CC BY
258
С.В. Погорельская Политика ФРГ в Центральной Азии
Аннотация. Политика современной Германии в Центральной Азии рассматривается в контексте развития политики ЕС в этом регионе. Автор указывает на причины особого интереса Германии к ЦА и особенностях германского подхода к проблеме развития демократии в центральноазиатских государствах.
The paper gives a detailed analysis of the activities of Germany in Central Asia in the context of the EU's policy in the region. It provides clues as to why German engagement is so strong. The author tries as well to analyze the specificities of the German approach vis-a-vis democratic developments in Central Asian states.
Ключевые слова: Германия, Евросоюз, Центральная Азия, энергетическая политика, импорт ресурсов, демократизация.
Keywords: Germany, the European Union, Central Asia, energy policy, import of resources, democratization.
Введение
«Где мы сильны, мы не откажемся от своей силы!» - это заявление Ангелы Меркель, сделанное ею в начале 2010 г. в связи с кризисом евро [Merkel], наилучшим образом демонстрирует новую германскую идентичность в Евросоюзе. Воссоединившись, страна не просто вернулась на свое старое место в центре Европы, она оправдывает его геополитически. Германия обрела «критическую массу», превратившую ее в политически
активную державу с собственными национальными интересами в различных регионах мира. Смена внешнеполитической парадигмы, проходившая под лозунгами «возвращения к нормальности» и «возросшей ответственности», закончилась уже к концу 90-х годов. Дольше всего - вплоть до последних лет - старая «постнациональность», выпестованная в западногерманские времена, сохранялась в отношении немцев к их собственной роли в Евросоюзе. Кризис евро 2010 г. ускорил эмансипацию Германии в Европе. Страна, прежде выступавшая в ЕС тихим экономическим гарантом интеграционных процессов, соизмерявшая свои претензии в рамках этой структуры со своей «исторической виной перед Европой», теперь претендует на определяющее участие в разработке европейских стратегий. В начале 90-х годов лидеры ЕС призывали воссоединившуюся Германию отказаться от внешнеполитических ограничений старой ФРГ, участвовать в военных миссиях европейских и трансатлантических структур, стать «нормальной» страной. Однако практика показывала, что эту новую германскую «нормальность» европейцы хотели бы видеть только за пределами ЕС, а вот в рамках самой этой структуры немцев предпочли бы и дальше держать в пределах, установленных для старой ФРГ. Однако «нормальность» не может быть избирательной. Усиление политического влияния Германии в новом, расширившимся ЕС - дело времени.
Именно в этом контексте в предлагаемой статье рассматривается роль Германии в Центральной Азии. С одной стороны, политика Германии теснейшим образом увязана в общие стратегии ЕС в данном регионе, причем определяющая роль Германии в разработке этих стратегий все более усиливается. С другой стороны, Германия на двусторонних основах стремится реализовать свои собственные приоритеты в регионе.
В чем причина особого немецкого интереса к Центральной Азии, какой видят немцы свою роль в этой части постсоветского пространства, как интегрируют они свою политику в деятельность ЕС? Этим вопросам посвящена предлагаемая статья.
Основные направления и этапы политики ЕС в Центральной Азии
Политика воссоединившейся Германии по отношению к Центральной Азии строилась во взаимосвязи со стратегиями ЕС. Поэтому, прежде чем перейти к германским внешнеполитическим инициативам, представляется необходимым проанализировать основные инициативы ЕС в этом регионе.
Политические установки бывших среднеазиатских республик СССР в начале 90-х годов способствовали установлению хороших отношений с ЕС. Ислам в новых центральноазиатских государствах в те годы не стал еще настолько серьезной силой, чтобы пытаться повлиять на процессы принятия политических решений. Элиты, выросшие по преимуществу из советской национальной партийной бюрократии, ориентировались на Запад. Начавшееся было в первые годы после развала СССР интенсивное сотрудничество центральноазиатских государств с Турцией не получило ожидаемого объема - страны региона искали партнеров без гегемони-стских претензий и предпочитали строить свои отношения с ЕС без посредников.
Экономические интересы ЕС уже в те годы определялись стремлением снабдить свои страны необходимыми энергетическими ресурсами, получить доступ к месторождениям на территориях государств Центральной Азии, обеспечить беспрепятственный импорт энергоносителей с Ближнего Востока. В этой связи для ЕС был важен и смежный с Центральной Азией сектор Каспийского моря. Импортируя нефть и газ в обход России, ЕС рассчитывал снизить свою зависимость от нее в вопросах обеспечения энергоносителями. Центральная Азия не могла, разумеется, заменить Евросоюзу импорт из государств ОПЕК, однако могла значительно облегчить его вечный «энергетический голод». Надеясь «закрепить» за собой центральноазиатские страны в качестве поставщиков энергетических ресурсов, ЕС инвестировал немало средств в стабилизацию центральноазиатского пространства.
В целях обеспечения своих экономических интересов ЕС стремился укрепить свое политическое влияние в странах региона. По мнению функционеров Евросоюза, его положение было выгоднее, нежели у России, США и Китая, соперничавших друг с другом
за влияние в центральноазиатском пространстве. ЕС, по его собственным заверениям, не страдал державными амбициями [Die Politik der EU...], а географическое положение превращало его в выгодного для центральноазиатских государств импортера. Следует уточнить - импортера нефти и газа. Потому что импорт остальных центральноазиатских товаров в ЕС, например, на 2009 г. не превышал 11,3 млрд. евро, а экспорт ЕС в эти страны составлял 7,5 млрд. евро. Иными словами, доля Центральной Азии во внешнеторговом обороте ЕС в год составляет менее одного процента [Institut...].
Первые шаги на пути установления отношений были сделаны уже в начале 90-х годов. После развала СССР новые независимые государства Центральной Азии, как и другие постсоветские государства, автоматически вступили в Соглашения по торговле и кооперации, заключенные ЕС с СССР в 1989 г. Однако уже к середине 90-х годов ЕС разработал для Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Туркменистана новые Соглашения по партнерству и кооперации (приняты в середине 90-х, вступили в силу с 1999 г.), в которых согласовывалось более интенсивное политическое и экономическое сотрудничество. С этими странами были заключены договоры, определявшие порядок инвестиций и транспорта в энергетическом секторе. С нестабильным в 90-е годы Таджикистаном ЕС долгое время общался в рамках Соглашений по торговле и кооперации, а когда там похитили референта ЕС, сотрудничество вообще было заморожено и возобновилось лишь в 2004 г. Сотрудничество с Туркменистаном тоже было приостановлено, в качестве основной причины назывались особенности местного политического режима.
