CC BY
1
Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 85
Tomsk State University Journal of History. 2023. № 85
Научная статья
УДК 338.246.88(47+57) «1921/1929» doi: 10.17223/19988613/85/3
Политика чрезвычайных мер советской власти в сибирской деревне
в период НЭПа
Денис Николаевич Гергилёв1, Владимир Павлович Леопа2, Александр Владимирович Леопа3
12•3 Сибирский федеральный университет, Красноярск, Россия 1 Turilak@yandex.ru
2 lieopav@mail. ru
3 alleopa@mail. ru
Аннотация. Исследуется политика советской власти в сибирской деревне в период новой экономической политики, основанная на применении репрессий и чрезвычайных мер при проведении налоговых и хлебозаготовительных кампаний. Особое внимание уделяется недостаточно исследованной в отечественной и зарубежной историографии проблеме - анализу причин применения методов политики «военного коммунизма» в условиях НЭПа. Рассматриваются мероприятия центральных и сибирских партийных органов и органов советской власти Сибири по реализации политики чрезвычайных мер в сибирской деревне. Делается вывод о том, что чрезвычайные меры применялись на протяжении всего периода новой экономической политики. Выдвинута дискуссионная проблема кулака как якобы организатора и участника классовой борьбы в сибирской деревне. Ключевые слова: новая экономическая политика, чрезвычайные меры, продразверстка, продналог, единый сельскохозяйственный налог, репрессии
Для цитирования: Гергилёв Д.Н., Леопа В.П., Леопа А.В. Политика чрезвычайных мер советской власти в сибирской деревне в период НЭПа // Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 85. С. 20-28. doi: 10.17223/19988613/85/3
Original article
The policy of extreme measures of the soviet authorities in the Siberian village
during the new economic policy period
Denis N. Gergilev1, Vladimir P. Leopa2, Alexander V. Leopa3
12,3 Siberian Federal University, Krasnoyarsk, Russian Federation 1 Turilak@yandex.ru
2 lieopav@mail. ru
3 alleopa@mail. ru
Abstract. The aim of our study is to analyze the reasons for the use of emergency measures by the Soviet authorities in the Siberian countryside during the years of the NEP, to reveal the main measures taken by the central and Siberian party organs and Soviet authorities to implement the emergency measures policy in the Siberian villages. The article was written on the basis of studying the resolutions of the 10th and 11th Congresses of the RCP (B), Joint Plenum of the Central Committee of the CPSU (B) (April 6 - 11, 1928), I. Stalin's letters and speeches, materials of the Sib Bureau of the Central Committee of the RCP (B May 1924) - Regional Committee of the RCP (b) of Siberia (since May 1924), Siberian revolutionary committee (1921 - December 1, 1925) - Siberian regional Executive Committee (since December 1, 1925), provincial (district) committees of the RCP (b) - CPSU (B) - Altai, Yenisei, Irkutsk, Novoni-kolayevsk, Omsk, Tomsk (plenum, conferences, meetings, meetings with party and economic assets, reports, directives and orders, etc.) stored in the State Archive of the Novosibirsk Region, published in the newspapers of the Siberian provincial (district) party committees and executive committees for 1921-1929.
In the article, the authors reveal the objective and subjective reasons for the transition of the Soviet government to the policy of emergency measures in the village as a whole, and in the Siberian village, in particular, in the years of NEP. The authors of the article based on specific facts show that the implementation of the new economic policy in the Siberian countryside, as well as in the country as a whole, was accompanied by the dominance of the stereotypes of "war communism", the forced collection of the tax in kind, the use of repressive measures against the peasants during the 1920s.
As a result of our research, firstly, it was proved that the policy of emergency measures of the Soviet power in the Siberian countryside was carried out throughout the 1920s, and not only during the grain procurement campaigns of 1927/1928 and 1928/1929. Secondly, the main objective and subjective reasons for the use of emergency measures in
© Д.Н. Гергилёв, В.П. Леопа, А.В. Леопа, 2023
relation to the peasantry in the 1920s are disclosed. Thirdly, the course of the implementation of the policy of emergency measures in the Siberian countryside is shown on specific historical facts. Fourthly, a debatable problem about the prosperous peasantry (the kulaks) as the alleged organizer and participant of the class struggle in the Siberian countryside was put forward. Fifthly, the policy of emergency measures of Soviet power in the Siberian countryside, as well as in the country as a whole, was the prologue to the curtailment of the new economic policy, became the "dummy run" of the complete collectivization of agriculture based on the elimination of the kulaks as a class.
Keywords: the new economic policy, emergency measures, surplus-appropriation, income tax, unified agricultural tax, repression
For citation: Gergilev, D.N., Leopa, V.P., Leopa, A.V. (2023) The policy of extreme measures of the soviet authorities in the Siberian village during the new economic policy period. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 85. pp. 20-28. doi: 10.17223/19988613/85/3
Интерес, который проявляют историки к феномену чрезвычайных мер в советской деревне, обусловлен возрастающим вниманием к изучению модернизаци-онных процессов, в пределах исследования которых политическое насилие в разных формах его проявления исследуется в современной исторической науке как один из инструментов социалистической модернизации сталинского образца, проводившейся в СССР в 1920-е гг.
Обращение к истории политики чрезвычайных мер на региональном уровне дает возможность для более глубокого раскрытия важнейших вопросов, связанных с ее изучением: каковы ее цели; каковы были причины и факторы, обусловившие использование этой политики; какие формы и методы воздействия применялись со стороны центральных и региональных партийно-государственных структур власти; в чем заключались особенности применения чрезвычайных мер в отношении различных категорий крестьянства (бедняка, середняка, кулака)? Носила ли политика чрезвычайных мер массовый характер или была направлена на отдельные категории крестьян, отдельные населенные пункты, административно-территориальные единицы?
Политика чрезвычайных мер как феномен привлекает внимание исследователей новой экономической политики, индустриальной модернизации СССР, коллективизации сельского хозяйства, сталинизма - как отечественных (В.П. Данилов, Н.А. Ивницкий, С.А. Еси-ков, В. Наумов, Л. Курин, М.М. Кудюкина и др.), так и зарубежных (Л. Виола, Л. Грациози, В.С. Измозик, М. Левин, Х. Окуда и др.). Особенности осуществления политики чрезвычайных мер в Сибири нашли отражение в работах Л.И. Боженко, А.Г. Дианова, В.А. Ильиных, С.А. Папкова, В.Т. Шуклецова и др.
Вместе с тем изучаемая нами проблема еще не стала предметом широкого исследования, в том числе на региональном уровне, а лишь рассматривается в контексте вышеназванных тем. Кроме того, в этих исследованиях авторы соотносят чрезвычайные меры только с кампаниями по хлебозаготовкам 1927/1928 гг. и последующих лет, хотя на самом деле такие меры не прекращали использоваться на всем протяжении осуществления НЭПа. На сегодняшний день отсутствуют работы, в которых был бы дан обобщающий анализ причин применения чрезвычайных мер по отношению к крестьянству, в том числе и сибирскому.
