CC BY
249
И.И.Кротт
Омск, Россия
I.I.Krott
Omsk, Russia
ПОЛИТИКА СОВЕТСКИХ ЗЕМЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ В ОТНОШЕНИИ СЕЛЬСКИХ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ ХОЗЯЙСТВ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1919 — НАЧАЛЕ 1920-х ГОДОВ
Аннотация. В данной статье на основе архивных и опубликованных источников рассматривается аграрная политика советских земельных органов во второй половине 1919 — начале 1920-х гг. Анализу подвергается проблема взаимодействия власти и сельскохозяйственного предпринимательства Западной Сибири, принципы выстраивания взаимоотношений между ними. Ключевые слова: сельское хозяйство; сибирская деревня; аграрная политика; сельские предприниматели; частновладельческие земли.
POLICY OF AGRICULTURE AUTHORITIES IN SOVIET UNION TOWARDS RURAL ENTREPRENEURS OF THE WESTERN SIBERIA IN THE SECOND HALF OF 1919 — BEGINNING OF 1920
Abstract. The article, based on the archival and published sources, considers the agrarian policy of the Soviet agricultural bodies in second half of 1919 — beginning of 1920. The author analyses interaction between authorities and Western Siberia’s agricultural businesses, alongside principles of their relationship building.
Key words: agriculture; Siberian village; agricultural policy; rural entrepreneurs; private lands.
Сведения об авторе: Кротт Иван Иванович, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории.
Место работы: Омский государственный педагогический университет.
About the author: Ivan Ivanovich Krott, Candidate of History, Associate Professor of the Department of History of Russia.
Place of employment: Omsk State Pedagogical University.
Контактная информация: 644043, г. Омск, набережная Тухачевского, д. 14; тел. (3812) 233781. E-mail: [email protected]
Во второй половине 1919 г. в связи с установлением советской власти в Западной Сибири руководство регионом было возложено на Сибирский революционный комитет. Чрезвычайный орган советской власти, созданный в соответствии с декретом ВЦИК от 27 августа 1919 г., свою деятельность начал 18 сентября в Челябинске [23. С. 28—29]. В дальнейшем Сибревком перемещался на восток страны вместе с частями Красной армии. С ноября 1919 г. он находился в Омске, а с июня 1921 г. административным центром Сибири и местом постоянного пребывания Сибревкома становится г. Новониколаевск. На Сибревком возлагалась задача поддержания революционного порядка и восстановления хозяйственной деятельности в регионе [6. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 2а. Л. 2—2 об.].
Аграрная политика советской власти в этот период была несколько скорректирована. В обращении ВЦИК и Совнаркома к рабочим и сельскому населению Сибири, опубликованном 16 августа 1919 г., объявлялось о дополнительном наделении всех категорий сибирского крестьянства и казачества национализированной землей, находившейся ранее во владении казны, Кабинета, войскового запаса, казачьего офицерства и чиновничества. При этом ограничивать землепользование хозяйств, основанных только на личном труде, категорически запрещалось [17. С. 67].
Согласно Положению ВЦИК «О земле, о социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалистическому земледелию», принятому 14 февраля 1919 г., вся земля, в чьем бы пользовании она ни находилась, считалась единым государственным фондом. Все нетрудовые хозяйства подлежали национализации, так как закон провозглашал приоритет коллективных форм землепользования над единоличными. При этом выделялись земельные угодья, которые не подлежали переделу между крестьянским населением [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 12. Л. 26].
Новая власть предполагала создать советские хозяйства, которые, с одной стороны, являлись бы «крупными социалистическими экономиями» по производству и переработке
сельскохозяйственной продукции, а с другой стороны, выполняли бы роль «культурно-агрономических центров» [16. С. 19]. Под советские хозяйства отводились, во-первых, имения с рациональными хозяйствами и ценными многолетними культурами, во-вторых, имения с развитыми специальными отраслями животноводства и сложным техническим оборудованием [10. С. 4].
Наряду с совхозами аграрное законодательство предусматривало создание сельскохозяйственных коммун «с целью ведения хозяйства на коммунистических началах в области производства и распределения». Коммуны могли наделяться инвентарем бывших частновладельческих имений, если он не мог быть использован в ближайших советских хозяйствах [10. С. 7].
Следует отметить, что ВЦИК потребовал от Наркомзема и его местных органов оказывать всяческое содействие совхозам, сельскохозяйственным коммунам, трудовым артелям и другим производственным объединениям, перешедшим к общественной обработке земли [8. С. 30, 371—374]. Но эти задачи в разных районах страны осуществлялись с учетом социально-экономической и политической обстановки на местах.
В Сибири, где частное землевладение не получило широкого распространения, в конце
1919 — начале 1920 гг. обобществленным формам ведения сельского хозяйства по сравнению с единоличными отводилось подчиненное место [13. С. 4—6]. Более того, среди руководителей земельных органов региона развернулась дискуссия о соотношении индивидуальных и коллективных форм развития сельского хозяйства. В итоге в марте 1920 г. пришли к выводу, что создание совхозов и других социалистических форм земледелия в Сибири допустимо только в качестве показательных мер для крестьян [28. С. 83].