Основным инструментом сотрудничества ЕС с государствами Центральной Азии с середины 90-х годов и до 2006 г. была программа Технической помощи для СНГ, ТАСИС [Frenz]. Ее официальными целями считались содействие при переходе к рыночной экономике и укрепление принципов демократии и правовой государственности в странах-партнерах. Программа реализовывалась как с помощью государственных организаций, так и неправительственных, как на общеевропейском уровне, так и на уровне стран -участниц ЕС.
Тремя ее основными направлениями были стабилизация и предупреждение конфликтов, ликвидация источников политической и социальной напряженности и создание благоприятных условий для торговли и инвестиций. Реализовывались они в «программах региональной кооперации», «программах региональной помощи» и в мерах, направленных на «преодоление бедности».
Кроме мер, проводимых непосредственно в странах региона, в рамках ТАСИС действовали и две межрегиональные программы -TRACECA (Транспортный коридор Европа, Кавказ, Азия)1, принятая в 1993 г., и INOGATE (Межгосударственная траспортировка нефти и газа в Европу)2, принятая в 1995 г. Первая предполагала создание системы беспрепятственного прохождения грузов, вторая -разработку межгосударственного регулирования газо- и нефтепроводов. Эти программы действуют и после окончания ТАСИС (см. табл.). Были начаты и программы, направленные на обеспечение безопасности ЕС. Программа КАДАП (Программа по предотвращению распространения наркотиков в Центральной Азии)3, первоочередной целью которой была поддержка развития пограничных сил в странах региона специально в целях борьбы с наркотиками, перекликалась с программой БОМКА4, осуществлявшейся совместно с ООН и посвященной безопасности границ. БОМКА стартовала лишь в 2003 г. По большей части она финансировалась ЕС, часть средств направлялась из Программы развития ООН. Интерес ЕС к прочности среднеазиатских границ (в особенности с Афганистаном) объяснялся тем, что по былому «Великому шелковому пути» с Востока на Запад в Европу после развала СССР пошел мощный поток наркотиков: в 90-е годы 70% героина поступало в Европу через Центральную Азию. Для Таджикистана, обладающего протяженной границей с Афганистаном, даже разработали специальную программу ADMIT.
После террористических актов в США 11 сентября 2001 г. Запад по-новому подошел к оценке стратегической роли централь-
1 Сайт программы в Интернете: TRACECA. - Mode of access: http://www. traceca-programme.eu/en/home/
2 INOGATE. - Mode of access: http://www.inogate.org/
3 CADAP. - Mode of access: http://cadap.eu/
4 BOMCA. - Mode of access: http://bomca.eu/en
ноазиатского пространства. Туркменистан, Узбекистан и Таджикистан стали членами созданной США «антитеррористической коалиции». Евросоюз, находившийся в этот период в процессе активной политической консолидации (готовился новый европейский договор - так называемая «Конституция для Европы»), в вопросах отношений с Центральной Азией попытался выйти из стратегической тени США и счел возможным включиться в геополитические игры больших держав в качестве самостоятельного субъекта политического процесса. В отличие от США, Европа сделала упор не на военно-технических, а на экономических аспектах сотрудничества -хотя бы потому, что не обладала в те годы достаточным единством в вопросах своей внешней и оборонной политики (и не обладает им до сих пор).
В рамках борьбы с терроризмом ЕС поставил свои отношения с пятью центральноазиатскими государствами на новую организационную основу. В октябре 2001 г. ведущие политики ЕС посетили трех членов «антитеррористической коалиции» - Туркменистан, Узбекистан и Таджикистан, а год спустя Еврокомиссия приняла Стратегию для Центральной Азии на срок до 2006 г. В качестве долгосрочных интересов были определены стабилизация региона «путем демократизации и экономического сотрудничества», противодействие исламизации региона и его постепенная интеграция в сферу влияния ЕС, а также борьба с транспортировкой наркотиков и нелегальной миграцией в Европу. Центральноазиат-ские государства были в свою очередь заинтересованы в сотрудничестве с ЕС, Узбекистан, например, даже подчеркивал свою готовность в интересах ЕС выйти за пределы Соглашений по партнерству и кооперации.
В начале 2000-х годов ЕС, стремившийся приспособиться к меняющимся реалиям мирового политического процесса, определить в нем свои цели и свое место, мечущийся между соблазнами территориального расширения и необходимостью политической консолидации, разрабатывал новые виды политики для всего соседствующего с ним пространства. В перспективе планировалось создание буфера между ЕС и нестабильным миром, причем ЕС готов был простить буферным странам (так называемому «кольцу
друзей») «дефектность» их демократий1 в обмен на политическую верность. В 2003 г. были разработаны первые планы Европейской политики соседства (ЕПС), регулировавшей отношения между расширяющимся ЕС и прилегающими к нему странами-соседями на Востоке и на Юге [Маркетти, с.87]2. В постсоветском пространстве страны, не ставшие объектами этой политики, были - за исключением России - охвачены специальной программой помощи в развитии и экономического сотрудничества. Возникло пространство «соседей соседей», примыкающее к непосредственным соседям. Центральноазиатские государства, оказавшиеся в этом пространстве, были окончательно «задвинуты» в измерение «третьего мира». По окончании ТАСИС (TACIS) они в начале 2007 г. были интегрированы в новую программу - Европейский инструмент соседства и партнерства (ENPI)3, возникший из слияния ТАСИС и MEDA (программа для поддержки южных соседей ЕС). Однако перспективы стать «соседом» не получили: «Инструмент сотрудничества в развитии» (DCI)4, которым охватывалась Центральная Азия, исключал даже надежды на этот выгодный статус.
В то же время в 2007 г. во время немецкого президентства в ЕС была принята новая стратегия по отношению к этому пространству, отчетливо приблизившая его к ЕС по сравнению с другими государствами, не входящим в ЕПС и охваченными помощью DCI.
«Стратегия для Центральной Азии» [Die EU und Zentralasien...] с 2007 до 2013 г. должна была в очередной раз систематизировать отношения ЕС со странами данного пространства. Первоочередной задачей оставалась его стабилизация.
В начале своей «Стратегии» ЕС предлагал этим странам поделиться с ними своим опытом в таких вопросах, как «верховенство
1 Концепция «дефектной демократии» в западной политологии начала нулевых годов продолжила традиции прежних транзитологов применительно к странам ближнего к ЕС пространства. См., например: [Merkel].
2 О политике соседства см. подробно: [Маркетти]. См. также страницу данной программы на сайте ЕС. - Mode of access: http://ec.europa.eu/world/enp/ index_en.htm
3 Подробная информация см.: [European neighbourhood...].