Исходя из этого, авторы выдвигают следующую цель своего исследования: раскрыть мероприятия цен-
тральных и сибирских партийных органов и органов советской власти по реализации политики чрезвычайных мер в сибирской деревне, а также вскрыть причины этой политики и дать их анализ.
Выбор сибирского региона для изучения политики чрезвычайных мер обусловлен рядом обстоятельств. Во-первых, он обусловлен административно-территориальным объединением сибирских губерний под управлением Сибревкома - так называемая «Сибревкомовская Сибирь», а с декабря 1925 г. Алтайская, Енисейская, Новониколаевская, Омская и Томская губернии вошли в состав вновь образованного Сибирского края. Во-вторых, наряду с общими чертами реализация политики чрезвычайных мер в этом регионе имела свои особенности. Ее рассмотрение дает возможность углубить представление об обозначенных выше проблемах, адекватное расширение которых не представляется возможным в случае ограничения исследования только подходами, базирующимися на принципах и методах макроисторического исследования. В-третьих, к Сибири как источнику получения налоговых поступлений, обладающему к тому же большими запасами хлеба (особенно Алтайская и Омская губернии), проявлялся особый интерес со стороны центральных партийных и советских органов. Неслучайно только сюда совершил свою поездку в начале 1928 г. И.В. Сталин.
Статья написана на основе изучения резолюций Х и XI съездов РКП(б), объединенного пленума ЦК ВКП(б) (6-11 апреля 1928 г.), писем и выступлений И.В. Сталина, материалов Сиббюро ЦК РКП(б) (1921 -май 1924 г.) - Краевого комитета РКП(б) Сибири (с мая 1924 г.), Сибревкома (1921 - 1 декабря 1925 г.) - Сиб-крайисполкома (с 1 декабря 1925 г.), губернских (окружных) комитетов РКП(б)-ВКП(б) - Алтайского, Енисейского, Иркутского, Новониколаевского, Омского, Томского (пленумы, конференции, собрания, совещания с партийно-хозяйственным активом, отчеты, директивы и распоряжения и др.), хранящихся в Государственном архиве Новосибирской области, опубликованных в газетах сибирских губернских (окружных) комитетов партии и исполкомов за 1921-1929 гг. Принятие X съездом РКП(б) решения о замене разверстки как способа государственных заготовок продовольствия, сырья и фуража натуральным налогом преследовало цель обеспечения «...правильного и спокойного ведения хозяйства на основе более свободного распоряжения землевладельцев своими ресурсами, для укрепления крестьянского хозяйства и поднятия его производи-
тельности» [1. С. 370]. С политической точки зрения в переходе к продналогу руководство компартии видело возможность обеспечения экономической смычки рабочего класса с крестьянством, создания благоприятных условий для построения социализма.
Предполагалось, что чрезвычайные меры, применяемые в период «военного коммунизма», будут отменены, и отношения советской власти с крестьянством будут строиться на новой, законной основе.
Вместе с тем реализация новой экономической политики в сибирской деревне, как и в стране в целом, сопровождалась господством стереотипов «военного коммунизма», принудительным взысканием продналога, применением репрессивных мер против крестьян при проведении хлебозаготовительных кампаний на протяжении всех 1920-х гг. Характеризуя период новой экономической политики, Л. Виола отмечал следующую важную сторону НЭПа по отношению к крестьянству: «Часто это время изображалось как "золотой век" крестьянства, но в действительности НЭП стал выглядеть золотым веком только из-за крепостных стен колхозов 1930-х гг. В 1920-е гг. крестьяне продолжали страдать от грабительских действий государства... оно по-прежнему выжимало из них дань, совершая часто и порой жестокие налеты на деревню, выжимая налоги, отбирая хлеб. Сельское начальство нередко применяло к крестьянству крутые меры времен Гражданской войны, особенно в начале 1920-х гг.» [2. С. 10].
И.В. Сталин утверждал, что взыскание с крестьян наряду с обычными налогами добавочного налога -это «.нечто вроде "дани"» [3. С. 159].
Опираясь на достаточно широкий круг источников, не претендуя на бесспорность и категоричность суждений и оценок, раскроем причины перехода советской власти к политике чрезвычайных мер в деревне в целом и в сибирской деревне в частности в годы НЭПа. При этом мы имеем в виду, что эти причины следует искать в комплексе факторов объективного и субъективного характера.
Как нам представляется, объективным фактором была индустриальная модернизация страны как исторически закономерное явление, которая, как свидетельствует мировой исторический опыт, всегда сопровождается лишениями и страданиями миллионов людей, в том числе и в России. То есть имеющая объективный характер модернизация всегда имеет свою цену в человеческой жизни. Что касается модернизационных процессов в истории России, то, по оценке В.В. Кон-драшина, «.в силу особенностей отечественной индустриальной модернизации российская деревня. оказалась ее заложницей, важнейшим источником ресурсов» [4. С. 223]. Применительно к исследуемой нами теме речь идет о действиях советской власти в 1920-е гг. в продолжение начатой царским правительством индустриальной модернизации страны, но уже в «сталинском» варианте. В чем же заключается особенность этого варианта? Этот вопрос замыкается на проблему темпов и источников индустриализации, которая в более широком смысле является проблемой НЭПа, причин его свертывания. Принятый курс на ускоренную индустриализацию страны потребовал
вложения больших финансовых средств. Делать ставку на западноевропейские страны не представлялось возможным из-за непризнания Россией царских долгов и национализации промышленности. Основной источник финансирования виделся руководством страны в сельском хозяйстве. Говоря о главных источниках индустриализации, И.В. Сталин называет рабочий класс, создающий ценности, и крестьянство. Крестьянство «.платит государству не только обычные налоги, прямые и косвенные, но оно еще приплачивает на сравнительно высоких ценах на товары промышленности - это во-первых, и более или менее недополучает на ценах на сельскохозяйственные продукты - это во-вторых. Это есть добавочный налог на крестьянство в интересах подъема индустрии. Это есть нечто вроде "дани", нечто вроде сверхналога. без этого страна "пока" обойтись не может» [3. С. 159]. Однако сельское хозяйство после окончания Гражданской войны представляло собой мелкие крестьянские хозяйства. «До войны, - отмечал И.В. Сталин, - у нас было индивидуальных крестьянских хозяйств около 16 млн по всей стране. Теперь у нас имеется индивидуальных крестьянских хозяйств около 25 млн. Это -самое необеспеченное, самое примитивное, самое неразвитое и самое нетоварное хозяйство» [3. С. 40]. По оценке американского историка М. Левина, произошла «археизация деревни» [5. С. 6]. Именно господством в деревне мелкотоварного индивидуального крестьянского хозяйства определялась низкая товарность сельскохозяйственной продукции [6]. В таких тяжелых условиях крестьяне не могли и не хотели платить налоги и сдавать хлеб государству по заниженным ценам. Этот объективный фактор обусловил применение чрезвычайных мер в деревне. Здесь нужно отметить, что политика чрезвычайных мер продолжалась в течение 1920-х - начала 1930-х гг. 24 августа 1930 г. в письме В.М. Молотову И.В. Сталин писал: «.нужно бешено форсировать вывоз хлеба» [7. С. 204].
