CC BY
70
1978. - 18 с.
10. Мясников В.С., Шепелева Н.В. Китай и Монголия // Китай и соседи. - М., 1982. - С. 126-152.
11. Леонов Н. Тану-Тува. Страна голубой реки. - М.: Изд-во общества политкаторжан, 1927. - 55 с.
12. Сведения о государствах Дальнего Востока: ежемесяч. журнал для военных. - Иркутск, 1912. № 5.
13. Сибирская мысль: обществ., политико-экон. газета. 1912. № 125. 9 июня.
14. Шурху Д. Монголо-тувинские отношения, позиция России: автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Уланбааатар, 1999. - 22 с.
Василенко Виктория Александровна, кандидат исторических наук, докторант Восточно-Сибирской государственной академии образования, г. Иркутск.
Vasilenko Victoriya Aleksandrovna, candidate of historical sciences, doctoral candidate of the East Siberian state Academy of Education, Irkutsk.
УДК 930.85(571.5)
© З.Е. Цыренова
Политика национально-культурного строительства в Восточной Сибири
(1920 - конец 1980-х гг.)
В статье рассматривается этнокультурные процессы Восточной Сибири через призму национальной политики партийных и государственных структур в советский период. В работе введено большое количество новых, ранее недоступных документов и дана их современная интерпретация.
Ключевые слова: национальная политика, традиционная культура этносов Восточной Сибири, советский период, современная интерпретация.
Z.E. Tsyrenova
The Policy of National and Cultural Development in the Eastern Siberia (1920 - the end of 1980s)
The article considers the ethnocultural processes in the Eastern Siberia through the prism of national policy of party and state structures during the Soviet period. A great number of new earlier unknown documents have been introduced in the study and themK modern interpretation has been done.
Keywords: national policy, traditional culture of Eastern Siberian ethnoses, Soviet period, modern interpretation.
Вступив на путь реформ, наше общество переживает на протяжении последних лет драматические по своему характеру процессы. Сами реформы, изменившие за короткие сроки всю обстановку в обществе, породили сложные проблемы во всех сферах жизни, серьезно повлияли на характер межнациональных отношений, обнажив при этом огромный межэтнический потенциал, часто конфликтный. В этой социокультурной ситуации очень важно понять, в каком обществе сегодня живут люди, каковы их возможности в изменении существующего положения, осмыслить общественную ситуацию, сформировать новое адекватное реальности мировоззрение. В связи с чем возникает задача ретроспективного анализа этнокультурных процессов через призму национальной политики партийных и государственных структур в советский период.
В ноябре 1917 г. большевистским правительством России была выработана государственная национальная политика по защите коренных народов. В соответствии с «Декларацией прав народов России» правительством РСФСР было принято «Временное положение об управлении туземных народностей и племен северных окра-
ин РСФСР». На местах были впервые созданы родовые собрания, родовые советы, туземные районные съезды и избираемые ими районные исполнительные комитеты. Те несколько послереволюционных лет, в течение которых создавались подобные уникальные документы, проводились прогрессивные мероприятия, означали лишь короткий момент представлений о всесторонне развивающейся, свободной от предрассудков личности и автономной культуре на местах. В основном происходило это из-за наивной веры в революционную и культурно-созидательную силу масс, овеянной романтикой раннего периода.
Выявлялась центральная проблема начального периода культурной политики - создание нового человека советского государства, власть стремилась к переустройству всего внутреннего мира человека. Предполагались создание пролетарской культуры в условиях диктатуры пролетариата, борьба с пережитками буржуазной культуры, критическая переработка и освоение буржуазной науки.
Учитывая полиэтничность России, признавались необходимым разработка национальной политики и проблем языковой культуры (разви-
тие орфографии, терминологии, литературы и т.д.), национализации школ, подготовка кадров национальной интеллигенции и др. [1]. Проблемы, оказавшиеся при их реализации очень сложными, будут находиться в поле зрения партийных, государственных и других структур еще долгие годы, вплоть до конца 60-х годов прошлого века.
В обществе все больше приходили к пониманию того, что революция не ведет за собой автоматического уничтожения всех пороков предшествующего общества. Осознание живости старых традиций отразилось в понятиях, появившихся в середине 20-х годов: быт, жизненный уклад, образ жизни. Кроме того, существовала глубокая пропасть во взглядах на идеологию, социальную сферу и переустройство внутреннего мира человека нового многонационального общества между разработчиками, плановиками культуры, властью и большинством населения, а в документах тех лет все больше прослеживается мотив борьбы, руководство которой взяла на себя партия.
Таким образом, с конца 20-х и до начала 50-х годов культурная политика все больше воспринимается как «культурная революция», ключевыми положениями которой станут:
• отступление в сфере общего образования и переход к быстрому обучению в соответствии с потребностями на перспективу;
• изменение отношения к «буржуазным» специалистам, начало которого было положено Шахтинским «делом» летом 1928 г.;
• социальная подготовка выдвиженцев из пролетариата и коренных народов в российских провинциях, воспитание «красных специалистов»;
• радикализация искусства и науки, необходимость которой подкреплялась аргументами классового противостояния.