4 См.: [Financing instrument.].
закона, ответственное государственное управление, права человека, демократизация, региональное сотрудничество, безопасность, экономическое и социальное развитие». Это должно было происходить на путях «политического диалога» - важной составной части всех программ технической помощи. Реализуется этот диалог как на официальном уровне, так и через неправительственные организации. В качестве уровней диалога назывались диалог на уровне министерств иностранных дел, «европейская инициатива по образованию», «инициатива ЕС по правовому государству», диалог по вопросам прав человека и, наконец, в самом конце - «диалог по вопросам энергетики» [Die EU und Zentralasien...].
Основными стратегическими интересами ЕС в регионе назывались «безопасность и стабильность». От центральноазиатских государств ожидалось «соблюдение норм международного права, правовой государственности, прав человека и демократических ценностей, равно как и рыночного хозяйства».
ЕС указывал, что для реализации своих приоритетов он использует не только собственные инструменты, но и программы ООН1, ОБСЕ, НАТО, международных финансовых институтов и иных организаций. Кроме того, он предполагал вести «открытый и конструктивный» диалог с Евразийским экономическим сообществом (ЕврАзЭС), Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС), Организацией договора по коллективной безопасности (ОДКБ) и с иными организациями регионального сотрудничества.
Свою стратегию ЕС собирался реализовывать на региональном и двустороннем уровнях. Двустороннее сотрудничество должно было вестись в таких сферах, как «права человека, экономическая диверсификация, энергетика», а также в ряде других вопросов, в частности образования и работы с молодежью. Региональное сотрудничество - в вопросах борьбы с организованной преступностью, распространением наркотиков, торговлей людьми и оружием, терроризмом, а также в вопросах межкультурного диалога, экологических проблем, управления водными ресурсами, миграции, охраны границ, транспортной инфраструктуры.
1 Особенно следует упомянуть программу SPECA. - Mode of access: http:// www.unece.org/speca/Welcome.html
В «экономическом» разделе «Стратегии» ЕС обещал цен-тральноазиатским государствам поддерживать их желание вступить в ВТО и получить доступ к европейским рынкам.
В уточнение к «Стратегии по Центральной Азии» в том же году были приняты «Региональная стратегия для поддержки Центральной Азии на срок 2007-2013» и Программа основных направлений на срок 2001-2010 гг. [Europäische Gemeinschaft...]. Здесь ЕС еще более конкретизировал свои приоритеты и определил инструменты, посредством которых они будут осуществляться.
В общерегиональных масштабах ЕС выделил четыре приоритета:
- поддержку транспортного и энергетического секторов и усиление интеграции региона в мировой рынок;
- улучшение экологического менеджмента, включая управление водными и лесными ресурсами, и охрану природы;
- управление защитой границ и миграцией, борьбу против организованной преступности, поддержку таможенного сектора;
- поддержку вузовского обмена и научного сотрудничества в регионе.
Основным содержанием «двусторонней помощи» называются меры Евросоюза по уменьшению нужды и повышению уровня жизни в странах Центральной Азии. Еще один приоритет двусторонней работы - поддержка в формировании «ответственных правительств», гражданского общества и экономических реформ. Для каждой страны разработана особая, нацеленная на ее недостатки программа.
«Региональная стратегия по Центральной Азии» называет пять новых «инструментов», посредством которых предполагается реализация намеченных в ней целей.
Главный из них - упомянутый выше «Инструмент сотрудничества в развитии» (DCI). Он предназначен не только Центральной Азии, но и тем развивающимся странам, которые не охвачены Европейским инструментом соседства и партнерства (ENPI) и не относятся к 18 развивающимся странам АКТ (Страны Африки, Карибского бассейна и Тихоокеанского региона), получающим поддержку в рамках «сахарного протокола». Инструмент сотрудничества в развитии (DCI) называют еще «инструментом финансирования», поскольку он формирует единые рамки для финансовой 114
поддержки программ, осуществляемых в рамках соответствующих региональных стратегий. Бюджет этого инструмента с 2007 по 2013 г. для всех охватываемых им стран составляет 16 897 млрд. евро.
DCI называет пять тематических программ: инвестиции в людей, в экологию и в долгосрочное использование природных ресурсов, инвестиции в негосударственных акторов и локальное самоуправление, инвестиции в улучшение обеспечения продовольствием и сотрудничество в сферах миграционной политики и политического убежища [Financing instrument.].
Кроме того, помощь ЕС осуществляется посредством следующих инструментов: Инструмент по демократии и правам человека, Инструмент по ядерной безопасности, Инструмент стабильности и Инструмент гуманитарной помощи.
Первый из них заменяет бывшую «Европейскую инициативу по демократии и правам человека» (действовавшую до 2006 г.) и финансирует программы, направленные на поддержку демократии и прав человека в странах, охватываемых DCI. Инструмент поддерживает неправительственные организации данных стран, кроме Туркмении и Узбекистана, где, как констатируют европейские политики, таких организаций либо нет, либо им не разрешают получать зарубежную помощь.
Инструмент стабильности финансирует обеспечение «стабильных условий для социального и экономического развития и поддержки прав человека, демократии и основных свобод в рамках внешней политики ЕС» [Stabilitätsinstrument...].
Инструмент гуманитарной помощи финансирует помощь жертвам катастроф, конфликтов и иных черезвычайных ситуаций [Instrument für Humanitäre Hilfe ].
Бюджет программ для Центральной Азии с 2007 по 2013 г. составлял 314 млн. евро, в год - около 80 млн. евро [Zentralasien]. Треть этой суммы идет на программы регионального сотрудничества в границах центральноазиатского пространства, остальные - в национальные программы. Некоторые программы финансируются непосредственно из средств ENPI, - как правило, в том случае, если речь идет о проектах глобального характера или же о региональном сотрудничестве, перешагивающем границы Центральной Азии и касающемся как центральноазиатских государств, так и участников программ Европейской политики соседства.
Во взаимоотношениях с центральноазиатскими государствами ЕС все прошедшие годы приходилось решать, чем ему легче поступиться - официальными принципами или реальными интересами. Особенно четко борьба между экономикой и моралью проявилась во взаимоотношениях с Туркменистаном - единственной страной, с которой ЕС до 2010 г. не подписал Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Причиной этому долгое время называли туркменский политический режим. Интересно, что из других стран с авторитарными режимами, например из Ливии, ЕС импортировал энергоносители без каких-либо морально-этических проблем (моральная критика проявилась только по мере кризиса режима Каддафи), а вот в случае с Туркменистаном его волновало, что европейские деньги пойдут на дальнейшее укрепление авторитарного режима. Возможно, это волнение ЕС мог позволить себе потому, что режим Ниязова особого интереса к сближению с ЕС не демонстрировал. Когда наследник умершего в 2006 г. Ниязова проявил интерес к ЕС (и его концернам), тон европейских комментаторов изменился. Новый глава Туркменистана Бердымухаммедов даже заслужил похвалу Европейского банка реконструкции и развития за свой закон о зарубежных инвестициях.