Рассмотрим субъективные причины применения чрезвычайных мер. Одна из важных причин применения методов продразверстки заключается в том, что далеко не все рабочие, крестьяне, да и значительная часть коммунистов правильно поняли сущность новой экономической политики, в основу которой были положены экономические методы управления. Зачастую новую экономическую политику рассматривали лишь с позиций меньшего или большего допущения элементов капитализма в социалистическую экономику, как уступку капитализму, как отход от социализма. Такие взгляды на НЭП присутствовали даже в высших эшелонах партийной и советской власти. «НЭП - это отступление подобно Бресту, - отмечал Г.В. Зиновьев, -подобно отступлению после июльских дней 1917 года» [8. С. 101]. Выступая на XII съезде РКП(б) в 1923 г., Л.Д. Троцкий заявлял о необходимости в срочном порядке заменить НЭП «новейшей» экономической политикой, понимая под этим «сокращение НЭПа», «больший нажим на него» [8. С. 101].
Среди деревенских коммунистов получили широкое распространение «.уныние, недопонимание линии партии в деревне, паника перед кулацкой опасно-
стью, потеря революционной перспективы». Некоторые парторганизации желали вернуться к чрезвычайных мерам времен гражданской войны: «.если бы нам дали хоть два дня 1920 г., мы бы с ними расправились» [9. С. 240].
Несогласие с буржуазным характером новой экономической политики среди определенной части коммунистов вызвало их выход из партии. «Часть коммунистов-крестьян с мелкобуржуазной психологией начинает отходить от партии, - отмечалось на XI съезде РКП(б). - Среди некоторых, преимущественно непролетарских, элементов наблюдаются упадочные настроения, дезертирство из партии» [10. С. 501].
Массовый выход из партии в сибирских партийных организациях привел к распаду ряда коммунистических ячеек в деревне [11. С. 5]. Свой выход из партии коммунисты-сибиряки объясняли «принципиальной непримиримостью» с новой экономической политикой, «несогласием с ней», «непринятием новой экономической политики» [12. С. 27].
Среди отдельных коммунистов Алтайской партийной организации, решительно выступивших против НЭПа, звучали заявления о перерождении РКП(б), ее отходе от коммунистической идеологии и политики. Только осуществляя коммунистическую политику, насаждая коммуны, заявляли они, можно построить коммунистическое общество. Группа алтайских коммунистов предприняла шаги по обоснованию новой идеологии и организации новой партии - «2-й Российской коммунистической экономической партии» [13. С. 16]. Отметим, что не только в сибирских партийных организациях, но и в парторганизациях других регионов страны НЭП расценивался как отступление от завоеваний Октябрьской революции, как уступка буржуазии. Уже находясь в ссылке, Л.Д. Троцкий следующим образом оценивал это явление: «.мы не давали подачки тем, которые пытались, хотя бы в четверть голоса, объявить Октябрьскую революцию ликвидированной, партию - термидорианской, советское государство -буржуазным. Мы беспощадно разорвали с прекрасными революционерами, когда обнаружили у них зачатки курса на вторую партию» [14. С. 62].
Социальной опорой сторонников жестких мер по отношению к крестьянству являлась молодежь - молодые коммунисты и комсомольцы. Под влиянием коммунистической идеологии, пропагандирующей необходимость борьбы со спекулянтами хлеба, с торгашеством, обещающей молодежи жить при коммунизме через 10-15 лет [15. С. 318], у молодых людей сформировалось негативное отношение к нэпманам, кулакам, укрывателям хлеба, а также позитивное отношение к чрезвычайным мерам. Японский историк X. Окуда, исследуя проблему социальной базы сталинизма, указывал, что этой базой была молодежь города и деревни, воспитанная советской властью, ориентированная на новую жизнь, образование, карьеру в рамках «нового курса» [16].
Не менее важной причиной применения чрезвычайных мер в годы НЭПа была проводимая компартией и органами советской власти политика по отношению к крестьянству, в первую очередь к кулакам, основан-
ная на теории классовой борьбы, которая, по их мнению, в условиях НЭПа продолжалась, изменив лишь свои формы. «У нас нет и не может быть в условиях диктатуры пролетариата ни одного сколько-нибудь серьезного политического или экономического факта, который бы не отражал наличие классовой борьбы в городе и деревне, - убеждал в 1928 г. членов ЦК ВКП(б) И.В. Сталин. - Разве НЭП отменяет диктатуру пролетариата? - Задает он вопрос. - Конечно, нет. Как можно после этого говорить, что классовая борьба играет третьестепенную роль в таких важных политических и хозяйственных фактах, как выступления кулачества против советской политики во время хлебозаготовок, контрмеры и наступательные действия советской власти против кулаков и спекулянтов в связи с хлебозаготовками?» [3. С. 169].
В рамках названной причины логически вытекает сегодня вопрос: правомерно ли стремление зажиточного крестьянства продать свой хлеб на рынке по более высокой цене, чем закупочная цена государства, и укрывательство хлеба расценивать как классовую борьбу со стороны этой категории крестьянства? Ведь в период НЭПа ряд партийных функционеров предлагали совершенно противоположные «чрезвычайщине» меры (Н. Бухарин, Н. Рыков и др.). Пока на этот счет нам не удалось обнаружить какого-либо однозначного подхода ни у отечественных, ни у зарубежных исследователей. Так, с позиций классовой борьбы рассматривают процессы, происходившие в сибирской деревне,
B.А. Ильиных [17], Е.А. Прудникова [18], А.Г Дианов [19], Л.И. Боженко [20] и др. В.П. Данилов утверждает, что отказаться от чрезвычайных мер не позволяло «...ожесточенное сопротивление кулачества.» [21.
C. 213]. В то же время А. Грациози по-иному видел причину войны с крестьянством. По его мнению, она явилась последствием социально-экономического кризиса, вызванного Первой мировой войной [22]. Исследователь вопроса отношения крестьян к советской власти В.С. Измозик отмечает положительное отношение к советской власти большинства крестьян. По его данным, в 1925 г. 64,7% крестьян, высказавших отношение к советской власти, относились к ней позитивно, но 96,3% из них были недовольны местными органами власти [23]. Как нам представляется, эта тема должна стать предметом отдельного исследования.
В качестве одной из причин применения репрессий и методов продразверстки является то, что местные партийные и советские органы, имея богатый арсенал командно-административных методов проведения продовольственной разверстки в годы Гражданской войны, использовали их в условиях продналога, а также при проведении кампании по хлебозаготовкам.
Анализируя причины возврата к методам продразверстки, Гал, автор одной из статей в газете «Известия Омского губернского комитета РКП (б)» в 1924 г. отмечал: «.крестьяне-коммунисты застыли в своем развитии как коммунисты. Они не приспособлены к работе в условиях НЭПа. Они больше приспособлены выполнять буквально, что скажет город, чем руководить, учитывать обстановку, делать, творить. В годы военного коммунизма (когда это было нужно), - пи-
шет он далее, - мы очень скоро сумели превратить наших деревенских товарищей в администраторов. Всю тяжесть разверстки, классовой борьбы в деревне они вынесли на своих плечах. Сейчас другая эпоха.» [24. С. 27].