Культурная революция становилась одним из элементов классовой борьбы, и, поскольку «одними разъяснениями и воспитательными мерами невозможно было разрушить вековые устои патриархально-семейного уклада, в интересах скорейшей ликвидации тяжелых пережитков прошлого советское государство, наряду с широкими и разносторонними мерами воспитания, применяло и меры принуждения» [2]. Начался насильственный перевод кочевых и полукочевых хозяйств на оседлый образ жизни и их коллективизация. Только в 1932 г. в Бурятии было переведено на оседлость 117 555 хозяйств [3]. Перемены коснулись не только бурят, эвенков,
но и тувинцев, хакасов и других коренных народов Восточной Сибири. При этом место оседания вчерашних кочевников выбиралось без учета наличия воды, пашен, близости сенокошения и т.д. Тогда власть не особо заботилась об устойчивости ландшафта к возрастающим антропогенным нагрузкам. Были заброшены многие пастбища, использовавшиеся веками, но оказавшиеся удаленными от центров оседания. В эти же годы проводилось и выселение улусов, хотонов (хуторов), к 1939 г. было выселено 2 273 хозяйства [4]. Признавая величайшие достижения страны, а вместе с ней и коренных народов, нельзя не признать, что этносы были подвергнуты историческому эксперименту, который способствовал утрате связи с традиционным укладом, образом жизни; привел к глубоким изменениям в культуре, которая частично подменялась инородной, частично разрушалась. Духовные сокровища были отчасти отвергнуты, вычеркнуты из национального оборота и сосредоточены в дацанах и музеях.
Война и послевоенный период замедлили, но не остановили духовное и культурное развитие. Бесспорно, идеология проникала во все сферы жизни общества. Накануне войны власть во главе со Сталиным завершает идейную конструкцию, содержащуюся в документах 1934-1938 гг., где соотношение между классово-интернационалистским началом и державно-патриотическим подходом заметно изменился в пользу последнего. В годы войны великодержавный национализм был поставлен на службу активизации патриотических чувств всех народов СССР.
Явное доминирование державного подхода в идеологической сфере присутствовало в программных записках, которые в 1944-1945 гг. подготовили руководители идеологических и образовательных структур в связи с перспективами послевоенного развития страны. В них подчеркивалась необходимость использования наследия самобытной русской прогрессивной педагогики, внесшей значительный вклад в сокровищницу мировой педагогической мысли.
Власть и Сталин, безусловно, преследовали определенную политическую цель. В русских как имперском этносе вождь искал укорененности своего режима, но не только это. Его, очевидно, тревожили связанные с возможными неблагоприятными для режима и строя последствиями перспективы культурно-национального развития нерусских народов. Война вызвала у них новые приливы этнической самоценности, породила надежды на послабления в сфере на-
циональных отношений. Национальное же никак не торопилось соединяться с интернациональным, как этого требовал классовый подход. Следовательно, согласно диалектике режима во главе со Сталиным, требовалось ликвидировать одну из двух противоречивых сторон, приведя национально-культурную сферу к общему, великорусскому знаменателю теперь, а не в коммунистическом завтра.
Эта идея через два-три года в небывалых масштабах захлестнет общество, культуру, науку. А с 1947 г. «холодная война» станет топливом для разжигания новой, подготовленной волны национализма. Одним из ярких ее проявлений станет навязчивое разоблачение так называемого космополитизма, развернувшееся с конца 1948 г. В начале 50-х годов Сталин вновь своеобразно обратился к национальному содержанию в послевоенной идеологии в статье «Относительно марксизма в языкознании». Используя критику идеи академика Н. Марра о «классовости» языка, он представил нацию в качестве наиболее важного фактора современной истории и революционной борьбы. Несмотря на то, что в статье не было ни слова о приоритетности русского языка или об ущемлении прав языка и культуры народов СССР, последствия для них складывались не лучшим образом. В программах для системы образования уменьшаются часы на изучение родного языка, литературы, а попытки воспрепятствования данным действиям быстро пресекались центром, причем и после смерти вождя.
Время Хрущева принесло не только «оттепель». Идеологическая система в тот период живо реагировала на проявления национальных настроений в среде интеллигенции. Кроме того, Хрущев, увлеченный созданием программы коммунистического строительства, заявил в 1961 г. об отказе «консервирования национальных различий» [5]. Эти и другие дилетантские высказывания стали сигналом к подавлению всплеска различных проявлений национальнокультурной жизни.
Логическим завершением на практике явилась разработка положения в законе «Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в стране» (1958), по которому объявлялось, что изучение родного языка и обучение детей в школах на родном языке - дело добровольное. Постоянно и особо подчеркивалось, что «овладению в совершенстве местным и русским языком нужно уделить самое серьезное внимание».
И вновь противоречие: слова верные, а практические меры были иными. Происходил радикальный пересмотр учебных программ и планов. Национальные школы всех типов переводили на русский язык обучения, сохранив родной язык только как предмет, изучавшийся на добровольной основе.
