CC BY
14
УДК 930.1:94(47):470.6
DOI 10.18522/2072-0181-2022-111-31-37
ПОЛИТИКА ГЕРМАНИИ В ОТНОШЕНИИ МУСУЛЬМАНСКИХ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В 1942-1945 ГОДАХ В КОНЦЕПЦИИ Д. МОТАДЕЛЯ
А.А. Татаров
THE CONCEPT OF D. MOTADEL ON GERMAN POLICY TOWARDS MUSLIM PEOPLES OF THE NORTH CAUCASUS,
1942-1945
A.A. Tatarov
Современный британский историк Д. Мотадель внес существенный вклад в изучение места ислама в политике и военной стратегии нацистской Германии в годы Второй мировой войны (далее — ВМВ). В 2013 г. ряд работ позволил ему заявить о себе как о специалисте по политическому исламу [1; 2], а статья «Ислам и война Германии на советских границах в 1941-1945 гг.» [3] получила престижный приз им. Вальтера Лакера. Наконец, в 2014 г. выходит в свет оригинальное англоязычное издание первой монографии Д. Мотаделя [4]. Успех данной работы, получившей множество наград, связан не только с актуальностью изучения политического ислама в 2010-х гг. на фоне арабской весны, сирийского кризиса и проблемы ИГИЛ (запрещенная в РФ организация). Доказана временем академическая ценность монографии. Ее материалы вошли во второй том «Кембриджской истории ВМВ» (раздел «Мир ислама во Второй мировой войне») [5]. В 2020 г. книгу опубликовали в России [6] — девятый случай ее перевода на иностранные языки за шесть лет.
Цель данной статьи заключается в анализе политики нацистской Германии в отношении мусульманских народов Северного Кавказа через призму концепции указанной выше монографии Д. Мотаделя. Хронологические рамки определены периодом оккупации части Северного Кавказа Германией и существования
Татаров Азамат Амурович — кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова, 360004, Кабардино-Балкарская Республика, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173, e-mail: traveller9090@mail.ru, т.: 8(8662)404806.
северокавказских коллаборационистских формирований.
Северный Кавказ и ислам в политике Германии: проблема взаимного дефицита данных в отечественной и зарубежной историографии. Если отложить в сторону концептуальные расхождения советской и западной историографии ВМВ, можно заметить, что стороны за идеологическим занавесом имели схожие признаки. Советские исследования не только боролись с «буржуазными фальсификациями», но и испытывали дефицит зарубежных данных и особенно источников.
В Западной Германии, Великобритании и США долгое время не хватало данных по советскому участию в войне. В 1986 г. американский историк Д. М. Глентц в своем выступлении на коллоквиуме по проблемам истории ВМВ в Москве признал, что американское видение войны Германии на Востоке опирается на монополию немецких источников, в то время как немецкое видение отвергает советские интерпретации [7, с. 38—39]. В 1996 г. британский историк Дж. Киган отметил, что советско-германский фронт в долгосрочной перспективе будет признан центральным событием ВМВ, но пока остается в западной науке наименее исследованной ее частью. Советские работы, переведенные на немецкий язык в ГДР, рассматривались, по его мнению, как проявления марксистской историографии и
Azamat Tatarov — Kabardino-Balkarian State University named after Kh.M. Berbekov, 173 Chernyshevsky Street, Nalchik, Kabardino-Balkarian Respublic, 360004, e-mail: traveller9090@mail.ru, tel.: 8(8662)404806.
потому успехом среди западных историков не пользовались [8].
В эпоху холодной войны классические англоязычные труды А. Даллина [9] и Дж. Рейтлинджера [10] конца 1950 - начала 1960-х гг. определили примерные контуры исследовательских возможностей изучения оккупации и военно-политического коллаборационизма в контексте Северного Кавказа на основе немецкоязычных документов.