Следует иметь в виду, что не только опыт репрессивных мер, приобретенный деревенскими коммунистами в годы «военного коммунизма», послужил причиной их применения при проведении налоговой кампании. Проводя политику продовольственной разверстки в годы Гражданской войны, советская власть сформировала в деревнях «комитеты бедноты», которые помогали продотрядам искать хлеб у крестьян, а за это получали 25% от найденного хлеба. Таким образом, деревенская беднота, «вовлеченная в гражданскую борьбу, удовлетворялась внутренним перераспределением продуктов и постепенно оторвалась от непосредственного участия в сельскохозяйственном производстве» [25. С. 29]. Эта «психология перераспределения», актуализированная И.В. Сталиным во время его командировки в Сибирь в начале 1928 г., также оказывала влияние на принятие решений местными партийными и советскими органами.
Немаловажное значение в применении чрезвычайных мер имели завышение правящей элитой политизированности социального расслоения и игнорирование общекрестьянских интересов, прежде всего экономических. Защита этих интересов расценивалась как кулацкие выступления [9. С. 235]. Что касается общекрестьянских интересов, то здесь следует отметить, что уже в пореформенный период XIX в. начинается расслоение крестьянства на бедняков, середняков и зажиточных (кулаков). В 1920-х гг. это расслоение еще большее усугубилось.
Нельзя сбрасывать со счетов и «военный фактор». Дело в том, что в формировании партийных и советских органов Сибири сыграли большую роль политор-ганы 5-й армии по мере ее продвижения на восток в 1920 г. Под их руководством в Сибири было создано более 5 тысяч советских, партийных и общественных организаций [26. С. 224]. Причем в прифронтовом тылу военные политработники не только создавали, но зачастую возглавляли уездные и губернские партийные организации, ревкомы. В организации партийной и советской работы в Сибири принимал участие член Реввоенсовета 5-й армии К.И. Грюнштейн. Другой член Военного совета 5-й армии, И.Н. Смирнов, стал Председателем Сибревкома и членом Сиббюро ЦК РКП(б). Начальник политического управления Реввоенсовета войск Сибири Н.К. Гончаров принимал участие в работе Сиббюро ЦК РКП(б). Секретарем Сиббюро ЦК стала работник политотдела 5-й армии Н.К. Гончарова. Членом Красноярского, а затем Иркутского горсовета являлся заведующий интернациональным отделением политического отдела 5-й армии Я. Гашек. Завполитотделом армии Е.А. Литкенс руководил Енисейской губернской партийной организацией [27. С. 99]. Для укрепления партийных организаций Сибири ЦК РКП(б) направил Е.М. Ярославского, являвшегося в годы Гражданской войны членом комиссии по борьбе с бандитизмом при реввоенсовете Республики,
И.И. Ходоровского, члена коллегии НКВД в годы Гражданской войны [26. С. 232].
Ряд партийных работников вышли из подполья. Среди них один из организаторов партизанского движения в Сибири А.А. Ширямов, с июля 1920 г. он возглавил Омский ревком. Активный участник борьбы против колчаковцев В.Л Букатый являлся заведующим орготделом Енисейского губкома РКП(б), а затем секретарем Каменского окружкома партии [28. С. 136].
Такой состав руководящих работников партийных и советских органов, как и все вышеназванные причины, создавал предпосылки к применению на протяжении всех 1920-х гг. командно-административных и репрессивных методов работы в сибирской деревне.
Первая налоговая кампания (осень 1921 - весна 1922 г.) показала, что в период ее проведения отмечались массовые случаи применения репрессий и мер, напоминающих методы продразверстки [29. С. 24; 30]. При этом в ряде мест такие репрессивные меры применялись без всяких ограничений, зачастую к суду ревтрибунала привлекались почти целые сибирские селения [31].
Продолжив применять методы периода продразверстки в 1921 г., партийные и советские органы использовали их и после введения Декретом ВЦИК и СНК единого натурального налога в 1922 г. По-прежнему Сиббюро ЦК РКП (б) ориентировало губернские партийные комитеты: «Государство и в нынешнюю кампанию будет не менее сурово карать, преступные попытки уклониться от платежа налога» [29. С. 24]. В Инструкции по проведению единого государственного налога (ст. 105) предусматривался ряд суровых мер за неуплату налога - от административных до мер по суду: арест на 7-10 суток губернскими и уездными продкомиссарами; закрытие рынков для свободной торговли; наложение ареста на имущество неплательщика продинспектором и продажа его с аукциона в уплату продналога; предание суду ревтрибунала [32. С. 32].
Применение чрезвычайных мер к крестьянам продолжалось и после принятия в 1923 г. по решению XII съезда РКП(б) закона и едином сельхозналоге. В своей основе этот закон предусматривал возможность неравномерного распределения размера налога между налогоплательщиками и определял величину налога, исходя из крепости хозяйства, а также из особенностей и условий сельскохозяйственной деятельности.
Также в законе недостаточно учитывались интересы середняков и бедноты [33]. Не отменялась и ст. 105 Инструкции. Руководствуясь этими документами, губернские и уездные партийные комитеты, органы советской власти Сибири активно использовали полномочия, данные им. Только в Томской губернии в 1923 г. при проведении кампании по сбору продналога за невыполнение налога было наложено более 10 тысяч судебных и административных взысканий [34. С. 1].
Для сбора налога привлекались военные отряды, которые содержались за счет крестьян. Так, весной 1924 г. в село Ново-Брянь Ново-Брянской волости Верхнеудинского уезда для взыскания единого сельскохозяйственного налога прибыл военный отряд, ко-
торый простоял в селе четверо суток. Для содержания отряда представители волостного исполнительного комитета собирали с крестьян продукты и деньги [19. С. 52].
Широкий размах приобрели командно-административные методы и чрезвычайные меры по отношению к сибирским крестьянам в 1927-1928 гг. в связи с кризисом хлебозаготовок. Эти чрезвычайные меры, отмечалось на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), «.фактически являются сползанием на рельсы продразверстки» [35. С. 319].
Указания партийному активу на применение чрезвычайных мер давались И.В. Сталиным во время его поездки в Сибирь с 15 января по 6 февраля 1928 г. на заседаниях бюро Сибирского крайкома ВКП(б) в Новосибирске, на заседаниях окружных комитетов ВКП(б) и совещаниях активов барнаульской, бийской, рубцовской и омской окружных партийных организаций совместно с представителями советов и заготовительных органов [3. С. 356]. На заседании бюро Сибкрайкома ВКП(б) с представителями заготовительных и ряда других организаций 18 января 1928 г., на котором выступал И.В. Сталин, было принято постановление, в котором партийным комитетам округов и районов предлагалось энергично взыскать долги по сельхозналогу. При этом кулаки должны быть в обязательном порядке подвергнуты репрессивным мерам вплоть до ареста за просрочку в сдаче сельхозналога.
