CC BY-NC-ND
36
В.Д. Зимина А.Л. Стризое
ПОЛИТИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ В ЛАБИРИНТАХ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ ПАРАДИГМ
Политическое управление многогранно, оно складывается из разнообразных элементов и взаимосвязей. Это непрерывный и целенаправленный процесс воздействия субъекта (политический институт, политическая организация, политический лидер) на объект (политический институт, политическая организация, политический лидер), в ходе которого достигаются управленческие цели, обеспечивается целостная функциональность политической системы. Субъект политического управления влияет на объект, но в рамках объективных законов развития общества. В субъектно-объектных и объектно-субъектных отношениях доминирует субординация (вертикальное упорядочение, при котором один из элементов какой-либо общности или одна из взаимодействующих общностей играют определяющую роль в деятельности всех остальных), тогда как в субъектно-субъектных и объектно-объектных отношениях -координация (горизонтальное упорядочение, при котором элементы одной и той же общности или взаимодействие нескольких общностей характеризуются тождественностью)1.
Система же политического управления представляет собой куда более сложный механизм, который устанавливает субъек-то-объектные отношения с помощью каналов управления (политические коммуникации) и средств управления (политические технологии). Поэтому политическое управление выражает сознательное стремление политического субъекта регулировать политические процессы и явления в нужном для себя направлении и, как отмечал еще Платон, является одним «из сложнейших и самых труднодостижимых умений ь1.
В современной политике представлены два типа политического управления, определяемых характером политической системы и коммуникативных отношений между ее составляющими. Первый тип управления - субстанциональный - отражает объ-
ективно действующие социальные механизмы или процессы, которые побуждают людей воспроизводить в своих действиях системные элементы, социальные структуры, функциональные связи. Второй тип управления — регулятивный - существует в виде ярко выраженных субъектно-объектных отношений. Они возникают между государственными должностными лицами и государственными органами, выступающими в роли субъекта управления, с одной стороны, и населением или отдельными его группами — с другой (государственное управление). Регулятивное управление складывается внутри государственных и политических организаций в целях упорядочения их деятельности и повышения ее эффективности. Кроме того, подобный тип управления возникает в тех случаях, когда субъект не может опереться на право легитимного насилия и на свои статусные ресурсы для достижения политических целей3.
Политическое управление существует только в политической деятельности и определяется механизмом воздействия политической информации на политическую организацию. Оно упорядочивает деятельность какой-либо политической общности людей и специализируется на выполнении таких целей и норм, которые характерны для общности в целом. Поэтому в условиях общественного разделения труда политическое управление осуществляется специальными людьми, которые объединяются в какой-либо орган управления, и специальными средствами (как духовными, так и материальными).
Современное понимание сущности политического управления предполагает плюрализм различных подходов, отличающихся друг от друга по степени охвата социальной реальности, отождествляемой с политическим управлением. Оно может сводиться к властным отношениям, существующим в обществе (кра-тологический подход), рассматриваться как часть социальной системы (структурно-функциональный подход) и, наконец, представляться как специфический вид социальной коммуникации (коммуникативный подход).
Исторически и в некотором отношении логически первым опытом осмысления сущности политического управления является кратологический подход. Его основоположники — софисты — рассматривали политическую власть как преимущественно одностороннее воздействие властвующих на подвластных, а общество представляли как пассивный объект, поскольку его собственное, самостоятельное участие в политике допускалось только в качестве ответной реакции. По мнению Аристотеля,
софисты ничего не понимали в политике, низводили ее до уровня риторики, полагая, что законодательство должно представлять законы, «пользующиеся доброй славой»4. Сосредоточившись на внешних условиях функционирования полисной демократии, софисты обратили внимание лишь на технологию осуществления политической власти, на решение ключевой для правителей задачи - обеспечение общественной поддержки и одобрения их действий.
