CC BY
391А.И. Миллер
ПОЛИТИКА ПАМЯТИ В РОССИИ: РОЛЬ ЭКСПЕРТНЫХ СООБЩЕСТВ1
В этой статье мы будем использовать понятие политика памяти для обозначения всей сферы публичных стратегий в отношении прошлого, т.е. концептуализации, практик коммеморации и преподавания истории. Историческая политика является частным случаем политики памяти. Для нее характерны активное участие властных структур, конфронтационный характер и преследование партийных интересов.
Особая и достаточно сложная задача при анализе политики памяти - это выявление и классификация ее агентов, в том числе -негосударственных. Данная статья - попытка проанализировать роль одной категории таких агентов - экспертных сообществ. До недавнего времени в России почти не было таких институтов или неформальных групп, для которых политика памяти была бы приоритетным направлением. Мы исключаем из нашего анализа академические и университетские структуры, занимающиеся профессиональным изучением и преподаванием истории; люди, работающие в этих структурах, попадают в сферу наших интересов в том случае, если они участвуют в общественных инициативах, связанных с политикой памяти, или сотрудничают с неакадемическими организациями, занимающимися этой проблематикой.
1 Статья подготовлена в рамках проекта, поддержанного грантом РГНФ № 13-0 300 553 а.
Первые варианты этого текста были опубликованы в журнале «Полития» в № 4 за 2013 г. и в № 4 за 2014 г. [Миллер, 2013; 2014].
Общественный интерес к прошлому был наиболее интенсивен в СССР в период перестройки, отчасти потому, что через обсуждение истории артикулировались политические позиции, которые еще не могли быть заявлены вполне открыто. Идиоматический язык перестройки - «выбор исторического пути», «историческая альтернатива» и т.д. - в большой степени был заимствован из репертуара историков [см.: АйазИеу, 2010]. Обсуждение «белых пятен», связанных с преступлениями коммунистического режима, и прежде всего сталинизма, даже публичное произнесение прежде запретных применительно к СССР слов «империя» и «тоталитаризм» - все это имело очевидное политическое значение. В 1990-е годы, на фоне болезненных трансформаций, общественный интерес к истории заметно уменьшился. После 1993 г., когда неудача процесса над КПСС стала очевидной, властные структуры на длительный период перестают сколько-нибудь активно действовать в сфере политики памяти.
Пожалуй, единственной структурой, которая вполне могла рассматриваться в качестве экспертного сообщества, сделавшего участие в политике памяти приоритетной задачей, была основанная в 1991 г. Ассоциация исследователей российского общества (АИРО-ХХ, после 2000 г. АИРО-ХХ1)1. Помимо публикаций сугубо профессиональных монографий, посвященных различным аспектам истории ХХ в., АИРО уделяла много внимания анализу перемен, происходивших в сфере историописания в России и постсоветских странах. Деятельность ассоциации в этот период сыграла важную роль в развитии профессиональных контактов российских историков с их зарубежными коллегами и формировании общественной повестки дня в профессиональной среде, однако за пределами профессиональных кругов ее влияние было довольно ограниченным: АИРО слабо рекламировала свою продукцию и мало выступала в СМИ.
Намного более заметна в публичном пространстве была деятельность «Мемориала». Международное историко-просветитель-ское, правозащитное и благотворительное общество «Мемориал» имеет более широкий круг интересов, чем политика памяти, -нередко выходит на первый план его правозащитная деятельность. Однако трудно переоценить роль «Мемориала» в политике памяти, прежде всего памяти о политических репрессиях сталинского
1 См.: АИРО-ХХ1: [Ассоциация исследователей российского общества]. -Режим доступа: http://www.airo-xxi.ru/
периода. По инициативе «Мемориала», в том числе его местных организаций, в 1990-е годы открыты сотни памятников и памятных досок, посвященных жертвам политического террора. С 1999 г. организация проводит ежегодные всероссийские конкурсы исторических исследовательских работ старшеклассников «Человек в истории. Россия - XX век». «Мемориал» активно использует Интернет, создавая на своем сайте специальные страницы по главным направлениям своей деятельности в этой сфере: о местах захоронений, об истории «Большого террора», системе ГУЛАГа, принудительных депортациях, истории органов госбезопасности, формированию базы данных о жертвах репрессий. В целом можно сказать, что АИРО и «Мемориал» демонстрировали два разных подхода к влиянию на общественную повестку дня. Если «Мемориал» в существенной мере стремился ее формировать, не позволяя вытолкнуть на периферию общественного внимания тему репрессий и добавляя новые сюжеты в ее обсуждение1, то АИРО, скорее, реагировал на общественный интерес к теме национализации истории и переводил ее обсуждение в более профессиональное и спокойное русло.
2000-е годы
Активизация исторической политики в странах Восточной Европы в начале ХХ1 в., главной мишенью которой на международной арене была Россия, вызвала растущую обеспокоенность в Москве, где власти стали разрабатывать различные способы реакции на этот вызов. Например, в 2003 г. начались разговоры о том, что России надо бы создать свой Институт национальной памяти, по образцу подобных учреждений в соседних странах [Швед, 2008]. В целом в первой половине 2000-х годов власть начинает активно заниматься политикой памяти; от нее исходят почти все инициативы в этой сфере, в том числе инициативы создания организаций, похожих на экспертные сообщества.
Еще более активными действия власти в сфере политики памяти становятся в 2006-2009 гг. В этот период они вполне соответствуют понятию «историческая политика», отличаясь, во-первых,
1 Такими новыми темами стали, например, репрессии против советских граждан (поляков, немцев) по этническому признаку.
ярко выраженной «партийностью», во-вторых, конфронтационно-стью как на внешнеполитическом, так и на внутриполитическом направлении.
В 2006 г. была создана группа под руководством Александра Филиппова и Александра Данилова, которой было поручено написание нового учебника истории России ХХ в. Планировалось, что он должен был стать если не единственным, то доминирующим учебником в школе. С высокой степенью вероятности можно предположить, что заказ исходил из администрации президента. В 2007 г. в свет вышел первый продукт этой группы - пособие для учителей по новейшей истории России. Вскоре появились учебник «История России. 1945-2007», а также методическое пособие по периоду 1900-1945 гг. [Филиппов, 2007; История России, 19452007... 2007; История России, 1945-2008... 2008; Данилов, 2008].
Очевидно, что для реализации этой программы власти задействовали близкие им экспертные структуры. Филиппов на тот момент являлся заместителем директора Национальной лаборатории внешней политики, созданной в 2002 г. На ее сайте сказано, что это «некоммерческая организация, специализирующаяся на экспертизе и разработке стратегий в области внешней политики, содействующая органам государственной власти в подготовке и осуществлении внешнеполитических решений» [Лаборатория. б. г.]. Слабая активность этой структуры в течение 10 лет ее существования позволяет говорить о ее сугубо служебном характере. Это, скорее, квазиэкспертное сообщество, которое «реанимируется» под конкретные проекты.
