CC BY
77Статьи
Рожнева Светлана Сергеевна
кандидат политических наук Петрозаводский государственный университет
ПОЛИТИКА ПРЕЗИДЕНТА РФ КАК ФАКТОР ТРАНСФОРМАЦИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ ОБ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
2017-й стал годом, когда страна праздновала столетие со дня февральских и октябрьских событий 1917 г. В России происходили самые разные памятные мероприятия, чей спектр простирался от использования образов революции в коммерческой рекламе до их обсуждения в научных сообществах и профессиональных кругах. Однако данный исторический факт в современных идеологических и политических практиках трактуется неоднозначно. Во многом это обусловлено тем, что трансформация политической системы в конце ХХ в. повлекла за собой изменения идеологических смыслов в стране.
Примечательно и то, что дискурсивная риторика по поводу событий 1917 г. на протяжении всего советского периода велась, в основном, вокруг Октябрьской революции, как бы отодвигая на второй план то, что произошло в феврале. Образ Великого Октября индоктринировался в общественное сознание как одно из самых важных событий для СССР.
После распада Советского Союза дискурсивная риторика стала меняться. Произошедшие изменения трансформировали политику памяти. Президенту России как представителю нации необходимо было объяснять массам факты, связанные с Октябрьской революцией, таким образом, чтобы они становились приемлемыми и для населения, и для проводимой им политики. В свою очередь, очевидно, что от той или иной трактовки значимых для государства исторических событий зависит степень и уровень легитимности главы Российского государства, его поддержка обществом.
Концепция исторической памяти нашла свое отражение в трудах как зарубежных, так и отечественных ученых. П. Нора по праву считается одним из тех, кто обосновал историю памяти через ее объекты, сохраняющиеся в наши дни, наделяя их признаками коммеморации. Под памятью Нора понимает «жизнь, посетителями которой всегда выступают живые социальные группы, и в этом смысле она находится в процессе
Статьи
постоянной эволюции, она открыта диалектике запоминания и амнезии, не отдает себе отчета в своих последовательных деформациях, подвластна всем использованиям и манипуляциям, способна на длительные скрытые периоды и внезапные оживления»1. П. Хаттон, анализируя коллективную и индивидуальную память с позиции историографии, в работе «История как искусство памяти» отмечает, что «коммеморативные практики стали важнейшим способом современной политической репрезентации»2.
Отечественный историк Л.П. Репина указывает на востребованность в современной науке понятия «историческая память». С ее точки зрения, данную дефиницию невозможно четко определить в силу текучести такого явления, как память. Репина трактует историческую память в терминах коллективной и социальной памяти, понимаемой «как совокупность донаучных, научных, квазинаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом. Историческая память - одно из измерений индивидуальной и коллективной/социальной памяти, это память об историческом прошлом или, вернее, его символическая репрезентация»3.
Социолог Ж.Т. Тощенко, сравнивая историческое сознание, отличающееся своей случайностью и «размытостью», с исторической памятью, по поводу последней полагает, что она представляет собой «определенным образом сфокусированное сознание, которое отражает особую значимость и актуальность информации о прошлом в тесной связи с настоящим и будущим. Историческая память по сути дела является выражением процесса организации, сохранения и воспроизводства прошлого опыта народа, страны, государства для возможного его использования в деятельности людей или для возвращения его влияния в сферу общественного сознания»4.
Философ О.Ю. Малинова определяет политику памяти с точки зрения «конструирования идентичностей государства», в ходе которого осуществляется «производство социальных представлений о прошлом»5. По ее замечанию, события прошлого могут выступать опорой для формирования макрополитических идентичностей, реконструируемых в контексте политики памяти. При этом важно учитывать, что в таком случае подобные события, образы, символы, мифы прошлого «а) закреплены в массовом сознании, т. е. "освоены" посредством разных каналов социализации, б) позволяют конструировать положительно окрашенный образ Нас, что определяется соответствием системам культурных представлений, задающим оценочные шкалы, в) не являются
1 Франция - память. СПб., 1999. С. 20.