В соответствии с воззванием Сибревкома от 2 декабря 1919 г. и постановлением от 10 марта 1920 г. казенные, кабинетские, казачьи, офицерские, частновладельческие и монастырские земли переходили в распоряжение государства и могли передаваться в пользование нуждающимся крестьянам. Любые наделы в пределах трудовых норм считались неприкосновенными. Наделение малоземельных и безземельных по трудовой норме осуществлялось за счет наиболее крупных хозяйств и свободных казенных земель, не представлявших государственной ценности. Причем земли, арендованные крестьянами в прошлом для расширения своих хозяйств, временно сохранялись в их пользовании до проведения землеустройства. Конфискации подвергались «нетрудовая» аренда и хозяйства, основанные преимущественно на наемном труде. Изъятые земли старались передавать в пользование нарождающимся государственным и коллективным хозяйствам. Кроме того, запрещалась купля-продажа земли [13. С. 3—6; 27. С. 17].
По мнению современных исследователей, земельная политика Сибревкома встретила определенное противодействие со стороны местных советских органов. «В результате в одних местах директивы Сибревкома реализовывались и проводился курс на максимальное расширение посевных площадей, в других — на жесткое ограничение крупных хозяйств, в том числе и крестьянских» [1. С. 71].
Сибревком по отношению к сельским предпринимательским хозяйствам региона продолжил политику, направленную на их национализацию. Но, как указывает П.П.Вибе, вопрос о размерах таких хозяйств не был четко определен земельными органами. Поэтому к ним относили не только предпринимательские хозяйства, имевшие несколько тысяч десятин земли, большое количество скота и инвентаря, широко применявшие наемный труд, но и относительно средние по сибирским масштабам фермерские хозяйства, имевшие несколько сотен десятин земли, где владельцы зачастую лично принимали участие в производственном процессе [5. С. 168].
Несмотря на это Сибревком имел четкие ориентиры своей деятельности в этом направлении на ближайшую перспективу. В соответствии с действующим аграрным законодательством предполагалось образовать «из бесполезных и часто вредных для деревни хозяйств
деревенской буржуазии и кулачества школы трудового хозяйства» [21. С. 79]. По мнению Сибревкома, в бывших предпринимательских хозяйствах должны быть созданы доступные для трудового населения питомники племенного скота, склады общественных машин, рассадники улучшенных семян, школы обработки земли, кузницы и мастерские. Данные программные установки и предопределили судьбу сельскохозяйственного предпринимательства в Сибири.
В конце 1919 — начале 1920 гг. земельные органы Западной Сибири приступили к учету и обследованию частновладельческих имений, а также культурных и показательных хозяйств, принадлежавших казне и различным общественным учреждениям [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 157. Л. 50]. Перед специалистами, отправляемыми на места для выполнения данного задания, были поставлены следующие задачи: создать рабочие комитеты и администрацию по управлению хозяйствами, произвести подробный учет живого и мертвого инвентаря, технических заведений, собрать сведения по эксплуатации хозяйств в предыдущий период, а также составить подробный список имеювшихся в хозяйствах наемных рабочих и служащих [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 293. Л. 107—107 об.].
Значительная часть предпринимательских хозяйств, имевших нетрудовой характер или важное в культурном отношении значение, была национализирована и использована для создания совхозов. К весне 1920 г. в Омской губернии было обследовано и взято на учет 257 крупных частновладельческих участков общей площадью 350 тыс. дес. Но из них были национализированы только 139 хозяйств, так как остальные являлись трудовыми или по-лутрудовыми и не подвергались действию аграрного законодательства [28. С. 83]. На базе 75 национализированных предпринимательских хозяйств, в основном Омского и Петропавловского уездов, было создано 50 совхозов, что составляло 41% от числа советских хозяйств всей Сибири [14. С. 85]. Из крупных сельских предпринимательских хозяйств, на основе которых были образованы совхозы, можно выделить хозяйства И.М.Карзина, ТТПод-ковырова, Ф.Ф.Штумпфа, И.Ф.Лобачева, А.И.Даниленко, Г.И. и Я.И.Шварцев, Я.И.Рома-ненко, Е.М.Красюкова, А.П.Бодылевского, В.Р.Штейнгеля, И.С.Зайцева, И.С.Леженкина, П.Н. и Д.Н.Николенко, Т.Д.Левашова, И.С.Цыбульского, Г.П. и Д.П.Шевченко и др. [7.
Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 13. Л. 2—3, 54 об.— 55; Д. 642. Л. 1—1 об.; Д. 659. Л. 17—20 об., 23—26, 31, 35, 41, 45—46, 54—57 об., 59—60 об., 62, 66, 71—73, 76—78 об.; Д. 685. Л. 7; Ф. Р-272. Оп. 1. Д. 215. Л. 122 об.— 124].
В Томской губернии на ноябрь 1920 г. числилось 13 совхозов, под которые были отведены свободные и частновладельческие земли, а также земельные угодья, принадлежавшие казне и общественным учреждениям [6. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 184. Л. 151; Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 89. Л. 2—3 об.]. Из них только 4 совхоза были организованы на основе предпринимательских хозяйств Г.И.Фуксмана, Горохова, Чернышева, Диденко [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 101. Л. 2, 16—16 об.]. Отметим, что общей характерной чертой национализированных частновладельческих хозяйств Томской губернии было то, что они носили «любительский характер», так как «представляли из себя по преимуществу дачные места, при которых и было небольшого размера сельское хозяйство» [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 233. Л. 14]. Из всех частных хозяйств, учтенных в данной местности, по своей организации и значению выделялось имение Г.И.Фуксмана, где содержался племенной скот различных пород и был рассадник домашней птицы [6. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 184. Л. 165 об.].