Помимо взаимного недоверия и недостатка данных, объединяющей характеристикой служили схожие изменения в изучении исламской и кавказской политики нацистской Германии. В советской и западной историографии последние два десятилетия эпохи холодной войны выгодно отличаются по нескольким признакам. В советских исследованиях приводились отдельные факты, к примеру, о попытках немцев возродить институты шариатского судопроизводства в оккупированной Кабардино-Балкарии [11]. В свою очередь, на Западе работы немецкого историка Й. Хоффманна расширили знания о коллаборационизме и политике в мусульманских частях вермахта и СС [12; 13].
В 1970-х гг. было предложено понятие «кавказский эксперимент» для концептуализации многомерной политики Германии в отношении Кавказа [14; 15]. Следует отметить, что «кавказский эксперимент» претендует на полноценный статус концепции, охватывающей планы и практики Германии в отношении народов Кавказа в период ее войны с СССР. И хотя до сих пор нет четкого определения данного понятия, исламскую политику Германии принято рассматривать как часть общего проекта.
Распад СССР и падение «железного занавеса» расширили возможности и отечественных, и иностранных специалистов. В нашей стране и на Западе наиболее интенсивно изучение места Кавказа в политике нацистской Германии развернулось с 2000-х гг.
Интерес к оккупационной фазе «кавказского эксперимента», в том числе его исламского измерения, сохраняется в современной российской научной среде [16; 17]. Недостаточное использование немецкоязычных документов из зарубежных архивов компенсируется широким массивом ранее закрытых отечественных архивных данных. В особенности речь идет о документации коллаборационистской граждан-
ской администрации. На сегодняшний день в центральных и региональным архивах России хранятся уникальные, в том числе связанные с религиозными вопросами данные на русском языке по работе коллаборационистских органов власти Адыгеи, Карачая, Черкесии, Кабардино-Балкарии. Так, в Центральном государственном архиве Кабардино-Балкарской Республики хранится комплект документов (фонд Р-290) по подготовке районных шефов и бургомистров к празднованию Курбан-байрама в декабре 1942 г. (сбор средств, планы мероприятий, подарки для германской делегации и т.д.).
Если не считать кратких упоминаний «белогвардейских» частей вермахта или «власовцев», под которыми обобщались разные коллаборационистские национальные формирования [18], на момент зарождения российской историографии проблема северокавказских и иных восточных батальонов была практически не изучена. Современные российские специалисты в этой области обращаются к архивам Германии и непереведенным на русский язык трудам Й. Хоффманна [19-23].
В целом отечественные исследователи рассматривают стратегическую линию Германии по сотрудничеству с мусульманами Северного Кавказа как часть общей игры, нацеленной на лояльность местных народов.
Современные зарубежные специалисты, в частности Д. Поль, М. Ольденбург и М. Цайдлер, концептуально насытили проблему нацистской оккупационной политики на Северном Кавказе, расширив источниковую базу за счет данных из российских и американских архивов [24-26]. Благодаря доступу к обилию немецкоязычных документов на Западе значительно разработана проблема ислама в формированиях вермахта и СС [27-31].
Д. Мотадель выделяется как историк, стремящийся применить сбалансированный подход к германской оккупации и военно-политическому коллаборационизму в контексте Северного Кавказа через призму проблемы ислама. Исследовательские цели британского ученого обеспечены такими инструментами, как обращение к номерам газеты «Газават», расширение базы использованных источников за счет Российского государственного военного архива (РГВА) и более чем двух десятков архивов Германии, США, Великобритании и других стран, а также активное подключение потенциала достижений мировой историографии.
Исламоцентризм как рецепт решения проблемы дисбаланса данных? Д. Мотадель не говорит напрямую о том, что ислам - это главный элемент немецкой оккупационной политики в Крыму и на Кавказе, а, скорее, видит в исламе центр притяжения усилий Германии по политическому обеспечению оккупации исторически мусульманских областей СССР и военного коллаборационизма их уроженцев. Выдержки из речей А. Гитлера и Г. Гиммлера, данные о подключении к проблеме Кавказа солидной группы экспертов по исламу, количественные показатели - к 1943 г. из 79 восточных батальонов 44 были укомплектованы мусульманами [4, р. 225] - служат подтверждениями данного авторского взгляда.