2 Хаттон П.Х. История как искусство памяти. СПб., 2004. С. 35.
3 История и память: историческая культура Европы до начала нового времени. М., 2006. С. 23.
4 Тощенко Ж.Т. Историческое сознание и историческая память. Анализ современного состояния // Новая и новейшая история. 2000. № 4. URL: http://vivovoco.astronet.ru/VV/IOURNAL/NEWHIST/HIMEM.HTM (дата обращения: 01.03.2018).
5 Малинова О. Политика памяти в постсоветской России. URL: https://www.youtube.com/watch?v= d4mysej5Mx8 (дата обращения: 16.11.2017).
Статьи
предметом противоположных оценок, конкуренция которых воспринимается по принципу игры с нулевой суммой»6.
В настоящей статье историческая память рассматривается как социально-политический институт, реализуемый «в различных формах и различными социально-культурными технологиями: от образования, исторической науки и искусства - до массовых праздников и средств массовой информации»7.
Придание историческим событиям прошлого символического значения позволяет конструировать политику памяти разным социальным акторам, воздействующим на формирование массового сознания. Однако доминирующим продолжает оставаться глава государства, который определяет не только вектор проводимой политики, но и является основным субъектом в интерпретации символических значений знаковых для страны исторических событий. Поэтому целью настоящего исследования является изучение образов Октябрьской революции 1917 г. в контексте политики Президента РФ, продуцирование главой государства памяти о них.
Восприятие Октябрьской революции позволяет говорить о ее символичности и нарративной сущности.
Согласно Й. Брокмейеру и Р. Харе, «с помощью нарратива мы осмысливаем и более широкие, более дифференцированные и более сложные контексты нашего опыта»8. По замечанию Г. Л. Тульчинского, «нарратив... - языковая, дискурсивная практика повествования, разворачивания событий в некоей осмысленной последовательности, имеющей начало, сюжетику развития и развязку, финал. Именно наличие определенного "завершения", конца, изначально известного нарратору, создает своего рода силовое поле, приводящее все сюжетные линии к одному смысловому фокусу»9. К 100-летию Октябрьской революции 1917 г. отечественная политическая наука накопила немало дискурсов относительно данного феномена. Под «дискурсом» следует понимать коммуникативные практики в институциональном смысле, воздействующие на массовое сознание посредством разнообразия символических образов интерпретации событий. По М. Фуко, дискурс - «совокупность высказываний, подчиняющихся одной и той же системе формирования»10.
Симптоматично, что дискурсивная трансформация образов Октябрьской революции на протяжении вековой истории зачастую носила прагматический характер в
6 Малинова О.Ю. Проблема политически «пригодного» прошлого и эволюция официальной символической политики в постсоветской России // Политическая концептология. 2013. № 1. С. 116.
7 Тульчинский Г.Л. Конструирование исторической памяти и символическая политика // Мегарегион -сетевая конфедерация: сайт. URL: http://net-conf.org/articLes_text_33.htm (дата обращения: 10.04.2017).
8 Брокмейер Й., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. 2000. № 3. С. 29.
9 Тульчинский Г.Л. Указ. соч.
10 Фуко М. Археология знания. СПб. 2004. С. 209-210.
Статьи
интерпретации знаковых для страны событий, выступая одной из основ легитимации существующей власти. При этом в конструировании политики памяти вокруг данного исторически значимого для страны события можно выделить несколько этапов.
Следует отметить, что первая реконструкция символического образа революции произошла практически сразу после ее свершения в 1917 г. Являясь важным элементом политического мифа, политические символы обладают мобилизующим эффектом в контексте ценностных и поведенческих установок политической культуры общества. Интересной является точка зрения Б.М. Колоницкого, который выделяет такие политические символы революции 1917 г., как рабочая Марсельеза, красный флаг, особое место в Петербурге - Невский проспект (в первую очередь пространство перед Казанским собором), двуглавый орел. Однако практически сразу при формировании новой Советской России данные символы подверглись трансформации. Так рабочая Марсельеза уступила место Интернационалу, а орел стал символизировать образ старой власти. «И на некоторых открытках, изображающих революцию, символизирующих революционный переворот, орел воплощал старый режим и солдат, уничтожающий орла, являлся символом новой, побеждающей жизни»11.