Чуть позже Н. Макиавелли в своем сочинении «Государь» доказывал, что не только обладание властью, но и завоевание власти представляет собой технологическую проблему. Акцентируя внимание на психологической составляющей человеческого бытия, итальянский философ главной задачей правителя считал сознательное конструирование политического механизма, который постоянно поддерживал бы в обществе потребность в политических институтах и политическом управлении. «Умный князь, - считал Макиавелли, - должен измыслить такой порядок, при котором его сограждане во все времена при всех обстоятельствах будут нуждаться в государстве и в нем самом: тогда они всегда будут ему верны»5. Образец подобной рациональной конструкции можно встретить и у Т. Гоббса, для которого политическое управление выступало в качестве средства борьбы против «страстей и душевных движений людей». Технология властвования как дозированного устрашения, по Гоббсу, должна обеспечивать и стабильность общества, порядок в нем и его развитие.
В политической мысли Х1Х-ХХ вв. традиция кратологичес-кого анализа политики и ее взаимодействия с обществом существенно модифицируется, особенно в марксистской концепции. Марксизм видит главное содержание политического управления в борьбе за обладание государственной властью и ее осуществление. Поскольку государство, по К. Марксу, есть политическая власть экономически господствующего класса, то классовая борьба связывается с объективными экономическими тенденциями. Политический анализ в марксизме - это познание общих законов истории, философское осмысление социального развития. Однако как только дело доходит до исследования деятельности конкретного класса, его взаимоотношений с властью, общефилософская позиция историзма коррелируется с конкретно-историческим (или конкретно-политическим) подходом. Эта конкретизация становится неизбежной, поскольку и сами классы, и процесс их борьбы, и ее результаты оказывают-
ся неоднородными, структурированными. Диалектический метод мышления, присущий марксизму, требует обеспечить всесторонность анализа, подойти к рассмотрению отношений всех классов и политических сил.
Аналогичный поворот от философии к эмпирически проверяемой политической теории характерен и для творчества М. Вебера. Человеческая деятельность в современном обществе для него - это целерациональное социальное действие, ориентированное на определенные ожидания. Политическое управление в гаком случае означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, т. е. осознанное стремление к влиянию на других. «Любое господство, — считал Вебер, — как форма власти, требующая постоянного управления, нуждается, с одной стороны, в установке человеческого поведения на подчинение господам, притязающим быть носителями легитимного насилия, а с другой стороны — посредством этого подчинения, — в распоряжении теми вещами, которые в случае необходимости привлекаются для применения физического насилия: личным штабом управления и материальными средствами управления»6. Теория рационализации Вебера непосредственным образом связана с его трактовкой «социального действия», которая,-в свою очередь, выходит на концепцию господства, являющуюся основой политической социологии Вебера.
В XX в. в русле кратологической трактовки политического управления возникли не только разнообразные политологические концепции (психоаналитические, неофрейдистские, концепции Л. Дюги, Б. Рассела, Г. Моргентау), но и обоснования широкого спектра политических технологий как механизма завоевания и удержания власти.
Кратологическое, т. е. властно ориентированное, политическое мышление не является только уделом теоретиков. Оно формируется и становится распространенным в социальной среде, которая отчуждена от политического управления и в которой политика и власть окутаны ореолом таинственности. В этой социальной среде власть и ее носители довольно легко превращаются в объект поклонения, в ней складывается патриархально-патерналистское политическое сознание, ожидающее от власти не только решения любых социальных проблем, но и «чуда» спасения общества, оказавшегося в состоянии кризиса, войны, социального раскола или хаоса. Политик в таком обществе — это прежде всего государственный деятель, правитель, «хозяин». Этот образ в большей или меньшей степени сакрально-ха-
ризматический, наделенный в то же время вполне понятными для традиционного, т. е. патриархально-общинного, сознания чертами. С одной стороны, это - способность принимать решения, твердость, требовательность, с другой - справедливость, забота о простых людях, простота, доступность. Такой политик ценит власть превыше всего, он не привык делиться властью, а тем более добровольно отказываться от нее.
В индустриальной культуре, предполагающей достаточно высокую степень гражданской активности и отводящей определенную роль сфере публичной политики, директивные ориентации проявляются в ожидании от власти внешнего толчка, инициативы, руководящей активности в решении социальных проблем. В этом случае массовое сознание, легко оправдывая собственную пассивность, охотно соглашается следовать за властью, послушно исполняет предписанную ему роль. Такая позиция позволяет, не разрушая привычного жизненного уклада, проявить или сымитировать политическую активность и в то же время не обременять себя какой-либо ответственностью за происходящее.
