CC BY
101
УДК 908: 334.716 (470.620) «19»
ПОЛИТИКА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА ПО УКРЕПЛЕНИЮ ТРУДОВОЙ ДИСЦИПЛИНЫ И УЛУЧШЕНИЮ КАЧЕСТВА ПРОДУКЦИИ НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Характеризуется состояние трудовой дисциплины в СССР и анализируются правительственные постановления по переходу на 8-часовой рабочий день, беспрерывную рабочую неделю, об ответственности за выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленности предприятиями, принятых накануне Великой Отечественной войны. Дается оценка их практической значимости в борьбе с прогулами и укреплению трудовой дисциплины в условиях советской мобилизационной экономики, делается вывод о принципиальной стратегической правильности и необходимости их принятия.
Ключевые слова: мобилизационная экономика, трудовая дисциплина, прогулы, трудодни, бракованная продукция, качество, эффективность.
© 2013 г. С.А. Чупрынников
Чупрынников Сергей Алексеевич -доктор исторических наук, профессор, кафедра истории, политологии и социальных коммуникаций, Кубанский государственный технологический университет, ул. Московская, 2, г. Краснодар, 350072. E-mail: chuprynnikov@mail.ru.
Chuprynnikov Sergey Alekseevich-Doctor of Historical Science, Professor, Department of History, of Politology and Social Communication, Kuban State
University of Technology, Moskovskaya St., 2, Krasnodar, 350072. E-mail: chuprynnikov@mail.ru.
The article gives characteristics of the condition of labour discipline and analyses the governmental acts passed just before the Great Patriotic war that regulated adoption of eight-hour working day, continuous working week, responsibility of the enterprises for output of low-quality or incomplete products and for non-observance of necessary industry standards. The author evaluates practical usefulness of the acts in the struggle against truancies and in strengthening of work discipline under conditions of soviet mobilization economy, and gives a conclusion of their fundamental strategic rightness and necessity of adoption.
Keywords: mobilization economy, work discipline, truancies, defective products, quality, efficiency.
В конце 1930 - начале 1940-х гг., выполняя сталинскую установку ликвидации отставания от передовых стран Запада, СССР модернизировался в условиях «сжатого времени», беспрерывного производства, трагической, но по своей исторической перспективе, безусловно, правильной коллективизации сельского хозяйства, создания принципиально новой, ориентированной на формирование человека-творца, а не профессионала-потребителя системы образования (в 1930-х гг. был принят ряд постановлений по высшей и средней школе), в условиях, когда набирала силу и обладала реальной властью советская (ныне российская) бюрократия, парализовывшая, либо доводившая до абсурда любое начинание, когда шла непрекращающаяся борьба за власть в Кремле, а на территории Советского Союза работали десятки спецслужб враждебно настроенных государств, и самое главное в условиях, когда отсутствовала ориентация на построение «колбасного социализма», хотя повышению благосостояния при тех технических и промышленно-производственных возможностях уделялось постоянное внимание.
Поэтому вопросы повышения эффективности производства, качества продукции и укрепления трудовой дисциплины были наиболее острыми и актуальными. Постановка и жесткое решение их диктовались и конкретным положением в различных сферах мобилизационной экономики того времени. Приведем конкретные примеры.
Так, на Краснодарском городском партактиве 7 апреля 1940 г. обращалось внимание на необходимость укрепления дисциплины в высших учебных заведениях (посещаемость студентами занятий, требовательность преподавателей и т.п.): «В мединституте на отдельных лекциях присутствует не более половины студентов. За 20 дней февраля 1940 г. пропущено около 7 тысяч академических часов. А студенты пединститута написали в редакцию
газеты, что «мы не имеем возможности заниматься, записывать лекции. Лекторы за дисциплиной не следят, не обращают внимания на дисциплину, студенты на занятиях хором распевают модные песенки из фильмов» [1, л. 28]. И в то же самое время такие студенты писали на преподавателей жалобы за то, что «те требуют тишины во время занятий, хороших ответов на экзаменах и поэтому являются неблагонадежными, чиновниками и т.п.» [1, л. 30].