Многие тезисы учебника (по 1939 г., Катыни, голоду 19321933 гг.) прямо связаны с исторической политикой соседних стран и были сформулированы в агрессивно-пропагандистском духе, характерном для этой разновидности политики памяти. Однако учебник решал и внутриполитические задачи. Методологической основой своего подхода авторы провозглашали отказ от концепции тоталитаризма как ненаучного инструмента «холодной войны» и анализ советского периода с точки зрения теории модернизации. В реальности стержнем концепции была задача нормализации сталинизма как авторитарной модели ускоренной модернизации в условиях «осажденной крепости» и обоснования ведущей роли современного авторитарного лидера для решения сходных задач на современном этапе [подробнее см.: Миллер, 2012 а].
В продолжение этой линии в мае 2009 г. президент Дмитрий Медведев издал указ о создании при Президенте Российской Фе-
дерации «Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России» [Указ Президента РФ... 2009]. Теперь уже очевидно, что создание комиссии было крайним выражением той версии исторической политики, которая набирала силу в России с 2003 г. Комиссия включала всего двух профессиональных историков (директора Института российской истории и Института всеобщей истории РАН) и заведомо не могла сыграть роль экспертного совета по вопросам политики памяти. И появление учебника, и создание комиссии вызвали волну негативных комментариев со стороны общественности, в том числе профессиональных историков. В этом контексте весьма показательна стратегия защитников этих проектов. Павел Данилин (в тот момент сотрудник Фонда эффективной политики и член политсовета «Молодой гвардии Единой России», а с 2010 г. - сотрудник администрации президента) обвинял академических историков в нежелании «бороться с фальсификациями» и противопоставлял этому эффективность деятельности любителей и энтузиастов [Данилин, 2009]. Под успешными энтузиастами он имел в виду, в частности, созданный в 2008 г. фонд «Историческая память», директором которого стал А.Р. Дюков1.
Деятельность фонда действительно весьма эффективна с точки зрения задач исторической политики. Фонд к настоящему моменту осуществил большое число публикаций, посвященных неприглядным страницам истории Молдовы, Украины и прибалтийских республик в период 1930-1940-х годов, прежде всего истории коллаборационизма с нацистами и участия националистов этих групп в Холокосте. Они должны служить ответом на историческую политику этих стран. С учетом необычайно высокой публикаторской активности (около 50 книг за 5 лет), можно с высокой степенью вероятности реконструировать механизм деятельности этой организации. Фонд получает подборки архивных материалов по заданным темам и готовит на основании этих материалов публикации, призванные служить оружием в «войнах памяти».
Вместо создания Института национальной памяти по украинскому образцу в России было выбрано технологически более эффективное решение - для реализации исторической политики стали использовать ряд формально независимых общественных организаций, которым можно выдавать соответствующее задание
1 Историческая память. - Режим доступа: http://www.historyfoundation.ru
и снабжать их теми архивными материалами, которые удобны заказчику. По сути дела, это была модификация хорошо известной технологии «слива» через прессу, когда «сливаемая» информация не обязательно является неправдой, но непременно является предметом манипуляции.
Противники такой исторической политики вырабатывали свои формы организованного влияния на общественное мнение. В строгом смысле слова им не удалось создать формализованных экспертных сообществ и / или НПО. Внимание было сосредоточено на организации площадок для встреч экспертов и трансляции их мнения. Основную роль сыграли интернет-сайты. Пионером такой активности стал портал Полит. ру, организовавший целый ряд дискуссий, посвященных проблемам политики памяти1. Портал создал специальный раздел, посвященный политике памяти, который постоянно пополняется новыми материалами2. В дополнение к этому связанный с Полит.ру клуб «Билингва» организовал в 2008 и 2009 гг. публичные лекции об исторической политике, ее акторах, идейных основаниях, механизмах и опасностях, сопровождавшиеся оживленным обсуждением [Миллер, 2008; 2009]. В этих лекциях само понятие «историческая политика» было введено в российскую публичную дискуссию, и за ним был зафиксирован тот негативный смысл, которым оно изначально обладало в немецком дискурсе о политике памяти, где понятие «Geschichtspolitik» было изобретено в 1980-е годы [Бергер, 2012].
В конце 2009 г. издаваемый Центром Карнеги в Москве журнал «Pro et Contra» посвятил специальный номер анализу исторической политики в России и других странах [Pro et Contra, 2009]. Впоследствии журнал возвращался к этой проблематике, а Центр Карнеги осуществил ряд исследовательских проектов, посвященных исторической политике. В 2011 г. был опубликован подготовленный при содействии Центра том об исторической политике в России, Восточной Европе и других странах [Историческая политика в XXI в., 2012]. Интерпретации, представленные в Полит. ру и «Pro et Contra», послужили основой для статьи об «исторической политике» в российской Википедии и стали важными
1 Часть стенограмм была опубликована на сайте: [Какой должна быть история России, 2005; Как завершить историю СССР, 2008 и др.].
2 Полит.ру \ Историческая политика. - http://www.polit.ru/topic/memory_politics/
опорными точками в публичной дискуссии по проблемам политики памяти [Историческая политика, б. г.].
Историческая политика 2006-2009 гг. встречала сопротивление и в структурах, созданных самой властью. Здесь, прежде всего, следует отметить российско-польскую группу по сложным вопросам под руководством бывшего министра иностранных дел Польши А. Ротфельда и ректора МГИМО академика А.В. Торку-нова, которая добилась существенной разрядки напряженности в этой сфере между Варшавой и Москвой1. В июле 2008 г. Торкунов выступил в «Независимой газете» именно в качестве сопредседателя этой группы со статьей «О парадоксах и опасностях "исторической политики"», в которой легко просматривалась оппозиция той линии, воплощением которой был учебник Данилова и Филиппова. Торкунов написал о периоде перестройки как о том времени, когда о «преступлениях режима» говорились верные вещи, и заявил: «В нашей дискуссии с переписывателями истории и пере-становщиками памятников мы зачастую используем излишне спрямленные, примитивные аргументы, которые внутри страны воспринимаются массовым сознанием в качестве ложных идейных ориентиров. Это не тот случай, когда врага нужно бить его оружием! Ответ должен быть асимметричным, как банально это ни прозвучит. Именно поэтому стремление к абсолютному, не допускающему интерпретаций собственной истории, единомыслию может стать камешком в фундамент новой тоталитарной идеологии. Даже если это единомыслие и его намеренную прямолинейность мы будем создавать из благих побуждений - "дать отпор клеветникам и очернителям"» [Торкунов, 2008].
В целом можно сказать, что к концу 2009 г. инициативы властей в области политики памяти (учебник и комиссия по борьбе с фальсификациями) оказались полностью дискредитированы, прежде всего, усилиями СМИ. Роль экспертов состояла в формулировании тех ключевых аргументов критики, которые затем тиражировались средствами массовой информации. В то же время сами власти постепенно отказались от примитивно-агрессивной версии политики памяти, что во многом было связано с нормализацией отношений с некоторыми соседями, прежде всего Польшей и Украиной.
Следует также отметить, что и во второй половине 2000-х ориентация власти на реабилитацию сталинизма была лишь одним
1 О работе Группы и ее результатах см.: [Белые пятна.,.2010].
из, если так можно выразиться, идеологических экспериментов, пусть и наиболее зримых. Ровно в то время, когда Данилов и Филиппов по заданию администрации президента работали над своим учебником, та же самая администрация финансировала работу над откровенно антикоммунистическим учебником, которой на первом этапе патронировал А.И. Солженицын. Учебник не получился, и плодом этого проекта стала пользовавшаяся большой известностью коллективная монография под редакцией А. Зубова [История России. XX век, 2009].