Со стороны европейских энергетических концернов мнение о политических соображениях в сотрудничестве с Туркменистаном (или с Ираном) было выражено вполне четко: «В делах энергетической политики дело идет об интересах, а не о морали» и «если в газопровод "Набукко" не пойдет иранский газ, то Иран предложит его русским и нам придется покупать его у них», - предупреждали свое правительство австрийские эксперты [Бе18ег, Б. 15].
По газопроводу «Набукко», в котором участвовали австрийские и немецкие энергетические концерны, туркменский газ и газ с Ближнего Востока должен был через Турцию, Болгарию, Румынию и Венгрию поступать в Западную Европу. В то же время концерны некоторых других европейских стран, в частности Италии и Франции, участвовали и в конкурирующем с «Набукко» российском газопроводе «Южный поток», доставляющем газ в Европу через Болгарию. Судьба «Набукко» была сложной не потому, что ЕС волновали проблемы демократии в Туркменистане, а по экономическим и организационным причинам - не было договоров по поставкам, не было ясно, присоединится ли к туркменскому газу иранский и т.д. 116
Принципы в европейской политике по отношению к Центральной Азии существовали отдельно от экономики и преимущественно для внутриевропейского употребления. Официально демократия и права человека занимают первое место во всех стратегиях ЕС. В то же время политики-реалисты осознают, что демократия западного образца в странах данного региона может повлечь за собой политическую легализацию исламистских движений, усугубить межнациональную рознь и иные внутриполитические конфликты, что она не обеспечит западным инвесторам такой стабильности, которую может обеспечить умеренно-автократический и дружественный Европе режим. Занимаясь экономическим освоением центральноазиатского пространства, ЕС, разумеется, напоминает правительствам соответствующих стран о необходимости демократизации, только делает он это, как говорится, без фанатизма. Политические же элиты, например в Казахстане или Узбекистане, давно уже поняли, что экономическое сотрудничество с европейцами развивается значительно лучше, если демократизатор-ским неправительственным организациям, работающим в рамках соответствующих программ Евросоюза, предоставляется некоторое пространство для деятельности.
Суммы, инвестируемые ЕС в программы формирования «ответственных правительств», впечатляют. Из 314 млн. евро, выделенных в рамках DCI для Центральной Азии на срок 2007-2010 гг., на реализацию этих приоритетов было направлено 219,8 млн. евро [Europäische Gemeinschaft.]. НПО, работающие со средствами Евросоюза, проводят огромное количество образовательных семинаров и учебных программ. Данных по проверке на эффективность этих мероприятий в открытом доступе пока нет. Однако уже сам факт активной работы на демократизаторском поприще имеет большое значение для европейских политиков-реалистов, заботящихся об обеспечении ЕС нефтью и газом: оправдывая в глазах общественности своих стран энергетическое сотрудничество с «умеренными автократиями», «очень дефектными демократиями» и прочими политическими экзотами, они ссылаются на ведущуюся параллельно с этим сотрудничеством политическую и общественно-политическую деятельность, направленную на преобразование этих режимов в «ответственные правительства» и на меры по формированию в них «гражданских обществ».
В перспективе ЕС предпочел бы превратить центральноази-атское пространство в энергетический тыл своей экономики, преобразовать центральноазиатские государства в стабильный буфер между ЕС и такими странами, как Иран и Афганистан, но так, чтобы не наделять эти буферные страны «соседским» статусом, обязывающим ЕС к более тесному сотрудничеству и военной поддержке. Успех европейских стратегий будет зависеть от того, насколько Евросоюзу удастся выступить в качестве единого политического субъекта, поскольку отдельные его члены не в силах конкурировать на равных с Россией, США или Китаем.
Германия в Центральной Азии
Политику Германии в Центральной Азии следует рассматривать в двух плоскостях. Во-первых, в рамках общих стратегий ЕС для этого региона, причем роль Германии в разработке этих стратегий все усиливается. И, во-вторых, Германия, в отличие от других стран - членов ЕС, имеет свой, особый интерес в Центральной Азии - защита и поддержка немецкоязычных меньшинств, проживающих на территории Киргизии, Узбекистана и Казахстана. Германский интерес в данном случае заключается в создании для немецких меньшинств политически стабильных и экономически приемлемых условий жизни в центральноазиатском регионе, с тем чтобы не допустить как их ассимиляции, так и поголовной иммиграции в Германию. Вопросы немецких меньшинств занимают значительное место в двусторонних отношениях Германии с данными странами.
Роль Германии в политике ЕС по отношению к странам Центральной Азии
В Афганистане, Турции, да и во всем арабском мире Германия в ХХ в. пользовалась репутацией «честной страны» без колониальных (а позже - неоколониальных) амбиций в противовес Великобритании и иным, соперничавшим в этих регионах европейским державам. Эту репутацию немцы пронесли через обе мировые войны. Даже в годы раздела Германии немцы пользовались в этих странах традициями, наработанными германской политикой во времена кайзеровского и Третьего рейха. Центральноазиатское
пространство было территориально интегрировано в Россию, позже в СССР. С высвобождением этого пространства Германия начала реализовывать свою проверенную в течение всего ХХ в. стратегию и в этих «новых независимых» государствах.
«Германию воспринимают здесь как честного маклера, потому что у нее нет геостратегических интересов, только экономические», - заявляет один из функционеров Общества технического сотрудничества [Heine].
В рамках Евросоюза Германия постоянно выступала за более тесные отношения со странами Центральной Азии. Так, в 2007 г. Ангела Меркель утверждала, что для ЕС из геополитических соображений было бы выгоднее наделить центральноазиатский регион «соседским» статусом, несмотря на его реальное несоответствие тем критериям, по которым отбирались кандидаты на «соседство»: «Достаточно лишь глянуть на его географическое положение: треугольник между Россией, Китаем и Евросоюзом, - говорила она. -В стратегических интересах ЕС было бы назвать и этот регион соседским» [Die strategischen Ambitionen.]. Именно во время германского президентства в ЕС была принята новая, развернутая Стратегия по Центральной Азии, причем Германия оказала определяющее воздействие на ее создание.