Наука, осуществляя национальную, языковую политику партии и государства, утверждала, что «в условиях социализма могут происходить частичные процессы добровольного слияния небольших этнических и экстерриториальных национальных групп, вкрапленных в крупные социалистические нации, с этими национальностями. Особенно важным в этом процессе является усвоение сливающимися этнографическим и экстерриториальными национальными группами языка крупной передовой социалистической нации, среди которых эти группы живут». Кроме того, «языковая консолидация» не есть естественный процесс, «сближение и расцвет наций протекают не стихийно, а планомерно... в нашем многонациональном государстве это осуществляется в процессе единого государственного планирования» [6].
Предпосылкой осуществления национальной языковой политики Советского государства этих лет служило научное изучение процессов «функционального взаимодействия языков народов Сибири», начатое по инициативе Института истории, филологии и философии СО АН СССР (г. Новосибирск) в начале 60-х гг. [7]. Включение проблематики в планы 1967-1970 гг. и создание тематической социолого-лингвистической группы, отвечающей задачам науки, поставленным XXIII съездом КПСС (1966), ссылки на документы данного высшего форума партии не случайны. Именно на съезде прозвучал властный окрик в ответ на обращение научной и творческой интеллигенции к правительству об опасности возвращения сталинизма после отказа от идей оттепели. Страна «тихо вползала в застой».
Национальные отношения этого периода характеризовались двумя тенденциями: развитием наций и их сближением, они же распространялись и на национальные культуры. Основой сближения является «широкое и глубокое воздействие русского языка на языки народов СССР» и как следствие этого - «распространение национально-русского двуязычия» [8]. Помимо естественного влияния русского языка как средства межнационального общения шла пропаганда протекционистской политики ведущей роли русского языка как составной части общей
идеологии интернационализации, слияния и образования новой исторической нации «советский народ».
С позиций унитарного мышления все больше утверждалось мнение о беспроблемности национальных отношений. Теория межнациональных отношений разрабатывалась односторонне, а СССР представлялся только как общество дружбы народов, где быстрыми темпами происходит слияние наций и народностей в единый «советский народ». Такой подход к историческому опыту не соответствовал реалиям того периода, препятствовал объективному анализу проблем развития этносов СССР, способствовал утверждению догм, исключал возможность аль-
тернатив в развитии общества. Хронологически это связано с подготовкой и празднованием 50-летия СССР (1971-1972).
Все больше проявлялось противоречие между ожидаемым свободным этнокультурным развитием и жестким контролем со стороны центральных партийных и государственных структур.
Советское общество в целом стояло на пороге глобальных перемен. Запущенный механизм медленно набирал обороты, возможно, поэтому партийно-государственный строй уже ничего не мог противопоставить в ближайшей перспективе процессам национального сепаратизма, росту национального самосознания и формированию национальных историографий.
Литература
1. НАРБ. Ф. 1п. Оп. 1. Д. 626. Л. 155.
2. Очерки истории культуры Бурятии. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1974. - Т.2. - С.51.
3. Хышектуева Л.В. Эколого-экономические проблемы выживания коренных этносов Бурятии // Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона: материалы междунар. науч.-практ. конф. (2-3 июля 1999 г.). - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1999. - С. 184-185.
4. Там же.
5. Дзюба И. Интернационализм или русификация?: пер. с укр. - Амстердам, 1970. - С.15-16, 51.
6. Каммари М.Д. Строительство коммунизма и дальнейшее сближение наций в СССР // Вопросы философии. - 1961. -№9. - С.31-32.
7. Рекомендации научно-методического совещания «Проблемы функционального взаимодействия языков народов Сибири» (Новосибирск, 1-2 декабря 1966 г.) // НАРБ. Ф. 1п. Оп. 1. Д. 7422. Л. 94-95.
8. Культура Бурятии в условиях развитого социализма. - Новосибирск: Наука, 1983. - С. 13, 16.
Цыренова Зинаида Егоровна, доктор исторических наук, профессор, Бурятский государственный университет. г. Улан-Удэ, ул. Смолиан, 24а.
Tsyrenova Zinaida Egorovna, doctor of historical sciences, professor, Buryat State University. Ulan-Ude, Smolina, str., 24a.
УДК 621.39 (571.54)
© ЕЕ Тармаханов, В.Б. Базаржапов История становления телефонной связи в Западном Забайкалье
Статья посвящена становлению телефонной связи в Западном Забайкалье, которая в первое время ограничивалась городом Верхнеудинском. Раскрыт процесс создания телефонной сети в Верхнеудинске, указаны правовые и финансовые основы деятельности телефонной связи.
Ключевые слова: телефонная связь, собственники телефонной сети, почтово-телефонные конторы.
Е. Е. Tarmakhanov, V.B. Bazarzhapov The history of formation of telephone communication in the Western Transbaikalye
The article is devoted to the telephone communication formation in the Western Transbaikalye which at first has not been limited by Verkhneudinsk. The telephone system having arisen in the USA, quickly spread worldwide. It became more perfect in Russia. The state distributed concessions of telephone net to business owners and city managements. In the article the process of the telephone system establishment in Verkhneudinsk has been revealed, the legal and financial bases of of telephone communication activity are specified.
Keywords: telephone communication, owners of telephone net, post and telephone offices.