Можно привести и другой пример, отражающий «деловой настрой» «креативной прослойки» советского общества того времени. На VIII (9 - 10 марта 1940 г.) горпартконференции представитель Коммунбанка т. Сердюков отмечал: «Я бы поставил ещё такой вопрос. Ко мне часто обращаются с таким вопросом: "нужно сделать так". Я говорю — это незаконно. Мы знаем, что это незаконно, ты научи, как это обойти. Никто не пришел и не спросил как это законно сделать, а только, как это обойти. Таких примеров много» [2, л. 180].
В колхозах, несмотря на всю трагичность процессов коллективизации, работы за «палочки», наблюдались явления или откровенного, или скрытого саботажа. На собрании Краснодарского горпартактива от 7 июня 1939 г. отмечалось: «....в колхозах большое количество мнимых колхозников, которые или вовсе не работают в колхозе, или для виду.....вступают в колхоз ради того, чтобы
получить приусадебный участок.... и как только получают, так и прекращают выходить на работу» [3, л. 7 - 8]. И далее: «...в Незама-евском районе сам председатель райисполкома и 60 работников райисполкома, райзо, райфинотдела нарезали себе по 25 соток для занятия бахчой» [3, л. 15]. «В целом ряде случаев председатели колхозов, колхозники распоряжаются приусадебными участками по своему усмотрению: продают их, сдают в аренду, колхозы тоже сдают участки в аренду. Много фактов фиктивного раздела земель: живут вме-
сте, а получают участки как бы на две семьи» [3, л. 5]. В результате к 1939 г. в 12 пригородных колхозах г. Краснодара, в которых насчитывалось 9 тыс. чел., 800 чел. (9 %) не имели ни одного трудодня, 1800 (19 %) - от 1 до 50 трудодней [3, л. 37] (при гарантированном минимуме 80 - 100 трудодней). А в целом по Краснодарскому краю 29 380 колхозников не выработали ни одного трудодня (наверняка они попали под репрессии: сегодня они «борцы с режимом» или «саботажники»?), от 1 до 50 трудодней выработали 141 293 колхозника, от 50 до 100 (гарантированный минимум) - 97 153. То есть почти 270 тыс. колхозников по существу выработали только гарантированный минимум [3, л. 34].
28 декабря 1938 г. было принято постановление СНК СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС о борьбе с прогульщиками и «летунами», по которому устанавливался ряд мер материального и дисциплинарного воздействия на них. Одно из них - опоздание на 20 мин влекло за собой увольнение. Увольнению подлежали и мелкие воришки («несуны») или те, кто появлялся на работе в нетрезвом виде. Этим и воспользовались впоследствии те, кто не хотел работать: некоторые за год меняли 7 - 9 мест работы, или сознательно прогуливая, или приворовывая. Примеры таких фактов приводились на совещании хозяйственников г. Краснодара (сентябрь - октябрь 1940 г.) по выполнению Указа от 26 июня 1940 г.: «....какие меры находят прогульщики, чтобы уйти с предприятия - воровство в мелких размерах. До Указа украл 200 - 300 граммов колбасы (например, с мясокомбината), его за это судить не будут, а уволить обязаны» [4, л. 51]. Или другой прием: «Ляшенко работать не хотел, говорил, все равно уволюсь. Напился пьяным и пришел на работу, чтобы уволили» [4, л. 54]. Характерно и такое замечание: «Чего нам не хватает, все одеты, неплохой упитанности» [4, л. 48].
В таких условиях были приняты, согласно представлению ВЦСПС, указы Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. о переходе на 8-часовой рабочий день, на 7-дневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений и от 10 июля 1940 г. об ответственности за выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и несоблюдение обязательных стандартов промышленности предприятиями.