Политика памяти в 2010-2012 гг.
Период 2010-2012 гг. следует выделить по ряду причин. Во-первых, начиная с 2010 г. становится вполне очевидным спад активности на фронтах тех «войн о прошлом», которые Россия вела с Польшей, Украиной, Молдовой и прибалтийскими республиками в 2004-2009 гг. На первый план в политике памяти вышла внутрироссийская проблематика. Во-вторых, в 2010-2012 гг. мы могли наблюдать некоторую неопределенность в ключевых политических вопросах. До сентября 2011 г. было не вполне ясно, кто будет представлять власть на президентских выборах 2012 г. Стремясь «набрать очки», в том числе и в политике памяти, тогдашний президент Д. Медведев счел возможным недвусмысленно высказаться против «нормализации» сталинизма и более или менее откровенных попыток оправдать преступления коммунистического режима [Дмитрий Медведев. 2010]. С началом роста про-тестной активности осенью 2011 г., какое-то время оставался открытым вопрос о том, как власть будет реагировать на новые обстоятельства. В этот период можно заметить возобновление интереса к политике памяти в некоторых экспертных сообществах, которые в предыдущий период почти перестали заниматься этими вопросами. Так, АИРО начал выпускать серию «Историческая политика и политика памяти в СССР, РФ и СНГ» и опубликовал целый ряд книг, посвященных этой проблематике [Национальные истории. 2009; Бордюгов, 2011; Бордюгов, Бухараев, 2011]. «Мемориал» в 2009 г. запустил новый портал «Уроки истории», в котором специальный раздел был посвящен мониторинговому проекту Международного «Мемориала», который осуществлялся с
января 2010 по октябрь 2012 г.1 В этом разделе публиковались как данные мониторинга, так и критически ориентированные аналитические обзоры, посвященные исторической политике властей. Возникали и совершенно новые структуры, для которых политика памяти становилась центральной темой. Так, Г.О. Павловский после прекращения сотрудничества с Кремлем и закрытия своего Центра эффективной политики создал в 2011 г. центр и интернет-сайт, посвященный своему учителю М. Гефтеру2. Темы истории, политики памяти, исторической политики, десталинизации заявлены редакцией как ключевые.
Важную роль в формировании общественной повестки дня в сфере политики памяти в этот период стали играть экспертные группы, создаваемые Советом по внешней и оборонной политике (СВОП) или его дочерними структурами. В роли инициатора и / или координатора многих инициатив выступал президент СВОП С.А. Караганов. В начале 2011 г. группа членов Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека во главе с Михаилом Федотовым и Сергеем Карагановым в сотрудничестве с обществом «Мемориал» разработала «Предложения об учреждении общенациональной государственно-общественной программы "Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении"». В феврале 2011 г. этот документ был представлен президенту Медведеву на заседании Совета в Екатеринбурге [Стенографический отчет о заседании. 2011]. Наряду с предложениями об увековечении памяти жертв репрессий и другими формами коммеморации (памятники, музеи, исследовательские центры, государственные памятные даты), проект предусматривал конкурс на разработку нового учебника истории, государственную поддержку академических исследований этой проблематики. Проект предлагал также важные политические и правовые шаги - юридическую оценку преступлений коммунистического режима, их политическое осуждение. С точки зрения нашей темы важно, что в рамках этой инициативы экспертные ресурсы «Мемориала» были вовлечены в деятельность Постоянной комиссии по исторической памяти Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека.
1 Уроки истории. Аналитика. - Режим доступа: http://www.urokiistorii.ru/ historypolitics/analytic s
2 Михаил Гефтер - история и политика. - Режим доступа: http://gefter.ru/
Довольно неуклюже написанная преамбула и ряд неряшливо сформулированных практических предложений сделали проект удобной мишенью для критики со стороны его заведомых противников, в ряду которых ведущая роль принадлежала Информационному агентству «Регнум», создавшему специальную тему по политике памяти на своем сайте1. Когда проект подвергся агрессивной и скоординированной критике, с его поддержкой выступили представители РПЦ. Впоследствии представители РПЦ, прежде всего, люди, связанные с деятельностью созданного в 2002 г. Бутовского мемориала2, вошли в состав постоянной комиссии и приняли участие в разработке программы увековечения памяти жертв репрессий, которая, казалось, уже была принята правительством в 2013 г.
Одна из ключевых особенностей деятельности СВОП -стремление создавать коалиции поверх идеологических барьеров, что позволяет объединять в рабочих группах, создаваемых для обсуждения политики памяти и выработки рекомендаций представителей церкви, «Мемориала» и академического сообщества, прежде не сотрудничавших между собой. Под эгидой СВОП и при финансовой поддержке М. Прохорова в 2013 г. был создан специальный интернет-сайт «Историческая память - ХХ век», который задуман, прежде всего, как навигатор в сфере интернет-ресурсов, посвященных памяти о репрессиях советского периода3.
В этот период стратегия нормализации сталинизма окончательно проиграла в общественном мнении. Постепенно расширялось представление о жертвах репрессий - тема репрессий против духовенства, крестьянства становится полноценной частью этой картины наряду с репрессиями 1937-1938 гг. Идея необходимости увековечения памяти жертв политических репрессий на государственном уровне была постепенно принята властями. Экспертные сообщества сыграли в этом значительную роль. Для дискурса о репрессиях по-прежнему характерна фокусировка на жертвах, но не на тех, кто был к этим репрессиям причастен. Тема ответственности, в отличие от бывших республик СССР, не выносится вовне, но и не обсуждается сколько-нибудь интенсивно.
1 «Дело историков» - Все новости о сюжете // КЕОКиМ. - Режим доступа: http://www.regnum.ru/dossier/1747.html
2 Бутовский мемориал. - Режим доступа: http://butovo37.ru/
3 Историческая память: XX век. - Режим доступа: http://istpamyat.ru/
Важная тема в политике памяти этого периода - обсуждение опыта 1990-х годов и, особенно, роли и ответственности «молодых реформаторов». В 2012 г. Фонд Е.Т. Гайдара и созданный в 2009 г., но до тех пор практически не активный Фонд «Уроки девяностых» объявили конкурс библиотекарей, задачи которого формулировались как «формирование интереса к российскому историческому процессу конца ХХ столетия в среде российских подростков и в широких слоях нашего общества; продвижение книг Е. Гайдара и его единомышленников в школы России (к учителям истории и обществоведения)» [Уроки девяностых... 2013]. Другая общественная организация, ставящая задачей формирование памяти о постсоветском периоде, - это близкий к властям Фонд современной истории под руководством С. М. Шахрая, с 2009 г. издающий серию монографий «История современной России»1.
2013 год — идея единого учебника истории возвращается
В 2013 г. власть в очередной раз продемонстрировала, что именно она определяет повестку дня в вопросах политики памяти.