Д. Мотадель выступает как в целом интенционалист, когда раскрывает глубокие, примерно полувековые корни исламской политики Германии и уникальность ее политических технологий. В вопросе о привлечении советских мусульман к военному коллаборационизму в восточных формированиях вермахта в 1942 г., как указывает историк, происходит поворот к прагматизму и краткосрочным планам. И причиной тому был не только провал плана блицкрига и военные потери на восточном фронте, но и влияние опыта оккупации Северного Кавказа на рост доверия Гитлера к мусульманским соединениям [4, р. 219-222].
Восприятие большей части народов Кавказа как мусульманских к моменту начала ВМВ сопряжено с рисками примордиалист-ского подхода. И дело не только в разной степени исторической исламизации в конкретных случаях (особенно при сравнении СевероЗападного и Северо-Восточного Кавказа), но и с влиянием фактора советской модернизации и государственной борьбы с религией в 19201930-х гг. Д. Мотадель отмечает, что к началу войны под контролем Москвы было условно 20 млн мусульман [4, р. 1]. Вопрос с цифрами остается спорным. Они учитывают номинальную численность народов, исторически связанных с исламом. Но жесткая секуляризация не могла не принести плодов. Согласно переписи населения 1937 г., продолжали считать себя мусульманами более 8 млн советских граждан, и большая часть из них статистически попадала под категорию неграмотных [32].
Д. Мотадель проникся спецификой ислама в Крыму и на Кавказе, где внутренняя эволюция и институционализация религии в имперскую и
советскую эпохи обусловили различия между местными особенностями и глобальными стандартами. Он отмечает, что Германия столкнулась с разнообразными формами ислама от Магриба до южных окраин СССР, и в последнем случае - с неортодоксальными формами [4, р. 4].
Технологии использования религии в политических целях стремительно развивались в эпоху зрелых колониальных империй. Так, Д. Мотадель напоминает о покровительстве Российской империи православию в Европе и на Ближнем Востоке, Франции - христианству на Ближнем Востоке, Османской империи -мировому исламу, других европейских держав -различным религиозным меньшинствам. И в основе всех этих примеров лежало стремление осуществить меры по использованию религии для «легитимации вмешательства в конфликт и даже оправдания насилия» [4, р. 9].
Германия вывела подобные политические технологии на новый уровень, и автор прояснил ряд преимуществ Берлина. Низкое положение кайзеровской Германии врейтинге колониальных держав в начале XX в. давало ей возможность видеть в исламе не антиколониальную угрозу, а шанс и потенциал. Подобные соображения в разгар Первой мировой войны в 1914 г. были изложены М. фон Оппенгеймом в документе на 136 страницах с недвусмысленным названием «Меморандум о революционной мобилизации исламских территорий наших врагов» [4, р. 20-21]. Примечательно, что и накануне войны с СССР (1940 г.) М. фон Оппенгейм подготовил новый меморандум в прежнем духе.
Д. Мотадель подчеркивает влияние опыта Османской империи на германскую политику. Турки в период Первой мировой войны стремились применять идею джихада в смысле борьбы верующих мусульман против определенной группы «неверных», а именно стран Антанты. Европейские союзники Стамбула, Германия и Австро-Венгрия, во враждебную категорию не попадали [4, р. 19].
Д. Мотадель чутко прослеживает то, как страны Оси стремились не отставать от немецких коллег и еще до ВМВ предпринимали шаги по сближению их военных и политических целей и исламского мира: открытие мечети в Токио и «Исламской лиги Великой Японии», презентация напечатанной в Италии книги «Меч ислама» в Триполи (Ливия) в 1937 г. при участии Муссолини, провозглашавшего себя покровителем мусульманского мира [4, р. 6].