Согласно первому Указу от 26 июня 1940 г., рабочим и служащим государственных, кооперативных и общественных предприятий и учреждений устанавливался 8-часовой рабочий день вместо существовавшего 7 - 6-часового, запрещался самовольный уход и переход с одного предприятия или учреждения на другое. Исключение делалось только для больных, инвалидов, пенсионеров и тех, кто поступил в техникум или вуз. За самовольный уход определялось наказание в виде тюремного заключения сроком от двух до четырех месяцев. За первый прогул (им считалось опоздание на работу более чем на 20 минут) полагались исправительно-трудовые работы по месту работы на срок до шести месяцев с удержанием до 25 % заработной платы. Если прогуливал второй раз — тюрьма. Нарсудам было предоставлено право рассматривать дела при наличии одного председательствующего без состава народных заседателей, а сами дела о нарушении трудовой дисциплины направлялись мимо прокуратуры непосредственно в суд.
Был ли Указ от 26 июня 1940 г. «крепостническим», «рабовладельческим», узаконивал «принудительный труд» или действительно своим острием был направлен на укрепление трудовой дисциплины, борьбу с прогулами и, следовательно, повышение эффективности производства?
Введенные Указом нормы ничем не отличались от норм, уже действовавших во всех воюющих в то время странах Европы. Шла почти год Вторая мировая война и политические руководители понимали, что нужно организовывать производство по-военному. Например, в Великобритании, аналогичный закон был принят 25 мая 1940 г.
В Советском Союзе ВЦСПС в своем обращении к трудящимся 25 июня 1940 г. отмечал: «Во всем капиталистическом мире - в Европе и Азии, Америке, Африке и Австралии - промышленность, транспорт, сельское хозяйство целиком подчинены интересам войны. До отказа завинчен пресс капиталистической эксплуатации, рабочий работает по 10 - 12 и больше часов в сутки, отменены все воскресные и праздничные дни. Путем такой всеобщей военизации хозяйства империалистические государства колоссально повысили производство всех видов вооружения. Таким образом, возросла военная опасность для нашей
страны; международная обстановка стала чревата неожиданностями. Мы должны стать во много раз сильнее, чтобы быть всесторонне готовыми к любым испытаниям. Для дальнейшего укрепления оборонной мощи своей Родины рабочий класс СССР должен пойти на необходимые жертвы. Нынешний 7 - 6-часовой рабочий день на наших предприятиях и в учреждениях в настоящее время недостаточен для выполнения задач, стоящих перед Советской страной. Если в капиталистических странах рабочий вынужден работать по 10 - 12 часов в сутки на буржуазию, то наш советский рабочий может и должен работать больше, чем сейчас, по крайней мере, 8 часов» (курсив наш. -С.Ч.) [5].
Как сработали эти указы, насколько была эффективна их реализация, как восприняли реально, на практике их советские граждане?
Руководители предприятий (например, директор завода им. Седина) отмечали, что появление Указа, безусловно, дало «большую поддержку для нашего производства», так как право увольнения теперь было только за директором.
Но в то же время реальной эффективности, значительного снижения количества прогулов, уменьшения выпуска бракованной продукции не произошло. Это было отмечено спустя месяц после выхода Указа и в постановлении Пленума ЦК ВКП(б). В нем констатировалось, что Указ «проводится в жизнь неудовлетворительно. Прогулы и самовольные уходы на предприятиях и в учреждениях хотя несколько и сократились, но все еще весьма значительны. Летуны и прогульщики во многих случаях остаются безнаказанными. Также остаются безнаказанными директора предприятий и начальники учреждений, попустительствующие прогульщикам, спасающие их под разными предлогами от отдачи под суд. На большинстве предприятий прирост продукции и улучшение качества её крайне незначительны. На отдельных же предприятиях из-за неумелого разрешения организационно-хозяйственных вопросов, в связи с переходом на восьмичасовой рабочий день, а также вследствие плохой борьбы с летунами и прогульщиками, вовсе не произошло никакого увеличения выпуска продукции и улучшения ее качества».