Еще в 2010-2012 гг. власти, вероятно на основании анализа опыта предыдущих лет, когда они в значительной мере проиграли борьбу за общественное мнение в этой сфере, стали последовательно создавать контролируемые общественные структуры, которые можно охарактеризовать как квазиэкспертные сообщества. Их задача состояла в опосредовании и легитимации «голоса власти» в вопросах политики памяти через профессиональные сообщества историков и учителей истории. В 2010 г. по инициативе заместителя министра образования И.И. Калины была создана Ассоциация школьных учителей истории и обществознания, которую возглавили академик А. О. Чубарьян и ректор РГГУ Е.И. Пивовар. В мае 2012 г. было создано Российское историческое общество под председательством председателя Государственной думы С.Е. Нарышкина, с С. Шахраем как председателем правления2, а в декабре 2012 г. указом президента Путина было создано Российское военно-историческое общество,
1 Российское историческое общество. - Режим доступа: http://rushistory.org/
2 История России - федеральный портал История. РФ. - Режим доступа: http://histrf.ru/
председателем которого стал министр культуры В.Р. Мединский. Значимость этих шагов стала ясна уже в 2013 г.
В феврале 2013 г. на заседании Совета по межнациональным отношениям Путин высказался о необходимости разработки единого учебника истории. С этого момента именно вопрос единого учебника оказался в центре общественной дискуссии о политике памяти. РИО на своем общем собрании, проходившем 27 февраля 2013 г. в Мироваренной палате Московского Кремля, одобрило идею создания единого учебника. Дальнейшие организационные шаги теперь осуществлялись не только через Министерство образования и науки, параллельно занятое подготовкой к «реформе» РАН, но и под эгидой РИО. Содержательная часть, т.е. разработка «Историко-культурного стандарта» (позже трансформировавшегося в «Концепцию нового учебно-методического комплекса по отечественной истории») и перечня «трудных вопросов», осуществлялась учеными РАН, в основном на базе Института российской истории.
Были и другие желающие тут же предложить свою версию такого учебника, не скрывавшие, что рассматривают эту задачу как, прежде всего, политическую. Проект учебника, в основу которого был положен цивилизационный подход, а точнее - идея противостояния России Западу, предложил Центр научной политической мысли и идеологии (Центр Степана Сулакшина) [Школьный учебник. 2013]. Появление этого проекта в первый момент вызвало легкую панику, поскольку по степени одиозности этот опус далеко превосходил учебник Данилова - Филиппова. Вполне возможно, что Центр Сулакшина еще будет участвовать со своим проектом в конкурсе на новый учебник.
Общественные дискуссии были теперь сфокусированы на вопросе о том, нужен ли единый учебник, а затем, после публикации «Стандарта», на его обсуждении. Наибольшую активность на этом этапе проявил сайт Полит. ру, публиковавший много экспертных материалов в специальной рубрике для обсуждения этой новой инициативы президента1. Особо следует отметить организованные совместно с Комитетом гражданских инициатив А. Л. Кудрина (КГИ) два «круглых стола» экспертов по обсуждению «Стандарта» [Образ истории, 2013; Преподавание истории. 2013]. Вскоре первоначальный, неадекватный план о подготовке учебника к концу
1 Полит.ру \ История: человек, институты. - Режим доступа: http://polit.ru/ rubric/history_human/
2013 г., озвученный министром Ливановым весной 2013 г., был скорректирован. Речь теперь шла не о единственном учебнике, но о единой концепции нового учебно-методического комплекса по отечественной истории и о проведении конкурса учебников, написанных в соответствии с этой концепцией, с тем чтобы эти учебники поступили в школы в 2015 г. «Круглый стол» в сентябре 2013 г. был посвящен обсуждению первого варианта «Стандарта», который затем стал ключевым элементом этой концепции. Его подвергли резкой критике. Особо стоит отметить, что в этом «круглом столе» участвовали представители того авторского коллектива, который готовил текст «Стандарта». То есть происходил диалог, в котором стороны допускали, что все участники дебатов движимы благими намерениями. Появившаяся в октябре 2013 г. «Концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории» учитывала целый ряд рекомендаций, высказанных в рамках «круглого стола», а также в других документах, подготовленных, в частности, под патронажем СВОП1.
Очевидно, что власть сделала определенные выводы из предыдущей попытки ввести учебник Данилова - Филиппова как де-факто единственный: она создала (квази) экспертные центры, которые опосредовали ее политику и, отчасти, выступали как площадки для учета экспертного и общественного мнения. Власть также корректировала свою стратегию с учетом общественного мнения и критики экспертов.
Вся операция по подготовке единого учебника или, после корректировки, единого «Стандарта» при внимательном рассмотрении выглядит как политтехнологическая операция, где реальная главная задача открыто не декларируется. Стоит обратить внимание на то, где Путин впервые озвучил тему единого учебника. Представляется, что Совет по национальным отношениям был выбран для такого заявления совсем не случайно. Реальная политическая проблема заключается не в плюрализме современных федеральных учебников, которые в принципиальных вопросах не сильно отличаются друг от друга [Кацва, 2013]. Проблема в тех учебниках, которые используются в различных регионах, прежде всего, в национальных автономиях, в рамках региональной составляющей образования. Многие из этих учебников не просто фоку-
1 Окончательный вариант см.: [Концепция нового учебно-методического комплекса. 2013].
сируются на особой региональной / этнической идентичности, но трактуют ее как национальную, противопоставляя ее российской идентичности. Это реальная политическая проблема - но именно она, равно как и пути ее решения, до сих пор не стали предметом публичной дискуссии, в том числе экспертных сообществ.
Экспертные сообщества и политика памяти
Характерная черта российской жизни вообще - это слабость институтов, в том числе НПО. Это вполне проявляется в сфере политики памяти. Профессиональные сообщества историков и учителей истории не создали за весь посткоммунистический период сколько-нибудь сильных независимых объединений, которые могли бы выступать как влиятельные экспертные сообщества. Власть, разумеется, всегда использовала экспертов в осуществлении политики памяти, но как исполнителей, которые лишь на стадии выполнения заказа могли при желании партизанскими методами и в ограниченном объеме корректировать задание. Структуры, возникшие в последние годы под эгидой и по инициативе власти, такие как Ассоциация учителей истории и обществоведения, РИО и РВИО, не оппонируют власти (в качестве конструктивного критика), а опосредуют ее голос. Впрочем, даже сам факт осознания необходимости такого опосредования важен, поскольку он свидетельствует об усвоении властными структурами некоторых базовых принципов политики памяти, которые игнорировались еще во второй половине 2000-х годов.
В этих условиях важную роль стали играть интернет-сайты, способные организовать экспертные обсуждения вопросов политики памяти и транслировать их результаты. Такие интернет-ресурсы стремятся привлекать экспертов к более систематическому сотрудничеству. Влияние этих сайтов на общественную повестку дня очень сильно зависит от их популярности, поэтому на общем фоне, безусловно, выделяется Полит.ру - один из старейших политико-информационых сайтов Рунета.
Можно констатировать, что в 2011-2013 гг. число более или менее организованных экспертных групп и политических акторов, занимающихся проблематикой политики памяти в России, резко возросло. В основном за счет того, что группы с более общими задачами, такие как СВОП или КГИ, стали и участвовать в общест-
венной дискуссии на эту тему, и транслировать мнение экспертов во властные структуры через собственные неформальные каналы.
С точки зрения содержания общественной и политической повестки дня в сфере политики памяти также произошли существенные изменения. Тема отношения к сталинскому времени теряет роль главного предмета споров и борьбы. Это вовсе не значит, что общество вполне прояснило для себя вопросы, связанные с этим трагическим опытом. Однако власти оставили бессмысленные с точки зрения собственных политических интересов попытки «нормализации» сталинизма.