Дополняя постановление Сибкрайкома от 17 января 1928 г. о привлечении в каждом из основных хлебозаготовительных районов нескольких кулаков - от четырех до десяти, имеющих большой запас хлеба, спекулирующих им, используя хлебные затруднения, как спекулянтов особо злостных, это заседание решило, чтобы такие меры, согласно ст. 107 Уголовного кодекса, принимала прокуратура. Кроме того, часть дел должна быть особо срочно рассмотрена нарсудами, не соблюдая формальностей. К суду предлагалось привлечь особо злостных спекулянтов-кулаков, а приговоры по ним широко опубликовать в печати, довести до населения через сельсоветы [36].
На очередном заседании 20 января 1928 г. Сталин, отвечая на возражение председателя правления Сиб-крайсельхозбанка С.И. Загуменного: «.Мне кажется, что мы слишком круто поворачиваем», - привел пример результатов применения чрезвычайных мер на Украине и Северном Кавказе. В результате этих мер заготовки выросли там в последнюю пятидневку в два раза, а в центральных губерниях - в 2,5 раза [37. С. 18].
Сталин также потребовал при конфискации хлеба у кулаков 25% конфискованного хлеба распределять среди бедняков и малоимущих середняков по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита [3. С. 4].
Указания И.В. Сталина, решения партийных органов Сибири принимались к незамедлительному исполнению. 4 февраля 1928 г. Сибкрайком ВКП(б) направил на места директиву, в которой кампанию по хлебозаготовкам объявлял ударной и требовал усилить нажим на «хлебозаготовительном фронте» [38]. Эта директива была единодушно одобрена на совещании
по хлебозаготовкам руководителей окружных и районных советских и партийных организаций.
В период всей хлебозаготовительной кампании Сибкрайком ВКП(б) и Сибкрайисполком постоянно следили и строго реагировали на все упущения со стороны низовых работников. Причем меры принимались самые жесткие, вплоть до снятия с должностей [38, 39].
В целях активизации работы сибирских партийных организаций и органов советской власти использовались такие меры, как направление в районы чиновников для организации хлебозаготовок, «накачки до отказа» районных и сельских работников, «усиление нажима», написание «очень порядочного количества «солидных» бумаг в районы и села», «дача указаний по линии карательных органов» [40. Л. 33].
На места регулярно направлялись указания и распоряжения по организации и проведению судебных процессов. Рекомендовалось проводить показательные процессы в каждом районе таким образом, чтобы обеспечивалось постоянное давление на хлебозаготовителей. Сибкрайисполком требовал дела рассматривать не «пачками», а по несколько дел в день, «в плотном порядке». По требованию вышестоящих органов рассмотрение дел проводилось не только в районных центрах. Практиковалось их рассмотрение в тех селах, где имелись большие запасы хлеба. Для того, чтобы у крестьян не складывалось впечатления, что суд уехал - значит нажим будет слабее, предлагалось членов окружных судов, которые рассматривали судебные дела, а также следователей не отзывать с мест [40. Л. 7].
В целях «планового» проведения судебных процессов окружным партийным комитетам спускались разнарядки на проведение до 100 судебных процессов. Но местным парткомам это количество казалось недостаточным, и они просили Сибкрайком ВКП(б) и Сиб-крайисполком увеличить количество судебных процессов в два раза [40. Л. 7].
Несмотря на то, что плановые задания по хлебозаготовкам были довольно высокими, ряд руководителей местных партийных и советских органов просили увеличить эти задания «для придания бодрости». Совещания «троек» принимали решения об увеличении объемов хлебозаготовок [40. Л. 14].
В результате реализации этих мер только в 1928 г. «за саботаж и спекуляцию хлебом» по Сибири было осуждено 1 589 человек, конфисковано 700 тыс. пудов зерна [41. С. 191]. В целях выполнения плана хлебозаготовок на местах принимался ряд мер, таких как инвентаризация имущества зажиточных крестьян, изъятие «излишков». Проводились повальные обыски, облавы, конфискация скота, сельскохозяйственных машин [42. С. 37]. Были введены запреты на торговлю, между городом и деревней выставлялись заградительные отряды.
В результате нашего исследования доказано, во-первых, что политика чрезвычайных мер советской власти в сибирской деревне осуществлялась на протяжении всех 1920-х гг., а не только в период хлебозаготовительных кампаний 1927/1928 и 1928/1929 гг., как об этом говорится в большинстве работ на данную те-
му. Во-вторых, раскрыты основные объективные и субъективные причины применения чрезвычайных мер по отношению к крестьянству в 1920-е гг. В-третьих, на конкретных исторических фактах показан ход реализации политики чрезвычайных мер в сибирской деревне. В-четвертых, выдвинута дискуссионная проблема о зажиточном крестьянстве (кулачестве) как
якобы организаторе и участнике классовой борьбы в сибирской деревне. В-пятых, показано, что политика чрезвычайных мер советской власти в сибирской деревне, как и в стране в целом, явилась прологом свертывания новой экономической политики, «генеральной репетицией» сплошной коллективизации сельского хозяйства на основе ликвидации кулачества как класса.
Список источников
1. О замене разверстки натуральным налогом : резолюция Х съезда РКП(б) // Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и
решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). 9-е изд., доп. и испр. (КПСС в резолюциях...). М. : Политиздат, 1983. Т. 2: 1917-1922. С. 370-371.
2. Виола Л. Крестьянский бунт в эпоху Сталина : коллективизация и культура крестьянского сопротивления. М. : РОСПЭН, 2010. 367 с.
3. Сталин И.В. Сочинения : в 18 т. М. : ОГИЗ ; Госполитиздат, 1949. Т. 11. 381 с.
4. Кондрашин В.В. Крестьянство и власть в России: опыт и взаимодействия в условиях индустриальной модернизации // Крестьянство и
власть в истории России ХХ века : сб. науч. ст. участников Междунар. круглого стола (журнал «Власть», Ин-т социологии РАН, Москва, 12 ноября 2010) / под ред. П.П. Марченя, С.Ю. Разина. М. : АПР, 2011. С. 223-233.
5. Левин М. Режимы и исторические процессы в России в ХХ в. // Куда идет Россия? Социальная трансформация постсоветского пространства /
под общ. ред. Т.И. Заславской. М. : Аспект Пресс, 1996. С. 485-486.
6. Есиков С.А. Российская деревня в годы нэпа: к вопросу об альтернативности сталинской коллективизации (по материалам Центрального
Черноземья). М. : РОССПЭН, 2010. 246 с.
7. Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925-1936 гг. : сб. док. М. : Россия молодая, 1995. 303 с.
8. Урок дает история / под общ. ред. В.Г. Афанасьева, Г.Л. Смирнова; сост. А.А. Ильин. М. : Политиздат, 1989. 414 с.