Основы системно-функционального подхода политического управления были заложены Платоном, который считал, что политическое управление является системообразующей функцией, обеспечивающей реализацию определенных замыслов и знаний, принятие осмысленных решений и тем самым упорядочение социальной действительности7. В то же время политическое управление, согласно Платону, связано с добродетелью особого рода - справедливостью, состоящей в обозначении и соблюдении каждым сословием меры - знать свое основное занятие, место в иерархии, не нарушать сложившееся разделение труда. Царское искусство плетения ткани позволяет, по мысли философа, достичь известного примирения, поскольку «ткань эта обвивает всех остальных людей в государствах — свободных и рабов, держит их в своих узах, правит и распоряжается государством, никогда не упуская из виду ничего, что может сделать его, насколько это подобает, счастливым»8.
Воспитательная миссия государства, обоснованная Платоном, плохо сочетается с современными гуманистическими идеалами и представлениями, однако в пафосе философа, в общей направленности его мысли заключается тревога о смысле и предназначении человека. От Платона до И. Канта главным объектом функционально рассматриваемого политического управления был человек, а сама функция управления интерпретиро-
палась преимущественно рационалистически. Высшим результатом политического управления, истолкованного таким образом, может считаться кантовский идеал всеобщего правового гражданского состояния.
Лишь в философии Г. Гегеля структурно-функциональный анализ поднимается на новую ступень. Специфические политические явления связываются Гегелем не только с деятельностью власти, но и с интересами крупнейших сословий, с особыми отношениями этих интересов. Предназначение политической функции у Гегеля состоит в обеспечении внутренней интеграции организма, обеспечении его единства, в подчинении всеобщему государственному началу всех особенных интересов и частных воль. Однако эта идея первенства государства (этатизм) не означает разрушения сферы автономии и самостоятельной деятельности людей, а требует гармонии индивидуальных, особенных и всеобщих интересов. «Государство в себе и для себя, — писал Гегель, - есть нравственное целое, осуществление свободы, и абсолютная цель разума состоит в том, чтобы свобода действительно была. Государство есть дух, пребывающий в мире и реализующийся в нем сознательно»'.
Системно-функциональное исследование политического управления и его взаимодействия с обществом в классической философии позволяет выявить методологические и социальные основания такого рода подхода, а также его познавательные возможности. Если кратологический подход делает основным понятием своего анализа «власть», то системное видение политического управления полагает таковым «социальное целое» как особого рода организацию, «социальный порядок», «социальный организм», по отношению к которым управление может быть рассмотрено как функция.
Классические образцы системно-функционального политического дискурса отличаются по сравнению с образцами крато-логической традиции гораздо более широким охватом социальной реальности. Политическая деятельность приобретает здесь широкий социальный и гуманистический смысл. Она оказывается деятельностью не только во имя самой себя, но и во имя вечных ценностей бытия человека и общества.
Концепции системно-функционального взгляда на политическое управление сформировались не только в определенных социальных условиях, но и как отражение специфических социальных позиций. Рефлексия исполняемых субъектами и институтами политических ролей становится возможной лишь по ме-
ре складывания устойчивых социальных и политических организмов, каковыми были греческая полисная система и европейский «просвещенный абсолютизм». Обретение обществом системной целостности означало одновременно и обнаружение ряда внутренних противоречий, факторов и тенденций, дестабилизирующих сложившийся порядок. В такой ситуации возможны постановка вопроса о механизме воспроизводства системы, критическое отношение к путям, обеспечивающим ее самосохранение. С другой стороны, накопление знаний о жизни конкретного общества, о природе и свойствах различных общественных явлений позволяет ставить и решать вопросы о взаимодействии отдельных элементов социума как друг с другом, так и со всем социальным целым.