Важным этапом трансформации образа революции стала реконструкция нарративного смысла красного флага. Начало этому процессу было положено после победы в Великой Отечественной войне. При этом флаг по-прежнему оставался символом Великого Октября, став в массовом историческом сознании, к тому же, и символом Победы.
Однако к концу 1980-х - началу 1990-х гг. красный флаг как образ Великого Октября стал искореняться из массового сознания. Наряду с этим и смысл Октябрьской революции как «великой», того события, которым можно и нужно гордиться, также подвергался кардинальной трансформации. Позиции официальной политической риторики, описывающие исторические события прошлого, имевшие знаковые символы для политики памяти, становились диаметрально противоположными: то, что было хорошим, оправдывающим действия тогдашних властей, стало плохим, а те моменты, которые позволили объяснить реформы настоящего, рассматривались как позитивные.
В стране стали происходить изменения, которые заставили политическое руководство осуществлять работу по реконструированию политики памяти, поскольку образы прошлого не могли объяснить значения перемен. По замечанию Малиновой, «в первой половине 1990-х годов символическая политика властвующей элиты была всецело подчинена текущим задачам, казалось, что главное - сделать постсоветский переход
11 Колоницкий Б.М. Политические символы и борьба за власть в 1917 г.: текст лекции // Единое окно доступа к образовательным ресурсам: Федеральный портал. URL: http://window.edu.ru/cataLog/pdf2txt/483/38483/ 16281 (дата обращения: 10.04.2017).
Статьи
необратимым, остальное "само собой устроится"»12. Политическая риторика, относительно октябрьских событий 1917 г., была насыщена негативными мифическими конструкциями, рождающими в сознании населения образы национальной катастрофы. В своем ежегодном послании Федеральному Собранию в 1996 г. Б.Н. Ельцин сказал, что «царская Россия, обремененная грузом собственных исторических проблем, не смогла выйти на эту дорогу (дорогу демократии. - С.Р.). Глубина общественных противоречий и отсутствие демократических традиций предопределили радикализм российского революционного процесса, его стремительный срыв от Февраля к Октябрю»13. По оценке Малиновой, подобное толкование «в конечном счете, обусловило разрыв исторической традиции. Февральская революция 1917 года рассматривалась как наивысшая точка движения России по "нормальному", "европейскому" пути, прерванного большевиками»14.
В политическом дискурсе демократических сил 1990-х гг. Октябрьская революция воспринималась исключительно в терминах катастрофы, конструировался миф-«страшилка», который позволял подчеркивать достоинства их политического объединения в контексте предлагаемых ими реформ. «Тема "октябрьской катастрофы" активно использовалась во время избирательной кампании Б.Н. Ельцина в 1996 г. Представляя выбор между действующим президентом и его главным противником - лидером коммунистов Г.А. Зюгановым как вопрос жизни и смерти для новой России, многие члены властвующей элиты использовали в качестве ресурса массовые представления об ужасах большевистской революции и ее последствиях, сформированные благодаря потоку разоблачительных публикаций в СМИ конца 1980-х - начала 1990-х гг.»15.
Вторая половина 1990-х гг. стала тем периодом, когда революционный смысл красного флага окончательно трансформировался в символ Великой Победы, великой страны, победившей фашизм и нацистскую агрессию. В ознаменование 50-й годовщины победы в Великой Отечественной войне произошло укоренение данного образа в общественном сознании. Красный флаг как символ Победы, а не Октября, безусловно, был более удобен для властвующей элиты в контексте исторической памяти. Малинова пишет, что «корректируя символическую политику, власть безусловно реагировала на запрос, сформировавшийся в обществе, уставшем от тиражирования негативного образа Нас. При этом она опиралась на уже сложившийся репертуар смыслов: в то время как Октябрьская революция вследствие реинтерпретации в медийном дискурсе стала предметом идеологической конфронтации, Великая Отечественная война, память о
12 Малинова О.Ю. Проблема политически «пригодного» прошлого... С. 118.