В кратком отчете о деятельности Сибирского земельного отдела в 1920 г. указывалось, что «вначале организация совхозов сводилась лишь к простому переименованию бывших частновладельческих имений в совхозы без внесения каких-либо существенных изменений в постановку хозяйства» и даже без смены существовавшего административного аппарата [6. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 184. Л. 71].
Однако с началом полевых работ, когда выяснилось, что из-за недостатка рабочих рук, семенного зерна, необходимого сельскохозяйственного оборудования и инвентаря организовать
хозяйственную деятельность всех совхозов не удастся, часть из них ликвидировали, передав землю, постройки, скот и инвентарь для создания колхозов или возвратив прежним владельцам. В результате, по данным В. И. Шишкина, например, количество совхозов в Омской губернии сократилось до 41 к августу и до 36 к ноябрю 1920 г. [28. С. 84].
Обследование бывших предпринимательских хозяйств выявило безрадостную картину. Пройдя через потрясения революции и Гражданской войны, многие имения утратили часть своего имущества, а некоторые представляли собой жалкие остатки былого экономического процветания. В хозяйстве Е.М.Красюкова в 1912 г. имелось 750 дес. посева, 240 голов крупного рогатого скота, 300 лошадей и 26 верблюдов; при национализации имущества в хозяйстве было 160 дес. посева, 37 голов скота, 10 лошадей, 10 верблюдов [12. С. 82—86; 7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 735. Л. 15 об., 18—18 об.]. На момент национализации в другом, ранее хорошо известном в Западной Сибири хозяйстве братьев Г.И. и Я.И.Шварц имелось 1 200 дес. пашни, 8 лошадей, 8 волов, 16 голов рогатого скота. Была конфискована и гордость Шварцев — трактор «Румель» [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 811. Л. 2—3, Д. 719. Л. 47, 153].
Более всего пострадали хозяйства, расположенные в непосредственной близости к Транссибирской железнодорожной магистрали, так как отступавшие колчаковские войска «угоняли за собой скот, расхищали имущество, особенно упряжной инвентарь и корма», а наступавшая Красная армия «вынуждена была из этих же хозяйств черпать свое продовольствие и фураж». Уполномоченные Омского губземотдела по итогам обследования в начале 1920 г. докладывали, что «все частновладельческие хозяйства сильно пострадали при отступлении белых: произведен их полный разгром, некоторые имения превращены в пепел. Почти изо всех хозяйств уведены лошади, угнан скот, почти полностью уничтожено тонкорунное овцеводство» [2. С. 29]. В предпринимательском хозяйстве Я.И.Ремпенинга было угнано около 40 чистокровных племенных лошадей, а взамен оставлено 20 «никуда не годных лошадей». Военные зарезали до 80 племенных овец, всех поросят и всю птицу. Был расхищен фураж, инвентарь, продукты питания. Причем в отчете уполномоченного С.Д.Лебедева особо отмечалось, что соседние селения в расхищении имения участия не принимали [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 746. Л. 26—26а].
В ноябре 1919 г. серьезный ущерб понесло хозяйство Ф.Ф.Штумпфа. При отступлении белых, с которыми ушел и владелец, имение было сильно разграблено местным населением. Сразу после восстановления советской власти агентами губернской продовольственной комиссии в хозяйстве был произведен массовый убой оставшегося скота. Расхищение имущества Ф.Ф.Штумпфа, в том числе и личных вещей, продолжалось и в начале 1920 г., хотя в то время жалкие остатки бывшего образцового сельскохозяйственного предприятия имели уже статус советского хозяйства [5. С. 169].
Хозяйству В.Р.Штейнгеля был нанесен незначительный ущерб, военные реквизировали только 29 рабочих лошадей и вывезли библиотеку, состоявшую из 500 книг по животноводству, ветеринарии и агрономии. Но общее положение в хозяйстве было очень сложным. Архивные материалы свидетельствуют о том, что в ноябре 1919 г. на его территории было много больных тифом белогвардейцев и австрийских военнопленных, наблюдался захват со стороны местного населения лесных дач [20. С. 157—158].
Революционная неразбериха и военные действия сказались и на состоянии предпринимательских хозяйств Томской губернии. В отчете Томского губернского управления совхозами говорится, что принятые им национализированные хозяйства «находились в состоянии полного разорения: все ценное имущество было распродано или увезено бывшими владельцами и отступающей белой армией, корма, продовольствие и инвентарь расхищены, постройки приведены в негодность... большинство хозяйств не имели ни лошадей, ни сбруи, ни машин, ни фуража, ни рабочих рук» [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 83. Л. 66].