На первый план выходит проблема единства исторического мифа на пространстве России, поскольку во многих автономных республиках политика памяти находится в кричащем противоречии с задачей формирования общероссийской идентичности. Эта тема политики памяти может стать в ближайшее время полем серьезной политической борьбы.
Ро818епр1:ит.
Политика памяти в России в 2014 г.: Год разрушенных надежд
Предыдущая часть статьи была написана ранней осенью 2013 г. На тот момент мне представлялось, что по целому ряду вопросов, связанных с политикой памяти, профессиональные историки и общественные организации, занимающиеся данной проблематикой, вне зависимости от их политических убеждений, могут взаимодействовать с властью в режиме диалога и даже сотрудничества.
Это касалось, в частности, центральной темы политики памяти последних лет, а именно учебников истории. Инициировав в 2013 г. очередной раунд пересмотра подхода к преподаванию истории в школе, власти действовали через официозное Российское историческое общество. При всем том организаторы обсуждения «Историко-культурного стандарта» старались подчеркнуть открытость этого процесса и действительно учли существенную часть критических замечаний. А главное, было заявлено, что вместо планировавшегося изначально единого учебника будет объявлен конкурс на подготовку учебников на основе нового стандарта.
Состоявшийся 23 ноября 2013 г. в рамках общероссийского Гражданского форума «круглый стол» о проблемах исторической памяти и преподавания истории был в значительной мере посвя-
щен тому, каким образом следует участвовать в конкурсе на новые учебники, чтобы составить конкуренцию проектам, которые будут готовиться по заказу власти под эгидой Российского исторического общества. Были даже намечены возможные авторы конкурсных проектов, обсуждался вопрос о том, как добиться включения независимых представителей исторического цеха в комиссию, которая будет подводить итоги конкурса. Не испытывая особых иллюзий насчет готовности власти к сотрудничеству, большинство участников дискуссии тем не менее считали, что раз окно возможностей для такого взаимодействия властью оставлено, то им нужно воспользоваться и хотя бы проверить, что будет дальше.
Власть, со своей стороны, продолжала посылать «приглашающие» сигналы. Так, еще в январе 2014 г., встречаясь с разработчиками стандарта, Владимир Путин заявил, что работа по формированию новой линейки учебников «должна строиться максимально открыто. Здесь не должно быть какого бы то ни было монополизма» [Встреча с авторами. 2014].
Другая сфера, где взаимодействие власти и общества выглядело весьма перспективным, - это увековечивание памяти жертв политических репрессий. В течение нескольких лет под патронажем Совета по правам человека при президенте РФ и Совета по внешней и оборонной политике велась подготовка соответствующей программы. В ходе этой работы плодотворно сотрудничали представители властных структур, либеральной части политического истеблишмента, «Мемориала» и РПЦ, т.е. взаимодействие шло поверх традиционных разделительных линий в нашем обществе. В результате была подготовлена весьма обширная программа, которая прошла целый ряд согласований в различных ведомствах и, казалось, вот-вот будет официально принята. В июле 2013 г. в РИА «Новости» даже состоялась презентация проекта федеральной программы «Об увековечивании памяти жертв политических репрессий». В ней участвовал советник министра культуры Александр Протасевич, имевший немалый опыт работы в этой сфере в качестве министра культуры, молодежной политики и массовых коммуникаций Пермского края, известного своим музеем «Пермь-36». Ему предстояло курировать эту программу от министерства [«Историческая память.», 2013].
В январе 2014 г. в Фейсбуке возникла группа «Историки России - проблемы самоорганизации», в которой довольно энергично обсуждались способы организации профессионального сообщества, что свидетельствовало, в частности, о том, что в глазах
многих историков созданное под эгидой власти Российское историческое общество этой задачи не решило.
В это же время, независимо от группы в Фейсбуке, шла работа по созданию Вольного исторического общества (ВИО). Все ее участники поддерживали идею учреждения организации, активно участвующей в обсуждении проблем преподавания истории и политики памяти. Здесь разделение проходило, скорее, между меньшинством, которое понимало задачи ВИО как во многом сходные с задачами «Мемориала» и ожидало, что Вольное историческое общество будет высказывать свою позицию по текущим политическим вопросам, и большинством, считавшим, что ВИО должно быть более сдержанным и нейтральным в своих публичных выступлениях [В России создано. 2014].
Эти организационные инициативы, безусловно, уходили корнями в тот недолгий период 2013 г., когда перспективы относительно открытого и конструктивного диалога по вопросам политики памяти выглядели обнадеживающими. К осени 2014 г. от осторожных надежд осени 2013 г. не осталось и следа. Ниже я попытаюсь проанализировать те события и обстоятельства, которые привели нас к ситуации, когда зарождавшиеся площадки и формы диалога и сотрудничества в сфере исторического сознания были разрушены, и политика памяти оказалась в самом глубоком кризисе за всю историю постсоветской России.
* * *
Ключевым фактором, обусловившим изменения в России в 2014 г., был кризис вокруг Украины, постепенно переросший в кризис отношений РФ с США и ЕС. Резкое ужесточение контроля над публичной сферой было представлено как ответ на необходимость консолидации перед лицом внешнего вызова. Слова о «пятой колонне» в, казалось бы, триумфальной речи Путина перед Федеральным собранием о принятии Крыма в состав РФ [Путин, 2014] стали вехой в развитии общественной атмосферы современной России. Образ «пятой колонны» превращал инакомыслие в акт национального предательства. Вскоре оказалось, что большой сегмент общества видит в данной установке не временную предосторожность в кризисной ситуации, а новый курс и готов наполнить его соответствующим содержанием. Эти изменения в полной мере проявились в сфере политики памяти.
В конце января 2014 г. произошел скандал, связанный с опросом телеканала «Дождь», приуроченным к 70-летию освобождения Ленинграда от блокады. Вопрос «Надо ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?» провисел на сайте канала примерно три часа, после чего был снят главным редактором. Вместе с тем «Дело "Дождя"» вряд ли стоит толковать как переломный момент в исторической политике властей. Скорее, неудачно сформулированный вопрос1 был использован как долгожданный повод для вытеснения канала из кабельных сетей. Показательно, что журнал «Дилетант», который и проводил опрос в рамках программы «Дилетанты на Дожде», никак не пострадал2.
Переломными стали весенние месяцы 2014 г., когда власти последовательно совершили ряд шагов, кардинально изменивших ситуацию с политикой памяти в России. 4 марта стало известно об увольнении из МГИМО(У) профессора Андрея Зубова, который 1 марта опубликовал в «Ведомостях» статью «Это уже было», где утверждал, что аннексия Крыма мало чем отличается от аннексии Австрии в 1938 г. [Зубов, 2014]. Впоследствии данное решение несколько раз откладывалось по разным юридическим причинам, но летом 2014 г. контракт МГИМО(У) с Зубовым не был продлен. В этой истории особенно важны два обстоятельства. Во-первых, отдавая отчет в скандальности ситуации, руководство МГИМО(У) всячески старалось избежать демонстративного увольнения, но репутационные издержки уже не принимались в расчет. По замыслу инициаторов увольнения, оно должно было стать акцией устрашения, демонстрацией того, что цена оппозиционного высказывания резко повышается. Во-вторых, в средствах массовой информации появилась масса выступлений в поддержку увольнения Зубова, где говорилось о том, что человек, работающий в государственном вузе, не должен выступать против политики своей страны и т. д. За прошедшее с тех пор время мы могли убедиться, что запущенный тогда механизм лишь отлаживался и набирал силу. Свидетельство тому - беспрецедентная (в постсоветской России)
1 В адекватной формулировке он должен был бы звучать так: «Считаете ли Вы, что сдача Ленинграда немцам могла предотвратить массовую гибель горожан от голода?».