С началом советско-германского столкновения антиколониальная риторика была дополнена антибольшевистской — у Германии появился дополнительный козырь в отношении советских мусульман, которые, в отличие единоверцев из других стран, подверглись репрессивной секуляризации в 1920-1930-х гг. Д. Мотадель посвящает раздел анализу открытой вооруженной борьбы против религиозных запретов и скрытого от обзора государства сохранения обрядов на Кавказе в 19201930-х гг. Советский Союз в период войны предстает в монографии как сторона, реагирующая на динамику немецкой политики. Приводится цитата из высказывания бывшего чрезвычайного и полномочного посла СССР в США К. Уманского в 1942 г., в которой он разделял сомнения в благонадежности мусульманских народов Кавказа после Кавказской войны, напоминая о том, что немцы готовы воспользоваться антисоветскими настроениями [4, р. 133].
Стоит добавить, что в ответ на политическую игру Берлина была произведена корректировка политработы в национальных частях Красной Армии, сняты прежние ограничения для мусульман, создано Духовное управление мусульман Северного Кавказа и т. д.
В борьбе за лояльность мусульман Германия использовала экспертный опыт. Книга Д. Мотаделя насыщена упоминанием разных немецких специалистов по исламу и Кавказу в период ВМВ. Среди них ученые, военные и гражданские чиновники рейха, которые разбирались в вопросах этноконфессиональных особенностей исламского мира.
Оккупация и военно-политический коллаборационизм в концепции Д. Мотаделя. Несмотря на тематическое разделение проблемы оккупации и военного коллаборационизма в восточных батальонах, в концепции Д. Мотаделя исламоцентризм выглядит очевидной характеристикой в обоих случаях. В случае с восточными батальонами вермахта ислам зачастую выступал как наиболее весомый инструмент политического обеспечения. Подобную позицию разделяли А. Гитлер и Г. Гиммлер. По сути, соединения из христиан-кавказцев в таком формате выглядели как бонусы к общему эксперименту.
В восточных батальонах инстру-ментализация ислама преодолела две фазы. На стадии рекрутирования религиозный вопрос был включен в контекст борьбы мусульман с врагами Германии. Впоследствии же
мусульмане-комбатанты получали от немцев более развернутые гарантии поддержки обрядовых практик (пост, праздники, похоронные процедуры). Политические технологии были реализованы до такой степени, что ожидания и обеспечение базовых нужд мусульманских соединений оказались едва ли не превышены [4, р. 246].
В 1942-1943 гг. оккупационная военная администрация на Северном Кавказе получила возможность импровизации и большей свободы действий. Помимо ислама, германская политическая программа по Северному Кавказу, если учитывать известный и доступный массив данных, включала в себя другие элементы — традиционную культуру, языки, институт частной собственности (деколлективизацию), этническое представительство, культурную автономию. Еще до битвы за Кавказ рейхсминистр восточных оккупированных территорий А. Розенберг говорил о том, что в случае с Кавказом политическое обеспечение важно для экономической эксплуатации [33, л. 163—164]. В сентябре 1942 г. А. Гитлер заявил о необходимости проведения разнообразных мероприятий для обеспечения стабильности к югу от Краснодара и Ворошиловска (Ставрополя) [26, 8. 499—500]. Кроме чисто исламоориентированного подхода к Кавказу, видные немецкие эксперты, политики и офицеры разделяли интерес к этническому многообразию и нерелигиозным институтам. Достаточно вспомнить прогрузинскую позицию А. Розенберга и его мнение о том, что кавказские восточные батальоны должны были стать инструментом воздействия на кавказское население [33].
Военная администрация на оккупированном Северном Кавказе стремилась сконструировать модель управления с автономными качествами. В частности, горские евреи Нальчика успели избежать массового уничтожения, несмотря на постановку вопроса карательными органами. В декабре 1942 г. командующий группой армий «А» Э. фон Клейст предлагал рассматривать русских на Северном Кавказе как специфическую часть русского народа, повременить с расправой над местными коммунистами и т.п. [29, 8. 234]. В группу лоббирования «особой» оккупационной политики входили другие серьезные фигуры германского военно-политического истеблишмента — Э. Вагнер, О. Бройтигам,
Э. Кестринг, Э. фон Макензен, Г. фон Мен-де и др.