Однако и после решений Пленума, к концу 1940 - началу 1941 г. кардинально ничего не
изменилось. Так, на Краснодарском заводе «Октябрь» за невыполнение Указа (прогулы, опоздания) осенью 1940 г. было отдано под суд 22 чел. и 20 осуждены; в январе 1941 г. привлекли к ответственности 6 чел. - один оправдан; в феврале уже - 14, оправдано - 2; в марте - снова 6 чел.; опозданий в январе было 8; в феврале - 17; в марте -16 [6, л. 14 - 15]. В целом по г. Краснодару, как отмечалось на пленуме ГК ВКП(б), в октябре 1940 г. «с 26 июня по 10 октября 1940 г. поступило в нарсуды 3653 дела по нарушению трудовой дисциплины, осуждено было 3341 человек, оправдан 291 чел., не разобрано 21 дело. Апогей рассмотрения дел - август - сентябрь 1940 г.: по 1596 и 1205 дел соответственно» [7, л. 18 - 25]. А дальше - везде рост прогулов и уменьшение рассмотренных дел. То есть к выполнению отнеслись как очередной кампании. Руководители стали перестраховываться и извращать Указ, подводя под суд невиновных (на том же пленуме приводился пример: у рабочего заболела жена, её увезли в больницу, ребенка оставить не с кем и рабочий пришел с ним на завод. Его посчитали прогульщиком и осудили) [7, л. 33].
Не лучше обстояло дело и с выполнением Указа от 10 июля 1940 г. об ответственности за выпуск некачественной продукции, борьбе с браком. На пленуме Краснодарского ГК ВКП(б) 28 - 29 января 1941 г. помощник прокурора края т. Юшко в своем выступлении отмечал: «Очень много брака. Не взыскивают с бракоделов, есть предприятия, где брака на 50 - 100 тыс. рублей, а взыскано по 100 - 200 рублей. На стеклозаводе работают вроде трезвые люди, а бьют очень много банок 0,5 литра: сделано 71 тыс., а 39 тысяч -побили. Баллонов 15 -ти литровых выпустили 149 тысяч, а 41 тысячу побили. А взыскали за брак - 1 тысячу руб. Нарушают технологию: нет соды, дают другое сырье. Покрывают прогульщиков, несмотря на то, что нами много осуждено за покрывательст-во их» [8, л. 26]. Аналогичная ситуация наблюдалась и на заводе им. Седина: «. на Седина плохое качество литья. Почему? Поступающие материалы: графит, кокс, песок -недоброкачественные, а завод за год не дал ни одной рекламации. Да и само хранение поступающих материалов - нет навесов, нет отгрузки по сортам (металл: чугун, сталь и т.п. - все в одной куче» [8, л. 32 - 33].
А в борьбе с браком дело доходило до абсурда: на заводе «Октябрь» во исполнение Указа от 10 июля 1940 г. организовали даже целый цех по исправлению брака, пересмотрев ряд технологических процессов. На городском совещании хозяйственников г. Краснодара по выполнению указов от 26 июня и 10 июля 1940 г. это отмечалось как достижение, эффективная мера [4, л. 14]. Правда, справедливости ради, следует отметить, что на том же совещании в одном из выступлений предлагалось немедленно этот цех закрыть и действенно бороться за выпуск качественной продукции.
Выполнение указов усугублялось и положением с организацией производства и кадровым составом предприятий и учреждений. Что касается самого производства и взаимоотношений предприятий, то характерным можно считать заявление одного из выступавших на пленуме Краснодарского ГК ВКП(б) от 9 апреля 1941 г.: «Мы живем как на хуторе. Каждый сам по себе. ... На заводах работают методом "штурма" по 12 - 16 часов, а потом - отгулы, второстепенная работа, а потом опять "штурм". Одни комиссии, штабы, проверочные бригады» [6, л. 15, 25]. На Краснодарском компрессорном заводе в январе 1941 г. из 40 человек ИТР только трое работали непосредственно в цеху. Остальные - или в конторах, или на других работах [8, л. 13].
Оставляли желать лучшего и кадры. На том же компрессорном заводе все мастера цехов были практики, без образования. Поэтому не могли объяснить рабочим технологию работы на новом оборудовании. А отсюда и низкая производительность труда и брак. На заводе им. Седина из 130 человек руководящих работников цехов только 29 имели высшее и среднее образование, а из 41 чел. мастеров - только двое со средним образованием, а остальные практики или с низшим образованием. Чуть лучше обстояло дело с кадрами заводоуправления: из 111 человек руководящего состава - 77 с высшим и средним образованием [8, л. 34].