В рамках этой Стратегии Германия в 2008 г. начала т.н. «Берлинский процесс» с целью поддержки Центральной Азии в вопросах управления водными ресурсами. Общество технического сотрудничества по поручению МИДа разработало региональную программу по менеджменту водных ресурсов в пяти центрально-азиатских государствах и в сопредельном с ними Афганистане.
Центральноазиатские государства являются объектом европейской «помощи в развитии», предполагающей в числе прочего программы поддержки экономического и социального развития, помощи в сфере здравоохранения. В этой сфере Германия действует как в рамках европейских программ, так и на двустороннем уровне. По сравнению с другими государствами ЕС она является самым крупным «донором» в Центральной Азии, выделяя для этого региона ежегодно 50 млн. евро [Heine].
Германия - единственная из стран ЕС, имеющая посольства во всех пяти странах Центральной Азии, поэтому для ЕС она иной раз чисто технически выполняет посредническую роль. Экономи-
ческий потенциал региона Германия открыла для себя уже в начале 90-х годов, а к середине 90-х в Казахстане и Узбекистане начали работать представительства Немецкой промышленно-торговой палаты. Экспорт Германии в эти страны приходится на продукцию машиностроения, электротехники и химической промышленности. Импортируется преимущественно сырье.
Двусторонние отношения Германии особенно успешно развиваются с Казахстаном, Узбекистаном и Киргизией. Подписаны двусторонние соглашения как об экономическом сотрудничестве, так и о партнерстве в научной, образовательной и культурной сферах. С Казахстаном, кроме того, существует соглашение о транзите в Афганистан. В Узбекистане работает немецкая военная база.
Германия - единственное государство ЕС, имеющее посольство в Киргизии, и поэтому является важнейшим партнером этой страны в ЕС. Однако политическое сотрудничество не дополняется успешным экономическим партнерством. Причиной этого германский МИД считает политическую нестабильность в Киргизии, не способствующую инвестициям. В то же время эта страна получает серьезную поддержку в рамках программ «помощи в развитии», причем как в рамках стратегий ЕС, так и на двустороннем уровне. Например, в 2010 г., после беспорядков в Киргизии, германское Федеральное министерство сотрудничества и развития выделило Киргизии помощь в размере 37 млн. евро для восстановления и реформ. С 1991 г. объем предоставленной помощи составляет 275 млн. евро. После США и Японии Германия - третий по величине донор Киргизии на двустороннем уровне. Кроме того, она участвует в направленных на поддержку Киргизии программах европейских и западных институтов [Auswärtiges Amt].
В Казахстане Германия - седьмой по значимости торговый партнер, в 2009 г. объем торговли достиг 3,73 млрд. евро. Немецкий экспорт составляют продукты машиностроения, химической промышленности и электротехники, ввозится же преимущественно нефть и сырье. В Казахстане представлено особенно много немецких фирм (около 160), в том числе тяжеловесы немецкой экономики типа «Сименса», а более 1500 немецких предприятий поддерживают постоянные контакты с казахскими партнерами. В годы недавнего всемирного экономического кризиса между Германией и Казахстаном существовала некоторая напряженность в вопросах 120
банковских кредитов (попавшие в трудную ситуацию казахские банки поставили немецкий «Гермес Кредит» в сложное положение), однако к 2010 г. проблемы, по крайней мере на политическом уровне, были улажены.
Политические отношения у Германии с Узбекистаном развиваются более чем успешно. Сам Узбекистан считает Германию своим важнейшим партнером в ЕС и заявляет, что берет с нее пример. Около 50 немецких фирм имеют в Узбекистане свои представительства. В то же время в комментариях германского МИДа просматривается недовольство инвестиционным климатом в стране, не позволяющим развернуть экономическое сотрудничество в масштабах, соответствующих взаимному политическому доверию. В стране работают немецкие «организации-носители» в сфере «помощи в развитии». В рамках европейской помощи немецкие эксперты специализируются на поддержке здравоохранения. С 1992 г. доля ФРГ в «развивающей помощи» Узбекистану составила 300 млн. евро. Необычайно интенсивно развивается культурное сотрудничество.
В Таджикистане Германия до 2001 г. была единственной страной ЕС с собственным посольством, лишь с началом борьбы с терроризмом там открыли свои представительства Франция и Великобритания, а также ЕС. В рамках европейских программ в стране работают немецкие эксперты организаций-носителей в сфере политики развития - Общества технического сотрудничества, Немецкой службы развития, Центра международной миграции и развития. Немецкие эксперты тематически специализируются на вопросах экономического развития и здравоохранения. Доля Германии в помощи в развитии с 2002 г. и по сей день составила 123 млн. евро.
Туркменистан пока что не занимает значительного места в немецкой внешнеэкономической политике (в списке торговых партнеров он занимает 88-е место). Со сменой политического режима и изменением порядка инвестиций немецкие фирмы начали «осваивать» страну - на 2010 г. в Туркменистане осуществлялось 104 проекта с участием немецких инвесторов.
Для обеспечения своих и европейских интересов на неофициальном политическом уровне Германия уже в начале 90-х годов открыла в центральноазиатском регионе представительства своих политических фондов. Эти уникальные неправительственные ор-
ганизации, действующие во всех значимых для Германии странах, известны своей способностью работать и представлять германские интересы даже в самых немыслимых диктатурах1. Не случайно немецкие лидеры называли свои политические фонды «действеннейшими и провереннейшими инструментами нашей внешней политики» [Herzog].
Фонд Конрада Аденауэра, например, отправился в Центральную Азию уже к концу 1993 г. Партнерские организации, выбранные им в Казахстане, Узбекистане и Киргизии, имели непосредственный доступ к правительственным структурам, а в Узбекистане работой фонда заинтересовался президент Каримов. В настоящее время работа Фонда Аденауэра в Центральной Азии ведется из регионального бюро в Ташкенте. Один из важнейших приоритетов - стимулировать центральноазиатские страны к региональной экономической и политической кооперации. Кроме того, в последние годы фонд проводит консалтинговые мероприятия для партий демократической ориентации, сотрудничает с парламентариями, продолжает работу со структурами коммунального самоуправления, поддерживает развитие средств массовой информации, проводит мероприятия в рамках диалога религий и культур, интенсивно работает с молодежью. Фонд Фридриха Эберта также располагает бюро в Узбекистане, из которого координирует свою деятельность в странах центральноазиатского региона. Основными направлениями работы Фонда Эберта являются усиление гражданского общества (плюрализм, демократия), образовательные программы в сфере экономической политики, поддержка региональной кооперации [FES...].