13 URL: http://www.inteLros.ru/2007/02/05/posLanie_prezidenta_rosii_borisa_eLcina_federaLnomu_sobraniju_rf rossij'a_za_kotorujujTiy_v_otvete_1996_god.htiTiL (дата обращения: 16.11.2017)
14 Малинова О.Ю. Проблема политически «пригодного» прошлого. С. 118.
15 Там же. С. 119.
Статьи
которой была основательно институционализирована в предшествующий период... оставалась символом, значение которого никем не ставилось под сомнение»16.
Немаловажным для периода 1990-х гг. стало и то, как трансформировались в общественном сознании роль и значение праздника 7 ноября. Следует отметить, что народные праздники - это один из важных факторов в формировании политики памяти. Государственный праздник всегда ассоциируется с каким-то действительно значимым событием для страны. Именно в государственных праздниках официально признаются памятные даты, конструирующие политико-культурную идентичность народа.
Практически на протяжении всего ХХ столетия день Великой Октябрьской социалистической революции (7 ноября) праздновался как великое событие, как победа в борьбе со старым режимом. Однако, начиная уже с 1970-х гг. ситуация стала меняться. «Пафосный и официозный День Октябрьской революции перестал восприниматься как полноценный праздник, уступив место народным Дню Победы и Новому году. Впрочем, население радовалось двум выходным дням (выходным до 1992 года было и 8 ноября), а потому параллельно с официальным праздничным ритуалом 7 ноября стал оформляться народный ритуал: утреннее семейное застолье и просмотр трансляции парада. Ни к революции, ни к государственному пафосу этот ритуал особого отношения не имел»17. Наряду с этим, кардинальные изменения, произошедшие в политической системе страны в конце ХХ в., смена идеологии потянули за собой модификацию дискурсов Октябрьской революции. «Интернационал» перестал играть мобилизующую роль в борьбе с «врагами». Символ двуглавого орла был реабилитирован Указом Президента РФ 30 ноября 1993 г. Что касается дня празднования Великой Октябрьской социалистической революции, то 7 ноября 1996 г. своим указом Ельцин дал празднику новое название - День согласия и примирения. Однако в новых условиях праздник так и не смог «выжить». Произошло разрушение его нарративного смысла в силу сомнительной значимости событий 1917 г. для современного развития страны.
Качественно новым этапом в реконструировании политики памяти по поводу октябрьских событий 1917 г. стал приход к власти В.В. Путина и его избрание Президентом РФ в 2000 г. Изменить официальную дискурсивную риторику в контексте символической политики Путину позволил, по мнению Малиновой, тот факт, что он, в отличие от своего предшественника, не был связан принадлежностью к политико-идеологическим лагерям 1990-х гг.18 Правомерность данного утверждения заключается и в том, что политика властвующей элиты стала осуществляться в рамках идеи России как
16 Малинова О.Ю. Проблема политически «пригодного» прошлого... С. 120.
17 7 ноября - День Октябрьской революции 1917 года: история праздника // РИА новости: сайт. URL: https://ria.ru/spravka/20121107/909769974.htmL (дата обращения: 10.04.2017).
18 Малинова О.Ю. Проблема политически «пригодного» прошлого. С. 121.
Статьи
сильного государства, раз за разом транслируемой в публичное пространство Президентом.
В контексте данной идеи трансформировалась и дискурсивная риторика по поводу образов революции. В 2000 г. вступили в силу федеральные конституционные законы о государственных символах России, согласно которым были утверждены трехцветный флаг, «герб с двуглавым орлом - символ империи Романовых, и гимн с новыми словами, положенными на "старую" советскую мелодию»19. Тем самым Путин стремился создать исторический «компромисс» в отношении памятных для граждан событий советского наследия и их значения для современного этапа. Образ Октябрьской революции 1917 г. также вполне успешно укладывался в данную схему.