2 Впрочем, А. Венедиктов считает, что изначальной мишенью был именно журнал «Дилетант», но ему удалось доказать собственную непричастность, и потому журнал не тронули.
по своим масштабам травля Андрея Макаревича после его концерта в лагере беженцев из Донецка и Луганска, который сочли актом поддержки «киевской хунты», - «общественная инициатива» здесь тоже играет важнейшую роль.
Очевидно, что в случае с Зубовым каралась именно оппозиционность высказывания, а не легковесность тех или иных суждений по поводу исторических событий. Отвечавший Зубову в «Известиях» Андраник Мигранян вполне безнаказанно написал в своей статье совершенно чудовищные с точки зрения любого грамотного историка вещи, утверждая, в частности, что, если бы Гитлер остановился в 1938 г., он вошел бы в историю как великий немецкий политик [Мигранян, 2014]. Между тем в послужном списке Гитлера к 1938 г. уже были и «Майн Кампф», и Нюрнбергские законы.
В начале апреля 2014 г. вышел в свет доклад Центра политической информации «О проблемах преподавания истории в российских учебных заведениях» [О проблемах преподавания. 2014], дававший образец дискурсивной стратегии, а также набор понятий и терминов, которыми теперь считалось возможным пользоваться в исторической политике. По стилистике этот текст был близок к «разоблачительным» текстам конца 1940-х - начала 1950-х годов. История представлялась в нем как поле битвы и идеологических диверсий, главным образом со стороны Запада. Приведу цитату, отчетливо демонстрирующую и стилистику, и понятийный аппарат авторов:
«Результаты анализа учебной литературы, использующейся в процессе преподавания отечественной истории, позволяют сделать вывод о том, что наиболее распространенные интерпретации исторических событий подспудно убеждают учащихся в закономерном распаде нашей страны в будущем, что якобы позволит "угнетаемым народам" обрести независимость. Таким образом, история как учебная дисциплина утратила воспитательную функцию. Отказ от научных положений об объективном характере развития российского государства-цивилизации, искусственное разделение многонационального народа России на славян-"угнетателей" и "порабощенные" ими народы, а также изъятие позитивных примеров из общего исторического наследия с одновременной героизацией сомнительных личностей не позволяют обеспечить воспроизводство традиционных для российского общества ценностей» [О проблемах преподавания. 2014, с. 3]. Доклад призывал к солидарной деятельности «органов государственной власти и патриотически ориентированной научной общественности» по консолидации нации.
Очевидно, что в рамках такой трактовки пространства для диалога с оппонентами уже нет, как нет и проблемы критического осмысления тех трагедий, которые произошли с Россией в XX в. Зато утверждаются «традиционные ценности» и самодостаточность «государства-цивилизации». Все четче обозначается новый виток исторической политики государства - с фокусом на «циви-лизационной самодостаточности», на сугубо положительных героях и страницах истории, с пониманием воспитательной функции истории в духе бенкендорфовской формулы: «Прошлое России было блестяще, ее настоящее более чем великолепно, а что касается ее будущего, оно превосходит все, что может представить человеческое воображение» [цит. по: Жихарев, 1989, с. 105].
Позднее, уже в августе 2014 г., с созвучным по пафосу заявлением выступил патриарх РПЦ Кирилл, выразивший надежду на то, что «единая концепция школьного учебника истории поможет молодежи победить "синдром исторического мазохизма", который воспитывали в школах в 90-е годы» [цит. по: Мага, 2014]. Это заявление вполне адекватно отражает подход Кирилла к проблеме памяти, который радикально отличается от подхода его предшественника, Алексия II. Алексий считал беды, обрушившиеся на Россию в прошлом столетии, карой за цареубийство и полагал, что грех этот еще не отмолен, т. е. что русский опыт ХХ в. должен остаться предметом осмысления и покаяния. Кирилл же убежден, что Россия свой грех уже искупила [Суслов, 2013]. Отсюда и рассуждения о «синдроме исторического мазохизма».
Но вернемся в весну 2014 г. Инициативы по подготовке законов, регулирующих высказывания о прошлом, начиная с 2009 г. неоднократно выдвигались «Единой Россией», но «застревали» на разных стадиях законодательного процесса. Именно весной 2014 г. им был открыт «зеленый коридор». Закон, предложенный депутаткой от «Единой России» Ириной Яровой и вводящий в УК новую статью 354.1 (реабилитация нацизма), 4 апреля был принят в первом чтении, 23 апреля - сразу во втором и третьем чтениях, 29 апреля одобрен Советом Федерации и 5 мая, ровно через месяц после начала процедуры, подписан президентом. В частности, новая статья предусматривает уголовную ответственность за «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны», т. е. использует ту самую формулировку, на основании которой в советскую эпоху отправляли в лагеря инакомыслящих.
В это же время под угрозой оказался знаменитый музей «Пермь-36», организованный в одном из таких лагерей и активно работавший многие годы. Переговоры создателей музея и администрации Пермского края о принципах общественно-государственного партнерства продвигались достаточно успешно, пока весной 2014 г. администрацией не были приняты решения, парализовавшие работу музея. Вскоре против сотрудников музея даже попытались завести уголовное дело. Осенью 2014 г. от возбуждения уголовного дела отказались. И в этом случае, как и в истории с увольнением Зубова, вполне очевидно, что импульс, заставивший менять курс и в сторону ужесточения, и в сторону смягчения, исходил от высших эшелонов власти [подробнее см.: Заявление Координационного совета. 2014].
Наконец, в мае 2014 г. министр культуры Владимир Мединский пришел к заключению, что принятие программы по увековечиванию памяти жертв политических репрессий нецелесообразно, о чем официально объявил в июне [Сохранение памяти о жертвах ГУЛАГа. 2014]1. Характерна реакция на это заявление Сергея Пархоменко, одного из организаторов общественной инициативы «Последний адрес»: «И на самом деле, это очень правильное развитие событий: нечего нам рассчитывать на эту прачечную и на все это лживое и подлое государство - со всеми его программами, со всеми его лицемерными президентскими намерениями, со всеми его надменными министерскими решениями, со всеми его тухлыми обещаниями и с вечным его трусливым кидаловом. Самим нужно это дело делать. Своими силами: потому что силы только у нас и есть. Вот поэтому никто и ничто не заменит такие замыслы и проекты, как Последний адрес. И эту идею нам обязательно нужно развивать дальше» [Пархоменко, 2014]. Проект «Последний адрес», в соответствии с которым на домах, откуда в сталинские времена уводили арестованных, должны быть установлены мемориальные доски, - инициатива действительно очень полезная и
1 Позднее под давлением президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека Заключение Правительства о ненужности программы увековечивания памяти жертв политических репрессий было дезавуировано В. Путиным. Он подтвердил, что важно «не забыть эту тему, не свернуть ее вообще. А как лучше организовать эту работу - различные мнения борются между собой. Но это совсем не значит, что сама идея ФЦП полностью умерла, давайте к этому обязательно вернемся и вместе подумаем» [Заседание Совета по развитию. 2014].