В Х1Х-ХХ вв. появились принципиально иные системно-функциональные концепции политического управления, оказавшие значительное влияние на политическую мысль. Параллельно разрабатывались два различных варианта системного исследования политического управления - через системный анализ общества и через системный анализ человеческой деятельности. Попытка совместить эти два подхода была предпринята в середине XX в. Т. Парсонсом, для которого общество представляло собой социальную систему, способную к автономному существованию. Поэтому проблема выделения в нем политической подсистемы и ее связи с социальным целым - это прежде всего проблема функций политики по отношению к неполитическим подсистемам. «Мы рассматриваем какое-то явление, - считает исследователь, - как политическое в той мере, в какой оно связано с организацией и мобилизацией ресурсов для достижения каким-либо коллективом его целей»10.
Важно подчеркнуть, что, по Т. Парсонсу, политическая проблема может возникать везде, где в отношениях среды и системы появляется напряженность. Отсюда следует, в частности, что политическое поле может расширяться, сужаться, менять свою конфигурацию. Т. Парсонс приходит к выводу об открытости и релятивности политического поля, а значит, и всей политической системы. Этот вывод американского исследователя, равно как и вывод марксизма об относительности меры воздействия политической надстройки на иные структуры общества, гибком характере социально-политической организации, указывает на отличие современных системных трактовок политического управления от классических и на эволюцию самого системного подхода в сторону более адекватного отражения слож-
ной социальной и политической реальности современных обществ. Именно это обстоятельство позволило американским политологам Д. Истону, Г. Алмонду, К. Дойчу и их последователям создать широко распространенные сегодня теории политической системы.
Если оценивать системно-функциональный подход к политическому управлению с точки зрения его познавательных возможностей, то по сравнению с кратологическим подходом он шире, так как позволяет выявить воздействие политического управления на отдельного человека и на общество в целом. Несомненным достоинством этого подхода являются его рациональность, логичность, комплексность. Если говорить о недостатках функционального анализа, то, как в директивном подходе, политическое управление здесь остается монологом, а не диалогом равных сторон; управляющие в системной модели находятся выше управляемых. Правда, эта модель предполагает, что существует обратная связь от управляемых к управляющим, но она вторична и не играет заметной роли в жизни системы. Функциональный подход ориентирован на безусловное следование правилам системного мышления. В соответствии с ними главное внимание сосредоточено на связях, структурах, организациях внутри целого. Их субъекты (люди, социальные слои и группы) со своими проблемами, потребностями, ценностями зачастую выпадают из поля зрения. Вот почему политическое мышление классического либерализма, равно как и классического марксизма, оказывается равнодушным к социальной цене структурных и системных преобразований, будь то переход к рынку или социальная революция. Это равнодушие, естественное и малозаметное в условиях индустриального общества, в XX в. все чаще подвергается резкой критике социал-либералов и социал-демократов.
Тем не менее системно-функциональные концепции XX века, следуя духу культурной традиции модерна, тяготели к технократическому, инструменталистскому подходу в интерпретации функций политики. Образ политика, возникающий в русле данной традиции, — это образ не властителя, государственного мужа, а бюрократа-администратора, управленца-менеджера, своеобразного «инженера человеческих душ».
Центральной проблемой коммуникативного подхода к анализу политического управления является сохранение общества как такового, независимо от характера его отношений с властью или особенностей социального порядка. Здесь речь идет не о тех
социальных характеристиках, которые изменяются со сменой форм правления или политических режимов, и даже не о тех сущностных чертах и типологических особенностях, которые связаны с переходом общества на новую стадию экономического, технологического или культурного развития. В коммуникативном подходе общество как сложившийся организм, как сформировавшееся целое противопоставляется процессу его становления, «полусоциальным» состояниям, например варварству. Основы социальности, сохранение которых связывается в данном случае с политикой, — это основы существования цивилизованного общества. В этом смысле коммуникативный подход к политическому управлению может быть назван цивилизацион-ным. В условиях цивилизации сохранение всего богатства социальности невозможно исключительно с помощью саморегулирования, без внешнего управляющего политического воздействия, всеобщего по масштабу и принудительного по характеру.