Практическая сторона оккупационной политики Германии показала, что по крайней мере в ходе реализации «кавказского эксперимента» в Карачае и Кабардино-Балкарии именно исламский дискурс оказался наиболее насыщенным и колоритным в связи с организацией мусульманских праздников Ураза-байрам и Курбан-байрам. Соотношение между репутационными выгодами и минимальными издержками в данном случае стало для Германии более приемлемым, нежели в случае с созданием автономных национальных правительств или кампании по ликвидации колхозов.
Примечательно, насколько глубоко Д. Мотаделю удалось рассмотреть проблему праздников и их символической роли в оккупационной политике. Беспрецедентная попытка институционализации мусульманских праздников, предпринятая Германией на Северном Кавказе, стала отражением перехода к более прагматичной модели управления и обеспечения тыловой безопасности [4, р. 137]. Каждый из праздников предназначался для завоевания симпатий определенных этнических групп, поэтапно входящих в зону оккупации, в мероприятиях участвовали внушительные по составу делегации [4, р. 142, 148-149; открытые справочные данные]:
- на празднике Ураза-байрам для карачаевцев в г. Кисловодске 11 октября 1942 г. присутствовали уполномоченный по делам Кавказа при группе армий «А» и по вопросам формирования северокавказских соединений вермахта генерал Э. Кестринг, глава Mineral6lbrigade К, компании по освоению нефтяных месторождений Кавказа, генерал Э. Хомбург, командующий тыловыми районами группы армий «Б» генерал К. фон Рок, начальник штаба группы армий «А» генерал Г. фон Грейфенберг, аграрный эксперт и старший советник военной администрации О. Шиллер, председатель Генерального совета по 4-летнему плану, председатель административного совета «Горнодобывающие и металлургические заводы Востока» П. Кернер;
- на празднике Курбан-байрам в Нальчике и Кенделене для кабардинцев и балкарцев 18 декабря 1942 г. присутствовали командующий тылом 1-й танковой армии генерал В. Штубенраух, уполномоченный министерства восточных оккупированных территорий при
группе армий «А» О. Бройтигам, командир батальона «Бергманн» Т. Оберлендер.
Ураза-байрам и Курбан-байрам вышли за пределы уровня религиозных праздников, став антисоветским символическим орудием и инструментом манипуляций нацистов как в зоне оккупации, так и в мусульманских батальонах вермахта. И несмотря на то, что короткий период оккупации не позволил реализовать «бюрократизацию ислама», как в Крыму, именно на Северном Кавказе, как считает Д. Мотадель, была предпринята наиболее серьезная попытка Германии заявить о себе как о защитнице мусульман на восточном фронте [4, p. 150].
Итак, северокавказское измерение в исследовании Д. Мотаделя выделяется с точки зрения перспективных академических дискуссий. Концепция и объяснительная модель Д. Мотаделя позволяют рассмотреть целостную картину оккупации и восточных формирований в контексте Северного Кавказа и исламской политики нацистской Германии. Историк провел детальное изучение различных политических технологий Германии. Исламоцентризм в концепции служит альтернативой традиционному подходу к «кавказскому эксперименту» как к многомерному явлению. Кейс Северного Кавказа оригинальным образом интегрирован в универсальную концепцию, охватывающую как оккупированные территории от Туниса до Ингушетии, так и мусульманские области Большого Ближнего Востока за пределами зоны оккупации. Как представляется, дальнейшие изыскания в контексте предложенных Д. Мотаделем положений наряду с введением в оборот отечественных и зарубежных архивных источников обещают дать конструктивные результаты.
ЛИТЕРАТУРА
1. Motadel D. Iran and the Aryan myth // Perceptions of Iran: History, myths and nationalism from Medieval Persia to the Islamic Republic / Ed. by Ali M. Ansari. London: I.B. Tauris, 2013. P. 119-145.
2. Motadel D. The 'Muslim question' in Hitler's Balkans // Historical Journal. 2013. Vol. 56, № 4. Р. 1007-1039.
3. Motadel D. Islam and Germany's war in the Soviet borderlands, 1941-5 // Journal of Contemporary History. 2013. Vol. 48, № 4. P. 784-820.