В материалах по обследованию и учету бывших частновладельческих хозяйств имеются свидетельства того, что некоторые сельские предприниматели в силу тех или иных
обстоятельств уезжали вместе с отступавшими войсками далее на восток страны, а некоторые погибли в эти смутные годы Гражданской войны. Известно, что оставили свои предпринимательские хозяйства братья Г.П. и Д.П.Шевченко, Г.Г.Попов, Н.П.Ковалев, М.Т.Чернов, Д.С.Горбунов, П.Грушин, а Л.И.Коптелов и Власов были убиты местным населением, братья С.В. и Г.В.Бартель — расстреляны [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 724. Л. 1, Д. 733. Л. 26, Д. 749. Л. 14, Д. 765. Л. 13, 16—16 об., 21. Д. 774. Л. 44—45, Д. 796. Л. 4 об., Д. 1761. Л. 10 об.; 25. С. 120]. М.А.Дедерер в ноябре 1919 г. умер от эпидемии [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 293. Л. 137—138.]. Кроме того, В.А.Польгов, Н.Н.Оанч, братья Ф.К. и
В.К.Розвезевы, братья И.А. и А.А.Романтеевы и др. были арестованы в конце 1919 — начале 1920 гг. за контрреволюционную деятельность [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 793. Л. 22— 22 об., Д. 795. Л. 2—2 об., Д. 800. Л. 1—2, Д. 802. Л. 1—2].
Национализации и преобразованию в совхозы были подвергнуты и средние по масштабам фермерские хозяйства Западной Сибири, которые в основном принадлежали немцам. Как правило, такие хозяйства были образованы путем покупки в частную собственность небольших по площади земельных участков и «по своей конструкции носили капиталистический характер» [6. Р-13. Оп. 1. Д. 157. Л. 51]. Так, уполномоченный Омского губернского управления советских хозяйств Калачев в декабре 1919 г. взял на учет хозяйства Р.Г.Шпехта (600 дес.), Г.Ф.Янцена (562 дес.), И.Ф.Матиса (337 дес.) и С.Дика (457 дес.). В своей хозяйственной деятельности владельцы пока еще были свободны, но обязаны «все продукты хозяйства сдавать в губпродком, получая квитанции» [4. С. 260—261].
Отметим, что при национализации хозяйств происходила конфискация имущества. Данная мера осуществлялась в соответствии с Временной инструкцией переходных мер по проведению в жизнь закона о социализации земли, где был очень четко прописан ее механизм. Определенную ценность представлял сельскохозяйственный инвентарь, которым многие предпринимательские хозяйства были хорошо оснащены, породистый скот и лошади, а также предприятия и оборудование для переработки сельскохозяйственной продукции, поэтому им в инструкции и уделялось основное внимание. Так, все промышленные предприятия, связанные с сельским хозяйством, переходили в ведение волостных, уездных, областных и федеральных Советов. Весь живой и мертвый инвентарь отчужденных имений поступал в ведение земельных отделов волостных Советов, а семенной материал распределялся между нуждавшимся земледельческим населением [7. Ф. Р-1111. Оп. 1. Д. 7. Л. 17—17 об.]. При этом никаких денежных компенсаций, расчетов с их прежними владельцами, то есть сельскими предпринимателями, не предусматривалось и не производилось [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 293. Л. 156].
Кроме того, документы свидетельствуют о том, что местное сельское население в массовом порядке укрывало у себя разнообразное имущество (племенной скот, сельскохозяйственное оборудование и инвентарь и др.), которое было незаконным образом присвоено в бывших предпринимательских хозяйствах. Сибирская деревня не спешила его возвращать даже под угрозой наказания по законам революционного времени, и все многочисленные призывы советских органов в этом отношении имели отрицательный результат [6. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 60а. Л. 98, 119, Д. 61. Л. 2—2 об., Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 157. Л. 174, 216.].
В связи с аграрными преобразованиями в сельском хозяйстве Сибири на базе бывших предпринимательских хозяйств возникали не только совхозы, но и другие формы коллективного сельскохозяйственного производства. Для координации деятельности в этом направлении существовали различные специальные органы, но в мае 1920 г. начал функционировать подотдел обобществления Сибземотдела, который и возглавил всю работу по социалистическому преобразованию в крае [28. С. 93]. В его задачу входила регистрация коллективных хозяйств, снабжение их семенами, машинами и другим необходимым инвентарем.
В течение 1920 г. подотделом совхозов и обобществления Омского губземотдела было зарегистрировано 184 сельскохозяйственных объединения, из них 77 коммун, 97 артелей и 10 товариществ. Наибольшее число коллективных хозяйств возникло в зерновых уездах Западной Сибири. Так, на Омский и Славгородский уезды приходилось 81,1% всех коммун, 86,6% артелей и 100% товариществ [16. С. 22—23]. Объясняется это тем, что как раз в обозначенных уездах и были сосредоточены до революции крупные предпринимательские хозяйства.
В Омском уезде в начале 1920 г. артели и коммуны получили в свое распоряжение 36 частновладельческих хозяйств со всем имуществом [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 157. Л. 51, Д. 416. Л. 63]. По подсчетам А.К.Касьяна, в 1920 г. 63,5% всех коммун и 14,2% артелей в Омской губернии были организованы на землях бывших частновладельческих, арендаторских и монастырских хозяйств [15. С. 16]. Так, коммуна «Украинская» была образована на участке, ранее принадлежавшем предпринимателю И.Я.Мамонтову, коммуна «Жизнь» — на землях М.А.Красильникова, коммуна «Сибирский коммунар» получила земли Г.Е.Грязнова [16. С. 137]. Аналогичные объединения возникли и в бывших предпринимательских хозяйствах Д.В.Фурмана, П.А.Липатникова, Н.Я.Смирнова, Г.В.Деркача, Л.Ф.Федорова, П.Букреева, И.Калинина, Высоцкого, Поспеева и др. [26. Ф. 1. Оп. 1. Д. 92. Л. 1—1 об.].