Начало коммуникативного подхода к политическому анализу было положено Аристотелем, характеризовавшим политическое управление как особого рода общение между людьми. Специфика такого общения заключается в том, что оно «обусловливается не сознательным решением, но зависит от естественного стремления» вступающих в него индивидов. Естественные, природные основания политики подчеркиваются и тезисом Аристотеля о политической сущности человека, который может жить исключительно в рамках государства. Политическое бытие рассматривалось им в духе греческой мировоззренческой традиции как неразрывная часть бытия окружающего мира, как органическая часть космического порядка.
Анализируя процессы политической коммуникации, Аристотель полагал, что человеческому общению свойственны некоторые универсальные феномены. К ним он относит «государственную дружбу» и «государственное правосудие», подчеркивая тем самым специфику политического, несводимую ни к юридическому, ни к нравственному началам. Отмечая, что и правосудие, и дружба характеризуют отношения людей в пределах некоторой общности, Аристотель указывает, что целью политической (государственной) общности является общая польза, в противовес частной пользе как цели иных, неполитических общностей. Дружба и правосудие получают в этом случае прагматическую направленность.
Анализ политического наследия Аристотеля позволяет выйти на обсуждение ряда проблем, остававшихся вне поля зрения
политического мышления, движущегося в рамках директивной и функциональной парадигм.
Проблема формального и неформального начала в политическом управлении. Политическая дружба и политическое правосудие, как отмечает Аристотель, могут строиться как на нравственности, так и на законе. Соответственно этому методы действия, сфера свободы субъектов, мера согласия (его характер и пространство) в каждом из случаев будут различны.
Различия между формальным и неформальным в политическом управлении обнаруживаются в развитых обществах и политических системах, когда наряду с государством выделяется целый спектр различных политических институтов, организаций, движений, когда наряду с государственными деятелями на арену борьбы выходят публичные политики. Сказываются и появление других возможностей, и изменение пределов воздействия на политическое управление моралью и законом, соотношение официальной и теневой политики, криминализация политики.
Проблема разведения не совпадающих друг с другом сущности и феномена политического управления. Сущность политического управления Аристотель видит в сохранении основ социальности, его феномен выглядит как достижение общей справедливости и пользы. С другой стороны, политическое управление философ сводит и к политическому общению. Политик в коммуникативной парадигме — это и участник обмена, и его посредник, т. е. лицо, включенное в коммуникацию, а не находящееся вне ее и над ней. Задача политика в этом смысле - поддержание меры политического взаимодействия.
В современных условиях дифференциация сущности и феномена в политическом управлении позволяет адекватно отразить сложность политической действительности, понять действие механизмов политической социализации и политического участия, описать роль СМИ в политических процессах, а также в процессах трансформации политической культуры.
Проблема эффективности управления с учетом политических реалий. При всем стремлении участников политического управления к максимуму эффективности, справедливости, равенства, к пределу, обозначенному теоретическим мышлением, в политической реальности приходится в лучшем случае довольствоваться оптимальным результатом.
Ни директивная, ни функциональная парадигмы не ставили вопрос подобным образом. Логика политического миссионера (в директивном подходе — одномерная, в функциональном —
многомерная) ориентировала управление на безусловное воплощение в жизнь намеченного политического проекта, полную реализацию разработанной модели или схемы. Пределы политического действия обнаруживаются во всем своем объеме и значимости лишь в русле коммуникативного политического мышления.
Поскольку политическая коммуникация здесь мыслится в равной мере и как вертикальная (властвующие — подвластные, управляющие - управляемые), и как горизонтальная (между субъектами на каждом иерархическом уровне и особенно на уровне негосударственных политических и неполитических институтов), оптимизация как балансирование вертикальной и горизонтальной коммуникаций политической власти и гражданского общества станет в дальнейшем предметом специального анализа как философии, так и целого спектра социально-политических и политико-правовых дисциплин.