Дальнейшая институционализация образа революции, конструирование его «удобности» в современных политических практиках была продолжена Путиным в очередной его президентский срок. 29 декабря 2004 г. Президент РФ подписал федеральный закон «О внесении изменений в статью 1 ФЗ № 32 "О днях воинской славы (победных днях) России"», в соответствии с которым 7 ноября стал Днем воинской славы России - Днем проведения военного парада на Красной площади в городе Москве в ознаменование 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции (1941 год). Статья 2 ФЗ № 32 была дополнена абзацем следующего содержания: «4 ноября - День народного единства»20. Тем самым глава государства реконструировал политику памяти в отношении праздничного дня 7 ноября. С одной стороны, он оставался памятным днем, смысл и значение которого граждане могли определять для себя самостоятельно, вспоминая либо события далекого Октября 1917 г., либо заявленный официальными властями День воинской славы. С другой стороны, 7 ноября становился «удобным» днем и для самой власти, поскольку произошла операционализация его смысла, идеологически вписываясь в проводимую политику.
Примечательно и то, что дискурсы исторической памяти время от времени появляются в официальной риторике главы государства. Одним из примеров тому являются ежегодные послания Президента РФ Федеральному Собранию РФ. Однако анализ документов показал, что Президент России, начиная с 2000 г., редко обращался к тематике октябрьских событий. Полагаем, это было вызвано проводимой политикой памяти по нивелированию не всегда однозначных, порой неудобных с точки зрения современных идеологических практик дат.
В то же время, если Путин, пусть и эпизодически, в своих посланиях обращался к революционной тематике, то Президент России Д.А. Медведев с 2008 по 2011 гг. в ежегодных обращениях к Федеральному Собранию о революции вообще не говорил. Думается, что проблематика и символическое значение Октябрьской революции 1917 г.
19 Малинова О.Ю. Проблема политически «пригодного» прошлого. С. 121.
20 7 ноября - День Октябрьской революции 1917 года: история праздника.
Статьи
никак не вписывались в идею Медведева о проведении широкомасштабной модернизации по всей стране.
Путин же, отличающейся своей «консервативностью», на протяжении всех президентских сроков осуществлял и осуществляет идею стабилизации Российского государства. Революция расценивается им как отрицательное явление, нарушающее порядок в стране. Причем до 2008 г. символическое измерение политики памяти не являлось конкретизированным. Критике подвергались все образы советской эпохи, которые не показывали героизм народа, могущество страны в геополитическом аспекте. Революция рассматривалась с точки зрения потрясений, не угодных для конструирования идеи сильного государства.
Симптоматично, что тема революции стала лейтмотивом президентского Послания 2001 г., в названии которого Путин четко обозначил, что теперь «не будет ни революций, ни контрреволюций»21. Глава государства говорил о тяжести последствий, которые ведут за собой самые разные потрясения. Образ революции транслировался в общественное сознание как сложное время для страны, как бремя, которое ложиться на плечи народа. Несмотря на необходимость перемен в силу развития России Путин в своем Послании 2001 г. подчеркивал, что «любые перемены - политические и административные -должны быть оправданы обстоятельствами»22. Напрямую не указывая на последствия октябрьских событий начала ХХ в., глава государства косвенно создавал в общественном сознании миф-катастрофу, отмечая, что «общественные ожидания и опасения появляются не на пустом месте. Они основаны на известной логике: за революцией обычно следует контрреволюция, за реформами - контрреформы, а потом и поиски виновных в революционных издержках и их наказание, тем более что собственный исторический опыт России богат такими примерами»23. С начала 2000-х гг. закономерностям формирования сильного и стабильного государства стал подчиняться процесс конструирования политики памяти в официальном дискурсе: «Прочная и экономически обоснованная государственная стабильность является благом для России и для ее людей, и давно пора учиться жить в этой нормальной человеческой логике»24.