В 1920 г. трудовая артель была создана в бывшем предпринимательском хозяйстве И.П.Зименса. Ее организаторами являлись проживавшие в нем немцы-переселенцы, которые прибыли в Сибирь в период Первой мировой войны. Артельщики были обязаны сдавать «все излишки продуктов и кормов губпродукту по твердым ценам». Из имевшихся 160 дес. пашни они должны были произвести посев на 120 дес., а остальную землю вспахать не менее трех раз за лето. По окончании сельскохозяйственных работ весь инвентарь и скот следовало вернуть подотделу губернского управления совхозами, причем при возвращении «советских» лошадей необходимо было предоставить бесплатно корм на весь зимний период [5. С. 177].
Огромную ценность для образованных совхозов и колхозов представляли знания, предприимчивость, умение организовать дело, опыт прежних владельцев. С учетом этого, а также из-за нехватки кадров приоритет при назначении на должность временных управляющих принадлежал бывшим владельцам [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 157. Л. 53 об.; 24. С. 123]. Так, известные в регионе предприниматели Г.П.Телегин, Р.Г.Шпехт, К.И.Каллен, Л.Я.Шварц, Н. Я.Шварц, братья Ф.К. и В.К.Розвезевы, И.М.Карзин, Т.Т.Подковыров, Н.М.Хаймович, Ф.М.Саяпин, П.И.Косицын и другие в первые месяцы после национализации хозяйств временно исполняли обязанности управляющих [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 728. Л. 65—66, Д. 782. Л. 40, Д. 798. Л. 7, Д. 800. Л. 2, Д. 805. Л. 1—2, Д. 806. Л. 21 об., Д. 813. Л. 1—1 об., Ф. Р-223. Оп. 1. Д. 127. Л. 8; 6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 78. Л. 2—2 об., Д. 157. Л. 73].
Сельские предприниматели, несмотря на национализацию хозяйств и конфискацию инвентаря, пытались продолжить свои позитивные начинания, предлагали для советских земельных органов возможные варианты улучшения сельскохозяйственного производства в регионе. Например, в январе 1920 г. было описано хозяйство известного в Сибири предпринимателя Р.Г.Шпехта, находившееся в Бородинской волости недалеко от г. Омска. Чуть позже Р.Г.Шпехт и П.Д.Зейферт обратились с докладом в отделение животноводства Омского губернского земельного отдела, в котором изложили свой проект создания крупных скотоводческих центров в Бородинской волости. Проанализировав ситуацию после окончания в крае Гражданской войны, авторы проекта подвергли серьезной критике деятельность советских хозяйств, созданных в бывших частных имениях: «Думают лишь о сегодняшнем дне — завтра не существует. Мы не видели не только каких-либо приготовлений к недалекой уже весне и лету, но даже не слышали и каких-либо планов о дальнейшей работе. Жизнь здесь идет по инерции по старым рельсам» [5. С. 173]. В своем докладе Р.Г.Шпехт и П.Д.Зейферт обратили внимание на то, что в Бородинской волости в силу ее
природных особенностей необходимо создавать не зерновые хозяйства, а рентабельные питомники животноводческого профиля.
По мнению авторов проекта, в Бородинской волости можно было бы «расквартировать» до 650 голов крупного рогатого скота в национализированных имениях Марковских, Зейферта, Штефана, Липатникова и др. Для этого предприниматели предлагали объединить национализированные хозяйства в две группы — западную, которая стала бы базой молочного скотоводства, и восточную, где сосредоточилось бы культурное коневодство [5. С. 173].
Следует отметить, что уездный агроном в своем сопроводительном письме к проекту предлагал обязательно привлечь к его реализации самих авторов, характеризуя их как людей, хорошо знавших местные условия и пользовавшихся доверием у населения. Но проект Р.Г.Шпехта и П.Д.Зейферта так и остался нереализованным. Возможно, что одной из причин невнимания к нему явилась критика авторами молодых и беспомощных советских хозяйств. Главной же причиной, по мнению П.П.Вибе, было желание советской власти, насаждавшей новые социалистические порядки в деревне, отстранить любым путем бывших предпринимателей от принадлежавших им ранее «средств производства» [5. С. 175].
И действительно, со временем партийные организации принимали меры к «очищению совхозов от враждебных элементов и наведению в них большевистского порядка». Так, 10 сентября 1920 г. по этому вопросу на заседании Омского губбюро РКП(б) был заслушан доклад Дьякова. В результате обсуждения проблемы Губбюро предложило Губземотделу: «В срочном порядке заменить лиц, стоящих во главе совхозов, из помещиков и контрреволюционеров работниками, выдвинутыми ячейками» [16. С. 21]. В письме заведующего Омским губуправлением советских хозяйств А.Гудовича Тарскому уездному отделу также указывалось, что «оставлять прежних владельцев управляющими недопустимо» [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 293. Л. 107].