Свое развитие коммуникативный подход получил в эпоху Нового времени в сочинениях Дж. Локка, Ш. Монтескье, Д. Юма. Политическая коммуникация была представлена как коммуникация политических институтов (в рамках концепции разделения властей), а также частных и общественных интересов, Русская философия XIX - начала XX в, в трудах B.C. Соловьева, П.И. Новгородцева, С.Л. Франка подчеркнула роль политического управления в обеспечении достойных условий человеческого существования, важность неполитической гражданской активности и самоорганизации, необходимость стремления к взвешенным, оптимальным политическим решениям.
Исследователи XX в. X. Ортега-и-Гасет, X. Арендт, П. Ри-кер, Ю. Хабермас внесли решающий вклад в построение целостной концепции политического управления в рамках коммуникативного подхода. Эта концепция в ее неклассическом варианте сохраняет основные идеи классической традиции коммуникативного политического исследования: «социоцентризм» (логику анализа от социального к политическому); нацеленность политики на сохранение цивилизационных основ социальности; интерактивность (ориентацию на самореализацию субъектов политики). Сохраняется и основное проблемное поле классической традиции: поиск оптимальных политических форм, исследование формальных и неформальных сторон политики, разграничение политических феноменов и сущности политики.
Вместе с тем появляются и принципиально новые моменты. Субъект коммуникации, которому и ранее уделялось значитель-
но
ное внимание, оказывается в центре политического бытия, определяя специфику политического пространства, ритмику времени, структуру поля власти. Поэтому пространство политики и власти приобретает релятивность, относительность, изменчивость. В изучении активности субъекта акцент смещается на исследование горизонтальной политической коммуникации, которая уже не просто противопоставляется иерархии власти, но и является одним из главных элементов современной политической жизни. Политическое общение интерпретируется как многомерный — не исключительно психологический, правовой и т. п. — диалог, в котором ценны не знание или воля, взятые сами по себе, а способность к пониманию и совместному действию. Тем самым современная концепция политической коммуникации выдвигает на первый план проблему политических ценностей. Предпосылкой этого концептуального обновления можно назвать становление политически ориентированной части гражданского общества (политизированной общественности) не как временного, эпизодического явления, а как необходимого элемента гражданской жизни. Одновременно происходил пересмотр традиционного взгляда на политическую власть, отход от ее утилитарно-технологических и жестких функциональных истолкований в пользу комплексного культурно-антропологического анализа ее природы, механизма и эволюции.
Образ политика, возникающий в поле коммуникативного политического мышления, принципиально отличается от образов государственного деятеля, властителя и бюрократа-управленца, сопутствующих кратологическому и структурно-функциональному подходам к политике. Это образ посредника, судьи в конфликте и одновременно партнера по диалогу, своеобразного публичного собеседника. Фигура публичного политика, пожалуй, наилучшим образом символизирует профессиональную политическую деятельность, интерпретируемую в категориях коммуникативного подхода. Основными чертами политического деятеля здесь являются не место в иерархии или структуре, не доступ к власти, позволяющий распоряжаться силой и другими общественными ресурсами, а открытость и творчество в общении, авторитет и ответственность, талант понимания житейской простоты и государственной сложности становятся важнейшими элементами личности человека, занимающегося политикой. Практика политической коммуникации наилучшим образом избавляет как от романтического морализаторства, так и от циничного пренебрежения к человеку. Она про-
дуцирует образ политика, далеко не всегда соответствующий нравственному идеалу, но всегда укорененный в реальной жизни общества. Неслучайно обновленная коммуникативная концепция политики нашла отражение в широко распространенных политических теориях бихевиоризма (Ч. Мерриам, Г. Лассуэлл).
Рассмотрение политического управления прежде всего как коммуникации, обеспечивающей самосохранение социума, позволяет наилучшим образом осмыслить глобальные проблемы современного общества: военная и технологическая безопасность, экологические угрозы, информационная насыщенность, кризис культуры и человеческих ценностей.
В то же время коммуникативный подход к политическому управлению игнорирует проблемы властной иерархии, политической воли, насилия, политических организаций, институтов, значение которых в политической теории весьма велико. Делая акцент на интересах всего общества, коммуникативный подход затеняет групповые, частные интересы, роль которых в современном политическом процессе нельзя недооценивать.
