азербайджанского газа. В глазах туркменского руководства двусмысленной выглядела и позиция самой Турции, отражающая противоречия между Министерством иностранных дел и государственной газопроводной компанией БОТАШ: Анкара параллельно участвовала в проекте «Голубой поток», предполагающем проведение газопровода из России по дну Черного моря и увеличение экспорта российского газа в Турцию также на 16 млрд м3 в год [13]. Способность Турции одновременно приобретать и туркменский, и дополнительные объемы российского газа представлялась в высшей степени сомнительной. В сентябре 1999 г. С. Ниязов публично раскритиковал министра энергетики Турции за поддержку «Голубого потока» и пригрозил, что Туркменистан откажется от транскас-
пийского газопровода, если его строительство не начнется в течение полугода [14]. В марте 2000 г. Ашхабад, разочарованный финансовыми условиями проекта и готовностью США и Турции идти на уступки Азербайджану за счет туркменских интересов, свернул участие в транскаспийском проекте.
Сосредоточив усилия на укреплении позиций в Закавказье и малорезультативных попытках подключить Казахстан и Туркменистан к ориентированным на Турцию маршрутам экспорта нефти и газа, Анкара фактически смирилась с весьма ограниченной политической ролью в Центрально-Азиатском регионе в целом. Встречи на высшем уровне тюркоязычных стран стали протокольным и довольно малозаметным мероприятием. Показательно, что в 1998 и 2000 гг. в тюркских саммитах не принял участие С. Ниязов, а в 2000 и 2001 гг. - И. Каримов. ТЮРКСОЙ осталась единственной институциализированной формой сотрудничества тюркоязычных стран. Турецкое влияние в Центральной Азии существенно ограничивалось настороженным отношением к Анкаре со стороны Ташкента, раздраженного тесными контактами между турецкими неправительственными организациями и узбекской оппозицией. После взрывов в Ташкенте в феврале 1999 г. узбекские власти обвинил нескольких турецких дипломатов в участии в организации терактов. Хотя Турция выдала Узбекистану двух узбекских граждан, подозреваемых в причастности к этому преступлению, Ташкент счел готовность Анкары к помощи в расследовании терактов недостаточной [15. С. 212-213]. Кризис в двусторонних отношениях был преодолен только в октябре 2000 г., когда, во время визита в Узбекистан президента Турции Х.-А. Сезера, были подписаны соглашения о сотрудничестве в борьбе с терроризмом и в военной сфере. В качестве жеста поддержки Турция отправила в Узбекистан партию оружия [16].
Важным направлением взаимодействия между Анкарой и странами Центральной Азии являлось обучение в Турции военных кадров из стран региона. По данным турецкой печати, весной 1999 г. в высших военных учебных заведениях страны проходили подготовку 212 представителей Туркменистана, 90 - Казахстана и 46 - Киргизии; всего в течение 1990-х гг. в Турции было обучено около 1800 военнослужащих из тюркоязычных стран (не менее половины из них, однако, составили представители Азербайджана) [17]. Помимо этого, в Анкаре в 1998 г. был открыт центр подготовки офицеров программы «Партнерство ради мира». В конце 1990-х гг. Турция начала оказывать помощь поставками военной техники Казахстану и Киргизии.
Довольно прочными оставались и позиции Турции в Центральной Азии в экономической и образовательной сферах. В конце 1990-х гг. Турция была ведущим инвестором в Туркменистане и занимала по объемам вложенных средств четвертое место среди иностранных инвесторов в Казахстане и второе - в Киргизии; объемы турецких инвестиций в трех странах составили соответственно около 1 млрд, 450 млн и 50 млн долл. [18. С. 12, 19]. Товарооборот между Турцией и странами региона вырос с 142 млн долл. в 1992 г. до 896 млн долл. в 2000 г., а доля Центральной Азии в турецкой внешней торговле увеличилась с 0,4 до 1,1%. В товаро-
обороте между Турцией и странами Центральной Азии 52% приходилось на Казахстан, 24 - на Туркменистан и 19% - на Узбекистан. При этом для Туркменистана Турция стала одним из ведущих внешнеторговых партнеров: в 2000 г. торговля с Турцией обеспечивала 10% товарооборота страны, а в 1998-1999 гг., во время приостановки поставок газа на Украину, Турция была лидером по объемам торговли с Туркменистаном. Во внешней торговле Казахстана и Узбекистана в 2000 г. на Турцию приходилось соответственно 1,4 и 4% [20. С. 465-466, 491]. В торговле Турции со странами региона экспорт превосходил импорт; Турция поставляла преимущественно продукцию легкой и пищевой промышленности и покупала хлопок у Туркменистана и Узбекистана и прокат черных металлов и медь у Казахстана.
К началу 2000-х гг. расширилась сеть турецких образовательных учреждений в Центральной Азии. В Казахстане, Киргизии и Туркменистане действовало около двадцати школ и два университета (Казахско-Турецкий и Кыргызско-Турецкий), открытых министерством образования Турции, и более пятидесяти школ и три университета, созданных общиной Ф. Гю-лена [10. С. 50; 21]. В конце 1990-х гг. в Турции обучались около 2 800 казахских, киргизских и туркменских студентов. Узбекистан, однако, свернул сотрудничество с Турцией в образовательной сфере. В 1997 г. узбекское правительство отозвало из Турции 2 000 студентов, заявив, что обучение в этой стране способствует распространению среди них радикальных исламских взглядов. В 2000 г. были закрыты все турецкие школы и лицеи в Узбекистане и расторгнуто соглашение о студенческом обмене с Турцией [22].