Таким образом, по мере подготовки советскими органами профессиональных управленческих кадров бывшие владельцы увольнялись с занимаемых должностей. Правда, некоторые бывшие предприниматели, в силу своего опыта и профессионализма, все же продолжили работать в новой системе управления. Например, Р.Г.Шпехт, который не смог остаться в своем хозяйстве, был назначен управляющим Кокчетавского конного завода, Е.И.Хаймович работал в отделении животноводства Губземотдела на должности омского уездного специалиста, Т.Т.Подковыров и Т.И.Колмаков являлись специалистами того же отделения, но по овцеводству [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 13. Л. 61 об., Д. 248. Л. 10, 53, Д. 293. Л. 126, Д. 739. Л. 82, Д. 743. Л. 114; 6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 158. Л. 34].
Г.П.Телегину, хозяйство которого было национализировано в конце 1919 г., в начале 1920 г. удалось зарегистрировать свою строящуюся вальцевую мельницу, производительностью до 2 тыс. п. в день в мукомольном отделе Омского губсовнархоза и получить крупные государственные авансы на ее достройку в размере 211 тыс. рублей. После выполнения всех необходимых строительных работ, укомплектования штата служащими мельница стала функционировать, а сам Г.П.Телегин был избран председателем фабрично-заводского комитета советского хозяйства. Позже бывший предприниматель был обвинен в «агитации против советских порядков» и отстранен от управления как совхозом, так и мельницей [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 806. Л. 4, 21 об., 122—122 об., 125—126 об., 158, 163].
По действующему законодательству предпринимательские хозяйства, являясь нетрудовыми, национализировались «без всякого выделения инвентаря, за исключением белья, одежды и необходимой обстановки, если таковой нет у владельца в другом месте» [24. С. 124]. Бывшие владельцы и их семьи были выселены из собственных имений и фактически оставлены без всяких средств к существованию. Об этом красноречиво говорят всевозможные заявления прежних владельцев, их жен и детей (Я.И.Шварца, Т.Т.Подковырова, М.И.Ко-лосовской, братьев Н.И., Ф.И., Я.И. и А.И.Кузнецовых, Н.Н.Оанча, Е.М.Красюкова, вдов
С.Я.Бартель и И.Изаак) с просьбами выделить земельные участки по установленной трудовой норме с инвентарем для существования и ведения простого крестьянского хозяйства [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 707. Л. 1—1 об., Д. 708. Л. 1—2 об., Д. 734. Л. 6, Д. 735. Л. 46, Д. 765. Л. 13, Д. 793. Л. 9—9 об., Д. 1080. Л. 22 об.]. Например, в заявлении Я.И.Шварца на имя управляющего совхозом № 16 Я.И.Портненко указывалось: «При национализации моего хозяйства и паровой мельницы 1 января 1920 г. я остался без всяких средств, потому что мне не было выдано из этого хозяйства никакого пособия для дальнейшего существования или ведения маленького сельского хозяйства. Не имея ни кола, ни двора, живя по чужим дворам в полуразрушенных землянках, мне будущей весной обязательно нужно выстроить свой собственный домик и посеять несколько десятин хлеба. Хотя сыновья мои все мобилизованы, и находятся на казенной службе, и обещают мне помочь, но чем они помогут, когда у них самих нет ничего?» [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 1802. Л. 23]. Далее в заявлении была просьба выделить необходимый сельскохозяйственный инвентарь и семенной хлеб для ведения трудового хозяйства. Отметим, что уполномоченный по обследованию и учету советских хозяйств И. Топорков не возражал против наделения Я.И.Шварца необходимым живым и мертвым инвентарем, в силу того что бывший владелец «принимал горячее участие в физической работе, так как руки его были в мозолях» [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 1802. Л. 24—24 об.]. После длительного рассмотрения в марте 1922 г. заявление Я.И.Шварца было удовлетворено [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 1080. Л. 22 об.].
В изучаемый период наблюдается существенное понижение социального статуса бывших владельцев предпринимательских хозяйств, их близких родственников. Так, в марте
1920 г. Г.И.Фуксман был задержан и помещен в концлагерь «до окончания гражданской войны». Позже он был лишен избирательных прав, работал извозчиком [9. С. 257].
Интересны в этой связи, документально зафиксированные в 1920 г. слова Леонгарда Яковлевича Шварца, сына Я.И.Шварца: «Я крестьянин ниже средний», — писал он в губернское Управление советскими хозяйствами, указывая, что никогда не эксплуатировал наемного труда [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 728. Л. 65—66.]. С одной стороны, налицо была сознательно заниженная самооценка (имел в собственности 4 рабочие лошади, 24 единицы сельскохозяйственных орудий и в общей собственности с братьями Н.Я., Я.Я. и Л.Я.Шварц двигатель «Бенц» с молотилкой Шредера) — Леонгард Яковлевич должен был убедить Управление снять с учета и передать ему его долю имущества для ведения самостоятельного хозяйства, с другой — здесь в устах сына Я.И.Шварца легко заподозрить и известное самоуничижение: «я — крестьянин».
Советская власть, встав на путь ликвидации предпринимательских хозяйств, стремилась создать мощный сектор коллективных предприятий, которые бы имели культурнопоказательное значение в области земледелия и животноводства. Но если бывшие частновладельческие хозяйства предпринимательского типа в предшествующие два десятилетия были высокотоварными и многие из них являлись центрами аграрной культуры, то коллективные хозяйства в изучаемый период имели скромные показатели [1. С. 114—115]. Советскими земельными органами прежняя система производственных отношений была фактически уничтожена, а новая создавалась очень медленно и с большими трудностями.