4. Motadel D. Islam and Nazi Germany's war. Cambridge: Harvard University Press, 2014. 500 p.
5. Motadel D. The Muslim world in the Second World War // The Cambridge history of the Second World
War: in 3 vols. Vol. 2. Politics and ideology / Ed. by R. Bosworth, J. Maiolo. Cambridge: Cambridge University Press, 2015. P. 605-626.
6. Мотадель Д. Ислам в политике нацистской Германии (1939-1945). М.: Изд-во Ин-та Гайдара, 2020. 416 с.
7. Глентц Д.М. Представления американцев об операциях на Восточном фронте в годы Второй мировой войны // Вопросы истории. 1987. № 8. С. 28-48.
8. Keegan J. In the battle for history: Re-fighting World War II. N.Y.: Vintage Books, 1996. 128 p. Р. 41.
9. Dallin A. German rule in Russia 1941-1945. A study of occupation policies. N.Y.: St Martin's Press, 1957. 695 p.
10. Reitlinger G. House built on sand: The conflicts of Germany policy in Russia, 1939-1945. N.Y.: Viking Press, 1960. 459 p.
11. Хакуашев Е.Т. Кабардино-Балкария в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.). Нальчик: Эльбрус, 1978. 318 с.
12. Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943. Turkotata-ren, Kaukasier und Wolgafinnen im deutschen Heer. Freiburg: Rombach Verlag, 1986. 197 S.
13. Hoffmann J. Kaukasien 1942/43: Das deutsche Heer und die Orientvolker der Sowjetunion. Freiburg: Rombach Verlag, 1991. 534 S.
14. Ибрагимбейли Х.М. Крах «Эдельвейса» и Ближний Восток. М.: Наука, 1977. 319 с.
15. Müller N. Wehrmacht und Okkupation 1941-1944: zur Rolle der Wehrmacht und ihrer Führungsorgane im Okkupationsregime des faschistischen deutschen Imperialismus auf sowjetischem Territorium. Berlin: Deutscher Militärverlag, 1971. 356 S.
16. Ковалев Б.Н., Феферман К.М. Исламский и тюркский факторы в нацистской пропаганде на оккупированной территории России (1941-1944 годы) // Новейшая история России. 2020. Т. 10, № 2. С. 348-365.
17. Линец С.И., Маслова О.Б., Рутковская М.В. «Открывайте церкви и мечети!»: немецкий оккупационный режим и религиозные конфессии на Северном Кавказе в период Великой Отечественной войны (1942-1943 гг.) // Вестник Московского государственного областного университета. Сер. История и политические науки. 2019. № 2. С. 142-154.
18. Безугольный А.Ю., Бугай Н.Ф., Кринко Е.Ф. Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.: проблемы истории, историографии и источниковедения. М.: Центрполиграф, 2012. 479 с. С. 17.
19. Ахмадуллин В.А. Попытки нацистов Германии использовать ислам и мусульман в войне против Советского Союза // Вестник ВЭГУ. 2007. № 31/32. С. 127-144.
20. Гилязов И.А. Легион «Идель-Урал». М.: Вече, 2009. 304 с.
21. Дробязко С.И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил 1941-1945 гг. М.: Эксмо, 2004. 608 с.
22. Напсо Н.Т. Северокавказские воинские формирования в германских вооруженных силах (1941-1945 гг.) // Вестник АГУ. 2006. Вып. 4. С. 20-24.
23. Романько О.В. Мусульманские легионы во Второй мировой войне. М.: АСТ, 2004. 312 с.
24. Pohl D. Die Herrschaft der Wehrmacht: Deutsche Militärbesatzung und einheimische Bevölkerung in der Sowjetunion, 1941-1944. Munchen: Oldenbourg Verlag, 2008. 399 S.
25. Oldenburg M. Ideologie und militärisches Kalkül. Die Besatzungspolitik der Wehrmacht in der Sowjetunion 1942. Köln: Böhlau, 2004. 365 S.
26. Zeidler M. Das "Kaukasische Experiment." Gab es eine Weisung Hitlers zur deutschen Besatzungspolitik im Kaukasus? // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. 2005. Heft 3. S. 475-500.