Ни один из рассмотренных выше подходов не является универсальным. В политологическом исследовании важно соответствие используемой методологии характеру исследуемой проблемы. Каждый из подходов ориентирован на анализ специфических проблем, нацелен на решение познавательных задач того или иного типа. Каждый из подходов формирует в обществе определенный стиль политического мышления, который возникает в специфической социокультурной среде, охватывает определенные социальные слои и группы политической элиты. Эти стили мышления, равно как и их носители, сосуществуют и взаимодействуют в конкретном обществе.
Тенденция синтеза в политической теории, истоки которой восходят к концу 60-х годов XX в., продолжает успешно развиваться и становится господствующей в наше время. Но чем сильнее синтетические устремления крупнейших теоретиков, тем больше проблем и вопросов вызывают их концепции. Констатация возрастающей рациональности и рефлексии сознания и познания - исходный тезис для многих исследователей. Однако это приводит к необходимости дать новое определение рациональности и рефлексивности, что делает единство еще более проблематичным. Так, например, французский исследователь П. Бурдье исходит из структурализма, и его habitus (продукт наличных исторических условий, который находится «вне» индивида) направлен на показ того, как структура определяет пове-
дение людей. По мнению Бурдье, «сравнивать политическую жизнь с театром возможно лишь при условии, что отношение между партией и классом, между борьбой политических организаций и борьбой классов мыслится как чисто символическое отношение между обозначающим и обозначенным, точнее, между представителями, дающими представление, и представляемыми агентами, действиями, ситуациями»11.
Для английского же исследователя Э. Гидденса разделение общества на классы выступает фундаментальным признаком современного общественного устройства, а классовые отношения являются основой для определения групповой принадлежности. В качестве стратификационной модели выступает социальный агент на трех уровнях развития: мотивация действия, рационализация действия и рефлексивный мониторинг действия.
А концепция немецкого аналитика Н. Лумана строится на понимании общества, способного не только воспроизводить себя, но и описывать себя. Вводя новый терминологический язык, Луман пытается создать концепцию общества, на его взгляд, максимально отражающую современный уровень представлений о нем. Элементами политической системы при таком понимании оказываются коммуникации, а не люди или их действия, которые возникают для самоупрощения системы. По мнению Лумана, власть в организации распределяется по различным позициям и основаниям, но не может в достаточной степени распределяться тематически. Поэтому вследствие функциональной дифференциации и разделения труда в больших организациях необходимо, чтобы начальствующий и подчиненный работали в рамках относительно узкой тематической области. Однако, утверждает Луман, еще слишком велики взаимозависимости и централизованные ответственности внутри некоторой дифференцированной сферы разделенного труда12.
Теоретический разрыв между обозначенными позициями очевиден. Каждая из них объясняет некоторые аспекты лучше, чем другая. Вот почему плюрализм взглядов характерен не только для политической теории, но может иметь место и в политической практике.
Каждый из современных подходов к исследованию политического управления обладает познавательным ресурсом, поскольку высвечивает какую-то особую грань управления. При этом он выполняет свою познавательную функцию. И наконец, единство сущности управления предполагает, что различные аспекты исследования управления должны быть между собой ло-
гично согласованы. Именно от этого зависит эффективность управленческой деятельности на том или ином уровне ее реализации.
Политическое управление представляет собой систему как совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих элементов, свойства которой качественно отличаются от суммы свойств этих элементов. При этом важно учитывать, что эффективность политического управления зависит от степени его соответствия содержанию меняющихся политической науки и политической практики, от степени корреляции их основных функций. Речь идет прежде всего о соответствии основных концептуальных парадигм, объясняющих характер развития общества на его разных этапах (теоретическая функция), эффективным способам познания политической реальности (методологическая функция). Такого рода парадигмы должны, с одной стороны, охватывать политическую жизнь общества в целом, а с другой - не потерять из виду характер взаимоотношений отдельных частей этого целого. Их научная значимость должна находиться в прямой зависимости от степени выражения в них реальных общественных отношений. Поэтому исследование системы политического управления осуществляется в рамках дивергентного (расходящегося), конвергентного (сходящегося), вертикального (традиционного) и латерального (творческого) мышления и полностью ориентируется на выявление условий выполнения системой возложенной на нее миссии. Кроме того, исследование системы политического управления, так или иначе, коррелируется с изучением основных функций политической системы (адекватное целеполагание, интеграция социума, поддержание образцов, информационно-коммуникативное обеспечение).