В ходе проведения реформы местного самоуправления в своем Послании Федеральному Собранию 2002 г. Президент РФ опять же косвенно отмечал жизнеспособность форм местного самоуправления, имевших место быть еще в дореволюционной Российской Империи: «Считаю, что федеральным законодателям необходимо определиться со структурой местного самоуправления. Прежде всего
21 Послание Президента РФ Федеральному Собранию «Не будет ни революций, ни контрреволюций», 2001 г. // КонсультантПлюс. URL: http://www.consuLtant.ru/document/cons_doc_LAW_30989/ (дата обращения: 18.01.2018).
22 Там же
23 Там же.
24 Там же.
Статьи
закрепив законом те его формы, которые доказали свою жизнеспособность на практике. При этом нелишне вспомнить и наш собственный, еще дореволюционный исторический опыт»25. Тем самым система местной власти, созданная после революции и существовавшая на протяжении всей советской эпохи, главой государства была подвергнута критике. Коллективная система хозяйствования не вписывалась в логику новых рыночных отношений. С точки зрения Путина, она не могла сделать Россию сильной и конкурентоспособной на мировой арене. Колхозы стали тем фактом исторической памяти, которые были неудобны для современных реформ. Потому возникала необходимость в реконструировании общественного сознания на их счет.
В 90-летнюю годовщину со дня событий 1917 года в своем Послании 2007 г. Президент России вновь указал, что «нам не нужно никаких революций»26. Таким образом, Путин подводил итоги своей работы на посту Президента, еще раз обозначая векторы проводимой политики памяти, конструируя образы революционных событий начала столетия как негативные и потому неприемлемые для формирования сильной и стабильной России. По замечанию Малиновой, «символическая политика двух первых президентских сроков В.В. Путина отличалась принципиальной эклектичностью, стремлением сочетать идеи и ценности из репертуаров разных политических сил. При этом "единство" достигалось чисто механическим путем: совмещение элементов противоположных смысловых систем не сопровождалось содержательной реинтерпретацией, хотя объектами официальной номинации оказывались взаимоисключающие - в логиках прежних "символических битв" - идеи и символы»27. К таковым официальным дискурсом были отнесены и образы Октябрьской революции 1917 г.
Придя к власти в 2012 г., в президентском Послании Путин вновь обратил внимание, что «на протяжении только одного XX века Россия прошла через две мировые и гражданскую войны, через революции, дважды испытала катастрофу распада единого государства»28. Под «катастрофами распада государства» Президент официально обозначил события 1917 и 1991 годов. Политика по конструированию образа революции как катастрофы для единства страны продолжала внедряться в массы: «Для возрождения национального сознания нам нужно связать воедино исторические эпохи и вернуться к пониманию той простой истины, что Россия началась не с 1917-го и даже не с 1991 года, что у нас единая, неразрывная тысячелетняя история, опираясь на которую мы обретаем внутреннюю силу и смысл национального развития»29. Конструируемый образ
25 Послание Президента РФ Федеральному Собранию «Не будет ни революций, ни контрреволюций», 2001 г.
26 URL: http://www.consuLtant.ru/document/cons_doc_LAW_67870/ (дата обращения: 02.02.2018).
27 Малинова О.Ю. Проблема политически «пригодного» прошлого. С. 124.
28 URL: http://www.consuLtant.ru/document/cons_doc_LAW_138990/ (дата обращения: 19.01.2018).
29 Там же.
Статьи
«тысячелетней истории» стал находкой для официальной власти. Его нарративная сущность позволяет вписать в рамки политики памяти практически любое историческое событие, удобное для официального дискурса и требующее внимания. Такая логика позволяет Путину обращать внимание общественности только на те факты советской эпохи, которыми действительно стоит гордиться. Это, в первую очередь, героическая победа советского народа во Второй мировой войне и освоение космоса. Остальные результаты той эпохи намеренно замалчиваются властью.