Основная трудность работы политических фондов в цен-тральноазиатском регионе та же, что и в других странах с аналогичной политической ситуацией. С одной стороны, фонды - в особенности два больших фонда солидных политических партий -ценят уважение и доверие правящих структур центральноазиат-ских государств. С другой стороны, они следуют приоритетам развития демократии и, следовательно, должны поддерживать стремящиеся к демократии силы или по крайней мере найти партне-
1 Например, в Чили времен Пиночета или на Фиджи. Подробнее о германских политических фондах см.: [Погорельская]. 122
ров, которые, с одной стороны, в состоянии были бы оказать воздействие на ход трансформационного процесса, а с другой - не находятся в такой оппозиции к правительственным структурам, которая автоматически поставила бы сотрудничающие с ними фонды в положение противников правящих режимов. Именно поэтому фонды так охотно сотрудничают с молодыми политическими элитами и поддерживают студентов.
В вопросах сотрудничества с центральноазиатскими режимами официальная германская дипломатия и политические фонды работали в тесном контакте. Политические фонды известны своей тягой к «внешнеполитическим приключениям», однако их работа в данном, стратегически важном для Германии регионе не противоречила официальным германским внешнеполитическим установкам, более того, иной раз дополняла их и облегчала их реализацию.
Кроме политических фондов в Центральной Азии представлены и другие германские неправительственные организации или организации-носители, работающие в рамках германских и европейских стратегий. К их числу относятся Немецкая академическая служба обмена, Общество технического сотрудничества, Немецкая служба развития, Союз немецких народных школ, Институт Гёте. Проекты, осуществляемые немецкими организациями-носителями вне европейских программ, на двусторонней основе, координируются с соответствующими проектами ЕС и других европейских стран во избежание пересечений.
В своей политике в Центральной Азии Германии, так же как и ЕС, снова и снова приходится выбирать между реальными интересами и ценностями. Особенно интересно амбивалентное отношение немцев к Узбекистану. Оно просматривается даже в ходе анализа сообщений СМИ. Положительные описания Узбекистана как сильной и стабильной страны региона с древней цивилизацией, высоким уровнем современной культуры, дружелюбным населением и с правительством, ориентированным не просто на Европу, а специально на Германию и желающим демократизироваться и развиваться по немецкому образцу, соседствуют с возмущенными статьями немецких правозащитников о нарушении режимом Каримова элементарных прав и свобод. В одних статьях немецкие авторы восторгаются идеальным развитием отношений, в других -ужасаются тому, что эти отношения развиваются. В одних статьях -
радуются тому, что Германия - единственная европейская страна, располагающая авиабазой в Узбекистане, и подчеркивают, что сохранить этот важный для Европы и НАТО военный объект она смогла благодаря своей дипломатичности по отношению к властям и тому уважению, которое эти власти к ней испытывают, в других -огорчаются, что военную базу она предпочла ценностям. С одной стороны, руководитель бюро одного из германских политических фондов в своем сообщении германскому МИДу в 2004 г. указывает на опасность использования узбекским «авторитарным режимом» как германских политических фондов, так и других западных НПО «в качестве фигового листа» для прикрытия своей антидемократической сущности, с другой - радуется прямым контактам его фонда с узбекским правительством, защищает в этой «авторитарной стране» докторскую диссертацию и гордится узбекской ученой степенью не только в ходе своей последующей работы в Москве, но даже и в первые годы по возвращении в Германию.
По сравнению с другими странами ЕС, действующими в регионе, Германия делает особенно рискованный «шпагат» между интересами и ценностями, поэтому анализировать и сравнивать сообщения немецких экспертов, политиков и правозащитников в вопросах германской политики в Центральной Азии чрезвычайно интересно.
В то же время Германия имеет реальную причину для особой политики по отношению к данному региону, отличающую ее от других стран ЕС. Речь идет о все еще проживающих на территории Узбекистана, Казахстана и Киргизии немецких национальных меньшинствах. Германия чувствует себя ответственной за их судьбу.
Особый интерес Германии в Центральной Азии: немецкие национальные меньшинства
Важнейшей характеристикой германской внешней политики в сопредельном с Германией пространстве на востоке и юго-востоке Европы является забота о немецких национальных меньшинствах1.
1 Восточный вектор заботы о немецких меньшинствах обусловлен реалиями времен «холодной войны». ФРГ, например, никогда не возражала против ассимиляции немецкого населения западнее ее границ, например франкофониза-ции немецкоязычных эльзасцев.
В отличие от диаспор «зарубежных немцев» (немцев, в различные времена добровольно эмигрировавших, как правило, за океан), меньшинства издавна проживали в европейских странах, соседствовавших с Германией. К немецким меньшинствам, судьбой которых Германия озабочена и которые она (по традиции Аденауэра) обязана принять в случае, если условия их жизни станут неприемлемыми для сохранения немецкой идентичности, относят и так называемых «российских немцев», причем не только живших на территориях Прибалтики, но и сельских колонистов, въезжавших в Россию при царском режиме, селившихся на юге страны и в Поволжье и депортированных в глубь СССР в ходе Второй мировой войны.
Символично, что проблемами этих меньшинств занимается даже не столько МИД, сколько МВД и финансируемые им организации. Тем самым как бы подчеркивается, что забота об этнических немцах, где бы они ни проживали, - внутриполитическое дело германского государства.
В Центральной Азии живут как потомки немецких крестьян Поволжья и иных депортированных лиц немецкой национальности, так и изначально селившиеся на былых просторах Российской империи немецкие колонисты. Например, на территории нынешней Киргизии первые меннонитские поселения возникли еще в XIX в. Вторая волна (на этот раз принудительного) переселения российских немцев в Киргизию пришлась на военные и послевоенные годы. К началу 90-х годов в Киргизии проживало около 100 тыс. немцев, в последние годы их осталось чуть больше 8 тыс.1: часть из них выехала в Германию, другие - в Россию.
Самая мощная немецкая община существовала в Казахстане, в большинстве она состояла из депортированных колонистов Поволжья и их потомков. Даже после массового исхода немецкого населения в 90-е годы (около 800 тыс.) в Казахстане, по переписи 2009 г., до сих пор проживает 178 400 граждан, относящих себя к этническим немцам.
В Узбекистане, стране, особо любимой официальной Германией, по данным последних лет, осталось всего лишь около 8 тыс. этнических немцев.
1 Здесь и далее данные германского МИДа, см.: [Auswärtiges Amt].
В Таджикистане до развала СССР проживало около 39 тыс. немцев - ныне их не осталось и тысячи.