благородная1. Но согласиться с Пархоменко в том, что нынешнее развитие событий правильно, затруднительно. Именно в рамках подготовки федеральной программы шел непростой процесс налаживания сотрудничества и взаимопонимания между представителями разных политических и общественных сил, включая государственные структуры и РПЦ. Можно только сожалеть, что весной 2014 г. все эти усилия закончились саботажем федеральной программы и деятельности «Перми-36» со стороны администрации, рассуждениями патриарха об «историческом мазохизме» и стоическими заверениями «непримиримого либерала» Пархоменко, что «так даже лучше». Возникшие вновь в конце 2014 г. разговоры о том, что памятник жертвам репрессий в Москве все-таки будет поставлен, уже часть традиционной истории государственного манипулирования политикой памяти, но не часть диалога власти и различных общественных сил.
За весенние месяцы 2014 г. власти нарушили несколько соблюдавшихся прежде табу: начались увольнения с работы за высказывания, был легитимирован дискурс о «пятой колонне» и национал-предателях и принят закон, криминализующий высказывания о прошлом. Шанс на развитие взаимоуважительного диалога о политике памяти, обозначившийся в 2013 г., был потерян. В конце мая в духе, сходном с реакцией Пархоменко, группа историков выступила с призывом к коллегам бойкотировать конкурс на написание школьных учебников истории [Обращение к историкам. 2014]. Большинство учредителей Вольного исторического общества, которому было предложено поддержать это обращение, с ним не согласились. Сейчас ВИО обсуждает возможность разработки альтернативного учебника и его публикации в Интернете. Другими словами, вместо масштабной, вовлекающей разные сегменты общества федеральной программы мы остались с «Последним адресом» как сугубо оппозиционной инициативой и, возможно, в недалеком будущем, с памятником жертвам репрессий, созданным по решению властей без вовлечения общественных сил, а вместо открытого конкурса на учебники - с перспективой получить «единый» учебник о цивилизационной самодостаточности России и альтернативные учебники в Сети.
1 Последний адрес: Сообщество. - Режим доступа: Шр8://игиглг.£асеЪоок. сош/ро81е<1пуа11ге8
В сфере международных отношений мы снова вступаем в период конфронтационной исторической политики, казалось бы, оставшейся в прошлом после 2010 г. [Миллер, 2012 Ь].
Впрочем, это еще не все плохие новости. В марте 2014 г. в «Мемориале» проходил семинар под названием «Власть и общество в борьбе за прошлое России: независимые историки и современная историческая политика власти». Постановка проблемы, к сожалению, не соответствует реальности. Общество в большинстве своем находится в этом споре на стороне власти. И такая ситуация не есть нечто уникально российское. Первым возможности антилиберальной мобилизации гражданского общества в сфере политики памяти продемонстрировал венгерский премьер-министр Виктор Орбан. Значительная часть населения Венгрии поддерживает Орбана и возглавляемую им партию «Фидеш», причем поддерживает именно как гражданское общество, с массовой низовой инициативой. Существенную роль в активности проорбановского гражданского общества играет политика памяти. По всей Венгрии как местные инициативы возникли «музеи Трианона». Апелляция к теме Трианона, несправедливому разделению венгров по решению европейских политиков после Первой мировой войны, стала важной составляющей венгерской политики памяти, удачно резонируя с напряженными отношениями орбанов-ской Венгрии с истеблишментом ЕС. Другой значимый мотив этой политики - реабилитация Миклоша Хорти как сильного лидера, павшего жертвой Гитлера. Показательно, что эти черты венгерской политики памяти ни разу не подвергались критике со стороны официальных российских политиков, уделяющих так много внимания политике реабилитации нацизма в Прибалтике и на Украине.
Весьма вероятно, что в исторической перспективе 2014 г. станет восприниматься как начало достаточно длительного процесса мобилизации гражданского общества на антилиберальной, агрессивно-националистической платформе.
Литература
«Историческая память - основа национальной идентичности» // Б^п. - М., 2013. - Режим доступа: http://slon.ru/calendar/event/958165/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Белые пятна - черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях / Под общ. ред. акад. А.В. Торкунова, проф. А. Д. Ротфельда. - М.: Аспект Пресс, 2010. - 823 с.
Бергер Ш. Историческая политика и национал-социалистической прошлое Германии // Историческая политика в XXI веке: Сб. ст. / Под ред. А. Миллер, М. Липман. - М.: НЛО, 2012. - С. 33-62.
Бордюгов Г.А. «Войны памяти» на постсоветском пространстве / Предисл. А. Касаева. - М.: АИРО-ХХ1, 2011. - 256 с.
Бордюгов Г.А., Бухараев В.М. Вчерашнее завтра: как «национальные истории» писались в СССР и как пишутся теперь. - М.: АИРО-ХХ1, 2011. - 248 с.
В России создано Вольное историческое общество // Полит.ру. - М., 2014. -28 февраля. - Режим доступа: http://po1it.ru/news/2014/02/28/vio/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Встреча с авторами концепции нового учебника истории: [Стенограмма] // Президент России. - М., 2014. - 16 января. - Режим доступа: http://www.krem1in.ru/ news/20071 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Данилин П. Как реагировать на комиссию по борьбе с фальсификациями: Без знака вопроса // Русский журнал. - М., 2009. - 22 мая. - Режим доступа: http://russ.ru/po1e/Kak-reagirovat-na-komissiyu-po-bor-be-s-fa1-sifikaciyami (Дата посещения: 22.02.2015.)
Данилов А. А. История России, 1900-1945: Методическое пособие. 11 класс. - М.: Просвещение, 2008. - 208 с.
Медведев Д.А. Дмитрий Медведев: «Нам не надо стесняться рассказывать правду о войне - ту правду, которую мы выстрадали»: Эксклюзивное интервью. // Известия. - М., 2010. - 7 мая. - Режим доступа: http://izvestia.ru/news/361448 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Жихарев М.И. Докладная записка потомству о Петре Яковлевиче Чаадаеве // Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. Мемуары современников. -М., 1989. - С. 105.
Заседание Совета по развитию гражданского общества и правам человека. 14 октября 2015 г.: [Стенограмма] // Президент России. - М., 2014. - Режим доступа: http://www.krem1in.ru/transcripts/46786 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Заявление Координационного совета Гражданского форума ЕС-Россия о сохранении музея Пермь-36» // Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. - М., 2014. - 15 августа. - Режим доступа: http://www.president-sovet.ru/news/6819/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Зубов А. Это уже было // Ведомости. - М., 2014. - 1 марта. - Режим доступа: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/23467291/andrej-zubov-eto-uzhe-by1o (Дата посещения: 22.02.2015.)
Историческая политика // Википедия. - б. г. - Режим доступа: http://ru.wikipedia. org/wiki/%C8%F1%F2%EE%F0%E8%F7%E5%F1%EA%E0%FF_%EF%EE%EB% Е8%Б2%Е8%ЕА%Е0 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Историческая политика в XXI веке: Сб. ст. / Под ред. А. Миллер, М. Липман. -М.: НЛО, 2012. - 648 с.