Однако на этот же срок президентства В.В. Путина пришлось и 100-летие со дня Октябрьской революции. Если в 2007 г. главе государства удалось обойти вниманием эту «неудобную» дату, то со столетием надо было что-то делать. Выход был найден в образе «тысячелетней истории». Малинова заметила, что «рано или поздно придется начать работать с проблемой трудного прошлого, на это указывает и опыт других стран. Если мы посмотрим технологии работы с ним, то первая технология, которая используется, это технология забвения. То есть политики стараются не говорить об этом так долго, как только можно. Но рано или поздно становится невозможно об этом не говорить»30. «Тысячелетняя история», по мнению Малиновой, это «опора для российской идентичности»31. По нашему мнению, такой образ позволяет современной власти обходить неоднозначные моменты истории в конструировании «удобных» и «неудобных» образов в общественном сознании.
В президентском Послании Федеральному Собранию РФ 2016 г. Путин отметил, что «наступающий, 2017 год - год столетия Февральской и Октябрьской революции. Это весомый повод еще раз обратиться к причинам и самой природе революции в России. Не только для историков, ученых - российское общество нуждается в объективном, честном, глубоком анализе этих событий. Это наша общая история, и относиться к ней нужно с уважением»32. Акцентирование внимания Президента на уважительное отношение к истории создало в общественном сознании образ Октябрьской революции, вписываемый в современные практики политики памяти. В нашем представлении произошло укрепление легитимности власти Путина, в том числе благодаря тому, что он в своих выступлениях целенаправленно нивелирует какое бы то ни было эмоциональное отношение к событиям советской эпохи. Исключением являются только памятные даты, которыми страна должна гордиться. Октябрьская революция, с точки зрения официального дискурса, к ним не относится и не вписывается в концепцию «тысячелетней истории» тех фактов, о которых необходимо помнить. События начала ХХ столетия - это
30 Малинова О.Ю. Консерваторы и «инфраструктура» коллективной памяти: проблемы репертуара политически пригодного прошлого // Тетради по консерватизму. 2014. № 3. С. 146.
31 Ее же. Увековечивание памяти о «забытой войне» и дилеммы российской политики идентичности // Россия в глобальной политике: сайт. URL: http://gLobaLaffairs.ru/gLobaL-processes/Uvekovechivanie-pamyati-o-zabytoi-voine-i-diLemmy-rossiiskoi-poLitiki-identichnosti-16815 (дата обращения: 02.02.2018).
32 URL: http://www.consuLtant.ru/document/cons_doc_LAW_207978/ (дата обращения: 19.01.2018).
Статьи
даты в отечественной истории и не более того. На данный момент можно констатировать, что с естественным уходом поколения, сознательно помнящего советскую эпоху, из сознания населения страны уходят и идеологические революционные образы тех времен.
Согласно опросам общественного мнения по поводу образа Октябрьской революции 1917 г. можно заметить, что, например, праздник 4 ноября до сих пор в полной мере не прижился в сознании российских граждан. Проведенные ВЦИОМ в 2005 г. опросы свидетельствовали, что «Октябрьская революция воспринимается большей частью россиян как позитивное событие, начало новой российской государственности»33. Однако уже к 2012 г., по данным Фонда общественного мнения, для 47% россиян 7 ноября не являлось значимой датой, хотя и было отмечено, что «доля утверждающих, что Октябрьская революция принесла их семьям больше пользы, в два раза превышает долю заявивших, что больше было вреда. Пользу люди видят прежде всего в том, что стали бесплатными жилье, медпомощь и образование, вред - в жестких репрессиях и коллективизации»34. Причем почти половина россиян (49%) «считают неправильным, что годовщину революции теперь не празднуют»35. В 2016 г. эксперты ВЦИОМ утверждали, что «один праздник был 4 ноября, день народного единства. Другой вчера, 7 ноября, который уже не отмечается, но в памяти особенно старшего поколения все еще присутствует»36. Однако по данным опросов Левады-Центра от 5 апреля 2017 г., октябрьские события интерпретируются российским гражданами скорее отрицательно, нежели положительно, что свидетельствует о том, что новое поколение российских граждан намеренно не помнят советской эпохи, либо вовсе не жили в те времена37.