Причина массового исхода немецкоязычных меньшинств из Центральной Азии в 90-е годы не носила какого-то особого «антинемецкого» характера. Немецкое население «новых независимых» центральноазиатских государств «всего лишь» разделило грустную судьбу так называемого «русскоязычного» населения, людей европейской расы и европейской культуры, селившихся на этих территориях со времен их присоединения к Российской империи, и в особенности в советские времена, в ходе создания «единого наро-дохозяйственного комплекса». После развала СССР и стремительного возвращения центральноазиатских территорий в их естественное социальное состояние европейское население оказалось в котле бушующей межнациональной розни. В некоторых странах региона «независимость» была отмечена кровавыми межплеменными конфликтами и резней. Западные теоретики (Зб. Бжезин-ский) в те годы прочили Центральной Азии «балканский путь», т.е. путь гражданской войны. Избежать его удалось с установлением авторитарных режимов. Коренное европейское население новых «национальных государств» было лишено стабильности и перспектив, подвергнуто культурной дискриминации со стороны местных «элит». Начался его отток на европейские территории постсоветского пространства. Ни Россия, ни иные славянские республики в те годы не интересовались судьбой своих беженцев - Германия же, напротив, приняла спасавшееся из Центральной Азии немецкоязычное население по выгодному для них статусу «изгнанных» или так называемых «поздних выселенцев»1.
К середине 90-х годов поток немецкоязычного населения достиг апогея, затем начал уменьшаться. Следует отметить, что
1 Этот статус предполагал предоставление гражданства, признание трудового стажа, выплату пенсий и так называемых «комендатурских» денег -пособий за репрессии, которым было подвергнуто немецкое население в СССР в военные и первые послевоенные годы. «Поздними» немецких переселенцев из постсоветского пространства называли по сравнению с первой, самой мощной (послевоенной) волной немецких выселенцев из Польши и Чехословакии и с последующими переселенцами из некоторых стран Восточной Европы в годы противостояния блоков. 126
центральноазиатские элиты, заинтересованные в хороших отношениях с Германией, уже к середине 90-х годов уяснили для себя, что демонстрировать свою новую национальную гордость они могут безответному русскому населению своих государств, но не немцам, судьбой которых настойчиво и на официальном политическом уровне интересовалась Германия. Немецкие меньшинства вновь смогли развивать свою идентичность, а казахский президент Назарбаев как-то даже позвал уже выехавших в Германию немцев назад в Казахстан, посулив работу и всяческие социальные блага. Правда, откликнулись на этот призыв очень немногие.
На территории Центральной Азии с оставшимся в регионе немецким населением по поручению Общества технического сотрудничества (СТ2) работает Общество международного сотрудничества (СЕ), кроме того, часть культурной работы осуществляет Институт Гёте. Программы финансируются Федеральным министерством внутренних дел ФРГ и в меньшей части некоторыми другими ведомствами. Во всех странах региона, в которых проживает немецкое население, ведутся программы по поддержке и сохранению немецкоязычности и культурной идентичности, поддержке общественных инициатив и работы местных организаций немецкого населения (например, регионального объединения «Возрождение»), ведется также работа с детьми и молодежью, осуществляются программы социальной поддержки (столовые для нуждающихся при центрах немецкого меньшинства, служба ухода за престарелыми и инвалидами)1. Например, в Казахстане СЕ организовало Немецкий социальный фонд, обеспечивающий нуждающихся пожилых немцев необходимыми медицинскими услугами, снабжающий продуктами, обеспечивающий санаторное лечение для ветеранов труда. Такой же фонд (Немецкий фонд гуманитарной помощи) работает в Киргизии. Впрочем, на страницах германского МИДа отмечается, что эти «расположенные в бывших местах проживания немецких меньшинств пункты социальной поддержки» используются не только немцами, но и местным населением. Неудивительно - немцев в политически нестабильной Киргизии почти совсем не осталось, и они продолжают выезжать.
1 См. подробнее: [GTZ...].
Работа германских организаций-носителей по поддержке немецкого населения в Центральной Азии осуществляется в тесном сотрудничестве с посольствами ФРГ на местах, а также некоторыми немецкими фирмами, имеющими свои представительства в регионе.
На странице германского МИДа с сожалением отмечается, что, несмотря на интенсивную и целенаправленную работу по сохранению немецкой идентичности у остатков немецкого населения центральноазиатских стран, их ассимиляция кажется неизбежной: уж слишком много немецкого населения покинуло регион в 90-е годы. С исчезновением немецких общин, церквей и деревень исчезает и фундамент, на котором зиждется немецкая идентичность. Население либо покидает регион, либо ассимилируется, теряя немецкий язык и культуру.
Заключение
Интерес Европы к центральноазиатскому региону носит долговременный, стратегический характер, в его основе лежит как необходимость долгосрочного обеспечения Европы сырьевыми ресурсами, так и обеспечение ее безопасности. Политическая нестабильность в арабских странах - экспортерах нефти еще более убеждает ЕС искать «подстраховку» в центральноазиатском пространстве. Даже если мечта ЕС создать из центральноазиатских государств надежный буфер между Европой и нестабильным миром слишком честолюбива, чтобы стать реальностью, ЕС в собственных интересах и далее будет инвестировать средства для политической, экономической и социальной стабилизации этого важного для него пространства. Практика показывает, что ради политической стабильности в регионе, необходимой для обеспечения благоприятного инвестиционного климата, ЕС будет готов до известной степени «поступиться принципами» и простить центральноазиатским государствам «дефектность» их демократий. Однако предпосылкой этой толерантности является беспрепятственная работа соответствующих европейских организаций (как НПО, так и организаций-носителей) в рамках программ по демократизации и формированию гражданских обществ в центральноазиатских государствах. ЕС готов простить режимам отступления от демократии, но он должен доказать европейской общественности, что со своей стороны делает
все необходимое, чтобы эти отступления преодолевались и чтобы демократия когда-нибудь все же была бы построена.
Необходимо отметить, что ЕС по своему политическому весу пока еще уступает главным игрокам на этом пространстве - России, США и Китаю. Чтобы подчеркнуть свое выгодное отличие от этих держав, он пытается разыграть роль могущественной экономической силы, не имеющей территориальных претензий и заинтересованной исключительно во взаимовыгодном сотрудничестве. В то же время ЕС старается не противопоставлять себя другим заинтересованным силам. Залог европейского успеха в регионе - в возможно более быстрой политической консолидации ЕС, в разработке действенных инструментов единой внешней политики.