Прогноз же в политическом управлении основывается на знании реальных фактов. На его достоверность влияют не только сроки, отделяющие прогноз от предполагаемых событий, не только степень научной обоснованности прогноза, но и учет всей сложности и динамичности прогнозируемого явления или процесса, взаимодействия его компонентов.
Невозможность или затруднительность анализа реального политического управления актуализирует метод моделирования, который одновременно выступает и как способ подтверждения или опровержения теории. Моделирование политического управления может осуществляться не только на основе хорошо известных эмпирических данных, но и на основе гипотез. В
этом случае особенно важно экспериментальным путем убедиться в непротиворечивости гипотезы и определить ее наиболее мобильные компоненты. Но необходимо понимать, что в структурном плане эксперимент отличается сознательным вмешательством в естественное течение событий. Что же касается функционального определения, то эксперимент проверяет предположения о причинах и следствиях тех или иных отношений, обозначенных в модели политического управления.
Последняя, как известно, по самой своей природе ориентирована на анализ причинности, построенный на принципах формальной логики или математического анализа13. Обращаясь к моделированию политического управления, аналитик должен сделать выбор между эмпирическими и нормативными подходами к проведению исследования14.
Поэтому моделирование политического управления требует определенной политологической подготовки. Необходимо иметь достаточный уровень знаний о политической жизни современных обществ, политической системе, политических режимах, принципах организации политической и государственной »ласти; владеть ключевыми политологическими понятиями и подходами, а также уметь самостоятельно пользоваться ими во всех сферах своей деятельности; знать характер и особенности протекания политических процессов в современной России, а также в современном мире, в том числе причины возникновения различного рода политических конфликтов, пути и средства их разрешения.
Процедура политического моделирования должна начинаться с анализа предыстории и текущей политической ситуации, на основе которого выявляются участники политического процесса. На следующем этапе устанавливаются их стратегические цели и определяются тактические интересы. Далее, исходя из расстановки политических сил и распределения их интересов с учетом стратегических целей и задач, конструируются модели развития политической ситуации. Здесь очень важно знание диагноза ее развития и синтеза вариантов политических решений. Последний включает в себя выбор оптимальных вариантов политических действий с учетом прогноза развития политической ситуации, а также средств и ресурсов для их реализации. После принятия политического решения осуществляется контроль за его воплощением в жизнь. Полученные данные исполь-<уются для проведения нового цикла политического моделиро-иания.
Любые инновационные изменения современного политического процесса требуют корректировки научно-познавательного пространства. В этой связи трудно не согласиться с мнением Э. Хейвуда о том, что <<в сущности все концептуальные конструкции, теории и модели несут в себе скрытые ценности или внутренние допущения»15.
Примечания
1 См.: Граждан В.Д. Теория управления. М., 2005. С. 71.
2 Платон. Соч.: В 3 т. М., 19/2. Т. 3, ч. 2. С. 57.
3 См.: Пушкарева Г.В. Политический менеджмент. М., 2002. С. 25-26.
4 Аристотель. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1983. Т. 4. С. 292.
5 Макиавелли Н. Государь: Рассуждение о первой декаде Тита Ливия. М., 1996. С. 77.
' ВеберМ. Избранные произведения. М., 1990. С. 123.
7 Платон. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1994. Т. 3. С. 199.
8 Платон. Государство. Закон. Политик. М., 1998. С. 779. » Гегель Г.Ф. Философия права. М., 1990. С. 283-284.
10 Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1997. С. 30.
11 Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 195. иЛуман Н. Власть. М., 2001. С. 171.
13См.: Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология. М., 1994. С. 249.
14См.: Боришполец К.П. Методы политических исследований. М., 2005. С. 104.
15 ХейвуЭЭ. Политология. М., 2005. С. 24-25.