27. Borsarello J.-F., Palinckx W. Wehrmacht and SS: Caucasian, Muslim, Asian troops. Philadelphia: Casemate Publishers, 2007. 160 p.
28. Cordier B. The Fedayeen of the Reich: Muslims, Islam and Collaborationism during World War II // China and Eurasia Forum Quarterly. 2010. Vol. 8, № 1. P. 23-46.
29. Müller R.-D. An der Seite der Wehrmacht: Hitlers ausländische Helfer beim "Kreuzzug gegen den Bolschewismus." 1941-1945. Berlin: Christoph Links Verlag, 2007. 280 S.
30. Munoz A.J. The East came West: Muslim, Hindu & Buddhist volunteers in the German Armed Forces, 1941-1945. N.Y.: Axis Europa Books, 2001. 330 p.
31. Trigg J. Hitler's jihadis: muslim volunteers of the Waffen-SS. Stroud: The History Press, 2008. 224 p.
32. Жиромская В.Б., Киселев И.Н., Поляков Ю.А. Полвека под грифом «секретно»: Всесоюзная перепись населения 1937 года. М.: Наука, 1996. 152 с. С. 98-99.
33. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 99. Л. 208.
REFERENCES
1. Motadel D. Iran and the Aryan Myth. In: Perceptions of Iran: History, Myths and Nationalism from Medieval Persia to the Islamic Republic / Ed. by Ali M. Ansari. London, I.B. Tauris, 2013, pp. 119-145.
2. Motadel D. Historical Journal, 2013, vol. 56, no. 4, pp. 1007-1039.
3. Motadel D. Journal of Contemporary History, 2013, vol. 48, no. 4, pp. 784-820.
4. Motadel D. Islam and Nazi Germany's war. Cambridge, Harvard University Press, 2014, 500 p.
5. Motadel D. The Muslim World in the Second World War. In: The Cambridge history of the Second World War: in 3 vols. Vol. 2. Politics and ideology / Ed. by
R. Bosworth, J. Maiolo. Cambridge, Cambridge University Press, 2015, pp. 605-626.
6. Motadel D. Islam v politike natsistskoy Germanii (1939-1945) [Islam and Nazi Germany's war]. Moscow, Gaidar Institute Publishing, 2020, 416 p.
7. Glantz D.M. Voprosy istorii, 1987, no. 8, pp. 28-48.
8. Keegan J. In The Battle for history: Re-fighting World War II. N.Y., Vintage Books, 1996, 128 p., p. 41.
9. Dallin A. German rule in Russia 1941-1945. A study of occupation policies. N.Y., St Martin's Press, 1957, 695 p.
10. Reitlinger G. House built on sand: The conflicts of Germany policy in Russia, 1939-1945. N.Y., Viking Press, 1960, 459 p.
11. Khakuashev E.T. Kabardino-Balkariya v gody Velikoy Otechestvennoy voyny (1941-1945 gg.) [Kabardino-Balkaria during the Great Patriotic War (1941-1945)]. Nalchik, Elbrus, 1978, 318 p.
12. Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943. Turkotata-ren, Kaukasier und Wolgafinnen im deutschen Heer [The Eastern legions 1941-1943. Turkotatars, Caucasians and Volga Finns in the German army]. Freiburg, Rombach Verlag, 1986, 197 p.
13. Hoffmann J. Kaukasien 1942/43: Das deutsche Heer und die Orientvolker der Sowjetunion [Caucasus in 1942/43: The German army and the orient people of the Soviet Union]. Freiburg, Rombach Verlag, 1991, 534 p.
14. Ibragimbeyli Kh.M. Krakh "Edelveysa" i Blizhniy Vostok [The collapse of "Edelweiss" and the Middle East]. Moscow, Nauka, 1977, 319 p.