Осенью 2017 г. ВЦИОМ к 100-летию со дня Октябрьской революции подготовил пресс выпуск, в котором показал динамику общественного мнения с 1990-х гг. по настоящее время относительно революционных событий прошлого. Отмечается, что по-прежнему остается спорным вопрос, выражала ли Октябрьская революция волю большинства народа. Сравнивая с 1990-м годом, аналитики центра пришли к выводу, что «сегодня 45% опрошенных отвечают утвердительно, 43% - отрицательно (в 1990 г. - 36% и 37% соответственно). При ответе на другой вопрос 46% сказали, что Октябрьская революция произошла в интересах большей части общества, а 46% высказали иное
33 Хорошо не забытое старое // ВЦИОМ. URL: https://wciom.ru/index.php?id=238&uid=1914 (дата обращения: 10.04.2017).
34 Для 47% россиян 7 ноября не является значимым днем // ФОМ: сайт. URL: http://fom.ru/ProshLoe/10685 (дата обращения: 10.04.2017).
35 Ноябрьские праздники: 4 и 7 ноября. Россияне о Дне народного единства и годовщине Октябрьской революции // ФОМ: сайт. URL: http://fom.ru/ProshLoe/11163 (дата обращения: 10.04.2017).
36 ЭХО Москвы: Каких всенародных праздников не хватает стране? // ВЦИОМ. URL: https://wciom.ru/index.php?id=238&uid=115941 (дата обращения: 10.04.2017).
37 Октябрьская революция // Аналитический центр Юрия Левады (Левада-Центр). URL: http://www.Levada.ru/2017/04/05/oktyabrskaya-revoLyutsiya-2/ (дата обращения: 10.04.2017).
Статьи
мнение»38. Показательным является снижение революционного энтузиазма, характерного для начала 1990-х гг.: «Сегодняшние респонденты скорее предпочли бы отсидеться в стороне, а не участвовать в революционных событиях (27% предпочли бы переждать это время, 16% - уехать за рубеж)»39. Октябрьская революция 1917 г. воспринимается российскими гражданами «как сложное и противоречивое явление, имеющее как негативные, так и позитивные аспекты»40. Однако большинство россиян не желают новой революции в России: «по данным 2017 г. - 5%, тогда как абсолютное большинство - 92% - считает революцию недопустимой»41.
Стоит отметить, что такая трансформация общественного сознания во многом произошла из-за изменения официальной дискурсивной риторики в нашей стране. Так, например, в ходе беседы радиоведущего В. Дымарского с директором «Левада-Центра» Л. Гудковым на «Эхо Москвы», социолог заметил, что падение интереса населения к октябрьским событиям начала ХХ в. связано с результатами «неких сознательных усилий и властей»42. По мнению Гудкова, и система школьного образования, и нынешняя власть трактуют Октябрьскую революцию, как «контрмодернизационный переворот, захват власти, нарушение всех соглашений, всех временных норм, правил, разрушение всех институтов, едва сформировавшихся»43. Именно в таком восприятии те события становятся удобными для современной политики памяти.
В итоге можно утверждать, что официальный дискурс целенаправленно конструирует политику памяти по поводу Октябрьской революции 1917 г. в сторону нивелирования ее значимости для государства. В целом, образ революции как кардинального переустройства системы приобретает негативное содержание в общественном сознании. Образы событий начала ХХ столетия входят в концепт «тысячелетней истории», сформулированный главой государства. Благодаря чему уходит на второй план их эмоциональная составляющая, и начинает доминировать их восприятие просто как «одна из дат» в отечественной истории.
38 Октябрьская революция: 1917-2017 // ВЦИОМ. URL: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=116446 (дата обращения: 19.01.2018).
39 Там же.
40 Там же.
41 Там же.
42 100-летие революции. 14.11.2017 // Аналитический центр Юрия Левады (Левада-Центр). URL: https://www.Levada.ru/2017/11/14/100-Letie-revoLyutsii/ (дата обращения: 21.01.2018).
43 Там же.