9. Кудюкина М.М. Крестьянство и власть в 1920-е годы // Крестьянство и власть в истории России ХХ века : сб. науч. ст. участников Между-
нар. круглого стола (журнал «Власть», Ин-т социологии РАН, Москва, 12 ноября 2010) / под ред. П.П. Марченя, С.Ю. Разина. М. : АПР, 2011. С. 234-244.
10. Об укреплении и новых задачах партии : резолюция Х1 съезда РКП(б) // КПСС в резолюциях. М. : Политиздат, 1983. Т. 2: 1917-1922. С. 500-509.
11. О деятельности Сиббюро ЦК РКП(б) : резолюция по докладу-отчету т. Ходоровского на совещании секретарей губкомов в июне 1922 г. // Известия Сибирского бюро ЦК РКП(б). 1922. № 51-52. С. 5-8.
12. Ходоровский И. Решения Х1 партсъезда в их применении к Сибири // Известия Новониколаевского губернского комитета РКП(б). 1922. № 12-13. С. 26-29.
13. Черняк М. Состояние партработы в Сибири (по материалам собеседования секретарей губкомов) // Известия Новониколаевского губернского комитета РКП(б). 1922. № 12-13. С. 16-18.
14. Троцкий Л.Д. Письма из ссылки. 1928 / ред.-сост. и автор предисл. Ю.Г. Фельштинский. М. : Изд-во гуманит. лит., 1995. 261 с.
15. Ленин В.И. Задачи союзов молодежи : речь на III Всероссийском съезде Российского Коммунистического Союза Молодежи 2 октября 1920 года // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М. : Политиздат, 1967. Т. 41. С. 301-318.
16. Окуда Х. «От сохи к портфелю»: деревенские коммунисты и комсомольцы в процессе раскрестьянивания (1920-е - начало 1930-х гг.) // История сталинизма: итоги и проблемы изучения. М. : РОСПЭН, 2011. С. 495-527.
17. Ильиных В.А. Соотношение форм классовой борьбы в сибирской дерене в условиях нэпа (1902-1927) // Актуальные проблемы истории советской Сибири. Новосибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1990. С. 92-107.
18. Прудникова Е.А. Битва за хлеб: от продразверстки до коллективизации. М. : Вече, 2016. 478 с.
19. Дианов А.Г. Взаимоотношения власти и крестьян в Сибири в середине 20 х гг. ХХ в. (по материалам рабоче-крестьянской инспекции) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2014. № 7 (45), ч. 1. С. 50-54.
20. Боженко Л.И. К характеристике основных групп крестьянства Сибири после освобождения от колчаковщины // Вопросы истории Сибири. Томск: ТГУ, 1972. Вып. 7. С. 81-104.
21. Данилов В.П. История крестьянства России в ХХ в. : избр. труды : в 2 т. М. : РОСПЭН, 2011. Ч. 2. 831 с.
22. Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917-1933 : пер. с англ. М. : РОСПЭН, 2001. 96 с.
23. Izmozik V.S. Voices from the Twenties: Private Correspondents Intercepted by the OG PU // The Russian Review. 1996. Vol. 55. Р. 288-289.
24. Гал. Что мы должны делать и кем должны быть деревенские коммунисты // Известия Омского губернского комитета РКП(б). 1924. № 3. С. 27-29.
25. Равдель А. Больше внимания партработе в деревне // Известия Новониколаевского губернского комитета РКП(б). 1923. № 12-13. С. 29-30.
26. Шуклецов В.Т. Сибиряки в борьбе за власть Советов. Деятельность партии в крестьянских массах Западной Сибири в годы революции и гражданской войны. Новосибирск : Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1981. 237 с.
27. Гребенкин Н.А. Участие коммунистов Красной Армии в партийной и советской работе в Сибири после разгрома Колчака (1919-1922 гг.) // Партийные организации Сибири и Дальнего Востока в период Октябрьской революции и гражданской войны (1917-1922 гг.) : сб. науч. тр. Новосибирск : НГУ, 1978. С. 97-105.
28. История Сибири с древнейших времен до наших дней : в 5 т. / гл. ред. А.П. Окладников, В.И. Шунков Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1968. Т. 4: Сибирь в период строительства социализма. 501 с.
29. Известия Сибирского бюро ЦК РКП(б). 1922. № 51-52. С. 24.
30. Красный Алтай : орган губисполкома и губкома РКП(б). 1923. 9 окт.; 29 нояб.
31. Красное знамя : орган Томского губкома РКП(б) и губисполкома. 1923. 25 сент.
32. Известия Томского губернского комитета РКП(б). 1922. № 12-13
33. О едином сельскохозяйственном налоге : резолюция Х11 съезда РКП(б) // КПСС в резолюциях. М. : Политиздат, 1983. Т. 2: 1917-1922. С. 382-383.
34. Отчетный доклад губкома РКП(б) 8-й губернской партийной конференции // Известия Томского губернского комитета РКП(б). 1924. № 3. С. 1-113.
35. О хлебозаготовках текущего года и об организации хлебозаготовительной кампании на1928/1929 год : резолюция объединенного пленума ЦК ВКП(б), 6-11 апреля 1928 г. // КПСС в резолюциях. М. : Политиздат, 1983. Т. 4: 1926-1929. С. 315-323.
36. Командировка И.В. Сталина в Сибирь на хлебозаготовки. 18 января 1928 г. // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание : документы и материалы. М. : РОССПЭН, 1999. Т. 1: Май 1927 - ноябрь 1929. С. 152-154.
37. Ивницкий Н.А. Репрессивная политика советской власти в деревне (1928-1933 гг.) / РАН, Ин-т рос. истории, Университет г. Торонто (Канада). М. : Ин-т рос. истории РАН, 2000. 350 с.
38. Власть труда : орган Иркутского окружкома ВКП(б), окрисполкома и окрпрофсовета. 1928. 14 янв.
39. Красное Знамя : орган Томского окружкома ВКП(б) и окрисполкома. 1928. 14 янв.
40. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. 47. Оп. 1. Д. 705.
41. Козлов А.Д., Клушин Д.В., Крамаренко И.И. и др. Очерки истории Алтайской организации КПСС. Барнаул : Алт. кн. изд-во, 1985. 549 с.
42. Папков С.А. Обыкновенный террор: политика сталинизма в Сибири. М. : РОССПЭН, 2012. 440 с.
References
1. The CPSU. (1983a) O zamene razverstki natural'nym nalogom: rezolyutsiya Kh s"ezda RKP(b) [On the replacement of appropriation with a tax in
kind: resolution of the X Congress of the RCP (b)]. In: Kommunisticheskaya partiya Sovetskogo Soyuza v rezolyutsiyakh i resheniyakh s"ezdov, konferentsiy i plenumov TsK (1898—1986) [The Communist Party of the Soviet Union in resolutions and decisions of congresses, conferences, and plenums of the Central Committee (1898-1986)]. 9th ed. Vol. 2. Moscow: Politizdat. pp. 370-371.