История России, 1945-2007: Учебник для 11 класса / Под ред. А.А. Данилова, А.И. Уткина, А.В. Филиппова. - М.: Просвещение, 2007. - 350 с.
История России, 1945-2008. 11 класс: Учебник для общеобразовательных учреждений / Под ред. А.А. Данилова, А.И. Уткина, А.В. Филиппова. - М.: Просвещение, 2008. - 368 с.
История России. XX век / К.М. Александров [и др.]; ред. А.Б. Зубов. - 18941939 / авт. предисл. А.Б. Зубов. - М.: АСТ, Астрель, 2009. - 1023 с.; 19392007. - М.: АСТ, Астрель, 2009. - 847 с.
Как завершить историю СССР / Гернер К., Миллер А., Дубин Б. и др. // По-лит.ру. - М., 2008. - 24 апреля. - Режим доступа: http://www.polit.ru/article/ 2008/04/24/istpamat/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Какой должна быть история России / Зорин А., Песков А., Миллер А. и др. // Полит.ру. - М., 2005. - 22 декабря. - Режим доступа: http://www.polit.ru/article/ 2005/12/22/krugliystol/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Кацва Л. А. Советский Союз в школьных учебниках истории XXI века // Прошлый век: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН; Ред. кол.: Миллер А.И., гл. ред., и др. - М.,
2013. - Вып. 1. - С. 69-132.
Концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории: Проект. - М., 2013. - Режим доступа: http://www.kommersant.ru/docs/2013/ standart.pdf (Дата посещения: 22.02.2015.)
Лаборатория // Национальная лаборатория внешней политики. - б. г. - Режим доступа: http://www.nlvp.ru/laboratory (Дата посещения: 22.02.2015.)
Мага А. Патриарх Кирилл: Единый учебник истории поможет преодолеть «исторический мазохизм» // ТАСС. - М., 2014. - 30 августа. - Режим доступа: http:// itar-tass.com/obschestvo/1410442 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Мигранян А. Наши Передоновы // Известия. - М., 2014. - 3 апреля. - Режим доступа: http://izvestia.ru/news/568603 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Миллер А. Историческая политика в России: новый поворот? // Историческая политика в XXI веке: Сб. ст. / Под ред. А. Миллер, М. Липман. - М.: НЛО, 2012 a. - С. 328-367.
Миллер А.И. «Историческая политика» в Восточной Европе: плоды вовлеченного наблюдения // Полит.ру. - М., 2008. - 7 мая. - Режим доступа: http://polit.ru/ article/2008/05/07/miller/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Миллер А. И. Введение. Историческая политика в Восточной Европе начала XXI в. // Историческая политика в XXI веке: Сб. ст. / Под ред. А. Миллер, М. Липман. - М.: НЛО, 2012 b. - С. 7-32.
Миллер А.И. Историческая политика: update // Полит.ру. - М., 2009. - 5 ноября. -Режим доступа: http://polit.ru/article/2009/11/05/istpolit/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Миллер А.И. Политика памяти в России: год разрушений // Pro et Contra. - М.,
2014. - № 4 (75). - С. 49-57.
Миллер А.И. Роль экспертных сообществ в политике памяти в России // Pro et Contra. - М., 2013. - № 4 (71). - С. 114-126.
Национальные истории на постсоветском пространстве - II / Под ред. Ф. Бомсдорфа, Г. Бордюгова. - М.: Фонд Фридриха Науманна, АИРО-XXI, 2009. - 372 с.
О проблемах преподавания истории в российских учебных заведениях / Центр политической информации. - М., 2014. - Режим доступа: http://polit-info.ru/ images/data/gallery/0_9440_istorii_03-2014.pdf (Дата посещения: 22.02.2015.)
Образ истории: запрос власти и интересы общества // Полит.ру. - М., 2013. -21 июня. - Режим доступа: http://www.polit.ru/article/2013/06/21/history/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Обращение к историкам - авторам школьных учебников // Полит.ру. - М., 2014. -22 мая. - Режим доступа: http://polit.ru/article/2014/05/22/history/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Пархоменко С. Свежие новости от ИТАР-ТАСС. - М., 2014. - 25 июня. - Режим доступа: https://www.facebook.com/serguei.parkhomenko/posts/10204005487726969 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Преподавание истории: от принципов к реализации / Асмолов А., Голубовский А., Данилевский И. и др. // Полит.ру. - М., 2013. - 18 сентября. - Режим доступа: http://polit.ru/article/2013/09/18/history/ (Дата посещения: 22.02.2015.)
Путин В.В. Обращение Президента Российской Федерации // Президент России. -М., 2014. - 18 марта. - Режим доступа: http://kremlin.ru/news/20603 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Сохранение памяти о жертвах ГУЛАГа могут признать формальностью, ведущей к неоправданным бюджетным тратам // Newsru. - М., 2014. - 27 июня. - Режим доступа: http://www.newsru.com/russia/27jun2014/gulag.html (Дата посещения: 22.02.2015.)
Стенографический отчет о заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека // Президент России. - М., 2011. - 1 февраля. - Режим доступа: http://news.kremlin.ru/transcripts/10194 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Субботин И. Уголовного дела не будет! Силовики ослабили давление на музей «Пермь-36». «Этому предшествовало совещание в администрации президента» // URA.RU. - Пермь, 2014. - 3 октября. - Режим доступа: http://ura.ru/ content/perm/03-10-2014/news/1052191538.html (Дата посещения: 22.02.2015.)
Суслов М. Д. Прошлое и будущее в историческом воображении современной Русской православной церкви // Прошлый век: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН; Ред. кол.: Миллер А.И., гл. ред., и др. - М., 2013. - Вып. 1. - С. 133-157.
Торкунов А. О парадоксах и опасностях «исторической политики» // Независимая газета. - М., 2008. - 18 июля. - Режим доступа: http://www.ng.ru/ideas/2008-07-18/7_istpolitika.html (Дата посещения: 22.02.2015.)
Указ Президента РФ от 15.05.2009 № 549 «О комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России» // Президент России. - М., 2009. - Режим доступа: http:// graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1013526 (Дата посещения: 22.02.2015.)
Уроки девяностых: Положение о конкурсе библиотекарей «Время Гайдара» в 2012-2013 годах. - М., 2013. - Режим доступа: http://rud.exdat.com/docs/index-691774.html (Дата посещения: 22.02.2015.)
Филиппов А.В. Новейшая история России, 1945-2006 гг.: Книга для учителя. -М., 2007. - 494 с.
Швед В. Институт исторической памяти // Хронос. - М., 2008. - 8 янв. - Режим доступа: http://www.hrono.ru/statii/2008/shwed_pam.html (Дата посещения: 22.02.2015.)
Школьный учебник истории и государственная политика // Центр научной политической мысли и идеологии (Центр Сулакшина). - 2013. - Режим доступа: http ://rusrand. ru/library/monographs/shkolnyj -uchebnik- istorii- i- gosudarstvennaj a-politika (Дата посещения: 22.02.2015.)
Atnashev T. Transformation of the political speech under Perestroika. Free agency, responsibility and historical necessity in the emerging intellectual debates (1985-1991): PhD dissertation. - Florence: EUI, 2010. - Из личного архива А.И. Миллера.
Pro et Contra. - М., 2009. - N 3-4 (46). - 168 с.