15. Müller N. Wehrmacht und Okkupation 1941-1944: zur Rolle der Wehrmacht und ihrer Führungsorgane im Okkupationsregime des faschistischen deutschen Imperialismus auf sowjetischem Territorium [Wehrmacht and occupation 1941-1944: on the role of Wehrmacht and its leadership in the occupation regime of Nazi Germany imperialism on the Soviet territory]. Berlin, Deutscher Militärverlag, 1971., 356 p.
16. Kovalev B.N., Noveyshaya istoriya Rossii, 2020, vol. 10, no. 2, pp. 348-365.
17. Linets S.I., Maslova O.B., Rutkovskaya M.V. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo univer-siteta. Ser. Istoriya i politicheskie nauki, 2019, no. 2, pp. 142-154.
18. Bezugolnyy A.Yu., Bugay N.F., Krinko E.F. Gortsy Severnogo Kavkaza v Velikoy Otechestvennoy voyne 1941-1945 gg.: problemy istorii, istoriografii i is-tochnikovedeniya [Highlanders of the North Caucasus in the Great Patriotic War 1941-1945: Issues of history, historiography and source studies]. Moscow, Tsentrpoligraf, 2012, 479 p., p. 17.
19. Akhmadullin V.A. Vestnik VEGU, 2007, no. 31/32, pp. 127-144.
20. Gilyazov I.A. Legion "Idel-Ural" [Legion "Idel-Ural"]. Moscow, Veche, 2009, 304 p.
21. Drobyazko S.I. Podznamenami vraga. Antisovetskie formirovaniya v sostave germanskikh vooruzhen-nykh sil 1941-1945 gg. [Under the banner of the enemy. Anti-Soviet units in the German Armed Forces, 1941-1945]. Moscow, Eksmo, 2004, 608 p.
22. Napso N.T. VestnikAGU, 2006, iss. 4, pp. 20-24.
23. Romanko O.V Musulmanskie legiony vo Vtoroy mirovoy voyne [Muslim legions in World War II]. Moscow, AST, 2004, 312 p.
24. Pohl D. Die Herrschaft der Wehrmacht: Deutsche Militärbesatzung und einheimische Bevölkerung in der Sowjetunion, 1941-1944 [The rule of Wehrmacht: German military occupation and native populations in the Soviet Union, 1941-1944]. Munchen, Oldenbourg Verlag, 2008, 399 p.
25. Oldenburg M. Ideologie und militärisches Kalkül. Die Besatzungspolitik der Wehrmacht in der Sowjetunion 1942 [Ideology and military calculations. The occupation policy of Wehrmacht in the Soviet Union in 1942]. Köln, Böhlau, 2004, 365 p.
26. Zeidler M. Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, 2005, vol. 3, pp. 475-500.
27. Borsarello J.-F., Palinckx W. Wehrmacht and SS: Caucasian, Muslim, Asian troops. Philadelphia, Casemate Publishers, 2007, 160 p.
28. Cordier B. China and Eurasia Forum Quarterly, 2010, vol. 8, no. 1, pp. 23-46.
29. Müller R.-D. An der Seite der Wehrmacht: Hitlers ausländische Helfer beim "Kreuzzug gegen den Bolschewismus." 1941-1945 [On the side of Wehrmacht: Hitler's foreign collaborators in the "Crusade against Bolshevism." 1941-1945]. Berlin, Christoph Links Verlag, 2007, 280 p.
30. Munoz A.J. The East came West: Muslim, Hindu & Buddhist volunteers in the German Armed Forces, 1941-1945. N.Y., Axis Europa Books, 2001, 330 p.
31. Trigg J. Hitler's jihadis: muslim volunteers of the Waffen-SS. Stroud, The History Press, 2008, 224 p.
32. Zhiromskaya V.B., Kiselev I.N., Polyakov Yu.A. Polveka pod grifom "sekretno": Vsesoyuznaya perepis naseleniya 1937 goda [Half a century classified as "secret": All-Union population census of 1937]. Moscow, Nauka, 1996, 152 p., рр. 98-99.
33. Gosudarstvennyy arkhiv Rossiyskoy Federatsii [State Archive of the Russian Federation], f. 7445, inv. 2, case 99, sh. 208.
Поступила в редакцию 6 августа 2022 г.