Таким образом, к концу 1990-х гг. притязания Анкары на политическое лидерство в Центральной Азии, обнаружившей свою несостоятельность еще к середине десятилетия, были фактически исчерпаны. Предпринятая в начале 1990-х гг. попытка Турции объединить под эгидой Анкары тюркоязычные государства, проигнорировав объективно существующий на постсоветском пространстве международно-политический регион с его целостностью и внутренней логикой межгосударственных отношений, являлась исторически преждевременной и обреченной на неудачу. Однако и в конце 1990-х гг., в условиях «полураспада региона СНГ, политические, военные и экономические ресурсы Анкары были недостаточны для того, чтобы претендовать на устойчивое и комплексное политическое влияние в Центральной Азии, тем более что для Турции, не имеющей границ с регионом, европейское, ближневосточное и кавказское направления внешней политики представляли большую важность. Показательно, что Анкара практически не участвовала в комплексах взаимодействий вокруг ключевых проблем региональной безопасности - межтаджикского и афганского конфликта.
В то же время активная политика Анкары в Центральной Азии в начале 1990-х гг. и ее содействие вовлечению стран региона в международные организации ускорили диверсификацию внешнеполитических и внешнеэкономических связей центрально-азиатских государств и их становление в качестве субъектов ме-
ждународных отношений. Амбиции и усилия Турции, пространению представлений о Центральной Азии как
получив резонанс в американских и европейских экс- об арене международной конкуренции и борьбы за
пертных кругах, способствовали формированию и рас- влияние, индуцирующих интерес к региону в мире.
ЛИТЕРАТУРА
1. Winrow G. Turkey in Post-Soviet Central Asia. L., 1995.
2. Robins Ph. Turkey’s Ostpolitik: Relations with the Central Asian States // Central Asia Meets the Middle East. L., Portland, Or., 1998. P. 129-149.
3. Известия. 1992. 17 февр.
4. PipesD. The Event of Our Era: Former Soviet Muslim Republics Change the Middle East. URL: http: //www.danielpipes.org/article/242
5. Cornell S. Uzbekistan: A Regional Player in Eurasian Geopolitics? URL: http://www.cornellcaspian.com/pub/0010uzbekistan.htm
6. Известия. 1992. 22 июля.
7. Нефтяная отрасль Республики Казахстан // Нефтегазовая вертикаль. Режим доступа: http: //www.ngv.ru/article.aspx?articleID=22870
8. UNCTAD. World Investment Directory. N.Y. Geneva, 2000. Vol. VI, р! I.
9. Ministry of Foreign Affairs, Republic of Turkey. TURKSOY. URL: http: //www.mfa.gov.tr/turksoy-joint-administration-of-turkic-culture-and-art_.en.mfa
10. Aras B. Turkey’s Policy in the Former Soviet South: Assets and Options // Turkish Studies. 2000. № 1. Р. 36-58.
11. Istanbul Declaration. 18.11.1999. URL: http: //www.payvand.com/news/02/sep/1060.html
12. Ozcan G. The Military and the Making of Foreign Policy in Turkey // Turkey in World Politics: An Emerging Multiregional Power. Boulder, Colo. L., 2001. P. 13-30.
13. Bacik G. The Blue Stream Project, Energy Cooperation and Conflicting Interests // Turkish Studies. 2001. № 2. P. 85-93.
14. Turkish Daily News. October 9, 1999. URL: http: //www.hurriyetdailynews.com
15. Winrow G. Turkey and Central Asia // Central Asian Security: The New International Context. L. Wash., 2001. P. 199-218.
16. Zaman A. Turkey Moves to Expand Central Asian Ties // Eurasia Insight. URL: http://www.eurasianet.org/departments/insight/articles/eav102600.shtml
17. Sabah. March 31, 1999. URL: http: //www.hri.org/news/cyprus/tcpr/1999/99-04-06.tcpr.html
18. UNCTAD. World Investment Directory Country Profile. Kazakhstan. URL: http: //www.unctad.org
19. Hurriyet - Cumhuriyet. February 13, 1996. URL: http://www.hri.org/news/turkey/trkpr/1996/96-02-13.trkpr.html
20. IMF. Direction of Trade Statistics Yearbook. Wash., 2002.
21. Balci B. Central Asia: Fethullah Gulen’s Missionary Schools. URL: http://www.fethullahgulen.org/press-room/review/1204-central-asia-fethullah-gulens-missionary-schools.html
22. Информационное агентство Фергана.Ру. Турция: студенты из тюркоязычных стран ратуют за обучение узбекистанцев в турецких вузах. Режим доступа: http://subscribe.ru/archive/news.world.turkestan/200804/18121114.html
Статья представлена научной редакцией «История» 25 мая 2009 г.