Очень часто в исторической литературе, особенно советского периода, нестабильные показатели и трудности в деятельности первых сибирских совхозов объяснялись «тяжелым наследством», доставшимся от бывших частновладельческих хозяйств. При этом указывалось не только на разгром и реквизиции имущества в этих хозяйствах со стороны отступавших белых войск, но и «на ярко выраженный экстенсивный характер» их деятельности в дореволюционный период.
Действительно, многие предпринимательские хозяйства, на базе которых создавались совхозы и колхозы, в предреволюционный период имели экстенсивную систему полеводства с применением отдельных элементов интенсификации [18. С. 88—123]. Современники
отмечали, что это делало их похожими на «американские пшеничные фабрики, работающие сложнейшими машинами на большой территории и при самой экстенсивной системе полеводства». Но с точки зрения экономической и агрономической наук это было оправданным явлением для того периода. В экономических и почвенно-климатических условиях Западной Сибири в конце XIX — начале ХХ вв. рациональным хозяйством, которое могло дать наивысший доход, можно было считать хозяйство, увеличивающее производство продукции экстенсивным путем. «Только то хозяйство может считаться рациональным, только то хозяйство может обеспечить постоянно высокий чистый доход, — писал известный специалист по организации хозяйств А. С. Ермолов, — которое организовано строго в соответствии с условиями места и времени, отвечает всем требованиям окружающей его среды и не противоречит им. С этой точки зрения нет ни безусловно хороших, ни безусловно плохих систем земледелия, каждая система земледелия хороша, если она соответствует условиям места и времени и обеспечивает высокий чистый доход» [19. С. 238—239]. Позиция А.С.Ермолова получила поддержку и в сибирских агрономических кругах. Так, в 1895 г. правительственный агроном Томской губернии В.Г.Бажаев указывал: «Наиболее рационально и целесообразно то хозяйство, которое всего более соответствует всей совокупности естественных и экономических условий, а не то, которое всего более интенсивно» [3. С. 1].
Необходимо указать, что со временем ситуация, конечно, стала изменяться, появились признаки «относительной земельной тесноты», и это бы ускорило процесс интенсификации в таких хозяйствах, тем более что многие сельские предприниматели, особенно имевшие крупное производство, еще в дореволюционный период стали уделять этому большое внимание [18. С. 88—123].
Поэтому ссылаться только на экстенсивный характер как главную причину всех проблем колхозно-совхозного строительства будет некорректным. Нам представляется, что ответ на этот вопрос более сложен. В 1919—1920 гг. перспективы бывших частновладельческих хозяйств оценивались очень неоднозначно. Так, известный специалист в области теории аграрной политики В.Н.Соколов полагал, что не все частные хозяйства могут служить основой для создания советских хозяйств как «культурно-агрономических центров». И дело тут не только в «сибирских расстояниях», но и в том, что сибиряк склонен был рассматривать эти владения «как “трудовую” собственность, родственную и действительно сходную с его захватным, “заимочным” хозяйством» [11. С. 28].
Поэтому те трудности, которые имели место в деятельности первых совхозов в регионе, объясняются как раз отсутствием на тот момент материально-технической базы, финансовых возможностей у советских земельных органов для ее создания, в целом сложной социально-экономической и политической ситуацией в регионе. Кроме того, необходимо учитывать и сибирскую специфику восприятия таких хозяйств, отмеченную В.Н. Соколовым.
Подчеркнем, что даже современники считали, что те надежды, которые возлагались на «советские фабрики зерна», не оправдались, по крайней мере на начальном этапе их организации [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 78. Л. 38]. Так, в докладе заведующего подотделом обобществления советских хозяйств Сибземотдела в 1920 г. указывалось: «Советские хозяйства Сибири, стоящие по программе на почетном месте в схеме хозяйственного строительства, ставящие себе задачи не только сельскохозяйственного производства, но и культурнопоказательных баз и очагов, в настоящее время влачат жалкое существование, приближаясь быстрыми и верными шагами к распаду и многие, может быть, к гибели» [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 83. Л. 27]. Более того, в 1921 г. В.Н.Соколов, ставший заведующим Сибземотде-лом, констатировал, что совхозы Сибири «совершенно не использовали того, что они имели, и не сделали того, что могли сделать». За год своего существования, считал В.Н.Соколов, они оказались «в значительно худшем состоянии, чем были раньше» [6. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 417. Л. 254 об.— 255].
Следует отметить, что различные ревизии и проверки деятельности совхозов в Западной Сибири констатировали, что «окружающее население настроено враждебно и разными способами тормозит работу последних» [6. Ф. Р-13. Оп. 1. Д. 157. Л. 216 об., Д. 197. Л. 13 об.]. При этом контрольные органы РКП(б) выявили многочисленные факты расхищения имущества колхозов и совхозов, а также сдачу ими в аренду земли и инвентаря, за что фактически и были лишены своих хозяйств сельские предприниматели в 1919—1920 гг. [1. С. 114].