Сегодня по прошествии 70 с лишним лет принятие этих указов, особенно первого, представляется понятным (по крайней мере для вменяемой части российского социума, не замороченного «международно признанными правами»). Для решения задачи преодоления отставания от экономик Запада такой подход
был не только оправданным, но в тех условиях, пожалуй, и единственно верным (в самом деле, не решать же эту задачу путем создания «комфортных условий труда»). Под мобилизационную экономику было заточено всё, даже система образования. Так, на Краснодарском городском партактиве 7 апреля 1940 г., на котором обсуждались вопросы работы и задачи школ города, отмечалось, что «вопрос о школе - вопрос о нашем движении вперед» и поэтому необходимо: «... вовлекать учащихся в кружки, прививающие трудовые навыки, воспитывающие волевые качества, мужество и храбрость (курсив наш. - С.Ч.) наших детей, обратив особое внимание на воспитание детей в духе советского патриотизма» [1, л. 2 об].
Необходимость и своевременность указов подтверждается и теми техническими и социальными проектами, которые предстояло реализовать. Так, решением XVIII съезда ВКП(б) по докладу В.М. Молотова была признана необходимость строительства новой ТЭЦ в г. Краснодаре, а Совнарком принял решение о ее постройке в 1940 - 1942 гг., причем в строительстве ТЭЦ должны были принять участие все предприятия города [2, л. 166], а это безусловно требовало и согласованности, и ответственности, и дисциплины (вспомним характеристику взаимоотношений предприятий, данную выше: «.живем как на хуторе, каждый сам по себе»). Первая турбина мощностью 12,5 тыс. кВт должна была быть пущена в 1941 г., но помешала война.
Но вот что касается советских граждан того времени, накануне великой войны, то, судя по приведенным архивным документам, это было понятно далеко не всем. По-настоящему указы от 26 июня и 10 июля 1940 г., особенно первый, заработали только после 22 июня 1941 г.
И в заключение еще одно замечание. Указ от 26 июня 1940 г. был не первым такого рода «бесчеловечным» документом. Аналогичным, если даже не более жестким, было постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 15 ноября 1932 г. «Об увольнении за прогулы без уважительных причин» (опубликовано в газете «Правда» 16 ноября 1932 г.), по которому за один день неуважительного прогула работник увольнялся с завода или учреждения и одновременно лишался преимуществ, которыми он пользовался, работая на данном предпри-
ятии, а именно - он должен был сдать продуктовую и промтоварную карточки (в СССР того времени существовала карточная система обеспечения), а также освободить квартиру (ведомственную), а хозорганам категорически запрещалось принимать на работу лиц, уволенных за прогулы в течение шести месяцев со дня их увольнения. За невыполнение этого постановления виновных руководителей должны были передавать прокурору для привлечения к уголовной ответственности. В начале 1930-х гг. это было по сути дела приговором. Его принятие, на наш взгляд, также было обоснованным [9], исходя из условий и требований мобилизационной экономики, особенно на начальном этапе ее формирования. И его выполнение также носило кампанейский характер.
Поступила в редакцию
Литература
1. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИ КК). Ф. 1072. Оп. 1. Д. 1426.
2. Там же. Д. 1361.
3. Там же. Д. 1171.
4. Там же. Д. 1439.
5. Курортная газета. Орган Народного Комиссариата Здравоохранения СССР. 1940. 26 июня.
6. ЦДНИ КК. Ф. 1072. Оп. 1. Д. 1591.
7. Там же. Д. 1378.
8. Там же. Д. 1588.
9. Чупрынников СА. Партийно-правительственные постановления по вопросам укрепления трудовой дисциплины в СССР в 1930-е гг. // Историческая и социально-образовательная мысль. 2011. N° 5. С. 55 - 58.
18 января 2013 г.