В рамках европейских стратегий Германия идет уже проверенным ею в ходе ее политики в арабском мире путем, изображая себя «честным маклером» без геополитических амбиций. Ее политические позиции в регионе сильнее, чем у иных европейских государств, да и у самого ЕС. Она располагает дипломатическими представительствами во всех странах региона. Кроме того, в регионе как в рамках европейских, так и германских программ работает мощный штат немецких организаций, причем не только организаций-носителей (будь то организации гуманитарной помощи, «помощи в развитии» или же институты культурного и научного сотрудничества), но и НПО, особенно действенными среди которых являются политические фонды.
Особый интерес Германии к региону обусловлен не только экономическими интересами, но и наличием в нем немецких национальных меньшинств. Германия заинтересована в том, чтобы прекратить отток немецкого населения из региона, обеспечить немецкому населению Центральной Азии стабильность и открыть им перспективы в странах их проживания. Причем, речь идет не о «перегруженности» Германии этой группой иммигрантов (практика показывает, что «российские немцы», в отличие от других групп мигрантов, быстро интегрируются в немецкое общество), а о стремлении Германии сохранить очаги немецкой культуры в тех местах, где традиционно проживали немецкие этнические меньшинства.
Приложение
Инструменты политики Евросоюза по отношению _к государствам Центральной Азии_
Программа Срок действия Цель
TACIS (Technical Assistance to the Commonwealth of Independent States) 1991-2006 гг. Техническая помощь ЕС для стран СНГ
ENPI (European Neighbourhood and Partnership Instrument) 2007-2013 гг. Европейский инструмент соседства и партнерства, финансирует некоторые программы в Центральной Азии, однако нацелен преимущественно на «страны - соседей» ЕС
DCI 2007-2013 гг. Инструмент сотрудничества в развитии для развивающихся стран, не охваченных ЕМР1 и «сахарным протоколом» (АКР). Основной источник финансирования программ для Центральной Азии
CADAP (The Central Asia Drug Action Programme) С 2001 г. Программа по предотвращению распространения наркотиков в Центральной Азии
BOMCA EU (Border Management Programme for Central Asia) С 2003 г. Программа по содействию управлению границами в Центральной Азии
ADMIT Anti-Drugs Measures in Tajikistan Специальная программа по предотвращению распространения наркотиков в Таджикистане
TRACECA (Transport Corridor Europe Caucasus Asia) С 1993 г. Транспортный коридор Европа - Кавказ - Азия
INOGATE (Interstate Oil and Gas Transport to Europe) С 1995 г. Межгосударственная траспортировка нефти и газа в Европу
«Tempus» С 1990 г. Программа вузовского обмена с соседями ЕС
Составитель: Погорельская С.В.
Литература
Маркетти А. Европейская политика соседства - политическая консолидация с препятствиями // Актуальные проблемы Европы. - М., 2010. -№ 2. - С. 77-101.
Погорельская С.В. Неправительственные организации и политические фонды во внешней политике Федеративной Республики Германии. -М.: Наука, 2007. - 215 с.
Auswärtiges Amt. - Mode of access: http://www. auswaertiges-amt.de/DE/Aussenpolitik /Laender/Laenderinfos
Die EU und Zentralasien: Strategie für eine neue Partnerschaft. - Mode of access: http://www.auswaertiges-amt.de/cae/servlet/contentblob/347892/ publicationFile/3096/Zentralasien-Strategie-Text-D. pdf
Die Politik der EU in Zentralasien // Aus Politik und Zeitgeschichte. -Bonn, 2006. - N 4. - Mode of access: http://www.bpb.de/publikationen/ SZL5P9,4,0,Die_Politik_der_USA_der_EU_und_Chinas_in_Zentralasien.html
Die strategischen Ambitionen der EU in Zentralasien. - DW-World.de. -Mode of access: http://www.dw-world.de/dw/article/0,,2637439,00.html
Europäische Gemeinschaft - Regionalstrategiepapier zur Unterstützung Zentralasiens im Zeitraum 2007-2013 und Richtprogramm 2007-2010. - Mode of access: http: / / europa.eu/legislation_summaries/ external_relations/ relations_ with_third_countries/eastern_europe_and_central_asia/r17106_de.htm
European neighbourhood and partnership instrument. - Mode of access: http://www.enpi-info.eu/main.php?id=402&id_type=2
FES in Central Asia. - Mode of access: http: //www.fes.uz Financing instrument for development cooperation - DCI (2007-2013). -Mode of access: http://europa.eu/legislation_summaries/development/ general_development_framework/l14173_en.htm
Finanzierungsinstrument für die Entwicklungszusammenarbeit - DCI (2007-2013). - Mode of access: http://europa.eu/legislation_summaries/ external_relations/relations_with_third_countries/eastern_europe_and_central_ asia/l14173_de.htm
Frenz A. The European Commission's Tacis programme 1991-2006. A success story. - Brüssel, 2007. - Mode of access: http://ec.europa.eu/ europeaid/where/neighbourhood/regional-cooperation/enpi-east/documents/ annual_programmes/tacis_success_story_final_en.pdf
Heine M. Deutsche Entwicklungszusammenarbeit in Zentralasien / / Magazine-Deutschland. - Mode of access: http://www.magazine-deutschland. de/de/artikel/artikelansicht/article/ehrlicher-makler.html
Herzog R. Weltweites Wirken für Demokratie und Rechtsstaatlichkeit. Ansprache zur Jubileumsveranstaltung der FES am 8.Maerz 1995 in Bonn. -Bonn, 1995. - S. 2.
GTZ: Das Programm in Zentralasien. - Mode of access: http: / / www. gtz.de/de/ weltweit/europa-kaukasus-zentralasien/regionale-themen/11417.htm
Institut der Deutschen Wirtschaft, Köln. - Mode of access: www. iwkoeln.de
Instrument für Humanitäre Hilfe. - Mode of access: http: / / europa. eu/legislation_summaries/development/general_development_framework/r1 0001_de.htm
Merkel A. Regierungserklärung von Bundeskanzlerin Dr. Angela Merkel am 17.03.10. - Mode of access: http://www.angela-merkel.de/page/ 118_412.htm
Merkel W. Systemtransformation. - Opladen, 1999. - 325 p.
Seiser M. Langes Warten auf Nabucco-Gaz // Frankfurter Allgemeine Zeitung . - Fr.a.M., 2010. - 25. Juni. - S. 15.
Stabilitätsinstrument, (2007-2013). - Mode of access: http://europa.eu/ legislation_summaries/development/general_development_framework/l14171_ de.htm
Zentralasien. - Brüssel, 2010. - Mode of access: http://www. europarl. europa.eu/ftu/ pdf/de//FTU_6.4.4.pdf