В нашем распоряжении есть масса архивных документов, которые говорят о том, что образованные в начале 1920-х гг. на базе предпринимательских хозяйств совхозы и колхозы из-за «организационно-хозяйственной слабости» практически не использовали собственный потенциал как в области производства сельскохозяйственной продукции, так и в области агрокультурного влияния на местное население [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 1735. Л. 1—8]. На это обстоятельство неоднократно указывалось в материалах работы Особых контрольных комиссий по Омской губернии, специально созданных в 1924 г. по распоряжению Народного комиссариата земледелия с целью выяснения характера и результата деятельности советских хозяйств [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 659. Л. 1—1 об., 2—3 об., 5—8, 11—11 об.]. В частности, в делопроизводственных материалах комиссии при рассмотрении истории организации и хозяйственной деятельности советских хозяйств в регионе постоянно подчеркивается, что то или иное хозяйство «в прежнее время велось лучше», «совхоз ничего не дает населению, сравнительно с прежним владельцем» и т.д. [7. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 659. Л. 20, 31—32 об., 40—40 об., 54—57 об., 60 об., 71—73, 76—78 об.].
Таким образом, национализация земли, конфискация усовершенствованных машин и орудий, живого инвентаря, разграбление предпринимательских хозяйств войсками и местным населением в изучаемый период ослабили позиции сельских предпринимателей в Западной Сибири. Более того, социально-экономические мероприятия советской власти в конце 1919—1920 гг., сопровождаясь целым комплексом деструктивных воздействий на сельский социум, привели к исчезновению частной инициативы и уничтожению предприимчивости. В новых условиях многолетний опыт и хозяйственный потенциал предпринимателей оказались невостребованными. Советская власть, разрушив прежнюю систему производственных отношений, отраслевую мобильность и специализацию, использовала бывшие предпринимательские хозяйства для образования коллективных и государственных хозяйств. Этот процесс приобрел массовый характер и привел в начале 1920-х гг. к ликвидации сельскохозяйственного предпринимательства в Западной Сибири.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аграрные преобразования и сельское хозяйство Сибири в XX веке. Очерки истории / Отв. ред. В.А.Ильиных. Новосибирск, 2008.
2. Антошин Ю.Г., Анисков В.Т. Совхозы Западной Сибири в годы первой пятилетки. Новосибирск, 1971.
3. Бажаев В.Г. О системах земледелия в Томской губернии. Томск, 1896.
4. Вибе П.П. Национализация немецких предпринимательских хозяйств Сибири в 1919—1920 гг. // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: материалы VI Междунар. науч.-практ. конф.: В 3 ч. Омск, 2006. Ч. 1.
5. Вибе П.П. Немецкие колонии в Сибири: социально-экономический аспект. Омск, 2007.
6. Государственный архив Новосибирской области.
7. Государственное учреждение Омской области «Исторический архив Омской области».
8. Декреты Советской власти. М., 1973. Т. 6.
9. Дмитриенко Н.М. Сибирский город Томск в XIX — первой трети XX века: управление, экономика, население. Томск, 2000.
10. Закон о земле, о социалистическом землеустройстве и мерах перехода к социалистическому земледелию. Омск, 1919.
11. Земельный вопрос в Сибири. М., 1919.
12. Земли для коневодства и скотоводства в Азиатской России. СПб., 1913.
13. Известия Сибирского Революционного Комитета (Омск). 1920. № 1.
14. Касьян А.К. Борьба трудящихся Омской губернии за ликвидацию последствий колчаковщины в сельском хозяйстве (конец 1919 — 1920 гг.) // Из истории Западной Сибири и Омской области. Омск, 1963.
15. Касьян А.К. Первые шаги колхозного строительства в Омской деревне. Омск, 1958.
16. Касьян А.К. Социально-экономическое развитие деревни Юго-Западной Сибири в доколхозный период (конец 1919 — 1928 гг.) Омск, 1976.
17. Крестьянство Сибири в период строительства социализма 1917—1937 гг. Новосибирск, 1983.
18. Кротт И.И. Сельскохозяйственное предпринимательство Западной Сибири в конце XIX — начале XX века. Омск, 2009.
19. Крохалев Ф.С. О системах земледелия. Исторический очерк. М., 1960.
20. Куроедов М.В. История Омского района. Омск, 2003.
21. Медведев В.Т. Деятельность Ревкомов Западной Сибири по ликвидации последствий колчаковщины (ноябрь 1919 — 1920 гг.) // Вопросы истории Сибири. Томск, 1972.
22. Сборник постановлений и распоряжений Сибревкома за 1920 год. Омск, 1921.
23. Сибирский революционный комитет (Сибревком). Август 1919 — декабрь 1925: Сб. док. и мат-лов. Новосибирск, 1959.
24. Фот А.А. Национализация немецких крупных частновладельческих и арендаторских хозяйств в 1919—1921 гг. // Музей и общество на пороге ХХ1 в.: Мат-лы Всерос. науч. конф. Омск, 1998.
25. Храмков А.А., Клычников А.Н. Переселенцы и старожилы в селе Анисимово (Боровлянское) Барнаульского уезда (Опыт анализа Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 г.) // Демографическое и хозяйственное развитие алтайской деревни во второй половине XIX — начале XX вв. (на материалах массовых источников): Сб. науч. ст. / Отв. ред. В.Н.Разгон. Барнаул, 2002.
26. Центр документации новейшей истории Омской области.
27. Шишкин В.И. К вопросу об аграрной политике Советской власти в Сибири в 1920 году // Социально-экономическое и политическое развитие Сибирской деревни в советский период. Новосибирск, 1974.
28. Шишкин В.И. Социалистическое строительство в сибирской деревне (ноябрь 1919 — март 1921 г.). Новосибирск, 1985.