2. Viola, L. (2010) Krest'yanskiy bunt v epokhu Stalina: kollektivizatsiya i kul'tura krest'yanskogo soprotivleniya [Peasant revolt in the era of Stalin:
collectivization and the culture of peasant resistance]. Translated from English by A.V. Bardin. Moscow: ROSPEN.
3. Stalin, I.V. (1949) Sochineniya: v 181. [Works: in 18 vols]. Vol. 11. Moscow: OGIZ; Gospolitizdat.
4. Kondrashin, V.V. (2011) Krest'yanstvo i vlast' v Rossii: opyt i vzaimodeystviya v usloviyakh industrial'noy modernizatsii [Peasantry and power
in Russia: Experience and interaction during industrial modernization]. In: Marchen, P.P. & Razin, S.Yu. (eds) Krest'yanstvo i vlast' v istorii Rossii XX veka [Peasantry and power in the history of Russia in the twentieth century]. Moscow: APR. pp. 223-233.
5. Levin, M. (1996) Rezhimy i istoricheskie protsessy v Rossii v XX v. [Regimes and historical processes in Russia in the twentieth century].
In: Zaslavskaya, T.I. (ed.) Kuda idet Rossiya? Sotsial'naya transformatsiya postsovetskogo prostranstva [Where is Russia going? Social transformation of the post-Soviet space]. Moscow: Aspekt Press. pp. 485-486.
6. Esikov, S.A. (2010) Rossiyskaya derevnya v gody nepa: k voprosu ob al'ternativnosti stalinskoy kollektivizatsii (po materialam Tsentral'nogo Cherno-
zem'ya) [Russian village during the NEP years: On alternativeness to Stalinist collectivization (based on materials from the Central Black Earth Region)]. Moscow: ROSSPEN.
7. Stalin, I.V. (1995) Pis'ma I.V. Stalina V.M. Molotovu. 1925-1936 gg. [Letters from I.V. Stalin to V.M. Molotov. 1925-1936]. Moscow: Rossiya
molodaya.
8. Afanasiev, V.G. & Smirnov, G.L. (eds) (1989) Urok daet istoriya [The Lesson is Given by History]. Moscow: Politizdat.
9. Kudyukina, M.M. (2011) Krest'yanstvo i vlast' v 1920-e gody [Peasantry and authorities in the 1920s]. In: Marchen, P.P. & Razin, S.Yu. (eds)
Krest'yanstvo i vlast' v istorii Rossii XX veka [Peasantry and power in the history of Russia in the twentieth century]. Moscow: APR. pp. 234-244.
10. The CPSU. (1983b) Ob ukreplenii i novykh zadachakh partii: rezolyutsiya XI s"ezda RKP(b) [On the strengthening and new tasks of the party: Resolution of the 11th Congress of the RCP(b)]. In: Kommunisticheskaya partiya Sovetskogo Soyuza v rezolyutsiyakh i resheniyakh s"ezdov, konferentsiy i plenumov TsK (1898-1986) [The Communist Party of the Soviet Union in resolutions and decisions of congresses, conferences, and plenums of the Central Committee (1898-1986)]. 9th ed. Vol. 2. Moscow: Politizdat. pp. 500-509.
11. TsK RKP(b). (1922) O deyatel'nosti Sibbyuro TsK RKP(b): rezolyutsiya po dokladu-otchetu t. Khodorovskogo na soveshchanii sekretarey gubkomov v iyune 1922 g. [. On the activities of the Siberian Bureau of the Central Committee of the RCP (b): Resolution on the report of Comrade Khodorovsky at a meeting of secretaries of the provincial committees in June 1922]. Izvestiya Sibirskogo byuro TsKRKP(b). 51-52. pp. 5-8.
12. Khodorovskiy, I. (1922) Resheniya XI parts"ezda v ikh primenenii k Sibiri [Decisions of the 11th Party Congress in their application to Siberia]. Izvestiya Novonikolaevskogo gubernskogo komiteta RKP(b). 12-13. pp. 26-29.
13. Chernyak, M. (1922) Sostoyanie partraboty v Sibiri (po materialam sobesedovaniya sekretarey gubkomov) [The state of party work in Siberia (based on interviews with secretaries of provincial committees)]. Izvestiya Novonikolaevskogo gubern-skogo komiteta RKP(b). 12-13. pp. 16-18.
14. Trotsky, L.D. (1995) Pis'ma iz ssylki. 1928 [Letters from exile. 1928]. Moscow: Izd-vo gumanit. lit.
15. Lenin, V.I. (1967) Polnoe sobranie sochineniy [Complete Works]. 5th ed. Vol. 41. Moscow: Politizdat. pp. 301-318.
16. Okuda, H. (2011) "Ot sokhi k portfelyu": derevenskie kommunisty i komsomol'tsy v protsesse raskrest'yanivaniya (1920-e - nachalo 1930-kh gg.) ["From the plow to the briefcase": Village communists and Komsomol members in the process of de-peasantization (1920s - early 1930s)]. In: Kan-drashina, E.Yu. (ed.) Istoriya stalinizma: itogi iproblemy izucheniya [The History of Stalinism: Results and Problems of Study]. Moscow: ROSPEN. pp. 495-527.
17. Ilinykh, V.A. (1990) Sootnoshenie form klassovoy bor'by v sibirskoy derene v usloviyakh nepa (1902-1927) [The relationship between the forms of class struggle in the Siberian village under the conditions of NEP (1902-1927)]. In: Shishkin, V.I. (ed.) Aktual'nye problemy istorii sovetskoy Sibiri [Current Problems of the History of Soviet Siberia]. Novosibirsk: Nauka. pp. 92-107.
18. Prudnikova, E.A. (2016) Bitva za khleb: otprodrazverstki do kollektivizatsii [The Battle for Bread: From Surplus Appropriation to Collectivization]. Moscow: Veche.
19. Dianov, A.G. (2014) Relationships of authorities and peasantry in Siberia in the mid-1920s (by the materials of workers-and-peasants' inspection).
Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki — Historical, Philosophical, Political and Law Sciences, Culturology and Study of Art. Issues of Theory and Practice. 7-1(45). pp. 50-54. (In Russian).
20. Bozhenko, L.I. (1972) K kharakteristike osnovnykh grupp krest'yanstva Sibiri posle osvobozhdeniya ot kolchakovshchiny [On the characteristics of the main groups of the Siberian peasantry after liberation from Kolchakism]. Voprosy istorii Sibiri. 7. pp. 81-104.
21. Danilov, V.P. (2011) Istoriya krest'yanstva Rossii v XX v.: izbr. trudy [History of the Russian peasantry in the twentieth century: Selected works]. Vol. 2. Moscow: ROSPEN.
22. Gratsiozi, A. (2001) Velikaya krest'yanskaya voyna v SSSR. Bol'sheviki i krest'yane. 1917—1933 [The Great Peasant War in the USSR. Bolsheviks and peasants. 1917-1933]. Translated from English. Moscow: ROSPEN.
23. Izmozik, V.S. (1996) Voices from the Twenties: Private Correspondents Intercepted by the OG PU. The Russian Review. 55. pp. 288-289.
24. Gal. (1924) Chto my dolzhny delat' i kem dolzhny byt' derevenskie kommunisty [What should we do and who should the village communists be?]. Izvestiya Omskogo gubernskogo komiteta RKP(b). 3. pp. 27-29.
25. Ravdel, A. (1923) Bol'she vnimaniya partrabote v derevne [More attention to party work in the countryside]. Izvestiya Novonikolaevskogo gubernskogo komiteta RKP(b). 12-13. pp. 29-30.
26. Shukletsov, V.T. (1981) Sibiryaki v bor'be za vlast' Sovetov. Deyatel'nost' partii v krest'yanskikh massakh Zapadnoy Sibiri v gody revolyutsii i grazhdanskoy voyny [Siberians in the struggle for Soviet power. The activities of the party among the peasant masses of Western Siberia during the years of revolution and civil war]. Novosibirsk: Zap.-Sib. kn. izd-vo.
27. Grebenkin, N.A. (1978) Uchastie kommunistov Krasnoy Armii v partiynoy i sovetskoy rabote v Sibiri posle razgroma Kolchaka (1919-1922 gg.) [Participation of the Communists of the Red Army in party and Soviet work in Siberia after the defeat of Kolchak (1919-1922)]. In: Partiynye organizatsii Sibiri i Dal'nego Vostoka vperiod Oktyabr'skoy revolyutsii i grazhdanskoy voyny (1917—1922 gg.) [Party organizations of Siberia and the Far East during the October Revolution and Civil War (1917-1922)]. Novosibirsk: NSU. pp. 97-105.
28. Okladnikov, A.P. & Shunkov, V.I. (eds) (1968) Istoriya Sibiri s drevneyshikh vremen do nashikh dney [History of Siberia from Ancient Times to the Present Day]. Vol. 4. Leningrad: Nauka.
29. Izvestiya Sibirskogo byuro TsKRKP(b). (1922) 51-52. pp. 24.
30. Krasnyy Altay: organ gubispolkoma i gubkoma RKP(b). (1923) 9th October, 29th November.
31. Krasnoe znamya: organ Tomskogo gubkoma RKP(b) i gubispolkoma. (1923) 25th September.
32. Izvestiya Tomskogo gubernskogo komiteta RKP(b). (1922) 12-13
33. The CPSU. (1983c) O edinom sel'skokhozyaystvennom naloge: rezolyutsiya XII s"ezda RKP(b) [On the single agricultural tax: Resolution of the 12th Congress of the RCP (b)]. In: Kommunisticheskayapartiya Sovetskogo Soyuza v rezolyutsiyakh i resheniyakh s"ezdov, konferentsiy iplenumov TsK (1898—1986) [The Communist Party of the Soviet Union in resolutions and decisions of congresses, conferences, and plenums of the Central Committee (1898-1986)]. 9th ed. Vol. 2. Moscow: Politizdat. pp. 382-383.
34. Izvestiya Tomskogo gubernskogo komiteta RKP(b). (1924) Otchetnyy doklad gubkoma RKP(b) 8-y gubernskoy partiynoy konferentsii [Report of the provincial committee of the RCP (b) of the 8th provincial party conference]. 3. pp. 1-113.
35. The CPSU. (1983d) O khlebozagotovkakh tekushchego goda i ob organizatsii khlebozagotovitel'noy kampanii na1928/1929 god: rezolyutsiya ob"edinennogo plenuma TsK VKP(b), 6-11 aprelya 1928 g. [On the grain procurements of the current year and on the organization of the grain procurement campaign for 1928/1929: resolution of the joint plenum of the Central Committee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks, April 6-11, 1928]. In: Kommunisticheskaya partiya Sovetskogo Soyuza v rezolyutsiyakh i resheniyakh s"ezdov, konferentsiy i plenumov TsK (1898— 1986) [The Communist Party of the Soviet Union in resolutions and decisions of congresses, conferences, and plenums of the Central Committee (1898-1986)]. 9th ed. Vol. 4. Moscow: Politizdat. pp. 315-323.
36. Anon. (1929) Komandirovka I.V. Stalina v Sibir' na khlebozagotovki. 18 yanvarya 1928 g. [I.V. Stalin's business trip to Siberia for grain procurements. January 18, 1928]. In: Danilov, V., Manning, R. & Viola, L. (eds) Tragediya sovetskoy derevni. Kollektivizatsiya i raskulachivanie: dokumenty i materialy [The tragedy of the Soviet village. Collectivization and dispossession: documents and materials]. Vol. 1. Moscow: ROSSPEN. pp. 152154.
37. Ivnitskiy, N.A. (2000) Repressivnaya politika sovetskoy vlasti v derevne (1928—1933 gg.) [Repressive policy of Soviet power in the countryside (1928-1933)]. Moscow: Institute of Russian History RAS.
38. Vlast' truda: organ Irkutskogo okruzhkoma VKP(b), okrispolkoma i okrprofsoveta. (1928) 14th January.
39. Krasnoe Znamya: organ Tomskogo okruzhkoma VKP(b) i okrispolkoma. (1928) 14th January.
40. The State Archives of Novosibirsk Region (GANO). Fund 47. List 1. File 705.
41. Kozlov, A.D., Klushin, D.V., Kramarenko, I.I. et al. (1985) Ocherki istorii Altayskoy organizatsii KPSS [Essays on the history of the Altai CPSU organization]. Barnaul: Alt. kn. izd-vo.
42. Papkov, S.A. (2012) Obyknovennyy terror: politika stalinizma v Sibiri [Ordinary terror: The politics of Stalinism in Siberia]. Moscow: ROSSPEN.
Сведения об авторах:
Гергилёв Денис Николаевич - доктор исторических наук, доцент, заместитель министра образования Красноярского края; заведующий кафедрой истории России, мировых и региональных цивилизаций Гуманитарного института Сибирского федерального университета (Красноярск, Россия). E-mail: Turilak@yandex.ru.
Леопа Александр Владимирович - доктор философских наук, доцент, профессор Военного учебного центра при Сибирском федеральном университете (Красноярск, Россия). E-mail: alleopa@mail.ru
Леопа Владимир Павлович - кандидат исторических наук, доцент, профессор Военного учебного центра при Сибирском федеральном университете (Красноярск, Россия). E-mail: lieopav@mail.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Information about the authors:
Gergilev Denis N. - Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, Deputy Minister of Education of the Krasnoyarsk Territory; Head of the Department of History of Russia, World and Regional Civilizations of the Humanities Institute of Siberian Federal University (Krasnoyarsk, Russian Federation). E-mail: Turilak@yandex.ru
Leopa Alexander V. - Doctor of Philosophy, Associate Professor, Professor of the Military training center at the Siberian Federal University (Krasnoyarsk, Russian Federation). E-mail: alleopa@mail.ru
Leopa Vladimir P. - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Military training center at the Siberian Federal University (Krasnoyarsk, Russian Federation). E-mail: lieopav@mail.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 17.01.2019; принята к публикации 03.10.2023 The article was submitted 17.01.2019; accepted for publication 03.10.2023
